хо, что он, Игорь, совсем порвал с друзьями детства. После специнтерната
они еще немного покантовались вместе, потом ушли в армию, а после армии
ни разу не встретились. Почему так получилось? У каждого сложилась своя
жизнь и к старым приятелям уже не тянуло? Или где-то в глубинах подсоз-
нания таился черный неизбывный ужас от совершенного когда-то убийства, и
ужас этот не позволял встречаться, чтобы не вспоминать?
Все они жили рядом, в десяти минутах ходьбы друг от друга. Пройдя ми-
мо дома, где жил Юра Орешкин, Игорь свернул за угол, пересек сквер и че-
рез несколько минут уже поднимался в квартиру Закушняка. Дверь открыла
древняя старуха, Колькина бабка. Ерохин удивился, что она еще жива. Ког-
да они были пацанами, бабка была ужасно старая, сухонькая, морщинистая,
подслеповатая. Странно, но и сейчас она была в точности такая же.
- Здравствуйте, бабуля, - бодро крикнул Игорь. - Вы меня не помните?
- Не кричи, сынок, - неожиданно спокойным и совсем не старым голосом
ответила старуха, - я слепая, но слышу хорошо. Тебе чего?
- Я Игорь Ерохин, помните меня? Мы с Николаем в одном классе учились.
- Помню я тебя, Игорь Ерохин, помню. Так чего ты хочешь-то?
- Мне бы Николая, - попросил он, почему-то вмиг оробев. Он никак не
ожидал, что бабка хорошо слышит да вдобавок еще помнит его.
Бабка помолчала, потом сказала тихую непонятную фразу:
- Мне бы тоже.
- А что, он не живет здесь? Переехал?
- Переехал, - вздохнула старуха. - Далеко переехал.
- Адрес не дадите? Она повернулась и молча ушла в глубь квартиры.
Ерохин остался стоять на пороге, не решаясь ни окликнуть ее, ни пройти
за ней. Через минуту бабка вернулась, Игорю показалось, что она отирает
глаза платочком.
- Зачем тебе Николай? - спросила она требовательно.
- Повидаться хотел. А что, нельзя? Друзьями были все-таки.
- Успеешь еще повидаться-то, туда спешить не надо. Придет время - по-
видаешься, - грустно сказала старуха.
- Он что, в тюрьме?
- Хорошо бы, коли так. Только нету его там. На том свете Николай, -
тихо ответила бабка и заплакала. - Убили его в прошлом году.
- Кто? - спросил он, судорожно сглотнув. В горле стало сухо, и снова
начали неметь ноги.
- Кто ж знает. - Она горько вздохнула. - Шпаной был, шпаной и остал-
ся. Следователь говорил, он деньги у кого-то вымогал, их много было,
группа целая. Чего-то все делили, делили, не то рынок какой-то, не то
магазин, я не поняла. Да какая разница, кто его убил? Нету его больше,
вот что главное. А почему да отчего - на то воля Божья. Ты ступай, сы-
нок, не трави мне душу.
Пройдя еще квартал и подходя к дому, где когда-то жил с родителями
Равиль Габдрахманов, Игорь понял, что боится. Юрка Орешкин - алкаш, с
ним все понятно. Колька Закушняк - рэкетир, его смерть неумолимо вытека-
ла из его образа жизни, помноженного на глупую безалаберную голову. Если
сейчас окажется, что Равиль жив-здоров, значит, ничего страшного. Все
еще, может быть, обойдется. Все может оказаться случайностью, диким сов-
падением. Господи, сделай так, чтобы Равиль был жив!
На звонок в квартиру никто Игорю не открыл. Он постоял еще немного,
потом позвонил к соседям. В одной из квартир ему открыла девочка в
школьной форме. Одна нога ее была в сапожке, другая - в домашнем тапоч-
ке, видно, она только-только пришла из школы.
- Здравствуй, сестренка, - приветливо улыбнулся Игорь. - Ты не зна-
ешь, Габдрахмановы в сорок второй квартире живут?
- Нет, - покачала головой девочка, пыхтя над сапожком, у которого за-
ело "молнию". - В сорок второй живут Петриченко, у них сын на два класса
старше меня, он меня по утрам в школу водит. А вы дяди Равиля друг, да?
- Точно, сестренка, ну и умница же ты, - отчего-то обрадовался Еро-
хин. - А где он?
- Они переехали. Дядя Равиль женился на Розе, и тогда они разменя-
лись.
- Чего они сделали? - не понял Игорь.
- Разменяли квартиру, чтобы молодые жили отдельно.
Девочка с деловым видом повторяла слова и фразы, услышанные от взрос-
лых, но делала это так естественно, словно сама была обладателем всей
информации о жильцах дома и всего квартала.
- Погоди, ты так застежку сломаешь, - рассмеялся Игорь, глядя на де-
вочку. - Давай я тебе помогу.
Он присел на корточки и ловко расстегнул "молнию".
- А кто такая Роза? - спросил он.
- Роза - дочка тети Нурии и дяди Шурытатарина. Вы что, Розу не знае-
те? Ее весь дом знает. Она бездомных собак прикармливала. Такая добрая,
прямо золотое сердце.
Игорь прыснул. В устах девчушки это звучало ужасно смешно. Конечно же
он прекрасно помнил и дядю Шуру-татарина, и его дочку. На самом деле его
звали Шарафетдином, но соседи быстро сократили неудобное для произноше-
ния имя до привычного русского Шуры. Он был мастером на все руки и чело-
веком безотказным, помогал соседям всегда и с удовольствием, поэтому во
всем огромном многоквартирном доме не нашлось бы ни одного человека, не
знающего, кто такой Шура-татарин. У него была тихая вечно беременная же-
на Нурия и куча детей, самой младшей из которых и была Роза, обожавшая
животных, выхаживавшая больных птиц и прикармливавшая бездомных собак и
кошек. Роза была на два года младше Равиля, и сколько Игорь его знал,
столько слышал о том, что дети из двух татарских семей "жених и невес-
та". На самом же деле Равиль обратил на девочку внимание только после
специнтерната, когда ему было семнадцать, а ей - пятнадцать.
- А ты случайно не знаешь адрес Равиля? - спросил Игорь словоохотли-
вую малышку.
- Нет. Папа знает, но он вечером придет. Вы приходите вечером, папа
вам скажет.
- Приду, - кивнул Игорь. - Спасибо тебе, сестренка.
- Пожалуйста, - важно и с достоинством ответила девочка.
И снова Игорю Ерохину пришлось провести бессонную ночь. Вчера вечером
он вернулся в дом, где жила забавная словоохотливая девчушка, и узнал у
ее родителей новый адрес, правда, не Равиля, а родителей Розы. Оказа-
лось, в многоступенчатом обмене с целью отделить молодых участвовали обе
семьи, получив в результате из двух трехкомнатных квартир три двухком-
натные. Но Шура-татарин, много лет проживший бок о бок со своими соседя-
ми, на прощанье всем оставил свой новый адрес и наказал в случае ка-
ких-либо поломок или неисправностей обращаться только к нему.
Ехать к родителям Розы было поздновато, и Игорь отложил визит на сле-
дующий день, проведя ночь без сна и перебирая в уме возможные объяснения
тому странному факту, что двое из них четверых погибли, а отец мальчика
несколько раз попался Игорю на глаза. Иногда ему удавалось придумать
очень правдоподобную версию, и он на несколько минут успокаивался и с
облегчением вздыхал. Но мысли попрежнему лезли в голову, и вот уже
только что придуманное объяснение казалось притянутым за уши, ис-
кусственным и глупым, а то, другое объяснение, лежащее на поверхности, -
единственно правильным. Но верить в это не хотелось, и Игорь вновь и
вновь представлял себе, как завтра найдет Равиля, как расскажет ему обо
всем, как они вместе посмеются над его страхами.
Равиль в их подростковой компании был белой вороной. Отличник, зуб-
рилка, всегда первым успевающий сделать упражнения по немецкому, хорошо
знавший историю, худенький субтильный очкарик, он тянулся к плечистым
накачанным двоечникам, курившим в туалете, смачно матерившимся и длинно
сплевывающим. Пацаны списывали у него домашние задания по всем письмен-
ным предметам, он помогал им на контрольных по физике и математике, а
они за это разрешали ему быть с ними в одной компании. Учили его пить
вино, играть в карты и рассказывать сальные анекдоты. Приобщали к
"взрослой" жизни, хотя были ровесниками. Милостиво позволяли восхищенно
наблюдать из уголка, как они "кидают железки" под руководством спившего-
ся дисквалифицированного спортсмена-тяжелоатлета. Равиль их обожал. Он
им поклонялся. Он готов был на все, чтобы заслужить их одобрение.
Теперь, спустя много лет, Игорь Ерохин вдруг понял, что маленький Ра-
виль не был дурачком, каким они его тогда считали. Он был слабым и нес-
частным. Но он был умнее их. И сейчас вся надежда была только на него.
Равиль во всем сможет разобраться, он все объяснит, он успокоит Игоря.
Не может быть, чтобы все было так плохо, этого не должно быть!
На другой день Игорь помчался к дяде Шуре-татарину. Выйдя от него че-
рез полчаса, он понял, что надежды не осталось. Равиль тоже погиб, а его
жена Роза, оставшаяся с крошечным малышом на руках, каждый месяц получа-
ет от кого-то деньги. Деньги хорошие, говорил дядя Шура, Розе они очень
помогают. Видно, нашелся добрый человек, наверное, кто-нибудь из банка,
где работал Равиль, там все сотрудники - люди состоятельные, не грех и
помочь бедной девочке, когда такое горе свалилось.
Но Игорь твердо знал, что благотворительностью здесь и не пахнет. У
наивного дяди Шуры слово "банк" было накрепко связано со словом "доста-
ток", а достаток - с благородством. Ерохин не обольщался, он слишком хо-
рошо понимал, что банк - это деньги, а деньги - это злоба, жадность и
жестокость. Да и откуда в Сбербанке состоятельные люди? Обычная госу-
дарственная структура, там работают такие же нищие, как и всюду. Но раз-
ве понимает это старый татарин с пятью классами образования?
Этот человек убил Равиля и шлет деньги его юной вдове. Значит, он
убежден в своей правоте и тверд в своих намерениях. Значит, он не отсту-
пится. Игорь Ерохин - последний, кому Вакар собирается воздать по заслу-
гам, покарать за прошлый грех. Он столько лет выжидал, он так долго тер-
пел, что теперь выполнит задуманное, чего бы ему это ни стоило.
Вернувшись вечером домой, Игорь впервые в жизни испытал настоящий
страх. Это был даже не страх, а ужас, ужас перед неизбежным, тот самый,
который лишает человека воли и коварно предлагает смириться и обреченно
ждать конца. Первым желанием было напиться до бесчувствия, чтобы хоть на
какоето время забыться. Но Игорь сумел преодолеть слабость. К утру, про-
маявшись всю ночь, он пришел к выводу, что должен опередить своего про-
тивника. Он, Игорь Ерохин, не позволит себя убить. Он первым нанесет
удар. Если Вакар сумел убить трех человек и остаться на свободе, стало
быть, никто в милиции не связывает эти три смерти с той давней историей.
А коль так, то и убийцу Вакара не станут искать среди тех, кто когда-то
убил его сына. И никто никогда не узнает...
Владимир Сергеевич Вакар отнес в учебный отдел экзаменационную ведо-
мость и уже собрался было выйти в коридор, как услышал удивленный возг-
лас Вероники - преподавателя-методиста.
- Ну и дела! Вы сегодня поставили только одну пару. Что это с вами,
Владимир Сергеевич?
Вакар славился на всю Академию Генштаба тем, что бывал на экзаменах
абсолютно нетерпим к незнанию своего предмета. Его нельзя было умаслить
ничем - ни протежированном, ни лестью, ни подарками.
- Есть профессии, в которых неграмотность приводит к фатальным пос-
ледствиям, - повторял он. - Это относится в первую очередь к врачам, ин-
женерам и военным. Если от вашей ошибки могут погибнуть люди, вы не име-
ете права на ошибку.
Он не стеснялся ставить "неуды" и категорически запрещал пересдавать
экзамен другому преподавателю. Если такое все же случалось и пронырливый
слушатель ухитрялся добиться разрешения на пересдачу кому угодно, только
не профессору Вакару, Владимир Сергеевич находил возможность опротесто-
вать результаты экзамена и упорно гонял хитреца по всем темам такти-
ко-специальной дисциплины, пока не убеждался в том, что вероятность той
самой ошибки достаточно мала.
Сегодня он был на удивление снисходителен, и хотя отличных оценок
поставил, как обычно, мало, но двойка была действительно только одна.
Сегодня он заметил, что его будущая жертва следит за ним. Сегодня и
впрямь был необычный день.
- Я сегодня добрый, - улыбнулся он Веронике. - Наверное, расположение
планет благоприятное и слушатели отвечали на удивление прилично.
Вернувшись в свой кабинет, он снял генеральскую форму и переоделся в
штатское. Подумав немного, снова разделся, повесил костюм в шкаф, надел
спортивную форму и спустился в зал.
- Товарищ генерал! - вытянулся перед ним в струнку инструктор-мето-
дист.
- Добрый вечер, капитан, - кивнул Вакар и быстро прошел в дальний ко-
нец зала, где стояли макивары.
Он наносил удары и старался уклониться от многочисленных имитаторов
рук и ног, которые стремились ударить его в голову, в плечо, в голень.
Его тренированные руки не чувствовали боли от соприкосновения с жесткой
деревянной поверхностью макивары, ноги автоматически совершали мягкие
пружинистые движения, уводя его поджарое тело от коварных деревяшек, а
глаза цепко держали в поле зрения все источники опасности.
Сегодня все изменилось. У Владимира Вакара появился противник. Не
безвольная жертва, не спившийся алкоголик, не глупый и доверчивый мерза-
вец рэкетир, не тихий и ничего не подозревающий бухгалтер, а настоящий
противник. Жестокий убийца, знающий, что за ним ведется охота, и стремя-
щийся первым напасть на охотника. Вакар видел, как Ерохин вывел моло-
денького милиционера на стройку, а вышел без него. Генерал тогда не стал
больше преследовать Игоря, а остался возле метро и спустя некоторое вре-
мя заглянул на огороженную территорию. То, что он увидел, подтвердило
его подозрения. Он никому об этом не сказал по единственной причине:
чтобы никто не связал их имена и не открылась тайна трех предыдущих
убийств. И еще он боялся, что, если Игоря привлекут за убийство милицио-
нера, он, Вакар, не сможет выполнить свой долг перед Еленой и Лизой, и
дом снова погрузится в вечный тягостный и так опротивевший ему траур.
Вакар бил по макиваре, видя перед собой ненавистное лицо Ерохина. Ему
отпущено Еленой четырнадцать дней, из которых два уже прошло. Если он не
успеет, то может потерять жену, которая в своем маниакальном упорстве
обязательно сделает по-своему и наймет какого-нибудь проходимца, который
потянет ее за собой на скамью подсудимых. Он должен успеть, повторял про
себя Владимир Сергеевич в такт наносимым ударам и быстрым прыжкам и
"уходам", он должен успеть. И теперь он полностью владеет ситуацией, не
ждет покорно, пока Ерохин соберется с ночевкой к своей пассии и ранним
утром пойдет по удобному пустырю. Нет, теперь он может взять все в свои
руки. Если Ерохин за ним следит, его можно, как осла за морковкой, от-
вести туда, куда нужно. Заманить туда, где можно будет наконец покончить
со всей этой историей.
Как следует потренировавшись, Вакар отправился в душ. Стоя под прох-
ладными струями воды, он ощущал приятную мышечную усталость и с удовлет-
ворением отметил, что одышки нет совсем. Генерал Вакар был в отличной
форме.
Виктор Костыря даже не сразу понял, отчего он проснулся. На светящем-
ся табло электронных часов горели зеленые цифры 4.00. Он снова закрыл
глаза, и в этот момент услышал звонок в дверь.
- Ты чего лежишь? - сонно пробормотала его очередная подружка, пере-
ворачиваясь на другой бок. - Уже второй раз звонят. Кого это к тебе чер-
ти носят посреди ночи?
Костыря быстро натянул трусы, вышел в прихожую и прильнул к дверному
глазку. Лестничная площадка была хорошо освещена, и в глазке он увидел
искаженное линзами женское лицо.
- Кто? - осторожно спросил он.
- Открой, Костыль, надо два слова сказать, - послышался женский го-
лос. - Открывай, не бойся.
Виктор накинул на дверь цепочку и щелкнул замком. Перед ним стояла
молодая женщина, с ног до головы затянутая в ярко-алую кожу. Густая коп-
на длинных черных кудрей тоже была перехвачена алой кожаной повязкой.
Верхние пуговицы на куртке были расстегнуты, и ему была хорошо видна ви-
сящая на шее толстая золотая цепочка с крупным кулоном в виде цветка.
Виктор даже заметил, что один лепесток на цветке был отломан.
Женщина не сделала ни малейшей попытки войти в квартиру. Она словно
бы даже не замечала, что дверь перед ней удерживается цепочкой.
- Слушай, Костыль, - негромко сказала она. - Оставь девчонку в покое.
У нас с ней свои дела и свои счеты, а ты путаешься под ногами и все вре-
мя мешаешь. Имей в виду, нам лишние свидетели не нужны. Будешь таскаться
за ней - попадешь в очевидцы, а оттуда - прямиком в покойники. Обе до-
рожки короткие, разбежаться не успеешь - а они уже и кончатся. Усвоил?
Костыря оторопело молчал.
- И вот еще что, миленький, - продолжала незнакомка как ни в чем не
бывало. - Ты, как я понимаю, человек подневольный, как тебе скажут, так
ты и сделаешь. Поэтому ты передай своему начальничку мои слова, к нему
они тоже относятся, а чтобы он тебе поверил, вот тебе моя фотография.
Пусть любуется перед сном. Да пусть запомнит меня получше, не приведи
Господь ему еще когда-нибудь мне поперек дороги встать.
Она швырнула Виктору под ноги белый конверт, повернулась и быстро по-
бежала вниз по лестнице. Больше всего его поразил тот факт, что он не
слышал ее шагов. Она двигалась совершенно бесшумно. Как только она ис-
чезла из поля его зрения, Костыре показалось, что она просто раствори-
лась в воздухе.
На деревянных ногах он вернулся в комнату, сел на постель и закурил.
Подружка крепко спала, отвернувшись к стене. Черт возьми, неужели он
все-таки ошибся с девчонкой? Он ведь был так уверен, что она чиста, а
тот случай в магазине, когда она ушла от наблюдения, расценивал как до-
садную неприятность.
Его размышления были прерваны оглушительно громким телефонным звон-
ком.
- Господи, будет мне покой в этом доме или нет? - простонала девушка,
зарывая голову поглубже в подушки.
Звонил Сурик. Голос у него был такой, будто он только что видел при-
видение.
- Костыль, ко мне только что приходили.
- Кто? - спросил Виктор, чувствуя противное посасывание под ложечкой.
- Баба какая-то, вся в красном. Страшная - жуть. Говорит, что мы
должны от девчонки отстать, а то нам всем конец.
- Когда она у тебя была?
- Да только что. Костыль, что делать? Надо Артему звонить...
- Я спрашиваю: когда она у тебя была? - медленно повторил Виктор. -
Подумай как следует.
- Чего думать-то? - взвизгнул Сурик. - Я тебе говорю: только что. Я
на часы посмотрел, когда дверь открывал, было ровно четыре, а сейчас де-
сять минут пятого.
- И фотографию оставила? - спросил Костыря, сам плохо понимая, о чем
спрашивает, потому что того, о чем он спрашивал, просто не могло прои-
зойти.
- А... Ты... Как ты узнал? - заикаясь, произнес Удунян.
- Черт, что же это было? Привидение, что ли? У меня тоже была женщи-
на. И тоже ровно в четыре. Твоя как выглядела?
- Ну как... Вся в красной коже, волосы черные, на голове не то лента,
не то повязка, тоже красная. Пуговицы сверху расстегнуты, сиськи наружу.
Больше ничего не разглядел, испугался очень.
- Что она говорила?
- Что мы должны перестать ходить за девкой, мы им мешаем. У них там
свои счеты, свидетели им не нужны.
- Про дорожку говорила?
- Говорила.
- А про начальника?
- Говорила. Она сказала: "начальничку своему передай".
- Все точно, - выдохнул Костыря. - Один к одному. Может, у нас с то-
бой глюки?
- Ну да, а фотография? - резонно возразил Сурик. - Фотография-то вот,
лежит, я же могу ее потрогать.
- Слушай, а может, это все-таки разные бабы, а? - с надеждой спросил
Виктор. - Давай встретимся и сличим снимки.
- Давай, - с готовностью согласился Удунян. - Ты ко мне приедешь или
я к тебе?
- Лучше я к тебе, - быстро ответил Костыря, который не мог среди ночи
выгнать свою подружку на улицу, но посвящать ее в свои проблемы, обсуж-
дая их с Суриком в ее присутствии, он тоже не хотел.
Он уже оделся и собирался написать девушке записку с объяснениями,
куда положить ключ, если он долго не вернется, как телефон зазвонил сно-
ва. Это опять был Сурик, и голос у него на этот раз был совсем убитый.
- Костыль, мне только что Игорь звонил. У него тоже.
- Твою мать, - в сердцах выругался Виктор. - Да что же это с нами
происходит! Я живу в Беляеве, ты - в Марьиной Роще, Игорь - у Речного
вокзала. По пустым улицам на самой лучшей машине все равно меньше двад-
цати минут не выходит. Как же это может быть?
- Не знаю, - прошептал Сурик. - Костыль, мне страшно.
- Ты сказал Игорю, что я к тебе еду?
- Да, он тоже сейчас приедет. Костыль, приезжай быстрей, я не могу, я
сойду с ума. - Он чуть не плакал.
- Ладно, держись, скоро буду. Через полчаса они втроем сидели у Сури-
ка в огромной четырехкомнатной квартире, которую он снимал за бешеные
деньги. На столе перед ними лежали три фотографии. Снимки были разные,
но женщина на них была запечатлена одна и та же. Та самая, которая час
назад в одну и ту же минуту посетила всех троих.
- Она, - уверенно определил Ерохин, по очереди изучив три фотографии.
- Точно, она, - тоскливо подтвердил Сурик. Его огромные светлые глаза
потускнели от пережитого страха. Еще свежа была в памяти встреча с по-
койником, а теперь это... Пусть эти два кретина пытаются понять, что
происходит, но он, Удунян, уже ничего понять не может. Атеисты прокля-
тые, заморочили людям голову, Бога нет, дьявола нет, чудес не бывает,
мертвецы из гробов не встают... Как же, нет их, не бывает. Слушайте
больше. Все есть, и все бывает. Каждый невинно убиенный за себя мстит,
только не каждому дано это понять. Он, Сурен, понял, а Игорю с Костылем
- не дано.
- Херня какая-то, - подал голос Костыря. - Так не бывает. Нас в школе
учили, что этого не может быть.
- Много ты помнишь-то, чего в школе было, - вяло огрызнулся Ерохин. -
Полтора класса и пять коридоров - вот и вся твоя школа.
- Ага, шути, шути. Дошутишься, живот лопнет со смеху - все кишки на-
ружу вылезут, - выдал Костыря очередной мрачный физиологический прогноз.
- Если ты такой умный, то скажи, что нам теперь делать?
- К Артему надо ехать, - уверенно сказал Игорь. - Нельзя от него это
скрывать. Может, мы и вправду кому-то на хвост наступили. Пусть разбе-
рется.
- А он не подумает, что мы дружно спятили? Ты, Игорек, больно шуст-
рый, все у тебя просто, чуть что - к Артему, пусть он разбирается. А за
каким лешим Артему такие помощнички, которые ничего сами решить не могут
и за каждым пустяком к нему бегают. Три здоровых мужика, а привидения
испугались. Чего мы ему свою беспомощность-то показываем? Раз, другой, а
потом выпрет он нас к едрене фене из дела, и прощай валюта. Это тебе в
голову не приходило?
Игорь с интересом поглядел на Костырю. Ты смотри, у него, оказывает-
ся, самомнение есть, да еще какое! Беспокоится, что о нем начальство
плохо подумает. Надо же, в каких неожиданных ситуациях люди раскрывают-
ся. И ведь давно знакомы, ну, Костыль - и Костыль, не хуже и не лучше
других, в меру тупой, в меру исполнительный, в меру осторожный, впрочем,
нет, осторожный даже сверх меры, но это делу не вредит. Никогда не вы-
пендривался, выше головы прыгнуть не старался, лишний раз не высовывал-
ся, и - на тебе. Гордость у него. Или все-таки жадность и страх потерять
доход? Скорее, пожалуй, второе. Почему же люди не понимают, что, когда
речь идет об интересах дела, надо гонор в задницу засовывать!
- А ты что скажешь. Сурик? - обратился Ерохин к совсем сникшему прия-
телю.
Тот поднял на Игоря больные глаза, которые уже не освещали его лицо
чистым светом ангельской невинности, а словно бы превратились в заросшие
тиной пруды с темной стоячей водой.
- Надо ехать, - только и сказал он.
Глава 9
Ирина Резникова повязала нарядный вышитый фартук поверх элегантного
домашнего костюма, состоящего из шелковых темно-зеленых брюк и нежно-са-
латовой блузки, и приступила к приготовлению ужина. Артем всегда был
требователен к еде, и она изо всех сил старалась ему угодить.
Чудеса, да и только, думала Ирина, нарезая тоненькими колечками лук и
добавляя сахар в разведенный уксус. Когда-то много лет назад она думала,
что осчастливила юного нескладного очкарика-аспиранта, позволив ему же-
ниться на ней и усыновить ее будущего ребенка. Когда в роддоме ей в пер-
вый раз принесли малыша, она с изумлением обнаружила у него на спинке
крошечное родимое пятнышко в форме боба. Точно такое же пятнышко и
точь-в-точь в том же самом месте, между лопатками, было у Артема. Ирина
немного понапрягала память и вспомнила, что действительно как-то позвала
Артема починить сломавшийся магнитофон, а в благодарность, как обычно,
расплатилась собой. Она была тогда здорово пьяной, как, впрочем, и всег-
да, когда позволяла Артему забираться в ее постель, на трезвую голову
она никогда этого не делала. И почему, узнав о своей беременности, она
была так уверена, что отец ребенка - тот самый прекрасный принц? Навер-
ное, ей просто этого очень хотелось. Ни разу за все девять месяцев мысль
о возможном отцовстве своего смешного влюбленного соседа ей и в голову
не приходила.
Ирина решила оставить сюрприз до выписки из роддома. Она с улыбкой
вспоминала, какие недоумевающие лица были у нянечек при виде бешено хо-
хочущей пары, обнимавшейся на крыльце больницы. Артем вышел из машины
немного напряженный, с огромным букетом, робко поглядывая на медсестру с
младенцем на руках, стоящую рядом с его женой. Ирина быстро подошла к
нему и сказала несколько слов, Артем сначала замер, потом вдруг начал
безудержно смеяться, отирая выступающие слезы. Следом за ним расхохота-
лась и Ирина. Так они стояли, смеющиеся, счастливые, казалось, даже за-
бывшие о сыне.
И кто бы мог подумать тогда, что Ирина станет прекрасной женой, нежно
ухаживающей за своим мужем и ежедневно продумывающей для него трехразо-
вое ресторанное меню. Она и сама не ожидала, что такая жизнь будет дос-
тавлять ей удовольствие. Правда, надо отдать должное Артему, в ответ на
ее хлопоты по дому он устраивал ей настоящие праздники, возил за границу
отдыхать, покупал роскошные тряпки и выводил "в свет". Нет, что ни гово-
ри, а жаловаться на жизнь у Ирины Резниковой причин не было. А впереди
была жизнь еще более удобная, еще более устроенная и богатая...
Замариновав лук, она принялась чистить жирную ароматную сельдь. Артем
во время ужина любил выпить рюмочку хорошей водки, всего одну рюмочку,
никогда он не позволял себе больше, но и к этой единственной рюмочке за-
куска должна быть "высший класс". Еще она собиралась подать ему фарширо-
ванный сладкий перец, на горячее - осетрину гриль, а к чаю - пирог с ка-
пустой. Он будет доволен.
- Лапусик, принимай лекарство, через полчаса будем ужинать! - крикну-
ла Ирина, тщательно следившая за тем, чтобы муж неукоснительно выполнял
предписания врачей.
Через полчаса Артем сел за стол, молча выпил, закусил селедочкой и
приступил к сладкому перцу. По его молчанию Ирина поняла, что он собира-
ется обсудить с ней что-то важное.
- Лапусик, у нас все в порядке? - осторожно начала она.
- Не уверен. Сегодня звонил Сева, он нервничает.
- Почему?
- Денег хочет, вот почему. Случись что - он крайний, спрос будет в
первую очередь с него. Вот он и хочет побыстрее нахапать, пока ему руки
не вывернули. И покупатель меня торопит, у них тоже спешка. Грозится
найти другого поставщика, если я выбываю из игры. Одним словом, давят со
всех сторон. Идиоты! - Он в сердцах стукнул вилкой по столу. - Жадность
губит людей, жадность.
- Так что же, Темушка? Может быть, не имеет смысла больше ждать? Что
мальчики говорят?
- Мальчики наши наяву бредят, вот что. С этой девчонкой из магазина
ерунда какаято получается. Похоже, она к нашим делам отношения не имеет,
а мы по ошибке вляпались в какое-то дерьмо. Или наши мальчики затеяли с
нами свою игру. Не верю я в эту историю с женщиной, которая одновременно
являлась ко всем троим. Я, киска, суровый материалист, в привидения не
верю и в нультранспортировку тоже. Видел я фотографии, которые она им
якобы оставила, разговаривал с каждым из них в отдельности, и представь
себе, сходится все до малейших деталей. Даже отломанный лепесток на ее
кулоне. Или они тщательно подготовились к тому, чтобы навешать мне лапшу
на уши, или дьявол играет с нами шутки. Но поскольку дьявола нет, то ос-
тается только одно. И мне это не нравится.
- И что ты решил?
- Я решил подождать еще дня два-три. Жизнь-то дороже денег, верно,
киска?
- Думаешь, через три дня ситуация прояснится?
- Обязательно, - уверенно кивнул Артем.
- Я не понимаю, зачем ты затеваешь все это! - Александр Каменский
почти кричал на сестру. - И я хочу, чтобы ты либо объяснила мне члено-
раздельно, что происходит, либо призналась, что морочишь мне голову.
Настя сидела в углу комнаты в своем любимом кресле, забравшись в него
с ногами и укутавшись теплой шалью. В квартире постоянно было холодно,
потому что ей из года в год было лень прокладывать утеплителем огромные
щели между балконной дверью и косяком, а батареи грели совсем слабо.
Она терпеливо слушала возмущенного брата, понимая, что придется с ним
объясняться, а объясняться не хотелось, у нее просто не было на это ни
сил, ни времени.
- Ну что ты так волнуешься, - примирительно произнесла она. - Я зани-
маюсь своими профессиональными обязанностями, от тебя при этом не требу-
ется вообще никаких усилий. Саша, ради Бога, успокойся и дай мне спокой-
но работать.
- Вот именно, работать! - снова выкрикнул он. Его бледное лицо раск-
раснелось от гнева, растрепавшиеся светлые волосы торчали во все сторо-
ны. - И после этого ты хочешь, чтобы я тебе верил.
- Не поняла. - Настя удивленно приподняла брови. - С каких это пор
желание работать порождает у тебя недоверие? Это что, признак лживости и
лицемерия?
- Ладно, давай начнем сначала. Я пришел к тебе со своей проблемой.
Так?
- Так.
- Эта проблема состояла в том, что поведение моей любовницы казалось
мне подозрительным. Я знал ее к тому времени меньше двух месяцев, вполне
естественно, что у меня не было никакой уверенности в ее честности. Поэ-
тому я просил тебя помочь мне понять, не является ли моя любовница ба-
нальной уголовницей-наводчицей. Так?
- Верно. - Она снова кивнула. Ей было интересно слушать брата, у него
явно прослеживалась любовь к последовательным и логичным рассуждениям, и
это ей нравилось. Наблюдая за Александром, она не переставала удивляться
тому, насколько они похожи, и не только внешне. Может быть, он несколько
суше, циничнее, холоднее... Хотя, пожалуй, ее саму тоже в сентимен-
тальности и добросердечии вряд ли кто упрекнет.
- Ты выяснила, - продолжал брат, - что Дарья уголовницей не является.
Спасибо тебе за это, ты оказала мне огромную услугу. Теперь я могу спо-
