- Хорошо, я приеду за тобой. Но подниматься не буду. Через час жди
меня у подъезда.
- Ладно, - неожиданно покладисто согласилась она. - Через час внизу.
Ехать мне не хотелось, но как бы я сегодня ни относился к Вике, я
все-таки мужчина. И не могу отказать, если женщина просит поздно вечером
отвезти ее на машине. Неторопливо переодевшись, я спустился вниз, вывел
машину из имитирующей гараж металлической коробочки и поехал к Любарс-
ким.
Где-то на середине пути я заметил его. Вернее, сначала я заметил ма-
шину - темно-зеленый "Форд-Эскорт", аккуратненький, небольшой, маневрен-
ный. Он будто прилип ко мне, даже не обгонял, хотя ехал я не спеша. "Ну
вот, сейчас начнется", - как-то отстраненно и даже равнодушно подумал я.
Однако примерно за километр до жилого массива, куда мне нужно было по-
пасть, "Форд" исчез. И я решил, что на этот раз ошибся, он не преследо-
вал меня, просто ему было по пути. Я даже ощутил что-то вроде сожаления:
отмучился бы уже - и все, а так опять буду пребывать в подвешенном сос-
тоянии, каждую секунду ожидая смерти.
Когда до цели оставалось совсем немного, возникло неожиданное пре-
пятствие. Дорога, по которой можно было подъехать прямо к дому, оказа-
лась перекрыта, шли ремонтные работы. Запарковав машину, я стал вгляды-
ваться в темноту в поисках тропинки, по которой можно было обойти нава-
ленные кучи земли, не увязнув в грязи по колено и не упав в яму. Света,
как водится, тоже не было, впрочем, окраинные районы всегда этим слави-
лись.
Чтобы обойти опасное место, мне пришлось сделать изрядный крюк, оги-
бая стоящий передо мной дом. И почему Вика меня не предупредила, что
проезд закрыт? Хотя, впрочем, это ничего не изменило бы, все равно надо
ее встречать. И все равно машину пришлось бы оставлять перед этой огром-
ной ямой и дальше пробираться на своих двоих.
Я бодро шагал между домами и вдруг услышал шаги за спиной. Шаги лег-
кие и быстрые, почти бесшумные. Но я все равно услышал. Обернулся. Шаги
стихли. Померещилось, что ли? Но как только я тронулся с места, шаги во-
зобновились. Темп был высоким, человек явно меня догонял - Я отчаянно
закрутил головой во все стороны, надеясь увидеть людей, все равно каких,
пусть даже источающую опасность компанию пьяных молодчиков, к которым я
мог бы прибиться. Но вокруг не было ни души. Черт знает что! По такой
грязи и в темноте даже хулиганы гулять не хотят.
Я прибавил шаг, свернул за угол ближайшего дома и вжался в стену. Да-
же если это не убийца, а случайный прохожий, пусть лучше пройдет мимо.
Но он не прошел. Он тоже остановился и стал ждать, когда я выйду из ук-
рытия. Я стоял неподвижно, как окаменел, и в этот момент вдруг понял,
что не хочу умирать. Еще несколько минут назад я относился к своей ско-
рой и неминуемой смерти вполне, как мне казалось, равнодушно, решив раз
и навсегда, что, если Вика так хочет - так тому и быть. Я не борец, я
никогда никому ничего не доказывал, никогда не добивался чего бы то ни
было в обход других, не отстаивал свое мнение. И известие о наемном
убийце, которому моя жена заказала меня убить, принял с горечью и оби-
дой, но ни на секунду мне и в голову не приходила мысль попытаться изме-
нить ход событий. От наемника все равно не убежишь, он хитрее, сильнее и
опытнее. Так было несколько минут назад... А сейчас я стоял, стараясь не
дышать, и думал только о том, что не хочу умирать. Не хочу, не хочу! Мне
страшно. Я хочу жить. Все равно как, все равно где и с кем, пусть в ни-
щете и болезнях, но жить!
Я почувствовал его приближение. Не услышал, а именно почувствовал. Он
двигался очень осторожно, по миллиметру сокращая расстояние между нами,
не производя ни единого шороха, будто шел не по грязной весенней земле,
а по воздуху. Но я все равно почувствовал. И точно знал, что убийца на-
ходится в полуметре от меня. Именно полметра было от того места, где я
стоял, до утла дома, и именно эти полметра нас и разделяли. Мне каза-
лось, что я даже вижу край его одежды.
И я сорвался. Нервы не выдержали, отчаянное желание жить захлестнуло
меня, и, мощным усилием оторвав себя от стены, к которой прижимался, я
побежал. Вслед мне раздались мягкие "чмокающие" звуки, три подряд. Убий-
ца стрелял из пистолета с глушителем. Два выстрела были совсем тихими,
третий чуть а погромче, видно, глушитель был самопальный и быстро прихо-
дил в негодность после первого же употребления. Но было темно, а бежал я
быстро. Он промахнулся.
Ноги несли меня сами, я не соображал, в каком направлении двигаюсь. И
только оказавшись на мощеном тротуаре, я сообразил, что проскочил весь
жилой и квартал насквозь и выбежал с противоположной стороны. Сердце ко-
лотилось где-то в горле, было трудно дышать, ноги подгибались, и мне
пришлось прислониться к дереву, чтобы не упасть. И почти одновременно
слева от меня раздался шум двигателя. Зеленый "Форд-Эскорт" пулей проле-
тел мимо и скрылся. Теперь понятно, что произошло. Убийца знал, что
въезд в жилой массив перекрыт, поэтому, убедившись, что я действительно
еду сюда, оторвался и поставил машину с другой стороны, чтобы я не уви-
дел ее, когда буду парковаться. Вика выманила меня и позвонила ему. И
совершенно ясно, почему она не сказала мне о том, что въехать в массив
невозможно. Потому что я обязательно предложил бы ей встретиться именно
у въезда. Пусть кто-нибудь ее проводит, чтобы мне не оставлять машину в
этом неприятном криминогенном местечке, а то еще угонят чего доброго. Ей
и возразить-то было бы нечего. А ей нужно было, чтобы я непременно пошел
по темным безлюдным проходам между домами.
Интересно, ждет она меня у подъезда или нет?
Скорее всего, нет. Она же уверена, что меня здесь наконец уже прикон-
чат, и сидит себе в теплой компании с Любарскими и их друзьями, пьет ви-
но, чтобы расслабиться, может быть, даже танцует. Небось сказала всем,
что я только-только освободился и сейчас приеду, и ждет меня на глазах у
честного народа как верная жена. И это правильно. Пусть ее видят. А то
если она будет стоять одна возле подъезда, потом нечем будет алиби дока-
зывать. Посидит еще какое-то время, попьет шампанского, поест салатиков,
а часов в двенадцать скажет, что, наверное, я уже не приеду и ей пора
домой. Все вместе уйдут, и, дойдя до разрытой ямы. Вика увидит нашу ма-
шину. Все тут же кинутся меня искать и, по замыслу автора пьесы, найдут
мой остывающий труп. Занавес. Аплодисменты. Выход на "бис". Конец спек-
такля. Можно взять в гардеробе пальто и идти домой. В данном конкретном
случае - изобразить неутешную вдову и упасть в объятия сельского любите-
ля пива.
Дыхание понемногу восстановилось, ноги уже уверенно держали меня. Я
расправил плечи и посмотрел на часы. Надо же, я почти не опоздал! С того
момента, как Вика позвонила домой, прошло всего час десять. Ну и что те-
перь? Она ведь наверняка не ждет меня у подъезда, это я уже просчитал. А
подниматься к Любарским я не буду. Ладно, подойду к дому, подожду ее
полчаса, а там посмотрим.
И снова я ошибся. Вика стояла в условленном месте. Надо же, она все
время оказывается хитрее, чем я предполагаю. Почему она здесь? Хотя,
возможно, у нее с киллером есть договоренность о каком-нибудь условном
знаке, при помощи которого он дает ей знать, как обстоят дела. Пока я
стоял в обнимку с деревом и приходил в себя от пережитого страха, он ус-
пел сообщить Вике, что опять ничего не вышло, и она быстренько спусти-
лась.
- Извини, я забыла тебя предупредить, что проезд закрыт, - сказала
она с олимпийским спокойствием.
Черт возьми, я даже начал ее уважать за силу духа. Ни следа волнения,
ни капли нервозности, ни малейшего неудовольствия по поводу того, что я
все еще жив.
Я молча взял жену под руку и повел через весь квартал обратно к маши-
не. Я хочу жить. Я не хочу умирать. И я знаю, что надо делать.
Я принял решение.
Татьяна Образцова, она же Татьяна Томилина встретила предложение Нас-
ти в штыки. Просмотрев записанные на видеокассеты программы "Лицо без
грима", она ужаснулась:
- Ты что, хочешь, чтобы он и со мной сделал то же самое? Ни за что! И
не проси. Первые программы хорошие" а две последние, которые ты мне по-
казала, - это мгновенная смерть.
- Танечка, миленькая, в этом же весь смысл, - взмолилась Настя - Леш-
ка популярно объяснил мне, что изменение имиджа программы может быть
связано с изменением коммерческой политики. Теперь они делают программу
скандальной и яркой и живут за счет размещенной вокруг нее рекламы. А
раньше они на что жили, когда никого не кусали, а только по головке гла-
дили? Я вот это хочу узнать.
- И ты полагаешь, что за одну-единственную встречу с ведущим я тебе
все узнаю? - усмехнулась Татьяна. - Дорогая моя, ты меня сильно переоце-
ниваешь. И потом, на работе меня не поймут, если я появлюсь на экране в
качестве литературной звезды. На меня и так уже косо смотрят. После лю-
бого, даже самого мелкого упоминания моего имени в прессе разговоров бы-
вает на неделю.
- Таня, ну что тебе работа эта? Ты все равно вотвот уйдешь в декрет,
потом будешь сидеть с ребенком до трех лет...
- С чего это ты взяла? - прервала ее Татьяна. - И не подумаю. С ре-
бенком будет сидеть Ира.
- Ну все равно, к тому времени, когда ты снова начнешь работать, все
уже забудут про передачу. Кстати, меня настоятельно просили поговорить с
тобой насчет сценария.
- Кто просил?
- Дорогань Всеволод Семенович. Он как-то тебе звонил, помнишь?
- Помню. Настырный такой тип с громким голосом. Я же ему все сказала,
так он теперь обходной маневр предпринял, так?
- Танечка, не злись, пожалуйста, в том, что он говорит, есть смысл.
Если ты сама возьмешься написать сценарий, по крайней мере есть гаран-
тия, что твоя книга не будет погублена. Чем ты собираешься заниматься до
родов? Ты же с ума сойдешь от скуки, сидючи дома.
- Не волнуйся, мне это не грозит, - усмехнулась Татьяна.
В этой квартире Настя была впервые. В последний раз она видела
Татьяну в январе, когда Стасов, его жена и родственница жены Ирочка еще
жили в крошечной однокомнатной квартирке в Черемушках. К тому времени
новая большая квартира уже была куплена, но хозяйственная и дальновидная
Ирочка категорически запретила переезжать, пока не будет сделан ремонт с
полной перепланировкой нового жилья. Найденный ею дизайнер разработал
действительно хороший, толковый проект перепланировки, и из обычной
трехкомнатной коробки получилось пространство, в котором нашлась возмож-
ность устроить личный и удобный угол для каждого, даже для будущего мла-
денца.
Тогда, в январе, Татьяна страдала от токсикоза, выглядела плохо, была
молчаливой и почти ничего не ела. Сейчас она и чувствовала себя, и выг-
лядела немного лучше, но на смену токсикозу пришли новые муки: она ни во
что не влезала.
- Я и так-то с трудом покупаю на себя одежду, - жаловалась она Насте,
- на мой пятьдесят четвертый размерчик почему-то шьют такое убожество, в
котором даже посуду мыть противно, не то что на работу ходить. А теперь
я стала еще толще. Прямо хоть голой ходи. Ты вот меня на телевидение
сватаешь, а ведь мне туда и надеть нечего. Хороша будет на экране из-
вестная писательница в трикотажной майке из магазина "Богатырь". Смех
один. Нет, Настюша, брось эту затею.
- Если дело только в одежде, это можно решить, - торопливо сказала
Настя, чувствуя, что Татьяна поддается. Когда за категорическим "нет"
следуют объяснения, это уже прогресс. Против каждого аргумента можно
найти контраргумент. Спорить бессмысленно только тогда, когда спорить не
с чем. - Жена моего брата оденет тебя в лучшем виде, не сомневайся. Ты
только согласись, все остальное мы сделаем.
- Нет.
Настя решила сделать перерыв и сменить тему. Они поговорили о Стасове
и его дочери от первого брака десятилетней Лиле, об Ирочке, которая за
четыре месяца после переезда из Петербурга так и не завела себе никакого
нового романа, поскольку полностью взяла на себя руководство ремонтом
новой квартиры и занималась исключительно этим. Татьяна очень переживала
из-за своей родственницы, считая себя единственной виновницей того, что
молодая женщина до сих пор не устроена ни в плане работы, ни в плане се-
мейной жизни.
- Ира считает, что может и дальше играть роль нашей домработницы и
экономки. Думает, что у нее вся жизнь впереди, она еще все успеет. А ка-
кая это жизнь? Кухня да магазины. Света белого не видит. В Питере у нее
хоть подружки были, а здесь вообще никого, - удрученно говорила Татьяна.
- Слушай, - внезапно оживилась Настя, - у меня есть для Ирки роскош-
ный жених.
- Кто такой? - подозрительно спросила Татьяна.
Стасов был у нее третьим мужем, и всех троих она нашла в свое время
вполне самостоятельно, а к замаскированному под случайное знакомство
сватовству относилась настороженно и неодобрительно.
- Наш сотрудник Миша Доценко. Чудесный парень, умница, характер хоро-
ший, внешность вполне соответствует. И обожает стройных длинноногих брю-
неток.
- Обожает? - переспросила Татьяна. - Ходок, что ли?
- Не ходок, а нормальный молодой человек, обладающий развитым
чувством прекрасного. И красиво ухаживать умеет. Нет, серьезно, Таня,
они составят отличную пару. И как мне раньше в голову не пришло? Давно
надо было их познакомить.
Однако Татьяна не скрывала скепсиса.
- Чего ж он до сих пор не женился, если в нем такой кладезь досто-
инств? Небось точно такая же кладезь скрытых пороков. Анастасия, перес-
тань, устраивать мне мировую славу, а Ирке мужей. Из того, что устраива-
ется специально, никогда ничего путного не получается. Проверено опытом.
Значит, так, дорогая. Сценарий писать я не буду. На "Лицо без грима" не
пойду. И знакомить Иру с твоим коллегой не надо. Вопросы есть?
- Есть, - радостно ответила Настя. - Что ты сейчас пишешь?
- Это имеет отношение к обсуждаемой теме?
- Ни малейшего. Просто интересно. С той темой мы закончили.
- Тогда пошли ужинать. Ирка, по-моему, собиралась пирожки с капустой
печь. Судя по доносящимся запахам, она угрозу выполнила.
Настя неохотно поднялась с дивана, на котором сидела, забравшись с
ногами и свернувшись калачиком. Она прекрасно относилась к Татьяне, дав-
но дружила с ее мужем Стасовым и искренне симпатизировала хорошенькой
веселой домовитой Ирочке, но все равно разговор давался ей с трудом. Ей
и приходить сюда не хотелось. И уж тем более вести длинные беседы. И не
потому, что семья Стасова ей не нравилась. Просто любое общение причиня-
ло ей невыносимую боль, как при ходьбе причиняет боль нога с натертой
мозолью. И если полуторачасовой разговор вполголоса с Татьяной она вы-
держала стоически, то перспектива слушать звонкий голосок и неумолкающую
болтовню Ирочки повергала Настю в ужас. А скоро еще и Стасов придет. Бо-
же мой, да что же это с ней, почему она никак не придет в себя, почему
все время хочет закрыться в своей раковине, как улитка, и никого не ви-
деть и не слышать?
Все самые худшие опасения подтвердились. Ирочка без умолку щебетала,
но не "в пространство", как это умеют некоторые люди, а настоятельно
требуя ответных реплик, так что Насте никак не удавалось выключиться из
разговора. Вскоре появился и Стасов, огромный, широкоплечий, зеленогла-
зый, и Настя совсем скисла. Компания из четырех человек - для нее это
явно многовато. Но неожиданно сказанные Ирочкой вскользь слова заставили
ее приободриться.
- ...никаких условий для нормальной работы. В Питере она хоть по вы-
ходным могла книжки писать, а здесь, в Москве вашей, вообще ни минуты
продыху нет. Мы так рассчитывали, что Таня к маю закончит новую книгу и
получит гонорар, а там еще конца не видно. Если б я знала, что так полу-
чится, я бы на ремонт поменьше тратила.
Настя обернулась к Татьяне и спросила тихонько:
- Ты именно поэтому отказываешься заниматься сценарием?
- Конечно. Какой тут сценарий, когда мне книжку надо заканчивать.
- А что, у тебя жесткие сроки?
- Да нет, мне издатели никаких сроков не устанавливают, понимают, что
я на службе и собой не распоряжаюсь. Но деньги нужны. За сценарий мне
все равно не заплатят столько, сколько за книгу, поэтому если уж у меня
будет пара месяцев законного дородового отпуска, так лучше я их ис-
пользую для работы над книгой.
- Но ведь твои издатели должны быть заинтересованы в том, чтобы по
твоим книгам снимали фильм. Популярность-то сразу возрастет, стало быть,
они смогут увеличить тиражи и больше заработать на тебе.
- Да толку-то! - почти взорвалась Татьяна. - Что мне с этих тиражей?
У меня фиксированный гонорар, который я получаю при сдаче рукописи. И
все, ни копейки больше. Чего они там тиражируют - меня не касается.
- А почему так? - удивилась Настя. - Разве ты не можешь поставить
вопрос о том, чтобы тебе платили с тиражей? Это же обычная практика.
- Не надо мне этой головной боли, - поморщилась Татьяна. - Бегать по
книжным ярмаркам, следить за тем, чего и сколько они выпустили... Я не
девочка, чтобы самой мотаться и тратить на это время, а "шестерок" на
побегушках у меня нет. А если не проверять, то и половины полагающейся
суммы не получишь. Не хочу чувствовать себя дурочкой, которую регулярно
обманывают. Пусть уж лучше обманут один раз, когда выплачивают гонорар,
а не постоянно. Хоть не так противно.
Эти аргументы были Насте понятны, на месте Татьяны она рассуждала бы
точно так же. Но поскольку в данный момент она была не на месте прия-
тельницы, а на своем собственном, то решительно кинулась в бой. Ей очень
хотелось, чтобы Таня попала в программу "Лицо без грима" и посмотрела на
процесс изнутри.
- Стасов, ты вообще бывший милиционер или кто? - громко сказала она.
- Бывший, - согласно кивнул Стасов. - Какие проблемы?
- Проблемы у твоей жены, а ты сидишь, как Илья Муромец, двухметровый
балбес на печи и ждешь у моря погоды. У тебя есть возможность оперативно
проверять типографии, в которых печатают ее книжки?
- А что, уже пора? Где-то выскочил левый тираж? - обеспокоился Вла-
дислав...
- Но в этом дело, Таня может получать куда больше денег, если перей-
дет на потиражную оплату, а она упирается, дескать, издатели все равно
обманут, а самой следить за тиражами у нее нет возможности. Ты можешь
хотя бы это сделать для своей жены?
- Настя, прекрати, - сердито сказала Татьяна. - Вся твоя комбинация
шита белыми нитками. Стасову не слушай ее, она дурака валяет.
- Ничего я не валяю! - возмутилась Настя. - Я забочусь о вашем благо-
состоянии.
Татьяна вздохнула, отложила вилку и ласково взяла мужа за руку.
- Объясняю для доверчивых. Наша подруга Анастасия заинтересована в
том, чтобы подсунуть меня в качестве писателя в программу "Лицо без гри-
ма" и таким путем выяснить кое-какие детали. Я отказалась. И теперь наша
подруга Анастасия пытается убедить нас всех в том, что участие в этой
программе сулит нашей семье невероятные финансовые выгоды. После моего
появления на телеэкране, по ее представлениям, интерес к моему творчест-
ву сильно возрастет. И поскольку я в эти сказочки не верю, я надеюсь,
Стасов, что ты отнесешься с пониманием к моему отказу участвовать в этом
мероприятии.
Владислав развел руками и повернулся к Насте.
- Ничем не могу помочь, Настюша, Я не могу заставить Таню делать то,
что она делать не хочет. Мне судьбой был отпущен лимит размером в один
раз, и я его уже израсходовал, заставив ее выйти за меня замуж и перее-
хать в Москву. Остальное не в моих силах.
- Да ну вас, ребята, - расстроенно сказала Настя, - я вам дело пред-
лагаю, а вы... Ира, ну хоть ты-то понимаешь, что я права?
Ирочка мягко улыбнулась, забрала у Стасова грязную тарелку, пододви-
нула к нему поближе блюдо с пирожками.
- Честно говоря, я тоже против. Деньги, конечно, нужны, но не такой
ценой.
- Да что тут особенного?! Я что, предлагаю Тане принести какую-то не-
вероятную жертву? Господи, поехать на телевидение, потратить полтора ча-
са на все про все и вернуться домой. Есть о чем говорить!
- Есть о чем говорить, - возразила Ира. - Стасов, ты даже не понима-
ешь, о чем идет речь, потому что ты целыми днями на работе. А я всегда
дома, и "Лицо без грима" смотрю регулярно. И мне не нравится, как Уланов
себя ведет. Раньше он был такая душка - прелесть! А сейчас это монстр
какой-то, и попасть к нему в лапы - врагу не пожелаю. Вы все, наверное,
забыли, что Таня ждет ребенка, и нервные перегрузки ей противопоказаны.
А встреча с хамоватым монстром Улановым ничего, кроме отрицательных эмо-
ций, ей не принесет. Он ее будет унижать, втаптывать в грязь, она
расстроится, распереживается, а ребеночку это во вред. Так что если вам
интересно мое мнение, то я против.
Настя удрученно рассматривала кофейный осадок в своей чашке. Ничего у
нее не вышло. А ведь она была изначально уверена, что уговорит Татьяну
без малейшего труда. В чем же дело? В том, что она совсем мало знает же-
ну своего давнего приятеля Стасова и не смогла найти нужных слов, подоб-
рать ключик к ее характеру? Или в том, что она вообще утратила способ-
ность искать эти нужные слова и ключики, потому что инстинктивно стара-
ется говорить как можно меньше и максимально сокращать время общения с
другими людьми? Неужели пережитый зимой стресс так мощно ударил по ее
профессионализму? Кошмар. С этим надо что-то делать. Не уговорить писа-
теля выступить по телевидению! И не какого-то чужого, незнакомого писа-
теля, а человека, которого знаешь целых четыре месяца лично, да еще пол-
тора года по рассказам Стасова. Это же надо совсем ничего не уметь, что-
бы не выполнить такую простейшую задачу!
- Ладно, - грустно сказала она, - я поняла, на участие в передаче ты
ни за что не согласишься. А что мне ответить Дороганю?
- Кто такой Дорогань? - тут же встрял ревнивый Стасов.
- Продюсер. Хочет снимать фильмы по Таниным книгам и просит ее напи-
сать сценарий, - пояснила Настя.
- Я уже все объяснила, - чуть раздраженно сказала Татьяна. - Мне нуж-
но закончить книгу. Пока книга не будет дописана, никаких сценариев. А
потом можно будет вернуться к этому разговору, если твой Дорогань не ос-
тынет.
Настя решила больше ни на чем не настаивать. В конце концов, Дорогань
ей был нужен только для проталкивания Татьяны в программу к Уланову в
качестве писательницы. Если же Таня отказывается, то и интересы кинопро-
дюсера Настя отстаивать не будет.
Посидев для приличия еще минут двадцать, она распрощалась и поехала
домой.
С Лутовым я познакомился примерно месяц назад, когда Оксана Бондарен-
ко готовила передачу об очередном кризисном центре. Центров этих напло-
дилось в последние годы видимо-невидимо, из всех щелей повыползали мило-
сердные доморощенные психологи, жаждущие помочь людям, попавшим в тяже-
лую жизненную ситуацию и намеревающимся свести счеты с опостылевшим бы-
тием. Гостем программы был, собственно, руководитель такого центра, а
Лутов пришел вместе с ним на запись в качестве ходячей моральной под-
держки.
Перед записью я, как и полагалось, минут сорок просто потрепался с
гостем и его сопровождающим, Оксана поила нас кофе с пирожными, а я, что
называется, "устанавливал контакт". И только к тому моменту, когда пора
было идти в студию, я вдруг понял, что сам гость мне совершенно не инте-
ресен, а вот его сопровождающий, среднего роста мужчина с абсолютно лы-
сым черепом, слегка горбатым носом и глубокими серыми глазами, меня бук-
вально заворожил. Все время, пока шла запись, я думал только о том, что
в этом мужике такого особенного. И сразу же после окончания беседы перед
камерой я пригласил их обоих выпить еще кофе. Оксана, помнится, кинула
на меня изумленный взгляд: такое раньше не практиковалось. После записи
мой гость (я даже не удосужился запомнить его фамилию, до такой степени
он был мне безразличен) как-то приутих, видно, осознал, что свой долг
перед Отечеством он выполнил и больше от него ничего не требуется, а Лу-
тов, напротив, активно включился в разговор. Он показался мне человеком
необыкновенно доброжелательным, но самое главное - он обладал тем, что
многие называют магнетизмом. Я совершенно не мог противиться его обая-
нию, и когда он улыбался мне, я как дурак непроизвольно растягивал губы
в ответной улыбке и чувствовал себя абсолютно счастливым. Мне отчего-то
ужасно хотелось заслужить его похвалу, и я ощущал себя рядом с ним ма-
леньким школьником, отвечающим урок любимому учителю, которого я богот-
ворю.
Когда передача была смонтирована, Оксана, как обычно, пригласила ру-
ководителя кризисного центра на просмотр, и я волновался, как ребенок:
придет ли он один или снова с Лутовым. И, увидев их вместе, обрадовался,
как юнец, дождавшийся свою девушку на углу у телеграфа. На этот раз Лу-
тов понравился мне еще сильнее. Собственно, гостя программы я нагло
спихнул Оксане и режиссеру, пусть смотрят, что получилось, и вносят поп-
равки, от меня уже ничего не, требуется, ну, может быть, дописать ка-
кой-нибудь кусочек, но эго решаю не я, а опять же режиссер. Я вцепился в
Лутова, как нищий в прохожего, стараясь выглядеть умным и образованным и
периодически ловя себя нагом, что заискивающе заглядываю ему в глаза.
Мне показалось, что Лутов тоже ко мне проникся чем-то дружеским, по-
тому что стал рассказывать, о кризисном центре кое-какие подробности, не
прозвучавшие во время записи. Сами подробности меня мало интересовали,
но он несколько раз обмолвился, что, дескать, человеку с моими данными
куда интереснее и полезнее работать у них, чем прозябать в сомнительной
телевизионной программе. Под "моими данными" он подразумевал умение спо-
койно и доброжелательно разговаривать с людьми, показывая им, что они на
самом деле намного умнее и интереснее, чем думают о себе сами.
- После беседы с вами у человека повышается самооценка, - говорил он,
- а для пациентов нашего центра это, пожалуй, самое главное. Помочь че-
ловеку взглянуть на себя другими глазами - это и есть тот ключ, при по-
мощи которого мы открываем ему дверь, и он получает возможность выйди из
того угла, куда сам себя загнал.
- Я могу расценивать ваши слова как приглашение на работу? - пошутил
я.
Лутов тогда посмотрел на меня очень серьезно и кивнул:
- Безусловно. Правда, если вы надумаете бросить гедевидение и стать
членом нашего коллектива, вам придется принять наш образ жизни. Он может
вам совсем не понравиться.
Тогда, месяц назад, я еще был жив, и живы были Витя с Оксаной, я еще
любил Вику и не помышлял о том, чтобы бросить телевидение, поэтому пред-
ложением Лутова не заинтересовался. Но сам этот лысый горбоносый человек
притягивал меня, как магнит. Я бы с огромным удовольствием послал по-
дальше всех своих друзей-приягелей, если бы взамен получил одного такого
друга, как Лутов. Умного, спокойного, надежного, не перекладывающего на
тебя свои бесконечные мелкие проблемы. Что-то в нем было такое... Даже
словами не выразите.
В третий раз мы встретились с ним после того, как запись передачи
прошла в эфире. Я, честно признаться, был сильно удивлен тому, что Лутов
захотел повидаться со мной. Витя Андреев вел дела таким образом, что на-
ши госта как-то не пылали желанием встречаться с нами после передачи.
Вероятно, они испытывали к нам некую смесь благодарности и отвращения. И
звонок Лутова поверг меня в недоумение. Правда, надо признаться, радост-
ное. Я догадывался, что он собирался мне сказать, но от него готов был
выслушать даже это. Почему-то мне казалось, что от такого человека, как
Лутов, можно принять любую критику, даже самую нелицеприятную. Короче, я
согласился встретиться с ним в том самом заведении, где мы с Викой люби-
ли пить кофе и где я на днях увидел ее с любовником.
К моему удивлению, Лутов не произнес ни слова по поводу программы. То
ли делал вид, что не знает, то ли и в самом деле не знал, хотя мне это
казалось маловероятным. Разговор у нас пошел совсем о другом.
- Александр Юрьевич, - начал Лутов, - я хотел с вами посоветоваться.
Или проконсультироваться, если вам угодно.
- Я к вашим услугам, - радостно заявил я, с облегчением понимая, что
он не собирается меня ни в чем упрекать.
- Наша организация наконец пришла к тому, чтобы делать собственную
телевизионную программу. Не помню, говорил ли я вам о наших филиалах...
Говорил?
- Нет.
- Так вот, наша организация имеет филиалы практически по всему миру.
Пусть вас это не удивляет, люди, оказавшиеся в психологическом тупике,
живут всюду, и все они нуждаются в помощи. Не обязательно именно в нашей
помощи, но они в ней нуждаются. Поэтому нам удалось создать достаточно
разветвленную сеть центров. Наша особенность состоит в том, что человек
не лежит в наших кризисных центрах, как в психиатрических или неврологи-
ческих клиниках. Он живет с нами. Вам понятно, о чем я говорю?
- Не совсем, - озадаченно откликнулся я.
- Тогда поясню. Человек приходит к нам и говорит: мне плохо, я не хо-
чу жить так, как я живу. Я хочу умереть. И мы отвечаем ему: иди к нам, и
ты будешь жить по-другому. У тебя не складывается карьера, ты не справ-
ляешься с работой, она перестала быть тебе интересной? Мы дадим тебе ра-
боту по твоим способностям и склонностям. Тебя никто не любит? Тебя пре-
дали друзья? Мы окружим тебя дружбой и любовью. Твоя семья разрушилась?
Ты войдешь в нашу большую семью, где найдутся люди, которые заменят тебе
родителей, и люди, к которым ты сможешь относиться как к собственным де-
тям. Ты утратил нравственные ориентиры? Мы дадим тебе веру и учение.
- И какую же работу вы им даете? - скептически осведомился я. - Мыть
полы и готовить на всех?
- Ну зачем же, - мягко усмехнулся Лутов. - Мы создали собственные
предприятия, опять же по всему миру. Вы даже представить себе не можете,
какое количество людей идет к нам. Вот из этих людей и создаются фирмы,
конторы, агентства и даже маленькие производства.
- Интересно... А живут они как? В казармах?
- Бог мой, - рассмеялся Лутов, окидывая меня теплым взглядом своих
серых глубоких глаз, - где вы набрались этих бредней? Да, они живут не
во дворцах, но они живут вполне достойно. Во всяком случае ни о какой
казарме речь не идет и идти не может. Если у человека есть собственная
квартира, то он живет в ней. Если своего жилья нет, то он может жить с
кем-нибудь из наших пациентов. Живут по двое, по трое. Мы обеспечиваем
жильем всех.
- На какие деньги? Или об этом неприлично спрашивать?
- Вполне прилично. Сразу видно, что вы не сильны в экономике. Я ведь
только что сказал вам, что у нас собственная сеть предприятий. И предп-
