мистеру Коэну и попросить данные о Томасе Дж.Йигере. Но, во-первых,
сказанное Иксом никоим образом не указывало на то, что он знал о смерти
Йигера, и мы считаем, что он о ней и не знал. Во-вторых, сказанное им
никоим образом не подразумевало, что Йигеру грозит опасность, что кто-то
намерен его убить. В-третьих, все сказанное Иксом - неправда. Мы выяснили,
что каждое его слово - ложь с начала и до конца. А поскольку наши выводы о
том, что он не знал о смерти Йигера и по этой причине не мог быть убийцей,
имеют под собой твердое основание, я имею право не разглашать его лживые
заявления, по крайней мере сейчас. Мне нечего вам сообщить.
- Кто этот Икс?
- Не знаю.
- Так я и поверил. Это миссис Йигер?
- Нет. Я не назвал бы вам его имени, даже если б и знал, но я не
знаю.
Кремер подался вперед:
- Значит, сознательно идете на риск? Имеете право? Черта с два.
Слишком часто на моей памяти...
Зазвонил телефон, я развернулся в кресле и поднял трубку:
- Контора мистера Вуль...
- Арчи, еще улов.
Я вцепился в трубку мертвой хваткой и прижал ее к уху. Фред не
унимался:
- Это ты. Арчи?
- Конечно. Я сейчас занят. - Если я велю ему подождать и побегу к
аппарату на кухню, Кремер подойдет к моему столу и возьмет трубку.
- Я говорю, еще один улов. Тоже женщина.
- Не уверен, мистер Герсон, что вы поступили разумно. Вас могут
ожидать серьезные неприятности.
- Ага! Ты не один?
- Конечно. - Фред у нас парень сообразительный, просто до него не
сразу доходит. - Боюсь, мне придется приехать, но не знаю, когда смогу. Не
вешайте трубку. - Я накрыл ладонью мембрану и обратился к Вульфу: - Этот
кретин Герсон отыскал свои облигации, но запер в конторе двух служащих. За
это ему, может, придется выложить больше, чем стоят все облигации. Он
просит приехать, и ехать, конечно, надо, но...
Вульф проворчал:
- Раз надо, так надо. А то этот дурак еще дров наломает. От него,
если понадобится, и позвонишь мистеру Паркеру.
Я убрал ладонь и сказал в трубку:
- Хорошо, мистер Герсон, выезжаю. Не выпускайте их до меня.
Повесив трубку, я вышел.
У тротуара перед домом стояла машина Кремера. Я помахал водителю,
Джимми Берку, и пошел на восток. Никаких причин думать, будто Кремер
приставил ко мне "хвост", у меня не было, но я хотел быть на сто процентов
уверенным, что не приведу на Восемьдесят вторую улицу всю городскую
полицию. На Девятое авеню я поймал такси и велел шоферу ехать, как укажу.
Мы свернули направо на Тридцать четвертую улицу, снова направо на
Одиннадцатую авеню, еще раз направо на Пятьдесят шестую улицу, а затем
налево на Десятую авеню. Я уже понял, что "хвоста" нет, но на всякий
случай поглядывал через заднее стекло, пока мы добирались до угла Бродвея
и Восемьдесят второй. Оттуда я пошел пешком.
Яму как раз засыпали. Людей в форме не было видно, не заметил я и
никаких подозрительных типов, которые могли оказаться сотрудниками
Западного управления или окружной прокуратуры. У дома 156 я свернул к
подвальному входу и открыл дверь ключом Мег Дункан; в прихожей у меня не
было впечатления, что за мной наблюдают, но когда я подошел к лифту, в
кухонных дверях появился Цезарь Перес.
- А, это вы, - сказал он и, обернувшись, объяснил: - Это мистер
Гудвин.
Его жена вышла из кухни и сообщила:
- Там наверху женщина.
Я кивнул:
- Из-за нее я и приехал. Вы ее видели раньше?
- Нет. - Она взглянула на мужа: - Цезарь, нужно ему сказать.
- Не знаю, - Перес развел руками. - Тебе виднее, Фелита. Если
считаешь, что нужно, значит, нужно.
Она посмотрела на меня своими черными глазами.
- Если вы человек нечестный, да поможет нам Господь. Идите сюда, -
пригласила она.
Я не колебался. Насколько я понял по голосу Фреда в трубке, новых
царапин у него не появилось, а у этой пары могли быть интересные новости.
Я вошел в кухню. Миссис Перес, подойдя к столу, взяла и подала мне
визитную карточку:
- Этот человек приходил нынче утром.
На карточке было выгравировано "Джон Мортон Сеймур"; в одном уголке
стояло "Дипломированный адвокат", в другом был указан адрес где-то в
центре города.
- Ну и что? - спросил я.
- Он принес это, - ответила она, взяла со стола конверт и протянула
мне. - Поглядите.
Опечатанный конверт был вскрыт. Я извлек бумагу с синим исподом, как
положено для юридических документов, и развернул ее. Не нужно было читать
все подряд, чтобы понять, о чем идет речь. Это была дарственная,
подписанная Дж.Йигером и должным образом засвидетельствованная, согласно
которой определенное имущество, а именно дом номер 156 по Западной
Восемьдесят второй улице, округ Манхэттен, город Нью-Йорк, и принадлежащий
к дому участок земли передавались в собственность Цезаря и Фелиты Пересов.
Первый и самый интересный вопрос: давно ли они узнали о дарственной?
- Он принес и отдал нам, - объяснила она. - Сказал, что мистер Йигер
велел, если умрет, передать в сорок восемь часов, как умрет. Он сказал,
что поможет нам с разными формальностями и не возьмет денег. Теперь вот
что мы собираемся сделать. Мы собирались уехать сегодня вечером.
Куда-нибудь уехать и не вернуться. Но мы сейчас спорим, мы ругаемся. Мой
муж и дочь думают остаться, а я думаю, нам нужно уехать. Первый раз в
жизни мы не просто ругаемся, мы много ругаемся, поэтому я вам рассказываю.
Цезарь прищурил глаз.
- Что он вчера говорит, ваш мистер Вульф, - сказал он. - Он говорит,
когда они узнают - дом принадлежал мистеру Йигеру, они придут сюда, и нам
будет очень плохо, поэтому мы решаем уехать нынче вечером. Но этот мистер
Сеймур, что был сегодня, он говорит, мистер Йигер так составил бумагу,
чтобы никто не узнал, что это его дом, и мы никому не должны говорить, что
он был хозяином. Вот и я говорю, теперь мы можем остаться. Теперь это наш
дом, мы можем вывезти сверху, что нам не нужно, и сделать ее нашей
комнатой. Если будет для нас большая, можно перегородить. А кухня и ванная
там очень красивые. Жена соображает лучше меня почти всегда, но в этот раз
я говорю, что не понимаю зачем. Зачем нам куда-то бежать из нашего
собственного дома?
- Ну, - заметил я, вложив дарственную обратно в конверт и бросив его
на стол. - Когда мистер Вульф вчера говорил, что вы окажетесь в переделке,
если станет известно, что дом принадлежал Йигеру, вы-то знали, что полиция
об этом не узнает, так почему не сказали ему об этом прямо.
- Вы не слушаете, - возразила миссис Перес. - Этот мистер Сеймур, он
приходил не вчера, он пришел нынче утром. Вы не слушаете.
- Еще как слушаю. Но Йигер давно рассказал вам про эту дарственную.
Вы знали, что после его смерти дом отойдет вам.
Ее черные глаза вспыхнули.
- Если вы слушаете, то мы, по-вашему, врем? Когда говорим, что
собирались уехать? Когда говорим, что пришел этот мистер Сеймур со своей
бумагой и теперь мы ругаемся?
Я кивнул.
- Я вас слышал. Библия у вас есть?
- Конечно.
- Принесите.
Она вышла из кухни, но не в прихожую, а через другую дверь и тут же
вернулась с толстым томиком в твердом переплете коричневой кожи. Эта книга
мало напоминала те Библии, что я видел. Я открыл ее, чтобы проверить, но
она была на испанском. Взяв Библию, я велел им положить на нее левую руку,
а правую поднять, что они и сделали.
- Повторяйте за мной: клянусь на этой Библии... что мне не было
известно о том... что мистер Йигер завещает нам этот дом... или собирался
завещать... до того, как мистер Сеймур сообщил нам об этом нынче утром.
Я положил Библию на стол.
- Хорошо. Раз мистер Сеймур утверждает, что может обставить дело,
чтобы никто не узнал, кому принадлежал этот дом, он, вероятно, так и
сделает. Но немало людей уже знают об этом, в том числе и я, так что
советую вам оставить в комнате все как есть вплоть до последней мелочи,
хотя теперь вы в ней хозяева. Советую вам также оставаться на месте. Не
стану говорить, кто из вас решил правильней, но удрать сейчас - хуже не
придумаешь. Йигера прикончили в этой комнате, и вы вынесли тело. Если вы
удерете, мистер Вульф, чего доброго, еще решит, что о вас следует заявить
в полицию, и они до вас мигом доберутся, а тогда уж от клятв на Библии
будет мало пользы.
- Им до нас не добраться, - сказала миссис Перес.
- Не нужно себя обманывать. Люди поумнее вас тоже считали, что смогут
уехать туда, где их никто не разыщет, да не получилось. Так что выкиньте
это из головы. Мне нужно подняться наверх поговорить с женщиной.
Поздравляю с переходом дома в вашу полную собственность. Пусть полиция
никогда не переступит его порога!
Я собрался идти, но она меня остановила, сказав:
- Бели мы уедем, мы сначала вам скажем.
- Мы не уезжаем, - произнес Перес. - Мы граждане Соединенных Штатов
Америки.
- Так держать, - заявил я, вышел в прихожую и вызвал лифт. Он
спустился, я вошел и поднялся.
Приют похоти определенно оказывал свое действие. Выйдя из лифта и
убедившись, что все спокойно и Фреду не пришлось снова прибегать к
покрывалу, я позволил глазам разбежаться. Комната, несомненно, брала за
живое. С познавательной точки зрения было бы любопытно пожить в ней и
выяснить, сколько времени понадобится, чтобы привыкнуть к окружению,
особенно к двум картинкам напротив...
Но я был на работе. Фред с бокалом шампанского сидел, развалившись, в
кресле, обитом желтым шелком, а напротив, тоже с бокалом шампанского,
пребывала на кушетке некая дамочка, гармонировавшая с окружением куда
лучше Мег Дункан или Джулии Маги, хотя те, понятно, на кушетках не
возлежали. Эта была довольно миниатюрной, сплошные изгибы, но не напоказ,
а изгиб полных губ широкого, однако пропорционального рта надолго
приковывал взгляд. Я подошел, она протянула руку.
- Я вас знаю, - заявила она. - Видела в ресторане "Фламинго". Один
мой знакомый страшно взбеленился, когда я захотела с вами потанцевать.
Когда я узнала от Фреда, что вы должны прийти, пришлось даже сесть, так
голова закружилась. Вы сказочно танцуете.
Я пожал ее руку. За время прошлых расследований мне пришлось
обменяться рукопожатиями с пятью разными убийцами, так что я решил -
ничего страшного, если она вдруг окажется из той же компании.
- Запишу на память, - ответил я. - Если когда-нибудь доведется быть
вашим партнером, постараюсь не отдавить вам ног. Я, кстати, не помешал?
Может, вы с Фредом старые приятели?
- Что вы, первый раз видим друг друга. Просто смешно обращаться к
мужчине "мистер", распивая с ним шампанское. Это была моя идея.
- Она сама сунула бутылку в морозильник, - пояснил Фред, - и сама ее
открыла, так не пропадать же добру! Вообще-то я не великий любитель
шампанского, ты же знаешь.
- Не нужно извинений. Если она зовет тебя Фредом, как зовешь ее ты?
- А никак. Она велела звать себя Ди. Я просто тебя дожидался.
На кушетке в полуметре от нее лежала кожаная сумочка в форме коробка.
Я стоял довольно близко, так что оставалось лишь наклониться и протянуть
руку. Она попыталась перехватить, но не успела. Я завладел сумочкой,
отошел на шаг и открыл ее. Она всего лишь сказала:
- Не очень-то мило, правда?
- Я милый, только когда танцую.
Я сел на противоположный конец кушетки и стал вытаскивать содержимое
вещь за вещью, раскладывая рядом с собой. Имя оказалось только на
распечатанном письме и водительских правах. Письмо было адресовано миссис
Остин Хаф, Нью-Йорк-14, Райская улица, дом 64. Права были выданы Дине Хаф,
проживающей по тому же адресу, тридцати лет, ростом пять футов два дюйма,
белой, волосы каштановые, глаза карие. Я сложил все назад в сумочку,
закрыл ее и положил к ней поближе.
- Револьвер я оставила дома, - заявила она и отпила шампанского.
- И правильно сделали. Мне только хотелось узнать, как будет полная
форма от Ди. Возможно, я смогу избавить вас от мелких неприятностей,
миссис Хаф. Ниро Вульф желает побеседовать с каждым, кто появляется в этой
комнате и имеет ключи от входной двери внизу и от лифта - кстати, я
оставил их в вашей сумочке, - но если мы поедем к нему прямо сейчас, то
застанем его за ленчем и вам придется ждать. Так почему бы нам не
побеседовать здесь, пока вы допиваете шампанское?
- Вам налить? Бутылка в холодильнике.
- Спасибо, нет, - я сел на кушетку в четырех футах и повернулся к ней
лицом. - Не думаю, чтобы вы явились сюда выпить шампанского. Или я
ошибаюсь?
- Нет, не ошибаетесь. Я пришла за зонтиком.
- Желтый с красной пластмассовой ручкой?
- Нет, серый с черной ручкой.
- Он там в ящике, но пока вам придется без него обойтись. Если
полиция заинтересуется этой комнатой - а такое может случиться, - им не
понравится, если что-то забрали. Как он тут оказался?
- Подождите. - Она скользнула с кушетки и встала на ноги. - Вам
принести?
- Нет. Спасибо.
- А вам, Фред?
- Нет, хватит и одного бокала этого пойла.
Она вышла на кухню. Я спросил Фреда:
- Она пыталась тебя подкупить или уговорить?
Он мотнул головой:
- Ничего она не пыталась. Она окинула меня взглядом, поняла, что я
раза в два ее больше, и только сказала. "По-моему, мы незнакомы? Как вас
звать?" Чертовски осторожная дамочка, если хочешь знать мое мнение.
Знаешь, о чем она спросила, когда мы разговорились? Она спросила, как я
думаю, не подойдет ли эта комната для проведения встреч Ассоциации
учителей и родителей? Честное слово, будь я женщиной, имей ключи от
комнаты и застань тут незнакомого Мужика...
Миссис Хаф появилась с полным бокалом в руке. Не пролив ни капли, она
подошла к кушетке, села на прежнее место и подняла бокал.
- За веру, надежду и милосердие, - изрекла она, пригубила, сменила
положение ног и добавила: - В пятницу две недели тому назад. Тогда шел
дождь. Том Йигер сказал, что знает одно местечко, которое ни на что не
похоже и его стоит поглядеть, дал ключи и объяснил, как попасть. Я пришла
и все это увидела. - Она повела рукой. - Ничего не скажешь, действительно
ни на что не похоже. Но тут, кроме него, больше никого не было, а его
авансы пришлись мне не по вкусу. Вообще-то он на меня не набрасывался, о
мертвых - только хорошее, однако удерживать его в рамках было довольно
трудно, так что я была рада убраться восвояси, оставив зонтик, но зато
сохранив все прочее.
Она приложилась к бокалу.
- А потом я прочитала о его смерти, и что тело нашли в яме на улице,
на этой улице, ну, можете сами представить. Я не боялась, что меня станут
подозревать в причастности к его смерти, дело не в этом, но я понимала,
что они большие мастаки отыскивать по вещам их владельцев. Если б меня
нашли по зонтику, а газеты еще расписали эту комнату, мой муж, друзья, да
просто знакомые... - Она сделала выразительный жест. - А если еще и
скандал, так муж, чего доброго, еще и работы лишится. Но вчерашние газеты
про это место не обмолвились, а когда и сегодняшние тоже, тут я подумала,
что они о нем, вероятно, не знают, и решила прийти посмотреть - вдруг
удастся забрать зонтик. И вот я здесь.
Она приложилась еще раз.
- А вы заявляете, что я не могу его взять, и заводите разговор, чтобы
мне пойти к Ниро Вульфу. Было бы любопытно поглядеть на Ниро Вульфа, я не
против, но мне нужен зонтик. Я кое-что придумала. Вы говорите, он тут в
ящике?
- Верно.
- Тогда вы сами его возьмите, а вечером поведете меня во "Фламинго",
и мы потанцуем. Не просто танец-другой, а до самого закрытия, тогда,
может, вы надумаете мне его отдать. Мое предложение может показаться
нахальным, но это совсем не так, я просто надеюсь, вдруг вы надумаете, а
попробовать - большой беды не будет, да и в любом случае зонтик-то
останется у вас.
- Ага. - Изгиб губ и впрямь приковывал взгляд. - А здесь его не
будет. Польщен вашим приглашением, миссис Хаф, но вечером у меня работа.
Кстати, о работе - почему ваш муж должен ее лишиться? Он что, служит в
"Континентальных пластмассах"?
- Нет. Он доцент Нью-Йоркского университета. Жена члена кафедры,
втянутая в такую историю...
У меня в голове замкнулась цепочка. Интуиция была ни при чем, про нее
никогда не знаешь, откуда она берется; а вот слово "доцент" заставило
навострить уши.
- По какой он части? - спросил я.
- По английской литературе. - Она отпила. - Не уходите от темы. Мы
можем отправиться во "Фламинго" и завтра. Если я вам не понравлюсь, вы
ничем не рискуете - потеряете несколько часов, но зонтик останется у вас.
- Она глянула на наручные часы. - Около половины второго. Вы успели
перекусить?
- Нет.
- Пригласите меня на ленч, может быть, немножко оттаете.
Я слушал ее вполуха. Преподаватель литературы. "Чем выше ум, тем тень
длиннее ляжет, отброшенная им на дольний мир". Роберт Браунинг. Я был
готов поставить десять против одного, как последний простофиля. У сыщика
не меньше прав уповать на лучшее, чем у любого другого.
Я встал.
- Миссис Хаф, у меня начинают сдавать нервы. Было бы совсем нетрудно
называть вас Ди. Я давно не встречал женщины вроде вас, которую так
хотелось бы пригласить на ленч или на танцы, я с наслаждением оттаял бы с
вами душой, но мне нужно идти. Ниро Вульф, конечно, захочет с вами
встретиться, но это может и подождать. Всего лишь один вопрос: где вы были
в воскресенье после семи вечера?
- Нет, - она широко раскрыла глаза, - не может быть, чтоб вы это
серьезно.
- Увы, это так. Если желаете опять сами с собой посоветоваться, я
подожду, пока вы сходите еще раз наполнить бокал.
- А ведь вы и вправду не шутите. - Она, не торопясь, допила
шампанское. - На кухню я ходила не сама с собой советоваться. В
воскресенье вечером я была дома, вместе с мужем. После семи? В самом
начале седьмого мы отправились в Гринвич-Виллидж пообедать в ресторане,
вернулись после восьми - около половины девятого. Муж возился с какими-то
работами, я читала и смотрела телевизор, пошла спать около полуночи и всю
ночь провела в постели, честное слово. Я редко встаю посреди ночи, чтобы
выйти пристрелить мужчину и спустить его труп в яму.
- Правильно делаете, - согласился я. - Значит, мистеру Вульфу не
нужно будет спрашивать вас об этом. Надеюсь, ваш телефон указан в
телефонной книге? - Я обратился к Фреду: - Не позволяй ей выговорить у
тебя зонтик. Как тут с обслугой? Нормально?
- Не жалуюсь. Скоро буду совсем как дома. Долго еще?
- День - неделю - год. Когда еще тебе было так сладко?
- Хм. Ее оставляешь здесь?
- Ага, пусть прикончит бутылку. У меня задание.
Когда я двинулся к лифту, Дина Хаф поднялась с кушетки и направилась
в кухню. Лифт поднялся, я пошел, а она так и не появилась. Внизу мистер и
миссис Перес все еще сидели на кухне; я заглянул к ним, предупредил, что
единственная надежда для них не попасть в переделку - затаиться, и был
таков. На углу Восемьдесят второй и Колумба находилась аптека-закусочная,
где можно было перехватить стакан молока, но я не стал задерживаться. Мне
предстояла встреча с преподавателем английской литературы, о чем тот и не
подозревал.
10
Я ушел из квартиры в 13:40. Через четыре с половиной часа, в 18:10, я
сказал Остину Хафу:
- Сами, черт возьми, понимаете, что не выйдет. Идемте!
За четыре с половиной часа я многое сделал. Я уяснил, что в большом
университете масса народу знает, где должен быть доцент или где можно его
найти, но никто не знает, где он находится. Два раза меня в коридорах чуть
не смела толпа студентов; первый раз я спасся, нырнув в нишу, второй -
уцепившись за стену. Я два часа проторчал в приемной, изучая в научном
журнале статью под названием "Японские эксперименты в области среднего
образования". Пятнадцать минут пропотел в телефонной будке, докладывая
Вульфу о новостях, в том числе о том, что Цезарь и Фелита Перес стали
владельцами дома. Выкроив время, я разыскал там же, в университете,
закусочную и подкрепился бутербродом с солониной (съедобно), куском
вишневого пирога (недурен) и двумя стаканами молока. В холле меня
остановили три студентки, одна красивая как картинка (никакого отношения к
картинкам на верхнем этаже дома Пересов), и попросили автограф. Верно,
приняли меня то ли за сэра Лоуренса Оливье, то ли за Нельсона Рокфеллера.
Остина Хафа я так и не нашел, решил наконец, что это безнадежное
дело, и отправился пешком к дому 64 по Райской улице. Звонить я не стал -
могла ответить жена, а спрашивать у нее, дома ли муж, было бы нетактично.
Главное, мне нужно было на него посмотреть. Итак, я туда отправился, нажал
в подъезде кнопку под фамилией Хаф, открыл дверь, когда щелкнул замок,
вошел, поднялся на два пролета, прошел по коридору к двери, которая
открылась мне навстречу, и увидел его собственной персоной.
Он замер, вытаращив на меня глаза. Рот у него открылся и закрылся.
- Всяк грех глаголет, но убийство вопиет, - произнес я, не вызывающе,
а просто чтоб приступить к разговору.
- Господи, как вы умудрились... - сказал он.
- Неважно как, - ответил я. - Мы снова встретились, а это главное.
Ваша жена дома?
- Нет. При чем тут жена?
- "При чем" тоже неважно, раз ее нет. С большим удовольствием
поболтал бы с вами, но, как вы справедливо заметили в понедельник, мистер
Вульф спускается из оранжереи в шесть и сейчас ожидает вас у себя в
кабинете. Пойдемте.
Он постоял в нерешительности - и принял решение.
- Не понимаю, о чем вы. Ничего я не замечал в понедельник. Я вас вижу
впервые в жизни. Кто вы такой?
- Томас Дж.Йигер. Его дух. Не будьте дураком, не воображайте, что
весь вопрос только в том, кому из нас двоих поверят. Удрать в кусты не
выйдет. Сами, черт возьми, понимаете, что не выйдет. Идемте!
- Еще поглядим, выйдет или нет. Уберите ногу - я закрываю дверь.
Тянуть дальше не имело смысла.
- Хорошо, - сказал я, - отвечу на вопрос, который вы не закончили. Я
сегодня говорил с вашей женой. Ваше имя и адрес я прочитал на конверте,
который был у нее в сумочке.
- Не верю, все это ложь.
- В сумочке были и ее водительские права. Дина Хаф, родилась третьего
апреля тридцатого года, белая, волосы каштановые, глаза карие. Она любит
шампанское. Слегка наклоняет голову вправо, когда...
- Где вы ее видели?
- Тоже неважно. Больше ничего не скажу. Я обещал мистеру Вульфу
доставить вас к шести, сейчас уже четверть седьмого, так что если
хотите...
- Жена там?
- В настоящее время нет. Объясняю, мистер Йигер - простите, мистер
Хаф, - если не хотите светопреставления, берите меня за руку и скорее за
мной.
- Где моя жена?
- Спросите мистера Вульфа.
Он шагнул, я отступил в сторону, чтоб он не сшиб меня с ног. Он
захлопнул дверь, подергал ее - убедиться, что замок защелкнулся, и
направился к лестнице, я - за ним. Спускаясь следом, я спросил, в какой
стороне мы быстрее поймаем такси, он не стал отвечать. Я бы пошел на улицу
Христофора, но он свернул на углу в сторону Седьмой авеню - и оказался
прав. Мы поймали машину за три минуты, хотя в этот час суток такси были
нарасхват. В пути он молчал. Был риск - один к десяти, - что Кремер
поставил человека следить за нашим старым каменным особняком, однако его
филеру внешность Хафа ровным счетом ничего не скажет, а пробираться с
черного хода со стороны Тридцать четвертой улицы было хлопотно, поэтому мы
подкатили прямо к парадному. Поднявшись по ступенькам и обнаружив, что
дверь на цепочке, я позвонил Фрицу, и он нас впустил.
Вульф сидел за своим столом, сосредоточившись над кроссвордом в
"Обсервер", и не удостоил нас даже взглядом. Я молча усадил Хафа в красное
кресло, а сам сел в свое. Когда великий ум бьется над решением серьезной
проблемы, лучше не мешать. Секунд через двадцать он пробормотал:
- Будь оно проклято? - бросил карандаш на стол, повернулся, уставился
на нашего гостя и проворчал: - Итак, мистер Гудвин вас раскопал. Что
скажете в свое оправдание?
- Где моя жена? - выпалил Хаф вопрос, который все это время вертелся
у него на кончике языка.
- Минуточку, - вмешался я. - Я сообщил ему, что сегодня разговаривал
с его женой и узнал его имя и адрес, ознакомившись с содержимым ее
сумочки. Больше ничего.
- Где она? - потребовал Хаф.
Вульф смерил его долгим взглядом.
- Мистер Хаф, когда вечером в понедельник я узнал об убийстве
человека по имени Томас Дж.Йигер, естественным и правильным шагом с моей
стороны было бы дать полиции описание того, кто приходил к нам днем и
выдал себя за убитого. Я этого не сделал - у меня были свои причины. Если
я сейчас свяжусь с полицией, то дам им не описание, а ваши имя и адрес.
Что именно я предприму, будет зависеть от того, как вы объясните этот
странный обман. Я жду.
- Я хочу знать, где Гудвин видел мою жену, с какой целью и где она
сейчас. Пока не узнаю, ничего не стану объяснять.
Вульф на секунду прикрыл глаза, открыл и кивнул:
- Вас можно понять. Если речь пойдет о вашей жене, вы не сможете
ничего объяснить, не впутав ее. Так вот, она уже впутана. В понедельник,
выдав себя за Йигера, вы заявили Гудвину, что, по вашим расчетам, за вами
будут следить до дома сто пятьдесят шесть по Западной Восемьдесят второй
улице. Сегодня днем ваша жена вошла в комнату в этом самом доме, и там ее
встретил человек, который работает у меня. Он дал знать мистеру Гудвину,
тот приехал и с ней поговорил. У нее были ключи от дома и комнаты. Вот
все, что я имею вам сообщить. Теперь - объяснение.
Мне редко бывает жалко тех, кого Вульф загоняет в угол. Как правило,
они сами на это напрашиваются, и вообще, если вид бьющейся на остроге
рыбины действует вам на нервы, не нужно багрить рыбу. Но от Остина Хафа
мне пришлось отвести глаза. Его длинное костлявое лицо исказила такая
мука, что он сделался похож на горгулью [горгулья - в готической
архитектуре рыльце водосточной трубы в виде фантастической маски]. Я отвел
взгляд, а когда снова посмотрел, он сидел, сгорбившись и спрятав лицо в
ладонях.
- Вы в безвыходном положении, мистер Хаф, - сказал Вульф. - Вы знали
адрес. Вы знали номер телефона Йигера, не внесенный в телефонную книгу. Вы
знали, что он часто бывал по этому адресу. Вы знали, что и ваша жена туда
ходила. Чего вы хотели добиться, придя сюда и дав мистеру Гудвину
бессмысленное поручение?
Хаф поднял голову ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза.
- Где она, Гудвин? - осведомился он просительным тоном.
- Не знаю. Без двадцати два я оставил ее в той комнате по тому
адресу. Она пила шампанское, но без всякого удовольствия. С ней был только
один человек, тот самый, что работает на мистера Вульфа. Он ее не держал -
она была свободна уйти в любую минуту. Я ушел, потому что хотел на вас
посмотреть, но она об этом не знает. У меня ни малейшего представления,
когда или куда она ушла.
- Вы с ней разговаривали? Она говорила?
- Да, около двадцати минут.
- Что она сказала?
Я бросил взгляд на Вульфа, но он и головы не повернул в мою сторону,
поэтому мне оставалось положиться на свою осмотрительность и здравый
смысл, что я и сделал.
- Она соврала, причем не очень убедительно. Сказала, что приходила
туда всего один раз, да и то ненадолго. Оставила зонтик и сегодня за ним
пришла. Насчет зонтика все правильно - он и сейчас лежит там в ящике. Она
предложила мне пригласить ее на ленч. Предложила сводить ее сегодня во
"Фламинго" потанцевать до самого закрытия.
- Откуда вы взяли, что она соврала, когда сказала, что была там всего
один раз?
Я покачал головой:
- Так я вам и сказал! Просто без всяких объяснений запомните: я не
с_ч_и_т_а_ю_, будто она соврала, - я _з_н_а_ю_ это и знаю, что и вы тоже
знаете.
- Нет, не знаете.
- Идите вы к черту.
Вульф погрозил ему пальцем:
- Мистер Хаф, мы пошли вам навстречу, но наше терпение не
беспредельно. Объяснение!
- А если я не стану вам ничего объяснять? Поднимусь сейчас и уйду?
- Это будет несчастьем для нас обоих. Теперь я вас знаю и буду обязан
сообщить в полицию о представлении, которое вы дали тут в понедельник, а
мне бы этого не хотелось по собственным соображениям. В этом смысле у нас
с вами общие интересы, как, впрочем, и с вашей женой. Ее зонтик все еще
там.
Он проиграл и понимал это. Лицо его больше не кривила гримаса, но рот
был перекошен, а глаза щурились, словно от яркого света.
- Обстоятельства, - произнес он. - Человек - игрушка обстоятельств.
Господи всемогущий, когда я сидел в этом самом кресле и разговаривал с
Гудвином, Йигер был мертв, уже несколько часов как убит. Когда я вчера
узнал об этом из утренней газеты, я понял, что мне грозит, если вы меня
разыщете, и решил, как себя вести: я собирался все начисто отрицать, но
теперь это не выйдет.
Он медленно покачал головой:
- Вот оно как. Обстоятельства. Конечно, жене не следовало за меня
выходить. Обстоятельства свели нас в ту самую минуту, когда она... но
незачем в это вдаваться. Постараюсь не отклоняться от главного. Глупо было
надеяться, что наш брак еще можно спасти, но я надеялся. Ей хотелось
вещей, которые я не имел возможности приобрести, и делать вещи, к которым
я не имею ни предрасположенности, ни физических данных. Со мной она не
могла ими заняться, поэтому занималась без меня.
- Существенно, - заметил Вульф.
- Да. До этого я никому ни словом не обмолвился об отношениях с
женой. Примерно год тому назад у нее вдруг появились часики стоимостью в
тысячу долларов, но дело этим не ограничилось - время от времени она
являлась домой на рассвете. Вы понимаете, что сейчас, когда я наконец
заговорил, мне трудно не сбиваться на второстепенное.
- И все-таки постарайтесь не сбиваться.
- Постараюсь. Я опустился до того, что начал за ней шпионить.
