на Каррераса-старшего. Он курил сигару с тем довольным и умиротворенным
видом, который неизменно снисходил на всех пассажиров после того, как
Антуан завершал насыщение их желудков.
- Вот вы где, мистер Картер, - воскликнул он. - А мы недоумевали, по-
чему вы не вернулись к столу. Позволю себе спросить, что случилось? У
входа на пассажирскую палубу собрались матросы. Мне казалось, что прави-
ла запрещают...
- Они ожидают меня, сэр. Бенсон - вы, вероятно, его еще не встречали,
это наш старший стюард, - он исчез. Снаружи собралась поисковая группа.
- Пропал? - седые брови полезли вверх. - Куда он мог... да, да, ко-
нечно, вы сами не имеете представления, что с ним приключилось, иначе не
устраивали бы этот поиск. Я могу помочь?
Я заколебался, вспомнив на секунду о мисс Бересфорд, уже пробившей
себе дорогу в ряды участников поиска, и осознав, что теперь ничем не
смогу остановить ораву других пассажиров, которые также пожелают участ-
вовать. Наконец, я сказал: - Благодарю вас, мистер Каррерас. Вы, похоже,
не тот человек, который может многое упустить.
- Мы одного поля ягода, мистер Картер. Пропустив мимо ушей эту зага-
дочную фразу, я заторопился к выходу. Безоблачная ночь, черное небо,
неправдоподобно густо усеянное звездами, нежный теплый ветерок с юга,
легкая ленивая зыбь на море. Для наших стабилизаторов, свободно съедав-
ших двадцать пять градусов во время тридцатиградусной качки, это был не
соперник. Темная тень отделилась от тонувшей во мраке переборки. Ко мне
подошел Арчи Макдональд, боцман. Несмотря на свои девяносто кило живого
веса, он двигался легко, как балерина.
- Какие успехи, боцман?
- Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. А на палубе сегодня
вечером, между восемью и девятью, было по меньшей мере человек десять.
- Мистер Вильсон здесь? Ага, здесь. Мистер Вильсон, возьмите ребят из
машинного отделения и троих матросов. На вас палуба и все, что ниже.
Приступайте. Макдональд, мы с вами займемся верхними палубами. Левый
борт ваш, правый - мой. Два матроса и кадет. Полчаса. Встречаемся здесь.
Одного человека я послал проверить шлюпки. Почему это вдруг Бенсон
возымел желание забраться в шлюпку, я не мог и вообразить. Разве что
шлюпки всегда почему-то привлекают тех, кто хочет спрятаться, хотя, с
другой стороны, было непонятно, чего это вдруг ему приспичило прятаться.
Второй человек был послан рыскать по надстройке за мостиком. Сам я вмес-
те с Каррерасом прошелся по помещениям шлюпочной палубы: радарной рубке,
штурманской рубке, сигнальному мостику. Рыжик, наш младший юнга, отпра-
вился на корму в сопровождении мисс Бересфорд, которая, судя по всему,
догадалась, что я разделить ее общество не рвусь. Зато Рыжик рвался. Он
всегда рвался. Что бы ни говорила Сьюзен Бересфорд ему или о нем, ему
было все равно. Он был ее рабом и не скрывал этого. Если бы она из любо-
пытства попросила его прыгнуть с мачты в бассейн на палубе, он бы счел
это для себя величайшей честью. Я живо представил себе, как он бродит по
палубам подле Сьюзен Бересфорд и лицо его пламенеет под стать шевелюре.
Выйдя из радарной рубки, я едва на него не натолкнулся. Он пыхтел,
как будто прибежал черт знает откуда, и я должен был признать, что был
неправ насчет окраски его физиономии. В полумраке палубы она казалась
серой, как старая газета.
- Радиорубка, сэр, - он, задыхаясь, произнес эти слова и схватил меня
за руку. Об этом в обычных обстоятельствах он и подумать-то не смел. -
Пойдемте быстрее, сэр. Пожалуйста.
Я и так уже бежал.
- Вы нашли его?
- Нет, сэр. Там мистер Броунелл. - Это был наш старший радист. - С
ним что-то случилось.
За десять секунд я домчался до радиорубки, проскочил мимо Сьюзен Бе-
ресфорд, бледным пятном видневшейся против двери, перепрыгнул через ко-
мингс и остановился.
Броунелл так вывернул реостат освещения, что лампа едва светилась.
Радисты во время ночных вахт имеют обыкновение сидеть в темноте. Сам он
склонился над столом, уронив голову на правую руку. Мне были видны толь-
ко его плечи, волосы и маленькая плешь, являвшаяся несчастьем его жизни.
Пальцы отведенной в сторону левой руки едва касались телефона прямой
связи с мостиком. Ключ передатчика монотонно пищал. Я чуть подвинул его
правую руку вперед, писк смолк. Попытался нащупать пульс в запястье вы-
тянутой левой руки. Потом сбоку шеи. Затем обернулся к Сьюзен Бересфорд,
по-прежнему стоявшей в дверях:
- У вас есть с собой зеркало? - Она молча кивнула, порылась в сумочке
и вручила мне пудреницу с зеркальцем в крышке. Я вкрутил реостат на пол-
ную яркость, повернул голову Броунелла, подержал зеркальце около рта и
ноздрей, поглядел на него и отдал обратно.
- С ним действительно что-то случилось, - сказал я уверенным голосом,
прозвучавшим странно в этой обстановке. - Он мертв. Или я думаю, что он
мертв. Рыжик, приведи сюда доктора Марстона, он обычно в это время в те-
леграфном салоне. Скажи капитану, если он там. Больше никому об этом ни
слова.
Рыжик исчез, а на его месте в дверях, рядом с Сьюзен Бересфорд, воз-
никла новая фигура. Каррерас. Он замер, занеся ногу над комингсом. - Бог
мой! Бенсон!
- Нет, Броунелл. Радист. Мне кажется, он мертв. - На Тот маловероят-
ный случай, что Буллен еще не спустился в салон, я снял трубку телефона
с надписью "Каюта капитана" и стал ждать ответа, рассматривая привалив-
шегося к столу мертвеца. Средних лет, жизнерадостный здоровяк, имевший
один безобидный бзик, который заключался в преувеличенном внимании к
собственной наружности и довел его однажды до покупки шиньона на свою
плешь - общественное мнение корабля вынудило его вскоре сбросить камуф-
ляж, Броунелл был на корабле одним из самых популярных и искренне люби-
мых офицеров. Был? Уже не будет. Я услышал щелчок снимающейся трубки.
- Капитан? Говорит Картер. Не могли бы вы зайти в радиорубку? Срочно,
пожалуйста.
- Бенсон?
- Броунелл. Мертв, сэр.
Пауза, затем щелчок. Я повесил трубку и потянулся к другому телефону,
который предназначался для связи с каютами радистов. У нас было три ра-
диста, и тот, который дежурил с полночи до четырех утра, обычно манкиро-
вал обедом в столовой, дабы насладиться им, лежа на койке. Голос отоз-
вался:
- Питере слушает.
- Старший помощник на проводе. Сожалею, что пришлось побеспокоить, но
вам надо срочно явиться в радиорубку.
- В чем дело?
- Узнаете на месте.
Верхний свет был явно слишком ярок для помещения, в котором находится
покойник. Я вывернул реостат, и на смену ослепительному белому сиянию
пришло спокойное желтое свечение. В дверном проеме возникла голова Рыжи-
ка. Он не казался уже таким бледным, хотя может быть просто к нему было
благосклонно мягкое освещение.
- Врач сейчас придет, сэр, - выпалил он, запыхавшись. - Только возь-
мет в лазарете свой чемоданчик.
- Спасибо. Сходи теперь и вызови боцмана. И не носись так, Рыжик, на-
дорвешься. Кончилась спешка. Он ушел.
- Что произошло? Что с ним случилось? - тихим голосом спросила Сьюзен
Бересфорд.
- Вам не следует здесь находиться, мисс.
- Что с ним случилось? - повторила она.
- Дело корабельного врача определить причину. На мой взгляд, смерть
настигла его внезапно. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг или
что-нибудь в этом роде.
Она вздрогнула и ничего не ответила. Мне самому покойник был не в ди-
ковинку, и все же какие-то мелкие мурашки и у меня поползли с шеи вниз
по спине, и я ощутил нечто вроде озноба. Теплый ветерок всего за нес-
колько секунд отчего-то стал значительно прохладнее.
Появился доктор Марстон. Ни беготни, ни даже поспешности от него ожи-
дать не приходилось: это был неторопливый, размеренный человек с нето-
ропливой, размеренной походкой. Великолепная седая шевелюра, аккуратно
подстриженные седые усы, гладкое лицо без морщин, на удивление для его
почтенного возраста, спокойные, внимательные, ясные голубые глаза, заг-
лядывавшие вам прямо в душу. Каждому инстинктивно становилось ясно: вот
врач, которому можно всецело довериться. Очередное свидетельство того,
что инстинкты - вещь опасная, и лучше всего их всегда слушать... и пос-
тупать наоборот. Признаю, что уже первый взгляд на сего эскулапа прино-
сил пациенту облегчение - тут все хорошо. Хуже могло получиться дальше:
поддаться очарованию и вручить ему в руки свою жизнь. Смею заверить, что
шанс не получить ее обратно был весьма реален. Эти проникновенные глаза
не заглядывали под обложку "Ланцета", мимо них прошли все новинки меди-
цины, начиная с довоенных лет. Да и не нужно им это было. Их обладатель
и лорд Декстер вместе ходили в школу, воспитывались в закрытом интерна-
те, учились в университете. Покуда рука его держала стетоскоп, о работе
доктор Марстон мог не беспокоиться. Да и сказать по правде, когда дело
доходило до лечения состоятельных старух, страдающих ипохондрией, ему не
было равных на всех морях.
- Итак, Джон, - прогудел он. За исключением капитана Буллена, ко всем
офицерам корабля он обращался только по имени, как строгий классный нас-
тавник обращается к способному ученику, за которым тем не менее нужен
глаз да глаз. - В чем дело? Красавчик Броунелл захандрил?
- Боюсь, что дело хуже, доктор. Умер.
- Господи боже! Броунелл? Умер? Дай-ка мне посмотреть. Пожалуйста,
прибавь свету, Джон. - Он плюхнул на стол свой чемоданчик, выудил оттуда
стетоскоп, прослушал Броунелла и там, и тут, пощупал пульс и выпрямился
со вздохом. - В расцвете лет, Джон. И довольно давно уже. Здесь жарко,
но я бы сказал, что он скончался больше часа назад.
В дверях появился темный силуэт, который ввиду своих размеров мог
принадлежать только капитану Буллену. Капитан стоял молча, прислушива-
ясь.
- Сердечный приступ, доктор? - осмелился предположить я. В полной не-
компетентности его обвинить было нельзя, он просто устарел на четверть
века.
- Дай-ка мне посмотреть, дай-ка мне посмотреть, - повторил Марстон,
повернув голову Броунелла и разглядывая ее в упор. Он вынужден был смот-
реть в упор. На корабле каждый отлично знал, что при всей проникновен-
ности своих голубых глаз Марстон был близорук, как крот, а очки носить
отказывался. - Погляди-ка сюда. Язык, губы, глаза, цвет лица в первую
очередь. Тут нет сомнения, никакого сомнения нет. Кровоизлияние в мозг.
Крупное. В его-то годы. Сколько ему было, Джон?
- Сорок семь или восемь. Что-то в этом роде.
- Сорок семь. Всего сорок семь, - он покачал головой. - Все моложе и
моложе люди уходят. Вот к чему приводят эти постоянные стрессы.
- А эта откинутая рука, доктор, - спросил я, - она ведь тянулась к
телефону? Вы думаете...
- К сожалению, это лишь подтверждает мой диагноз. Почувствовал приб-
лижение этой пакости, пытался позвать на помощь, но все произошло слиш-
ком быстро. Бедный красавчик Броунелл! - он повернулся и заметил стояв-
шего в дверях Буллена. - А, вот и вы, капитан. Плохие дела, плохие дела.
- Плохие дела, - угрюмо согласился Буллен. - Мисс Бересфорд, вам
нельзя здесь находиться. Вы замерзли и дрожите. Сейчас же идите к себе в
каюту, - когда капитан Буллен говорил таким тоном, все бересфордовские
миллионы переставали что-нибудь значить. - Доктор Марстон позднее даст
вам снотворное.
- Возможно, мистер Каррерас будет так любезен, - начал я.
- Конечно, - Каррерас понял меня с полуслова. - Для меня большая
честь проводить юную леди до ее каюты, - он с легким поклоном предложил
ей руку. Она ухватилась за нее, не скрывая радости, и они удалились.
Спустя пять минут в радиорубке все было приведено в порядок. Питере
сел на место покойника, доктор Марстон вернулся к своим миллионершам,
светскую болтовню с которыми он регулярно перемежал принятием дозы забо-
ристого напитка, капитан отдал мне распоряжения, я сплавил их боцману, и
Броунелл, обернутый в холстину, перекочевал в кладовую плотника.
На несколько минут я задержался в радиорубке и, болтая с насмерть пе-
репуганным Питерсом, бегло просмотрел последние радиограммы. Все радиог-
раммы записывались в двух экземплярах, оригинал шел на мостик, копия
подшивалась в журнал.
Верхний листок не содержал ничего особо важного, просто предупрежде-
ние об ухудшении погоды к юго-востоку от Кубы: то ли намечался циклон,
то ли нет. Обычное дело, да и слишком далеко, чтобы нас тревожить. Я
поднял блокнот с бланками, лежавший около локтя Питерса.
- Можно я возьму это?
- Берите, - он был все еще слишком расстроен, чтобы хоть поинтересо-
ваться, зачем он мне понадобился. - Тут в столе таких навалом.
Я вышел, погулял некоторое время туда-сюда по палубе и направился в
каюту капитана, куда мне велено было прийти по завершении своих дел. Ка-
питан сидел за столом в кресле, а на диванчике пристроились Каммингс и
старший механик. Присутствие Макилроя, короткого, толстого ирландца,
прической и выражением лица смахивавшего на веселого забулдыгу-монаха,
означало, что капитан очень озабочен и собрал военный совет. Способности
Макилроя не ограничивались машинами возвратно-поступательного действия.
За пухлым, вечно смеющимся лицом скрывался ум, наверно самый проница-
тельный на "Кампари". Тут я учитываю и мистера Джулиуса Бересфорда, ко-
торый наверняка обладал достаточно проницательным умом, чтобы сколотить
свои три сотни миллионов или сколько там у него было.
- Садитесь, мистер, садитесь, - проворчал Буллен. "Мистер" не озна-
чал, что я в черных списках, просто еще одно свидетельство озабоченности
капитана. - Никаких пока следов Бенсона?
- Совершенно никаких.
- Чертов рейс! - Буллен махнул рукой на поднос с бутылкой виски и
стаканами. - Угощайтесь, мистер, - непривычная щедрость и либеральность
- лишнее доказательство, как он озабочен.
- Благодарю, сэр, - я угостился от души - когда еще такой случай
представится? - и спросил: - Что мы будем делать с Броунеллом?
- Какого черта вы это спрашиваете? Что мы будем делать с Броунеллом?
У него нет родственников, уведомлять некого, никаких разрешений испраши-
вать не нужно. В главную контору сообщили. Погребение в море, на рассве-
те, пока не поднялись и не пронюхали пассажиры. Чтобы не испортить им их
проклятый рейс.
- Не лучше ли доставить его в Нассау, сэр?
- Нассау? - он уставился на меня поверх своего стакана, потом осто-
рожно поставил его на стол. - Разве из-за того, что один парень отдал
концы, мы все теперь должны с ума посходить?
- Нассау или любая другая британская территория. Или Майами. Любое
место, где компетентные власти, полицейские то бишь, смогут разобраться
в деле.
- В каком деле, Джонни? - осведомился Макилрой, склонив на бок круг-
лую, как мяч, голову.
- Вот именно, в каком деле? - тон Буллена был совершенно иной, нежели
у Макилроя. - Просто потому, что поисковая партия до сих пор не нашла
Бенсона, вы...
- Я распустил поисковую партию, сэр. Буллен откинулся назад на своем
кресле, упершись о стол ладонями выпрямившихся рук.
- Вы распустили поисковую партию, - ласково сказал он. - А кто, черт
возьми, дал вам право делать что-нибудь подобное?
- Никто, сэр. Но я...
- Зачем ты это сделал, Джонни? - снова вмешался Макилрой очень спо-
койно.
- Потому что мы никогда уже не увидим Бенсона. Живым то есть. Потому
что он мертв. Убит.
Секунд десять никто ничего не говорил. Холодный воздух с необычно
громким шумом вырывался из решетки кондиционера. Наконец, капитан спро-
сил охрипшим голосом:
- Бенсон убит? Что вы хотите сказать этим "убит"?
- Хочу сказать, что его прикончили.
- Прикончили? Прикончили? - Макилрой беспокойно заерзал на своем ди-
ванчике. - Ты его видел? У тебя есть доказательства? Откуда ты можешь
знать, что его прикончили?
- Я его не видел. И у меня нет никаких доказательств. Ни малейшей
улики, - я взглянул на Каммингса, который не спускал с меня глаз, сцепив
неожиданно побелевшие пальцы, и вспомнил, что Бенсон уже двадцать лет
был его лучшим другом. - Но у меня имеются доказательства, что Броунелл
был убит сегодня вечером. И я могу связать эти два убийства.
На этот раз молчание тянулось еще дольше.
- Вы сошли с ума, - в конце концов с искренней убежденностью сказал
Буллен. - Теперь, видите ли, и Броунелл тоже убит. Вы сошли с ума, мис-
тер, помешались в своем сыщицком рвении. Вы слышали, что сказал доктор
Марстон? Крупное кровоизлияние в мозг. Конечно, он не более чем врач с
сорокалетним стажем. Откуда ему знать...
- Может, вы дадите мне все-таки закончить, сэр? - прервал я, словно
соревнуясь с ним в грубости. - Знаю, что он врач. Также знаю, что у него
неважно со зрением. А у меня все в порядке. Я заметил то, что он упус-
тил: грязное пятно на воротничке рубашки Броунелла. Разве на этом кораб-
ле кто-нибудь хоть раз видел Броунелла с грязным воротничком? Красавчи-
ком Броунеллом его ведь не так просто прозвали. Кто-то со страшной силой
стукнул его чем-то тяжелым сзади по шее. Кроме того, я увидел небольшой
синяк у него под левым ухом. Когда его доставили в кладовую, мы вместе с
боцманом там его осмотрели и обнаружили точно такую же ссадину под пра-
вым ухом и песчинки под воротничком. Кто-то оглушил его мешком с песком,
а потом, пока он был без сознания, пережал сонные артерии, и он умер.
Пойдите и убедитесь сами.
- Чур, не я, - пробормотал Макилрой. Видно было, что даже ему измени-
ло привычное самообладание. - Чур, не я. Я этому верю, полностью. Все
это очень просто проверить. Верю, но все же не могу смириться.
- Что за чертовщина, старший? - Буллен сжал кулаки. - Ведь доктор
сказал, что...
- Я не врач, - прервал его Макилрой, - но чувствую, что в обоих слу-
чаях симптомы практически одни и те же. Старину Марстона не в чем ви-
нить, - Буллен проигнорировал эти слова, смерив меня строгим начальст-
венным взглядом.
- Слушайте, мистер, - задумчиво сказал он. - Вы что, переменили мне-
ние? Когда я там был, вы же согласились с доктором Марстоном. Вы даже
сами выдвинули предположение о сердечном приступе. Вы не показывали ви-
да...
- Там были мисс Бересфорд и мистер Каррерас. Не хотел, чтобы они
что-нибудь заподозрили. Если по кораблю пройдет слух, что мы подозреваем
убийство, тогда убийцы окажутся вынужденными срочно принять меры, чтобы
нанести нам упреждающий удар. Не знаю уж, что бы там они сделали, но,
судя по прежним их действиям, предполагаю, что это нечто чертовски ма-
лоприятное.
- Мисс Бересфорд? Мистер Каррерас? - Буллен прекратил сжимать кулаки,
но было видно, что в любой момент он может возобновить свое занятие. -
Мисс Бересфорд вне всяких подозрений. Но Каррерас? И сын его? Только се-
годня взошли на борт и при столь необычных обстоятельствах. Тут может
быть какая-то связь.
- Нет ее. Я проверял. Каррерасы, и старший и младший, все два часа до
того, как мы нашли Броунелла, провели сначала в салоне, а потом в телег-
рафном салоне. У них железное алиби.
- Кроме того, это было бы уж слишком очевидно, - согласился Макилрой.
- Мне кажется, капитан, пришло время нам снять фуражки перед мистером
Картером. Пока мы тут рассиживались и били баклуши, он бегал по всему
кораблю и, кроме того, работал головой.
- Бенсон, - сказал капитан Буллен, не продемонстрировав желания снять
фуражку. - Причем здесь Бенсон? Тут какая связь?
- Вот какая, - я подпихнул к нему лежавший на столе блокнот с бланка-
ми радиограмм. - Я проверил последнюю радиограмму, дошедшую до мостика.
Обычное сообщение о погоде. Время 20.07. Но позже в этом блокноте было
записано еще одно послание, как обычно - через копирку. Текст неразли-
чим, но людям с современным криминалистическим оборудованием прочесть
его - детская забава. Различим только отпечаток двух последних цифр.
Поглядите сами. Совершенно ясный. Тридцать три. Это означает 20.33. В
этот момент пришло сообщение настолько срочное, что Броунелл не стал
ждать, как положено, вестового с мостика, а решил сам передать его по
телефону. Вот почему он тянулся рукой к трубке, а не потому, что внезап-
но почувствовал себя плохо. И тут его убили. Кто бы это ни был, ясно,
что он должен был убить. Просто оглушить Броунелла и выкрасть радиограм-
му он не мог, поскольку, придя в себя, тот немедленно передал бы ее со-
держание на мостик. Следовательно, это было, - добавил я задумчиво, -
чертовски важное сообщение.
- Бенсон, - нетерпеливо повторил Буллен. - Как насчет Бенсона?
- Бенсон оказался жертвой собственной привычки. Хью тут говорил, как
Бенсон непременно выходил покурить на палубу между половиной девятого и
без двадцати девять, пока пассажиры обедают. Обычное место его прогулки
как раз под радиорубкой. Радиограмма пришла, и Броунелл был убит как раз
в течение этих минут. Должно быть, Бенсон услышал или увидел что-то
странное и пошел проверить. Возможно, он даже стал свидетелем убийства.
Поэтому тоже должен был умереть.
- Но почему? - возмутился Буллен. - Он все еще не верил ни единому
моему слову. - Почему, почему, почему? Почему его убили? Почему это со-
общение было так отчаянно важно? Вся эта история - бред сумасшедшего. И
что, в конце концов, могло быть в этой радиограмме?
- Чтобы выяснить это, нам и надо идти в Нассау, сэр.
Буллен посмотрел на меня, потом на стакан, решил, очевидно, что пред-
почитает его содержимое мне, вернее тем дурным новостям, что я принес, и
в два глотка с ним расправился.
Макилрой к своему не притронулся. Целую минуту, наверно, он крутил
его в руках, рассматривал и наконец сказал:
- Ты немногое упустил, Джонни. Но об одном все же не подумал. Сейчас
на вахте в радиорубке Питере, не так ли? Откуда тебе известно, что то же
сообщение не придет снова? Может быть, оно требовало подтверждения о
приеме. Если это так и подтверждения не было, наверняка оно придет еще
раз. Где в таком случае гарантия, что с Питерсом обойдутся повежливее?
- Боцман - гарантия, стармех. Он сидит в укромном уголке в десяти яр-
дах от радиорубки со свайкой в руке и жаждой мести в сердце. Эти дети
гор - весьма злопамятный народ. Вы знаете Макдональда. Упокой, господи,
душу каждого, кто осмелится появиться невдалеке от радиорубки.
Буллен плеснул себе еще виски, устало улыбнулся и взглянул на широкую
коммодорскую нашивку на рукаве своего кителя.
- Мистер Картер, мне сдается, нам пора меняться кителями, - в его ус-
тах это было самое глубокое извинение, на которое он мог отважиться.
Обычно его не хватало и на это. - Как вам понравится с этой стороны мое-
го стола?
- Подходяще, сэр, - согласился я. - Особенно если вы при этом возьме-
те на себя развлечение пассажиров.
- В таком случае, лучше останемся каждый при своем занятии, - легкая
улыбка едва тронула его губы. - Кто на мостике? Джеймисон? Примите вах-
ту, старший.
- Позднее, с вашего позволения, сэр. Мне осталось расследовать еще
одно дело, самое важное. Но я не знаю даже, как подступиться.
- Только не вздумайте сообщить мне еще о каком-то происшествии, -
мрачно сказал Буллен.
- Просто у меня было немного времени поразмыслить над этим, вот и
все. К нам в радиорубку пришло сообщение настолько важное, что его надо
было перехватить любой ценой. Но откуда кто-то мог знать, что оно должно
прийти? Единственный путь радиограмме попасть на "Кампари" - через науш-
ники на голове Броунелла. И все же кто-то принимал эту радиограмму в тот
же момент, что и Броунелл. Обязан был принимать. Броунелл потянулся к
телефону звонить на мостик сразу, как записал сообщение в блокнот, и
сразу, как потянулся, был убит. Где-то на "Кампари" есть другой прием-
ник, настроенный на ту же волну, и это где-то находится поблизости от
радиорубки, поскольку подслушивающий успел добраться туда за считанные
секунды. Проблема - найти приемник.
Буллен посмотрел на меня. Макилрой посмотрел на меня. Затем они пос-
мотрели друг на друга. Макилрой возразил:
- Но радист же все время меняет длину волны. Откуда мог кто-нибудь
знать, на какой волне он работает в данный момент?
- Откуда вообще может кто-нибудь что-нибудь знать? - вопросом на воп-
рос ответил я и кивнул на блокнот на столе. - До тех пор, пока это не
прочитают.
- Текст, значит, нужен, - Буллен в раздумье уперся взглядом в блокнот
и наконец решился: - Нассау. Полный ход, стармех, но прибавляйте посте-
пенно, через полчаса, чтобы изменения оборотов никто не заметил.
Старший, вызовите мостик. Выясните наши координаты. - Пока я звонил,
он достал карту, линейку, циркуль и кивнул мне, когда я повесил трубку.
- Проложите кратчайший курс.
Это не отняло у меня много времени.
- Приблизительно 220 миль курсом 047, сэр, затем еще 250.
- Приход?
- Ход полный?
- Конечно.
- Завтра незадолго до полуночи. Он взял блокнот, царапал в нем что-то
около минуты, а затем прочел:
- "Администрации. Порт Нассау. Теплоход "Кампари", координаты та-
кие-то, приходит завтра в среду в 23.30. Просьба вызвать полицию для не-
медленного расследования. На борту один убитый, один пропал. Срочно.
Буллен, капитан." Думаю, хватит, - он потянулся к телефону. Я дотронулся
до его руки. - Тот, у кого этот приемник, может так же спокойно фиксиро-
вать исходящие радиограммы, как и приходящие. Тогда они узнают, что мы
идем по следу. Одному богу известно, что тогда случится.
Буллен посмотрел на меня, неторопливо перевел взгляд на Макилроя, за-
тем на Каммингса, так и не сказавшего ни единого слова со времени моего
прихода, затем снова на меня. Затем он изорвал радиограмму на мелкие
клочки и выбросил в корзину.
4. Вторник. 22.15. - Среда. 8.45.
В эту ночь больших успехов в расследовании добиться не удалось. С че-
го начать, я продумал, тут все в порядке. Закавыка была в том, что на-
чать-то я не мог, пока пассажиры не поднимутся и не выйдут из своих ка-
ют. Никто особенно не любит, когда его вытряхивают из постели посреди
ночи, миллионеры больше всех.
Подходя к радиорубке, я затратил немало усилий и времени на то, чтобы
боцман смог наверняка опознать мою личность, - предосторожность отнюдь
не излишняя для человека, не спешащего заиметь себе дополнительную дырку
в черепе. После этого я потолкался в окрестностях рубки с четверть часа,
определяя ее положение относительно других помещений корабля. Радиорубка
располагалась по правому борту ближе к носу, прямо над пассажирскими ка-
ютами палубы "А". Как раз под ней была каюта старика Сердана. В связи с
моим предположением, что убийца, даже если он не дослушал сообщение до
конца, располагал не больше, чем десятью секундами, чтобы добраться от
потайного приемника до радиорубки, под подозрение попадали те помещения,
которые находились от рубки в радиусе десятисекундного броска.
В этих пределах помещалось не так уж много. Мостик, штурманская руб-
ка, сигнальный мостик и все каюты офицеров и кадетов. Это все можно было
смело отбросить. Столовая, камбуз, кладовая провизии, офицерская ка-
ют-компания, телеграфный салон и прямо рядом с ним другой салон, прохо-
дивший под названием гостиная. Для жен и дочерей миллионеров, не разде-
лявших жгучего интереса своих мужей и отцов к выпивке в компании бирже-
вого телетайпа, он предоставлял возможность выбора. На эти помещения я
потратил сорок минут. Все они были в это время безлюдны. Транзисторный
приемник размером меньше спичечной коробки я еще мог, пожалуй, пропус-
тить, но ничего большего.
Оставались, таким образом, лишь пассажирские каюты, и первые среди
них на подозрении - каюты палубы "А". Каюты палубы "Б", следующей по хо-
ду вниз, также находились в пределах достижимости, но когда я мысленным
взором окинул шарашку колченогих старых развалин, населявших эти каюты,
среди них мне не удалось найти достойного кандидата, способного выйти из
десяти секунд на предложенной дистанции. А в том, что убийца не женщина,
я не сомневался. Тот, кто убил Броунелла, одновременно не только прикон-
чил Бенсона, но и задевал его куда-то, а в нем было ни много ни мало сто
восемьдесят фунтов.
Итак, палубы "А" и "Б". И ту, и другую нужно было завтрашним утром
протряхнуть сквозь мелкое сито. Я молил бога, чтобы хорошая погода с ут-
ра выманила пассажиров на верхнюю палубу и дала возможность стюардам
вместе с оправлением кроватей и уборкой кают провести тщательный обыск.
Таможня Ямайки, правда, один уже провела, но тогда искали механизм дли-
ной свыше шести футов, а не радиоприемник, который в наш век миниатюри-
зации легко мог быть спрятан в любой из шкатулок с драгоценностями, сос-
тавлявших непременную часть багажа каждой миллионерской супруги.
Мы шли теперь уже почти прямо на норд-ост, под тем же густо-синим,
усеянным крупными звездами небом. "Кампари" слегка раскачивался с борта
на борт, когда под его килем лениво пробегали пологие валы мертвой зыби.
Перемену курса на восемьдесят градусов мы растянули почти на полчаса,
так, чтобы никакой случайный пассажир-полуночник не смог узреть отклоне-
ние корабля от фосфоресцирующего на поверхности моря следа винта. Разу-
меется, все эти предосторожности летели псу под хвост, имей любой из на-
ших пассажиров хотя бы смутное представление об ориентировании по звез-
дам или, на худой конец, способность отыскать на небе Полярную звезду.
Я не спеша прогуливался по шлюпочной палубе, когда неожиданно заметил
приближавшегося капитана Буллена. Он поманил меня рукой в укромный тем-
ный уголок подле одной из шлюпок.
- Я так и думал, что найду вас где-нибудь неподалеку, - вполголоса
сказал он, сунул руку во внутренний карман кителя и вложил мне в ладонь
нечто холодное и твердое. - Надеюсь, вы умеете обращаться с подобными
игрушками.
Вороненая поверхность металла тускло отражала трепетный свет звезд.
Автоматический пистолет, один из трех кольтов, лежавших на цепи под зам-
ком в сейфе в капитанской каюте. Наконец-то капитан Буллен осознал серь-
езность положения.
- Умею, сэр.
- Отлично. Засуньте его себе за пояс или куда там еще эту пакость за-
совывают. Никогда не думал, что его так дьявольски трудно на себе спря-
тать. Вот запасная обойма. Бог даст, не придется нам их пускать в дело,
- у капитана, следовательно, тоже имелась аналогичная штука.
- Третий пистолет, сэр?
- Не знаю, - он заколебался. - Я думал, Вильсону.
- Он славный парень. Но отдайте лучше боцману.
- Боцману? - голос Буллена зазвенел, но вовремя вспомнив о необходи-
мости конспирации, капитан снова перешел на шепот. - Вы знаете устав,
мистер. Это оружие можно использовать только в случае войны, пиратского
нападения или мятежа. И передавать его можно только лицам в чине офице-
