казалось, он плывет в темноте.
Фигура сделала несколько шагов, и Питер увидел, что голову ее
покрывает монашеский капюшон из той же темной шерсти, и лицо не видно в
темноте.
- Кто ты? - спросил Питер, и голос резанул его собственный слух.
Монах не ответил, он высвободил одну руку из-под широкого рукава и
поманил, потом повернулся и пошел по тропе в пальмовую рощу.
Питер пошел за ним; ему пришлось идти быстро, чтобы не потерять
монаха из виду. Легкие городские туфли не предназначены для ходьбы по
песку и каменным обломкам.
Они вышли из рощи, и прямо перед ними, менее чем в четверти мили,
оказался утес, подобный черному каменному водопаду.
Монах вел его по грубой, но хорошо утоптанной тропе, и хотя Питер
пытался сократить расстояние между ними, он понял, что для этого ему
пришлось бы бежать: монах под своей просторной рясой казался полным и
неповоротливым, однако двигался легко и быстро.
Они достигли утеса, тропа зигзагами начала подниматься под таким
углом, что Питеру пришлось наклониться вперед. Поверхность покрыта
глинистым сланцем и сухой землей, тропа все круче. Потом нога ощутила
камень: пошли изношенные ступени в скале.
С одной стороны вниз уходила пропасть, с другой словно давила стена
утеса, прижимая Питера к краю.
А монах все время шел впереди, неустающий и быстрый, шагал он по
древним ступеням тихо, и не слышно было звуков тяжелого дыхания. Питер
подумал, что человек с такой выносливостью и массой должен быть
необыкновенно силен. Двигается он не так, как божий человек, привыкший к
молитвам. В нем уравновешенность и напряженность бойца, неосознанная
гордость и сила воина. У Калифа все не таково, каким кажется, подумал
Питер.
Они поднимались все выше, и панорама внизу становилась все
величественнее, огромная протяженность пустыни и гор с огромным щитом
Мертвого моря, блестящего серебром при свете звезд.
"Все царства мира и слава их..." - подумал Питер.
Ни разу за время подъема они не останавливались передохнуть. Высоко
ли они, подумал Питер. Тысяча футов? Может, полторы тысячи? Сам он дышал
глубоко и ровно, совсем еще не устал, и легкий пот, выступивший на лбу,
остывал на прохладном ночном возухе.
Что-то показалось ему знакомым, и он принюхался к легкому запаху. Не
очень ясно, но раз или два во время подъема он уловил этот запах.
Питер обладал обостренным обонянием, присущим некурящим людям, запахи
и ароматы всегда имели для него особое значение. А этот запах важен, но он
не мог точно вспомнить его. Это его беспокоило, но вскоре слабый аромат
поглотили более мощные запахи - запахи множества людей.
Дых кухонных костров, запахи пищи и легкая вонь разложения и
примитивной канализации.
Давным-давно он видел фотоснимок древнего монастыря, построенного на
вершине величественного утеса; вершину скалы покрывали пещеры и подземные
кельи, над ними возвышались каменные стены, построенные людьми, умершими
тысячи лет назад.
Но когда они преодолевали последнюю сотню футов крутого подъема,
ускользающий запах продолжал тревожить Питера. Они неожиданно оказались у
подножия каменной башни и мощной крепостной стены, в которую была вделана
тяжелая бревенчатая дверь двенадцати футов высотой, усаженная
металлическими остриями.
При их приближении дверь распахнулась. Показался узкий каменный
коридор, освещенный единственной лампой в нише.
Питер прошел в ворота, и с обеих сторон к нему приблизились еще две
фигуры; он инстинктивно занял оборонительную стойку, но тут же спохватился
и стоял спокойно, с поднятыми руками, пока его тщательно обыскивали в
поисках оружия.
Оба человека одеты в боевые цельные комбинезоны, у обоих ботинки
парашютистов. Головы прикрыты шерстяными шарфами; шарф обматывает рот и
нос, видны только глаза. У каждого вездесущий автомат "узи", заряженный,
со взведенным курком.
Наконец они, удовлетворенные, отступили, и монах повел Питера через
лабиринт узких коридоров. Где-то слышались звуки службы, резкий голоса
читающих молитвы на греческом. Эти звуки а запах горящего ладана
становились все сильнее, и наконец монах ввел Питера в огромную тускло
освещенную церковь, вырубленную в скале утеса.
В полутьме на деревянных скамьях неподвижно сидели ряды греческих
монахов, похожих на мумии. Их древние лица были прикрыты густыми черными
бородами. Только глаза блестели. как камни и драгоценные металлы,
украшавшие иконы на стенах.
Запах благовоний стал подавляющим; в своем пении монахи ни на миг не
споткнулись, когда Питер и его сопровождающий быстро проходили через их
ряды.
В непроницаемой тьме в глубине церкви монах, казалось, неожиданно
исчез, но Питер, подойдя к этому месту, увидел, что резная скамья
отодвинута и за ней открывается темный тайный проход в стене.
Питер осторожно двинулся по нему. Было совершенно темно, но под
ногами он ощутил невысокие гладкие каменные ступени и начал подниматься по
спиральной лестнице в скале. При этом он считал ступени. Из оказалось
пятьсот, каждая примерно шести дюймов высотой.
Неожиданно он снова вышел на холодный воздух ночной пустыни. Он
оказался на мощеном каменном дворе, под шатром ослепительно ярких звезд,
прямо впереди вздымался утес, низкий папапет ограждал уходящую вниз
пропасть.
Питер понял, что для свидания Калиф выбрал самое отдаленное и легко
защитимое место. К тому же тут оказались охранники.
Они подошли - двое - и снова обыскали его, даже тщательнее, чем при
входе в монастырь.
Пока они работали, Питер быстро осмотрелся. Мощеный двор, как гнездо
орла, располагался на краю пропасти, окруженный парапетом в пять футов
высотой. Видны были овальные входы в пещеры в самом утесе. Вероятно, сюда
удалялись монахи в поисках одиночества.
На дворе видны были еще люди, в той же форме, с головами, скрытыми
арабскими головными уборами. Двое из них устанавливали бакен в форме
пирамиды со вспыхивающим фонарем.
Питер узнал в нем сигнальный огонь для самолета. Нет, не для
самолета. Единственная машина, которая сможет сюда добраться, - вертолет.
Итак, бакен долен привести сюда вертолет.
Один из вооруженных охранников проверил пояс Питера, потянул за него,
чтобы убедиться, что в нем не скрывается нож.
Потом отступил и сделал Питеру знак проходить. У входа в одну из
каменных келий терпеливо ждал рослый монах.
Питер, склонившись, прошел в низкий вход. Келья была тускло освещена
керосиновой лампой, стоявшей в каменной нише над узкой кроватью. У одной
стены грубый деревянный стол, на другой единственное украшение - простой
крест.
В скале высечена полка, на ней с десяток переплетенных в кожу книг и
немного посуды. Есть также примитивное сидение.
Монах указал на него, но сам остался стоять у входа в келью, сунув
руки в глубокие карманы рясы, отвернувшись, хотя лицо его по-прежнему было
скрыто капюшоном.
Наступила полная тишина, но тишина напряженная, электрически
заряженная.
Неожиданно Питер снова уловил знакомый запах, здесь, в грубой
каменной келье, и с легким шоком узнал его. Запах исходил от монаха.
Он сразу понял, кто этот человек, и это знание вызвало на мгновение
замешательство.
И тут же, словно после щелчка хорошо смазанного замка, все встало на
место. Теперь он знал.
Он узнал запах дорогих голландских сигар и пристально посмотрел на
монаха.
Послышался звук, словно биение крыльев насекомого о стекло лампы, и
монах чуть наклонил голову, вслушиваясь.
Питер измерял расстояние, время, взвешивал возможности.
Монах, пятеро вооруженных во дворе, приближающийся вертолет...
Самый опасный монах. Теперь, когда Питер знал, кто он, он знал также,
что перед ним один из самых высокотренированных бойцов, человек, с которым
ему вряд ли сравниться.
Пятеро во дворе.... Питер неожиданно понял. Их там не будет. Очень
просто. Калиф не допустит, чтобы его увидел кто-то, кроме самых доверенных
помощников и тех, кому предстоит умереть. Монах уже отослал их. Они ждут
недалеко, но им потребуется время, чтобы принять участие в событиях.
Остаются только монах и Калиф. Питер знал, что приближающийся
вертолет несет на свидание Калифа. Теперь, судя по звуку, вертолет прямо
над головой. Внимание монаха приковано к нему. Питер видел, как он
повернул голову под капюшоном. Впервые он утратил бдительность.
Звук изменился: пилот изменял скорость вращения ротора, собираясь
посадить вертолет на маленькую каменную площадку двора. Вспыхнули
посадочные огни безжалостным ярким светом и осветили через дверь
внутренность кельи.
Поднялась пыль, бледными клубами проникла в келью, и монах
шевельнулся.
Он подошел к двери и выглянул, на мгновение отвернув от Питера
укрытое тканью лицо.
Этого момента ждал Питер, все его тело было напряжено, как шея гадюки
перед броском. В то мгновение как монах отвернулся, Питер бросился через
келью.
Ему предстояло преодолеть десять футов, и гром ротора вертолета
заглушал остальные звуки, но какой-то инстинкт бойца предупредил монаха, и
тот повернулся навстречу Питера. Голова под капюшоном защитно опустилась,
и Питеру пришлось изменить направление удара. Он не мог больше целить в
шею и выбрал правое плечо для удара. Рука его была тверда, как лезвие
топора, и он ударил монаха в плечо, туда, где шея соединяется с плечевой
костью. Питер слышал, как треснула ключица, этот резкий звук перекрыл шум
вертолета.
Левой рукой Питер схватил поврежденную руку монаха за локоть и
свирепо дернул, так что один край сломанной кости заскрежетал о другой,
края перелома разрезали плоть, и монах закричал, согнувшись и стараясь
облегчить невыносимую боль в плече.
Шок парализовал его, и большое мощной тело расслабилось в хватке
Питера.
Используя всю свою силу и инерцию прыжка, Питер ударил монаха головой
о дверной косяк, череп с глухим стуком ударился о камень, и рослый человек
упал лицом на каменный пол.
Питер быстро оттащил его в сторону и задрал полы рясы. Под ней
ботинки парашютиста и синий комбинезон "Тора". На поясе голубая сталь и
каштановая рукоять мощного браунинга в быстро расстегивающейся кобуре.
Питер достал оружие и взвел курок быстрым движением левой руки. Он знал,
что пистолет заряжен разрывными пулями "велекс".
Складки капюшона упали с головы Колина Нобла, широкий добродушный рот
расслабленно раскрыт, карие глаза остекленели от сотрясения, большой
крючковатый нос профессионального воина - все хорошо знакомые черты, такие
близкие и дорогие черты лица друга.
По лицу Колина текла кровь, спускалась по подбородку и за ухом, но он
был в сознании.
Питер приставил к его переносице ствол браунинга. Пули "велекс"
расколют ему череп. В эти отчаянные секунды с Питера свалился парик, и он
увидел, что Колин узнал его.
- Питер! Нет! - отчаянно прохрипел Колин. - Я Цветок Кактуса!
Питер исыптал сильный шок. Ощутил под пальцем курок браунинга.
Несколько мгновений держал пистолет, потом отвернулся и выскочил в дверь,
оставив Колина лежать на каменном полу кельи.
Вертолет садился на площадку двора. Это был пятиместный "Белл Джет
Рейнджер", выкрашенный в синие и золотые тона "Тора", с эмблемой "Тора" на
борту и надписью:
ТОР КОММЮНИКЕЙШНЗ.
За приборами управления пилот, и еще один человек - он уже вышел из
кабины и двигался к входу в келью.
И хоть он вдвое согнулся, чтобы уберечься от потоков воздуха,
поднятых винтом вертолета, невозможно было не узнать эту мощную фигуру.
Ветер взъерошил львиную гриву над благородной головой, и посадочные огни
ярко осветили его, как центральный персонаж шекспировской трагедии, в
самой фигуре выразилась сила и подавляющая мощь.
Выйдя из-под вращающегося ротора, Кингстон Паркер выпрямился и одно
напряженное мгновение смотрел на Питера. Без парика он мгновенно узнал
его.
Он стоял, как старый загнанный лев.
- Калиф! - хрипло крикнул Питер, и последние его сомнения исчезли:
Кингстон Паркер повернулся, невероятно быстро для такого рослого человека.
Он почти добрался до кабины вертолета, прежде чем Питер успел поднять
браунинг.
Первый выстрел попал Паркеру в спину и бросил его в каюту, но
пришелся он слишком высоко и ушел вправо. Питер знал, что рана не
смертельна. А вертолет уже быстро поднимался, вращаясь на оси.
Питер пробежал двадцать футов и вскочил на каменный парапет. Вертолет
находился над ним, его белое брюхо раздулось, как у акулы-людоеда,
посадочные огни ослепляли Питера. Он висел над пропастью.
Питер взял браунинг в обе руки и принялся стрелять прямо вверх, по
баку с горючим в задней части фюзеляжа, где фюзеляж соединяется с длинным
тонким хвостом. Он стрелял разрывными пулями, отдача била его по руке и
отдавалась в плече.
Он видел, как пули "велекс" прорывают тонкий металл, но машина
продолжала подниматься, а он считал выстрелы. Браунинг почти пуст.
Одиннадцать, двенадцать - и тут неожиданно небо над ним заполнилось
пламенем, порыв воздуха ударил в камень под ногами.
Вертолет перевернулся вверх дном, окруженный ярким пламенем,
двигатель испустил предсмертный вопль, и машина начала падать в пропасть,
горя при этом. В пропасть, на краю которой стоял Питер.
Питер начал поворачиваться во двор и увидел, что тот заполняется
вооруженными людьми.
Люди "Тора", лучшие из лучших, он сам тренировал их. В браунинге
оставался один патрон. Питер знал, что не прорвется, но попытался
продвинуться к лестнице - единственному возможному выходу.
Побежал по парапету стены, как акробат по веревке, и выстрелил
последним патроном, чтобы отвлечь внимание преследователей.
Пролетевшая рядом с головой пуля на мгновение ошеломила его, он
вздрогнул и потерял равновесие. Начал падать, уклоняясь от края пропасти,
и тут пули начали рвать его тело.
Он слышал глухой резиновый звук, с каким они входили в его плоть,
словно боксер тяжелого веса ударил по резиновой груше, и начал падать
через край стены в бездонную ночь.
Он думал, что будет падать бесконечно долго, на поверхность пустыни
далеко внизу, гдде погребальным костром Калифа горел вертолет.
Но под парапетом в десяти футах оказался узкий выступ, и здесь вырос
колючий куст. Питер упал в него, и шипы впились в его тело и одежду.
Он повис над пропастью, и чувства начали покидать его.
Последнее, что он помнил, был крик Колина Нобла:
- Не стрелять!
И Питер с головой погрузился во тьму.
Во тьме случались ясные мгновения, разделенные вечностями боли и
кошмарных искажений разума.
Он помнил, как его заносили в самолет - он лежал на носилках "Тора",
прочно привязанный и спеленутый, как новорожденный.
Помнил он и салон "лира" Магды Альтман. Он узнал раскрашенный вручную
потолок кабины. Над ним висели бутылочки с плазмой, кровь рубинового
цвета, как прекрасный кларет в хрустальном бокале; опустив взгляд, он
увидел трубки, ведущие к иглам, а иглы - в венах. Но он ужасно устал,
усталость, казалось, раздавила ему душу, и от этой усталости он закрыл
глаза.
Когда снова открыл их, увидел над головой потолок коридора. Его
быстро везли по этому коридору. Он узнал скрип колес операционной тележки.
Негромкие голоса говорили по-французски, а бутылочку с прекрасной яркой
кровью держала над ним длинная стройная рука, которую он хорошо знал.
Он слегка повернул голову и увидел на самом краю поля зрения любимое
лицо Магды.
- Я люблю тебя, - сказал он и с удивлением понял, что не произнес ни
звука. Губы его не шевельнулись. Больше он не мог бороться с усталостью и
закрыл глаза.
- Как он? - услышал он голос Магды, и кто-то по-французски ответил:
- Одна пуля прошла рядом с сердцем. Мы должны немедленно извлечь ее.
Потом он ощутил укол и вкус пентотала во рту. А затем снова тьма.
Он медленно выходил из темноты, ощутив прежде всего бинты. Они
сжимали грудь и мешали дышать.
Потом он увидел Магду Альтман и поразился тому, как она прекрасна.
Казалось, она все время была тут, пока он блуждал во тьме. Он увидел, как
лицо ее озарилось радостью: она поняла, что он пришел в себя.
- Спасибо, - прошептала она. - Спасибо, что ты вернулся ко мне,
дорогой.
Потом комната в "Ла Пьер Бенит", с высоким позолоченным потолком и
видом на террасы лужаек и озеро. Деревья на берегу озера покрыты свежей
листвой, и воздух заряжен весной и ожиданием новой жизни. Магда заполнила
комнату цветами и большую часть каждого дня проводила с ним.
- Что произошло, когда ты снова появилась в совете "Альтман
Индастриз"? - Это был один из его первых вопросов.
- Все пришли в ужас, cheri. - Она засмеялась своим негромким
хрипловатым смехом. - Они уже начали делить добычу.
Питер уже восемь дней находился в "Ла Пьер Бенит", когда появился
посетитель. Питер к этому времени уже мог сидеть у окна.
Магда стояла рядом с ним, готовая защитить при первых признаках
утомления - физического или эмоционального.
Колин Нобл вошел в комнату, как застенчивый сенбернар. Правая рука у
него была в гипсе и на перевязи. Он коснулся ее здоровой левой.
- Если бы я знал, что это ты, а не сэр Стивен, ни за что не
повернулся бы к тебе спиной, - сказал он Питеру и умиротворяюще улбынулся.
Питер напрягся, лицо его застыло. Магда положила руку ему на плечо.
- Спокойно, Питер, - прошептала она.
- Скажи мне одно, - просвистел Питер. - Ты организовал похищение
Мелиссы-Джейн?
Колин покачал головой.
- Даю слово. Паркер использовал одного из своих агентов. Я не знал о
том, что должно произойти.
Питер смотрел на него жестко, не прощая.
- Я узнал, что это дело Калифа, только когда мы вернули
Мелиссу-Джейн. Если бы знал раньше, никогда бы не допустил. Калиф это
знал. Поэтому и не заставлял меня это делать. - Колин говорил быстро и
настойчиво.
- А каковы были цели Паркера? - Голос Питер по-прежнему звучал зло.
- Он преследовал три разные цели. Прежде всего, убедить тебя в том,
что он не Калиф. Поэтому первый его приказ - убить самого Паркера.
Конечно, тебя никогда не подпустили бы к нему. Потом тебе позволено было
вернуть себе дочь. Сам Калиф назвал имя О'Шоннеси и указал, где найти его.
Потом тебя натравили на Магду Альтман... - Колин виновато взглянул на нее.
- И после ее убийства ты был бы привязан к Калифу чувством вины.
- Когда ты узнал все это? - спросил Питер.
- Через день после того как мы нашли Мелиссу-Джейн. Но тогда я уже
ничего не мог сделать, иначе раскрыл бы себя как Цветок Кактуса... я смог
только через "Моссад" передать предупреждение Магде Альтман.
- Это правда, Питер, - негромко сказала Магда.
Плечи Питера медленно расслабились.
- Когда Калиф сделал тебя своим главным помощником? - спросил он.
Голос его слегка смягчился.
- Как только я принял у тебя команду над "Тором". Он никогда не верил
тебе, Питер. Именно поэтому он противился твоему назначению как главы
"Тора", поэтому ухватился за первую же возможность тебя уволить. Поэтому
пытался убить тебя на дороге в Рамбуйе. И только когда эта попытка не
удалась, он понял твою потенциальную ценность для него.
- Другими отрядами "Атласа" тоже командуют помощники Калифа? Таннер в
"Меркурии", Петерсон в "Диане"?
- Мы все трое. Да! - Колин кивнул, и наступило долгое молчание.
- Что еще хотел бы ты узнать, Питер? - наконец негромко спросил
Колин. - У тебя есть еще вопросы?
- Не сейчас. - Питер устало покачал головой. - Позже будет много
вопросов.
Колин вопросительно взглянул на Магду Альтман.
- Он достаточно силен? Я могу ему рассказать остальное?
Она немного поколебалась.
- Да, - наконец решила. - Расскажите сейчас.
- "Атлас" должен был стать кинжалом в рукаве западной цивилизации,
которая выхолостила себя, унизилась перед врагами. С его помощью мы могли
бы отвечать на неприкрытое насилие силой. "Атлас" - это цепь влиятельных
людей разных стран, а Калиф должен был стать исполнительным главой этой
цепи. "Атлас" - единственная организация, способная действовать, невзирая
на границы. Его цель - сохранение западной цивилизации в том виде, в каком
мы ее знаем. "Атлас" по-прежнему существует, его структура не тронута,
только Калиф мертв. Он погиб в авиакатастрофе над долиной Иордана, но
"Атлас" по-прежнему существует. И будет продолжать существовать, после
того как выкорчевана часть, отравленная Калифом. Это наша надежда на
будущее в сходящем с ума мире.
Питер никогда не слышал, чтобы Колин Нобл говорил так четко и
убедительно.
- Ты, конечно, знаешь, Питер, что первоначально именно ты должен был
возглавить "Атлас". Однако тебя заменили неподходящим человеком. Впрочем,
тогда никто не знал, что он не тот человек; его скрытые пороки стали ясны
только много позже. - Колин начал перечислять их, загибая пальцы здоровой
руки.
- Во-первых, ему не хватало физической храбрости. Он был одержим
заботой о собственной безопасности, использовал огромную власть прежде
всего для личной защиты.
- Во-вторых, он оказался человеком с огромным тщеславием, с
неуправляемой жаждой власти. "Атлас" быстро превратился в орудие для
захвата им этой власти. Его первой целью стал пост президента Соединенных
Штатов. С помощью "Атласа" он уничтожал своих политических противников.
Если бы он стал президентом, никто не может предсказать, какой бы стала
его следующая цель.
Колин опустил руку и сжал кисть в кулак.
- Решение позволить тебе встретиться с Кингстоном Паркером на утесе
над Иерихоном было принято не одним человеком - и не в одной стране.
Колин улыбнулся - по-мальчишески, обезоруживающе.
- Я даже не знал, что это ты. До того момента, как повернулся к тебе
спиной, я считал, что это Стивен Страйд.
- Расскажите ему, - негромко сказала Магда. - И кончайте, Колин. Он
слишком слаб.
- Да, - согласился Колин. - Сейчас. Вчера в полдень было тайно
утверждено твое назначение на пост главы "Атласа", вместо доктора
Кингстона Паркера.
Питер почувствовал, что перед ним открывается последняя дверь, давно
закрытая, запертая, и сквозь эту дверь он впервые ясно увидел свое
будущее.
- Ты человек, который природой и подготовкой лучше всего приспособлен
для этого места, оставленного Кингстоном Паркером.
Даже сквозь усталость и слабость Питер чувствовал, как в нем
открываются источники силы и решимости, о существовании которых он не
подозревал. Как будто они ждали своего времени, своей задачи.
- Ты примешь командование "Атласом"? - спросил Колин. - Какой ответ
долен я передать?
Длинные пальцы Магды сжали плечо Питера. Колин и Магда ждали его
решения. Он принял его почти мгновенно. Питер знал, что у него нет выбора,
- это его судьба.
- Да, - четко сказал он. - Я принимаю на себя ответственность.
Это был торжественный момент, никто не улыбался, все долго молчали.
Потом Магда прошептала:
- Калиф умер. Да здравствует Калиф.
Питер Страйд поднял голову и посмотрел на нее. Ответил он таким
холодным голосом, словно слова замерзали у него на устах.
- Никогда не называй меня так, никогда, - сказал он.
Магда сделала легкий покорный жест, наклонилась и поцеловала его в
губы.
