не такие, можешь мне поверить. Биохимический анализ может дать точный
ответ на вопрос, был ли это акт любви с женщиной или, пардон, с самим
собой.
- В чем он был одет?
- Плащ светло-коричневого цвета, ботинки черные, костюм темно-серый в
полоску, "тройка", сорочка белая, галстук, белье.
Настя вскинула вверх руки в победном жесте футболиста, забившего гол,
кинулась на шею грузному пожилому эксперту и радостно закричала:
- Я его вычислила! Я все-таки его вычислила! Ай да Аська, ай да умни-
ца!
- Нет, Анастасия Каменская, ты не умница, - одобрительно похлопывая
ее по спине, проворчал Айрумян. - Ты совершенно чокнутая. Вычислила по-
койника трехнедельной давности - и счастлива, будто выиграла миллион
долларов.
К вечеру Настя почувствовала себя совершенно разбитой. Народная пого-
ворка "разом густо - разом пусто" оправдывала себя и в оперативной рабо-
те, когда какое-нибудь дело тянется томительно долго, не двигаясь с мес-
та, и все усилия кажутся напрасными и направленными "не туда", и с каж-
дым днем тает оптимизм, исчезает надежда и слабеет желание довести нача-
тое до победного конца, и вдруг в одну секунду все меняется, и нужно
спешно принимать новые решения, менять схемы, а главное - делать все
очень быстро. И ведь что любопытно: такой прорыв почему-то случается по
нескольким делам одновременно, и в такие дни Насте казалось, что весь ее
организм превращается в компьютер с нервами, работающий с запредельной
нагрузкой, что еще чуть-чуть - и в цепи произойдет замыкание, машина
сгорит и навсегда выйдет из строя. Но нагрузка тем не менее продолжала
увеличиваться, а компьютер по-прежнему безотказно работал, что неизменно
повергало Настю в изумление. Поистине, резервы человеческие безграничны.
Только почему-то к вечеру она была полумертвой от усталости.
Днем позвонил Денисов. Настя даже не ожидала, что так обрадуется его
звонку.
- Как там мои ребятки? Нареканий нет? Справляются?
- Что вы, Эдуард Петрович, ваши ребятки - высший класс. Нам бы таких,
- искренне ответила она.
- Не грешите, Анастасия, ваши люди ничуть не хуже. Просто вы бедные,
поэтому у вас их мало. И на технику денег нет. Известно же, что, пытаясь
экономить на правосудии, государство обрекает себя на новые человеческие
жертвы. Экономим деньги, а теряем людей. Вот и вся премудрость.
- Вы, как всегда, правы, - вздохнула Настя.
- А как ваши успехи? - поинтересовался Денисов. - Польза есть ка-
кая-нибудь от вашей затеи?
- Пока сама не понимаю. Как сказал бы ваш Бокр, эпидерсия какая-то.
Денисов расхохотался в трубку:
- Он уже и вас заразил своей "куздрой", да? Вообще-то он золотой
мальчик, толковый, творческий. Можете смеяться, но еще и патологически
честный.
- Ну да? - усомнилась она. - А срок за грабеж?
- Так то когда было. Юношеская глупость. Поверьте мне, Анастасия, он
- хороший мальчик.
- Ничего себе "мальчик", - усмехнулась она. - Он, наверное, мне ро-
весник, если не старше.
- Ну, деточка, - благодушно заурчал Эдуард Петрович, - мне уже
столько лет, что все, кто моложе пятидесяти, для меня - дети. А Бокра вы
берегите.
- Я буду стараться, - пообещала Настя, весьма смутно при этом предс-
тавляя, от чего или от кого нужно оберегать забавного уркулингвиста в
трогательных носочках.
Еще ей нужно было встретиться с Дашей Сундиевой и показать ей новую
серию фотографий, среди которых был и снимок Берковича. В "Орион" Настя
подъехать не успела, поэтому решила встретиться с Дашей в университете
после окончания вечерних занятий. Собственно, выбор у Насти был довольно
узкий: либо магазин, где она могла уединиться с Дашей в примерочной под
видом покупательницы, либо Дашина квартира, где она жила вместе с роди-
телями, которых непременно пришлось бы посвящать в непонятную и не очень
веселую историю. В общественных местах была опасность нарваться на наб-
людателей. К себе домой Настя приглашать Дашу не рискнула из тех же со-
ображений. Оставался университет.
- Вы меня подстраПИПте, - попросила она "золотого мальчика" Бокра. -
Я хочу быть уверена, что мою встречу с Дашей "челноки" не зафиксируют.
Когда Даша вышла из лекционного зала, светлоглазый Сурик поджидал ее
возле курилки, смешавшись с толпой студентов. Она уже поравнялась с ним,
ее окликнула симпатичная толстушка в очках:
- Сундиева! Дашка! У тебя колготки поехали. Сзади во-о-от такая дыри-
ща!
Даша изогнулась и растерянно посмотрела на ноги. На черных колготках
действительно зияла огромная дыра.
- Ах ты черт, - с досадой пробормотала она. - У тебя есть иголка с
ниткой?
- Вот, держи. - Толстушка раскрыла сумку-портфель и достала из косме-
тички катушку черных ниток и иголку.
Даша покрутила головой, ища, где бы ей устроиться.
- Иди в семнадцатую аудиторию, - подсказала толстушка, - там сейчас
пусто.
- А если кто войдет? - с сомнением покачала головой Даша. - Представ-
ляешь, входит ректор, а я колготки зашиваю. Или еще лучше - надеваю,
задрав юбку.
- Не трусь, я покараулю снаружи. Пошли! - И толстушка решительно по-
тянула Дашу к пустой аудитории, на которой красовалась выведенная мелом
цифра 17..
Со своего поста возле курилки Сурику была хорошо видна несшая вахту
толстушка. Вот к аудитории подошла парочка, парень с девушкой, хотели
было войти, но толстушка решительно преградила им дорогу и что-то сказа-
ла, составив при этом из больших и указательных пальцев внушительный
круг, видимо демонстрируя им размер дыры на Дашиных колготках. Все трое
весело расхохотались, и парочка удалилась.
Даша уверенно опознала Берковича с первого же взгляда.
- Вот он, - сказала она, беря фотографию двумя пальчиками, словно бо-
ясь запачкаться. При этом на ее приветливом лице появилось выражение
гадливости, как будто она взяла в руки жабу.
Настя принялась собирать разложенные на столе фотографии, а Даша,
ловко орудуя иглой, стала зашивать пресловутую дыру.
- Анастасия Павловна, а как эту девушку зовут? - спросила она, уже
собираясь уходить.
- Девушку зовут Наташей. А тебе зачем?
- Ну как же, она же меня ждет под дверью, мне, наверное, нужно будет
сейчас вместе с ней выходить на улицу. Я должна знать, как к ней обра-
щаться. А вдруг глазастенький захочет послушать, о чем мы разговариваем?
Настя закрыла сумку и стала застегивать куртку.
- Поди-ка сюда, - позвала она Дашу. Девушка подошла к ней совсем
близко, и Настя мягко взяла ее за плечо.
- Ты что, совсем не боишься? - тихо спросила она.
- Теперь уже нет. - Даша светло улыбнулась и тряхнула медово-золотис-
тыми кудрями. - Теперь вы взяли все в свои руки, чего же мне бояться.
Мне интересно до ужаса! Такие приключения!
"Вот именно, до ужаса. Знаешь ли ты, малышка, что за тобой смерть хо-
дит? Да и надо ли тебе об этом знать? Я взвалила на себя огромную от-
ветственность, допустив всего одну ошибку, но ошибку непоправимую. Один
раз уведя тебя от наблюдения, я, наверное, насторожила твоих преследова-
телей, которые теперь укрепились в своих подозрениях, считая тебя
чьим-то агентом. Но ведь тогда я еще не знала про Берковича. А теперь ты
стала для них еще опаснее, и что самое плохое - не без моей помощи. С
этим надо что-то делать. Ты так веришь в меня, малышка, что я обязана
сделать все возможное, чтобы тебя защитить".
- Дашенька, я не хочу тебя пугать, но... Давай считать, что ты моя
помощница, мы с тобой просто вместе работаем над одним сложным и запу-
танным делом. Именно работаем. А любая работа требует спокойствия и сос-
редоточенности. Если ты будешь воспринимать то, что происходит, как
детскую забаву и невероятные приключения в джунглях, есть опасность, что
ты заиграешься. Ты меня понимаешь?
- Понимаю, Анастасия Павловна, - серьезно ответила Даша. - Я буду
вести себя аккуратно и осторожно. Знаете, я хотела вам сказать... Я
очень люблю Сашу и собираюсь родить от него ребенка. Поэтому я буду
очень осторожна. Вы за меня не волнуйтесь.
Она тихонько прикрыла за собой дверь в аудиторию номер 17, а Настя
Каменская еще долго стояла как вкопанная, приходя в себя от удивления.
Игорь Ерохин вышел из ресторана на улицу и тут же заскочил обратно в
вестибюль. Прижавшись к стене, он старался унять бешено колотящееся
сердце. Опять этот человек! Теперь Игорь был уверен, что не обознался.
Он видел это лицо несколько раз за последние дни. Неужели менты? Или
конкуренты? С этим надо разобраться. Но как? Главный вопрос: говорить ли
об этом Артему?
Он бросил жетон в телефон-автомат и набрал номер Виктора Костыри.
- Костыль, у тебя все спокойно? - спросил он как можно равнодушнее.
- Ты о чем? - не понял Костыря.
- Ты уверен, что на тебе "хвост" не висит?
- На все сто, - уверенно ответил тот. - Я проверяюсь.
- А Сурик ничего такого не говорил?
- Нет вроде. Да ты сам у него спроси. А чего?
- Ничего. Спрошу. Ладно, привет. Повесив трубку, Ерохин не торопясь
вышел из вестибюля и направился к своей ярко-красной "ауди". Неужели
этот мужик следит за ним? Почему только за ним? Или следят уже за всеми,
в том числе и за Артемом, только он, Игорь, заметил первым? Костылю мож-
но верить, он очень внимательный и опасливый, потому что самый из них
всех жадный, за каждый доллар готов удавиться. Он свою кормушку пуще
глаза бережет. Нет, если бы за Костылем следили, он бы точно этого не
упустил. Может статься, что дело только в одном Игоре, что он сам допус-
тил какую-то ошибку и попал из-за этого под наблюдение. Значит, говорить
об этом Артему нельзя, башку оторвет и денег лишит, он за оплошности на-
казывает сурово и на расправу крут. А вот если попробовать разобраться с
мужиком самому и выйти на след конкурентов, то Артем не только похвалит,
но и. Бог даст, увеличит долю Ерохина при дележке.
Он огляделся по сторонам, но мужика нигде не увидел. Проехав два
квартала, Ерохин заметил идущие следом белые "Жигули". Он резко увеличил
скорость, "Жигули" не отставали, тогда он внезапно замедлил ход и про-
пустил машину вперед. Так и есть, тот самый мужик за рулем, проехал ми-
мо, даже головы не повернул. Может, все-таки случайность? Но номер маши-
ны Игорь на всякий случай запомнил.
Заехав еще в пару мест по делам, Ерохин вернулся домой. Он бы с удо-
вольствием поехал ночевать к Лоре, но Лора жила в новом доме в районе
новостроек, там еще нет телефона, а Резников строго-настрого наказал,
чтобы, пока ситуация с конкурентами не прояснится, он ночевал дома. Мало
ли что может случиться, и каждый из них должен быть в любой момент, как
выразился Артем, доступен срочному контакту. Приехать к нему на ночь Ло-
ра не могла - у нее маленький ребенок.
Жил Игорь в крошечной однокомнатной квартирке, самой дешевой, какую
только смог найти. Квартирка была куплена на деньги, заработанные от
челночных поездок и торговых операций. Тех денег он вообще не видел и в
руках не держал. Те деньги переводились на счет в один из западноевро-
пейских банков. Когда их накопится достаточно, он уедет из России и нач-
нет жизнь заново, так, по крайней мере, обещал ему Артем.
Мать Ерохина по-прежнему жила в том же доме, где прошло его детство,
и Игорь иногда навещал ее, хотя делал это крайне неохотно. Мать сразу же
начинала ныть и причитать, что он не учится, не работает, как все при-
личные люди, что связался со спекулянтами, никак не поймет старушенция,
что теперь нет спекулянтов, а есть свободная торговля. А институтский
диплом можно засунуть себе в задницу, больше он все равно ни на что не
годится. Вон Артем, к примеру, и институт окончил, и в науке работал,
даже диссертацию защитил, а толку-то? Много ему диссертация эта денег
принесла? Да ни шиша. Одна головная боль от нее. А Артем не дурак, и ес-
ли бросил государственную службу и занялся торговлей, значит, так и в
самом деле лучше.
Но как бы мать ни "пилила" Игоря, а ехать к ней все-таки придется.
"Завтра же и съезжу, - решил он. - Куплю жратвы побольше да повкусней,
отвезу ей, а то вечно она жалуется, что я ей не помогаю. Послушать ее,
так у нее кроме меня и детей больше нет, а Люська с Генкой уж и не в
счет. Конечно, они - сиротинушки, а я богатенький Буратино, должен всех
их содержать. Здоровые оболтусы оба, а так и норовят на шею сесть. Нет
уж, матери помочь - святое, а эти пусть сами крутятся".
Легкое опьянение от выпитого за ужином виски уже прошло, и Игорь,
прежде чем лечь спать, выпил залпом треть стакана водки. Воспоминание о
мужчине в белых "Жигулях" сильно тревожило его, а Ерохину хотелось как
следует выспаться.
Обогнав резко сбросившего скорость Ерохина, генерал Владимир Вакар
повел машину в сторону дома. Неужели мальчишка его заметил? Забавно. Но,
впрочем, никакого значения это не имеет. Все равно Вакар убьет его, рано
или поздно. Конечно, лучше бы обойтись без этого, но раз обойтись
нельзя, то...
Выйдя из лифта, он увидел на лестничной площадке Лизу в наброшенном
на плечи пальто и с сигаретой в руке. Кивнув дочери, Вакар собрался было
уже вставить ключ в замок, когда Лиза окликнула его:
- Папа, подожди. Владимир Сергеевич молча спустился на один пролет и
встал рядом с ней.
- Папа... Мать сегодня ходила к крестной. Вакар поморщился. Он тер-
петь не мог благостную, толстую и желеобразную тетку, которая помогала
Елене, когда той пришло в голову окреститься. Слава Богу, Елена, учуяв
его, мягко говоря, сдержанное отношение к крестной, перестала таскать ее
к ним домой. От крестной жена набиралась всего этого вздора о неотмщен-
ной душе младенца и прочей опасной ерунде.
- И что нам сказала крестная? - спросил он, не скрывая насмешки.
- Мать хочет, чтобы она нашла ей какогото человека... Ну, в общем, ты
знаешь, о чем речь. Она считает, что ты слишком долго тянешь, что на те-
бя надеяться нельзя. Мол, пусть чужие люди помогут Андрюшиной душе успо-
коиться, если родному отцу до этого нет дела.
- Ты специально ждала меня, чтобы сказать об этом?
- Почти. Я видела, как ты подъехал, и вышла, чтобы тебя перехватить.
Папа, ты ведь сделаешь это сам, правда? Не позволяй ей, ты должен сде-
лать все сам, тогда все будет правильно.
- Ты бы объяснила это матери, - сухо ответил генерал. - Я тысячу раз
просил вас обеих не торопить меня и не обсуждать это со мной. И я готов
повторить это еще тысячу раз, но торопить себя не позволю. И тем более
не позволю заводить разговоры об этом. Иди в дом.
Лиза покорно поднялась в квартиру, прошла в кухню и стала разогревать
ужин для отца. Вакар быстро разделся в прихожей и без стука вошел в ком-
нату жены. Елена стояла на коленях перед диваном, разложив перед собой
многочисленные фотографии Андрея и вырезки из газет и журналов, где
рассказывалось о талантливом ребенке. Одетая в длинный черный балахон,
заменявший ей домашний халат, с изможденным, рано состарившимся лицом,
она, несмотря на уложенную вокруг головы белокурую косу, напоминала
страшную черную ворону. В сторону мужа она головы не повернула.
- Елена, я прошу тебя воздержаться от каких-либо действий, - вполго-
лоса произнес Владимир Сергеевич. - Пожалуйста, не веди никаких перего-
воров со своей крестной. В этом нет необходимости.
- Я тебе не верю, - ответила Елена, попрежнему не поворачивая головы.
- Ты тянешь уже год. Видно, ты и не собираешься ничего делать.
- Я прошу тебя, - уже жестче повторил Вакар. - Я знаю, что за публика
вертится около твоей крестной. Любой из них попадется в течение дня и
потянет за собой тебя. То, что ты собираешься сделать, называется орга-
низацией убийства. Ты получишь срок и сядешь в тюрьму. Неужели ты этого
не понимаешь?
- Что ж, пускай, - с трагизмом сказала она. - Я готова страдать еще
больше, если отец не может позаботиться о своем ребенке. Пусть я сяду в
тюрьму, но виноват в этом будешь ты.
- Елена, я даю тебе слово, что в ближайшее время я все закончу. Я даю
тебе слово.
- Хорошо, я жду две недели, - неожиданно согласилась она. - Ровно че-
рез две недели будет первая годовщина третьего праздника. К этому дню
все должно быть закончено. Лучше всего, если прямо в этот день. У нас
будет двойной праздник.
И Елена Вакар торжествующе улыбнулась, предвкушая тот день, когда ис-
полнится год со дня смерти Равиля Габдрахманова и от руки ее мужа падет
последняя жертва - Игорь Ерохин.
За много километров от Москвы в далеком азиатском городе наступило
утро делового дня. Два человека в просторном кабинете начали свою встре-
чу с чашечки чая. Один из них - рослый седой японец в хорошо сшитом кос-
тюме и дорогом галстуке - восседал за письменным столом, обратив к окну
непроницаемое лицо. За окном шел дождь, и его слабый шум был в этот мо-
мент единственным звуком, раздававшимся в кабинете.
Вторым человеком был невысокий американец с плечами атлета и резкими
глубокими морщинами на образцово-кинематографическом лице. Морщины при-
давали его мужественной внешности особый шарм, складываясь в некую пе-
чать перенесенных испытаний и многотрудного опыта. В его густых каштано-
вых волосах не было и намека на седину, а когда он двигался, то со спины
его можно было принять за двадцатилетнего спортсмена, хотя на самом деле
ему было почти на тридцать лет больше. Американец сидел, непринужденно
откинувшись в кресле, но его расслабленная поза не могла обмануть седого
японца. Он хорошо знал, к каким неожиданным и дерзким выходкам-прыжкам
способны уютно мурлыкающие представители рода кошек. Особенно хищники.
- И все же вы меня не убедили, дорогой друг, - наконец прервал молча-
ние японец. - Наша организация платит вам огромные деньги, чтобы вы за-
кончили разработку системы в кратчайшие сроки. Вы обещали, что все будет
готово к первому января. Вы составили график проведения необходимых ис-
пытаний, и мы согласились с таким графиком. Иными словами, мы согласи-
лись с тем, что раньше первого января закончить работу невозможно, и вы-
разили готовность вас финансировать до истечения указанного срока. И что
же? Один паршивый русский сбивает весь график, по которому, заметьте се-
бе, работают не покладая рук десятки людей. Неужели вы не могли найти
более надежный источник?
Американец осторожно поставил чашку с блюдцем на низенький столик и
слегка переменил позу, усаживаясь поудобнее.
- Акира-сан, вам хорошо известно, что Россию разворовывают все, кому
не лень, а стратегическое сырье вывозится оттуда грузовиками, вагонами и
даже транспортными самолетами. Делают это люди вполне надежные и солид-
ные, связанные с правительственными кругами, но люди эти находятся на
виду, и если груз, паче чаяния, останавливают на таможне, возникает
скандал, волны которого очень быстро докатываются не только до отправи-
теля, но и до получателя. Вы, насколько я понимаю, этого категорически
не хотите. Один, как вы изволили выразиться, паршивый ненадежный русский
- это наша с вами гарантия безопасности. Даже если завтра он побежит с
повинной и расскажет все, что знает, нам это абсолютно ничем не грозит,
потому что ни найти нас, ни проверить его слова невозможно. Металличес-
кую ампулу, которая умещается в кулаке, можно случайно найти на улице, а
у вагона с грузом всегда есть хозяин, рядом с которым находятся люди,
знающие, куда, когда и зачем он ходил и ездил и с кем при этом встречал-
ся и разговаривал. Мне, право же, даже неловко напоминать вам о таких
элементарных вещах.
- Ваши рассуждения правильны, но, к великому сожалению, бесполезны, -
холодно ответил японец, - ибо они никак не убыстряют решение проблемы.
Что можно сделать, чтобы работы возобновились?
- Поторопить русского, пообещав ему еще больше денег. Или искать дру-
гой источник.
- Что дешевле?
- Одинаково, - пожал плечами американец. - Поиски другого источника
влетят в кругленькую сумму, но повысят риск. Лучше заплатить эти деньги
нашему продавцу, они послужат действенным стимулом к тому, чтобы он
быстрее разрешил проблему, которая у него возникла.
- Кстати, Карл, а что у него за проблема? Может быть, вы могли бы по-
мочь ему?
- Я не знаю этого и знать не желаю. Русский должен сам решать свои
проблемы без нашей помощи. Мы достаточно хорошо платим ему за каждую
партию товара. А крутиться около него лишний раз - глупо и опасно.
- Предприятие снова требует дополнительных вложений, - недовольно
констатировал Акира-сан. - Мне это не нравится, Карл. Не может ли быть,
что ваш русский просто-напросто вымогает у нас деньги?
Американец усмехнулся:
- Я ценю вашу деликатность, Акира-сан. На самом деле вы подозреваете,
что деньги у вас тяну я, а не он. Ваши подозрения в отношении меня бес-
почвенны, но, увы, я не могу их опровергнуть ничем, кроме собственных
слов. Вам остается только верить мне. Во всяком случае я могу попробо-
вать надавить на русского, не обещая ему никаких дополнительных выгод. Я
знаю, как это сделать.
- Делайте, - кивнул японец. - Если вам удастся сэкономить хотя бы
часть дополнительных расходов, я позабочусь о повышении вашего гонорара.
Через два часа в посольстве одной из стран СНГ в Москве раздался те-
лефонный звонок. Трубку взял один из рядовых, незаметных сотрудников по-
сольства и внимательно выслушал задание, которое состояло в том, чтобы
выяснить названия и адреса некоторых предприятий и фамилии их руководи-
телей, желательно директоров и главных инженеров.
Сурен Удунян запер машину и вошел в подъезд своего дома. Лампочка бы-
ла, как обычно, разбита, и площадка рядом с лифтом тонула в, полумраке,
освещаемая слабым светом плафона, горящего на втором этаже. Сурен нажал
кнопку вызова и шагнул к почтовым ящикам, одновременно доставая из кар-
мана ключи.
Внезапно чья-то рука крепко ухватила его за плечо. От неожиданности
Сурик замер, потом резко повернулся и обмер от ужаса. Перед ним стоял
тот самый мужчина из метро, Беркович, одетый в тот же самый светло-ко-
ричневый плащ.
- Зачем ты меня ударил? - тихо и монотонно спросил он.
- Ты же умер, - прошептал Сурик. Губы и язык плохо слушались его.
- Конечно, я умер, - так же монотонно ответил покойник. - Вот я и хо-
чу узнать, зачем ты меня убил.
Со скрипом распахнулись автоматические двери лифта, но его спаси-
тельная глубина была черной, как бездонная пропасть, - там тоже разбили
плафон. Сурик сделал над собой отчаянное усилие, преодолевая разлившееся
по телу оцепенение, и буквально нырнул в эту темную глубину. Но покойник
оказался не менее проворным. Он вошел в лифт следом за Суриком и встал
так, что тот не мог ни выйти обратно, ни нажать кнопку нужного этажа.
- Зачем ты меня ударил? Зачем ты меня убил? - печально бубнил мерт-
вец. Голос его становился все тише и тише, постепенно снижаясь до злове-
щего шепота, но насмерть перепуганному Удуняну казалось, что у него над
ухом орет громкоговоритель. Он не мог заставить себя выйти из лифта,
чтобы выбежать на улицу, потому что при этом пришлось бы протискиваться
вплотную к стоящему в дверях покойнику. Об этом Сурик даже помыслить не
мог.
- Я тебя не бил, - в отчаянии пролепетал он. - Я только по ноге уда-
рил, ты не мог от этого умереть.
- А от чего же, по-твоему, я умер? - прошелестел мертвец едва слышно.
Он стоял так близко, что Сурик отчетливо различал исходящий от него
трупный запах.
- Ты упал и ударился. Честное слово, ты сам упал и ударился головой.
Это не я, ейбогу, это не я, я тебя не убивал. Ты сам упал! Ты сам! Я не
виноват!
Сурик уже почти кричал, по спине его градом стекал холодный пот. Нео-
жиданно дверь лифта сама собой закрылась, и кабина плавно пошла вверх.
На шестом этаже в ярком свете, хлынувшем с площадки в темноту лифта,
Удунян увидел, что рядом с ним никого нет.
Глава 8
- Что ж, Анастасия Павловна, на этот раз вы не ошиблись, - сообщил
Бокр, позвонивший Насте рано утром. - Удунян действительно был послед-
ним, кого в своей бренной жизни видел Станислав Беркович. Вам эта инфор-
мация что-то дает?
- Скорее еще больше запутывает. Приятно, конечно, сознавать, что я не
разучилась угадывать, но ясности пока что-то не прибавляется. Судя по
всему, наши подопечные до сих пор не сделали ничего такого, что позволи-
ло бы судить об их криминальном бизнесе.
- Ничего, - подтвердил Бокр. - Мы смотрим за ними очень внимательно,
но не зафиксировали ни одного подозрительного контакта или поступка. Ва-
рятся в собственном соку. Резников один раз летал за товаром в Стамбул,
мой человек поехал за ним следом, туда и обратно в одном с ним самолете.
Ничего интересного не увидел, хотя, конечно, в такой ситуации ни в чем
нельзя быть уверенным. Может, Резников и встречался в Стамбуле с кем-то,
но сделал это незаметно для окружающих. Или вообще не встречался ни с
кем, а только переговорил по телефону из гостиничного номера, но это мы
проконтролировать не смогли, вы уж извините.
- Господи, Бокр, - ахнула Настя, - сколько же у вас денег, что вы мо-
жете послать своего человека за границу?
- Нескромно, Анастасия Павловна, нескромно, - залился Бокр своим за-
мечательным повизгивающим скрипучим смехом. - Но денег у Эдуарда Петро-
вича много. А то вы этого не знаете? Кстати, небольшая деталь. Резников
где-то с месяц назад обварил крутым кипятком левую руку, причем довольно
сильно, повязку только недавно снял. Ну это так, к слову.
- Сошлось. Теперь все сошлось, - удовлетворенно сказала она.
- Что сошлось? - не понял Бокр.
- Рука сошлась. В записке, которую Дарья отдала милиционеру, были са-
мые обычные приметы, под них подходят тысячи мужчин. Но там было написа-
но: "левую руку держит в кармане". Если у Резникова в тот день была на
руке повязка, он, вполне естественно, мог держать руку в кармане. Это-то
и было самым убедительным доказательством, что девушка описала именно
его приметы. Вы меня порадовали, Бокр, спасибо. Мне эта рука покоя не
давала. А теперь все сошлось.
Бокр некоторое время молчал в трубку, Насте даже показалось, что
связь отключилась.
- Алло! Алло, Бокр! - нерешительно произнесла она.
- Я здесь, - ответил он. - Можно я еще кое-что скажу?
- Конечно, я вас слушаю.
- Дядя Толя и Эд были абсолютно правы. Вы действительно ни на кого не
похожи.
- Вы это к чему?
- Ни к чему, просто так. Выражаю вам свое восхищение, может быть,
несколько неуклюже. Когда мне прийти с докладом?
- Я жду вас... Впрочем, нет, погодите, я передумала. Вы можете прие-
хать сейчас? Отвезете меня на работу, и заодно мы кое-что обсудим. Пора
менять схему.
Он не любил этот район, хотя здесь прошло его детство и все было зна-
комо. Может, оттого, что не любил воспоминания о детских годах, и не по-
тому, что они были тяжелыми и полными лишений, вовсе нет. Нормальное
детство в нормальной семье. Но Игорь его почему-то не любил.
Мать, как обычно, была всем недовольна. Он привез ей две огромные
сумки с продуктами, но она начала противно склочничать и корить его, что
вот навез ей всякой заграничной ерунды, а обычного мяса в доме нет. И
теперь, сунув в карман матерчатую авоську, Игорь шел пешком на маленький
рыночек, чтобы купить парной телятины.
Выйдя на параллельную улицу, он остановился как вкопанный: прямо пе-
ред ним стояли белые "Жигули". Те самые. Он зажмурился и тряхнул голо-
вой, но машина по-прежнему стояла, дерзко демонстрируя ему свои номера.
Ерохин отошел в сторону, немного постоял, задумавшись, потом зашел в
ближайший магазин и встал у окна, из которого хорошо видна была белая
машина. Он совсем не думал о том, сколько может так простоять, ожидая
владельца машины. Просто он знал, что должен ждать столько, сколько нуж-
но, чтобы попытаться узнать, кто этот человек.
Молоденькая кассирша бросала на Игоря недоуменные взгляды, но он не
обращал на нее внимания. Просто стоял и ждал.
Время близилось к часу дня, магазин пустел, по залу зашмыгала тетка с
ведром и тряпкой.
- Молодой человек, у нас обед, - сказала она Игорю таким возмущенным
тоном, словно он вырывал у нее изо рта кусок хлеба.
И в эту минуту он увидел его. Владелец "Жигулей" вышел из дома вместе
с девушкой в черном пальто и с черным шарфом на голове. Игорь ее узнал
сразу. Он не мог не узнать ее, хотя прошло столько лет... Он слишком хо-
рошо помнил ее лицо тогда. И если говорить правду, она за эти годы не
сильно изменилась.
"Боже мой, - подумал он, - это же ее отец, они поразительно похожи -
оба высокие, стройные, с твердо очерченными лицами и серыми глазами под
прямыми разлетающимися к вискам бровями. Как их фамилия? Кажется, Вакар.
Да, точно, Вакар".
... Потерпевший Вакар Андрей...
... Потерпевшая Вакар Елизавета...
От суда над братом Юрки Орешкина остались смутные обрывочные воспоми-
нания. Их, малолеток, не судили, они выступали свидетелями по делу по
обвинению Орешкина-старшего в подстрекательстве к убийству. В суд их
привезли родители, участковый, молоденькая инспекторша по делам несовер-
шеннолетних и работник уголовного розыска. Всех четверых крепко держали
за руки и никуда от себя не отпускали. Ему, Игорю, было очень страшно,
это он помнил отчетливо, а все остальное терялось в тумане. В зале су-
дебного заседания народу было много, но все лица сливались в одно неяс-
ное зыбкое пятно. Он никого не разглядел и никого не запомнил.
Но девушка... Она вела за руку мальчика в голубой куртке и показалась
тогда Игорю невероятно красивой, наверное, потому, что ее лицо светилось
счастьем и надеждой. Когда Колька Закушняк сбил ее с ног, а маленький
сопляк Равиль начал пинать ногами, Игорю стало на какой-то момент даже
жалко ее...
Ерохин вернулся домой, так и не дойдя до рынка.
- А мясо? - недовольно спросила мать, глядя на вернувшегося с пустыми
руками сына.
- Рынок сегодня не работает, санитарный день, - соврал Игорь. - Слу-
шай, мать, ты не знаешь, Юрик Орешкин никуда не переехал, на старом мес-
те живет?
- Да ты что? - Мать удивленно уставилась на Игоря. - Не знаешь, что
ли? Помер твой дружок, уж года два как схоронили.
- Как - помер? Игорь почувствовал, как у него отнимаются ноги, и при-
сел в кухне на табуретку.
- Вот так и помер, - торжествующе сообщила мать, которая никогда не
любила друзей Игоря и считала, что они его испортили. - Допился. Кто-то
его прибил, как пса шелудивого. В подъезде полдня валялся, пока его не
забрали. Люди мимо ходили - думали, пьяный спит. Там винный магазин ря-
дом, Юрка твой вечно в очереди ошивался.
Ерохин немного пришел в себя. Нет, ничего, не так страшно. Юрка прев-
ратился в алкаша, а все алкаши рано или поздно дохнут под забором. Пло-
