и "восьмерка" вывернули на Садовое, а "Нива" была еще у бассейна "Чайка".
- Ведут, - взяв свою машинку с сиденья, сообщил в нее Алик. - Верткий
такой автомобильчик, по-моему, "Ниссан". Я ему в хвост пристроился.
- Он один? - спросил Смирнов.
- Вроде один. Правда, себя на задок еще не проверял.
- Успеется. Теперь Витя. Нашего американца под путепроводом видел?
Ушедший на "семерке" вперед, Виктор энтузиастически откликнулся:
- Хорош зверь, ох, хорош!
Подъезжали к Маяковке. Смирнов вновь взялся за переговорник:
- Мы поворачиваем с Первой Брестской на Вторую по Фучика, а ты, Алик,
свернешь на Васильевской. Не торопись, колдыбай кое-как. Твой тухес
проверит Витя. Непринципиально, но интересно.
"Семерка" с "восьмеркой" на Фучика ушли налево, и еще раз налево, и
покатили в обратном направлении. Затем "семерка на Гашека свернула и опять
поехала по Первой Брестской. Виктор видел, как у Васильевской маячила
высокая "Нива". Помаячила, помаячила на первой скорости и свернула
наконец. Налево за "Нивой" никто не пошел.
Кавалькада пристроилась у "Пекина". Все четверо выбрались из
автомобилей и с законным любопытством ждали, как и где припаркуется
"Ниссан". "Ниссан" приткнулся у табачного киоска, и тогда четверка,
удовлетворясь виденным, направилась в ресторан. Сегодня они могли
позволить себе противоестественный дорогой ужин.
Ужинали вдумчиво, тщательно пережевывая пищу. За такие бабки
следовало наслаждаться драгоценной едой. Да и других занятий не было:
алкоголь, как таковой, отсутствовал в их меню. В половине одиннадцатого
собрались домой.
В том же порядке три автомобиля по Садовому добрались до Зубовской и
развернулись на Кропоткинскую, а с Кропоткинской въехали в переулок,
который через Остоженку переходил в их родной. "Ниссан" скромно следовал
за ними.
"Семерка" первой неспешно вкатила в пустынный переулок и вдруг на
бешеной скорости рванула вниз, а "восьмерка" и "Нива", идя на параллельных
курсах, неожиданно тормознули и, съехавшись нос к носу, образовали
баррикаду, наглухо перекрывавшую движение. Правда, и движения-то не было,
лишь растерявшийся "Ниссан" остановился на мгновение, подергался туда-сюда
и стал от безысходности задом выбираться на Остоженку.
"Восьмерка" и "Нива", тотчас разрушив баррикаду, подъехали к своему
дому.
Втроем без особых разговоров всласть попили крепчайшего чаю и вновь
объявились в переулке. "Ниссан" обреченно караулил их.
Устроились в "восьмерке" Казаряна - на переднем сидении Казарян и
Смирнов, а на заднем, в закупорке - Алик, и поехали в известном им
направлении. Блуждали по центру довольно долго (рано выехали, убивали
время), и в конце концов доползли до Вшивой горки, ныне улицы
Интернациональной. Остановились у ворот со львами. Казарян и Смирнов вышли
из машины и спокойно направились через калитку (ворота были закрыты) к
больнице. Выбравшийся следом с заднего сидения Алик занял пост у калитки.
В "Ниссане" пассажиры, подождав недолго, сильно забеспокоились. Двое
выскочили на тротуар и направились к калитке. Алик вежливо пропустил их и
пожелал:
- Всего хорошего.
Побыстрее устроился в казаряновской "восьмерке" и поехал домой.
А Смирнов с Казаряном через приемный покой вышли на задний двор и по
пологому склону спустились к ведомой только полковнику милиции в отставке
дыре в заборе, через которую они проникли в кривой и горбатый переулок. А
потом черные лестницы, проходные подъезды и темные колодцы дворов. Нет, не
отыскать, не поймать, не догнать Смирнова в его Москве!
На Берниковской набережной их ждал "олдсмобиль". Смирнов открыл левую
переднюю дверцу, сев за руль на место отодвинувшегося Виктора, проследил
за тем, как устроился на заднем сидении Казарян, и решил:
- Вперед без страха и сомненья!
Повертевшись, Смирнов выбрался на Садовое кольцо и дал на
малонаселенной уже дороге приличную скорость. На Тверской и Ленинградском
слегка поумерил пыл до Сокола, но после развилки прибавлял постоянно.
Миновав пограничные посты ГАИ, после Химок уверенно вышел на скорость за
сто.
- Ночь же, - мрачно напомнил сзади Казарян. - Гробанемся, Саня.
Вместо ответа Смирнов, думая, что поет, заныл свою любимую:
- Мы ушли от проклятой погони.
Перестань, моя крошка, рыдать.
Нас не выдадут черные кони,
Вороных никому не догнать.
Но постепенно вздернутость чувств от мастерского выигрыша прошла,
Смирнов вспомнил, что он старик, и установил для себя предельную
крейсерскую скорость - восемьдесят километров, которая не утомляла.
Отпустил мышцы, спиной и задом нашел оптимальную позу, оценил приборную
доску, и, поняв, что теперь можно и не уставать, решил поговорить. Глянул
через внутреннее зеркало заднего обзора на еле видимого в густой полутьме
салона Казаряна, подмигнул ему и сказал:
- Нам бы его там вместе со всеми застукать, Рома.
- А ты уверен, что он с ними? - спросил Казарян.
- Почти.
- Вот именно - почти, - ворчливо прокомментировал Казарян.
- Почти - это оттого, что душа не принимает такой мерзости, - пояснил
Смирнов. - А если по делу, просчитав всерьез и прикинув варианты, -
стопроцентно.
- О ком это вы? - робко поинтересовался Виктор.
- Об одном нашем бывшем знакомце, - расплывчато ответил Смирнов и
добавил озабоченно: - Проверьтесь, ребята, ничего не забыли? Ребята
проверились, и оказалось, что ничего не забыли.
- Нам долго еще? - спросил Виктор.
- Долго. Очень долго. Можешь поспать, - откликнулся добрым советом
Смирнов.
- Не хочется.
- Тревожно? - догадался о Викторовом состоянии Казарян.
- Я просто в автомобиле спать не умею, - соврал Виктор.
- А я умею, - сказал Казарян и, предупредительно зевнув, разлегся на
заднем сидении.
...Проснулся он потому, что "олдсмобиль" остановился. Не было уже
ночи, в окнах машины серела предрассветная сумеречность.
- Где мы? - спросил Казарян.
- В тридцати верстах от Твери, - ответил Смирнов.
- А-а-а, - удовлетворенно промычал Казарян и опять закрыл глаза.
- На Волгу посмотри, балда! - посоветовал Смирнов и, открыв дверцу, с
трудом выбрался из-за руля. Утренний холодок через открытую дверцу
забрался в салон и ликвидировал сонный казаряновский уют. Казарян не то
ахнул, не то опять зевнул, сел и тоже открыл свою дверцу.
Чуть внизу, сразу же за жидкими кустами мощно катила к Каспийскому
морю еще охватываемая взглядом верхняя Волга. В предрассветном безветрии
на ее поверхности не было ничего, что обозначало бы движение, но она
неотвратимо катила и катила.
- В первый раз я ее такую узкую вижу, - признался Виктор.
- Господи, красота-то какая! - вдруг ощутил все Казарян.
- Волга, - подвел итог Смирнов, вздохнул и предложил: - А не
перекусить ли нам?
Взявший на себя хозяйственное обеспечение операции Александр Петрович
был щедр и предусмотрителен: в багажном отделении "олдсмобиля" находилась
битком набитая продуктами объемистая сумка. Раскрыв ее, приятно удивились.
И аккуратные бутерброды с чем хочешь, и овощи с рынка, и фрукты с юга, и
водочка, и коньячок, и два громадных китайских термоса.
- Согреться бы не мешало, - вожделенно посматривая на бутылки,
индифферентно поразмышлял вслух Виктор. Смирнов глянул на него и, снимая с
термоса сверкающую крышку-стакан, охотно согласился:
- Сейчас согреемся.
И разлил по кружкам крепчайший, но уже пахнущий веником от долгой
закупорки чай. Пожевав бутерброды и попив чайку, и вправду согрелись.
Освободились от ночного оцепенения, захотели действовать, двигаться.
Двинулись. За Тверью по мосту переправились на левый берег Волги и
въехали в нескончаемые сырые леса. Рассвело окончательно, но свет низкого
солнца был только в вершинах леса, а внизу, в ущелье меж хвои, на дне
которого тянулся неширокий асфальт, была глухая серость. И ни души кругом,
ни жилья, ни звука человеческого. Дорога, деревья, узкое небо наверху.
Лишь изредка по-хозяйски каркали недовольно пролетавшие крупные вороны.
- А мы туда едем? - обеспокоенно спросил Виктор.
- Куда туда? - захотел уточнений Смирнов.
- Куда нам надо.
- А надо ли нам туда? - философски заметил с заднего сиденья Казарян.
В общем, хорошо поговорили, скрывая друг от друга ощущение
приближающейся с каждым километром их движения опасности.
- Господи, наконец-то, деревня! - обрадовался Виктор, увидев впереди
разрыв в стене леса, в котором помещались темно-серые избенки.
Деревня эта была мертва. Она стояла в километре от шоссе, и они,
проезжая мимо, увидели издалека, что окна всех домов наглухо заколочены
такого же, как срубы, темно-серого цвета досками. Деревня эта умерла
давно.
Дорога чуть поднималась к водоразделу. "Олдсмобиль" добрался до
вершины, и они увидели солнце сегодня в первый раз. Оно слепило и
радовало. Смирнов опустил светозащитный щиток и сбавил скорость.
Спускались к болоту, через которое дорога шла по высокой насыпи. Даже не
болото то было, так, вековые, уходящие за горизонт, заросшие древней
нетронутой ряской черные лужи.
Бесконечная тоска и неподвижная безнадежность. И поэтому вновь
возникший мрачный хвойный лес казался симпатичным и живым.
Руля левой, Смирнов правой подобрал с пола карту охотника и рыболова,
офицерским глазом оценил нужный квадрат и оповестил томившихся спутников:
- Верст через десять-пятнадцать Сычевка.
- А на кой ляд мы в ней оказались? - выдал предполагаемый вопрос
аборигенов Казарян.
- Дом покупаем. Теперь все дома норовят купить в сельской местности,
- ответил Смирнов. - Ты покупаешь, Ромка.
- Покупать так покупать, - согласился Роман, а Виктор усомнился:
- Кто же в такой глуши дом покупает?
- Глушь, Витя, это когда бездорожье. А здесь цивилизация. Увидишь
еще, сколько здесь ушлых москвичей поселилось, - наставительно развеял
Викторовы сомнения Смирнов.
И, действительно, цивилизация. Село-поселок-городок Сычевка ловко
расположился на высоком берегу неширокой, но глубокой и чистой реки. Часть
домов - в большинстве с кирпичными первыми этажами - стояли, как положено
стоять им в русском городе: фасадами к реке и к улице, ведущей вдоль реки.
Одноэтажные избы же были обращены к реке задними дворами и огородами, как
в деревне. А за главным порядком на второй улице, как прыщи, выскочили
дурацкие советские пятиэтажки, соцпоселок, значит.
Миновав мост, "олдсмобиль" проехал по набережной и выбрался к центру,
к пятиэтажкам. Но и там не стал задерживаться: скрылся в узком и кривом
сельском переулке, идущем от центра и остановился. Смирнов глянул на часы.
По городскому была несусветная рань: шесть часов утра, но бабы, в четыре
выгнавшие коров пастуху, уже склонялись в огородах.
Вышли, размяли сильно затекшие от долгого сидения руки-ноги.
- Вы походите здесь, порасспрашивайте насчет где, как и что можно
купить в предместьи или близких деревнях, - распорядился Смирнов.
- А ты? - поинтересовался Казарян.
- А я на травке полежу у ихнего почтамта. Интересно, когда почту
привезут, а еще интереснее, кто за корреспонденцией наведываться будет.
Почтамт находился не в официальном загоне из трех домов - райкома,
гостиницы и жилого дома для начальства, а на набережной, в дореволюционном
еще домике почтмейстера. Смирнов, действительно, лег на травку, благо,
чего-чего, а травки в Сычевке было предостаточно, и, дырявя от нечего
делать искусственными зубами лист подорожника, принялся бездумно
оглядывать окрестности.
В шесть сорок прибыл голубой фургончик с областным номером. Водитель,
он же грузчик, он же экспедитор совместно с веселой толстой хозяйкой почты
выгрузили пачки газет, ящики посылок, мешки с письмами. Хозяйка
расписалась в бумажке, и фургончик уехал.
Ровно в семь у почты остановился камуфлированный газик, и из него
выпрыгнули двое камуфлированных молодцев в черных беретах. Постояли
недолго, посмеялись слегка (Смирнов успел щелкнуть японской
малюткой-фотоаппаратом), вошли в дом и вскорости вышли оттуда с небольшим
мешком. Быстро уселись в газик и отправились восвояси. Смирнов на всякий
случай сфотографировал их задок с двухбуквенным номером и поднялся с
травы.
У "олдсмобиля" оживленно колбасились местные мальчишки, пока еще
только визуально изучая иномарку. На них-то Смирнов и рассчитывал:
- Привет, орлы! - приветствовал он младое племя.
- Здравствуйте, дядя, - робко откликнулся ближний, а дальний,
нахальный, потому что дальний, требовательно и сурово поинтересовался:
- Машина-то ваша японская или какая?
- Американская, - уточнил Смирнов.
- А я что говорил?!! - завопил третий.
- У нее и передние, и задние ведущие? - робкий ближний был технически
подкован.
- Ага. Как у газика, - подтвердил Смирнов.
- Ха, как у газика! - обиделся за "олдсмобиль" нахальный. - Тоже мне,
сравнили!
- А что, газик - машина будь здоров, - не согласился Смирнов. -
Приемистая, верткая. Недаром на ней военные ездят. Вон я сейчас их у почты
видел. С места взяли - одно заглядение.
- Это не военные, это - спецназ, - уточнил робкий эрудит.
- А что они у вас делают? Ловят кого-нибудь?
- Да не-е, - снисходительно пояснил нахальный. - Они у нас уж скоро
год как стоят. Живут, тренируются себе.
- По квартирам, что ли, живут?
- Какой по квартирам! Где у нас их по квартирам разместить? Батальон
же! - нахальному нравилось просвещать старого несмышленыша. - У них
городок здесь.
- Прямо в Сычевке?
- Так нет! Три километра вверх по реке.
- А вы что здесь делаете? - вдруг обеспокоился робкий эрудит.
- Да вот, дом хочу купить. Хорошо у вас!
- В городе дома дорогие, - предупредил эрудит. - А вот, если в пустых
деревнях...
- Мне бы у реки и чтобы лес рядом... - помечтал Смирнов.
- За спецназом есть одна деревня. Еще километра четыре. Но дорога!
Сейчас-то проехать можно, когда лето. А осенью, зимой и весной только
пешком, - рассказал нахальный и вернулся к особо взволновавшему его
вопросу: - А он бензина много жрет?
- Да нет. Как "жигуленок", - ответил Смирнов рассеянно: он увидел,
что возвращаются Виктор и Казарян. - Ну, спасибо, ребята, за
консультацию...
Ребята поняли, что беседа окончена, и воспитанно отошли от
"олдсмобиля".
- Есть тут одна деревня, где можно посмотреть дома, - с ходу громко
поделился полученной информацией Казарян. - Километрах в семи отсюда, за
военными.
- За спецназом, - поправил его Смирнов и, с улыбкой глянув на
отошедших ребят, добавил: - Мне молодые люди уже все подробно
рассказали...
За последними домами сразу же начинался суровый лес. Въехав в него
настолько, чтобы "олдсмобиль" был не виден из города, Смирнов остановился.
- Машину где-нибудь здесь припрячем, - решил он. - А дальше пойдем
пешком.
Загнали "олдсмобиль" в густой еловый подлесок, сделали втроем круг,
проверяя маскировку, решили, что порядок, и отправились в путь. Специально
взяли в сторону от дороги, делали крюк безопасности. Идти было тяжело,
особенно Смирнову с его кривой ногой: кочки, колючие кусты, гнилые завалы
дикого леса.
Добирались минут сорок и добрались до высокого бесщелевого забора с
колючей проволокой по верху. Добрались, но вплотную подходить не стали -
черт знает, какая у них сигнализация, - и залегли метрах в ста.
- Теперь что делать будем? - спросил Виктор.
- Полежим малость, послушаем, - ответил Смирнов. - А потом вдоль
забора двинемся. Господствующий холмик искать и хорошее дерево на нем.
За забором шла солдатская жизнь: топот сапог, звук оружия, хриплые
команды.
- Работают, - сказал Казарян. Говорили они все трое шепотом.
- Показательные учения, - уточнил Смирнов. - К ним начальство
понаехало.
С найденного холмика база просматривалась лишь частично: забор мешал.
- Придется, Рома, тебе на дерево лезть, - огорченно решил Смирнов.
- Я старый. Пусть Витька лезет! - взбунтовался Казарян.
- Витя с телевиком снимать не умеет. А ты умеешь, - ласково напомнил
Смирнов. - Не на сосну тебя гоню, на елку. По ветвям, как по ступенькам...
Сопротивляться было себе дороже. Казарян вздохнул, навинтил на
фотоаппарат соответствующую оптику, повесил его на шею и полез по ветвям,
как по ступенькам.
На видимой части территории базы бойцы по очереди преодолевали
усложненную полосу препятствий. Издали это казалось мальчишеской игрой, но
Смирнов знал, каким потом дается эта мальчишеская легкость. Ничего не
скажешь, хороши пареньки, хороши.
После полосы - рукопашный бой. Падали, вскакивали, вертелись колесом.
Чистенько, чистенько. Смирнов не слышал - чувствовал, как щелкал
казаряновский фотоаппарат.
В зону их видимости вошла небольшая групка. В униформе, как и бойцы,
но тяжелее, неповоротливее и увереннее шли эти несколько человек.
Начальники, Смирнов глянул вверх, на невидимого снизу Казаряна - слезай,
мол, - и вдруг услышал за спиной негромкий строгий голосок:
- Руки за голову. Лечь на землю.
Попали. Смирнов, не торопясь, сложил ладони на затылке. Чуть повернув
голову, краем глаза засек миниатюрного солдатика с укороченным
Калашниковым в руках. За ним еще одного, тоже миниатюрного. Вьетнамцы.
Второй стоял как положено по правилам - на расстоянии десяти метров, держа
под прицелом и их, и первого. Стоял под деревом, на котором сидел Казарян.
- Лечь на землю! - повторил вьетнамец.
- Ложись, Витя, - посоветовал Смирнов, а вьетнамцу сказал: - У меня
нога больная.
- Старик пусть стоит, - решил вьетнамец. - А ты, молодой, ложись и
лежи.
Пистолет он, слава богу, предусмотрительно засунул за ремень. Но
глушитель, к сожалению, не навинтил. Стрелять - услышат. Только один ход.
Готов ли Ромка?
Увидев, что Виктор уже улегся лицом вниз, Смирнов обернулся к
вьетнамцу, жалко улыбнулся и признался:
- Живот схватило.
- От страха, - самодовольно догадался вьетнамец, подошел ближе,
остановился в шаге от Смирнова. Как бы от дикой боли Смирнов схватился
обеими руками за живот, согнулся, уйдя от дула автомата, и, вырвав из под
ремня парабеллум, нанес на развороте удар рукояткой. Удар пришелся
вьетнамцу в скулу, и он, выронив автомат, стал падать на землю.
Одновременно со Смирновским ударом Казарян обрушил свою
девяностокилограммовую тушу на второго вьетнамца. Тот, падая, издал было
жалкий визг, но Казарян прервал его, зажав ему рот.
- И твоего отключить придется, - сказал, задыхаясь, Смирнов и,
подойдя ко второму вьетнамцу, нанес ему акцентированный, точно
рассчитанный удар рукояткой по затылку. Уже сидевший на земле Виктор
обалдело наблюдал за происходящим. Смирнов заметил его, приказал:
- Хватит тут рассиживаться, вяжи их!
- Чем?
- Чем, чем! - разозлился Смирнов. - Комбинезон разорви к чертям
собачьим и вяжи!
Виктор подошел к первому, склонился нерешительно, расстегнул
комбинезон. На ходу накручивая глушитель на пистолет, приблизился к ним
Смирнов. Виктор с силой рванул комбинезон за расстегнутую бортовину, ткань
пулеметно затрещала, и вьетнамец открыл несоображающие глаза. Тут же
Смирнов приставил пистолет к его виску.
- Пикнешь, ходя, - застрелю, как собаку. Будешь вести себя тихо -
может, и обойдется, - предупредил вьетнамца Смирнов. - Отвечай шепотом -
ты меня понял?
- Понял, понял, - зашептал вьетнамец. Виктор, деловито раздирая
комбинезон на ленты, обнажил его худое детское тельце.
В десяти метрах от них Казарян по рецепту Смирнова обрабатывал
второго вьетнамца: сноровисто рвал комбинезон, вязал по рукам и ногам.
Получалось у него лучше, чем у Виктора, еще и потому, что его клиент был
без сознания. Смирнов, покосившись на них, посоветовал Казаряну:
- Если он носом может дышать, забей ему кляп и подвяжи, чтоб не
выплюнул. - И спросил у своего: - Беспаспортный невозвращенец, что ли?
- Невозвращенец, невозвращенец, - лопоча, подтвердил вьетнамец.
- И много вас здесь?
- Взвод целый, тридцать штук.
- Штук, - повторил Смирнов со значением. - До какого часа ваш наряд?
- До одиннадцати часов, - с готовностью ответил вьетнамец.
Смирнов глянул на часы. Была половина десятого. Времени для отхода
достаточно.
- Если не врешь, то все в порядке. - Приказал Виктору: - И ему кляп
приспособь.
Вьетнамцев упаковали. Смирнов придирчиво проверил проделанную
Виктором и Казаряном работу и нанес последний штрих: обоим по очереди
привязал руки к ногам. Потом оттащил одного подальше, чтобы не могли
помочь друг другу.
Забрав оба автомата, двинулись восвояси. К машине через лес почти
бежали. Очень надо было торопиться. Вот он - милый, добрый, спасительный
американец. Обессиленный Смирнов привалился к радиатору, слегка отдышался
и попросил Казаряна:
- Сядь за руль, Рома. Я пока не могу.
Проехали Сычевку, выскочили, наконец, на прямую дорогу. Успокоились
слегка.
- Зачем им вьетнамцы? - задал мучивший его вопрос Виктор.
- Вьетнамец в случае чего русского человека жалеть не будет, -
ответил Смирнов, подумал и добавил: - За что ему нас жалеть?
- А армянского? - развязно поинтересовался Казарян. Настроение у него
почему-то было хорошее.
- А армян никто не жалеет, - изрек с заднего сиденья Виктор.
Поулыбались все трое.
- Все отщелкал? - перешел к делу Смирнов.
- Все, Саня, все. Интересная пленочка должна получиться.
- Он на твоей интересной пленочке есть?
- И еще какой. Прямо к нам своим личиком!
- Кто это - он? - робко полюбопытствовал Виктор.
- Узнаешь со временем, - невежливо осадил его Смирнов.
"Олдсмобиль" уже почти миновал голое болотное пространство, когда
противно заверещал переговорник. Смирнов достал его из кармана, вытянул
антенну.
- Вас догоняют, - сообщил переговорник голосом Алика.
- Сколько их? - требовательно спросил Смирнов.
- Не считал.
- Я спрашиваю, сколько машин, машин сколько?
- Пока одна. Джип.
- Действуй по плану. Все. - Смирнов задвинул антенну и спрятал
переговорник в карман.
- Соврал, значит, нам вьетнамец, - догадался Казарян.
Замелькали по сторонам стволы деревьев. Они въехали в лес.
- Остановись, - приказал Смирнов Казаряну. - Дальше я поведу.
...Джип на предельной скорости вырвался из леса и помчался по
пустынной дороге через болота. Он был уже недалеко от первых деревьев леса
с другой стороны, когда камуфлированная четверка, составлявшая его экипаж,
заметила вдруг мчавшийся навстречу "олдсмобиль". Минута растерянности (они
никак не могли понять, что за машина мчалась на них) решила все. Джип
слегка посторонился, пропуская встречного, и тотчас встречный - могучий
тяжелый "олдсмобиль" бампером, приспособленным для всего, нанес ему
страшный удар в подставленный бок.
Джип, дважды перевернувшись, рухнул с насыпи в черную лужу. Хорошо
тренированная четверка выпрыгивала из него на кратком протяжении этого
мимолетного процесса.
"Олдсмобиль", рыча, развернулся на месте и помчался по своим делам в
Москву.
Мирная "Нива" с пуком удочек и алюминиево-брезентовой мебелью на
надкрышном багажнике неторопливо подъехала к месту происшествия минут
через пять. Увидев внизу перевернутый джип и четырех молодцов по пояс в
гадкой жиже, водитель, естественно, остановил "Ниву" и вышел на обочину.
- Что случилось? - спросил водитель, Алик Спиридонов, у тех, что
внизу. - Вам чем-нибудь помочь?
- За нами приедут. Езжай, езжай давай! - оторвавшись от
переговорника, злобно гавкнул один из четверки. Видимо, старший по званию.
- Ну, как хотите, - обиделся Алик, сел в "Ниву" и поехал на встречу с
"олдсмобилем".
Встретились. "Олдсмобиль" ждал "Ниву" километрах в пяти, слегка
завалившись на обочине.
- В переговорник кричал, говоришь? - задумчиво повторил Аликовы слова
Смирнов. Поднял голову, осмотрел всю свою команду. - Скорее всего,
предупреждал последний тайный пост при выезде на трассу, чтобы встретили
нас. Мы и этих увидим. Только бы попутчика дождаться. Увидим их, пацаны?
- Увидим, - согласился Казарян. - А они нас?
- Им некогда будет. - Смирнов подмигнул Казаряну - веселый был, в
кураже он удачи - и распорядился: - Ты, Рома, один автоматик возьми на
всякий случай и в "Ниву" к Алику давай. Мы с Виктором в хвост попутчику, а
вы за нами.
Расселись по машинам и стали ждать попутчика. Довольно долго ждали:
суббота была, не для казенного транспорта день. Дождались наконец: рыдая
старым мотором и звеня бутылочной тарой в ящиках, от Сычевки в Тверь шел
грузовик.
Пристроились ему в хвост. Так и покатили кавалькадой: грузовик,
"олдсмобиль", "Нива".
Черная "Волга" караулила их километрах в трех от моста. Они увидели
ее, только проследовав мимо: были закрыты грузовиком. Но и пассажиры
"Волги" заметили их не раньше. Разница была в одном: экипажи "олдсмобиля"
и "Нивы" были готовы к такому повороту, а пассажиры "Волги" - нет.
Яростно прибавив, "олдсмобиль" и "Нива" вмиг обогнали грузовик.
"Олдсмобиль" пропустил "Ниву" вперед и вдруг, резко затормозив, замер на
пути грузовика. Водитель грузовика отреагировал в самый последний момент.
В отчаянном торможении его колымага, визжа тормозами и бренча бутылками,
перед тем, как остановиться, из-за плохой резины пошла боком и,
полуразвернувшись, стала поперек дороги.
Водитель выскочил на асфальт, плачуще закричал:
- Что ж ты делаешь, паразит?!
Смирнов приоткрыл дверцу, убедился, что дорога надежно перекрыта,
благодарственно помахал водителю грузовика рукой, захлопнул дверцу и
умчался вслед за "Нивой", оставив черную "Волгу" за непреодолимой
преградой.
Ах ты, радость моя, магистраль! Густо идущие по всем шести полосам
легковушки, грузовики, автобусы, трайлеры, почти беспрерывное жилье со
снующими на виду жителями-водителями, посты ГАИ и патрульные машины,
следившие, чтобы было по закону - все это давало ощущение порядка, мирной
стабильности и гарантированной безопасности.
"Олдсмобиль" догнал "Ниву", и они, шерочка с машерочкой, не торопясь,
соблюдая правила дорожного движения, как глубоко законопослушные граждане,
на положенной скорости направились домой. В Москву.
- Везет же нам! - восхитился всеобщей их удачей Виктор. Он сидел
рядом со Смирновым и с нежностью поглаживал миниатюрный автомат, лежавший
у него на коленях.
- Это не везенье, Витя, - поправил его Смирнов, с солдатской лихостью
одной рукой управляясь с баранкой. - Это расчет. Натасканные на нападение,
на безнаказанную атаку, они психологически не готовы к обороне, и,
понятное дело, опаздывают с реакцией. А наша тактика - удар на упреждение
и дай бог ноги!
- Знать бы мне заранее, в какую историю я влезаю... - задумчиво
сказал Виктор.
Проехали над серой пустыней Иваньковского водохранилища, миновали
малоприглядное Завидово. Подъезжая к Клину, Смирнов не выдержал, опять
запел свою любимую:
- Начинаются дни золотые
Воровской безоглядной любви.
Ой, вы, кони мои вороные,
Черны вороны кони мои!
- А они действительно начинаются? - прервав Смирновский вокал,
спросил Виктор.
- Кто - они? - тупо поинтересовался недовольный Смирнов.
- Дни золотые, - пояснил Виктор.
- Это смотря для кого! - бодро и неопределенно ответил Смирнов.
Первую остановку в Москве сделали у аэровокзала. В малой очереди у
стойки буфета добились безалкогольных напитков и устроились за высоким
столиком. С наслаждением надулись "пепси" и приступили к летучке.
- Рома, кровь из носу, но чтобы снимки были готовы сегодня, -
принялся Смирнов за свои командирские дела. - Вечером с Аликом пишите
подробнейшую справку обо всем, что знаете об этой организации. А завтра
утром ты, Алик, официально передашь эту справку со всеми фотографиями куда
надо.
- Мы что, сегодня совсем разбегаемся? - спросил Виктор.
- В двадцать один ноль-ноль общий сбор у Спиридонова, - оповестил
Смирнов.
- Так зачем ты нам сейчас мозги пудришь? - законно возмутился Алик.
- Чтобы ни минуты не теряли, козлы! Наш выигрыш - в опережении.
- Тогда что мы здесь делаем? - удивился Алик.
- Воду пьем! - заорал Смирнов. - Потому что пить хочется!
Вышли за предвокзальный асфальт. Смирнов придирчиво осмотрел
"олдсмобиль". Ни царапинки, ни вмятинки. Делают же капиталисты! Смирнов
влез в капиталистическое чудо и поехал на Петровку.
Ровно в три Смирнов проник в святая святых московской милиции. Он шел
знакомыми коридорами, встречая на пути незнакомых людей. За какой-то
десяток мгновенных для него лет все изменилось в доме, где он прожил
половину своей жизни. Совсем, совсем недавно каждый встречный здоровался с
ним почтительно, а теперь граждане в погонах и без погон равнодушно
пробегали мимо неизвестного им хромого старика.
Леонид Махов покидал свой кабинет по своим неотложным, видимо, делам
(Смирнов перехватил его в дверях), но, увидев известного ему хромого
старика, переменил решение и пригласил:
- Прошу, Александр Иванович. - Пропустил в кабинет Смирнова и сам в
него вернулся.
- С богатым уловом тебя, Леонид, - поздравил Смирнов, усаживаясь
