волосы, всегда нуждающиеся в стрижке. Она сразу же полюбила его.
Время от времени, когда один из его прихожан исчезал, он обращался за
помощью к Кену, и тот безошибочно находил заблудших отца, жену, дочь,
сына. Кен решительно отказывался от платы.
- Мне воздастся на небесах, - объяснял он.
Однажды, когда Дженифер была одна, в контору зашел отец Райан.
- Кен ушел, отец Райан, его сегодня не будет.
- А я сегодня к вам, Дженифер, - ответил он, усаживаясь на неудобный
деревянный стул напротив нее. - У моего друга есть определенные трудности.
Подобным образом он всегда начинал разговор с Кеном.
- Слушаю вас.
- У одной из моих прихожанок возникли неприятности со службой
социального обеспечения. Она переехала в этот район несколько месяцев тому
назад, и проклятый компьютер потерял ее данные, в результате чего она
оказалась без средств к существованию.
- Понимаю.
- Я знал, что вы поймете, но боюсь, что она ничего не сможет
заплатить.
Дженифер улыбнулась.
- Не беспокойтесь об этом. Я постараюсь уладить ваше дело.
Она думала, что это не займет у нее много времени, но пришлось
потратить почти три дня, чтобы добиться перепрограммирования компьютера.
Однажды утром, месяц спустя, отец Райан снова пришел к ней.
- Я не хотел беспокоить вас, моя дорогая, но у моего друга
определенные затруднения. Но я боюсь, что у него нет...
- Денег, - подсказала она.
- Ах, вы правы, но бедняга очень нуждается в помощи.
- Хорошо, расскажите мне о нем.
- Его зовут Абрахам Уилсон. Это сын одной из моих прихожанок. Он
отбывает пожизненное заключение в Синг-Синге за убийство владельца винной
лавки, совершенное во время ограбления.
- Но если он осужден и отбывает срок, я не вижу, чем я могу быть ему
полезна?
Тот взглянул на нее и вздохнул.
- Проблема не в этом...
- Не в этом?
- Да. Пару недель тому назад он убил другого человека, тоже
заключенного, по имени Раймонд Торп. Он обвиняется в убийстве и ему грозит
смертный приговор.
Дженифер что-то читала об этом.
- Если мне не изменяет память, он забил этого человека до смерти...
- Так говорят.
Она достала блокнот и ручку.
- Вы не знаете, были ли там свидетели?
- Боюсь, что были.
- Сколько?
- О, сотня или больше... Это произошло во дворе тюрьмы.
- Ужасно! Что вы хотите, чтобы я сделала?
Он ответил просто.
- Помогите Абрахаму.
Дженифер отложила ручку.
- Отец, похоже, что здесь не обойтись без помощи вашего бога... Все
против него. Он - негр, он - осужденный убийца, и он убил еще одного на
глазах у сотни свидетелей. Допустим, он сделал это в целях самозащиты...
Но если этот заключенный угрожал ему, то ведь там находились охранники, к
которым он мог обратиться за помощью... Вместо этого он сам стал вершить
правосудие. Во всем мире вы не найдете присяжных, которые оправдали бы
его!
- Но он все-таки человек... Может, вы поговорите с ним?
Она вздохнула.
- Я поговорю с ним, если вы этого хотите, но я не могу ничего
обещать.
- Понимаю. Вероятно, не обойдется без шума?
Они оба думали об одном и том же... Абрахам Уилсон был не
единственным обладателем дурной славы в этом деле.
Тюрьма Синг-Синг находилась в тридцати милях от Манхэттена, на берегу
реки Гудзон. Дженифер приехала туда автобусом. Она предварительно
созвонилась с помощником коменданта, который устроил ей встречу с
Абрахамом Уилсоном, содержавшимся в одиночной камере.
Во время поездки ее не покидало раннее незнакомое ей чувство
целеустремленности. Она ехала в тюрьму, чтобы встретиться с предполагаемым
клиентом, обвиняемым в убийстве. Именно ради такого дела она училась и к
такому делу она готовилась. Впервые за прошлый год она чувствовала себя
адвокатом, хотя и понимала всю нереальность своих ожиданий. Она
направлялась не к своему клиенту, а к человеку, которому обязана будет
сказать, что не сможет представлять его интересы. Она не может себе
позволить быть вовлеченной в дело, которое, несомненно, наделает много
шума, не имея шансов выиграть его. Ему придется выбрать кого-нибудь
другого для своей защиты.
Она позвонила у бокового входа, и охранник, открывший дверь, проводил
ее в кабинет коменданта. Это был широкоплечий крупный мужчина со
старомодной короткой стрижкой и следами оспы на лице. Его звали Говард
Паттерсон.
- Я буду вам благодарна за все, что вы мне расскажите об Абрахаме
Уилсоне, - начала она.
- Если вы привыкли к удобствам, вам не стоило приходить сюда.
Он взглянул на лежащее перед ним досье.
- Уилсон всю жизнь только и делал, что путешествовал в тюрьму и
обратно. Он был уличен в краже машин, когда ему было всего одиннадцать
лет, а в тринадцать его арестовали за вымогательство, посадили за
изнасилование в шестнадцать, а в восемнадцать он стал сутенером и получил
срок за избиение одной из своих девочек.
Он пролистал досье.
- Ну, а дальше - вооруженный грабеж и, наконец, убийство.
Это был обескураживающий перечень.
Дженифер спросила:
- Есть ли какой-нибудь шанс, что Абрахам Уилсон не убивал Раймонда
Торпа?
- Забудьте об этом! Уилсон признался во всем, но если бы даже он и
отрицал свою причастность, это не имело бы значения. У нас есть сто
двадцать свидетелей.
- Могу я его повидать?
- Да, но это будет зря потраченным временем.
Абрахам Уилсон был самым безобразным существом, которое она
когда-либо видела. Его кожа была угольно-черной, нос переломлен в
нескольких местах, во рту не хватало нескольких передних зубов, а
маленькие бегающие глазки едва выделялись на испещренном ножевыми шрамами
лице. Если бы его нужно было описать одним словом, то она выбрала бы слово
"угрожающий". Она могла себе представить, какое он впечатление произведет
на присяжных...
Они встретились в комнате для свиданий под усиленной охраной. Их
разделяла толстая проволочная сетка, а у входной двери стоял охранник.
Абрахама только что привели, и его маленькие глазки, моргая, привыкали к
яркому свету. Если она, направляясь сюда, думала, что по всей вероятности,
ей придется отказаться от этого дела, то сейчас она была в этом уверена.
Сидя напротив Уилсона, она чувствовала исходящую от этого человека
ненависть.
Она начала:
- Меня зовут Дженифер Паркер. Я адвокат. Отец Райан просил меня
встретиться с вами.
Уилсон плюнул через сетку, обрызгав ее слюной.
- Этот проклятый благодетель...
Прекрасное начало, подумала она.
Она с трудом сдерживалась, чтобы не вытереть лицо.
- Вы здесь в чем-нибудь нуждаетесь, мистер Уилсон?
- Кусочек попочки, бэби. Не возражаете?
Она проигнорировала его слова.
- Не хотите ли вы мне рассказать, что случилось?
- Ха, чтобы узнать мою историю, тебе придется дорого заплатить,
детка! А то я лучше продам ее киношникам. Может, я стану у них звездой!
Злость, излучаемая им, была пугающей. Больше всего ей хотелось уйти
отсюда. Помощник коменданта был прав, она напрасно теряла время.
- Боюсь, что я ничем не смогу вам помочь, если вы не поможете мне,
мистер Уилсон. Я обещала отцу Райану прийти и поговорить с вами.
Абрахам Уилсон одарил ее беззубой улыбкой.
- Все в руках всемогущих белых, милочка. А ты уверена, что не хочешь
побаловаться со мной?
Дженифер вскочила. С нее достаточно!
- Вы что, всех ненавидите?
- Вот что, куколка, давай ты заберешься в мою шкуру, а я - в твою. И
тогда мы поговорим об этом.
Дженифер стояла, вглядываясь в его безобразной лицо и переваривая его
слова. Потом она медленно опустилась на стул.
- Не расскажите ли вы мне, Абрахам, свою версию?
Тот смотрел ей в глаза, ничего не говоря.
Она ждала, наблюдая за ним и размышляя, каково ему носить эту
изрезанную черную шкуру... Она думала о том, как много шрамов было внутри
этого человека.
Молчание длилось долго, пока он не нарушил его, сказав:
- Я убил этого сукиного сына.
- Почему вы сделали это?
Он пожал плечами.
- Этот гад подобрался ко мне со здоровенным ножом.
- Не лгите! Заключенные не разгуливают здесь со здоровыми ножами.
Его лицо напряглось.
- Валите отсюда, леди. Я вас не видел. И не беспокойте меня больше. Я
- занятый человек.
Он повернулся и подошел к охраннику. Мгновение спустя они вышли из
комнаты. Ну, вот и все... Теперь Дженифер, по крайней мере, может сказать
отцу Райану, что поговорила с ним. Больше она ничего не смогла сделать.
Охранник вывел ее из здания. Она шла через тюремный двор к главным
воротам, думая об этом человеке и своем отношении к нему. Ей этот человек
не нравился и она сделала то, чего не должна была делать - она осудила
его. Она признала его виновным еще до начала процесса. Возможно, кто-то
атаковал его, не ножом, конечно, а камнем или кирпичом. Она остановилась в
нерешительности. Все чувства говорили ей, что нужно вернуться домой и
забыть о нем. Но она повернулась и направилась в комнату коменданта.
- Это тяжелый случай, - сказал Паттерсон. - Когда у нас есть
возможность, мы пытаемся реабилитировать человека, а не наказывать его. Но
Уилсон зашел слишком далеко. Единственный способ успокоить его - это
посадить на электрический стул.
Какая жуткая логика, подумала она.
- Он сказал мне, что человек, которого он убил, напал на него с
ножом.
- Я думаю, что это возможно.
Ответ ее озадачил.
- Что вы имеете в виду? Вы считаете, что у заключенного мог быть нож?
Он пожал плечами.
- Мисс Паркер, у нас здесь сейчас тысяча двести сорок человек, и
многие из них незаурядные. Пойдемте, я покажу вам кое-что.
Он повел ее по коридору к закрытой двери, отобрал из большой связки
нужный ключ, открыл замок и включил свет.
Дженифер вошла за ним в небольшую комнату с полками.
- Здесь мы храним драгоценности заключенных.
Он подошел к большой коробке и откинул крышку. Она посмотрела внутрь
коробки, не веря своим глазам.
Потом она подняла глаза на Паттерсона и сказала:
- Я хочу видеть своего клиента снова.
6
Дженифер готовилась к суду над Абрахамом Уилсоном так, как ни к чему
раньше в своей жизни. Она проводила бесконечные часы в библиотеке, изучая
юридическую литературу, и со своим клиентом, вытягивая из него нужные
сведения по крупицам. Это была нелегкая задача. С самого начала он был
груб и язвителен.
- Ты хочешь знать обо мне все, детка? Первый раз я был с бабой, когда
мне стукнуло десять. А тебе сколько было?
Она заставляла себя игнорировать его ненависть и презрение, понимая,
что за этим скрывается глубокий страх.
И она требовала, чтобы он рассказывал о своей жизни, о своих
родителях, о том, как мальчик превращался в мужчину. Постепенно, день за
днем, замкнутость Абрахама стала переходить в интерес, а интерес - в
изумление. У него раньше не было повода думать, что он собой представляет
как личность и почему.
Вопросы Дженифер пробуждали в нем воспоминания порой просто
неприятные, порой непереносимо болезненные. Несколько раз, когда она его
спрашивала об отце, который регулярно зверски избивал его, он велел ей
оставить его одного, и она уходила, но каждый раз возвращалась снова.
Если раньше у нее была хоть какая-то личная жизнь, то сейчас не было
и этого. Если она не была с ним, значит находилась в конторе, семь дней в
неделю, с раннего утра и далеко за полночь, читая все, что можно, об
убийствах, умышленных и неумышленных. Она изучила сотни стенографических
отчетов, показания, апелляции и вещественные доказательства. Она искала
пути, чтобы свести подсудимого к непредумышленному убийству.
Абрахам не планировал убийства этого человека. Но поверят ли в это
присяжные? Особенно представители местного населения. Горожане ненавидели
заключенных. Она обратилась с просьбой о переводе дела в другой судебный
округ, и ей пошли навстречу. Суд должен был состояться в Манхэттене. Ей
важно было решить, позволить ли Абрахаму давать показания? Конечно, он
производил отталкивающее впечатление, но все же, если бы присяжные
услышали его собственную версию этого дела от него самого, у них,
возможно, появилась бы к нему симпатия. Но его появление на свидетельской
скамье давало возможность и обвинению раскрыть его уголовное прошлое,
включая и предыдущее убийство.
Ее интересовал вопрос, кто из помощников окружного прокурора будет ее
противником. Было не менее дюжины достойных кандидатов, и Дженифер
тщательно изучала манеру каждого.
Она провела многие часы в тюрьме, мысленно производя сцену убийства
на тюремном дворе, беседуя с охранниками, с Абрахамом и заключенными,
которые были свидетелями убийства.
- Раймонд Торп напал на Абрахама с ножом, - настаивала Дженифер, - с
большим ножом. Вы должны были видеть его.
- Кто, я? Не видел я никакого ножа.
- Но вы должны были его видеть! Ведь вы же находились рядом!
- Леди, я ничего не видел...
Никто не хотел быть замешанным в это дело.
Иногда ей удавалось спокойно поесть, как правило, она
довольствовалась сэндвичем, перехваченным в кафе, которое находилось на
первом этаже здания суда. Она начала терять вес и у нее появились
головокружения.
Кен Бейли взял заботу о ней на себя. Он затащил ее в ресторан
напротив суда и заказал обильный ленч.
- Ты хочешь уморить себя? - требовательно спросил он.
- Конечно, нет!
- Ты смотрелась в последнее время в зеркало?
- Нет.
Он изучающе посмотрел на нее.
- Если бы у тебя было хоть немного здравого смысла, ты бы бросила это
дело.
- Почему?
- Ты подставляешь себя под удар, как летящая мишень, Дженифер. Я
слышал краем уха, что пресса от нетерпения вот-вот намочит себе штанишки -
так ей хочется опять начать стрелять в тебя в упор.
- Я адвокат, - упрямо ответила она. - Абрахам Уилсон имеет право на
справедливый суд. Я собираюсь ему помочь в этом.
Она увидела озабоченное выражение на лице Кена.
- Не беспокойся обо мне. Это дело не привлечет к себе много внимания.
- Не привлечет? А ты знаешь, кто будет выступать обвинителем?
- Нет.
- Роберт ди Сильва.
Дженифер вошла в здание суда и стала прокладывать себе путь сквозь
толпу снующих в вестибюле людей. Пройдя мимо полицейских в форме,
детективов и адвокатов, которых можно было отличить по "кейсам" в руках,
она подошла к лифту и поднялась на шестой этаж. Она шла к окружному
прокурору. Больше года прошло со времени их столкновения, и она не
предполагала встретить его вновь. Но сейчас она намеривалась сообщить ему,
что отказывается от защиты Абрахама Уилсона.
Это решение стоило ей трех бессонных ночей. Причиной его было
действовать в лучших интересах клиента. Дело Уилсона было не настолько
важным, чтобы его вел лично ди Сильва. И единственной причиной, которая
привлекает его к этому делу, была причастность к нему Дженифер Паркер. Ди
Сильва жаждал мести. Он собирался дать ей урок. Поэтому она решила, что у
нее нет иного выбора, кроме отказа от защиты Уилсона. Она не позволит,
чтобы его казнили из-за ошибки, которую она когда-то совершила. Если она
не будет участвовать в этом деле, возможно, ди Сильва обойдется с ним
более снисходительно... Она была на пути к спасению жизни Абрахама
Уилсона. Ею овладело странное чувство облегчения, когда она подошла к
знакомой двери. За ней сидела та же самая секретарша, за тем же столом.
- Я Дженифер Паркер, мне назначено...
- Заходите, прокурор ждет вас.
Роберт ди Сильва сидел за столом, жуя сигарету и отдавая распоряжения
двум ассистентам. Он замолчал, когда вошла Дженифер.
- Я был уверен, что вы здесь больше не появитесь...
- Но я здесь.
- Думаю, что вам было бы лучше всего, поджав хвост, убраться из этого
города. Что вам нужно?
Напротив его стола стояло два стула, но он не предложил ей сесть.
- Я пришла сюда, чтобы поговорить с вами о моем клиенте Абрахаме
Уилсоне.
Он сел, откинулся в кресле и сделал вид, что размышляет.
- Абрахам Уилсон... Ах, да, этот ниггер, который избил до смерти
человека в тюрьме... Вам не стоило беспокоиться о его защите.
Он взглянул на обоих помощников, и те вышли из кабинета.
- Ну и что?
- Я пришла, чтобы поговорить о некоторых обстоятельствах дела.
Он посмотрел на нее с преувеличенным удивлением.
- Ах, значит, вы предлагаете сделку? Вы меня удивляете! Я был уверен,
что человек с таким юридическим талантом, как у вас, способен оставить его
безнаказанным.
- Мистер ди Сильва, я понимаю, что это дело выглядит безнадежным, -
начала она, - но здесь есть смягчающие обстоятельства. Абрахам Уилсон
был...
Ди Сильва прервал ее:
- Позвольте объяснить вам юридическим языком, чтобы вы скорее поняли,
адвокат... Возьмите ваши смягчающие обстоятельства и засуньте их себе в
задницу!
Он вскочил на ноги и голос его задрожал от ярости:
- Иметь дело с вами, леди? Вы испоганили всю мою жизнь! В этом городе
есть мертвое тело, и ваш мальчик сгорит за это! Я лично постараюсь, чтобы
его посадили на стул!
- Я пришла, чтобы отказаться от этого дела. Вы можете обвинить его в
непредумышленном убийстве. Ведь Уилсон хочет жить. Вы можете...
- Ни за что! Он виновен в убийстве! Коротко и ясно!
Она попыталась сдержать свой гнев.
- Я думаю, что это будут решать присяжные.
Он криво улыбнулся.
- Вы не представляете, как мне приятно видеть такого специалиста, как
вы, в моем кабинете, объясняющего мне законы.
- Не можем ли мы забыть наши личные отношения? Я...
- Нет, пока я жив! Передайте от меня привет вашему дружку Моретти!
Спустя час Дженифер пила кофе с Кеном Бейли.
- Я не знаю, что мне делать, - призналась она. - Я считала, что стоит
мне отказаться от этого дела, как шансы Уилсона возрастут. Но ди Сильва не
хочет ничего слышать! Он охотится не за ним, а за мной!
Бейли задумчиво взглянул на нее.
- Может, он хочет вывести тебя из себя? Хочет, чтобы ты испугалась?
- Но я действительно боюсь, - она сделала глоток. - Это плохое
дело... Если бы ты видел Уилсона! Стоит присяжным только взглянуть на
него, и они тотчас признают его виновным.
- Когда начинается процесс?
- Через четыре недели.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь?
- Только если убить ди Сильва...
- Ты думаешь, что есть какой-нибудь шанс на оправдание Уилсона?
- Я пессимист. Я веду свое первое дело против виднейшего прокурора
Роберта ди Сильва. У этого прокурора против меня объявлена вендетта. А мой
клиент, уже осужденный за убийство, совершил новое убийство на глазах у
сотни свидетелей.
- Ужас! А какова оптимистическая точка зрения?
- Я могу сегодня вечером попасть под грузовик...
До дня суда остались три недели.
Дженифер устроила перевод Уилсона в тюрьму на Рикер-Айленде. Он был
помещен в дом заключения для мужчин, самую большую и самую старую тюрьму
на острове. Девяносто шесть процентов обитателей тюрьмы ожидали суда за
тяжкие преступления - убийства, отравления, изнасилования, вооруженные
ограбления.
На остров не допускались частные автомашины, и к зданию проходной,
построенной из серого кирпича, она подъехала в зеленом автобусе. Двое
охранников сторожили ворота, за которые не допускались неофициальные
посетители. Предъявив свое удостоверение, Дженифер прошла к центральному
зданию, где на встречу с ней привели Уилсона. Встреча состоялась в
специальной комнате, где восемь отсеков были отведены для встреч адвокатов
со своими клиентами. Идя по коридору к этой комнате, она подумала: ее
можно было бы назвать комнатой отправки в ад...
Невыносимая какофония звуков стояла вокруг. Тюрьма была из кирпича,
камня, стали и кафеля. Стальные ворота постоянно хлопали. В каждом блоке
постоянно находились более сотни человек, и все одновременно говорили и
стонали, здесь же работали два включенных на разные каналы телевизора. Три
сотни охранников находились в здании, и их рявканье перекрывало все звуки.
Охранник сказал Дженифер:
- Тюремное общество - самое вежливое общество в мире. Если
заключенный случайно заденет другого, то он сразу же просит прощения.
Заключенные многое держат в себе, и любой пустяк...
Дженифер села напротив Уилсона.
Жизнь этого человека в моих руках, если он умрет, это будет моя вина,
думала она.
Она посмотрела в его глаза и увидела в них отчаяние.
- Я сделаю все, что смогу, - пообещала она.
За три дня до процесса она узнала, что судьей будет досточтимый
Лоуренс Уолдман, который председательствовал на суде по обвинению Майкла
Моретти и тоже добивался ее дисквалификации.
7
Было четыре часа одного из последних дней сентября 1970 года, дня,
когда должен был состояться процесс Уилсона. Дженифер проснулась в столь
ранний час, чувствуя себя разбитой и больной. Она плохо спала, всю ночь ей
снились сны о предстоящем процессе. В одном из кошмаров ди Сильва, посадив
ее на свидетельскую скамью, стал расспрашивать ее о Майкле Моретти. Каждый
раз, когда она пыталась ответить на вопрос, присяжные прерывали ее
криками: Ложь! Ложь! Ложь!
Каждый сон отличался от другого, но все они были схожи. В последнем
из них Абрахам Уилсон был привязан к электрическому стулу, а когда она
наклонялась к нему со словами утешения, он плевал ей в лицо.
Она проснулась, вся дрожа, и больше не смогла заснуть, поэтому
просидела на стуле, пока не рассвело, и наблюдала за восходом солнца. Она
не могла ничего есть. Ей хотелось выспаться, чтобы снять напряжение, ей
хотелось, чтобы этот день уже прошел.
Она приняла ванну и оделась. Ей хотелось одеть черное, но она надела
зеленый костюм.
В 8.40 она уже была в здании уголовного суда, чтобы начать свою
первую защиту. У входа стояла толпа, и первой ее мыслью было, что
произошел несчастный случай. Она увидела батарею телекамер и микрофонов. И
пока она осознала, что происходит, она была окружена репортерами.
- Мисс Паркер, вы первый раз в суде с тех пор, как сорвали дело
окружного прокурора против Майкла Моретти?
Кен Бейли предупредил ее. Главной приманкой была она, а не ее клиент.
Репортеры не были объективными наблюдателями, они были стервятниками, а
она для них была падалью.
Молодая женщина в джинсах сунула микрофон в лицо Дженифер.
- Это правда, что окружной прокурор здесь по вашу душу?
- Никаких комментариев.
Она стала прокладывать себе путь ко входу в здание.
- Окружной прокурор заявил вчера вечером, что вам нельзя разрешать
практиковать в судах Нью-Йорка. Что вы об этом скажете?
- Никаких комментариев.
Она почти добралась до дверей.
- В прошлом году судья Уолдман пытался добиться вашей
дисквалификации. Не собираетесь ли вы просить его дисквалифицировать
самого себя?
Она вошла в здание.
Согласно расписанию, суд должен был состояться в зале 37. Прилегающий
коридор был заполнен людьми, пытающимся попасть в зал, но он был уже
полон. В зале стоял сплошной гул и пахло карнавалом. Были поставлены
дополнительные скамьи для прессы. Ди Сильва позаботился об этом, подумала
она.
Абрахам Уилсон уже сидел на скамье подсудимых, возвышаясь над
окружающими, как дьявольская гора. Он был одет в темно-синий костюм,
который был ему тесен, и белую рубашку с галстуком, который ему купила
Дженифер. Но это ему не помогло. Он выглядел как безобразный убийца в
темно-синем костюме...
Он мог с тем же успехом остаться и в своей тюремной одежде, подумала
она.
Уилсон с вызовом разглядывал зал, выражая презрение каждому, кто
встречался с ним взглядом. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понять,
что его воинственность была лишь прикрытием страха. Но для остальных,
включая и судью, и присяжных, она означала враждебность и ненависть. Они
принимали его за человека, которого надо бояться и которого надо
уничтожить.
В его внешности не было ни одной черточки, вызывающей симпатию. Лишь
безобразное, покрытое шрамами лицо, лишь огромное, вызывающее страх тело.
Она подошла к скамье и села рядом с ним.
- Доброе утро, Абрахам.
Он взглянул на нее.
- Я не думал, что вы придете.
Она вспомнила свой сон... Она взглянула в его маленькие, сощуренные
глазки.
- Вы знали, что я буду здесь.
Он безразлично пожал плечами.
- Так или иначе, а они заполучат меня, детка! Они хотят обвинить меня
в убийстве. И они найдут, как законным путем свалить меня в кипящее масло.
Это не суд. Это будет шоу.
Вокруг обвинителя засуетились люди. И она увидела, как окружной
прокурор занял свое место за столом, рядом с целой командой помощников. Он
посмотрел на Дженифер и улыбнулся. Она почувствовала, как у нее душа ушла
в пятки.
Секретарь суда произнес:
- Всем встать!
Судья Уолдман вошел в зал.
Все встали. Единственный, кто отказался встать, был Абрахам Уилсон.
Она шепнула ему уголком рта:
- Встаньте!
- Наплюй на них, детка! Они пришли, чтобы вздернуть меня.
Она взяла его огромную ладонь в свои руки.
- Поднимитесь, Абрахам. Мы постараемся победить их.
Он некоторое время смотрел на нее, затем медленно встал, нависнув над
ней.
Судья Уолдман занял свое место на скамье. Зрители сели. Секретарь
передал судье судебный календарь.
"Штат Нью-Йорк против Абрахама Уилсона, обвиняемого в убийстве
Раймонда Торпа".
Единственным приемлемым для Дженифер желанием было бы заполнить
скамью присяжных только черными, но в данном случае она не была в этом
уверена. Абрахам Уилсон не был одним из них. Он был ренегатом, убийцей,
позором нации. Они скорее, чем белые, могли признать его виновным. Все,
что она могла сделать, это выделить из присяжных наиболее фанатичных. Но
они себя не рекламируют. Они молчат о своих предрассудках, ожидая, пока
наступит их час.
К концу второго дня Дженифер использовала свое право отвести десять
присяжных заседателей без указания причин. Она чувствовала, что опрос
присяжных был неуклюжим, в то время, как ди Сильва вел его спокойно и
умело. Он обладал даром вызывать людей на откровенность, делать их своими
друзьями.
Как я могла забыть, какой он хороший актер, укоряла она себя.
Ди Сильва не использовал своего права на отвод, пока Дженифер не
выдохлась. И она этого не могла понять. Когда ей стала ясна причина, было
уже поздно. Ди Сильва обхитрил ее. Среди последних утвержденных присяжных
были: частный детектив, управляющий банком и мать врача. Все представители
истэблишмента. И она уже ничего не могла сделать, чтобы исключить их из
состава заседателей.
Роберт ди Сильва встал и начал свое заявление:
- Если мне разрешит Высокий суд, - он повернулся к присяжным, - я
хотел бы прежде всего поблагодарить вас, леди и джентльмены, за то, что вы
тратите свое драгоценное время, заседая здесь. Я понимаю, насколько
обременительным для вас является это занятие. У всех у вас есть работа,
которая не терпит отлагательств, и семьи, требующие вашего внимания.
Как будто он один из них, подумала она, тринадцатый заседатель...
- Я обещаю вам, что не задержу вас ни одной лишней минуты. Это
действительно весьма простой случай. Подсудимый обвиняется штатом Нью-Йорк
в убийстве соседа по камере в тюрьме Синг-Синг, Раймонда Торпа. Нет ни
малейшего сомнения в том, что он это сделал. Обвиняемый сознался. Адвокат
мистера Уилсона собирается представить это дело как самозащиту.
Он обернулся и взглянул на огромную фигуру Уилсона, и глаза присяжных
автоматически последовали за ним. Дженифер могла видеть реакцию на их
лицах. Она заставила себя сосредоточиться на том, что говорил прокурор.
- Несколько лет назад двенадцать граждан, во многом похожих на вас,
проголосовали за пожизненное заключение обвиняемого. Я с уверенностью могу
сказать, что они искренне верили, что заключение Абрахама Уилсона в тюрьму
не позволит ему больше совершать преступления. К несчастью, они
заблуждались... Даже там он смог убить, чтобы удовлетворить жажду крови,
терзающую его. Теперь мы, наконец, знаем, что есть лишь один единственный
способ защитить от него людей... Это - казнить его. Мы не возвратим к
жизни Раймонда Торпа, но мы защитим других людей, которые могут стать
следующими жертвами подсудимого.
Он прошел вдоль скамьи присяжных, глядя каждому в глаза.
- Я уже сказал вам, что это дело не займет у вас много времени. И
сейчас я вам объясню почему. Сидящий перед вами Абрахам Уилсон убил
человека совершенно хладнокровно. Он сознался в убийстве. Но даже если бы
он этого не сделал, у нас есть свидетели того, как он совершил это
преступление. Да, больше сотни свидетелей!
Давайте разберем это понятие "хладнокровно". Убийство по любой
причине для меня так же отвратительно, как и для вас. Но иногда убийства
совершаются по причинам, которые мы можем, по крайней, мере понять.
Допустим, кто-то с оружием в руках угрожает нашим близким - ребенку, жене
или кому-то другому. И если у вас в руках пистолет, вы можете нажать на
курок, чтобы спасти жизнь другому. Мы с вами не можем одобрить такой
поступок, но я уверен, что мы можем понять его. Или возьмем другой пример.
Допустим, вы ночью просыпаетесь от того, что взломщик угрожает вашей
жизни, и у вас есть шанс убить его, чтобы спасти себя, и вы убиваете...
Ну, что же, я думаю, мы все сможем понять, как это случилось. И это не
делает человека уголовным преступником или жестоким человеком, не так ли?
Голос ди Сильва сделался жестким:
- Но хладнокровное убийство - это нечто иное, его ничем нельзя
объяснить. Лишить человеческое существо жизни ради денег, наркотиков или
просто для собственного удовольствия... Нет, этого понять мы не можем!
Он умышленно воздействовал на присяжных, не переходя при этом границ
дозволенного, чтобы его нельзя было обвинить в ошибке, следствием чего мог
последовать протест защиты.
