дела не давали.
15
Через шесть часов, в полвторого ночи, я сидел на кухне, уплетая
черный хлеб (выпечки Фрица), копченую осетрину, сыр бри и молоко и
просматривая утренний выпуск "Таймс" за пятницу, который прихватил по пути
домой из окружной прокуратуры.
Я был на пределе. Днем я порядком набегался, а вечер - час с Кремером
и четыре часа с парой помощников окружного прокурора - меня по-настоящему
вымотал. Нелегко отвечать на добрую тысячу вопросов, которые ставят
профессионалы, когда знаешь, что: а) нужно защищать границу между двумя
группами фактов - общеизвестными и теми, которые им не дай Бог узнать; б)
протокол допроса может подвести под статью, от которой вряд ли удастся
отвертеться; в) малейший промах может загубить все дело. Из всех допросов,
каким меня подвергали в полицейском управлении и в окружной прокуратуре,
это был самый трудный. Мне дали всего две передышки - когда оставили в
покое на десять минут, чтобы я смог перекусить несъедобным сандвичем с
ветчиной и пинтой снятого молока, и около десяти часов, когда я заявил,
что либо мне разрешат позвонить, либо пусть запирают на всю ночь.
Те, кто думает, что автоматы в этом здании не прослушиваются, могут,
конечно, так думать, но у меня свое мнение. Вот почему, когда Вульф поднял
трубку и я сообщил ему, откуда звоню, мы повели разговор в безопасном
ключе. Я доложил о встрече со Стеббинзом и сказал, что Стеббинз и ребята
из окружной прокуратуры, как обычно, считают, будто я скрываю информацию,
которую обязан им сообщить, что, как он прекрасно знает, чистый бред. Он
ответил, что знает о моей встрече со Стеббинзом, что миссис Йигер ему
позвонила, он попросил ее приехать к нему, и они обсудили положение. Он
спросил, стоит ли Фрицу держать на огне тушеные почки, я ответил - не
стоит, сижу на диете. В конце концов меня отпустили без четверти час;
когда я вернулся, огни в доме были потушены, и на столе у меня не было
записки.
Потребив должное количество хлеба, осетрины и сыра и узнав из
"Таймс", что окружной прокурор надеется в ближайшем будущем сообщить об
успешном расследовании убийства Йигера, я с трудом дотащился до моей
комнаты на третьем этаже. Зубному врачу я еще много лет тому назад
поклялся, что буду чистить зубы на ночь, но тут нарушил клятву.
Поскольку я справился со всеми заданиями, записки у себя на столе не
обнаружил и крепко недоспал, я не стал включать говорящий будильник;
продрав утром глаза, я увидел, что будильник показывает 9:38. Вульф,
должно быть, уже позавтракал и поднялся в оранжерею. Я мог бы позволить
себе поваляться в постели еще десять минут, но терпеть не могу мыкаться с
утра в неизвестности, поэтому собрал волю в кулак и поднялся. В 10:17 я
вошел в кухню, поздоровался с Фрицем и налил апельсинового сока. В 10:56
допил вторую чашку кофе, сказал Фрицу спасибо за ветчину и омлет с
абрикосами и отправился в кабинет разбирать почту. Прогудел лифт, вошел
Вульф, поздоровался, проследовал к своему письменному столу и осведомился,
нет ли чего от Хьюитта по поводу Lycaste delicatissima. В своем
репертуаре. Пусть он знал, что они не упрятали меня под замок как особо
важного свидетеля, раз я был перед ним, и что у меня не было для него
ничего срочного, иначе я бы не стал тянуть до одиннадцати, все равно мог
хотя бы поинтересоваться, сколько меня продержали. Продолжая вскрывать
конверты, я ответил, что от Хьюитта ничего нет.
- Сколько тебя продержали? - спросил он.
- Всего три часа после звонка. Пришел домой в начале второго.
- Верно, пришлось нелегко.
- Местами. Я отказался подписывать протокол.
- Правильно сделал. Приемлемо. Миссис Йигер рассказала мне, как ты
сымпровизировал перед Стеббинзом. На нее произвело впечатление. Приемлемо.
Два "приемлемо" подряд - небывалое дело.
- Да что там, - сказал я, - всего лишь мои обычные осмотрительность и
здравый смысл. А не то пришлось бы его пристрелить. - Я подал ему почту: -
Какие будут задания?
- Никаких. Мы выжидаем.
Нажав на кнопку, он дал два звонка, долгий и короткий, чтобы принесли
пиво, и занялся почтой. Через минуту явился Фриц с бутылкой и стаканом. Я
зевнул и приготовил блокнот. Предстояла диктовка писем. Зазвонил телефон.
Лон Коэн желал узнать, приятно ли я скоротал вечер в окружной прокуратуре
и как это меня выпустили под залог посреди ночи. Я ему объяснил, что при
умышленном убийстве под залог не выпускают, так что я выпрыгнул в окно и
теперь числюсь в бегах. Когда я повесил трубку, Вульф приготовился
диктовать; но только я взялся за блокнот, как телефон зазвонил снова: Саул
Пензер хотел поговорить с Вульфом. Вульф не подал мне знака отключиться,
поэтому я стал слушать.
- Доброе утро, Саул.
- Доброе утро, сэр. Я его нашел. Верняк!
- В самом деле?
- Да, сэр. Маленькая мастерская на Семьдесят седьмой улице рядом с
Первой авеню. Номер триста шестьдесят два по Восточной Семьдесят седьмой.
Звать Артур Уэнгер. - Саул повторил по буквам. - Он узнал его по
фотографии, говорит, что не ошибается. Дня точно не помнит, то ли во
вторник, то ли в среду на прошлой неделе, а приходил утром. Я звоню из
будки за углом.
- Приемлемо. Доставь его сюда как можно скорее.
- Он не согласится, он там один. Десяти долларов, вероятно, хватит,
но вы знаете, чем это пахнет. Его спросят, не давали ли ему денег.
- Не спросят, а если спросят, так, значит, я уже пошел ко дну. Дай
десять долларов, двадцать, пятьдесят, сколько понадобится. Когда сможешь
его привезти?
- Через полчаса.
- Приемлемо. Я буду ждать.
Мы положили трубки. Вульф поднял взгляд на часы и приказал:
- Свяжись с мистером Эйкеном.
Я позвонил в "Континентальные пластмассы". Мистер Эйкен находился на
совещании, и его нельзя было беспокоить. Это мне заявил не только вежливый
женский голос, но и мужской, обладатель которого явно считал, что и его
беспокоить не следовало. Самое большое, чего я добился, - в течение
пятнадцати минут мистеру Эйкену согласились передать сообщение. Я сделал
его покороче: "Позвоните Ниро Вульфу по срочному делу". Через девять минут
зазвонил телефон, и вежливый женский голос попросил соединить с мистером
Вульфом. Такого я не поощряю даже с президентами, поэтому я предложил ей
соединить меня с мистером Эйкеном, и она не стала спорить. Через минуту он
взял трубку, и я просигналил Вульфу.
- Мистер Эйкен? Ниро Вульф. Я хочу отчитаться. Весьма срочно. Не по
телефону. Вы сможете подъехать с мисс Маги к четверти первого?
- Нет. Мне неудобно. Разве нельзя отложить до второй половины дня?
- Откладывать не следует. Иной раз приходится приносить удобства в
жертву необходимости. Промедление было бы губительно.
- Черт возьми, я... - Пауза. - Говорите, с мисс Маги?
- Да. Требуется ее присутствие.
- Не знаю. - Пауза. - Хорошо. Приедем.
Вульф положил трубку и прочистил горло.
- Бери блокнот. Арчи. Нет, не письмо - проект документа. Не для
отправки.
16
На стене кабинета, как войти - справа, висит небольшая картина с
изображением водопада, 14 на 17 дюймов. Ее центр приходится на дюйм ниже
уровня моего взгляда, но во мне почти шесть футов роста. Картину сделали
по заказу. В стене ниши, что в самом конце прихожей, имеется деревянная
ставенка на петлях. Откройте ее - и увидите ту же картину сзади, но только
сквозь нее вы увидите наш кабинет. В двадцать минут первого сквозь картину
смотрел мистер Артур Уэнгер, проживающий в доме 362 по Восточной Семьдесят
седьмой улице, худой мужчина старше пятидесяти с большими ушами и скудной
шевелюрой. Саул Пензер доставил его чуть скорее, чем в обещанные полчаса.
Ближе всего в кабинете к его точке обзора находились кресло, обитое
красной кожей, и сидящий в кресле Бенедикт Эйкен.
В нише с Уэнгером был не я, а Саул, мы же с Вульфом сидели в кабинете
за своими столами. Джулия Маги сидела в желтом кресле лицом к Вульфу.
Говорил Вульф:
- ...Но прежде, чем представить свои выводы, я должен вам рассказать,
как к ним пришел. Когда во вторник вечером вы спросили меня, кто будет
решать, честно ли я выполнил условия, мне поставленные, я ответил -
здравый смысл и добросовестность, вместе взятые. Вы сможете судить по
совести, как я действовал. Говоря откровенно, я и сам не до конца уверен.
Знаю только, что в обстоятельствах... Что такое, Саул?
Саул стоял в дверях:
- Тютелька в тютельку, мистер Вульф.
- Очень хорошо, я потом посмотрю, - ответил Вульф и продолжал,
обращаясь к Эйкену: - В данных обстоятельствах все другие пути были для
меня закрыты. Как я вам говорил, единственный способ заставить полицию
прекратить расследование убийства - предложить приемлемое решение загадки,
не затрагивающее вопроса о комнате. Никогда я еще не брался за такое
бесперспективное, со всех точек зрения, дело. Больше того, мне - я-то знал
о том, что Йигера убили в той самой комнате, - оно казалось почти
безнадежным.
- Об этом вы узнали только вчера, когда поймали в ловушку мисс Маги,
- оборвал Эйкен.
- Нет, я узнал много раньше, днем во вторник, когда мистер Гудвин
пересказал разговор с мистером и миссис Пересами, управляющим этим домом и
его женой. Поднявшись с закусками в полночь в воскресенье, он нашел там
тело; они его вытащили и спустили в яму.
- Они признались?
- Им ничего другого не оставалось. Альтернатива, на которую мистер
Гудвин им указал, была еще хуже.
- Они его и убили, это ясно. Они убили.
Вульф покачал головой.
- До вчерашнего утра это предположение выглядело приемлемо, но они не
убивали дочери - с этого я начну мой отчет перед вами. Упомянутое
предположение было отброшено в пользу другого: девушка убита тем же лицом,
что и Йигер. Первое предположение отбросил я, а не мистер Гудвин, который
с самого начала был с ним не согласен. В среду ночью миссис Перес его
вызывала, он провел в комнате девушки обыск и обнаружил доказательства в
поддержку второго предположения. Арчи?
Я открыл сейф, извлек коллекцию Марии и передал ему. Он постучал
пальцем по бумагам.
- Вот, - сказал он, - тщательно спрятанная этой девушкой хроника
тайной опасной затеи, за которую в конечном итоге она поплатилась жизнью.
Тут все связано с Томасом Дж.Йигером. И началось это, несомненно как
множество других опасных затей, с заурядного любопытства, подогретого
существованием лифта и комнаты, которую ей запрещено было видеть. Она
обнаружила, что, потушив у себя свет и оставив в двери щелку, может
рассмотреть тех, кто направляется к лифту, пока они идут через прихожую.
Не знаю, когда она впервые попробовала, но уверен - после первого раза
делала это часто.
Он взял со стола газетные выдержки:
- Это из финансового раздела "Таймс", причем показатели акций
"Континентальных пластмасс" отмечены карандашом. - Он отложил выдержки. -
А это рекламные объявления "Континентальных пластмасс". - Он положил их
поверх. - Этикетки с бутылок из-под шампанского. Мистер Гудвин полагает,
что мисс Перес шампанского не пила, и я с ним согласен. Эти предметы из ее
коллекции не имеют значения, так, бумажки. И эти тоже - газетные
фотографии, две мистера Йигера, одна его сына и одна - жены. Я перечисляю
их лишь для того, чтобы продемонстрировать вам, насколько старательной
была мисс Перес.
Он положил их к другим бумагам и взял в руки фотографии Мег Дункан и
пятидолларовые купюры.
- А вот это уже посерьезнее: девять пятидолларовых билетов и три
фотографии женщины, известной широкой публике, - одна газетная и две из
журналов. Я с ней говорил, а мистер Гудвин имел вчера обстоятельную
беседу. Деньги были добыты у нее путем вымогательства - мисс Перес видела
ее в этом доме и потребовала, как она выразилась, деньги за молчание. В
течение десяти месяцев эта женщина посылала ей по почте пять долларов
ежемесячно. Нет нужды называть ее имя.
Он открыл ящик, положил туда банкноты и фотографии и закрыл его.
- Однако эти вещи наводят на вопросы. Назовем женщину мисс Икс.
Мистер Йигер явился в тот дом воскресным вечером около семи. Мисс Маги
явилась в четверть десятого и застала его уже мертвым. Следует
предположить, что мисс Перес видела, как некто пришел в промежутке,
опознала его или ее, сделала вывод, что это лицо убило Йигера, пошла на
более смелый и рискованный шантаж и сама была убита. В таком случае, раз
она наверняка опознала бы мисс Икс, почему не предположить, что
преступница - мисс Икс? Здравое допущение; однако твердо установлено, что
вечером в среду мисс Икс находилась на многолюдном сборище до одиннадцати
часов, тогда как мисс Перес ушла из кинотеатра на встречу с намеченной
жертвой незадолго до девяти.
Эйкен нетерпеливо махнул рукой:
- Вы говорили, дело срочное, но что за срочность доказывать, что мисс
Икс не замешана в убийстве?
- Срочность еще о себе заявит, а без этого вступления не обойтись.
Вот еще одно основание к тому, чтобы исключить не только мисс Икс, но и
остальных: лицо, отправившееся туда в воскресенье вечером с пистолетом и
намерением пустить его в ход, должно было знать, что не застанет в комнате
никого, кроме Йигера. То, что справедливо в отношении мисс Икс,
справедливо в отношении и всех прочих женщин, имевших ключи от дома и
лифта. Во-первых, она не могла прийти по приглашению - приглашена была
мисс Маги, а Йигер принимал по одной гостье зараз. Во-вторых, она не могла
рассчитывать застать его одного в воскресный вечер, вернее, могла
рассчитывать, что он будет один лишь в том случае, если ей было известно о
приходе мисс Маги в девять. - Вульф повернул голову: - Мисс Маги, вы
кому-нибудь говорили, что идете туда к девяти часам?
- Нет, - пискнула она и, совладав с голосом, повторила: - Нет, не
говорила.
- В таком случае все прочие исключаются, как и мисс Икс. А теперь
займемся вами, мадам, и очередной частью коллекции мисс Перес. Это -
наброски карандашом, что она делала с женщин, которых видела в прихожей. -
Он взял рисунки. - Исполнены не без таланта. Здесь тридцать один набросок,
и на каждом поставлена дата. Мы с мистером Гудвином тщательно их изучили.
Имеются по четыре портрета с трех женщин, по три - с пяти, по два - с
одной и по одному - с двух. Вы одна из тех, с кого сделаны два портрета, и
один набросок помечен восьмым мая. Это привело меня к подозрению, которое
я обманом заставил вас подтвердить, что вы были там в воскресенье вечером.
Не желаете взглянуть?
- Нет, - сказала она, на этот раз слишком громко.
Вульф отправил рисунки в ящик и вновь обратил взгляд на Джулию Маги:
- В коллекции оказалось два ваших портрета, и это заставило
решительно усомниться, будто вы могли убить мисс Перес за то, что та
шантажировала вас разоблачением. В коллекции отсутствуют портреты лиц,
которые были ей известны. Нет набросков с мистера Йигера и мисс Икс.
Рисунки были всего лишь заметками на память. Весьма вероятно, что она
сделала один или больше набросков с мисс Икс, но после того, как опознала
ее по фотографиям в прессе, уничтожила эти наброски. Если б она вас
опознала, если б ей стало известно ваше имя, она бы оставила у себя не
портреты, но сам источник опознания, как поступила в случае с мисс Икс. И
уж, конечно, не стала бы делать второй набросок, когда увидела вас в
прихожей воскресным вечером.
Эйкен фыркнул:
- Нас не нужно убеждать в том, что мисс Маги не убивала девушку, как,
впрочем, и Йигера.
Вульф повернулся к нему:
- Я объясняю каким путем пришел к своим выводам. Очевидно, мисс Перес
составила и хранила в тайнике полный свод того, что выяснила про мистера
Йигера и посетительниц верхней комнаты. Ей, несомненно, было известно имя
лица, которое она увидела в прихожей между семью и девятью вечера в
воскресенье, поскольку она смогла с ним связаться и угрожать
разоблачением. Поэтому логично было предположить, что в ее коллекции
имеется нечто, позволившее ей безошибочно установить личность убийцы.
Он указал на бумаги.
- Две газетные фотографии, казалось бы, подходят - жены мистера
Йигера и его сына, как гласят подписи под иллюстрациями. Я их отбросил как
не отвечающие требованиям. Лицо, явившееся туда воскресным вечером с
оружием и застрелившее Йигера, должно располагать ключами, уметь ими
пользоваться и знать, что мисс Маги намеревалась прийти в девять, - в
противном случае оно не могло рассчитывать застать Йигера одного. Можно
вообразить, что жена или сын удовлетворяют этим условиям, но это в высшей
степени невероятно.
Он взял последнюю бумажку.
- Следуя такой аргументации, хотя бы чисто гипотетически, я в конце
концов остался вот с этой журнальной фотографией, сделанной в зале отеля
"Черчилль" на банкете Национальной ассоциации производителей пластмасс.
Мистер Йигер перед микрофоном, в подписи перечислены те, кто находился на
эстраде с ним вместе, и вы в том числе. Вам, разумеется, знакома эта
фотография?
- Да. Она висит у меня под стеклом в кабинете.
- Прекрасно. - Вульф уронил фотографию на стол. - Тогда я задался
вопросом: что, если именно вас увидела мисс Перес в прихожей тем
воскресным вечером между семью и девятью? Что, если, имея эту фотографию в
своей коллекции, она вас по ней опознала? Что, если позже, узнав, что
Йигер был убит у себя наверху - она, должно быть, видела, как отец с
матерью выносят тело, - она догадалась, что это вы его убили, решила
заставить вас раскошелиться за молчание, как-то с вами связалась,
назначила встречу и пришла на нее? Вы должны признать, что мне
позволительно было поставить эти вопросы... Позволительно?
- Да, - ответил Эйкен с презрением. - Вы не нуждаетесь в позволении,
чтобы задавать бессмысленные вопросы.
- Разумеется, в это все упиралось. Насколько бессмысленные? Чтобы
ответить на этот вопрос, нужно было задать новые. Первый - могли у вас
быть ключи? Второй - могли вы знать, что Йигер будет один в комнате?
Третий - имелись ли у вас мотивы?
Вульф поднял палец.
- Первый. Вы могли позаимствовать ключи у мисс Маги, но тогда вам
пришлось бы вернуть их до девяти, чтобы она сама могла подняться. Вот это
действительно было бы бессмыслицей - возвращать одолженные ключи, чтобы
она вошла, увидела труп Йигера и неизбежно сообразила, что убили его мл.
Неразумно.
- Уж не думаете ли вы, что я буду спокойно сидеть и слушать весь этот
бред?
- Думаю. Срочность о себе заявила, и вы это знаете. - Он поднял еще
один палец. - Второй вопрос. Да. Вы могли знать, что Йигер будет один.
Мисс Маги утверждает, что никому не говорила о встрече в девять, но если
вам она сказала, то другого ответа и нельзя было ожидать. - Он поднял
последний палец: - Третий вопрос, о мотивах. Когда я впервые им задался,
мне еще ничего не было известно, но теперь я знаю. Вчера я навел кое-какие
справки по телефону - уверяю вас, строго конфиденциально, - а вечером
миссис Йигер, сидя в том самом кресле, где сидите вы, проговорила со мной
целый час и все мне рассказала. С той минуты, как пять лет тому назад
Йигер занял пост руководящего вице-президента, ваше главенствующее
положение в корпорации оказалось под угрозой, а за последний год эта
угроза превратилась в непосредственную и реальную. В лучшем случае вы
могли рассчитывать стать председателем Совета директоров, отстраненным от
реального руководства, но и это сомнительно. Десять с лишним лет вы
распоряжались делами корпорации, так что не могли примириться с подобной
перспективой. Опровергнуть это вам едва ли удастся - в положение дел
посвящены многие.
Вульф сложил пальцы и уронил руку на стол.
- Но не мотивы больше всего меня беспокоили, когда двадцать четыре
часа тому назад вы с мисс Маги уходили из этой комнаты, - до мотивов, как
бы глубоко они ни лежали, можно добраться. Меня беспокоили ключи, и само
собой напрашивалось предположение, что вы одолжили их у мисс Маги не в
воскресенье, а за несколько дней до того, сделали дубликаты и вернули
оригиналы хозяйке. Проверять это предположение не имело бы смысла, если о
речь шла об обычных ключах, но цилиндровые замки - вещь особая, не так уж
их много. Я решил попробовать. Вызвал трех человек, которые от случая к
случаю мне помогают, вручил им эту фотографию и ключи, что вчера получил
от мисс Маги. Фотография была распечатана, с ключей изготовлены дубликаты,
оригиналы того и другого вернулись ко мне. Начали со слесарных мастерских,
находящихся вблизи вашего дома и службы. Немногим более часа тому назад
один из моих людей, мистер Саул Пензер, превратил предположение в
доказанный факт, и я сразу же вам позвонил. В этом, разумеется, самая суть
моего отчета. - Он нажал кнопку, укрепленную на столе. - Отсюда пошла вся
срочность.
Он бросил взгляд на дверь, которая открылась, пропустив Саула и
Артура Уэнгера. Они подошли к столу Вульфа и стали лицом к Эйкену.
- Это мистер Артур Уэнгер. Вы его узнали? - спросил Вульф Эйкена.
Эйкен впился глазами в Уэнгера, потом перевел взгляд на Вульфа.
- Нет, - ответил он, - в первый раз вижу.
- Мистер Уэнгер, это мистер Бенедикт Эйкен. Вы его узнаете?
Слесарь кивнул:
- Я узнал его еще на фотографии. Он самый и есть.
- Где и когда вы его видели раньше?
- Как-то на прошлой неделе он пришел ко мне в мастерскую, принес пару
ключей от цилиндровых замков и попросил сделать дубликаты. Я сделал их при
нем. По-моему, это было в среду, но может, и в четверг. Он врет, что видит
меня в первый раз.
- Насколько вы в этом уверены?
- На все сто процентов. Люди - они все равно что ключи: во многом
похожи, но все разные. В лицах я не так силен, как в ключах, но все-таки
разбираюсь. Гляжу на ключи, но и на лицо поглядеть не забываю.
- Отличная привычка. Пока все, но буду вам признателен, сэр, если вы
сможете задержаться еще на часок.
- Я уже сказал, что смогу.
- Знаю и весьма вам признателен.
Саул тронул Уэнгера за руку, и они вышли. В прихожей они повернули
налево в сторону кухни. Вскоре после звонка Саула Фриц затеял испечь им к
ленчу пирог с курятиной и трюфелями, и тот уже подходил в духовке.
Вульф откинулся на спинку кресла, прикрыл ладонями завитки
подлокотников и произнес:
- Мисс Маги, мистер Эйкен явно обречен. От мистера Йигера вы
переметнулись на его сторону; теперь вам следует переметнуться на свою
собственную. Вы попали в переплет, если его будут судить, вас привлекут в
свидетели. Если вы покажете под присягой, что не давали ему ключей и не
говорили, что в воскресенье придете в тот дом к девяти вечера, вы
совершите клятвопреступление, и это можно будет доказать. Или того хуже -
вам могут предъявить обвинение в соучастии в убийстве. Вы дали ему ключи,
он обзавелся дубликатами и использовал их для того, чтобы проникнуть в дом
и убить человека. Вы дали ему возможность проникнуть туда без риска,
позаботившись о том, чтобы Йигер был один, для чего договорились прийти к
нему на свидание в девять...
- Я не договаривалась! - запротестовала она, и снова слишком громко.
- Он всегда назначал на девять! А мистеру Эйкену я рассказала только
потому...
- Придержите язык! - Эйкен вскочил на ноги и оказался прямо перед
ней. - Один раз он уже обвел вас вокруг пальца, сейчас пытается повторить.
Мы уходим. Я ухожу, и вы уходите вместе со мной!
Я встал. Если б она тоже встала, я бы загородил им выход, но она
осталась в кресле, только откинула голову и взглянула на него снизу вверх.
Такого безжалостного лица я еще не видел.
- Вы дурак, - сказала она. Такого жестокого голоса я еще не слышал. -
Неумелый старый дурак. Я подозревала, что вы его убили, но не хотела
верить. Будь у вас хоть капля мозгов... да хватит вам на меня пялиться!
Он стоял перед ней, и она передвинула кресло, чтобы видеть Вульфа.
- Да, он брал у меня ключи. Объяснил, что хочет посмотреть на
комнату. Продержал их два дня. И я сообщила ему, что пойду туда в
воскресенье к девяти вечера. Я обещала держать его в курсе. В курсе! Я
тоже была дурой. - Ее голос оставался таким же жестоким, но в нем
появилась горечь. - И какой дурой, Господи!
Вульф покачал головой.
- Вы несправедливы к себе, мисс Маги, вы не дура. Скорее, скажем,
гарпия или ламия [персонажи греческой мифологии; гарпии - птицы с женскими
головами, ламия - фантастическое чудовище в образе женщины, пожирающее
детей и пьющее их кровь]. Я вас не осуждаю, всего лишь классифицирую. Фу.
- Он повернулся к Эйкену: - О том, что сделано, - все. Теперь - о том, что
предстоит сделать.
Эйкен снова сел в кресло, обитое красной кожей. Упершись кулаками в
ляжки и сжав зубы, он всем своим видом давал понять, что еще на коне, хотя
понимал, что побит. Зная, что воспоследует - Вульф продиктовал мне
черновой текст письма, - я еще раньше вытащил "марли" из ящика, зарядил и
сунул его в карман. Теперь я понял, что пистолет не понадобится, и сел.
Вульф обратился к Эйкену:
- Я в затруднительном положении. Проще и безопасней всего было бы
позвонить в полицию мистеру Кремеру, чтобы они приехали вас забрать. Но по
условиям, на которых вы наняли меня от имени возглавляемой вами
корпорации, я обязан приложить все усилия для защиты репутации и интересов
указанной корпорации и сохранить в тайне факты и информацию, способные
нанести ущерб доброму имени и престижу корпорации, если законный долг
гражданина и работающего по лицензии частного сыщика не потребует от меня
их раскрытия. Цитирую дословно. Утаить тот факт, что президент корпорации
убил ее руководящего вице-президента, разумеется, невозможно, тут не о чем
говорить. Вы обречены. В свете улик, которыми я уже располагаю, и тех, что
соберет полиция, ваше положение безнадежно.
Он открыл ящик и вытащил отпечатанную на машинке страницу:
- Но не допустить, чтобы публика узнала о существовании верхней
комнаты и о том, что Йигер был с нею связан, - это возможно, и именно на
этом вы настаивали, когда говорили со мной вечером во вторник. Сомневаюсь,
чтобы теперь вас это особенно волновало, но меня волнует. Я хочу, если
получится, выполнить то, что мне было поручено, и с этой целью подготовил
проект документа, чтобы вы его подписали. Послушайте.
Он взял со стола страницу и начал читать:
"Я, Бенедикт Эйкен, пишу и подписываю это заявление после того, как
Ниро Вульф доказал мне всю безнадежность попыток воспрепятствовать
раскрытию совершенного мной злодеяния. Но я пишу по своей воле и желанию,
не по принуждению Ниро Вульфа, а исключительно в силу обстоятельств.
Вечером 8 мая 1960 года я убил Томаса Дж.Йигера выстрелом в голову. Я
доставил его тело на Западную Восемьдесят вторую улицу в Манхэттене и
опустил там в яму. В яме я нашел кусок брезента и накрыл его им, чтобы
тело не обнаружили сразу. Я убил Томаса Дж.Йигера из опасения, что он
вытеснит меня с поста президента "Континентальных пластмасс" и отстранит
от реального руководства деятельностью корпорации. Поскольку на протяжении
последних десяти лет я нес ответственность за развитие и успехи
корпорации, я не мог примириться с подобной перспективой. Я считаю, что
Йигер заслуживал смерти, не сожалею и не раскаиваюсь в содеянном."
Вульф откинулся на спинку кресла.
- Я исключил всяческое упоминание о Марии Перес, так как это не имеет
прямого отношения к делу, потребовало бы долгих объяснений и нет
опасности, что в ее убийстве обвинят невиновного. Со временем полиция
приобщит ее дело к другим нераскрытым. Разумеется, вы вольны править текст
- например, если пожелаете, можете отметить, что сожалеете или
раскаиваетесь, я возражать не стану.
Он поднял страницу:
- Отпечатанное на машинке, это письмо, понятно, никуда не годится.
Такой документ в любом случае должен быть написан собственноручно, дабы
исключить сомнения в подлинности. Поэтому предлагаю вам переписать его на
чистом листе, пометить число и поставить подпись. Прямо сейчас. Кроме
того, напишите на конверте мой адрес и наклейте марку. Мистер Пензер
поедет к почтовому ящику поблизости от вашего особняка и опустит письмо.
После того, как он позвонит и доложит, что письмо отправлено, вы свободны
поступать, как знаете. - Он повернул голову и взглянул на меня: - Не может
так случиться, Арчи, что оно придет уже сегодня?
- Нет, сэр. Завтра утром.
Он повернулся к Эйкену:
- Я, разумеется, не буду долго тянуть и свяжусь с полицией, скажем, в
десять утра. - Он выпрямился. - Я получаю от этого явную выгоду - буду
иметь право требовать от корпорации гонорар; но и для вас выгода не менее
очевидна. Уж безусловно, это лучше альтернативного исхода: немедленного
ареста и заключения, привлечения к суду за убийство, точнее, за два
убийства, обнародования данных о той комнате и усилий - ваших собственных
и ваших коллег - не допустить как раз обнародования; тяжелого судебного
процесса и вероятного смертного приговора. Но даже если вам и сохранят
жизнь, долгие годы тюрьмы в вашем возрасте не сулят ничего хорошего. Я
всего лишь...
- Заткнитесь! - оборвал Эйкен.
Вульф заткнулся. Я подивился на Эйкена: неужели он и вправду посмел,
в его-то положении, подумать, будто сможет вывернуться? Его лицо мне все
сказало. Он оборвал Вульфа не от смелости - от нервов, которые были
натянуты до предела. Нужно отдать ему должное: он не увиливал и не пытался
взять на жалость. Он даже не торговался, вымаливая лишний день или хотя бы
час. Он ничего не сказал - просто протянул руку ладонью вверх. Я встал,
взял страницу и вручил ему, потом достал чистый лист бумаги с конвертом и
тоже отдал ему. Ручка у него была своя, он извлек ее из кармана.
Недрогнувшей рукой он положил лист на столик, что стоял рядом, но, когда
взялся за ручку, пальцы у него задрожали. Он замер на десять секунд, снова
