время никого не было. Но в таком случае это вовсе не обязательно должна
быть женщина. Это с равным успехом может оказаться и мужчина.
Испугается ли девушка, увидев, что в женскую туалетную комнату нап-
равляется мужчина? Может, и не испугается, но уж точно растеряется. А
если идет женщина? Нормально. Почему нужно отступать назад? Одна выхо-
дит, другая входит, все естественно. А если это женщина, которая никак
не должна здесь оказаться? Которую девушка и не предполагала здесь уви-
деть? Если у нее искаженное яростью лицо и безумные глаза? Тогда девушка
может и попятиться от нее. Особенно если в руках у этой женщины писто-
лет. Впрочем, пистолет в руках у мужчины - вещь, которая тоже не обещает
ничего приятного. Значит, все сначала: или женщина, или мужчина.
И еще письма. Если предположить, что целью преступника было любым пу-
тем сорвать бракосочетание, например, Элены Бартош и Валерия Турбина, то
логика может быть примерно такой: невеста накануне свадьбы получает
письмо угрожающего содержания, а если на нее это не действует, то в заг-
се совершается убийство, которое уж точно сорвет нормальный ход регист-
рации браков. Правда, чтобы пойти на такие чудовищные меры, на карту
должно быть поставлено очень многое. И совершенно неважно, какую девушку
убить. Ту, которая окажется в туалете в подходящий момент. Важно сорвать
регистрацию. Но почему? Зачем? Кому это нужно?
И зачем точно такое же письмо прислали ей, Насте? Уж ее-то свадьбу
никто не хотел срывать. По крайней мере ей об этом ничего не известно.
Ни ревнивых поклонников, ни брошенных Чистяковым женщин, ни имуществен-
ных споров - ничего. Выходит, это был заранее продуманный камуфляж. Если
свадьба Бартош и Турбина не состоится из-за письма, полученное Настей
письмо будет списано на чью-то злую шутку и вскорости благополучно забы-
то. Если же придется идти на крайние меры, чтобы не допустить к венцу
Элену и Валерия, то второе письмо и второе убийство запутают следствие
окончательно. Но для того, чтобы все это задумать и проделать, надо быть
поистине монстром. Убить двух девушек в день свадьбы с единственной
целью - не допустить бракосочетания третьей? В голове не укладывается...
Она уже собралась уходить домой, когда позвонил Коротков.
- Ты еще побудешь на работе? - спросил он.
- Собираюсь уходить. Уже девять часов вообще-то.
- Тогда я тебя перехвачу где-нибудь по дороге. Пошептаться надо.
Они встретились в метро на полпути к Настиному дому.
- Я тебя провожу, - сказал Коротков. - Хочу поделиться впечатлениями.
- О ком?
- О ближайшей и единственной подружке Элены Бартош, некой Екатерине
Головановой. Меня, видишь ли, заинтересовал вопрос, почему она не поеха-
ла в загс и почему не ее пригласили быть свидетелем на свадьбе у Элены.
Все-таки единственная подруга.
- И что оказалось?
- Ложь, круто замешенная на откровенном вранье.
- Гремучая смесь, - заметила Настя с улыбкой. - Рассказывай.
- Значит, так. Девушка Катя делает вид, что с Валерием Турбиным едва
знакома, хотя учится она в том же самом институте, где Турбин в настоя-
щее время пишет диссертацию, являясь аспирантом. Совершенно ясно, что
Элена познакомилась с ним не в трамвае и не в очереди за билетами в те-
атр, а при непосредственном участии Екатерины. К тому же в разговоре она
в какой-то момент расслабилась и назвала Турбина Валерой, хотя до этого
мы оба называли его не иначе как жених.
- А что Катя говорит по этому поводу?
- А ничего. Я не стал ей говорить о своих соображениях. Пусть пока
врет, брать ее за горло еще время не подошло. Дальше. Во время разговора
она мне заявила, что иногда выгоднее быть маленькой и глупенькой, чем
взрослой и умной. Как тебе такое высказывание?
- Думаешь, она имела в виду Элену?
- Уверен. Кстати, она объяснила свое отсутствие на свадьбе тем, что
ей не нравится семья Элены. И очень злобно отзывалась о матери своей
подруги, Тамиле Шалвовне. Сказала, что та по трупам пройдет, если надо.
И письмо Элене вполне могла написать она сама.
- Кто? Мать?
- Ну да. Так считает Катя. Якобы Тамиле активно не нравится жених.
- Но если он ей так не нравится, почему она позволила дочери подать
заявление в загс? Почему допустила, чтобы дело дошло до регистрации?
- А выяснилось, что дочь ее и не спросила. Ей так хотелось стать же-
ной Турбина, что они подали заявление тайком от родителей и признались
им только две недели назад. И еще одна любопытная информация: первона-
чально регистрация Бартош и Турбина была назначена на 13.30. И только
две недели назад Тамила Шалвовна ездила в загс договариваться о том,
чтобы их пропустили первыми, сразу после открытия. Нравится тебе такая
прыть?
- Ой не нравится, Юрик, ой не нравится, - покачала головой Настя. - В
десять утра в загсе народу совсем мало. Удобно для совершения преступле-
ния.
- Вот-вот, и я про то же, - подхватил Коротков. - Но у нас с тобой
снова нет определенности. С одной стороны - мать Элены, с другой - неиз-
вестная женщина. Кому отдаем предпочтение?
- Ты забыл еще странную девушку Катю.
- Думаешь? - Он с сомнением посмотрел на Настю.
- А чего тут думать? Девушка явно знает Турбина лучше, чем хочет по-
казать. В сочетании с ее нежеланием ехать на регистрацию это дает нам
классическую картину ревности. Турбин предпочел ей хорошенькую глу-
пенькую Элену, к тому же дочку богатых родителей. Не обидно ли?
- Что-то у нас с тобой многовато женщин получается. Давай для компа-
нии присоединим к ним мужчину. Например, отца Элены.
- А он что? Тоже Турбина не любит?
- Этого я не знаю, но зато его самого не любит Катя Голованова. Она
обоих родителей Элены характеризует одинаково: снобы, которые ни за что
не допустят проникновения в их клан нищего чужака.
- И во всей этой теплой компании нужно искать ниточки, ведущие к заг-
сам. Тот, кто написал мне письмо, должен был знать, что я выхожу замуж.
И знать, какое время мне назначено. Иначе вся затея теряет смысл.
Убийство нужно было совершить тогда, когда я буду в загсе, чтобы каза-
лось, что убийца обознался. Если меня и жертву развести во времени, кар-
тинка развалится. Согласен?
- "Станция "Щелковская", конечная. Поезд дальше не пойдет, просьба
освободить вагоны", - проскрипел противным голосом динамик прямо над их
головами.
Они поднялись на эскалаторе наверх и пошли к автобусной остановке.
- Как хорошо, тепло, лето скоро, - мечтательно сказала Настя. - Не
люблю, когда холодно. Меня все время знобит, как бы ни одевалась. Мне бы
жить где-нибудь, где круглый год двадцать два градуса.
- Живи в тропиках, там тепло, - ехидно посоветовал Коротков. - Ты у
нас теперь профессорская жена, можешь себе позволить.
- Нет, в тропиках душно. Я духоту плохо переношу, сосуды слабые.
- Ну, подруга, тебе не угодишь. Твой автобус.
Он подождал, пока Настя вместе с толпой пассажиров влезет в автобус,
помахал ей рукой и пошел назад к метро.
Симпатичный черноглазый Михаил Доценко с самого утра торчал в Кун-
цевском загсе, предъявляя сотрудницам фотографию неизвестной женщины.
- По-моему, я ее видела, - неуверенно произнесла молоденькая работни-
ца загса, занимавшаяся оформлением регистрации новорожденных детей.
- Припомните, когда, - с надеждой попросил Михаил.
Ему важно было найти человека, который помнит хоть чтонибудь, хотя бы
самую малость. Заставить его вспомнить все будет тогда уже делом техни-
ки, которой Миша владел очень неплохо.
- Нет, я не помню, - покачала головой девушка.
- А что вам показалось знакомым? Лицо? Глаза? Прическа? Может быть,
платье? - продолжал допытываться Доценко.
- Не могу сказать. Я, честное слово, не помню. Просто я тогда посмот-
рела на нее и подумала: что она здесь делает?
- Очень интересно, - оживился он. - А почему вы так подумали?
- Не знаю. Помню, что подумала. А почему - не помню.
- Хорошо, давайте попробуем подойти с другого конца. Если вы увидите
здесь молодую женщину с молодым человеком, что вы подумаете?
- Что они пришли подавать заявление на регистрацию брака или на раз-
вод.
- А если это будет женщина с ребенком лет пяти?
- Что она пришла оформить перемену фамилии ребенку.
- А если пожилой мужчина пришел один?
- Скорее всего, за свидетельством о смерти жены или кого-то из роди-
телей. Мы с вами в угадайку играем?
- А что? По-моему, замечательная игра, - обезоруживающе улыбнулся Ми-
хаил. - А если вы увидите здесь древнюю старушку, что вы подумаете?
- Что она потеряла какой-то важный документ и пришла за повторным.
Что еще ей здесь делать? Не замуж же выходить. И детей крестить поздно-
вато, - рассмеялась девушка.
- А той женщине вы, выходит, никакой истории не придумали. Почему,
например, она не могла прийти за свидетельством о смерти?
- У нее выражение лица было... - Она замялась, подыскивая нужное сло-
во.
- Какое?
- Ну... не такое. Не как у человека, который потерял кого-то близко-
го. Свидетельства же выдаются только близким родственникам. У них лица
совсем другие бывают.
- А у нее какое было лицо?
- Каменное. Знаете, такое безразличное и внутрь себя повернутое. Не
расстроенное, не убитое, не радостное... Понимаете, загс - организация
особенная. Вы, может быть, не задумывались, но здесь все связано с пере-
менами в жизни людей. Мы же так и называемся: отдел записи актов граж-
данского состояния. Как состояние поменялось - сразу к нам бегут. А ведь
это всегда событие - перемена состояния. Радостное или грустное, свадьба
или развод, рождение ребенка или смерть близкого, но это всегда событие.
И спокойных, безразличных лиц здесь в принципе быть не может. Вы меня
понимаете? А у этой женщины лицо было... Да что я вам объясняю, вы сами
посмотрите, она на фотографии точно такая же.
Девушка была права. Лицо изображенной на снимке женщины было отстра-
ненным и странно напряженным, будто застывшим. За свою сыщицкую жизнь
Михаил не раз видел такие лица. Это были лица психически больных.
В квартиру Настя входила робко, ожидая встретиться со смертельно оби-
женным Чистяковым и готовясь к неприятному объяснению. К ее огромному
облегчению, Леша и не думал дуться на нее за то, что вместо медового ме-
сяца она снова включилась в работу. В самом деле, смешно говорить о ка-
ком-то медовом месяце после пятнадцати лет близких отношений.
Алексей сидел на кухне и раскладывал пасьянс "Могила Наполеона". На
плите стояли сковородки под крышками, от которых на Настю потянуло каки-
ми-то упоительными запахами.
- Чем пахнет? - весело спросила она, протягивая руку и собираясь
снять крышку.
Леша повернулся и шутливо шлепнул ее по руке.
- Не лезь немытыми руками. Любопытным здесь не подают.
- А каким подают?
- Хорошим девочкам, которые сидят дома и стирают мужу рубашки.
- И что мне теперь, помереть от голода? - возмутилась она. - Я уже
старая, мне в хорошую девочку перевоспитываться поздно. Как говорят наши
друзья-украинцы: "Бачилы очи що купувалы". Не надо было на мне жениться.
- Как это не надо? Ты вникни в мой гениальный замысел: годами воспи-
тывать в тебе привычку не покупать продукты и не готовить еду, полагаясь
только на меня, потом заманить тебя под венец и перестать кормить. Ты
умираешь с голоду, а я становлюсь твоим наследником. И все это - мое. -
Он сделал широкий жест, как бы охватывая им всю квартиру. - Я получаю
жилье в Москве, привожу сюда молодую жену, которая как раз и будет хоро-
шей девочкой. А квартиру в Жуковском оставляю родителям. Ну? Не умница
ли я? А ты говоришь, жениться не надо было. Куда кусок схватила?! - уг-
рожающе закричал он, видя, как Настя, слушая его, быстро подняла крышку
и утащила со сковороды покрытый румяной корочкой кусок жареной телятины.
- Положи на место сейчас же!
- Поздно, - прошепелявила она с набитым ртом. - Я его уже ем. Да-
вай-давай, раскладывай свою "Могилу", хорони Наполеона. Моей смерти тебе
все равно не дождаться. Тоже мне, профессор-убийца.
Чистяков расхохотался, одним движением смешал разложенные на столе
карты и быстро собрал их в колоду.
- Иди руки вымой, мелкая ворюга, и будем ужинать. Я, между прочим,
сегодня целую главу в учебник написал. А ты чем можешь отчитаться за
проведенный на работе день?
- Мало чем, - вздохнула Настя. - В основном, мыслями. Но могу тебя
успокоить, мне ничего не угрожает. Попадание в меня оказалось чисто слу-
чайным.
Она вымыла руки, переоделась в халат и уселась за накрытый стол. На
ужин Алексей приготовил телятину и цветную капусту в сухарях, которую
Настя очень любила. Она смела все со своей тарелки с такой скоростью,
как будто перед этим голодала целую неделю.
- Еще положить? - спросил Чистяков, с улыбкой глядя на ее пустую та-
релку.
- Ой, нет, - простонала она. - Я знаю, каков твой замысел. Я помру не
от голода, а от обжорства. Никому не удается впихивать в меня такое ко-
личество еды, только тебе. Через год я стану большой и толстой и не буду
проходить в дверь.
Она налила себе кофе, но не успела сделать и двух глотков, как зазво-
нил телефон.
- Спешу тебя обрадовать, - послышался в трубке голос Николая Селуяно-
ва, работавшего с Настей в одном отделе. - Только что поступило сообще-
ние из редакции "Криминального вестника". У них взломали фотолаборато-
рию.
- Что пропало?
- Пока неясно. Аппаратура на первый взгляд вся на месте. А что каса-
ется негативов и отпечатков, то там сам черт ногу сломит. Учета никако-
го, как ты понимаешь, нет, все лежит в открытых ящиках и в незапирающих-
ся шкафах. Придется вызвать всех фотографов, чтобы каждый проверил свое
хозяйство.
- Вызови в первую очередь Шевцова, - быстро сказала Настя. - Если его
пленки на месте, спокойно отдавай эту кражу отделу Григоряна. Она не на-
ша. Если же пропали негативы Шевцова, забираем дело себе.
- Умная ты больно, - проворчал Селуянов. - Я уж звонил твоему Шевцо-
ву, он болеет, ходит с трудом. Как я могу заставить его приехать? На ру-
ках его нести, что ли? Он, конечно, сразу заволновался, собрался приез-
жать, но я-то слышу, как он дышит и разговаривает. Сядет за руль, а в
дороге ему плохо станет, еще врежется во что-нибудь. Хотел сам за ним
подъехать, потом подумал - нехорошо как-то. Человек болеет, а мы к нему
пристаем. Ладно, до завтра дело потерпит, может, утром ему полегче ста-
нет.
- Коля, ну что ты как маленький, честное слово! Ну привези туда ко-
го-нибудь, кто видел снимки Шевцова и сможет определить, на месте нега-
тивы или их там нет. Это же так просто.
- Ага, - хмыкнул Селуянов. - Сам сообразил. В списке тех, кто видел
весь комплект снимков из загса, три человека. Один из них - болезный фо-
тограф Шевцов, второй - Коротков, но его где-то носит, ни дома, ни на
работе его нет. Догадываешься, кто третий?
- Коля, Чистяков меня не поймет. Меня и так сегодня целый день дома
не было, а после свадьбы только два дня прошло. Нельзя испытывать его
терпение. Найди Короткова, ладно?
- Да где ж я тебе его найду! И потом, если он только через час домой
явится, будет уже двенадцать ночи. Думаешь, его поймут, если он соберет-
ся снова убегать? Не смеши меня. У тебя хоть Чистяков нормальный чело-
век, а какая жена у Юрки - забыла? Она ж его до костей сгрызет. Короче,
решай, Настасья: или ты приедешь, или ждем до завтрашнего дня.
- Подожди, не клади трубку, я с Лешкой поговорю.
Она закрыла микрофон ладонью и виновато посмотрела на мужа, который
как ни в чем не бывало пил чай с кексом, ничем не выдавая своего отноше-
ния к тому, что слышал, хотя понял все прекрасно.
- Лешик, нам с тобой надо бы съездить в одно место.
- Вместе? - поинтересовался он, отправляя в рот очередной кусочек
апельсинового кекса.
- Да, вместе. Кто-то взломал фотолабораторию "Криминального вестни-
ка", где работает Шевцов. Сам Антон болен, у него что-то с сердцем. Нуж-
но срочно проверить, не пропали ли негативы тех снимков, которые он сде-
лал в загсе. Кроме нас с тобой этого сделать некому, понимаешь? Только
мы с тобой видели весь комплект фотографий, их вчера Коротков сюда при-
возил.
- Ну что же делать, - спокойно заметил Чистяков. - Надо - значит, по-
едем. И не выставляй меня, пожалуйста, монстромдомостроевцем перед твои-
ми коллегами.
- Спасибо тебе, солнышко, - с облегчением улыбнулась Настя.
Через сорок минут они уже входили в здание, где находилась редакция
газеты "Криминальный вестник". А еще через полтора часа выяснилось, что
последних негативов Шевцова в фотолаборатории нет.
Глава 5
Оперативники из Кунцева и с Петровки, объединенные в группу, раздели-
лись. Одни отрабатывали версию о том, что истинной жертвой преступления
была Галина Карташова, убитая в Измайловском загсе, другая группа зани-
малась личностью невесты, убитой в Кунцеве, Светланы Жук.
Обеих девушек хоронили в один день, в среду, 17 мая. Наблюдения за
траурными церемониями не принесли никакой новой информации, кроме убеж-
дения в том, что даже у самого безобидного человека могут быть недобро-
желатели, о которых он и не подозревает. Оперативники шли в толпе прово-
жающих, настороженно ловя доносящиеся до их слуха отдельные фразы.
- Если бы Галя не бросила Игоря, ничего бы не случилось...
- Я чувствовала, что до добра этот парень ее не доведет...
- Не надо было Светочке идти на поводу у его родителей. Это они хоте-
ли, чтобы свадьба была в мае. А я говорила, что надо подождать до осе-
ни...
- Я сердцем чувствую, это Эдик. Я всегда знала, что он не смирился,
не отступился, когда она с ним рассталась...
Предстояло найти всех этих Игорей, Эдиков, а также выяснить, почему
"этот парень" не доведет до добра... Работа сложная, долгая, кропотли-
вая, а вот нужная ли - большой вопрос.
Мать Валерия Турбина встретила Короткова неприветливо.
Она открыла ему дверь, сухо пригласила в комнату и уселась напротив
него, сверля Юрия маленькими злыми глазками.
- Да, я рада, что свадьба не состоялась, - заявила она, не отводя
взгляда.
- Но почему. Вероника Матвеевна? Вам не нравится Элена?
- Я ничего не имею против Эли, она славная девушка. Просто я считаю,
что моему сыну еще рано жениться. Он не может быть хорошим мужем и не
сможет должным образом содержать семью.
- Но Валерию двадцать семь лет. Разве это мало для того, чтобы соз-
дать свою семью? - непритворно удивился Коротков, который сам женился
сразу после окончания школы милиции, когда ему был двадцать один год.
Реакция Вероники Матвеевны на это невинное замечание озадачила его.
Пожилая женщина замкнулась и отвела глаза. Юрий начал лихорадочно сооб-
ражать, чем он мог задеть собеседницу, что сказал не так. Положение нуж-
но было спасать любой ценой. Он вдруг подумал о том, что для матери
двадцатисемилетнего мужчины Вероника Матвеевна, пожалуй, старовата. Ей
семьдесят лет. Рожала в сорок три года? Такое нечасто бывает, если
только...
- Валерий - ваш единственный сын? - спросил он.
Женщина побледнела, и ее намазанные красной помадой губы стали ка-
заться почти черными на землисто-сером лице.
- Вы пришли говорить о несостоявшейся свадьбе или о моей семье? -
сказала она нарочито громко, но голос выдавал напряжение и страх.
- Я просто подумал, что, может быть, ваше отрицательное отношение к
женитьбе Валерия связано с тем, что другие ваши дети несчастливы в бра-
ке. Нет?
- Нет, - резко бросила Вероника Матвеевна. - Других детей у меня нет.
Валерий - единственный сын.
- Расскажите мне о его отце, - попросил Коротков и тут же понял, что
попал в очень болезненную точку.
Лицо женщины исказилось до неузнаваемости, пальцы морщинистых рук
сцепились так крепко, что, казалось, разъединить их уже не сможет ника-
кая сила, маленькие темные глазки полыхнули ненавистью.
- Я не собираюсь обсуждать с вами человека, который был отцом Вале-
рия. Тем более, что его уже давно нет в живых.
Разговор не получался, все время натыкаясь на какие-то невидимые пре-
пятствия. Коротков начал нервничать. Мать Турбина явно что-то скрывает,
но относится ли это к двум совершенным убийствам и нужно ли упираться,
чтобы все-таки заставить ее разговаривать нормально, - неизвестно.
Он огляделся, стараясь выхватить глазами какие-нибудь существенные
детали обстановки и общей атмосферы в квартире, которые могли бы дать
толчок к дальнейшей беседе, сделав ее более безопасной и в то же время
более продуктивной. С первого же взгляда было видно, что живут здесь лю-
ди небогатые. Из мебели - ничего лишнего, только самое необходимое, до-
вольно много книг, но Юрий сразу определил, что изданы они были еще во
времена "нормальных" цен. Изданий последнего периода, в ярких твердых
переплетах и с золотым тиснением, не было совсем. На подоконнике сирот-
ливо примостился старенький черно-белый переносной телевизор, и от него
в открытую форточку тянулся кусок проволоки - самодельная антенна.
Коротков достал носовой платок и принялся с усердным видом тереть ла-
донь, то и дело недовольно морща нос.
- Вы позволите мне вымыть руки? - наконец произнес он с извиняющейся
улыбкой и встал.
Вероника Матвеевна молча поднялась вместе с ним и проводила его в
ванную. Юра включил воду и начал с преувеличенной тщательностью намыли-
вать руки, исподтишка оглядывая треснутое зеркало над раковиной, деше-
венький бритвенный станок "Искра", который продавался лет десять назад и
стоил, сколько он помнил, два рубля тридцать копеек. Десять лет назад
Валерию было семнадцать, и это, наверное, его первый станок, которым он
и пользуется по сей день. Кафельная плитка в некоторых местах отвали-
лась, эмалированная поверхность ванны вся покрыта желтыми пятнами. Сразу
видно, что квартира много лет не ремонтировалась.
- Вы давно живете в этой квартире? - спросил он как бы между прочим,
вытирая руки истертым в многочисленных стирках вафельным полотенцем.
- Чуть больше года.
- А до этого?
- До этого мы жили в Марьиной роще.
Странно, подумал Коротков, Марьина роща - удобный район, недалеко от
проспекта Мира, с хорошим транспортным сообщением, большими магазинами.
Зачем было переезжать в эту тесную "хрущобу" без лифта в загазованном
промышленном районе?
Он безуспешно бился с хозяйкой квартиры еще час, пытаясь нащупать те-
му, на которую можно было бы разговаривать с ней, не вызывая острой не-
гативной реакции и в то же время получая хоть какую-то полезную информа-
цию. Но Вероника Матвеевна оказалась трудным собеседником, и перехитрить
ее Короткову не удалось.
- Вы не знаете, когда Валерий и Эля поедут на повторную регистрацию?
- спросил он уже в дверях.
- Никогда, - отрезала женщина, окидывая его недобрым взглядом.
- В каком смысле?
- В прямом. Я не допущу, чтобы мой сын женился. По крайней мере, пока
я жива, этого не произойдет. И я очень надеюсь, что и после моей смерти
тоже.
Короткову надоела роль мягкого дипломата, который сам стесняется то-
го, что делает. Он понял, что все это время его сдерживал возраст Веро-
ники Матвеевны, ему казалось, что недопустимо разговаривать в привычном
ему жестком тоне с семидесятилетней женщиной. Но ведь погибли две девуш-
ки, и еще две, в том числе невеста ее сына, получили угрожающие
письма...
- Вероника Матвеевна, - зло сказал он, разворачиваясь и снова входя в
комнату, - вы, наверное, не понимаете всю серьезность положения. Совер-
шены два тяжких преступления. Кроме того, есть все основания думать, что
есть некто, кто очень не хочет, чтобы свадьба вашего сына и Элены Бартош
состоялась. Слова, которые вы постоянно произносите на протяжении всей
нашей беседы, заставляют меня думать, что этот человек - вы. Поэтому я
вас убедительно прошу, перестаньте отделываться от меня декларативными
заявлениями и давайте-ка говорить по существу. Имейте в виду, я не уйду
отсюда до тех пор, пока, во-первых, не пойму, почему вы не хотите, чтобы
ваш сын женился на Элене, а во-вторых, пока вы не убедите меня, что вы к
этим письмам не имеете никакого отношения. Я ясно выразился?
Произнеся эту грозную тираду, Коротков демонстративно уселся за стол,
сложил перед собой руки и стал в упор разглядывать хозяйку. Лицо Верони-
ки Матвеевны стало совсем пепельным. Она попыталась выпрямиться во весь
свой небольшой рост, но вместо этого жалко привалилась к стене. Коротко-
ву было видно, как дрожат ее руки.
- Вы не имеете права, - сказала она прерывающимся голосом. - Я старый
больной человек, мне семьдесят лет, а вы врываетесь в мою квартиру и
требуете от меня ответов на вопросы, которые я не считаю нужным ни с кем
обсуждать. Вам должно быть стыдно. Вы пользуетесь своей молодостью и си-
лой, чтобы заставить меня давать показания. Я не стану с вами разговари-
вать.
Она повернулась и ушла в другую комнату, оставив Короткова одного.
Такого оборота он не ожидал, но растерянности его хватило ровно на две
минуты. Через две минуты, собравшись с мыслями, он решительно поднялся и
вышел в прихожую.
- Вероника Матвеевна, - сказал он громко в сторону закрытой двери,
которая вела в маленькую комнату, - я ухожу, закройте за мной дверь. Мне
очень жаль, что разговор у нас с вами не получился, но, честно говоря,
вы сами в этом виноваты. Может быть, в следующий раз наша встреча прой-
дет более удачно.
Он щелкнул замком, открыл дверь и вышел на лестницу. Спустившись на
улицу, Коротков внимательно огляделся в поисках двух необходимых ему ве-
щей: телефона-автомата и места, с которого было бы удобно наблюдать за
подъездом. Телефон он нашел довольно быстро, и в течение двух часов ему
обещали выяснить, почему мать и сын Турбины год назад переехали в неот-
ремонтированную квартиру в экологически неблагополучном районе. После
этого он занял место, с которого ему хорошо был виден дом, где живут
Турбины, и стал ждать. Ему никогда не приходилось иметь дело с семидеся-
тилетней подозреваемой, поэтому прогнозировать ее поступки было трудно,
и Юрий приготовился к длительному ожиданию. Рано или поздно что-нибудь
все равно произойдет.
Александр Каменский отнесся к просьбе сестры весьма серьезно.
- Конечно, я знаю фирму "Голубой Дунай", - сказал он, - и Бартоша
встречал неоднократно по всяким банковским вопросам. Ты мне поставь за-
дачу, я постараюсь выяснить все, что нужно.
Придя на работу, он первым делом просмотрел так называемую "необяза-
тельную" почту: рекламные проспекты, приглашения на презентации и прочие
красочные бумажки. В пестром ворохе глянцевых листков он довольно быстро
нашел то, что нужно - компания "Интермед" приглашала сотрудников банка,
где работал Александр, на выставку новой продукции, предназначенной для
ухода за больными. В числе изготовителей значился десяток фирм, в числе
которых был и "Голубой Дунай". Это означало, что на выставке постоянно
будут находиться представители "Дуная".
Он позвонил домой, испытывая ни с чем не сравнимое восторженное
чувство, набирая номер телефона, к которому еще не привыкли пальцы, и
зная, что сейчас услышит голос любящей женщины, будущей матери его ре-
бенка.
- Даня, как ты себя чувствуешь? - заботливо спросил он.
- Отлично, - весело сказала она. - Только очень скучаю. Приходи ско-
рее, ладно?
- У меня есть предложение. Мне нужно посетить выставку продукции,
предназначенной для ухода за лежачими больными. И я вот подумал, а не
взять ли тебя с собой? Ты же примерно через месяц будешь лежачей
больной, вот и присмотришь себе то, что тебе хочется на этот случай.
- Но, Сашенька, это же всего на несколько дней, - рассмеялась Даша. -
Роды - это не болезнь, это естественное состояние женщины.
- Не спорь, Даня, у моей жены должно быть все самое лучшее, даже если
это всего на несколько дней. И потом, я должен посмотреть товар и по-
нять, имеет ли смысл вкладывать в него деньги, поэтому мне будет нужен
совет. Вот ты мне и посоветуешь. Одевайся, я заеду минут через тридцать.
У входа на выставку их встретил европейского вида менеджер с ухожен-
ными, хорошо подстриженными волосами, в малиновом пиджаке и белоснежной
сорочке.
- Банк "Вега", - представился Александр, протягивая менеджеру свою
визитную карточку.
- Прошу вас, - приветливо растянул губы в улыбке менеджер, - мы ради
вас видеть у себя. Прошу прощения, дама будет вас сопровождать, или вы
хотите, чтобы я проводил ее в комнату отдыха?
Александр заметил, что от менеджера не укрылся Дашин выпирающий жи-
вот.
- Дама - моя жена и мой консультант, - холодно ответил он. - Она бу-
дет смотреть продукцию вместе со мной.
Даша залилась румянцем и виновато посмотрела на холеного менеджера,
потом вдруг озорно улыбнулась и смешно наморщила нос. Менеджер едва за-
метно улыбнулся ей в ответ и пошел вперед, приглашая их следовать за со-
бой.
Они медленно шли из зала в зал, подолгу останавливаясь у каждого
стенда и придирчиво изучая грелки самой невообразимой формы, резиновые
подкладные судна, поилки с подогревом, ткани с бактерицидной пропиткой,
простыни и одеяла, впитывающие влагу. Особенно их заинтересовала продук-
ция фирмы, изготавливающей специальную мебель. В основном это были воз-
душно-легкие конструкции, состоящие из штативов и плоскостей разных форм
и размеров, предназначенные для того, чтобы играть роль письменного или
обеденного стола, секретера, шкафа, подставки для телевизора или
компьютера, ломберного столика со специальными ящичками для хранения
карт и даже с машинкой для их перетасовывания, и так далее. Все
конструкции обязательно были на колесиках, и их можно было двигать сла-
бым касанием руки. При нажатии кнопки колеса намертво блокировались, и
мебель приобретала необходимую устойчивость.
- Вот, смотри, я куплю тебе такую штуковину, - Саша показал на оче-
редную конструкцию, предназначенную для пеленания младенцев на тот слу-
чай, когда мать должна находиться в лежачем положении и не может вста-
вать.
- Ну зачем, Сашенька? - взмолилась Даша. - Ты думаешь, я после родов
буду долго и тяжело болеть? Я вообще-то этого не планирую.
- Даня, мы должны быть предусмотрительными, - строго говорил он. - А
вдруг ты упадешь, сломаешь ногу и будешь лежать в гипсе, а я целый день
на работе? Мало ли что в жизни случается. Пусть у нас будет такая штука.
- Скажи уж честно, что она тебе просто понравилась! - рассмеялась его
жена.
Наконец они дошли и до стенда фирмы "Голубой Дунай". Ассортимент был
представлен небольшой, но Александр сразу понял, что за этими немного-
