условий, я просто рассказываю о вас чистую правду. Если принимаете -
возьму грех на душу и буду лгать, говоря всем о том, какая вы замеча-
тельная. И что, в конечном итоге, мешает вам занять такую же позицию?
Если я скажу о вас хоть одно плохое слово, вы тут же оповестите широкую
общественность о том, как я к вам приходила и предлагала помочь мне в
политической игре. Меня это тоже не украсит, уверяю вас. Так что это еще
как посмотреть: то ли взаимный шантаж, то ли обоюдная договоренность.
- Хорошо, - вздохнула Ирина, вставая и всем своим видом показывая,
что затягивать беседу она не намерена. - Будем считать, что мы с вами
договорились. В конце концов, я сама виновата в том, что дала вам в руки
оружие против себя. А раз виновата, то и платить за свои прегрешения бу-
ду сама.
- Значит, вы мне обещаете сделать так, как я сказала?
- Обещаю. Вы сами видите, я теперь не пью и наркотиков не употребляю,
так что на мое слово вы можете положиться.
Диана поняла, что ей предлагают уйти. Она вышла в прихожую следом за
Ириной и взялась за шубу. В какой-то момент они оказались совсем близко
друг к другу, и бывшая жена Сергея Березина буквально впилась глазами в
лицо его нынешней жены. Ирина внутренне похолодела и замерла, как кролик
перед удавом.
- Все-таки вы очень сильно изменились, дорогая моя, - сказала наконец
Диана. - Раньше вы были совсем не такой. Мне жаль вам это повторять, но
вы сильно подурнели с тех пор, как я вас видела в последний раз. Вы
слишком много пили, это не способствует женской красоте. Я рада, что вы
вовремя одумались.
Губы ее растянулись в ледяной улыбке, и она покинула квартиру своего
бывшего мужа с видом победительницы.
Ирина еще долго стояла в прихожей, стараясь унять бешено колотящееся
сердце и не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Подурнела! Наконец
она заставила себя оторваться от стены, прислонившись к которой, она
стояла, и снова пошла в спальню. Вот они, фотографии, сделанные после
того, как Березин женился во второй раз. Ирина нашла несколько снимков,
где лица были сняты крупным планом, и отошла к зеркалу. Да, Диана права,
лицо на фотографиях было ярче и выразительнее того лица, которое глядело
на Ирину из глубины зеркала. Но ведь сейчас Ирина совсем не красится,
Сергей говорит, что у нее без макияжа такое нежное, домашнее лицо... Ес-
ли накраситься, то она станет в точности такой же, как смеющаяся счаст-
ливая женщина на фотографиях трех - и пятилетней давности. Только зачем?
Смеялась, радовалась жизни, чувствовала себя счастливой - а чем все кон-
чилось? Так стоит ли...
Подъезжая на машине к дому, Светлана Параскевич увидела на скамейке
возле подъезда знакомую фигуру. Свекровь сидела очень прямо, будто аршин
проглотила, вперив в пространство невидящий взгляд. Светлана преодолела
искушение свернуть под арку, не доезжая до двери своего подъезда, прое-
хать через внутренний двор насквозь, снова выехать на дорогу и смыться
подальше. Не вечно же Галина Ивановна будет здесь сидеть. Общаться не
было ни малейшего желания.
Она неторопливо поставила машину, сняла "дворники", вытащила из гнез-
да магнитофон, заперла и проверила все двери и только после, этого пошла
к подъезду. Галина Ивановна молча наблюдала за невесткой, не делая ни
малейшего движения ей навстречу. Она сидела, застыв в позе скорбящей Бо-
гоматери.
- Добрый вечер, - поздоровалась Светлана, подойдя к ней. - Вы меня
ждете?
- Кого еще я могу ждать в этом Богом забытом районе, - с тяжелым
вздохом великомученицы ответила свекровь. - Я уверена, что этот район
выбирала ты, а не Ленечка. Он бы обязательно подумал о том, как тяжело
мне будет сюда добираться.
"Незачем тебе сюда добираться, старая сука, - огрызнулась про себя
Светлана. - И нечего тебе тут делать. Знала бы ты, что сказал твой люби-
мый сын, когда мы с ним вместе выбирали район, где будем покупать новую
квартиру. Все равно где, сказал он, только чтоб мать туда пореже ездила.
Жаль, что ты этого не слышала".
Не произнеся больше ни слова, они поднялись на лифте и вошли в квар-
тиру. Светлана быстро скинула сапожки и прямо в куртке прошла на кухню
поставить чайник. Печка в стареньких "жигулях" работала плохо, и она
здорово замерзла, мотаясь на машине по своим делам.
- Почему ты позволяешь себе входить на кухню в верхней одежде?! - до-
несся до нее скрипучий голос свекрови. - Это негигиенично, на кухне про-
дукты, а на куртке ты с улицы несешь всякую заразу.
Светлана крепко зажмурилась и резко выдохнула. Это был проверенный
способ против выступлений Галины Ивановны. Молчать, молчать и еще раз
молчать, ни на что не реагировать и ни на какие выпады не отвечать, если
можно. Не позволять втягивать себя в дискуссии. Не огрызаться. Не оправ-
дываться. За шесть лет, прожитых в роли невестки Галины Ивановны, Свет-
лана научилась достаточно ловко и безболезненно выходить из положения,
разработав целую программу "безопасного" поведения в присутствии свекро-
ви. Конечно, она могла бы поставить злобную старуху на место, могла бы
повоевать за свою независимость и право жить так, как хочется ей самой,
но она слишком любила Леонида, чтобы позволить себе травмировать его.
Она знала, что он не выносит собственную мать, но страдает из-за этого,
считая свою неприязнь к Галине Ивановне ненормальной и предосудительной,
поэтому он никогда, никогда не допустил бы ни одного слова вопреки мне-
нию матери. И сам не сказал бы, и Светлане не позволил. В присутствии
матери он был идеальным сыном, любящим, заботливым, покорным и ласковым,
искренне считая, что этим он искупает свою вину перед ней. Он чувствовал
себя виноватым за то, что терпеть ее не мог. Он должен ее любить, он
обязан, а если у него не получается, то это свидетельство его испорчен-
ности и глубокой безнравственности, порочности, греховности.
- Сейчас будем чай пить, - весело говорила Светлана, раздеваясь и
разбирая сумки с продуктами. - Я купила очень вкусный кекс.
- Ты всегда злоупотребляешь мучным, - сурово заметила свекровь. - Ты
уже в том возрасте, Светочка, когда пора начинать думать о своем внешнем
виде, а не только об удовольствии.
Светлана проглотила и это, хотя вполне могла бы ответить, что ей для
сохранения хорошего внешнего вида нужно прибавить в весе по меньшей мере
пять килограммов. Небольшой рост и худоба, которые в молодые годы выгля-
дят как очаровательная миниатюрность и "статуэточность", после тридцати
превращают женщину в старушкообразного щенка. Для того чтобы кожа, не
обвисала и не прорезались ранние морщины, ей, Светлане, придется посто-
янно понемножку прибавлять в весе, чтобы в итоге перейти к облику весе-
лой пышечки, а не старой сморщенной карги.
- У меня есть крекеры и творог, если хотите, - миролюбиво ответила
она на замечание Галины Ивановны. - Это более диетическая еда.
- Мне ничего не нужно. Я не чай пить сюда пришла.
- Вы уж извините меня, я целый день моталась по делам, пообедать не
успела, да и замерзла ужасно, так что я чаю все-таки выпью.
Светлана уселась на кухне за стол, стараясь не обращать внимания на
кислую физиономию свекрови, и налила чаю в две чашки.
- Я же сказала, что не буду пить, - капризно сказала Галина Ивановна.
"Я не глухая, - снова мысленно огрызнулась Светлана. - Но если бы я
посмела не налить тебе чаю, ты бы разразилась тирадой о том, что тебе
даже ради приличия в этом доме чашки чаю не предлагают. Ты всегда най-
дешь к чему придраться".
- Я слышала, ты успешно распродаешь Ленечкино творческое наследие, -
приступила к делу свекровь.
Светлана едва не поперхнулась. Откуда она узнала? Всего несколько
дней прошло с тех пор, как она побывала у Паши в "Павлине" и у Нугзара в
"Вирде". Разумеется, оба они не замедлят опубликовать в "Книжном обозре-
нии" объявление о том, что ими приобретены авторские права на новые ро-
маны покойного Параскевича, но ведь газета выходит по вторникам, и даже
если они успели подсуетиться и протолкнуть объявление в завтрашний но-
мер, то все равно он - завтрашний. И потом, Галина Ивановна никогда этой
газетой не интересовалась, в отличие от самой Светланы, которая ее выпи-
сывала и внимательно следила за тем, попадает ли Параскевич в десятку
чемпионов издаваемости и сколько времени держатся его любовные романы в
списке бестселлеров. Тогда откуда же эта мымра узнала? Но отпираться
смысла нет, да и незачем.
- Я не распродаю его наследие, а заключаю договоры с издателями на
публикацию его рукописей, как уже издававшихся, так и новых. А что вас
беспокоит?
- Меня беспокоят те суммы, которые ты на этом зарабатываешь. Нас-
колько мне известно, только в течение прошлой недели ты отхватила
шестьдесят тысяч долларов. И это сейчас, когда Ленечкин прах еще не ос-
тыл. А что будет дальше?
- А что будет дальше? - спокойно переспросила Светлана. - Я не пони-
маю, Галина Ивановна, к чему вы клоните. Вы считаете, что после смерти
Лени я должна была отдать его рукописи издателям бесплатно? Или вы счи-
таете, что эти рукописи вообще не должны издаваться? Ну объясните же
мне, что конкретно вас не устраивает.
- Меня не устраивает, что ты наживаешься на его имени, его таланте,
его труде.
- И что вы предлагаете? Как я должна поступить, чтобы вам это понра-
вилось?
Светлана чувствовала себя легко и свободно, потому что теперь ей не
нужно было заставлять себя сдерживаться. Если она и делала это, то
только по привычке, а не из страха обидеть Леонида. Теперь, когда Галина
Ивановна похоронила своего сына, Светлана может разговаривать с ней так,
как считает нужным, не выбирая слов и выражений и не давая себя в обиду.
Ощущение было ей внове, после похорон и поминок она встречалась со свек-
ровью только один раз - когда поминали на девять дней, но тогда вокруг
было полно народу, да и атмосфера была все-таки горестной, так что Свет-
лана и не думала "возникать", даже если ей что-то не нравилось.
- Мы с тобой обе являемся наследниками первой очереди, - заявила Га-
лина Ивановна. - И имеем равные права наследования.
- Ах вот что! - усмехнулась Светлана. - Значит, вы хотите, чтобы я
поделилась с вами теми деньгами, которые получаю за рукописи. Я пра-
вильно вас поняла?
- Да, я этого требую, потому что имею на это право. И свое право я
буду отстаивать с помощью суда и адвоката, если у тебя хватит наглости
довести дело до этого.
- Хватит, - заверила ее Светлана, впиваясь острыми белыми зубками в
лимонно-желтую мякоть кекса. - Вы можете судиться со мной до полного
умопомрачения, но вас ждет жестокое разочарование. Процесса вы не выиг-
раете и денег не получите. Зато с вас вычтут судебные издержки, да и ад-
вокат вас порядочно обглодает.
- Почему же, позволь спросить, я не выиграю процесса? - поинтересова-
лась Галина Ивановна, прищуривая глаза и вздергивая брови.
- Спросить позволю, а отвечать не буду, - весело сказала Светлана,
наливая себе вторую чашку чаю. - Пусть вас мучает неудовлетворенное лю-
бопытство.
- Не вижу здесь повода для шуток. Я еще раз повторяю: я настаиваю на
том, что половина гонораров за Ленечкины произведения, опубликованные
после его смерти, принадлежат мне, его матери.
- Вам? А Владимир Никитич как же? Его вы не считаете наследником?
- Это подразумевается, - отпарировала свекровь. - Владимир Никитич
слег после смерти Ленечки, он не перенес этого удара, поэтому судиться с
тобой он не станет, а я оказалась сильнее и могу бороться за наши с ним
права. Ты, конечно, на это не рассчитывала, ты, вероятно, полагала, что
смерть сына настолько выбьет нас из колеи, что мы позволим тебе все. Не
вышло, Светочка, номер не прошел! Владимир Никитич действительно не хо-
чет думать ни о каких деньгах, на со мной ты так легко не справишься.
Или ты немедленно кладешь на стол тридцать тысяч долларов и обязуешься в
дальнейшем отдавать мне половину гонораров, или мы с тобой прощаемся и
вновь встречаемся только в суде.
- Нет, - невозмутимо ответила Светлана.
- Почему?
- Потому что.
- Да как ты разговариваешь со мной?! - взорвалась Галина Ивановна. -
К твоему сведению, я сегодня была в прокуратуре, у следователя Ольшанс-
кого. Я рассказала ему о твоих делишках, и он полностью согласен со мной
в том, что ты причастна к убийству Леонида. Или ты сама его застрелила,
или наняла кого-то, чтобы беспрепятственно распоряжаться его рукописями,
потому что сам он никогда не думал о наживе, о деньгах, о том, как бы
загрести побольше. Ты не могла этого перенести, тебе хотелось богатства,
роскоши, путешествий, а Ленечка бескорыстно помогал своим друзьям и от-
давал им рукописи за крошечные гонорары. Потому что я его так воспитала,
я всегда внушала ему, что помогать другу - это благородно, даже если это
происходит в ущерб тебе самому, а думать о корысти и наживе - это низко
и недостойно интеллигентного человека. Но тебе не нравилось, как я вос-
питала своего сына, ты всеми силами хотела переделать его, а когда тебе
это не удалось, ты просто избавилась от него. И следователь полностью с
этим согласен.
- Значит, ваш следователь - идиот, - спокойно сказала Светлана. - Но
я не понимаю, что лично вы выиграете, если меня посадят за убийство Ле-
ни? Ну, посадят меня в тюрьму, а дальше что? Вы думаете, от одного этого
факта на вас деньги градом посыпятся? И не мечтайте. Тридцати тысячи
долларов я вам не дам и остальных рукописей тоже не дам. Так что вы, Га-
лина Ивановна, останетесь при своем интересе. И, чтобы поставить все
точки над "I" и закончить нашу содержательную беседу, я вам скажу, что
есть некоторые обстоятельства, о которых вы не знаете, но которые сводят
на нет все ваши жалкие попытки отсудить у меня половину гонораров за ру-
кописи. Не пытайтесь со мной судиться, иначе эти обстоятельства вылезут
на свет Божий, я буду вынуждена предать их огласке, и тогда вы окажетесь
в смешном положении. Над вами будут потешаться, на вас будут указывать
пальцем. Вы этого хотите? Тогда бегите скорее в суд, я вам обещаю такое
развлечение, которого вы до самой смерти не забудете.
- Это блеф, - презрительно скривилась Галина Ивановна. - Ты лжешь,
надеясь, что я испугаюсь и отступлюсь. Все эти фокусы давно известны и
многократно описаны в мировой литературе. Если бы ты была получше обра-
зована и побольше читала, вместо того чтобы торговать Ленечкиным талан-
том, ты бы это знала не хуже меня. В последний раз предлагаю тебе добро-
вольно отдать мне половину денег. Кроме того, ты должна будешь написать
письменное обязательство, заверенное у нотариуса, о том, что и в
дальнейшем ты будешь отдавать причитающуюся часть гонораров. Имей в ви-
ду, я поступаю с тобой благородно, хотя, видит Бог, ты этого не заслужи-
ла. Ведь нас с Владимиром Никитичем двое, а поскольку мы все являемся
равноправными наследниками, то нам с ним причитается не половина, а две
трети Ленечкиного наследства.
- Да пошли вы!
Светлана встала из-за стола и подошла к окну, повернувшись спиной к
свекрови. Вспомнив, что больше можно не притворяться и не подлаживаться
под сложные отношения Леонида с матерью, достала сигареты и закурила.
- Так! - последовал тут же злобный комментарий. - Конечно, чего еще
можно было ждать от такой, как ты. Не успел Ленечкин прах остыть, а ты
уже схватилась за сигарету. Сегодня ты уже куришь, завтра начнешь пить,
а потом вообще по рукам пойдешь. Я удивляюсь, как это ты так долго тер-
пишь. Прошло три недели со дня Лениной гибели, а твоя квартира до сих
пор не превратилась в бордель. Полагаю, что это всего лишь вопрос дней.
Немудрено, что тебе нужны большие деньги. Ты будешь на них покупать себе
многочисленных любовников. Ты всегда была бездарностью и ничтожеством,
ты двух слов связать не могла, поэтому тебя рано или поздно выгоняют из
всех газет и журналов, где ты пытаешься пристроиться. Ты только и уме-
ешь, что выкаблучиваться в постели, в этом вся твоя ценность, и об этом
все твои помыслы.
Светлана повернулась и улыбнулась свекрови нехорошей улыбкой.
- Ну что ж, Галина Ивановна, вы сами этого хотели, так слушайте. И не
говорите мне потом, что я поступаю жестоко. Я хотела скрыть от вас прав-
ду, потому что для вас она неприятна" более того - убийственно неприят-
на. Я пыталась вас пожалеть. Но моему терпению пришел конец, потому что
ваши оскорбления переходят всякие разумные границы.
Она отодвинула табуретку от кухонного стола и уселась у самого окна,
подальше от свекрови. Закурив новую сигарету, Светлана некоторое время
молчала, покачивая ногой и задумчиво разглядывая лицо пожилой женщины.
- Или не говорить? - произнесла она негромко, словно советуясь сама с
собой. - Пожалеть вас? Вы же этого не перенесете. -
- Говори! - самоуверенно потребовала Галина Ивановна. - Посмотрим,
что это за неизвестные мне обстоятельства, которыми ты пытаешься прик-
рыться. Уверена, что нет никаких обстоятельств, сказать тебе нечего, вот
ты и делаешь вид, что жалеешь меня.
- Ну и черт с вами, - в сердцах бросила Светлана. - Хотите - пожа-
луйста. Ваш сын никогда не был великим писателем. Он был замечательным,
умным, добрым, чудесным человеком, и я его любила так, как только умела
любить. Но он был абсолютно бездарен и как журналист, и как писатель.
Это он, а не я, не мог связать двух слов на бумаге. А все романы, подпи-
санные Леонидом Параскевичем, написала я. Вам понятно? Так что никаких
прав на гонорары вы не имеете, и думать об этом забудьте. Мы взяли Лени-
не имя, а не мое, потому что в рекламных целях это правильнее. Женщины
склонны влюбляться в кумиров, тем более что у Лени была подходящая внеш-
ность и на фотографиях, которые делались для обложек наших книг, он выг-
лядел просто великолепно. Так что мужчина - автор любовных романов -
сильно повышал уровень продаваемости книг. Вы довольны? До этой минуты
вы были скорбящей матерью, вырастившей и воспитавшей великого писателя.
С этой минуты вы - никто. Ничтожная и жадная свекровь, пытающаяся отнять
у овдовевшей невестки то, что принадлежит только ей, и никому больше.
- Ты врешь, - прошептала Галина Ивановна побелевшими губами. - Ты
нагло врешь, пользуясь тем, что Ленечки больше нет и некому опровергнуть
твое бессовестное вранье.
- Да нет, уважаемая Галина Ивановна, я не вру.
- Тогда докажи, что это правда.
- Не буду я ничего доказывать. - Светлана потянулась и зевнула. - Мне
это не нужно и не интересно. Если вы хотите доказать, что я лгу, пожа-
луйста. Как сказал Маяковский - творите, выдумывайте, пробуйте.
- Я буду требовать, чтобы провели филологическую экспертизу, - угро-
жающе сказала Параскевичстаршая. - И тебя моментально выведут на чистую
воду. Руку мастера невозможно подделать.
- Проводите. - Светлана равнодушно пожала плечами. - Могу вам пообе-
щать, что вы заплатите деньги специалисту и сами же сделаетесь всеобщим
посмешищем. Все, Галина Ивановна, если у вас больше нет ко мне ничего,
давайте прощаться. У меня был тяжелый день, я очень устала и хочу лечь.
Свекровь молча поднялась и с достоинством вышла из кухни. Не произне-
ся ни слова, она оделась, застегнула сапоги и взяла оставленную возле
двери сумку.
- Мерзавка, - ровным голосом сказала она, не глядя на невестку. - Я
тебе это еще припомню. Я никогда не забуду, как ты пыталась оклеветать
моего сына и присвоить себе его славу. Ты за это заплатишь.
Светлана улыбнулась ей в ответ и без малейшего раздражения закрыла за
свекровью дверь. За шесть лет она хорошо натренировалась не раздражаться
и не впадать в ярость в присутствии Галины Ивановны.
Она вымыла посуду, убрала продукты в холодильник, отрезала себе еще
кусок кекса и сжевала его всухомятку. На лице ее блуждала странная улыб-
ка. Было уже почти десять вечера, когда она позвонила Виктору Федорови-
чу.
- Мне пришлось сказать свекрови, что романы писала я, - сообщила
Светлана. - Она совершенно серьезно намеревалась отсудить у меня полови-
ну гонорара. Мне очень не хотелось ей этого говорить, я тянула до пос-
леднего, надеялась, что она образумится.
- Не переживайте, голубушка, - успокоил ее Виктор Федорович. - И пра-
вильно сделали, что сказали. Все равно рано или поздно пришлось бы сде-
лать это.
- Она собирается организовать филологическую экспертизу. Вы не знае-
те, что это такое?
- Примерно представляю. Вас попросят написать небольшое произведение,
рассказ или очерк, на заданную тему с включением заданных элементов, и
потом группа специалистов-литературоведов и лингвистов будет сравнивать
этот текст с теми, которые опубликованы под именем Леонида Параскевича.
У них есть свои методики установления авторства.
- И все?
- И все, - подтвердил Виктор Федорович. - А чего вы еще хотите?
- Ну тогда все нормально. Беспокоиться не о чем, - облегченно вздох-
нула Светлана. - Свое авторство я докажу без труда.
- А вам вообще не о чем беспокоиться, голубушка. Никаких поводов для
волнений у вас нет. Как идут ваши обменные дела?
- Успешно. Недели через две-три, наверное, буду переезжать. Мне до
сих пор не по себе в этом доме после того, что здесь произошло.
- Понимаю вас, очень понимаю.
Светлана на мгновение словно наяву увидела перед собой дородную фигу-
ру Виктора Федоровича, его крупную, красиво вылепленную голову с шапкой
седых волос, улыбающееся, сияющее доброжелательностью лицо. Как хорошо,
что есть такой добрый и надежный Виктор Федорович, к которому всегда
можно обратиться за советом и который никогда не откажет в помощи, под-
держке, сочувствии.
Она некоторое время побродила по пустой квартире. Трудно было привык-
нуть к тому, что теперь по ночам она должна оставаться одна. Ей было
неприятно. Она никогда не жила вне семьи, до замужества рядом были роди-
тели, после замужества - Леня, а в те редкие дни, когда ей приходилось
оставаться на ночь одной, ее это не тревожило, потому что было понятно,
что это всего на два-три дня, потом Леня приедет. А теперь это уже не на
два-три дня, а до следующего замужества. Ну, во всяком случае, до пере-
езда на новую квартиру.
Светлане стало грустно, телевизор смотреть не хотелось, и она снова
подсела к телефону.
- Как ты? - спросила она, когда на другом конце сняли трубку.
- Плохо.
- Почему?
- Мне всегда без тебя плохо. Возвращайся, Светик.
- Я не могу, ты же знаешь. Я должна ночевать дома. Могут позвонить
родители или еще кто-нибудь, и сразу пойдут разговоры, что я не успела
овдоветь - и уже дома не ночую.
- Да плюнь ты, ну что тебе эти разговоры? Кого ты боишься?
- Перестань. Ты прекрасно знаешь, чего я боюсь. Между прочим, ко мне
сегодня приходила Галина Ивановна.
- Зачем? Что ей нужно?
- Она хочет тридцать тысяч долларов - половину того, что мне заплати-
ли за рукописи в издательствах. Она считает, что имеет право на нас-
ледство.
- Она что, охренела? Как ей, такое в голову пришло?
- Тише, тише, не кричи, пожалуйста. Она считает себя наследницей пер-
вой очереди наравне со мной и хочет половину гонораров за все рукописи,
которые будут выходить, после смерти Параскевича. Судом угрожала, адво-
катами пугала.
- Ничего себе! А ты что сказала?
- Пришлось сказать, что романы писала я. Конечно, в мои планы не вхо-
дило открывать секрет так рано, но раз уж она взяла меня за горло... И
потом, у меня все равно не было денег, так что мне и делиться было не-
чем. Я сегодня утром отвезла пятьдесят тысяч Виктору Федоровичу, оста-
лось еще десять. Но он готов подождать, пока я не пристрою третью руко-
пись. Так что пойти навстречу требованиям Галины Ивановны я бы не смогла
при всем желании.
- Интересно, как она отреагировала?
- У нее чуть припадок не сделался от ненависти ко мне. Но она увере-
на, что я говорю неправду, и собирается это доказывать всеми возможными
способами.
- Злишься?
- Да нет, чего на нее злиться. Несчастная, неумная, недобрая, немоло-
дая женщина. Ее жалеть надо, а не злиться на нее.
- Светка, у тебя потрясающий характер. Я бы так не смог.
- Чего бы ты не смог?
- Да у меня от одного твоего рассказа все внутри кипит, руки чешутся
ее придушить, чтобы на чужое не зарилась и тебя не обижала, а ты так
спокойно рассказываешь, да еще и пожалеть ее готова.
- Ну что ты, милый, зачем ты так. Надо уметь прощать, надо быть снис-
ходительным к тем, кто старше нас. Мы не можем требовать от них, чтобы
они нас любили за то, что у нас все впереди, а у них уже все закончи-
лось.
- Светка, я тебя люблю. Я очень тебя люблю. Ты даже представить не
можешь, как сильно я тебя люблю. По-моему, на свете нет человека добрее
тебя.
- И я тебя люблю, милый. Ложись спать, а завтра с утра я приеду. Как
с твоей новой работой? Ты ездил сегодня туда?
- Да, они дали мне пробный текст на редактирование. Бели моя квалифи-
кация их устроит, они возьмут меня на полставки редактора с правом рабо-
тать дома. Оклад, конечно, смешной, но все-таки...
- Конечно, это ведь ненадолго. Нам нужно первое время переканто-
ваться, а потом что-нибудь придумаем. Может быть, ты поторопился с этой
работой? Все-таки предложение из лицея было более выгодным с точки зре-
ния зарплаты. Учитель русского языка и литературы - это совсем неплохо.
И главное - соответствует диплому, что немаловажно.
- Нет, Светик, не хочу. Это не мое.
- Ну хорошо, тебе виднее. Ложись спать, мой хороший. Целую тебя.
Глава 10
Правозащитник Поташов должен был явиться в 12:00, и чем ближе к наз-
наченному часу, тем больше портилось настроение у Владислава Стасова.
Конечно, Анастасия просьбу выполнила и с Заточным поговорила, и вроде бы
выходило, что частное расследование по делу Евгения Досюкова ничем особо
противным не угрожало, но все-таки в глубине души шевелилось неприятное
чувство. Причем к полудню начался такой мандраж, которого Стасов за со-
бой не припоминал, причин его не понимал и от этого еще больше злился.
Одним словом, к приходу Николая Григорьевича Владислав пребывал далеко
не в лучшем расположении духа.
Поташов ввалился в его кабинет на втором этаже особняка, который за-
нимал офис киноконцерна "Сириус", и плюхнулся в кресло, даже не сняв
пальто.
- Я составил проект договора, - заявил он, не здороваясь и с ходу
открывая "дипломат". - Заказчиком выступает супруга осужденного, Наталья
Михайловна Досюкова. Посмотрите, может, вас что-то не устраивает.
Стасов проглядел текст соглашения и не мог не признать, что составле-
но оно безупречно грамотно. Особенно порадовал его параграф о том, что
заказчик, то есть Досюкова Н.М., настаивает на передаче материалов част-
ного расследования в правоохранительные органы в том случае, если будут
обнаружены какие бы то ни было признаки состава преступления в действиях
любых лиц, попадающих в орбиту этого расследования. Мадам, судя по все-
му, свято уверовала в то, что плохие милиционеры и гады-судьи ее без ви-
ны виноватого муженька засудили, и ни минуты не сомневается в том, что,
начни частный детектив раскапывать все по новой, он непременно нароет
кучу злоупотреблений и нарушений, которые и привели к привлечению заве-
домо невиновного лица к уголовной ответственности. А это, как вы сами
понимаете, статья. Ну и скандал, разумеется, тоже, как же без этого.
Был в договоре и пункт о материальной ответственности, который Стасо-
ва озадачил. Выходило, что если действиями подрядчика, то есть Стасова
В.Н., будет причинен материальный ущерб заказчику, то Стасов ответствен-
ности за это не несет и возмещать ущерба не должен.
- Это как понимать? - спросил он, ткнув пальцем в соответствующую
строку соглашения.
- Видите ли, Наталья Михайловна - человек очень порядочный. Она отда-
ет себе отчет в том, что ее муж занимался бизнесом и, вполне возможно,
был кому-то что-то должен. Но эти люди после его осуждения не считают
для себя возможным требовать возвращения долга у нее, учитывая, что она
находится в тяжелом положении, переживает, страдает. Кроме того, не за-
бывайте, Наталья Михайловна зарегистрировала брак с Досюковым, когда он
находился под следствием, и очень многие из его окружения просто об этом
не знают. Для них Наталья - не более чем любовница, которая не в курсе
дел Досюкова и не может распоряжаться его деньгами. Если они узнают, что
она, во-первых, из любовницы превратилась в жену, а во-вторых, наняла за
большие деньги частного детектива и пытается реабилитировать мужа, то
сочтут ее положение не таким уж бедственным и тяжелым и могут обратиться
к ней с материальными претензиями. Этот пункт вписан сюда специально для
того, чтобы она не могла обвинить вас в том, что это произошло из-за
вас.
- Чушь! - фыркнул Стасов. - Это ни при каких условиях не может слу-
читься из-за меня. Не я же им должен, а Досюков.
- Она это понимает, - снисходительно улыбнулся правозащитник. - Но я
настаивал на включении этого пункта. Мне уже приходилось сталкиваться с
подобными ситуациями, когда в результате деятельности частного детектива
у заказчика вдруг объявлялись кредиторы и заказчики пытались переложить
вину на подрядчика. С точки зрения закона это, безусловно, глупо, но
нервы на это тратятся немалые, можете мне поверить. Они ведь даже в суд
подают, не стесняются.
- Но вы же только что сказали, что Наталья Михайловна правильно пони-
мает ситуацию и не станет со мной судиться. Зачем тогда вы вписали этот
пункт?
- Наталья Михайловна не станет, а другие? Вы, Владислав Николаевич,
непредусмотрительны. А вдруг с Натальей Михайловной что-нибудь случится?
Тогда правоопреемником станут ее наследники, которые превратятся в ваших
заказчиков и будут иметь право требовать от вас выполнения условий дого-
вора о проведении расследования. За них я уже поручиться не могу. У нее
есть брат - довольно скандальная личность, и если он, паче чаяния, унас-
ледует деньги и имущество Досюковой, то вряд ли ему понравится платить
долги осужденного родственника. Не забывайте, Досюков находится в местах
лишения свободы, с него спроса никакого, а для того чтобы вытрясти
деньги из родственников, кредиторы частенько прибегают к силовым мето-
дам. А ну как братец заупрямится деньги возвращать, кредиторы его нем-
ножко побьют или имущество попортят, а виноватым окажетесь вы. Уверяю
вас, Владислав Николаевич, такое уже случалось, и неоднократно.
- Убедили, - развел руками Стасов. - С вами трудно спорить.
- Со мной не надо спорить, - назидательно произнес Поташов. - Меня
надо слушаться.
Стасов с трудом сдержался, чтобы не ответить какой-нибудь резкостью.
Действительно, неприятный тип этот правозащитник. Заточный правильно
