вала. А потом вернулась домой.
- Кто может это подтвердить?..
И так далее, вплоть до позднего вечера. Емельянцева старательно пере-
числяла людей, с которыми общалась в течение дня, а Селуянов молча ки-
вал, с удовлетворением отмечая, что если Латышев и просил ее составить
ему алиби, то от страха она об этом и не вспомнила.
- Ладно, Ольга Дмитриевна, если вы говорите правду, то выходит, что
наши сотрудники приняли вас за другую женщину из-за феноменального внеш-
него сходства. Мы, конечно, будем проверять каждое ваше слово, поэтому
возьмите, пожалуйста, листок бумаги и напишите объяснение: подробно из-
ложите все, что вы делали тринадцатого мая, и укажите фамилии и номера
телефонов или адреса людей, которые могут подтвердить ваши слова.
Через полчаса Селуянов вышел из квартиры Ольги Емельянцевой и из бли-
жайшего же автомата позвонил Марату Латышеву, назначив ему встречу на
Петровке.
Дача Бартоша была расположена в живописнейшем месте по Киевской доро-
ге, возле Переделкина. Латышев хорошо знал, как лучше и быстрее туда
проехать, поэтому над маршрутом почти не задумывался, всецело погрузив-
шись в невеселые мысли. Ну надо же, как эта дурочка его сдала! Совсем
мозгов нет.
Он не ожидал от визита на Петровку никаких неприятностей, но по выра-
жению лица Селуянова сразу понял, что жестоко ошибся.
- Я снова задам вам вопрос, - начал Селуянов с места в карьер, - где
вы были в субботу тринадцатого мая?
- Я уже говорил, я был дома.
- Кто может это подтвердить?
- И это я вам говорил: Ольга Емельянцева, сотрудница нашей фирмы.
- Вынужден вас разочаровать, - вздохнул Селуянов, - Емельянцева этого
не подтверждает. Вот, ознакомьтесь.
Марат взял протянутый ему листок и быстро пробежал глазами ровные
строчки, написанные четким разборчивым почерком Ольги. Вот идиотизм!
Ведь он же ее просил... Что ж она, забыла? Или решила таким подлым обра-
зом расквитаться с ним за Элю? Но это же несправедливо. Сколько раз,
приходя к ней, он замечал по еле заметным признакам, что у нее бывает и
другой мужчина или даже другие. Разве он когда-нибудь устраивал ей сцены
за это? Разве упрекнул хоть раз или пытался уличить в неверности? Нет и
нет. Он всегда вел себя по отношению к ней как мужчина, а она позволяет
себе чисто бабские выкрутасы. Ну и что ему теперь делать? Каяться и со-
чинять новую ложь?
- Я был дома, - упрямо произнес Латышев. - Да, я солгал вам насчет
Ольги, она не была у меня в тот день. Но все равно я был дома.
- Один?
- Да, один.
- А зачем надо было приплетать сюда Емельянцеву?
- Вы же требовали, чтобы кто-нибудь подтвердил.
- А подтвердить никто не может, конечно, - скептически усмехнулся Се-
луянов. - Послушайте, Латышев, мне почему-то кажется, что вы были в то
утро возле Кунцевского загса. Я ошибаюсь?
- Ошибаетесь, я там не был.
- Там видели вашу машину. Вы можете как-нибудь это объяснить?
Марат помертвел. Черт возьми, кто мог его видеть? Ведь машину он ос-
тавил довольно далеко от площади, на которой находится загс. И кажется,
из его знакомых никто в этом районе не живет. Кто же мог видеть?
- Почему вы думаете, что это была именно моя машина? - он старался
говорить спокойно, но получалось у него не очень хорошо.
- Потому что зеленый "форд", госномер Т 308 МК, зарегистрирован в ГАИ
как машина, принадлежащая именно вам, Латышеву Марату Александровичу,
1969 года рождения. Ваши комментарии?
- Никаких комментариев. Это ошибка.
Марат говорил то, что считал нужным говорить, но чувство у него было
такое, будто пол под ногами горит. Признаваться нельзя, иначе вскроется
его близкое знакомство с матерью Турбина и начнутся ненужные разговоры.
Вероника Матвеевна попросила привезти ее к загсу. Ее на регистрацию, ко-
нечно, не позвали, а ей очень нужно было там быть. Она, конечно, не ска-
зала Марату, зачем, но он и без того догадался, хотя и промолчал. Нет,
признаваться никак нельзя, но и не признаваться в такой ситуации тоже
нельзя. Надо срочно что-то придумывать.
- Да нет, Марат Александрович, не ошибка, - говорил ему оперативник
тихо и как будто даже укоризненно. - Так что уж давайте выбирать одно из
двух: либо вы были рядом с тем местом, где совершено убийство, либо да-
вали свою машину тому, кого наняли сорвать бракосочетание Элены Бартош.
Так что вы выбираете?
Марат долго собирался с духом" Выхода не было. Он постарался быстро
настроить себя на роль страдающего, покинутого любовника. Но все-таки
какая же сволочь засекла его машину в Кунцеве? Найдет - ноги поотрывает.
- Да, я был там, - наконец произнес он с глубоким вздохом. - Был. Ну
и что?
- Действительно, ну и что? - согласно кивнул Селуянов. - Ну были - и
были. Зачем надо было это скрывать и приплетать сюда еще несчастную
Емельянцеву? Хоть ее пожалели бы, ведь заставили девушку врать, да еще
так неумело. Так что вы делали тринадцатого мая в Кунцеве, Марат Алек-
сандрович?
- Вам не понять, - сухо откликнулся Латышев. - Вас когданибудь женщи-
ны бросали?
- Еще как, - усмехнулся Николай. - И что из того?
- И вы спокойно отходили в сторону, смирялись, переставали надеяться?
- Поконкретнее, пожалуйста, господин Латышев, если можно, - поморщил-
ся оперативник. - Мы говорим о вас в данный момент, а не обо мне.
- Я надеялся. Вы понимаете? Надеялся, до самой последней минуты ждал,
что случится чудо, что Эля одумается и вернется ко мне. И даже в день ее
свадьбы я продолжал надеяться, поэтому и приехал туда, в Кунцево. Смот-
рел издалека, как они выходят из машины, как входят в загс. И все не ве-
рил, что это конец. Хотел увидеть своими глазами, как они будут выходить
оттуда уже супругами. Думал, пока не увижу - не уеду. Пока не увижу -
буду надеяться. Вот, собственно, и все.
- А почему вы сразу мне этого не рассказали?
- А вы сами рассказали бы кому-нибудь о таком? - ответил Марат вопро-
сом на вопрос. - Это же слабость, сладкие слюни. Не по-мужски как-то.
- Ну что ж, вам виднее. Скажите, а ваша подруга Емельянцева знает,
где вы были тринадцатого мая? Вы же должны были объяснить ей свою стран-
ную просьбу.
- Какую просьбу? - не понял Латышев.
- Солгать и составить вам алиби. Как вы ей это объяснили?
- Никак, - равнодушно откликнулся он. - Попросил, и все.
- И ее это устроило?
- Вполне. Ольга мне доверяет...
От разговора с Селуяновым остался неприятный осадок.
Марат понял, что Николай ему не верит, хотя виду и не подает, кивает
согласно, поддакивает сочувственно. Но ведь не докажешь ничего. Ну сов-
рал, ну Ольгу приплел, но покаялся и признался. Иди пойми, врет или нет.
Марат проскочил поворот на дорогу, по которой можно было подъехать к
даче со стороны ворот, и проехал чуть дальше. Он хотел заехать со сторо-
ны калитки, через которую ходили напрямик к озеру.
Заглушив двигатель, он аккуратно запер машину и достал ключ от замка,
на который запиралась калитка. Дача была обнесена высоким забором, и за-
мок на калитке был отнюдь не игрушечным. Латышев шел через заросли мали-
ны, глубоко вдыхая вкусный прохладный воздух и привычно оглядывая огром-
ный участок. В последний раз он был здесь в конце прошлого лета, когда
не было еще этого хилого философа, когда позади был упоительный месяц на
Балатоне, а впереди - вхождение в клан Бартошей. Тогда он приезжал сюда
совсем с другими чувствами и смотрел на кирпичный двухэтажный особняк
совсем другими глазами. Глазами будущего собственника. Он уже тогда
знал, что Бартош затеял переезд в Калифорнию, и готов был на все, чтобы
уехать с ним. Даже если для этого придется жениться на его дурочке доч-
ке. Хотя хорошенькая, спору нет, но дура непроходимая. С ней двух слов
сказать не о чем. То ли дело Ольга, с которой он мог после занятий лю-
бовью часами разговаривать, оставаясь в постели. Но Ольга - не тот вари-
ант, на который можно делать ставку. На ее плечах он в рай не въедет. А
на Эле - запросто. Тамила, женщина прямая и циничная, еще год назад ска-
зала ему:
- Имей в виду, Маратик, уезжает только наша семья, а не вся фирма
вместе с персоналом. Ты можешь уехать с нами только в качестве зятя.
Больше никак. И забудь о том, что Пишта высоко ценит твои способности.
Это здесь, в России, то, что ты умеешь, - на вес золота. А в Штатах это
может делать любой начинающий менеджер.
В первый раз Марата такие разговоры покоробили, даже обидели. Он при-
шел в "Голубой Дунай" мальчишкой, заканчивал школу, а по вечерам прихо-
дил в офис мыть полы и протирать мебель, в пять утра вскакивал, чтобы к
восьми часам, перед самым началом уроков, успеть забросить сумки с про-
дуктами, купленными на рынке. Начал с мальчика на побегушках, потом пос-
тупил в институт на вечернее отделение, а днем работал у Бартоша, осваи-
вал на практике экономические премудрости, стоял за спиной у бухгалте-
ров, пытаясь разобраться в тонкостях баланса, носился по всему городу,
пристраивая рекламу и отыскивая покупателей, выполнял массу поручений,
сначала мелких, а потом все более серьезных. Он боготворил Иштвана, счи-
тал его своим наставником и искренне полагал, что жизнь его, Марата Ла-
тышева, отныне навсегда связана с "Дунаем". Правда, это не помешало ему
два года назад прочитать в глазах Тамилы недвусмысленный намек. Намек
был понят правильно, и ожидаемые от него действия совершены на хорошем
уровне и с должной долей тактичности. Супруга шефа осталась довольна, и
надо отдать ей должное, свиданиями не злоупотребляла. Они встречались с
тех пор регулярно, но не часто, примерно раз в месяц.
Когда Тамила начала настойчиво рекомендовать ему в жены свою дочь,
Марат расценил это как желание закрепить подле себя молодого любовника.
Но, познакомившись с Эленой поближе, он понял, что Тамила руководствует-
ся не столько своими сексуальными желаниями, сколько стремлением прист-
роить девочку в хорошие руки. Она трезво оценивала весьма невысокие
умственные способности Элены и боялась, что та приведет в семью что-ни-
будь уж совсем неподходящее, став жертвой охотников за состоянием. Что
ж, так оно и случилось в конце концов. Марат винил в этом только себя:
не надо было тянуть, надо было сразу после возвращения с Балатона тащить
девчонку в загс. Но уж очень не хотелось. Бартош постоянно хвалил его,
называл своей правой рукой, подчеркивал высокое положение Марата в фир-
ме, и он, глупец, надеялся, что Бартош без него не уедет.
Еще как уедет!
Эля носила подаренное им кольцо, и Латышев считал, что никуда она от
него не денется. Принципиальное согласие девушки было получено, а поже-
ниться они всегда успеют, можно прямо накануне отъезда. Самое главное,
думал он, чтобы Эля не узнала про предстоящий отъезд. Иначе все может
сорваться. Во-первых, она обязательно начнет об этом рассказывать, и тут
же отыщутся желающие занять его, Марата, место. А во-вторых, эти же са-
мые желающие, добиваясь своего, вполне могут объяснить девчонке, что и
сам Марат добивается того же с той же целью - уехать вместе с богатым
тестем. А если среди них найдется доброжелатель, который захочет поко-
паться поглубже, то вылезет на свет Божий связь Латышева с матерью Эли.
Тогда и говорить больше будет не о чем.
Он помнил, как прибежал тогда к Тамиле, и она полностью согласилась с
его аргументами. Но все-таки она была невероятно циничной особой.
- Давай называть вещи своими именами, дорогой, - сказала она, лениво
потягиваясь под тонким одеялом. - Не о таком муже для Элечки я мечтаю.
Для жизни в России ты - идеальный вариант. Молод, но старше ее, хорош
собой, преуспеваешь. И меня вполне устраиваешь. Лучше тебя я здесь вряд
ли что-нибудь найду для нее. Но Калифорния - это совсем другое, согла-
сись. Для тамошней жизни ей нужен совсем другой муж, и я уверена, что
смогу его подобрать. Весь вопрос в том, чтобы благополучно увезти ее от-
сюда. Нужно продержаться еще полтора года. За это время она не должна ни
выйти замуж, ни забеременеть. Ты меня понял? Поэтому я делаю ставку на
тебя. Сделай ее своей женой - и до отъезда я буду спать спокойно. Потом
мы возьмем тебя с собой, в Штатах ты дашь ей развод, и я займусь уст-
ройством ее жизни. Услуга за услугу - ты сохраняешь мне Элю, а мы выво-
зим тебя отсюда. Кстати, дорогой, а почему ты не можешь уехать сам? Де-
нег не хватает? Ты же прилично зарабатываешь у нас.
Бог мой, она так и говорила: у нас. Не "в фирме", не "у Иштвана", а
"у нас". Поистине, Тамила Бартош никогда не следила за своей речью, поз-
воляя собеседнику полностью обозревать весь спектр ее истинных представ-
лений и намерений. И даже человека, который когда-нибудь станет мужем ее
единственной дочери, она называла не иначе как "что-нибудь". Что-нибудь
неподходящее. Что-нибудь приличное.
Но вопрос о деньгах Марату не понравился. Их у него действительно не
было. То есть были, конечно, и вполне достаточно, чтобы купить билет в
Штаты и жить какое-то время в приличной гостинице. Но и только. А ведь
для того, чтобы сразу купить хороший дом и открыть собственное дело,
деньги нужны совсем другие. ТАКИХ у него не было. Они могли бы быть, ес-
ли бы... Если бы он не играл. Он ничего не мог с этим поделать. Он давал
себе слово, он клялся, зарекался, мучил себя, но снова и снова шел иг-
рать. Но в фирме Бартоша об этом никто не должен был знать, иначе его
выгнали бы в три секунды.
В тот раз они с Тамилой пришли к единому мнению: нужно скрыть от Эле-
ны близкую перспективу отъезда. Тамила пообещала тщательно следить за
тем, куда и с кем ходит ее дочь, и контролировать все ее знакомства. Да
не уследила все-таки. Хотя кто мог ожидать таких непредсказуемых пос-
ледствий от вполне невинного похода вместе с подружкой в институт на эк-
замен...
К сожалению, Тамила узнала о предстоящей свадьбе слишком поздно.
Приступ бешенства прошел довольно быстро, уступив холодному трезвомыс-
лию. В этот раз уже она сама примчалась к Марату.
- Этот парень плохо на нее влияет, - заявила она. - Он понимает, что
никакими законными путями мы не можем им помешать. За оставшиеся две не-
дели я не успею предпринять ничего, чтобы его скомпрометировать и заста-
вить Элю отвернуться от него. Она влюблена как кошка и слышать не хочет
о том, чтобы подождать со свадьбой. Остается только надежда на то, что
мне удастся их быстренько развести. Ты мне должен будешь помочь в этом.
Они уже тогда составили вместе целый план, в соответствии с которым
молодых супругов можно будет рассорить намертво, чтобы оформить развод
до середины декабря. Теперь, когда регистрация брака перенесена на ме-
сяц, можно попытаться использовать это время с толком. Все-таки наде-
яться на развод глупо, а вдруг сорвется? Если молодой муж узнает про
отъезд, его клещами от Эли не оторвешь, и никакие ссоры тут не пройдут,
он на провокации поддаваться не будет, любое дерьмо сожрет, да еще и
спасибо скажет. Самое главное - не давать им быть наедине. Слава Богу,
Эля пока не беременна, так не надо искушать судьбу. Береженого Бог бере-
жет.
Латышев наблюдал за домом, сидя на скамеечке под развесистым дубом.
Он видел Элю и ее жениха, которые на веранде пили кофе, и знал совершен-
но точно, что они его не видят. Он много раз проверял: из дома эта ска-
меечка не видна, она надежно скрыта густой листвой, хотя и находится
совсем близко. Наконец он встал и неторопливо поднялся на крыльцо.
Ему не были рады. Ни Эля, ни Турбин даже не старались это скрыть, и
хотя Эля восприняла его появление как что-то совершенно естественное,
просто немножко несвоевременное, как раннее возвращение родителей с ра-
боты, когда у тебя в комнате молодой человек, то Турбин видел в Марате
соперника и нервничал. Латышев явно демонстрировал, что он на этой даче
свой, бывал здесь неоднократно, знает, что где лежит, и даже имеет свой
комплект ключей от дома, ворот и гаража.
Эля, одетая в длинную легкую юбку с шестью высокими разрезами и шел-
ковую майку-топ на тонких бретельках, оказалась с приездом Марата в до-
вольно пикантной ситуации. Он видел, что и одежда ее, и позы, которые
она принимала, были рассчитаны на то, чтобы показать больше, чем спря-
тать. Все это делалось, конечно же, для Турбина, но выходило, что и для
Марата. То и дело она ловила на себе насмешливый взгляд Латышева,
скользящий то по ее обнажившейся в разрезе полной ноге, то по ложбинке
между грудями, которая открывалась каждый раз, когда девушка чуть накло-
нялась вперед. Эля ловила его взгляды и смущалась, а Турбин - Марат ви-
дел это - наливался яростью.
- Эленька, подай, пожалуйста, сахар, - попросил Марат.
Когда она подала ему сахарницу, он взял ее так, чтобы задержать руку
Эли в своей руке.
- А где кольцо? - спросил он, поставив сахарницу на стол и продолжая
одной рукой удерживать ее за запястье, а другой - ласково поглаживая ее
ладонь.
Эля смешалась.
- Кольцо? - пролепетала она, в то же время укоризненно глядя на Латы-
шева.
- Боже мой, деточка, неужели ты думаешь, что наш с тобой роман явля-
ется тайной хоть для кого-нибудь! - с усмешкой воскликнул Латышев, даже
не глядя на Турбина, словно его здесь и не было. - Так где все-таки
кольцо? Почему ты перестала его носить? Оно же тебе так нравилось.
Марат играл не по правилам, но ему не было противно. Он боролся за
свою жизнь, сытую, обеспеченную, красивую. И ради этого он готов был
унизить эту глупенькую девчушку, у которой не хватает ни интеллекта, ни
жизненного опыта, чтобы достойно выйти из сложившейся ситуации и поста-
вить Марата на место. Ольга бы на ее месте знала что делать. Латышев
буквально услышал спокойный голос своей подруги, произносящий: "Я носила
твое кольцо ровно столько, сколько ты мне нравился. А теперь я собираюсь
замуж за другого, ты больше не являешься моим любовником, поэтому я
больше не ношу кольцо, которое ты мне подарил. У тебя есть ко мне пре-
тензии? Против этого возразить было бы нечего. Но то - Ольга, а это -
Элена. Элена так ответить не может.
- Вы представляете, - внезапно обратился он к Турбину, - эта глупышка
думает, что вы обидитесь, если она будет носить это кольцо. Я надеюсь,
вы не считаете, что вы были ее первым мужчиной?
- Я бы не хотел обсуждать этот вопрос, - сухо ответил Турбин. - Эля
станет моей женой, и мне совершенно безразлично, что происходило с ней в
незапамятные времена.
- Вот видишь! - торжествующе улыбнулся Марат, снова поворачиваясь к
Эле и не отпуская ее руку. - У твоего приятеля правильный взгляд на ве-
щи. Из прошлого женщины нужно извлекать полезный опыт, а не повод для
трагедии. Верно?
- И какой же опыт, по-вашему, я должен извлечь из того факта, что вы
когда-то были близки с Элей? - по-прежнему сухо спросил Турбин.
- Вы можете спросить меня, как нужно за ней ухаживать, что нужно ей
дарить, где ей нравится отдыхать, какие гостиницы она предпочитает, ка-
кие рестораны, курорты, казино. А я вам все расскажу, ничего не утаю,
честное слово, - рассмеялся Марат. - И вам удастся избежать тех ошибок,
которые в свое время сделал я.
- Например?
Марат с удовольствием отметил, что его план удается: Турбин втягива-
ется в разговор на невыгодную для себя тему.
- Например, я повел ее в бутик Балансиага, она полдня примеряла
платья и шубы, подбирала к ним аксессуары, а в результате так ничего и
не выбрала. Оказывается, она терпеть не может стиль Балансиага, считает,
что он ей не подходит, но не хотела меня расстраивать и не сказала об
этом сразу. Мы убили несколько часов на этот бутик, вместо того чтобы
заниматься любовью или загорать на пляже. А выяснилось, что нашей девоч-
ке нравится Версачи.
С этими словами Марат обнял стоящую рядом Элю за талию, крепко прижал
к себе, а потом стал вертеть как игрушку, поглаживая то по спине, то по
животу.
- Наша девочка, оказывается, не носит строгие элегантные костюмы, по-
тому что наша круглая попка не влезает в узкие юбки, а наш пышный бюст
теряет всю свою привлекательность, когда его затягивают в пиджак. Да,
Эленька? Поэтому наша красавица предпочитает все свободное и сексу-
альное, чтобы доступ к телу был всегда открыт. Ну-ну, не красней, детка,
в том, что девушке нравится секс, нет ничего плохого. В твоем возрасте
это нормально, не нужно этого стесняться. Я надеюсь, твой приятель соот-
ветствует твоим запросам?
Марат умышленно уже во второй раз назвал Турбина не женихом, а прия-
телем. Это тоже было одним из кирпичиков того здания, которое он начал
возводить, приехав сюда. Показать Эле, что не воспринимает Турбина как
реального соперника, не ревнует к нему, не видит в нем серьезной опас-
ности. Тогда Эле легче будет вернуться к нему, потому что он, Марат, не
считает ее связь с Турбиным изменой. Просто их отношения на какое-то
время прервались, и не прервались даже, а временно приостановились, а
дальше все снова будет по-прежнему. У нее не должно быть чувства вины,
она слишком молода и глупа, чтобы с этим справиться.
- Марат, перестань, - со слезами в голосе попросила Эля, пытаясь выр-
ваться из его крепких рук.
- Да почему же? - искренне удивился Латышев, еще крепче прижимая ее к
себе. - Я же о тебе забочусь, дурочка. Да, кстати, - он снова повернул
голову в сторону Турбина, - имейте в виду.
Эля любит жить в пятизвездных отелях. Ей очень нравится, что там каж-
дый день меняют не только белье и полотенца, но и купальные халаты, при
этом халаты и полотенца, заметьте себе, подобраны в тон. И еще, выбирай-
те гостиницы не с полным пансионом, а только с завтраком и обедом, и
чтобы непременно шведский стол. Никаких европейских завтраков, у нее по
утрам аппетит зверский, если, конечно, вы ночью как следует стараетесь.
Ну, я надеюсь, вы будете стараться?
Он мерзко ухмыльнулся и подмигнул Турбину, который при этих словах
сделался пунцовым от злости.
- Так вот, - продолжал Марат как ни в чем не бывало, - на завтрак она
любит много фруктов и обязательно горячее блюдо, например пасту.
По лицу Турбина пробежала тень недоумения, и Марат с удовольствием
отметил, что Валерий явно не понял насчет пасты. Думает, наверное, что
это какое-то полужидкое-полугустое блюдо, вроде шоколадной пасты, кото-
рую мажут на хлеб. Что ж ты гордый такой, Турбин, не знаешь - и не спра-
шиваешь. Я бы тебе объяснил, что паста - это банальные макаронные изде-
лия. Сейчас я тебе еще больше горяченького подолью.
- И если она попросит вас принести ей тарелку пасты, не совершайте ту
же ошибку, которую совершал я в первые три дня: не приносите ей ничего
длинного и тонкого, которое соскальзывает с вилки. Выбирайте компактную
форму, округлую или в виде раковин. Так, про завтрак я, кажется все ска-
зал. Теперь обед. Обедать наша девочка предпочитает в рыбных ресторанах,
имейте это в виду. Когда будете выбирать гостиницу, обязательно спроси-
те, есть ли неподалеку хороший рыбный ресторан, иначе вам придется во-
зить ее на такси. Хотя, впрочем, это тоже не проблема. Опять-таки пос-
кольку Элечка у нас существо застенчивое и может постесняться вам ска-
зать, я вас предупреждаю: ей нельзя давать ничего сырого с острым соу-
сом. Только вареное или жареное. Устрицы по-китайски ей нельзя категори-
чески, у нее жуткая аллергия. Омары заказывайте в португальском соусе, а
форель выбирайте не речную, а из горного озера.
- Ну, Марат, перестань, пожалуйста, - снова жалобно подала голос Эля.
- Мы не собираемся жить в пятизвездных гостиницах и питаться в рыбных
ресторанах, - вступил Турбин, терпение которого наконец лопнуло. - Так
что ваши мудрые советы не вполне уместны.
- Как - не собираетесь? А как же вы собираетесь жить?
- Как жили до сих пор, так и будем.
- Это вы так жили, - ответил Латышев, особо упирая на слово "вы". -
Поэтому лично вы можете продолжать жить так, как привыкли. А Эля жила
совсем по-другому, и вам теперь придется обеспечивать ей такой уровень
жизни, к которому она привыкла с детства. Иначе неприлично. Вы сумеете
это сделать?
- Да ты что, Марат, откуда у Валеры такие деньги?
Эле все-таки удалось вырваться из цепких объятий бывшего любовника, и
теперь она сидела на маленьком диванчике и пыталась устроиться так, что-
бы со стороны Латышева разрезы не оголяли тело.
- Он же не коммерсант, а научный работник, - продолжала она, найдя
приемлемую позу и постепенно успокаиваясь. - Они с матерью живут только
на его аспирантскую стипендию и ее пенсию.
- Прелестно, - хмыкнул Латышев. - И как тебе видится ваша дальнейшая
совместная жизнь? Ты сядешь третьим номером на эти нищенские копейки?
Или пойдешь работать?
- Ну зачем ты так, Марат, - укоризненно сказала она. - Нам родители
помогут. Перестань говорить гадости.
- Родители? С чего ты взяла, голубка моя, что они вам помогут? Только
с того, что до сих пор они тебя содержали? Так должен тебя разочаровать,
после венчания вы не получите ни гроша.
- Но почему? - удивилась Элена. - У всех моих знакомых родители помо-
гают детям. И внукам помогают. Всем деньги дают. Почему ты говоришь, что
мама с папой нам не помогут?
- Потому что, родная, твои родители - люди европейской культуры, а не
российской, как твои вшивые знакомые. А в европейском понимании дочь,
которая выходит замуж, уходит вместе с мужем строить собственную семью и
собственный дом. Там женатые дети никогда не живут вместе с родителями и
тем более никогда не рассчитывают на их помощь. Это не принято. Это неп-
рилично. До тех пор, пока ты не замужем и живешь с родителями, они тебя
кормят, одевают и отправляют отдыхать. Между прочим, если тебе интерес-
но, скажу, что наш с тобой роскошный отдых на Балатоне оплатил полностью
я сам, из собственного кармана. Потому что если я тебя люблю и хочу
ехать с тобой на дорогой курорт, то все расходы - это моя проблема, а не
твоих родителей. А уж когда ты станешь чьей-то женой - ну, тогда извини.
Все только за счет мужа.
- Ты нарочно так говоришь, - упрямо возразила Эля. - Я не верю, что
папа не будет давать мне денег. Он обязательно будет помогать. Поэтому
перестань, пожалуйста, нас пугать.
- Да я не пугаю, что ты, милая, - расхохотался Латышев, - я просто
объясняю тебе то, чего ты не знаешь. Может быть, тебе нравится жить в
нищете? Так ради Бога, живи и радуйся. То, что твой приятель привык так
жить, я уже понял. А ты-то, ты-то? Ты за последние пять лет хоть раз по-
купала продукты в обыкновенном гастрономе? Ты, например, любишь крабовые
палочки, да не наши, отечественные, за три с половиной тысячи, а импорт-
ные, двенадцать тысяч за упаковку. Ты покупаешь две коробочки и садишься
смотреть телевизор. Через полчаса обе коробочки пусты, я это видел сто
раз. Двадцать четыре тысячи ты съела за полчаса, и не вместо обеда или
ужина, а просто так, как чашку чая выпила. Для бюджета твоих родителей и
для моего это слезы, и говорить не о чем. А для твоего приятеля и его
мамы-пенсионерки? На весь их месячный доход ты можешь десять раз посмот-
реть телевизор. Тебя устроит такая жизнь?
- Послушайте, Марат, - заговорил Турбин, - вы уж позвольте нам самим
разобраться с нашей жизнью. В конце концов, крабовые палочки можно и не
есть, но это мы будем решать вдвоем с Элей, а не втроем с вами.
- Конечно, палочки можно и не есть, - покладисто согласился Латышев,
- можно носить обноски, можно ездить на метро, а отдыхать у родственни-
ков в деревне, где деревянный сортир на грядках и нет горячей воды. Все
можно. Вопрос только в том, нужно ли. Ради чего, ради какой сверхценнос-
ти Эля должна менять свои привычки и свой образ жизни, к которому она
приучена с самого детства? Эленька, детка, скажи мне, старому и глупому,
что это за ценность такая? Во имя чего ты собираешься приносить жертвы?
- Мы любим друг друга, - сказал Турбин, поняв, что Эля совсем расте-
ряна и ничего толкового сказать не может, чтобы оборвать наконец издева-
тельства Латышева. - И ради этого можно пойти на любые жертвы.
- Согласен, - снова кивнул Марат. - В таком случае я хочу, чтобы Эля
мне объяснила: чем то чувство, которое она испытывает к вам, отличается
оттого, которое она испытывала ко мне, причем совсем недавно, буквально
за неделю до того, как познакомилась с вами. Объясни мне, Эленька, будь
так добра: что такого ты чувствуешь по отношению к нему, чего не
чувствовала ко мне. А, детка?
- Прекратите, наконец, издеваться над ней, - зло произнес Турбин, -
вы же видите, она не может вам ответить, и вообще на этот вопрос никто
ответить не может. Есть любовь и есть все остальное, и если найдется че-
ловек, который сможет сформулировать это различие и дать универсальное
определение любви, ему дадут Нобелевскую премию.
- О, в вас заговорил философ, - обрадовался Латышев, - что ж, давайте
займемся философией, раз уж с экономикой у нас не получается и считать
деньги вы не хотите, особенно чужие. Эля нам с вами ответить не может,
тогда ответьте вы. Что в вас есть такого, ради чего она должна пойти на
жертвы? Обеспечить ей нормальную жизнь вы не можете, вы приведете ее в
квартиру к старенькой маме. Может быть, вы понимаете ее лучше, чем ос-
тальные? Может быть, она - сложная страдающая натура, которая много лет
не находит понимания у окружающих, и вдруг появились вы, с которым ей
легко? Нет? Может быть, вы гениальный ученый, открывший новое направле-
ние в философии, и она ценит и любит вас именно за это? Восхищается вами
и вашей ролью в науке? Простите меня, Валерий, но наша с вами девочка
всю жизнь прочитала полторы книжки и вряд ли сможет оценить должным об-
разом ваш вклад в науку.
- Вы пытаетесь вычленить составные элементы из интегрального понятия,
- снисходительно улыбнулся Турбин. - Как философ могу вам сказать, что
это занятие бесперспективное.
- Прелестно. Значит, остается одно. И это меня радует.
- Что вы имеете в виду? - насторожился Турбин.
- То же, что и вы. От вас бабы млеют. И вам как философу, - он нас-
мешливо улыбнулся при этих словах, - должно быть стыдно и противно, что
девушка любит в вас только самца с твердым большим членом. Мы с вами
только что выяснили, что ничего другого в вас она не видит. Вы, вероят-
но, сложная и интересная личность, и наверняка найдется женщина, и не
одна, которая увидит в вас именно это, и любить вас будет именно за это,
а не за то, что вы способны заставить ее испытать оргазм.
- Прекратите, Марат, вы переходите всякие границы!
- Отнюдь, я просто трезво оцениваю ситуацию. Да, я в плане секса хуже
вас, но вы, опять-таки как философ, не можете не понимать, что секс соз-
дает восемьдесят процентов браков, но не удерживает и не скрепляет ни
одного. Ни одного, я это подчеркиваю. Потому что максимум через год про-
