Леонида, Лощинин не знал, да ему это было и не интересно. Сделала - и
сделала. Обманула, стало быть, навешала лапшу на уши. И заманила парня
прямо под пулю сумасшедшей Людмилы. А потом выскочила и стала кричать,
что ее мужа убили. Да кому же придет в голову сомневаться, если человек
лежит чуть ли не на пороге своей квартиры, в лицо его все узнают, а жена
кричит, что это он и есть? Никто и не усомнился.
Самое главное было не допустить захоронения. На всякий случай. Мало
ли что? А прах - он и есть прах, с него взятки гладки. С Ириной вопрос
решился сам собой, родственников у нее не было, мать и бабка умерли, за-
ниматься похоронами никто не хотел, да и платить за них тоже, поэтому
Ирину кремировали сразу же после окончания судебно-медицинской эксперти-
зы. Сначала этот подонок Ринат Вильданов пытался было сделать морду ящи-
ком и оставить ее тело в морге невостребованным, но Виктор Федорович
предусмотрительно подумал о том, что невостребованное тело могут в слу-
чае чего отправить на экспертизу еще раз. Начнут, например, использовать
его в качестве наглядного пособия для студентов-медиков, а там и обнару-
жится какая-нибудь редкостная патология или особенность. Все сразу нале-
тят посмотреть, а кто-нибудь и вспомнит, что такая патология была у Ири-
ны Березиной. Шанс микроскопический, но Виктор Федорович привык все
просчитывать заранее. Поэтому он позвонил Ринату и жестким голосом ска-
зал, что если он не организует немедленного кремирования тела Иры Нови-
ковой, то ему грозят крупные неприятности по части его нелегального биз-
неса. Лощинин умел, когда нужно, быть весьма и весьма убедительным, и
Ринат сделал так, как ему велели.
Что же касается Леонида Параскевича, то здесь первую скрипку играла
Светлана. Она твердо стояла на том, что Ленечка неоднократно говорил:
"Если со мной что-нибудь случится, пусть меня кремируют, не хочу лежать
в земле и быть обглоданным червями. Погребение - некрасивая и грязная
процедура, особенно если идет снег или дождь. А кремация по крайней мере
не вызывает отвращения. Просто и благородно". Галина Ивановна пыталась
настаивать на погребении, но Светлана была несгибаема. Она ссылалась на
слова Леонида, и Галине Ивановне противопоставить этому было нечего.
Не обошлось и без осложнений. Как говорится, человек предполагает, а
располагает все-таки кто-то другой. Светочка поняла, какое чудовище пря-
чется под личиной ее любимого мужа. Но хода назад нет, будет терпеть,
бедняжка. Виктору Федоровичу было ее искренне жаль, Светлана ему нрави-
лась, и он ей сочувствовал.
У Сергея и Ирочки все, наоборот, пошло даже лучше, чем рассчитывалось
сначала. Они прониклись друг к другу чем-то вроде взаимной симпатии. Ну,
как говорится, дай им Бог.
Хуже всего получилось с Наташей. Не поймешь этих женщин! Любит она,
видите ли, своего Женю! Он там невинно страдает, а она хочет восстано-
вить справедливость! Но Виктор Федорович достаточно давно был знаком с
Натальей, чтобы понимать: она - женщина твердая и решительная. Желая
выйти замуж за Досюкова, она не остановилась ни перед чем, вплоть до
убийства ни в чем не повинного Красавчикова, она хладнокровно засадила
Евгения в тюрьму, наняла по его просьбе частного детектива и изображала
из себя порядочную, объясняя этому детективу, что Женя на самом деле
вполне может быть виновен. А почувствовав, что любит Евгения, она точно
так же не остановится ни перед чем, чтобы его спасти. Вот это уже опас-
но. С Наташей вопрос решать пришлось радикально. Хорошо, что Виктор Фе-
дорович никогда не приглашал ее к себе, встречался с ней всегда на ули-
це, подальше от района, где жил. Завел в заранее подысканный подъезд,
где темно и народ не шляется почем зря, да и накинул удавку ей на шею...
Да, Лощинин мог гордиться своей предусмотрительностью. Все прошло бы
благополучно, без сучка - без задоринки, если бы не Валька Остриков со
своей блатной манерой держать сигарету. Но кто же мог подумать... Конеч-
но, Виктор Федорович, не искушенный в блатных привычках и не имевший де-
ла с уголовниками, предвидеть этого прокола не мог. А Стасов, который
всю жизнь только и общался, что с уголовниками, именно за это и зацепил-
ся. Ничего другого-то в деле Евгения Досюкова не было.
Сергея Березина даже допросить не успели. Вместе с группой других по-
литиков он сразу после новогодних праздников вылетел в Чечню для участия
в миротворческой миссии, но как только произошел захват заложников в
Кизляре, он выехал туда из Грозного и по примеру некоторых видных деяте-
лей предложил себя в заложники вместо женщин и детей. Его кандидатура
была презрительно отвергнута террористами, но Березин последовал за ко-
лонной в селение Первомайское и через четверо суток был ранен. Он умирал
страшно, долго и тяжело, брошенный в подвале дома - без помощи, медика-
ментов и воды с огнестрельной раной в живот. И единственное, о чем он
думал, то и дело впадая то в забытье, то в бред, это о том, каким дура-
ком он был и как глупо вел себя с Ириной. Сейчас, в этом сыром холодном
подвале, слушая грохот орудий где-то снаружи и корчась от невыносимой
боли в гноящейся ране, он понимал, все, что когда-то мешало ему быть
счастливым, является на самом деле таким ничтожным и не имеющим никакого
значения...
Ирина Новикова, которую следователь Ольшанский допрашивал в кабинете
у полковника Гордеева на Петровке, спокойно отвечала на все вопросы, ни-
чего не скрывая. В какой-то момент она вдруг закрыла глаза, и по щеке
скатилось две слезы.
- Сережа умер, - прошептала она. - Теперь уже все равно.
Труп депутата Березина был найден только спустя неделю, когда боевые
действия в Первомайском закончились. Услышав об этом в телевизионных но-
востях, Ольшанский вздрогнул, вспомнив слова подследственной Новиковой.
Неужели она еще тогда почувствовала? "Надо же, - подумал он, - какая
разная бывает любовь. Вот и такая бывает. На чужих костях, на чужой кро-
ви замешанная, а такая нежная".
