зать генералу?
- Замкните Досюкову на Пригарина. Скажите, что Пригарин у нас в раз-
работке, а по его свидетельским показаниям муж Досюковой был осужден, и
не исключено, что между ними имелись конфликтные отношения.
- Ты что, врать меня заставляешь? Они, как я понял со слов Стасова,
даже знакомы не были.
- Ну, это вы поняли, а генералу понимать не обязательно.
- Ох, Анастасия, бить тебя некому. И где ты врать научилась? Такая
была хорошая девочка, а что из тебя выросло?
- Виктор Алексеевич, вы отечественные детективы читаете? - засмеялась
Настя.
- Вот еще" - буркнул полковник.
- И напрасно. Есть прекрасный писатель Николай Леонов" а у него со-
вершенно замечательный герой, Лев Иванович Гуров. Так вот этот самый Гу-
ров на вопросы вроде вашего всегда отвечает: что выросло - то выросло.
- Все шутишь, все тебе смешочки. Ты, между прочим, где болталась
полдня?
- В роддоме" в Чехове, Наснимала кучу страниц, сейчас буду пристраи-
вать пленку на проявку и печать. Между прочим, я вам кандидата в "Викто-
ры" нашла.
- Кто такой?
- Бывший главный врач роддома" где работая Пригарин. Лощинин Виктор
Федорович. И Виктор, и старый знакомец, и врач. Полный комплект.
- Ишь ты" - хмыкнул Гордеев. - Молодец, деточка. Полдня прожила не
зря. Ты куда пленку-то пристраивать собираешься?
- Не знаю еще" я только вошла" даже поесть не успела. А кто на ребят
сегодня на месте?
- Кто надо, тот и на месте. Давай-ка поешь быстренько - и сюда. А я
пока твоего Лощинина поищу.
Алексей спокойно воспринял известие о том, что после обеда его мили-
цейская супруга отбудет на службу. Ничего необычного в этом не было,
Настя всегда работала столько, сколько было нужно, не оглядываясь ни на
часы, ни на календарь. Да и сам Леша был точно таким же фанатиком, кото-
рому повезло превратить хобби в любимую работу и который готов быв зани-
маться этой работой с утра до ночи.
- Тебя отвезти? - только и спросил он.
Чет, лучше вечером забери меня, если сможешь, - попросила Настя. -
Может, к родителям съездим? Мама вчера намекала на какой-то феерический
плов.
- Давай, - охотно согласился Алексей. - Если ты не поздно освобо-
дишься. Плова в исполнении Надежды Ростиславовны я еще не пробовал.
- Ну да, - засмеялась она, - ты больше к папиным знаменитым цыплятам
привык. А мама за то время, что в Швеции жила, совсем от кухни отвыкла,
теперь форму набирает. Так что готовься к тому, что в течение нескольких
месяцев она будет угощать нас, мягко говоря, странной едой.
- Что в подарок повезем?
- Не знаю. - Она беззаботно пожала плечами. - На ходу придумаем.
- Ася, нельзя же быть такой легкомысленной, - упрекнул ее муж. - Ког-
да мы поедем, если вообще поедем, все магазины будут уже закрыты.
- Ой, ну ладно тебе, - досадливо отмахнулась Настя, - вечно ты со
своей правильностью меня уедаешь. У меня голова трупами забита, а ты с
глупостями пристаешь. Купим что-нибудь, не проблема.
Лешка обиженно умолк, с ожесточением распиливая ножом жареное мясо.
Покончив с мясом, Настя налила себе кофе, закурила, задумчиво повертела
сигарету в пальцах и взяла ее так, как просил за день до этого Стасов.
Ей было неудобно, пальцы пришлось держать согнутыми в непривычном поло-
жении, а не свободно выпрямленными, как она привыкла.
- Ты что? - удивился Леша. - Откуда эти подзаборные жесты?
- Да так, - неопределенно ответила она. - Непонятный случай попался.
Человек, который на людях держит сигарету так, как обычно и я ее держу,
в момент, когда его никто не видит, держит ее совсем по-другому. Как ты
думаешь, почему? Я проверяла, он никогда не сидел и даже не арестовывал-
ся. Так откуда у него взялась эта привычка?
- Асеюжа, я, наверное, не прав, но ты забыла свое славное физико-ма-
тематическое прошлое.
- То есть?
- Представь себе, что ты проводишь серию экспериментов с пластинами
из молибдена. В девяти первых случаях приборы ведут себя совершенно оп-
ределенным образом, а в десятом - совсем по-другому. Какой вывод ты сде-
лаешь?
- Или сломался прибор, или пластина оказалась из другого металла, -
ответила она, не задумываясь.
- Вот именно, что и требовалось доказать. В борьбе с живыми людьми ты
утрачиваешь способность к чистой, не замутненной эмоциями логике.
Она резким жестом затушила окурок и залпом проглотила остатки кофе.
- Лешка, я - гений.
- Да ну? Свежая мысль. И в чем это выражается?
- Я правильно выбрала себе мужа. Из тысяч мужчин я выбрала единствен-
ного, а это дорогого стоит.
- Ну, положим, твоя гениальность, которая проявилась в выборе меня,
несколько уступает моей настойчивости, с которой я тебя добивался. Так
что не присваивай себе мои лавры. В конце концов, это был вопрос не тво-
ей гениальности, а моего терпения и твоего упрямства. Так что с молибде-
ном-то, я не понял?
- Зато я поняла. Все, солнышко, я помчалась. Обед был замечательным,
но молибден все равно лучше!
Все случилось именно так, как предрекал прозорливый Коротков. Сотруд-
ники милиции, занимавшиеся убийством Натальи Досюковой, первым делом по-
ехали к ней домой, вскрыли квартиру и тщательно ее обыскали. И, конечно
же, нашли экземпляр соглашения, заключенного ею с частным детективом
Стасовым Владиславом Николаевичем. К тому моменту, когда Настя получила
из фотолаборатории снимки со страницами из архивных журналов, Стасов уже
сидел в кабинете следователя в окружном УВД и терпеливо отвечал на зада-
ваемые вопросы. Нет, вчера он с Досюковой не разговаривал и не знает,
куда она собиралась ехать вечером. Нет, она никогда не говорила ему о
том, что в Бирюлеве живут ее знакомые. Нет, в ходе проведения частного
расследования он не столкнулся ни с чем, что могло бы пролить свет на
причину ее убийства. Нет... нет... нет...
А Настя тем временем занималась нудной и кропотливой работой - сос-
тавляла список рожениц, находившихся в чеховском роддоме одновременно с
Галиной Ивановной Параскевич. Список оказался не очень большим, но ведь
придется найти всех этих женщин и их детей. Затем она нашла все упомина-
ния о чревосечении в период, близкий к году рождения" Леонида Параскеви-
ча, и сделала то же самое - выписала фамилии рожениц. Вопрос с Параске-
вичем - отдельная песня, но неплохо было бы выяснить, не превратил ли
доктор Пригарин свою работу в преступный промысел.
Полковник Гордеев слово сдержал и получил у руководства разрешение
забрать дело об убийстве Натальи Досюковой на Петровку. В округе с об-
легчением вздохнули и с готовностью отделались от предновогоднего трупа.
К восьми часам суета улеглась, списки были составлены, и Настя с чис-
той совестью позвонила домой и сказала Леше, что готова ехать в гости к
родителям. Конечно, ей очень хотелось поговорить со Стасовым, но она не
решилась ему звонить. У человека всего четыре дня для общения с любимой
женой, а ему и так уже настроение испортили вызовом к следователю. "Лад-
но, потерплю, - мужественно решила она, собираясь уходить. - Пусть ста-
рая тайна состарится еще на четыре дня, от нее не убудет".
Старший лейтенант Юлов никак не мог взять в толк, что же такое прик-
лючилось с Андреем Георгиевичем Туриным. Как подменили человека. Неужели
болезнь могла сказаться на его памяти? Да нет, не такая это болезнь,
чтобы мозги отшибло, рассудил Александр, начиная думать о том, не при-
частен ли Турин к убийству пятнадцатилетней девочки. В любом случае за
бывшим учителем надо было понаблюдать, но тот действительно никуда из
дома не выходил. Юлов съездил в издательство, где последнее время рабо-
тал Турин, и там ему сказали, что новый редактор - человек очень дисцип-
линированный и безупречно грамотный. Ничего более существенного они до-
бавить не смогли.
Юлов выяснил, что Андрей Георгиевич был женат, но давно, еще в сту-
денческие времена. Брак оказался непрочным и очень быстро распался, но
Юлов все равно, решил навестить бывшую жену Турина. Как знать, вдруг она
знает о нем что-то такое...
Но и тут время оказалось потраченным зря. Бывшая супруга учителя Ту-
рина не могла сказать ничего плохого о своем давнишнем муже.
- Вы не думайте, - говорила она Саше со смущенной улыбкой, - мы раз-
велись не по вине Андрея. Это была моя вина. Андрюша прекрасно ко мне
относился, не обижал, был заботливым. А я сорвалась. Знаете, в двадцать
лет в голове одни глупости, кокетничала, флиртовала, все хотела себя
взрослой женщиной почувствовать. Он очень переживал, но старался не по-
казывать этого. А потом я влюбилась, потеряла остатки рассудка и ушла от
него. Как жалела потом, вы не представляте!
- Почему же вы не вернулись к Турину? Неужели он бы не простил вас?
- Да какое там! Простил бы, конечно, но я-то сдуру сразу на развод
подала и замуж выскочила за своего возлюбленного. Ребенок родился, а по-
том и с новым мужем развелась. Не везет мне. - Она шутливо вздохнула. -
Но я не горюю, какие мои годы? Все еще впереди.
- Скажите, вы не замечали у Андрея интереса к совсем молоденьким де-
вушкам, почти подросткам? - спросил Юлов.
Женщина озадаченно посмотрела на него.
- Какой странный вопрос... Что, Андрюша когото изнасиловал? Да нет,
не может быть, никогда не поверю.
- Не волнуйтесь, пожалуйста, мой вопрос связан с тем, что Андрей Ге-
оргиевич был учителем пятнадцатилетней девушки, и девушка эта найдена
изнасилованной и убитой. Круг подозреваемых очень велик, и Турин попал в
него только потому, что знал потерпевшую. Вы же понимаете, я должен про-
верить всех людей, попавших в этот круг, поэтому и задаю вам этот воп-
рос. Как раз вашего бывшего мужа никто по-настоящему не подозревает, но
порядок есть порядок, сами понимаете.
- А, ну да, конечно, - успокоилась она. - Но за Андрюшей никогда ни-
чего такого не замечалось. Наоборот, он всегда ценил в женщине скорее
собеседника, друга, партнера. Я, знаете ли, даже удивлялась порой, что
он обращает внимание на таких дурнушек, на которых никто и не посмотрел
бы с интересом. Например, мы проводим вечер в большой компании, а когда
возвращаемся домой, он говорит, что, мол, надо же, какая славная девушка
там была, а никто из ребят за ней не ухаживал. У нее, дескать, такой -
необычный взгляд на экономические реформы. Представляете? Он с ней весь
вечер танцевал и про реформы разговаривал! Если бы вы мне сказали, что
Андрей влюбился в женщину старше себя лет на пятнадцать, вот тут я бы
вам поверила, это может быть, если она умная и неординарная. А пятнадца-
тилетняя, простите, пеструшка - это нет. С ней же разговаривать не о
чем.
- Простите, - мягко заметил Юлов, - но в данном случае речь идет не о
разговорах, а об изнасиловании. Это немножко другой аспект, согласитесь.
- Да ничего не другой! - возмущенно откликнулась женщина. - Тот же
самый аспект. Андрей никогда не был приверженцем тупого секса, если вы
именно это имеете в виду. Он был в известном смысле совершенно несовре-
менным, для него секс без глубокой эмоциональной привязанности вообще не
существовал. Так что ни о каком изнасиловании и речи быть не может.
- А вы давно его не видели?
- Года два, наверное. Да, точно, как раз два года назад на Новый год.
Наши общие знакомые решили попробовать нас помирить и позвали к себе в
гости, не сказав о своем замысле ни мне, ни ему. Мы очень мило пообща-
лись и разошлись. Ничего не получилось. Знаете, глупо как-то все вышло.
Мы оба уже остыли, я ему не нужна, да и он мне, в общем-то, тоже.
- Как вам показалось, он сильно изменился за те годы, что вы в разво-
де?
- Ну... нет, пожалуй. Внешне только. Ему борода очень идет, он стал
взрослее, мужественнее. А так... Как был романтиком-недотепой, так и ос-
тался. Ни кола, ни двора, живет на зарплату, хорошо хоть квартиру полу-
чил, мужчины-учителя нынче в дефиците, так уж для них муниципальное на-
чальство старается.
Романтик-недотепа... Такую характеристику с делом об изнасиловании не
очень-то свяжешь. И сомневаться в словах бывшей жены Турина оснований
нет, она, похоже, говорила совершенно искренне. Но странные провалы в
памяти Андрея Георгиевича почему-то совсем не - нравились старшему лей-
тенанту Юлову.
Тридцать первого декабря Саша Юлов с мощным биноклем в руках занял
свой пост в доме, из которого хорошо просматривались и подъезд того до-
ма, где жил Турин, и окно лестничной клетки, на которую выходила дверь
его квартиры. Чтобы не торчать целый день на лестнице, старший лейтенант
познакомился с бабулькой, жившей в подходящей для его замысла квартире,
представился ей по всей форме и был радостно приглашен войти и сидеть у
окошка сколько надо, хоть неделю. Бабулька была старой и одинокой, и
присутствие живого человека ее радовало. Хоть будет с кем про жизнь по-
говорить.
Около полудня в квартиру Турина позвонила женщина, приехавшая на ста-
реньких "жигулях". В руках у нее были большие пластиковые сумки, судя по
всему, с продуктами. "Все нормально, - сказал про себя Александр, - Ту-
рин почти не выходит, его подружка принесла ему поесть, заботливая".
Часа через два женщина вышла из квартиры и уехала. Юлов был без маши-
ны, поэтому следом за ней не отправился. Еще когда она приехала, он за-
писал номер ее машины и позвонил к себе в отделение с просьбой узнать в
ГАИ имя владельца. Владельцем числился мужчина, а подружка Турина,
по-видимому, была его женой или дочерью. Что ж, найти ее он всегда смо-
жет.
Больше ничего интересного вокруг квартиры подозрительного бывшего
учителя не происходило, часов в восемь вечера Саша Юлов распрощался с
гостеприимной бабулей и отправился домой. Все-таки новогодняя ночь впе-
реди, надо и честь знать, и без того жена все время жалуется, что он ма-
ло бывает дома и совсем не помогает с ребенком.
Когда до наступления Нового года осталось два часа, Ирина почувство-
вала, что напряжение достигло апогея. Еще чуть-чуть - и она сорвется и
разрыдается. Неотвратимо наступали события, которых ей очень хотелось бы
избежать, но избежать было нельзя. С самого утра она готовила празднич-
ный стол, Сергей пригласил гостей, и ей предстояло играть роль любящей
жены и домовитой хозяйки. С этим она вполне справится, но вот телефонные
звонки с поздравлениями повергали ее в ужас.
А вдруг позвонят ее родители, дрожащим голосом спрашивала она Берези-
на. Что тогда делать?
- Я скажу, что ты вышла к соседке, и передам им твои поздравления, -
успокаивал ее Сергей Николаевич.
- А если они позвонят, когда здесь уже будут гости? Как же ты при них
сможешь сказать, что меня нет?
- Ирочка, я прошу тебя, возьми себя в руки. В комнате будут люди, бу-
дет включен телевизор, все взбудоражены. Ну кто станет прислушиваться?
Самое главное - не снимай трубку, жди, пока я сам подойду, вот и все.
Она находила все новые и новые причины для опасений и видела, что
Сергей начинает раздражаться, но ничего не могла с собой поделать. После
той ночи, когда попытка перейти к близости так бесславно провалилась,
она постоянно чувствовала себя виноватой, хотя умом и понимала, что ни-
какой ее вины в случившемся нет. Ведь она не обманывала его ни в чем, он
прекрасно знал, кто она такая и чем занимается, когда предложил ей уйти
от Рината и занять место его жены. Разве она виновата в том, что влюби-
лась в него? Разве есть ее вина в том, что и он испытывает к ней неж-
ность и теплоту? Никто не мог знать, что так получится. Никто.
Гости должны были прийти к одиннадцати часам, а без четверти одиннад-
цать Ирина все еще не была одета. Она бесцельно и бестолково металась из
кухни в комнату и обратно, что-то переставляя, убирая, унося и принося.
Ей казалось, что, пока она ходит по квартире в домашней одежде, ничего
плохого случиться не может, потому что опасное время еще не наступило.
Как только она переоденется, сразу наступит та полоса праздника, которая
сулит ей столько неприятных неожиданностей. Ведь в Новый год порой зво-
нят с поздравлениями и старые знакомые, о которых в обычное время не
вспоминаешь. Или, что еще хуже, заходят в гости...
Она дотянула до последнего момента и судорожно ринулась в свою ком-
натку одеваться только тогда, когда раздался звонок в дверь и пришли
первые гости. Из прихожей доносились голоса, которые показались ей нез-
накомыми, и Ирина внутренне сжалась. Ей бы хотелось, чтобы первыми приш-
ли те, с кем она уже была знакома, так ей было бы проще и легче.
Новое платье, конечно же, длинное, стилизованное под девятнадцатый
век, как нравилось Березину, оказалось на редкость непослушным и никак
не хотело застегиваться. Ирина разнервничалась оттого, что маленькие пу-
говки упорно стремились проскочить мимо петель, ей казалось, что платье
обтягивает ее грудь слишком туго и при малейшем неловком движении все
застежки мигом отлетят. Наконец она справилась с платьем, но теперь на-
чались проблемы с волосами. Пальцы дрожали, и пряди чистых блестящих во-
лос выскальзывали из-под заколок.
- Ирочка! - послышался голос Сергея. - Мы тебя ждем.
- Иду, Сережа, - откликнулась она. - Еще минуточку.
Когда она появилась в гостиной, то сразу поняла, что неприятные сюрп-
ризы уже начались. На диване сидел представительный седой мужчина в хо-
рошо сшитом костюме и с высокомерной улыбкой на холеном лице, а рядом с
ним восседала журналистка Олеся Мельниченко. Та самая Мельниченко, кото-
рая за несколько дней до выборов в Думу брала у Ирины интервью и настой-
чиво пыталась заставить ее говорить о первой жене Березина, Диане Львов-
не. На этот раз журналистка выглядела не столь богемно и воинственно,
волосы были хорошо выкрашены и аккуратно подстрижены, хотя макияжа на
лице было по-прежнему явно больше допустимой нормы.
- Добрый вечер, Ирина Андреевна, - лучезарно улыбнулась Олеся, но ос-
кал ее больше напоминал плотоядную усмешку каннибала.
- Добрый вечер, рада снова вас видеть, - ответила Ирина в меру тепло,
чтобы не нарушать образа гостеприимной хозяйки.
- Ирочка, позволь представить тебе Артура Дмитриевича Гущина, крупно-
го специалиста в области экологии, одного из самых активных деятелей на-
шей партии.
Гущин встал и изобразил вежливый поклон, после чего немедленно уселся
обратно, откинувшись на спинку дивана и закинув ногу на ногу. Ирине он
сразу не понравился, хотя она и не понимала, какая опасность может от
него исходить. Ну в самом деле, он же товарищ Сергея, в одной партий с
ним. Но, с другой стороны, он привел с собой журналистку, а ведь она-то,
несомненно, настроена против Ирины. Хотя как знать, успокоила себя Ири-
на, может быть, она и не имеет ничего против жены Березина, просто хочет
собрать побольше "жареного" материала, наковырять скандальных фактов или
даже просто неловких выражений и обмолвок, чтобы потом порезвиться на
страницах своего журнала. С другой стороны, зачем Гущин сюда ее привел?
Быть может, он заручился ее обещанием написать о семье лидера своей пар-
тии в самых радужных красках? Или, наоборот, он хочет сделать пакость
Сергею?
К счастью, в этот момент вновь прозвенел звонок, и в течение ближай-
ших пятнадцати минут Ирина и Сергей буквально не выходили из прихожей,
встречая появляющихся один за другим гостей. Она была знакома почти со
всеми, исключение составляли лишь высокомерный холеный Гущин и еще один
симпатичный молодой человек по имени Николай, с открытым улыбчивым ли-
цом, которого ей представили как сотрудника того банка, где прежде рабо-
тал Сергей Николаевич.
За столом Ирина оказалась как раз между ними. Слева от нее сидел Гу-
щин, справа - Николай. Сумев подавить очередной приступ страха, она по-
думала, что это, может быть, и к лучшему. Во всяком случае, если они
начнут ставить ее в сложное положение, то с ними можно будет разговари-
вать достаточно тихо, и никто ее позора не услышит. Если же они будут
далеко от нее, то их разговор станет достоянием многих. В конце концов,
ей как хозяйке всегда можно извиниться и уйти на кухню, прервав неприят-
ную беседу.
Но все шло как нельзя более мирно. Олеся Мельниченко заняла место ря-
дом с Сергеем и, казалось, не обращала на Ирину ни малейшего внимания,
опасный Гущин увлеченно беседовал с красивой брюнеткой, женой другого
партийного деятеля, а Николай очень мило ухаживал за Ириной, развлекая
ее свежими политическими анекдотами и рассказами о своих поездках за
границу.
На экране включенного телевизора появилась заставка, подсказывающая,
что пора открывать шампанское и ждать последнего удара курантов. Все си-
дящие за столом оживились, голоса стали громче.
- С Новым годом!
- С Новым годом!!
- С Новым годом!!!
Ирина залпом осушила бокал полусухого шампанского и почувствовала,
как напряжение немного отпустило ее. Сейчас они начнут пить, подумала
она, и чем быстрее напьются - тем лучше. Пьяный, конечно, опасен тем,
что может громко ляпнуть чтонибудь ненужное, но зато и списать все можно
на опьянение. Мол, какой с него спрос. Можно даже не обижаться и отноше-
ний не выяснять.
- Ирина Андреевна, а вы кто по образованию? - спросил Николай, подли-
вая ей коньяк в рюмку.
- По образованию я никто, - с улыбкой ответила Ирина. - Когда мы поз-
накомились с Сережей, мне было девятнадцать лет. Я влюбилась до такой
степени, что бросила институт.
- Какой институт?
- Тогда он назывался историко-архивным, а сейчас как-то по-другому, я
точно не знаю. Николай, не наливайте мне коньяк, не нужно.
- Почему же? Это очень хороший греческий коньяк. Разве вам не нравит-
ся?
- Я не смешиваю коньяк с шампанским.
- Разве? - Николай как-то странно посмотрел на нее. - А почему?
- Чтобы голова потом не болела. И вообще я не очень люблю коньяк.
- Разве? - снова повторил он. - Раньше любили.
- Раньше я была юная и глупая, - засмеялась Ирина, ощутив внутренний
холодок. - Я никогда не любила коньяк, но всегда стремилась соответство-
вать. Вы понимаете, о чем я говорю? Мне казалось, что если я стала женой
такого человека, как Сергей Березин, то должна быть светской дамой, зре-
лой и опытной, а не юной зеленой девчонкой, которая крепче пепси-колы
ничего в рот не брала. Потому и пила все подряд.
- Но вы ведь и теперь еще очень молоды, - заметил Николай, не сводя с
нее пристального взгляда широко расставленных светлых глаз. - Разве вы
перестали ощущать себя юной?
- Наверное, - кивнула Ирина. - После аварии я вообще стала другой.
Знаете, когда кажется, что твоя молодость будет длиться вечно, то мироо-
щущение одно, а когда вдруг осознаешь, что не только молодость, но и
жизнь может закончиться в одно мгновение, не испрашивая на то твоего
согласия, мировосприятие становится совсем иным. Мне теперь совершенно
безразлично, как меня будут воспринимать люди, понимаете? Мне теперь не
стыдно признаться, что я не люблю не только коньяк, но и водку, что я
вообще плохо переношу алкоголь и не умею быть светской дамой. Заглянув
по ту сторону, я поняла, что для меня главное, а что пустое.
- И что же стало главным? - очень серьезно спросил он.
- Чтобы Сергей меня любил, чтобы мы жили вместе и растили детей. И
если его друзья и коллеги будут говорить, что у Березина жена - дере-
венская простушка, не умеющая поддержать светскую беседу и пить наравне
с мужчинами, то меня это ни капли не заденет. Пусть говорят.
- А раньше задевало?
- О, еще как. Каких только глупостей я не наделала в свое время, что-
бы всем доказать, что я достойна называться женой крутого бизнесмена.
- Это верно, - кивнул Николай. - Вы в свое время порядочно навороча-
ли. Но это все в прошлом, верно?
Ей стало не по себе. Такой невинный разговор оборачивался небезопас-
ными воспоминаниями о чужом прошлом, о котором сама Ирина знала явно не-
достаточно. Она неторопливо поднялась.
- Пойду проверю мясо, кажется, его пора подавать.
Стараясь двигаться спокойно и расслабленно, чтобы не выдать напряже-
ния, она вышла на кухню и плотно притворила за собой дверь. Шум голосов
сразу стал заметно глуше. Как хорошо, что Сережа с Виктором Федоровичем
придумали для нее автомобильную аварию и длительную болезнь. Теперь на
нее все можно списать - и изменившийся стиль поведения, и не столь брос-
кую, как раньше, внешность, и частые головные боли, из-за которых она не
может подолгу находиться в шумном обществе.
Она проверила мясо в духовке, но вместо того, чтобы вернуться в ком-
нату, села за стол и стала бессмысленно перебирать маленькие серебряные
ложечки, приготовленные для десерта. Ей не хотелось идти к гостям,
здесь, на кухне, она чувствовала себя более защищенной, чем среди чужих
и еще не известно как настроенных людей.
- Ирина Андреевна!
Ирина подняла голову и увидела Николая.
- Простите, можно мне воспользоваться телефоном здесь, на кухне? А то
в комнате такой гвалт стоит.
- Да, пожалуйста, - кивнула она, показывая на висящий на стенке аппа-
рат.
Николай уселся за стол напротив нее и снял трубку.
- Алло! Мама? Поздравляю тебя с Новым годом! Как вы там?..
Ирина встала и стала что-то деловито изучать в холодильнике, чтобы
Николай не заметил, что она сидит на кухне просто так, без всякого дела.
Он быстро закончил разговор, не ушел, а вытащил сигарету и зажигалку и
протянул открытую пачку Ирине.
- Позвольте вас угостить.
- Я не курю" - покачала она головой. - Даже дыма не выношу.
- Неужели смогли бросить? - удивился Николай. - Вы молодец. Это не
многим удается. Может, поделитесь секретом?
- Никакого секрета. Я же сказала вам, я многое делала только для ви-
да, чтобы казаться старше, взрослее. В том числе и курила поэтому. А те-
перь необходимость отпала.
Он немедленно загасил сигарету и виновато улыбнулся.
- Простите, я не знал, что вам дым неприятен.
"Мне ты сам неприятен, а не дым", - мелькнуло в голове у Ирины, и она
даже удивилась, откуда взялась эта мысль. Николай пока что не сделал ей
ничего плохого.
- Курите, не стесняйтесь, я уже иду в комнату, - сказала она, подходя
к двери.
- Ирина Андреевна, мне нужно с вами поговорить.
"Ну вот, - подумала она, - вот и началось. Хорошо, если он начнет
просить меня повлиять на Сергея в каком-нибудь вопросе, в этом случае я
с ним легко справлюсь. А если что-то другое?"
- Я вас слушаю, - спокойно произнесла она, возвращаясь и снова усажи-
ваясь за стол.
- Мне нужна пленка, Ирина Андреевна.
Она молчала. Случилось самое худшее, что только можно было предполо-
жить. Речь идет о чем-то таком, о чем она совсем не знает, но обяза-
тельно должна знать. И, скорее всего, Сергей тоже не знает, иначе он бы
предупредил ее, так что помощи ждать, неоткуда.
- Проясните, пожалуйста, свою позицию, - холодно ответила Ирина. - Я,
конечно, не светская львица, но я очень не люблю, когда ко мне приходят
далеко не самые близкие мне люди и говорят: мне нужно. Мне тоже много
чего нужно, но в основе моих требований всегда лежат какие-то разумные
доводы. Так я вас слушаю.
Если Николай и растерялся от неожиданного отпора, то виду не показал.
Видно, удар держать умел.
- Хорошо, я поясню. Как вам известно, в связи с избранием вашего мужа
в Думу в нашем банке идут существенные кадровые перестановки, и мне ну-
жен инструмент, при помощи которого я мог бы на эти перестановки повли-
ять. То, что записано на пленке, может быть использовано в качестве та-
кого инструмента. С ее помощью я смогу помешать назначению ряда лиц и
добиться назначения других. Это в моих интересах.
- Да, я поняла, что пленка вам действительно нужна, - улыбнулась Ири-
на.
- Вот видите, как хорошо, что вы поняли меня с первого слова. Дайте
мне кассету, и вернемся за стол.
- Но я не поняла, почему я должна вам ее отдать, - продолжала она,
будто не слыша его слов.
- Потому что...
Вот теперь Николай действительно растерялся.
- Потому что вы должны.
- Это не аргумент.
- А это? - Он вытащил из кармана конверт. - Взгляните, может, это по-
кажется вам более убедительным? Вы не просто вели себя как последняя
шлюха, вы еще и тесно общались с чеченской мафией, продавая ей коммер-
ческие секреты своего мужа.
В конверте лежали фотографии, причем некоторые - абсолютно порногра-
фического толка, но каждая имела обозначение даты и времени съемки. На
них была изображена жена Сергея Березина Ирина с тремя разными мужчина-
ми. Судя по выражению лица, она была не только в экстазе, но и пьяна в
стельку. И вдруг сердце ее заколотилось: на одной из фотографий Ирина
узнала себя. Да, совершенно точно, это не жена Сергея в непристойно ко-
роткой мини-юбке выходила из машины вместе с ярким кавказцем, а она са-
ма, Ира Новикова. Она хорошо помнила и эту машину, этого кавказца, одно-
го, кстати, из очень немногих, кого она вспоминала без омерзения. Кавка-
зец был спокойным, щедрым и без глупостей в голове, не мучил ее разными
изысками, больше напоминавшими извращения, а просто отдыхал, расслаблял-
ся в обществе красивой блондинки. Он снял ее у Рината на трое суток и
трахнул за эти дни только два раза, быстренько и без напряга, а все ос-
тальное время ездил с ней по ресторанам, где они то обедали, то ужинали
в обществе разных "крутых" и "деловых", где велись переговоры и заключа-
лись сделки. Правда, ночевали у нее на квартире, за это клиент платил
дополнительно, и она тоща еще поняла, что кавказец просто-напросто от
кого-то скрывался и почему-то не мог ночевать там, где обычно. И снял он
ее вовсе не для сексуальных забав, а именно для безопасной ночевки, но
не хотел, чтобы об этом знали. Надо же, оказывается, он из чеченской ма-
фии!
Ирина молча швырнула фотографии обратно на стол и окатила Николая ле-
дяным взглядом.
- Вы не первый, кто попался на эту удочку. И просто из хорошего отно-
шения к вам я вас предупреждаю, чтобы вы не совались никуда с этими
снимками. Вы выставите сами себя на посмешище.
- Что вы хотите сказать? Что мне никто не поверит? Уверяю вас, мно-
жество людей своими глазами наблюдали ваши алкогольно-любовные похожде-
ния, так что эти фотографии ни у кого не вызовут удивления. Особенно ес-
ли будут подкреплены соответствующими интервью.
- Вы ошибаетесь, - мягко сказала Ирина, глядя на него сочувственно и
почти ласково. - Да, я не могу отрицать, что мое поведение в прошлом бы-
ло далеко небезупречным. Это действительно было, и глупо было бы с моей
стороны пытаться это опровергнуть. Но слова, сказанные кем-то в недобро-
желательном интервью, - это одно, а фотографии - это совсем другое. Сло-
ва опровергать можно, снимки - нет, а вместе они составляют поистине
убойное сочетание. Но зато без снимков ваш шантаж теряет смысл, потому
