лению к "Кампари" проследовала процессия машин, и он резко выпрямился.
- Фунт против пенса, мистер, это едут новые огорчения.
- Хвала господу, - прошептал маленький агент. Это была настоящая мо-
литва и по выбору слов, и по интонации. - Сам сеньор Каррерас! Ваши пас-
сажиры, капитан!
- О чем я и говорил, - проворчал Буллен. - Новые огорчения.
Процессия, состоявшая из двух огромных, довоенных "паккардов", один
из которых тащился на буксире за джипом, подкатила к трапу, и пассажиры
начали выбираться. Правда, только те, которые могли, потому что один из
них, очевидно, не в силах был это сделать самостоятельно. Шофер в зеле-
ной тропической военной форме и такой же панаме открыл багажник своей
машины, достал оттуда складную инвалидную коляску с ручным приводом и
ловко, не делая ни одного лишнего движения, собрал ее за каких-нибудь
десять секунд. Второй шофер с помощью высокой, тощей медсестры, одетой
во все белое, от кокетливой накрахмаленной шапочки до длиннющей, едва не
метущей землю юбки, осторожно поднял согбенного старика с заднего си-
денья "паккарда" и деликатно усадил в коляску. Старикан - даже с такого
расстояния я видел избороздившие его лицо глубокие морщины и снежную бе-
лизну все еще густой шевелюры - изо всех сил старался им помочь, но сил
этих у него было явно немного.
Капитан Буллен посмотрел на меня. Я посмотрел на капитана Буллена.
Говорить тут не было никакого смысла. Нет такого моряка, который при-
ветствовал бы появление немощного инвалида на борту корабля. От него
беспокойство и корабельному врачу, который должен следить за его здо-
ровьем, и уборщикам, которые должны поддерживать чистоту в его каюте, и
стюардам, которые должны приносить ему еду, и тем матросам, которые
должны катать по палубе его коляску. А если этот инвалид к тому же дрях-
лый и дышит на ладан, а нам попался именно такой экземпляр, у него всег-
да есть шанс загнуться в открытом море. А моряки такие дела ненавидят
пуще всего на свете. Да и на наплыве пассажиров это всегда сказывается.
- Ладно, - набравшись духу, заявил капитан Буллен. - Полагаю, мне на-
до пойти и поприветствовать на борту наших запоздавших пассажиров. За-
канчивайте тут поскорее, мистер.
- Будет исполнено, сэр.
Кивнув, Буллен удалился. Я наблюдал, как шоферы, просунув под сиденье
коляски пару длинных шестов, выпрямились и легко вознесли коляску вместе
с ее хозяином по трапу.
За ними проследовала высокая, угловатая сиделка, а за ней другая,
одетая точно так же, как и первая, но поприземистей и покоренастей. Ста-
рикан привел с собой собственное медицинское подразделение. Это могло
означать, что либо ему некуда было девать деньги, либо он ипохондрик,
либо уж действительно совсем плох.
Однако больше меня заинтересовали два человека, выбравшиеся из "пак-
кардов" последними. Первый был приблизительно моего возраста и роста, но
на этом сходство между нами кончалось. Он был похож разом на Рамона На-
варро и на Рудольфа Валентине, но красивей их обоих. Высокий, широкопле-
чий, смуглый от загара, с превосходно очерченным классическим римским
профилем, блестящими кудрями черных волос, узенькой полоской усов, вели-
колепными ровными зубами, казалось, источавшими ту неоновую фосфоресцен-
цию, которая заметна независимо оттого, полдень или кромешная ночь вок-
руг. Он бы пропал, вероятно, окажись хоть на часок в любом женском кол-
ледже. При всем том это был не салонный красавчик. Мощный подбородок,
благородная осанка, легкая, пружинистая походка боксера - все выдавало в
нем человека, знающего себе цену. С прибытием этого молодца хоть мисс
Бересфорд от меня отстанет.
Второй мужчина представлял собой слегка уменьшенную копию первого. Те
же черты лица, те же зубы, те же усы и волосы, только уже седеющие. Ему
можно было дать лет пятьдесят пять. В нем угадывались уверенность и
властность, которые придаются человеку либо большими деньгами, либо вы-
соким постом, либо тщательно лелеемой самоуверенной глупостью. Я дога-
дался, что это, должно быть, тот самый сеньор Мигель Каррерас, который
внушал такой страх нашему агенту. Почему, кстати?
Спустя десять минут весь наш груз был на борту. Остались только три
ящика с гробами в кузове грузовика. Я следил, как боцман заводит стропы
под первый ящик, когда позади меня на редкость противный голос сказал:
- Это мистер Каррерас, сэр. Меня послал капитан Буллен.
Я повернулся и смерил четвертого помощника Декстера тем взглядом, ко-
торый приберегал специально для него. Декстер был исключением из незыб-
лемого правила, гласившего, что коммодору флота доставались лучшие в
компании офицеры и матросы, но капитана нельзя было корить за ошибку.
Есть люди, для которых должен делать исключение даже коммодор флота, и
Декстер был один из них. Вполне привлекательный внешне юноша, двадцати
одного года от роду, с белокурыми волосами, голубыми, слегка навыкате
глазами, неприятным, хотя и неподдельным, акцентом выпускника закрытой
школы и весьма ограниченным интеллектом, Декстер приходился сыном и, к
несчастью, наследником лорду Декстеру, президенту и председателю совета
директоров "Голубой почты". Лорд Декстер, унаследовавший в пятнадцать
лет около десяти миллионов и в дальнейшем искренне считавший свое возвы-
шение результатом исключительного трудолюбия, взлелеял странную идею
заставить собственного сына начать карьеру с самого низа и услал его лет
пять тому назад на флот кадетом. Декстер был далеко не в восторге от
этого мероприятия; все на корабле, начиная с Буллена, были так же не в
восторге ни от мероприятия, ни от Декстера, но поделать в данной ситуа-
ции ничего было нельзя.
- Здравствуйте сэр, - я пожал протянутую руку Каррераса и внимательно
посмотрел на него. Спокойные темные глаза, любезная улыбка не могли
скрыть того факта, что морщин у него с двух футов было заметно гораздо
больше, нежели с пятидесяти. С другой стороны, они не могли скрыть и то-
го, что впечатление властности и уверенности при близком рассмотрении
только усиливалось, и я выбросил из головы мысль, что это впечатление
может создавать напыщенная глупость. Это было настоящее, и все тут.
- Мистер Картер? Рад познакомиться, - пожатие было твердым, а поклон
- больше, чем небрежным кивком. Отличный английский выдавал выпускника
одного из старейших университетов Новой Англии. - Меня интересует пог-
рузка этих ящиков, если вы, конечно, позволите.
- Конечно, сеньор Каррерас, - неотесанный англосакс Картер не искушен
был в латиноамериканской учтивости. Я махнул рукой в сторону люка. - Ес-
ли вы будете любезны встать у борта, вот тут, справа от люка.
- Я знаю, где находится борт, - улыбнулся он. - Мне приходилось ко-
мандовать собственными кораблями. К сожалению, этот род деятельности
оказался мне неинтересен, - он стал наблюдать, как Макдональд закрепляет
стропы, а я повернулся к Декстеру, не проявлявшему ни малейшего желания
сдвинуться с места. Он никогда не торопился что-нибудь сделать. Это был
ужасно толстокожий субъект.
- Чем вы в настоящее время занимаетесь, четвертый? - осведомился я.
- Помогаю мистеру Каммингсу.
Это означало, что он ничем не занят. Каммингс, начальник хозяйствен-
ной службы корабля, был на редкость знающим офицером, никогда не нуждав-
шимся в чьей-либо помощи. У него был только один недостаток, воспитанный
долгими годами обслуживания пассажиров. Он был слишком вежлив. Особенно
по отношению к Декстеру. Я распорядился:
- Возьмите карты, что мы получили в Кингстоне. В них давно пора внес-
ти коррекцию, не так ли? - предложение это таило весьма реальную опас-
ность, что через пару дней мы выйдем прямиком на рифы Багамских остро-
вов.
- Но мистер Каммингс ждет.
- Карты, Декстер.
Он чуть не съел меня взглядом. Лицо его постепенно мрачнело, затем он
четко сделал поворот кругом и зашагал. Я отпустил его на три шага и нег-
ромко сказал:
- Декстер!
Он остановился и не торопясь обернулся.
- Карты, Декстер, - повторил я. Не меньше пяти секунд он простоял
застыв, пытаясь меня переглядеть, но вынужден был опустить глаза.
- Есть, сэр. - Слово "сэр" было произнесено с такой интонацией, что в
его чувствах по отношению ко мне сомневаться не приходилось. Он снова
повернулся и строевым шагом двинулся дальше. Шея сзади стала пунцовой.
Мне было наплевать. К тому времени, пока он доберется до кресла папаши,
меня на службе уже не будет. Проводив его взглядом, я повернулся к Кар-
рерасу, смотревшему на меня внимательно и оценивающе. Старший помощник
Картер был положен на одну чашу весов, а другая понемногу нагружалась
гирями. То ли я прервал этот процесс на середине, то ли сведения пред-
назначались исключительно для личной информации, но результат мне сооб-
щен не был. Каррерас не спеша повернулся и направился по правому борту к
трюму номер четыре. Я впервые заметил узенькую ленточку черного шелка на
левом лацкане его серого костюма. Она не слишком гармонировала с белой
розой, которую он носил в петлице, но, возможно, это странное сочетание
являлось в их стране символом траура.
Похоже, что так оно и было, потому что, пока ящики поднимались на
борт, он застыл, вытянув руки по швам. Когда третий ящик уже качался над
поручнем, он небрежным жестом снял шляпу, как будто чтобы насладиться
неожиданно налетевшим с севера, из открытого моря, легким прохладным
бризом, и, держа шляпу в левой руке, под ее прикрытием украдкой перек-
рестился правой. И вдруг, при всей дикой жаре, меня бросило в озноб, как
будто мороз прошел по коже. Не знаю уж почему - ведь с моего места я не
видел люка трюма номер четыре, который при изрядной доле воображения мог
показаться разверстой пастью могилы. У меня одна из бабушек шотландка.
То ли я просто псих, то ли обладаю даром провидения, или как у них там в
горах это называется. А всего вероятнее, я просто слишком плотно пообе-
дал.
То, что так встревожило меня, на Каррераса ни малейшего влияния не
оказало. Он снова надел шляпу, когда последний из ящиков мягко коснулся
дна трюма, посмотрев на него несколько секунд. Проходя мимо меня, при-
поднял шляпу и улыбнулся ясной, безмятежной улыбкой. Я не нашел ничего
лучшего, как улыбнуться в ответ.
Спустя пять минут ископаемый грузовик, два "паккарда" и джип трону-
лись с места. Макдональд закреплял баттенсы на люке трюма номер четыре.
В пять часов пополудни, за час до крайнего срока, на самом гребне прили-
ва теплоход "Кампари" медленно прошел над отмелью у входа в гавань и
взял курс норд-вест, носом в заходящее солнце, унося с собой контейнеры
с оборудованием и покойниками, кипящего от злости капитана, недовольную
команду и вдрызг разобиженных пассажиров. В этот изумительный июньский
вечер корабль никак нельзя было назвать счастливым.
2. Вторник. 20.00-21.30.
К восьми часам вечера контейнеры с машинами и гробами остались, по
всей вероятности, в том же состоянии, что и в пять часов, но среди живо-
го груза было заметно явное изменение к лучшему, от глубокого и всеобще-
го недовольства к состоянию, близкому к удовлетворенности жизнью.
Для того, естественно, были причины. Капитана Булле на радовало то,
что вышли, наконец, из гнусного, иначе он его и не именовал, порта Кар-
раччо, то, что он снова на мостике, что придумал отличную причину пос-
лать вниз меня, а самому к обеду не спускаться и избежать пытки общения
с пассажирами. Что касается команды, она утешалась подарком в виде часов
сверхурочной работы, щедро записанных на ее счет капитаном Булленом в
двукратном количестве по сравнению с действительной отработкой за пос-
ледние три дня, частично - из чувства справедливости, частично - чтобы
хоть как-то отомстить главной конторе за нанесенные ему оскорбления.
Офицеры и пассажиры "Кампари" просто следовали одному из законов приро-
ды, который гласил: невозможно долго оставаться несчастным на борту теп-
лохода "Кампари".
Как корабль, не ходивший по определенному маршруту, имевший лишь
весьма немногочисленные пассажирские каюты и вместительные, редко пусто-
вавшие трюмы, теплоход "Кампари" следовало отнести к классу трамповых
судов. Таким он и числился в реестрах "Голубой почты" и в рекламных
проспектах. Но, как указывали эти же проспекты с должной сдержанностью,
единственно уместной в отношении высокопоставленной клиентуры, для кото-
рой они собственно и издавались, теплоход "Кампари" был не обычным трам-
повым кораблем. На самом деле, он ни в каком смысле не был обычным ко-
раблем. Это был, говоря скромными, незатейливыми и далекими от претенци-
озности словами рекламного проспекта, "среднего размера грузопассажирс-
кий теплоход, предлагающий самые роскошные каюты и лучшую кухню из всех
кораблей, ныне плавающих по морям".
Сущий пустяк мешал большим пароходным компаниям, с "Кунард" во главе,
предъявить "Голубой почте" иск за это абсурдное заявление - за абсолют-
ное его несоответствие истине.
Выдумал все это президент "Голубой почты", лорд Декстер, в силу по-
зорного эгоизма державший свои мозги при себе и не передавший своему сы-
ну, нашему четвертому помощнику, и малой толики. Все конкуренты, алчным
стадом бросившиеся примазываться к великому изобретению, признавали, что
это - озарение гения. Лорд Декстер не спорил.
Началось все достаточно прозаично, еще в пятидесятые годы, на другом
корабле "Голубой почты" - пароходе "Бренди". По некой странной причуде,
объяснимой разве что с помощью психоанализа, лорд Декстер, сам отъявлен-
ный трезвенник, именовал свои корабли названиями различных вин и прочих
спиртных напитков. "Бренди" был одним из двух кораблей "Голубой почты"
на регулярной линии между Нью-Йорком и Британской Вест-Индией. Лорд
Декстер, наблюдая роскошные пассажирские лайнеры, курсировавшие между
Нью-Йорком и островами Карибского моря, и не найдя особой причины оста-
ваться в стороне от этого прибыльного, сулящего доллары рынка, оборудо-
вал на "Бренди" несколько кают и поместил рекламу в отдельных избранных
американских газетах и журналах, прозрачно намекнув, что он заинтересо-
ван лишь в сливках общества. В числе достоинств своего корабля привел
полное отсутствие на его борту оркестров, танцев, концертов, костюмиро-
ванных балов, плавательных бассейнов, лотерей, игр на палубе и званых
вечеров. Только гений мог догадаться обернуть достоинством отсутствие
стандартного набора увеселений, которого так или иначе не имел "Бренди".
В качестве компенсации предлагалась только романтика трампового корабля,
плывущего в никому не известном направлении. Это, кстати, не значило,
что у корабля не было определенного маршрута, просто капитан держал у
себя в голове названия портов захода и оглашал то или иное название
только перед тем, как бросить якорь. Второй приманкой был телеграфный
салон, который поддерживал непрерывную связь с биржами Нью-Йорка, Лондо-
на и Парижа.
Успех поначалу был фантастический. Говоря биржевым языком, акции шли
нарасхват. Лорду Декстеру это не понравилось. К нему на корабль попадало
слишком много не принадлежащих к сливкам общества, а только пробивающих
себе дорогу в их ряды с низких ступеней лестницы, сколачивающих свой
первый миллион честолюбцев. Настоящим сливкам такое соседство было не по
нутру. Лорд удвоил цены. Потом утроил их и сделал приятное открытие, что
в мире существует множество людей, готовых отдать практически все за то,
чтобы быть исключительными и из ряда вон выходящими, да так, чтобы все
знали, что они такие исключительные и из ряда вон выходящие. Лорд Декс-
тер распорядился приостановить постройку своего нового корабля "Кампари"
и велел спроектировать и оборудовать на нем дюжину кают, затмивших рос-
кошью все, существовавшие до тех пор. Затем послал готовый корабль в
Нью-Йорк в полной уверенности, что тот скоро окупит перерасход четверти
миллиона фунтов при его создании. Как обычно, расчеты оправдались.
Нашлись, конечно, подражатели, но с таким же успехом можно было восп-
роизвести Букингемский дворец, Большой Каньон или алмаз "Кохинор". Кон-
куренты остались далеко позади. Лорд Декстер нашел свой рецепт и придер-
живался его неукоснительно: комфорт, удобство, спокойствие, отличный
стол и приятное общество. Что касается комфорта, то неправдоподобную
роскошь кают надо было видеть, чтобы поверить, что такое возможно.
Удобство, по мнению большинства пассажиров мужского пола, нашло свое
идеальное воплощение в непосредственном соседстве в помещении телеграф-
ного салона биржевого телетайпа, печатающего последние биржевые сводки,
и бара, обладающего, наверное, самым исчерпывающим запасом спиртного в
мире. Спокойствие достигалось совершенной звукоизоляцией кают и машинно-
го отделения, творческим подражанием королевской яхте в том смысле, что
ни один приказ не отдавался в полный голос, а вся команда и стюарды не-
изменно были обуты в тапочки на губчатом резиновом ходу, а также отсутс-
твием балов, оркестров, плясок и игр, расцениваемых пассажирами не столь
высокого ранга необходимыми спутниками корабельной жизни. Отличный стол
был заслугой двух коков, которые после длительных закулисных интриг соб-
лазнились баснословными окладами и покинули: один - лучший отель Парижа,
другой - посольство своей страны в Лондоне, чтобы теперь, ежедневно сме-
няя друг друга и соревнуясь, создавать шедевры кулинарного искусства, с
завистью обсуждаемые во всем западном полушарии.
Другие судовладельцы, конечно, могли преуспеть в воспроизведении не-
которых, а то и всех этих качеств, хотя почти наверняка не на том уров-
не. Но лорд Декстер был не обычным судовладельцем. Он был, как уже гово-
рилось, гением и еще раз доказывал это своим умением заполучить к себе
на корабль нужных людей.
"Кампари" не сделал ни одного рейса без того, чтобы в списке пассажи-
ров не значилась особа, ранг которой мог быть от "видной" до "всемирно
известной". Для особ резервировалась специальная каюта. Выдающиеся поли-
тические деятели, министры, ведущие звезды сцены и экрана, модные писа-
тели и художники, если они выглядели пристойно и были знакомы с бритвой,
а также второразрядные представители английской аристократии путешество-
вали в этой каюте по значительно сниженным расценкам. Особы же королевс-
кого ранга, экс-президенты, экс-премьеры, знать с титулом герцога и выше
вообще ездили бесплатно.
Говорили, что, если всем пэрам Англии, состоящим в списке заявок на
места на "Кампари", можно было бы одновременно предоставить каюты, пала-
ту лордов пришлось бы прикрыть. Вряд ли следует добавлять, что в бесп-
латном гостеприимстве лорда Декстера не было ни капли филантропии. Соот-
ветственным образом повышалась цена на остальные одиннадцать кают, дос-
таточно обеспеченные обитатели которых были готовы отдать все что угодно
за возможность путешествовать в обществе столь благородных персон.
Через несколько лет плавания наш контингент состоял в основном из
завсегдатаев. Некоторые катались по три раза в год - достаточно веское
подтверждение величины их банковских счетов. К этому времени попасть в
списки пассажиров "Кампари" стало труднее, нежели в самый закрытый клуб
в мире. Не называя вещи своими именами, лорд Декстер сумел собрать в ку-
чу самых отъявленных снобов из финансового и политического мира и успеш-
но цедил золото из этой шайки.
Я приладил салфетку и оглядел собравшихся за белоснежным столом. В
пышной столовой на сизо-серых бархатных креслах живьем сидело не менее
пятисот миллионов долларов. Даже, пожалуй, ближе к тысяче. Один старик
Бересфорд стоил около трети миллиарда.
Джулиус Бересфорд, президент и держатель контрольного пакета акций
"Харт-Маккормик Майнинг", сидел там же, где и обычно во время многочис-
ленных его прежних рейсов, справа от стола капитана, на самом почетном
месте, которое он занял не в силу своих миллионов, а по личному капи-
танскому настоянию. В каждом правиле есть исключения, и Джулиус Берес-
форд был исключением из возведенной в правило антипатии капитана Буллена
к своим пассажирам. Высокий, худой, спокойный человек с густыми черными
бровями, подковой седеющих волос, оттеняющих загорелую лысину, и живыми
карими глазами на продубленном солнцем морщинистом лице, Бересфорд был
заинтересован лишь в спокойствии, комфорте и кухне. Компания великих ми-
ра сего была ему совершенно до лампочки. Этот-то факт особенно и импони-
ровал капитану Буллену, полностью разделявшему это чувство. Бересфорд
поймал мой взгляд.
- Добрый вечер, мистер Картер, - в противоположность своей дочери, он
не старался заставить своего собеседника поверить, будто разговором ему
оказывают величайшее благодеяние. - Как прекрасно снова выйти в море, не
правда ли? А где наш капитан?
- Трудится, мистер Бересфорд. Мне поручено передать его извинения об-
ществу. Он не мог покинуть мостик.
- Он на мостике? - сидевшая напротив мужа миссис Бересфорд повернула
голову. - Мне казалось, что в это время обычно вы несете вахту, мистер
Картер?
- Это так, - я улыбнулся ей. Не знавшая меры в драгоценностях и неу-
местном роскошестве нарядов, миссис Бересфорд, полная крашеная блондин-
ка, прилично в свои пятьдесят сохранившаяся, постоянно находилась в доб-
ром расположении духа, мило шутила и относилась ко всем с равной добро-
той. Это была ее первая поездка, но она уже успела стать моей любимой
пассажиркой. - К сожалению, здесь вокруг столько отмелей, рифов и корал-
ловых островов, что капитан Буллен не решается кому-либо передоверить
штурвал, - я не стал добавлять, что будь это ночью, когда пассажиры мир-
но почивают, капитан Буллен не преминул бы улечься спать, нисколько не
волнуясь за компетентность своего старшего помощника.
- А я думала, что старший помощник обладает достаточной квалификаци-
ей, чтобы вести корабль, - в очередной раз с очаровательной улыбкой под-
дела мисс Бересфорд, невинно уставив на меня взгляд неправдоподобно ог-
ромных зеленых глаз. - А если с капитаном что-нибудь случится? У вас же
есть удостоверение на право вождения судов?
- Есть. У меня также есть шоферские права, но тем не менее вы не зас-
тавите меня сесть за руль автобуса в час пик в Манхэттене.
Старик Бересфорд усмехнулся. Мисс Бересфорд задумчиво созерцала меня
некоторое время, затем склонилась над салатом. Человек, сидевший подле
нее, положил вилку, установил голову в такое положение, чтобы выдающийся
орлиный нос не мешал ему меня лицезреть, и высоким голосом, нарочито от-
четливо произнося слова, сказал:
- Должен заметить, старший помощник, что ваше сравнение совсем не ка-
жется мне уместным.
Обращение "старший помощник" должно было поставить меня на место.
Герцог Хартуэльский значительную долю проводимого на борту "Кампари"
времени тратил на то, что ставил людей на место. С его стороны это было
довольно неблагодарно, принимая во внимание, что путешествие не стоило
ему ни пенса. Против меня лично он ничего не имел, просто демонстративно
оказал поддержку мисс Бересфорд. Даже тех, весьма значительных сумм, что
он зарабатывал, заманивая стадо досужих туристов в свое родовое по-
местье, никак не хватало, чтобы расплатиться с долгами. В то же время
женитьба на мисс Бересфорд разом и навеки ликвидировала бы все матери-
альные затруднения. Бедному герцогу приходилось тяжело. Хотя умом он и
понимал желанность мисс Бересфорд, непослушные глаза то и дело косились
на экстравагантные, изобильные прелести и неоспоримую красоту платиновой
блондинки, в очередной раз разведенной кинодивы, соседствовавшей с ним с
другого боку.
- Мне тоже так кажется, сэр, - признался я. Капитан Буллен отказывал-
ся обращаться к нему "Ваша светлость", и будь я проклят, если соглашусь
на подобные слова. - Я просто ничего лучшего в тот момент не смог приду-
мать.
Он кивнул, удовлетворенный, и продолжил атаки на свой салат. Старый
Бересфорд наблюдал за ним оценивающе, миссис Бересфорд - с улыбкой, мисс
Харкурт, киноактриса, - с восхищением, а мисс Бересфорд так и не подняла
головы с затейливо растрепанной прической.
Блюда сменяли одно другое. В этот вечер на камбузе командовал Антуан.
Блаженная тишина, повисшая в салоне, была лучшим свидетельством его ис-
кусства. Легконогие индийцы-официанты бесшумно двигались по пушистому
темно-серому ворсу персидского ковра, еда появлялась и исчезала, как в
сказке. В самый подходящий момент возникала рука с бутылкой самого под-
ходящего вина. Не для меня, правда. Я пил содовую. Так было записано в
контракте.
Подали кофе. С этого момента мне надо было отрабатывать свое жало-
ванье. Когда на камбузе нес вахту Антуан и был в форме, застольная бесе-
да сводилась в основном к одобрительному мычанию да бессвязным возгласам
восторга, которые только и нарушали благоговейную тишину, царящую в этом
храме пищи. Торжественное молчание длилось обычно минут сорок, редко
дольше. Я до сих пор не встречал еще богатого человека, который бы не
любил поболтать дружески, весело и предпочтительно о собственных досто-
инствах. А первым партнером для поддержания подобной беседы неизменно
оказывался сидящий во главе стола офицер.
Я осмотрелся, желая угадать, кто первый закрутит шарманку. Миссис
Харбрайд - настоящая ее скандинавская фамилия была совершенно непроизно-
симая - худая, костлявая, прямая, как жердь, шестидесятилетняя дама,
сколотившая состояние на безумно дорогих и до изумления бесполезных кос-
метических средствах, которые благоразумно предпочитала не употреблять
сама? Мистер Гринстрит, ее муж, бесцветная личность с серым, невырази-
тельным лицом, женившийся на ней по одному богу известной причине, буду-
чи сам весьма состоятельным человеком? Тони Каррерас? Его отец, Мигель
Каррерас? За моим столом, вместе с Кертисами, которых, как и Гаррисонов,
столь неожиданно отозвали из Кингстона, всегда сидело шестеро, но сейчас
старик на коляске к общему столу не выходил, а ел в каюте в компании
своих сиделок. Четверо мужчин и одна женщина - неудачное соотношение за
столом.
Первым заговорил Мигель Каррерас.
- Цены "Кампари" совершенно чудовищны, мистер Картер, - он спокойно
раскурил свою сигару. - Грабеж на большой дороге - только так их можно
назвать. С другой стороны, кухня соответствует рекламе. У вашего шефа
божественный дар.
- "Божественный", сэр, пожалуй, самое точное слово. Искушенные путе-
шественники, которые останавливались в лучших отелях по обе стороны Ат-
лантики, утверждают, что Антуану нет равных ни в Европе, ни в Америке.
За исключением, возможно, Энрике.
- Энрике?
- Нашего второго шефа. Его вахта завтра.
- С моей стороны, пожалуй, невежливо, мистер Картер, давать оценку
правдивости рекламы "Кампари"? - судя по улыбке, фраза не таила никакого
подвоха.
- Напротив. Но лучше всего это сделать через двадцать четыре часа.
Энрике вас убедит скорее, чем я.
- Один-ноль в вашу пользу, - он снова улыбнулся и протянул руку к бу-
тылке "Реми Мартэна". Во время кофе официанты исчезали из зала. - А как
насчет цен?
- Они ужасны, - я говорил так всем пассажирам, и всем это, по-видимо-
му, нравилось. - Мы предлагаем то, что не может предложить ни один ко-
рабль в мире, но цены у нас все же скандальные. Мне говорили это пример-
но десять человек из присутствующих здесь. Кстати, большинство из них по
меньшей мере третий раз на борту.
- Вы можете убедить любого, мистер Картер, - вмешался Тони Каррерас.
Говорил он именно так, как и можно было ожидать: неторопливо, взвешивая
каждое слово, низким, звучным голосом. Он посмотрел на отца: - Помнишь
список очередников в конторе "Голубой почты"?
- А как же. Мы были в самом низу списка, и какого списка. По крайней
мере, половина всех миллионеров Центральной и Южной Америк. Нам просто
повезло, мистер Картер, что мы единственные смогли воспользоваться столь
внезапно представившейся возможностью после отъезда с Ямайки наших пред-
шественников по каюте. Не могли бы вы, хотя бы схематично, ознакомить
нас с маршрутом?
- Предполагается, что это одно из наших достоинств, сэр. Нет установ-
ленного маршрута. Расписание зависит в основном от наличия груза и пунк-
та его доставки. Одно могу сказать: мы придем в Нью-Йорк. Большинство
наших пассажиров поднялось на борт именно там, а пассажиры любят, когда
их привозят обратно, - насчет Нью-Йорка он и сам знал, потому что туда
везли гробы. - Может быть, мы остановимся в Нассау. Все зависит от того,
как пожелает капитан. Компания предоставила ему большие права в смысле
выбора маршрута с учетом просьб пассажиров и сводок погоды. Сейчас сезон
ураганов, мистер Каррерас, или совсем скоро наступит. Если сводки будут
плохие, капитан Буллен уйдет в открытое море и сделает Нассау ручкой, -
я улыбнулся. - Среди других достоинств теплохода "Кампари" немаловажно
то, что мы не мучаем наших пассажиров морской болезнью, разве только
когда это совершенно неизбежно.
- Разумно, весьма разумно, - пробормотал Каррерас и оценивающе погля-
дел на меня. - Но, насколько я понимаю, в порты Восточного побережья мы
один-два захода сделаем?
- Не имею представления, сэр. Обычно делаем. Опять все зависит от ка-
питана, а как поведет себя он, зависит от доктора Слингсби Кэролайна.
- Они все еще его не поймали, - громогласно констатировала мисс Харб-
райд. Воинственный патриотизм свежеиспеченной американки требовал выхо-
да. Она осуждающе оглядела своих соседей по столу, как будто мы были ви-
новаты в этой истории. - Невероятно. Совершенно невероятно. Я до сих пор
в это не верю. Американец в тринадцатом поколении!
- Мы слышали об этом, субъекте, - как и его отец, Тони Каррерас полу-
чал образование, очевидно, в одном из университетов Новой Англии, но в
отношении к английскому языку был менее щепетилен. - Я имею в виду
Слингсби Кэролайна. Но какое отношение этот парень имеет к нам, мистер
Картер?
- Пока он в бегах, любой корабль, отходящий от Восточного побережья,
тщательнейшим образом осматривается в поисках его самого и "Твистера".
Ни один корабль не избегает длительного обыска, суда простаивают, вла-
дельцы теряют деньги и отказываются платить докерам. Те забастовали, и
все идет к тому, что после перепалки с судовладельцами они будут басто-
вать, пока не поймают Кэролайна.
- Предатель! - воскликнула мисс Харбрайд. - Тринадцать поколений!
