кому-то компанию!
- Этого я не знала, но думаю, что лучше начинать день улыбкой, чем
насупленным видом, - ласково отвечает дама. И, чтоб дать мне повод
улыбнуться, добавляет: - Думаю, что после встречи, которая меня ждет,
развитие событий значительно ускорится.
Старая песня. Развитие событий ускорится... еще несколько дней...
чувствуйте себя как на каникулах.
Верните мне мой старенький БМВ, а потом, если хотите, ускоряйте себе
события!
В конце недели гостиница "Европа" переполнена, а в другие дни почти
пуста. Спускаясь вниз, чтоб встретить Франка, я нахожу его в безлюдном
холле. Франк выслушивает мое объяснение, одобрительно кивая головой, после
чего замечает:
- Ну если надо подождать, то пойдем в ресторан. Я заметил, что в
ресторане время проходит значительно быстрее, чем в таком нудном месте,
как этот холл.
Он решительно поднимается, но в этот момент отзывается
девушка-администратор:
- Ресторан закрыт, господин.
- В таком случае дайте нам что-нибудь выпить.
- Пожалуйста. Чего вы желаете?
Мальчик из буфета приносит нам напитки. Франк опускает губы в
запотевший стакан, довольно причмокивает и замечает:
- Вот видите, из всякого положения можно найти выход.
Он пристально смотрит на меня маленькими хитрыми глазками и
добавляет:
- У меня такое предчувствие, будто вы уже нашли выход. - И, игриво
погрозив пальцем, продолжает: - Не возражайте. Я понял, что наша Мод
работает на вас.
- Мне кажется, что...
- Ничего вам не кажется, - обрывает меня гость. - И вам ничего не
надо мне объяснять. Я не из тех, кто вас будет упрекать за это.
Франк отпивает немного из стакана и словно вскользь говорит:
- Оружие! С таким товаром никогда не будет застоя!
- Не говорите. Если переговоры о разоружении когда-то все-таки
дойдут...
- Сказки, дорогой мой, пустые разговоры. Можете ли вы мне привести
пример из истории человечества, чтоб кто-то когда-то разоружился?
Черные глазки смотрят на меня насмешливо, будто ждут ответа, а я
смотрю на стакан с виски и на два маленьких айсберга, что плавают в желтой
жидкости.
- Оружие - это первое, что создал человек, и, наверное, будет
последним, - гундосит Франк, протягивая руку к стакану.
- Думаю, что все-таки сначала человек создал орудия труда.
- И ошибаетесь. Между орудиями и оружием нет никакой разницы. Камень
или дубинка использовались прежде всего не для труда, а для убийства.
Разве вы не помните: "И сказал Каин брату своему Авелю: пойдем в поле. И,
придя в поле, Каин набросился на своего брата и убил его. И спрашивает
господь Каина: "Где твой брат Авель?" - А тот отвечает: "Не знаю, я не
сторож брату своему". Первое убийство и первая ложь. Ложь! Это очень важно
в данном случае, очень.
- Важнее, чем убийство?
- Да, даже чем убийство. Ложь свидетельствует, что человек хорошо
понимал суть того, что сотворил, и поэтому пытался скрыть свой поступок.
Именно в этом и состоит преступление. Животное не имеет моральных
критериев, оно убивает из биологической необходимости. А человек убивает,
пренебрегая собственными законами или законами своего бога, - это одно и
то же. Преступление, дорогой мой, рождается одновременно с человеком. Его
сотворил, развил и усовершенствовал сам человек, а не кошка. Таково
содержание и такова суть всей истории человечества.
- А вы смотрите на мир довольно пессимистически, - говорю я,
покачивая в пальцах стакан с двумя айсбергами.
- На мир - возможно, - кивает он. - Но не на бизнес. Ведь ваш бизнес
базируется именно на этой механике: пока существуют люди, будут и
преступления, а для преступления необходимы инструменты. Оружие! Дорогой
мой, все грабежи, резня, войны, прежде чем воплотиться в жизнь,
разыгрывались в чьем-то воображении. Если они не вызревают как замысел, то
вряд ли перерастут в действие. Суд старается установить: умышленное
преступление или нет. В политике такое исследование излишне. Любое
политическое злодеяние - умышленное, и, прежде чем стать преступным актом,
оно было преступной мыслью. Если в данный момент где-то в мире возникает
кризис или военное столкновение, можете держать пари, что этот, казалось
бы, случайный инцидент был хорошо продуман.
- Мне кажется, что вы немного отклонились от маршрута, - замечаю я и
тянусь к стакану.
- Наоборот, я иду прямо к цели, - возражает гость, также беря свой
стакан. - Эволюция оружия может произойти не количественным
нагромождением, а приобретением нового качества. Человек творит не только
мускулами, но и мыслью, следовательно, и оружие тоже надо направить против
мысли. Понимаете?
- Нисколько.
- Дух - вот сфера нового оружия, дорогой мой. Дух! Спирит! - с
пафосом провозглашает Франк.
- Спирит! - подтверждаю я, беря бутылку. И, пронзенный внезапной
догадкой, добавляю: - Операция "Спирит"!
- Вам и об этом известно! - с ноткой разочарования в голосе говорит
краснощекий. И чтоб показать мне, что он тоже в курсе, уточняет: - К
вашему сведению, это не операция, а целая программа.
- Я слышал, - подхватываю я.
- Программа уже выполняется.
- Вы меня пугаете, Франк.
- Почему? Что же страшного в моих словах?
- А то, что это означает конец общеизвестного оружия. А конец
общеизвестного оружия...
- ...означает конец бизнеса, - завершает гость. - Ничего подобного,
дорогой мой. Вы напрасно боитесь за свой бизнес. Речь идет не о легком
оружии, а о широких операциях. Легкое оружие и дальше будут изготовлять,
поэтому вам нечего бояться.
- Это хорошо, Франк.
- Не знаю.
Он делает знак кельнеру, красноречиво поднимая вверх два пальца. Этот
пузан, кажется, хочет подпоить меня. Черта лысого! Я замечаю, что он сам
уже не очень уверенно чувствует себя во времени и пространстве.
- Я считал, что все эти нервно-паралитические газы уже давно
уничтожены, - пускаю пробный шар.
- Уничтожены! - сводит реденькие брови краснощекий. - Фирма
"Шольцбергер" в Гамбурге и до сего времени производит их. Сколько тонн
табУна или фосгена вам надо?
- Это товар не для меня.
- Только, дорогой мой, вы ошибаетесь, если думаете, что в программу
"Спирит" включены столь примитивные вещи. Да, примитивные, ибо они
созданы, исходя из старых принципов.
Он делает большой глоток разведенного лимонадом скотча, причмокивает
и повторяет:
- Именно по старым критериям. Когда несколько лет тому назад был
изготовлен ЛСД-25, некоторые мудрецы из Пентагона решили, что открыли
новое оружие. Но потом оказалось, что препарат этот невероятно дорогой для
того, чтоб начать его массовое производство. Тогда вдруг появляется
пресловутый "Би-Зет", и генералы ухватились за него. Испытывали даже во
Вьетнаме. Фантастический эффект! Но и это все старые критерии.
Он снова отпивает из рюмки и повторяет:
- Да, старые критерии. Потому что это оружие опять-таки надо
доставлять и сбрасывать с самолетов. Это означает начало войны. А если
начнется война, то никто не будет ждать, пока вы будете окуривать его
своим "Би-Зетом". Взлетят ракеты - и готово!
- Но операция "Спирит"...
- Я уже говорил, что это не операция, а целая программа, дорогой мой.
И чтоб понять ее, надо мыслить немного иначе. Представьте себе лучи, волны
или что-то в таком духе, которые, коснувшись человека, лишают его
возможности мыслить, соображать, реагировать. И представьте себе, что это
невидимое бесшумное оружие будет незаметно нацелено на кого надо и когда
надо. Никто ничего не подозревает, никто ничего не чувствует, не ударила
ни одна пушка, а война уже выиграна, ибо у противника парализовано то, без
чего человек не является человеком, - мысль.
- Вы меня огорчаете, Франк. Я не допускаю, что вы всерьез верите в
эту фантастику.
- Все, чего мы достигли, было когда-то фантастикой, - спокойно
отвечает гость. - Именно поэтому я и стараюсь втолковать вам, что все
создается человеческим мозгом, что мысль...
- Человеческий мозг... мысль... Вы совсем увязли в проблемах
философии, - звучит приятный голос Мод.
- Мы с удовольствием увязли бы и в других проблемах, если бы вы
пришли позднее, милая, - бормочет Франк, явно недовольный тем, что ему не
дали договорить.
Я тоже не очень доволен неожиданным появлением дамы. Хотя, честно
говоря, не думаю, что краснощекий мог бы изложить мне конкретные детали
программы "Спирит" - вряд ли его подробно ввели в курс дела.
- Вы не голодны? - спрашивает Мод. - Я могла бы предложить
"Дионисус". Это как раз напротив.
- Вчера я наконец встретился в нашим возможным клиентом, - сообщает
Франк за кофе в "Дионисусе". - Мне показалось, на этот раз он проявил
определенный интерес к предложению и готов к переговорам. Только не сразу.
Говорит, придется подождать месяц-два.
- Почему?
- Я считал, что неучтиво требовать от него объяснения.
Мод не возражает, невнимательно смотрит в окно.
- Вы знаете: я не принадлежу к оптимистам, - подхватывает снова
краснощекий, - но у меня такое предчувствие, что дело выгорит. Когда я ему
сказал, что речь идет о больших партиях, это его в самом деле
заинтересовало.
- Благодарю вас, Франк.
- Вижу, вам не хочется ждать, но этот товар за месяц-два не
заплесневеет.
- Благодарю вас, Франк, - повторяет дама.
Она выговаривает это таким ледяным тоном, что пузан смотрит на меня
сокрушенно и разводит руками: мол, попробуй угодить этой женщине!
Прощаемся с ним около ресторана и направляемся в гостиницу.
- Я бы хотел поспать, если не возражаете, - докладываю служебному
лицу.
- Немного здорового сна вам в самом деле не повредит, - соглашается
Мод.
Захожу в комнату, ложусь на кровать и начинаю размышлять. Реплики в
"Дионисусе" вполне ясные. Задание краснощекого, очевидно, связано с первым
вариантом замысла Сеймура: установить прямую связь с Райеном. В свое время
Франк не смог выполнить этого задания, и поэтому первый вариант отпал.
Однако теперь оказывается, что Франк все-таки может выполнить его, но со
временем - через месяц-два. Это на тот случай, если Уильям настроен ждать
и если вариант с Томасом не пройдет. Но пусть этим занимается Сеймур - у
меня другие планы.
Итак, "Спирит" начинает немного проясняться. В развязной болтовне
краснощекого точная информация занимала довольно скромное место, но и то,
что он выболтал, важно: "Спирит" - не изолированная операция, а целая
программа, к тому же, видимо, долгосрочная. Программа военного характера,
нацеленная на решение качественно новыми средствами вопроса о победе во
время глобальной войны. Мое задание выполнено. Значение слова "Спирит"
расшифровано.
Конечно, для большей достоверности полученную информацию следует
подтвердить данными из других источников. Но других источников нет. И
времени тоже нет. Вся надежда на то, что мой единственный источник
достаточно серьезен. Видимо, фирму Франка используют как фасад другие
люди. И вполне естественно, что он кое-что слышит от этих "других людей".
Не исключено, что он резонер, но не фантазер, поэтому вряд ли стал бы мне
подносить какие-то выдумки.
Последняя мысль меня настолько успокаивает, что я засыпаю. Но, к
сожалению, едва заснув, просыпаюсь. Привычный стук в дверь - не очень
сильный, но весьма настойчивый.
- Не собираетесь ли вы спать до вечера? - спрашивает Мод, когда я
открываю.
- Как я могу рассчитывать на такое, если вы находитесь в этой же
гостинице.
- Очень сожалею, Альбер, но нас ждет новая встреча.
- Разве дискотеки работают и днем?
- Встретимся внизу через пятнадцать минут. - И дама скрывается,
оставив мой вопрос без ответа.
Около шести, а на улице такая же жара и такая же толчея прохожих.
- Неужели снова поднялись цены на бензин? - спрашиваю я, прокладывая
дорогу сквозь толпу.
- Откуда вы это взяли?
- Последне время вы все меньше пользуетесь автомобилем.
Мод показывает мне на огромный жилой дом.
- Вон там, квартира номер тридцать пять. Подниметесь на шестой этаж.
Лифт работает.
- А вы?
- Обо мне не беспокойтесь. Увидимся позднее.
- Не бросаете ли вы меня в объятия Дейзи или Сандры? - спрашиваю я.
- Пока что нет. Но и такое может случиться. Не очень торопитесь,
Альбер.
Ничего больше не объясняя, она сворачивает в первую же улочку, а я
направляюсь к дому. На шестом этаже только одна дверь. В маленькой рамочке
карточки - женское имя. Знакомое имя. Но это имя не Дейзи и не Сандры:
"Модести Милтон".
Бедняжка Мод. Не решается зайти даже в собственную квартиру. Звоню, и
дверь сразу же открывается.
- Заходите, - говорит Сеймур.
Захожу. Сначала в полутемный коридор, потом в небольшой холл.
Обстановка значительно скромнее, чем в предыдущей квартире. Легкая мебель
из светлого дерева. Станка с непременной стереоаппаратурой, обязательный
маленький бар и две-три полки с дешевыми изданиями в пестрых обложках.
Украшением помещения является огромное окно, из которого видны соседние
крыши, а вдали - темный силуэт собора. Уютное жилище с едва уловимым
запахом запустения.
Сеймур закуривает сигарету и подходит к окну, словно забыл, что
пришел гость.
- Вы переселились к Мод? - спрашиваю я без особого интереса и сажусь
в кресло как раз против маленького вентилятора, который, наверное, только
что включили.
- Временно, временно, - бурчит американец. - Ровно на столько,
сколько будет продолжаться наш разговор. А вообще вы напрасно ревнуете.
- Вы даже не представляете, как боготворит вас эта женщина.
- Не время ли нам перейти к более серьезной теме? - замечает Сеймур,
отходя от окна.
Не ожидая моего согласия, он приближается к серванту и нажимает
кнопку, чтобы продемонстрировать мне запись разговоров. И конечно же, с
моим ценным участием. Сперва я разговариваю с Эрихом, потом с Томасом - об
оружии.
- Вторая запись не очень качественная, - говорит американец,
останавливая магнитофон. - Этот глупый хитрец решил избрать для торга
самое шумное место. Но, как видите, все слышно достаточно хорошо.
- Неплохая работа, - признаюсь я. - И сокрушительная документация. Но
есть один существенный недостаток.
- Ваша правда. Пока что в коллекции отсутствует голос важнейшего
собеседника. И именно по этому вопросу нам надо посоветоваться.
Сеймур открывает маленький бар и снова закрывает его.
- У этой женщины нечего пить...
Он берет новую сигарету, щелкает зажигалкой и говорит:
- Следовательно, Томас хочет устранить Эриха как посредника, чтоб
сохранить комиссионные. Это не беда. Эрих может фигурировать и как
человек, который обеспечивает транспорт, но он должен фигурировать.
- Мне кажется, что его хотят лишить и этой маленькой роли.
- Кто? - сводит брови американец.
- Ваша Сандра.
Излагаю в двух словах мысль Сандры о том, что Эрих - опасный человек.
- Мод мне этого не говорила, - замечает Сеймур.
- Я не исповедуюсь перед Мод. Разговор происходил с глазу на глаз.
Американец задумчиво молчит, поэтому я добавляю:
- Странно все-таки, что ваши женщины позволяют себе действовать по
собственному усмотрению.
- Ошибаетесь, Майкл, - качает головой американец. - Это не мои
женщины. Больше того, те две сестрички даже не подозревают о моем
существовании.
- Сестрички?
- Да, сестрички. Наверное, отцы у них разные, а мать одна. Но не
будем углубляться в такие мелочи. Сейчас приходится их использовать.
Сандру - в связи с ее отношениями с Томасом, а Дейзи - потому что она по
приказу Мод смогла установить отношения с Эрихом. Обеим сестричкам
известно только то, что Мод старается заключить соглашение, от которого
кое-что перепадает и им.
- В таком случае их действия могут быть достаточно неожиданными для
вас.
- Но не настолько, чтоб провалить операцию.
Остановившись посреди холла, Сеймур какое-то время молча насыщается
табачным дымом, потом переводит взгляд на меня.
- Сандра не стремится устранить Эриха. Ей на него начхать. Она
старается устранить Дейзи.
- А какое отношение к этой сделке имеет Дейзи?
- К этой - никакого. Но, наверное, имеет отношение к другой, учитывая
то, что брак - это тоже сделка. - И чтоб мне стало понятней, добавляет
после короткой паузы: - Связь между Томасом и Сандрой уже давно вела к
свадьбе. Но теперь на горизонте появилась младшая сестричка и привлекла
внимание жениха. Отсюда и защитная реакция старшей. Если вам необходимы
детальные подробности, получите их от Мод.
- Я не стремлюсь во что бы то ни стало получить информацию, Уильям. Я
уже вам объяснял, что не приехал на охоту.
- Жаль. А я только что собирался дать вам некоторые сведения
относительно программы "Спирит". Или включить по крайней мере еще одну
запись.
- Неужели Франк - тоже объект вашего шантажа? - сдержанно спрашиваю
я.
- Совсем нет. Франк - случайный помощник, точно так же, как и обе
сестры. Но вы ничего не говорите по поводу программы "Спирит".
- Вы же знаете, что я не из военной разведки.
- И все-таки эта тема занимала довольно заметное место в вашей
беседе.
- Вы имеете в виду монолог Франка? Разве я что-то отвечал на его
болтовню?
- Я не настолько глуп, Майкл, чтоб не понять, что к чему. Вы довольно
умело направляли болтовню Франка.
- Очень содержательная болтовня!
- Но не столь уж и бессодержательная.
Американец раздавливает окурок в роскошной пепельнице. Он
поднимается, делает несколько шагов к окну, потом снова возвращается и
садится. Этот человек ни минуты не сидит на месте.
- Отношения между сестрами - это всего лишь бытовая деталь, Майкл.
Если ею умело воспользоваться, можно значительно облегчить себе работу.
Важнее то, что Томас, вместо того чтоб привести нас к Райену, старается
закрыть путь к нему.
- А разве вы надеялись на другое?
- Да, можно было ждать и иного. Можно было ждать, что Томас, чтоб
обеспечить себе сотрудничество с Райеном, попробует подключить его к своим
проделкам. Но, кажется, Томас остерегается привлекать Райена, боясь, что
тот его уволит. И стремится как можно лучше использовать короткое время,
которое у него осталось. Считает, что бессмысленно делиться с кем-то
успехом, который может оказаться последним перед пенсией. Такой вариант не
на пользу нам, Майкл.
- Скажите об этом Томасу.
- Это вы скажете ему. И не прямо, а через Сандру.
Я не возражал. Мой интерес ко всему этому разговору чисто
академический.
"Можешь спокойно рассчитывать на меня, Уильям, - говорю я мысленно, -
но только до завтрашнего вечера. Завтра двадцать десятое".
- Этому хитрому глупцу Томасу надо втолковать, что для него крайне
важно, чтоб к соглашению был подключен Райен, - говорит Сеймур,
поднимаясь. - И надо, чтоб это втолковал ему человек, к которому он имеет
полное доверие, такой человек, как Сандра.
- Вы тешите себя иллюзиями относительно моей близости к этой даме.
Да, у меня был с нею короткий разговор с глазу на глаз, но...
- Для такого человека, как вы, близкие отношения с дамой - вещь
нормальная, было бы желание, - говорит американец, прохаживаясь по
комнате. - Женщины часто бОльшие реалистки, чем мужчины, так что вы,
очевидно, сможете ее убедить. Можете даже пообещать ей что-нибудь.
- Что именно?
- Устранить Эриха, то есть Дейзи.
- Но вы же сами говорите, что Эрих вам необходим.
- О Майкл, не прикидывайтесь наивным. Обещать - это еще не означает
выполнить. По крайней мере в нашей профессии нет такого правила.
- Как же ее убедить, что Райена надо привлечь любой ценой?
- Не торопитесь. Дойдем и до этого.
- А где гарантия, что Райен согласится?
Сеймур бросает на меня быстрый взгляд.
- Извечный импульс, Майкл, - это жадность. Согласно информации
Франка, рыба уже готова "клюнуть".
- Франк говорит "через месяц-два".
- А почему "через месяц-два"? Потому что Райен надеется к тому
времени избавиться от Томаса и заключить сделку сам.
- Значит, он будет ждать.
- Но он же не знает, что речь идет об одном и том же клиенте и об
одном и том же гешефте. Надо, чтоб у него сложилось впечатление, что это
срочное дело, неожиданная возможность провернуть быстрое и прибыльное
дельце.
- Не вижу никакой гарантии, что он ухватился за это дело.
- Гарантии в самом деле нет. Но, прежде чем решить, взяться за это
дело или нет, он проведет проверку, а это вынудит его встретиться с вами.
Не забывайте, что для вас важнее встреча, чем соглашение. От гешефта не
отказываются без веских причин, особенно когда его предлагает ваш помощник
по службе.
- Возможно, вы правы.
- Что ж, в таком случае мы можем перейти к деталям.
Когда наконец все обсуждено и уточнено до мельчайших подробностей, на
улице уже темно, мы сидим в полутьме. Только маленькая настольная лампа на
буфете излучает бледно-синий свет. В большом окне на фоне
темно-фиолетового ночного неба четко вырисовывается кафедральный собор,
освещенный прожекторами. Американец замер около окна; кажется, он
разглядывает собор, ибо внезапно спрашивает:
- Что вам напоминает эта громадина?
- Корабль.
- Вы не оригинальны. Он и построен так, чтобы напоминать корабль.
- Так почему он должен напоминать мне что-то иное?
- Кое-кто видит в нем окаменевший порыв. Извечный порыв человека
подняться над собой.
- Может, и так. Я не очень в этом разбираюсь. Во всяком случае,
сооружено крепко. Если он столько выстоял...
- Да, словно огромный зуб, что прогнил с течением времени и его
непрестанно укрепляют - пломбируют. Непрестанно! И в этом также порыв,
только напрасный, ибо невозможно избежать разрушительной силы времени. -
Он на минуту умолкает, потом продолжает дальше, будто говоря сам себе: -
Все гниет, распадается, превращается в пепел и пыль...
- А вы нисколько не изменились, - замечаю я. - Ваши размышления, как
и когда-то, напоминают мне надгробную речь, что началась когда-то давно и
продолжается безгранично долго.
- Зато вы совершенно безразличны к раздумьям, - бурчит Сеймур. - Вам
все понятно. Вы человек благородных чувств. А благородные чувства
предназначены для благородных призывов - отечество, класс и тому подобное.
- Вы возвращаетесь к очень давнему разговору, - говорю я, зевая. -
Собственно, что вас больше раздражает: то, что я чему-то предан, или то,
что вам самому не за что ухватиться?
- Меня раздражает ваша наивная вера, будто правда на вашей стороне, -
спокойно отвечает американец.
- Разве я виноват, если правда действительно на нашей стороне?
- Вы как дети, - снисходительно ворчит Сеймур. - Хорошо, допустим,
что правда на вашей стороне. Только какая польза от этого, если вместе с
нами, грешниками, погибнете и вы, праведники, а после нас уже не останется
никого, чтоб рассудить - кто был прав, а кто - нет?
- Снова надгробная речь, - говорю я.
- Мы с вами словно те два козла, что стоят один против другого на
узеньком мостике, столкнувшись лбами. Каждый нажимает, чтоб сбросить
другого в бездну, не думая, что, если до этого дойдет, пропасть поглотит
их обоих.
- Не обязательно обоих.
- Вот, вот: "Не обязательно обоих", - повторяет американец, подходя к
столу, чтоб загасить окурок. - Ваша логика такая же, как у того козла. Вы
не позволяете допустить даже как гипотезу разумную мысль о том, что
следует хоть немного отступить и дать возможность пройти другому, чтоб он
освободил вам дорогу.
- Отступите вы.
- Так, так, козлиная логика.
- А почему не логика истории?
Сеймур сидит напротив меня, я плохо вижу его лицо, зато чувствую, что
он заслонил от меня вентилятор.
- В отличие от ваших козлов, - говорю я, - мы с вами каждый раз
расходимся. Хочу лишь напомнить, что мы не исключаем разумного компромисса
и не раз это доказывали.
- О, "разумный компромисс"! Делаешь вид, будто делаешь шаг назад,
чтоб занять более удобную позицию.
Он умолкает, смотрит на меня и замечает:
- А вы не пьете.
- И вы тоже не пьете.
- Когда темно и не видно напитка, у меня такое чувство, словно он
утратил вкус.
- Тогда включите большую лампу.
- Оставьте, это сделает Мод.
- Пожалуйста, - говорит дама, которая только что вошла, и комната
освещается.
Мод бросает сумку на стул, а сама садится на другой.
- Не могли нигде найти Сандру и решили ждать около ее квартиры. Она
только что возвратилась.
- Довольно о том, что было, - ворчит Сеймур. - Скажите, что будет.
- Все хорошо. Завтра вечером Сандра в вашем распоряжении.
Сандра. Одна из тысяч секретарш, про которых нельзя с уверенностью
сказать - насколько они служат бизнесу, а насколько - разведке. Происходит
из средних слоев с незначительным положением в обществе и еще более
незначительным состоянием. Но в противовес этим минусам природа наделила
ее завидной внешностью. Довольно долгое время она была уверена, что
мужская половина человечества лежит у ее ног, что счастье - это вопрос
ближайших дней и в ожидании его можно и поразвлечься. Но чем больше лет
проходило в развлечениях в ночных заведениях и холостяцких квартирах, тем
больше росло сомнение в том, что большой бюст является залогом счастливого
будущего.
Мечта о красивом молодом сыне миллионера, который встречает тебя в
ночном баре и в ту же ночь предлагает выйти замуж, постепенно таяла.
Теперь она уже готова довольствоваться не очень молодым и не очень
состоятельным мужчиной из деловых кругов, олицетворением стабильной жизни
среднего класса, но мужчины этой категории, как правило, уже давно женаты.
И вот в поле зрения появляется субъект, совсем незаметный на первый
взгляд, но после тщательного изучения оказывается, что именно он и есть
тот долгожданный носитель если не счастья, то по крайней мере
благосостояния.
Томас. Он просто бредит эффектными женщинами, которые лучшее
лекарство для больного мужского достоинства, уязвленного низким ростом и
симптомами старения. Томас уже имел одну такую эффектную женщину законной
женой: Элен, дочку богатого бакалейщика. Она стремилась пробиться в
высокие сферы дипломатических коктейлей и светских приемов, но, поняв, что
ее муж вряд ли сделает карьеру, смотала удочки.
Ныне у Томаса есть все данные, чтобы не только завоевать женщину, но
и удержать ее. Речь идет не о хорошем заработке и не о будущей высокой
пенсии. Все это мелочи по сравнению с суммами, нажитыми секретными
операциями с оружием. Говорят, деньги не пахнут. Но если они у тебя есть,
чуткий женский нюх быстро обнаружит их. Первой этот нюх проявила Сандра.
Сандра Дейвис, а затем и ее сестра Дейзи.
Таковы данные об интимных отношениях в треугольнике, полученные от
Сеймура, а также и от Мод на следующий день, когда мы под вечер
отправляемся на квартиру секс-бомбы.
Следующий день. И день последний. Но для того чтоб он стал в самом
деле последним, надо играть свою роль спокойно и естественно.
Темнеет, и огни реклам играют радужными красками. Около витрин
прогуливаются молодые и не совсем молодые парочки. Мы с Мод тоже парочка.
Парочка по принуждению. Или результат игры случая.
Сворачиваем с главной улицы влево, и едва проходим метров сто, как
дама останавливает меня:
- Вон там освещенный вход. Красавица живет на третьем этаже.
- Гм, красавица. А дракон?
- Дракон... - презрительно произносит Мод. - Неужели вы боитесь того
карманного человечка?
- Маленький человечек может устроить огромный скандал.
- Не надо бояться. Если бы был риск, Сандра бы вас не приняла.
- Чудесно, - киваю я. - На вашу ответственность. Магнитофон вы хорошо
спрятали? Если вы успели записать даже мой разговор с Франком... Этого я
от вас не ожидал, милая.
- Я работаю в соответствии с распоряжением, Альбер. Кажется, я вас
уже предупреждала.
Судя по облицованным мрамором лестницам, в этом доме живут богатые
люди. На третьем этаже две двери, однако латунная табличка с надписью
"Сандра Дейвис" исключает ошибку. Хозяйка открывает мне и ведет в холл,
значительно просторней и роскошней, чем в квартире Мод.
Сандра делает небрежный жест, мол, садитесь, если хотите, опускается
в кресло, ждет, пока я сделаю то же самое, потом, охватив ладонями колени,
холодно спрашивает:
- Для чего мы собрались?
- Думаю, чтоб приятно провести вечер.
- Думаете, но не уверены.
- Это зависит не только от меня.
- Конечно.
Одним словом, я ошибся, надеясь увидеть соблазнительницу, которая
будет демонстрировать мне свои прелести сквозь полупрозрачный пеньюар.
Бледно-синее домашнее платье Сандры совсем не прозрачное и плотно закрыто
от шеи до пят, а выражение лица женщины уж вовсе не настраивает на
фривольный лад. Что ж, в таком случае можно приступать непосредственно к
теме.
- Не знаю, чем вызвана ваша откровенность, но в тот вечер вы дали мне
ценную информацию об Эрихе.
- Я тоже такого мнения, - подтверждает Сандра без лишней скромности.
- Но информация ценна только тогда, когда ее принимают во внимание.
- Поговорим и об этом. Я хотел сказать, что пришел ответить на услугу
услугой.
- Кто же откажется от услуги! - пожимает плечами хозяйка.
- Речь идет о моей сделке с Томасом. Ваш друг ясно дал понять, что из
гешефта исключается Райен.
- Кто вам сказал о Райене? - Женщина поднимает подрисованные брови.
- Я проинформирован. Нельзя работать без информации в такой отрасли,
как наша.
- Про Эриха вы не были проинформированы.
- Я сказал вам, что дойдем и до этого вопроса. А сейчас говорю, что
ни в коем случае нельзя исключать из соглашения Райена.
