когда он лежал на кишащем крысами палубном матрасе, надеясь заснуть.
- Эй, ты! Посмотри на часы. Мой помощник устал. Замени его!
Поднимайся! Ты порвал сети сегодня днем. Мы не желаем платить за твою
глупость. Вставай и чини их!
Сети.
Если обычно на одну сторону сети вставало двое, то он всегда был
один. Две руки вместо четырех. Если он работал рядом с кем-то, то ему
всегда доставался больший вес, либо удар плечом, либо толчок. И еще Ламош.
Хромой маньяк, который измерял каждую милю моря лишь рыбой, которую он
потерял. Его голос походил на хрипящий пароходный гудок. Но пока он не
трогал пациента доктора Восборна. Единственно, что он сделал, это послал
доктору записку: "Попробуйте только еще раз сделать со мной такое. Не
касайтесь ни моей лодки, ни моей рыбы".
По плану они должны были вернуться в Порт-Нойра на исходе третьего
дня. Это случилось, когда они уже были в виду берега. Сети были уложены в
середине лодки. Жан-Пьер чистил палубу щеткой. Двое других членов команды
поливали палубу водой из ведра, похожего на бадью. Они лили воду гораздо
чаще, чем незнакомец мог смывать ее щеткой, и при этом старались намочить
скорее парус, чем палубу. В один из моментов бадья поднялась очень высоко,
на миг ослепив Жан-Пьера, В результате чего он потерял равновесие. Тяжелая
щетка с металлическими нитями вместо щетины выскочила из его рук и задела
бедро сидящего на корточках рыбака.
- Дьявол!
- Ради бога, простите, - проговорил Жан-Пьер, вытирая воду с глаз. -
Извините. И скажите своим друзьям, чтобы они лили воду на палубу, а не на
меня.
- Мои друзья ни в чем не виноваты!
Рыбак схватил щетку, вскочил на ноги и выставил ее вперед, как штык.
- Хочешь позабавиться, пиявка?
- Прекратите. Отдайте щетку.
Рыбак толкнул щетку вперед. Стальные прутья ударили в живот и грудь,
проникая через одежду. Непонятно, что это было: или прикосновение к старым
ранам, или реакция на постоянное беспокойство, не покидающее его все эти
дни. Он и сам этого не понимал. И его ответ был как сигнал тревоги, как
нечто, что толкало его к действиям.
Он схватил ручку щетки правой рукой, с силой двигая ею в сторону
нападающего рыбака. Одновременно он высоко поднял левую ногу, тараня ею
горло противника.
- Тао...
Гортанное шипение непроизвольно сорвалось с его губ. Он не помнил,
что оно означало. Прежде чем он понял, что происходит, он уже повернулся и
его правая нога двинулась вперед тараном, сокрушая левую почку рыбака.
- Че-сай!
Рыбак отпрянул назад, затем бросился вперед не помня себя от боли и
ярости. Его руки были распростерты, как клешни краба.
- Свинья!
Жан-Пьер согнулся, разворачивая свою правую руку, чтобы ухватить
левое предплечье нападающего, дергая его вниз, затем вверх, и выворачивая
ее по часовой стрелке, потом опять дергая и, наконец, освобождая совсем и
успевая при этом нанести пяткой удар в поясницу.
Француз растянулся на груде сетей, его голова врезалась в выступающий
планшир. - Ми-сай! - он вновь не понял значения этого выкрика.
Рыбак держал свою шею руками. Жан-Пьер обрушил левый кулак на тазовую
часть, выступающую перед ним, А затем ринулся вперед, напирая коленом на
горло противника. После этого он вскочил на ноги, возле него оказались
двое оставшихся рыбаков. Капитан дико кричал, останавливая их:
- Доктор! Помните о докторе! Остановитесь!
Слова капитана были полной противоположностью тому, что происходило
на палубе. Незнакомец схватил запястье приближающегося к нему человека,
дергая его вниз и поворачивая против часовой стрелки единым мощным
движением. Человек заревел от непереносимой боли: его рука была сломана.
Сжав руки в виде тисков и вращая ими как кузнечным молотом, он ударил
рыбака в горло. Тот проделал сальто в воздухе и рухнул на палубу.
- Ква-сай!
Четвертый рыбак бросился прочь, не отрывая глаз от Жан-Пьера. Все
было кончено. Трое из членов экипажа потеряли сознание, жестоко наказанные
за издевательство. Кто-то без сомнения должен был отвечать за то, что
началось в рыбацком доке в четыре утра.
Слова Ламоша были разделены на равные части, содержащие изумление и
презрение одновременно.
- Я не знаю, откуда вы пришли, но с моей лодки вы уйдете навсегда.
Человек без прошлого понял не намеренную иронию в словах капитана.
"Я не знаю, откуда я пришел".
- На острове вам больше оставаться нельзя, - заявил доктор Восборн,
входя в полутемную спальню. - До сих пор я препятствовал нападению на вас,
но я ничего не смогу сделать после этой катавасии на борту лодки.
- Меня спровоцировали.
- Но до каких пределов можно наносить увечья? Сломанные руки,
разбитая голова, покалеченная шея. Это просто уничтожение!
- От меня бы уже несло мертвечиной, если бы я поступил иначе, - он
помолчал, но заговорил снова, не давая доктору прервать его: - Мне
кажется, что нам надо поговорить. Кое-что произошло, ко мне пришли новые
слова. Мы должны поговорить.
- Должны, но не можем. У нас нет времени. Вам необходимо уехать, и я
уже все подготовил.
- Прямо сейчас?
- Да. Я всем сказал, что вы ушли в деревню, скорее всего за выпивкой.
Вас будут разыскивать родственники рыбаков. Вооружились все до единого:
ножи, колья, возможно, даже ружья. Когда они не найдут вас в деревне, они
придут сюда и не остановятся, пока не разыщут вас.
- И все это из-за драки, которой я не начинал?
- И все это из-за того, что вы покалечили трех человек, которые на
месяц потеряют заработок. Есть и еще кое-что более важное.
- Что?
- Оскорбление... Жители острова весьма чувствительны к подобным
вещам.
- Но это смехотворный повод для мести.
- Только не для них. Они защищают свою честь. А теперь поспешим,
соберите все свои вещи. Недалеко от Марселя есть лодка, и капитан
согласился спрятать вас и доставить на побережье в полумиле к северу от Ла
Сьота.
Человек без прошлого задержал дыхание и прошептал:
- Значит, время пришло.
- Да, пришло, - повторил за ним Восборн. - Я думаю, что понимаю ваше
состояние. Чувство беспомощности, дрейф без компаса и курса. Я был вашим
компасом, а теперь меня с вами не будет, и я ничего не могу с этим
поделать. Но вы должны верить мне - вы не бесполезны и найдете свой путь.
- В Цюрих, - добавил пациент. - Да, - согласился доктор. - Здесь я
собрал кое-что для вас. Все это в прорезиненном мешке. Обмотайте его
вокруг пояса.
- Что это такое?
- Все деньги, что у меня есть, около двух тысяч франков. Это немного,
но для вас это будет поддержкой. И мой паспорт: он может вам пригодиться.
Мы оба одного возраста. Паспорту восемь лет, люди меняются с возрастом. Не
позволяйте никому внимательно его изучать: это просто официальный
документ.
- А что же вы будете без него делать?
- Вряд ли он мне понадобится, если я не получу от вас известий.
- Вы очень порядочный человек.
- Думаю, вы тоже... По крайней мере, я узнал вас с этой стороны.
Человек стоял, держась за поручни и наблюдая, как уносятся вдаль огни
Порт-Нойра. Рыбацкая лодка уносила его в темноту, точно так же, как и пять
месяцев назад.
Но теперь он несся в другую бездну.
3
Огней не было на всем вообразимом пространстве французского
побережья, только отблески луны в волнах прибоя позволяли разглядеть
контуры скал. Лодка находилась в двухстах ярдах от берега. Капитан махнул
рукой в сторону побережья.
- Между этими скалами имеется небольшой кусок пляжа. Вы легко
доберетесь до него, если будете плыть, держась правой стороны. Мы можем
подойти еще на тридцать или сорок футов, но не более.
- Вы сделали больше, чем я ожидал. Благодарю вас.
- Не стоит. Я просто плачу свои долги.
- И я один из них?
- Почти так... Доктор на Порт-Нойра вполне прилично заштопал трех
моих ребят после этого шторма пять месяцев назад. Вы были не уникумом, то
есть не единственным, кто в него угодил.
- Шторм? Вы знаете меня?
- Вы лежали белый как мел на докторском столе, но кроме этого я
ничего не знаю и знать не желаю. У меня не было денег, ни улова, но
жизнерадостный доктор сказал, что я могу заплатить, когда предоставится
для этого возможность. Вы и есть моя плата.
- Мне нужны документы, - произнес человек, чувствуя в собеседнике
источник поддержки. - Мне нужно переделать паспорт.
- Почему вы спрашиваете об этом меня? - удивился капитан. - Я лишь
обещал высадить вас на берег, и это все. Я не могу доставить вас в
Марсель. Я не могу рисковать, потому что на побережье постоянно бродит
полиция. Они охотятся за наркотиками.
- Ваше поведение говорит о том, что я могу достать документы в
Марселе, а вы можете мне в этом помочь.
- Я этого не говорил.
- Нет, вы сказали. Вы отказались доставить меня в Марсель, но в то же
время дали мне понять, что вы поговорите со мной в Марселе, если я смогу
попасть туда самостоятельно. Вот вы что мне сказали.
Шкипер молча изучал лицо незнакомца. Решение еще не было отчетливым,
но оно уже созрело.
- Есть кафе на площади Сарацинов, к югу от Старой Гавани. Ле Бок дю
Мер... Я буду там ночью между девятью и одиннадцатью. У вас должны быть
деньги, хотя бы часть для аванса.
- Сколько?
- Это вы решите с тем, с кем будете договариваться.
- Я должен знать хотя бы приблизительно. Сколько?
- Будет дешевле, если вы имеете документ для переделки. В противном
случае, его необходимо будет выкрасть.
- Я уже сказал вам, что документ у меня есть.
Капитан пожал плечами.
- Около двух тысяч франков. Долго мы будем еще терять время?
Пациент подумал о прорезиненном мешке, обмотанном вокруг талии.
Деньги нужно было истратить в Марселе. Но он получал переделанный паспорт,
паспорт для поездки в Цюрих.
- Я достану их! - решительно сказал он, сам не понимая, откуда
взялась эта решительность. - До вечера.
Капитан всматривался в дымку береговой линии.
- Дальше мы продвигаться не можем. Теперь добирайтесь сами.
Запомните, если мы не встретимся в Марселе, вы никогда меня не видели, а я
не видел вас. Никто из моей команды не видел вас раньше.
- Я буду на месте. Ле Бок дю Мер, улица Сарацинов к югу от Старой
Гавани.
- Все в руках божьих, - промолвил шкипер, делая знак человеку у руля.
Где-то внизу загудели двигатели. - Между прочим, клиентура на площади
Сарацинов не пользуется парижским диалектом.
- Спасибо за совет, - сказал пациент, спускаясь через планшир и
погружаясь в воду. - Увидимся ночью, - тихо добавил он, глядя на темный
силуэт лодки.
На ней уже никого не было видно: капитан исчез. Слышались только
приглушенные шумы двигателя.
"Теперь я должен идти один", - подумал он.
Человек дрожал и вертелся в холодной воде, стараясь держаться под
углом к берегу. Он плыл на боку, направляясь к группе скал, выступающих
справа. Если он все правильно понял, то течение должно вынести его на
скрытый от глаз участок пляжа. Последние 30 ярдов были самыми трудными,
так как прибрежный песок мешал движению. Через минуту он уже сидел на
дюне, покрытой дикой травой. Высокий тростник мягко покачивался на
утреннем ветру. На ночном небе проявились первые признаки рассвета. Через
час взойдет солнце, и вместе с ним он должен двинуться в путь. Он открыл
непромокаемый мешок, в котором находились все его вещи. Когда он покинул
лодку, то уложил их плотно и компактно. Где он мог этому научиться?
Вопросы были нескончаемы.
Да, он прошел через первое испытание. Сейчас он поверил в инстинкты и
знал, что и когда нужно сказать или сделать. Час назад у него еще не было
конкретной цели, кроме главной - попасть в Цюрих. Теперь он еще знал, что
необходимо для этого сделать.
- Что-то меня ждет? - прошептал он.
"Вы не беспомощны. Вы должны найти свой путь".
Прежде чем закончить день, он должен выйти на встречу, чтобы
достаточно профессионально переделать паспорт, для того, чтобы с ним можно
было передвигаться через границы. Это был первый конкретный шаг, но для
него были нужны деньги. Две тысячи франков, которые ему дал доктор, было
недостаточной суммой для этого предприятия. Надо как-то добыть деньги. Он
должен об этом подумать.
Переодевшись, он долго лежал на песке, уставившись в небо, которое с
каждой минутой становилось все светлее. Зарождался новый день, и он
возрождался вместе с ним.
Он бродил по узким, покрытым камнем улицам Ла Сьоты, заходя в разные
магазины скорее для того, чтобы просто поболтать с клерками и продавцами.
Человек помнил совет капитана и старался поддерживать свой французский
более гортанным, что делало его неприметным в человеческом потоке,
двигающемся через город.
Деньги...
Он очутился в той части Ла Сьоты, которая предназначалась для
состоятельных клиентов. Магазины были чище и товары в них более дорогими,
рыба более изысканная, а куски мяса больше, чем в обычных районах. Здесь
даже овощи выглядели иначе: большая часть их была импортирована из
Северной Африки или Среднего Востока.
Деньги...
Он зашел в мясную лавку, уверенный, что ее владелец будет попросту
равнодушен к нему, так как его облик не давал повода принимать его за
солидного клиента. Продавец сопровождал парочку среднего возраста, весь
облик которой говорил о том, что это домашняя прислуга из ближайшего
загородного имения. Они были весьма настойчивыми и требовательными.
- Телятина на прошлой неделе была едва-едва сносной, - говорила
женщина. - Дайте нам получше, чтобы нам не пришлось заказывать ее в
Марселе.
- А прошлым вечером, - добавил мужчина, - маркиз жаловался мне, что
отбивные были слишком тонкими. Я повторяю - полных полтора дюйма.
Хозяин вздыхал и пожимал плечами, произнося извинения и заверения. Но
резкость голоса женщины не уменьшилась:
- Дождитесь, - обратилась она к своему спутнику, - пока продукты
будут упакованы, и отнесите их в машину. Я буду у бакалейщика, так что
встретимся там.
- Хорошо, моя дорогая.
- Вот так каждый день, Марсель, - вздохнул мужчина, обращаясь к
продавцу.
- Отбивные действительно были тонкими? - спросил тот.
- Бог мой, конечно, нет! Но она чувствует себя лучше, когда я с ней
соглашаюсь, ты же знаешь это, - ответил мужчина, доставая сигареты.
- А где же сейчас маркиз?
- Здесь неподалеку ждет проститутку из Тулона. После обеда я должен
отвезти его домой. Он будет в стельку пьян. Он пользуется для этих занятий
комнатой Жан-Пьера, расположенной над кухней. Ты знаешь об этом.
- Да, слышал.
При упоминании имени Жан-Пьер, пациент доктора Восборна отвлекся от
витрины с дичью. Это был автоматический рефлекс, но движение привлекло
внимание продавца.
- Что вы хотите?
Наступило время показать знание французского языка.
- Мне рекомендовали вас мои друзья из Ниццы, - его произношение
напоминало сейчас бульвар Орсей, а не Ле Бок дю Мер.
- О! - владелец магазина быстро произвел переоценку посетителя. Среди
его клиентов, особенно молодых, очень часто попадались такие, для кого
высшим достижением было выглядеть прямо противоположно своему положению.
Обычные туристские шорты считались особенно роскошным нарядом. - Вы тут
впервые, месье?
- Моя яхта требует небольшого ремонта, поэтому мы не смогли добраться
до Марселя всей компанией. Но нам понадобится около дюжины уток и, скажем,
дюжины полторы отбивных.
- О, конечно! Всегда к вашим услугам.
- Прекрасно. Чуть позже я пришлю нашего кока прямо к вам, - пациент
переключил внимание на мужчину средних лет, беседовавшего ранее с хозяином
лавки.
- Между прочим, я мог ослышаться. Ради бога, извините меня. Этот
маркиз, которого вы упоминали, это случаем не болван де Амбо? Мне кажется,
что у него где-то здесь должно быть имение?
- О нет, сэр, - доверительно сообщил ему продавец, - это не он. - Я
служу у маркиза де Шамбо, - гордо произнес ему слуга. - Великолепный
человек, но со своими маленькими слабостями. Неудачная женитьба, сэр,
очень неудачная. Это не секрет, об этом знают все.
- Шамбо? Да, мы кажется с ним встречались. Слегка полноватый и
невысокого роста?
- Нет, сэр. Напротив, он достаточно высок. Я бы даже сказал, что он
немного похож на вас.
- На самом деле?
Бывший пациент доктора Восборна быстро и тщательно изучил входы и
внутренние помещения небольшого двухэтажного кафе. На первый этаж вела
лестница со стороны главного входа. Внутри находилась служебная лесенка,
которая шла на второй этаж. Ее, вероятно, использовала прислуга. Еще было
окно, которое позволяло видеть всех, кто пользуется этой лесенкой.
Он решил подождать. А пока он разглядывал автомобили перед главным
входом, пытаясь угадать, который из них принадлежал маркизу.
Деньги...
Женщина появилась приблизительно в час дня. Ее светлые волосы
развевались на ветру, грудь была туго обтянута блузкой, а загорелые ножки
были просто чудесными. Шамбо имел слабости, но у него определенно был
вкус. Через двадцать минут он увидел через окно, как девушка поднялась
наверх по служебной лестнице. Менее чем через минуту в оконном проеме
появилась другая фигура, и точно так же поднялась наверх. Это был мужчина.
Пациент отсчитывал минуты. Он надеялся, что у маркиза должны быть часы.
Придерживая парусиновый рюкзак за лямки, пациент двинулся по каменным
плитам тротуара к входу кафе. Войдя внутрь, он повернул налево в сторону
фойе, пропустив перед собой пожилого мужчину, который двигался по
направлению к служебной лестнице. Поднявшись на второй этаж, он прошел
мимо туалетов и направился в тот угол, где по его представлениям на первом
этаже должна была находиться кухня. В этом месте была дверь. Немного
подождав, когда пожилой мужчина пройдет в туалет, он инстинктивно и без
раздумий четко приподнял рюкзак и прижал его к центру дверной панели. Он
уверенно удерживал его вытянутыми руками, затем отступил назад и нанес
мгновенный удар плечом по рюкзаку, одновременно опуская правую руку вниз,
чтобы успеть ухватить дверь, не позволяя ей врезаться в стену при ударе.
Никто на первом этаже не услышал этого приглушенного налета.
- Дьявол!
- Тихо!
Маркиз де Шамбо отбросил обнаженную женщину, пытаясь подняться, но
зацепившись о край кровати, растянулся на полу. Он походил на персонажа из
комической оперы: крахмальная рубашка, завязанный узлом галстук и черные
шелковые носки. Больше ничего на нем не было. Женщина натягивала на себя
покрывало, желая таким образом уменьшить нескромность ситуации.
Пациент произнес свои команды быстро и отчетливо:
- Не шуметь! Я никого не трону, если вы будете все точно исполнять.
- Вас наняла моя жена! - глотая слова, проговорил маркиз, уставившись
на незнакомца. - Я заплачу вам больше!
- Неплохое начало, - похвалил его пациент. - Снимите галстук и
рубашку, потом носки. - Тут он заметил блестящий золотом браслет на руке
маркиза. - И часы...
Через несколько минут перевоплощение было завершено. Вещи маркиза
были не совсем по размеру, но их качество было несомненным. Кроме того,
часы были вполне приличной фирмы, а в бумажнике затерялось свыше 30 тысяч
франков. Ключи от машины производили потрясающее впечатление: они были на
брелке из чистого золота и были снабжены предохранительным устройством.
- Ради бога, дайте мне вашу одежду! - выкрикнул маркиз, начиная
осознавать нелепость своего положения.
- Весьма сожалею, что не смогу удовлетворить ваше законное желание, -
ответил пациент, - складывая вместе со своей одеждой одежду светловолосой
женщины.
- Вы не должны брать мои вещи! - завизжала она.
- Я просил бы вести себя тихо.
- Хорошо, хорошо, - вынужденно успокоилась она, - но вы не должны...
- Я должен, - он осмотрел комнату и на столике у окна обнаружил
телефон. - Теперь вас больше никто не побеспокоит, - добавил он, поднимая
с пола рюкзак. - Наслаждайтесь жизнью, она так коротка!
- Вы не уйдете так просто! Полиция вас поймает!
- Полиция? Вы действительно полагаете, что сможете вызвать полицию?
Будет составлен протокол, будут соблюдены все формальности, и весьма
подробно будут описаны все факты дела. Не думаю, что это хорошая идея в
вашем положении. Я думаю, что вам лучше дождаться того парня, который
должен забрать вас после обеда. Уверен, что это самый лучший выход. А
потом вы придумаете гораздо лучшую историю, чем та, которая тут случилась.
Маркиз, можете трахать ее, пока не успокоитесь. Желаю счастья!
Незнакомец покинул комнату, прикрыв за собой разбитую дверь.
"Вы не беспомощны. Вы должны найти свой путь".
У него были способности к выживанию, и это немного пугало. Что чаще
всего повторял Восборн? Что его таланты и способности вернутся к нему. "Но
вряд ли вы сможете связать их со своим прошлым". Прошлое. Какое оно было,
если судить по тем способностям, которые он проявил в течение последних
суток? Где он научился увечить людей ударами ног или рук? Как он узнал,
куда следует наносить удары? Кто научил его добиваться от окружающих
насильственных компромиссов? Как он находил в нужный момент верный шаг в
своем поведении? Где он научился тому, чтобы заметить возможность
немедленного вымогательства в простой беседе, которая происходила в мясной
лавке? Бог мой, как он мог это сделать?
"Чем больше вы сопротивляетесь происходящему, чем больше вы
распинаете себя, тем хуже вы будете себя чувствовать".
Он сосредоточился на дороге и на панели управления, отделанной
красным деревом. Сидя в кабине "ягуара" вместе с ключами,
позаимствованными у маркиза, пациент доктора Восборна рассматривал приборы
управления. Расположение их было необычным. Его прошлое ничего не
подсказывало о таких машинах.
Менее чем за час он пересек мост через широкий канал и понял, что
почти добрался до Марселя. Маленькие квадраты каменных домов, как бы
выступающие из воды, узкие улицы и стены покрывали все окрестности Старой
Гавани. Он знал и не знал эту картину. Высоко вдали, на одном из холмов,
проступал силуэт кафедрального собора со статуей Святой Девы на шпиле.
Нотр-Дам-де ла Гард... Название само пришло к нему. Он видел этот собор
раньше и как бы не видел его никогда.
О, боже! Останови это!
Через несколько минут он уже находился в пульсирующем центре города,
проезжая вдоль заполненной людьми улицы, с одной стороны которой
располагались дорогие магазины, в зеркальных витринах которых отражались
лучи полуденного солнца, а с другой стороны бесконечные кафе, выходящие
прямо на тротуар. Он свернул налево, направляясь к аккуратному заливу мимо
больших складов и маленьких фабрик.
"Инстинкт. Нужно следовать инстинкту".
Ничем нельзя пренебрегать. Каждая возможность должна быть немедленно
использована. Пациент выбрал место для стоянки, припарковав машину у
обочины, и вышел. Невдалеке за металлической изгородью виднелась дверь
большого гаража. Вокруг сновали механики в спецодежде. Он прошелся вблизи
их, рассеянно оглядывая все, что попадалось на глаза, пока, пока не
заметил человека в халате, небрежно заколотой булавкой. Инстинкт заставил
его приблизиться.
Остальное заняло менее десяти минут. Объяснения были сведены к
минимуму, переправка "ягуара" с перебитыми номерами в Северную Африку была
гарантирована.
Ключи с серебряной монограммой были обменены на шесть тысяч франков,
ровно одну пятую стоимости машины доктора, вернее маркиза де Шамбо. После
этого он поймал такси и попросил отвезти его к ростовщику, репутация
которого не отличалась бы особым блеском, и который не задает слишком
много вопросов. Просьба была понятной, ведь это был Марсель. И через
полчаса золотой браслет-часы уступили место на руке хронометру фирмы Сейко
с компенсацией в виде 800 франков. Все имело свое значение, а хронометр
имел противоударный механизм.
Между тем, время шло. Следующей остановкой был средних размеров
магазин в юго-западной части улицы Каннабьер. Одежда была выбрана с полок
и с вешалки, оплачена и одета в примерочном помещении, взамен там была
оставлена немного неподходящая по размеру одежда маркиза де Шамбо. На
стенде в соседнем зале он выбрал мягкий кожаный чемодан: в него были
помещены дополнительные покупки вместе с брезентовым рюкзаком. Он взглянул
на часы: было около пяти часов, вполне подходяще, чтобы найти подходящий
отель.
Практически, он не спал уже несколько дней, и перед свиданием на
улице Сарацинов необходимо было немного отдохнуть. Это свидание было
подготовкой к более ответственному свиданию в Цюрихе.
Он лежал на кровати, уставившись в потолок, и не спал. Отблески
уличных фонарей вырисовывали причудливые картины на гладкой ровной
поверхности стен и потолка. Ночью в Марселе наступала быстро, и вместе с
ней к нему возвращалось неосознанное чувство свободы. Это было похоже на
то, как гигантское одеяло, сшитое из тишины и темноты, заглушало т
отгораживало от него грубый и слепящий дневной свет. Про себя он узнал еще
кое-что: ночью он чувствовал себя гораздо увереннее. Как полуголодный кот,
который предпочитает охотиться ночью. Здесь же было противоречие: в
течение всего времени, проведенного в Порт-Нойра, он жаждал только
солнечного света и ничего больше.
Что же с ним случилось? Он изменился. Вот что произошло. Недавние
события уличали во лжи мысль об успешной охоте на дичь ночью. Двенадцать
часов назад он находился на рыбацкой лодке в Средиземном море с целым
набором целей в голове и двумя тысячами франков, спрятанных на поясе. Две
тысячи франков несколько меньше, чем пять сотен американских долларов
согласно курса обменного стола в холле отеля. Теперь же он был полностью
экипирован и отдыхал в приличном отеле, имея чуть больше 23 тысяч франков,
лежащих в роскошном бумажнике, принадлежащем маркизу де Шамбо. Это почти
шесть тысяч американских долларов.
Откуда он появился, если он способен делать то, что сделал?
"Остановить мысли! Не думать!"
Улица Сарацинов была очень старым и очень известным местом. Ее длина
не превышала 200 ярдов. Сплошной стеной стояли почти не освещенные старые
каменные здания, окутанные туманом, поднимающимся от залива. Это было
удобное место для встреч людей, которые не хотели иметь лишних свидетелей.
Единственное место, где пробивался свет и были слышны звуки музыки,
было кафе Ле Бок дю Мер. Оно находилось прямо в центре узкой улочки, в
доме начала XIX века. Часть помещения была переделана под огромный бар со
столиками, примерно столько же места занимали места для более уединенных
встреч: там были расположены кабинки. Он медленно шел по центру между
заполненными столиками, пробивая себе дорогу сквозь дыма, качающихся
рыбаков, пьяных матросов и размалеванных проституток. Он вглядывался в
посетителей кабинок, делая вид, что ищет членов своего экипажа, пока не
увидел капитана рыбацкой лодки.
- Садитесь, - пригласил шкипер. - Мне показалось, что вы бывали тут
раньше.
- Вы сказали между девятью и одиннадцатью. Сейчас четверть
одиннадцатого.
- Вы протянули время, значит вам платить за виски.
- С удовольствием. Закажите что-нибудь поприличней, если тут вообще
такое есть.
Худой, бледнолицый мужчина рассмеялся. Все шло хорошо.
Вопрос с паспортом был самым сложным, так как любая попытка
переделать его могла привести к катастрофе. Однако, при большой
тщательности, мастерстве, профессиональном оборудовании и виртуозной
работе - это было возможно.
- Сколько?
- Работа и оборудование стоят недешево. 25 сотен франков.
- Когда я смогу его получить?
- Мастерство и аккуратность требуют времени. Три или четыре дня, и
даже такой срок уже давит на мастера. Он будет недоволен спешкой.
- Даю еще тысячу франков, если получу его завтра.
- Около 10 утра, - быстро сказал бледнолицый. - Все заботы я беру на
себя.
- И тысячу франков, - перебил его хмурый капитан. - Что вы вывезли с
Порт-Нойра? Уж не алмазы ли?
- Талант, - бессознательно буркнул он.
- Но мне нужна фотография, - заявил посредник.
- Я сделал ее где-то по пути в пассаже, - проговорил пациент,
доставая из кармана небольшую квадратную карточку. - Уверен, что вы
сделаете из нее то, что надо.
Место утренней встречи было согласовано, стаканы опустели, а капитан
уже свернул под столом пять сотен франков. Совещание было закрыто.
Покупатель вышел из кабинки и стал пробираться к выходу через кричащую
толпу.
Это случилось так быстро и неожиданно, что времени на раздумье не
было. Только реакция. Интуиция казалась случайной, однако глаза,
уставившиеся на него, случайными не казались. Казалось, что они вылезают
из орбит, расширяясь от недоверия и находясь на грани ужаса.
- Нет! О боже, нет! Этого не может быть! - человек растерянно
заметался в толпе.
Пациент подался вперед, захватывая рукой его плечо.
- Погодите минутку!
Человек метнулся вперед, в панике вырываясь.
- Вы! Вы должны были умереть! Вы не должны жить!
- Я жив. Что вы знаете?
Лицо человека искривилось, глаза бегали, рот был открыт и в него с
шумом втягивался воздух. Неожиданно он выхватил нож: щелчок открывшегося
лезвия был слышен даже сквозь окружающий их шум. Рука рванулась вперед,
сейчас она со сталью ножа была направлена в грудь пациента. Он резко
бросил правое предплечье вниз и стал раскачивать его маятником в разные
стороны.
- Я все равно прикончу тебя! - со свистом хрипел нападающий.
Пациент резко повернулся, высоко поднимая при этом левую ногу. Его
каблук врезался в тазовую кость противника.
- Че-сай!
Эхо этого звука в его ушах заглушило на миг окружающий шум.
Человек врезался в группу людей за ближайшим столиком. Нож выпал из
его руки. Оружие было видно всем. Отовсюду послышались нарастающие крики
людей, как магнитом стягивающихся в одну точку, руки напряжены, кулаки
