"Альфа" - сверхсекретный отряд КГБ | |
леты перестали угонять, их стали просто взрывать.
Бомба, подложенная в самолет авиакомпании "Эйр Индиа", который следо-
вал маршрутом Монреаль-Лондон, взорвалась, погибли 329 пассажиров.
В следующем году взрывное устройство, к счастью сработавшее вполовину
своей мощности, вырвало дыру в обшивке самолета компании "Транс Уорлд
Эйрлайнз", летевшего из Рима в Афины. Погибло четверо пассажиров, кото-
рых выбросило в образовавшуюся дыру.
А еще через два года, в декабре 1988-го, в лондонском аэропорту Хит-
роу на борт Боинга-747 ступили 259 пассажиров. Радиокассетный плейер,
снабженный взрывным устройством, был уложен на багажную полку. В нужную
минуту устройство безотказно сработало. Катастрофа.
Но это там, у них, за рубежом есть самые современные рентгеновские
аппараты, детекторы металлических устройств, тратятся огромные суммы на
безопасность полетов. Так, Израиль на безопасность своего аэропорта
Бен-Гурион, который, как известно, находится в одной из самых взрывоо-
пасных зон мира, тратит 25 процентов от общего бюджета, выделяемого на
безопасность страны.
У нас же, как показывает практика, при некоторой изобретательности
террористов, можно пронести на борт любое оружие или взрывное устройс-
тво. Правда, руководство гражданской авиации страны усиленно убеждает
нас в обратном, приводит поистине фантастические цифры изъятых у пасса-
жиров гранат, снарядов, стволов огнестрельного оружия и тонн взрывчатых
веществ. Возможно, это и так. Нет основания не верить ответственным ра-
ботникам. Но, видимо, это не то оружие, стволы и тонны, которые планиро-
валось пустить в дело именно на борту самолета. Их просто перевозили,
транспортировали в другую точку страны. И потому они были найдены.
Ибо оружие, которому предстояло "заговорить" при захвате воздушного
судна и сыграть свою роковую роль, в нужный момент всетаки оказывалось
на борту. В 1988 году, например, террористы Овечкины уложили его... в
футляр контрабаса. А в 1983 году преступники в Тбилиси даже этого не
стали делать, просто пронесли оружие без досмотра через депутатский зал,
как "уважаемые" люди.
Кстати, об "уважаемых" людях. Кровавая трагедия в тбилисском аэропор-
ту так и не послужила нам уроком. В большинстве цивилизованных стран ми-
ра при досмотре перед посадкой в самолет даже самые высокопоставленные
лица проходят шесть-семь самых тщательных проверок.
К чему, казалось бы, такая подозрительность? Дело в том, что люди,
облеченные властью, должны служить примером для рядовых пассажиров. Это
оказывает неоценимое положительное воздействие как на работников службы
безопасности, так и на тех, кто проходит досмотр. Следует подчеркнуть
особенный нюанс. Законы многих стран разрешают высокопоставленным чинов-
никам проходить без проверок. Но они соглашаются на досмотр вполне доб-
ровольно, сознательно. Достойный пример, не правда ли?
В воздушном пиратстве есть и еще кое-что, отличающее нас от других -
цели угонщиков. Да, действительно, как ни горько сознавать, у нас похи-
щают самолеты, чтобы сбежать из собственного дома. Нередко вокруг оче-
редного происшествия газеты поднимают шум и на страницах печати появля-
ются заголовки: "Воздушный пират или несчастный мальчишка?"
Как ни странно, чаще всего, по мнению нашей гуманной прессы, оказыва-
ется, что они никакие не пираты, а те самые несчастные мальчишки. Такой
вывод сделали, к примеру, некоторые журналисты, написавшие о 19-летнем
угонщике из Львова Анатолии Михайленко.
30 июня 1990 года, когда самолет был уже в воздухе, Михайленко подоз-
вал стюардессу, показал ей гранату и потребовал от командира лететь в
Швецию. Оказывается, был он человеком религиозным и не желал идти в ар-
мию. Как признался потом одному из журналистов: "Не хотел нарушить биб-
лейскую заповедь "не убий".
Вот только о том, что он мог бы сразу убить почти двести человек,
Анатолий не подумал, видно, забыл о библейских заповедях. Тот трудный
полет вполне мог закончиться катастрофой. Экипаж находился в сильнейшем
стрессе: предстояло лететь по абсолютно незнакомому маршруту, посадка в
шведском аэропорту Арланда требовала умения ориентироваться по радиомая-
кам, навигационным и посадочным огням, знать систему захода на посадку.
Естественно, что летчики, работающие на внутренних линиях, к таким поле-
там не готовы.
Когда пересекли границу, в воздух поднялись истребители шведских ВВС,
они помогали нашему "Ту" приземлиться. За все эти "услуги" нашей стране
выставили счет на 30 тысяч инвалютных рублей. А таких угонов только в
июне 1990 года было несколько. Что и говорить, дорогие "шалости" у наших
"несчастных мальчишек".
Международных конвенций, где подобным мальчишеским играм дано четкое
определение, предостаточно. Только что нашим юнцам конвенции? Понимание
того, что он, бандит, своими действиями поставил под угрозу жизнь и бе-
зопасность десятков, сотен людей, как правило, не берется в расчет. Для
многих угонщиков важен иной, политический вывод: свободолюбивый член об-
щества бежал из страны-тюрьмы. И он уже вроде и не преступник. Категори-
чески утверждаем: преступник, бандит!
Спору нет, нормальный, цивилизованный выезд крайне нужен. Но и он,
увы, не решит проблему терроризма. Ибо бежали у нас не только юнцы, ко-
торых обидел строгий папа или испугала служба в армии. Бежали и другие,
которые при самом цивилизованном законе о выезде не пойдут в билетную
кассу.
Среди наших "доморощенных" угонщиков были все типы террористов, кото-
рые соответствуют самым "высоким" международным стандартам.
Кто они? Прежде всего, преступники, действующие по психологическим
мотивам. Их поступки непредсказуемы, они в любой момент могут прибегнуть
к насилию.
Имеются три типа преступников: самоубийца, психически больной и тер-
рорист, решившийся на преступление из чувства мести. Посмертная судеб-
но-психиатрическая экспертиза признала террориста Рзаева, захватившего
17 мая 1973 года самолет Ту-104, следовавший по маршруту Москва-Челя-
бинск-Новосибирск-ИркутскЧита, психически больным. Хотя, покопавшись в
причинах, толкнувших Рзаева на захват воздушного судна, можно было бы и
его отнести к разряду свободолюбивых граждан нашего отечества. Рзаев,
оказывается, мечтал стать дипломатом, но слабая школьная подготовка не
давала ему такой возможности. Он считал, что уж там, за рубежом, его
ждет блестящая дипломатическая карьера. Людей, ставших заложниками, тер-
рорист, естественно, в расчет не брал.
Преступники, действующие по уголовным мотивам, берут заложников, как
правило, на месте преступления, будучи застигнутыми врасплох. Они не
имеют разработанного плана и охотно идут на переговоры.
Случаются захваты заложников в заключении. Тут цель ясна: разработав
заранее план, они добиваются освобождения или изменея условий содержа-
ния.
Самый сложный тип - вымогатель. Здесь террорист пытается заставить
власти, семью потерпевшего, выполнить его условия. Вымогатель всегда
расчетлив, методичен и жесток.
Именно так действовал уголовник, руководитель вооруженной банды Якши-
янц, в 1988 году захвативший автобус с детьми в Орджоникидзе. И он-таки
добился своего. Ему предоставили самолет, 3 миллиона денег в валюте и
вылет в Израиль. "Альфа" была готова пойти на штурм, но руководитель
операции не решился отдать команду, поскольку на карту ставилась жизнь
детей.
И, наконец, преступники, действующие по политическим мотивам. Они со-
вершают преступления из чувства социального протеста. Может случиться,
что фанатик пытается таким примитивным способом решить сложные полити-
ческие проблемы. Например, с группой приверженцев захватить своих поли-
тических противников. Возможны и иные типы террористов, которые убежде-
ны, что законы не имеют силы. Они, как правило, хорошо теоретически под-
готовлены и дисциплинированны.
Действия любых преступников могут быть разнообразны и непредсказуемы.
Как подтверждает жизнь, с каждым годом они становятся все изощреннее,
изобретательнее, берут на вооружение самые современные достижения науки
и техники. Подтверждением тому - случай с гражданкой Ирландии, в чемода-
не которой была обнаружена крохотных размеров пластиковая мина. Дама со-
биралась улететь рейсом Тель-Авив-Лондон. Взрыв этой микробомбы не при-
чинил бы вреда даже окружающим предметам, но его было бы достаточно,
чтобы сдетонировали несколько фунтов семтекста - высокотоксичного ве-
щества, упрятанного под подкладкой чемодана. Ирландка прошла три пункта
тщательнейшего контроля и задержали ее только на четвертом - с помощью
суперсовременного специального проверочного устройства.
Специалисты по взрывателям были поражены изобретательностью террорис-
тов. Нет сомнения, что на любой другой авиалинии, не оснащенной столь
дорогостоящей контрольной аппаратурой, мина оказалась бы на борту само-
лета.
...Итак, "воздушная война" продолжается. Терроризм не уступает. Он
опытен, хитер, расчетлив. Тем, кто противостоит терроризму, тоже опыта
не занимать. И у Альфы" на счету семь боевых операций по освобождению
самолетов. Начиналось все в ноябре 1983 года. Сигнал "505" пришел из
Грузии...
Особая папка КГБ. Совершенно секретно. Экз. ед.
"18 ноября 1983 года в 16.16 московского времени во время полета са-
молета Ту-134А, следовавшего по маршруту ТбилисиБатуми-Киев-Ленинград с
57 пассажирами и 7 членами экипажа на борту, группа вооруженных преступ-
ников смертельно ранила бортмеханика и заместителя начальника лет-
но-штурманского отдела Управления гражданской авиации Грузинской ССР и
потребовала изменить курс, посадить самолет в Турции.
Командир экипажа самолета не подчинился требованию преступников и
произвел посадку в Тбилиси. Преступники захватили пассажиров в качестве
заложников и настаивали на выполнении ранее выдвинутых требований.
Председателем КГБ СССР было дано указание немедленно направить в Тби-
лиси сотрудников спецподразделения 7-го управления для освобождения за-
ложников.
В 23.08. 38 сотрудников спецподразделения прибыли в Тбилиси".
Через восемь лет, в ноябре 1991 года, во время правления Президента
3. Гамсахурдиа, газета "Свободная Грузия" опубликует разоблачительную
статью о том, как под руководством Э. Шеварднадзе была проведена "бесс-
мысленная бойня", убийство молодых "борцов за свободу и независимость",
пытавшихся покинуть на самолете "империю". Далее говорилось, что худож-
ник Гия Табидзе был убит, художник Давид Микаберидзе покончил с собой,
актер Геча Кобахидзе, художник Сосо Церетели, врачи Паата и Кахи Иверие-
ли получили ранения при штурме самолета "имперским спецназом".
В то же время в авиагородке, где живут грузинские летчики, в сквере
был совершен акт вандализма: памятный камень с фамилиями погибших пило-
тов Шабартяна, Чедия и бортпроводницы Крутиковой выдрали из земли, оск-
вернили.
Так что же в действительности случилось ноябрьским днем 1983 года в
Тбилисском аэропорту? Центральная пресса об этом почти не писала, рес-
публиканские газеты при Шеварднадзе говорили одно, с приходом Гамсахур-
диа - другое.
Сразу после происшествия весь экипаж наградили. Гардапхадзе и Гасоян
были удостоены звания Героя Советского Союза. Но пройдет несколько лет и
в Грузии образуют специальную комиссию по новому расследованию дела. Те-
перь о героях-пилотах скажут, что они "состояли в сговоре с КГБ и устро-
или бойню борцам за свободу".
Хотя что тут толковать, проще сказать словами международных докумен-
тов: воздушные террористы - злейшие враги человечества.
Но, видимо, не всем по нутру такое определение, коли оскверняют па-
мятники погибшим и оскорбляют живых. Хотя верно и то, что только из на-
шей страны угоняют самолеты, дабы убежать за границу. Может быть, тби-
лисские художники и актеры тогда, в восемьдесят третьем, и вправду хоте-
ли покинуть "империю", боролись за свободу? Что ж, попытаемся разобрать-
ся. Для этого восстановим события того дня.
18 ноября 1983 года. Тбилисский аэропорт. Ахматгер ГАРДАПХАДЗЕ, ко-
мандир экипажа, рассказывает:
- Я работал пилотом-инструктором Грузинского управления гражданской
авиации. 18 ноября мы летели из Тбилиси. В Батуми должны были дозапра-
виться и следовать дальше, на Киев-Ленинград.
Мне пришлось исполнять обязанности командира экипажа, но сидел я в
правом кресле второго пилота. В левом кресле находился Станислав Габара-
ев, которого мне пришлось в этом полете вводить в строй в качестве ко-
мандира экипажа. С нами летел проверяющий - заместитель начальника лет-
но-штурманского отдела Грузинского управления гражданской авиации Завен
Шабартян. Станислав ГАБАРАЕВ, пилот:
- У нас в гражданской авиации есть такое понятие: "первый полет на
вводе в строй командира". Для меня был именно такой полет. В остальном -
все обычно. Если не считать, что в этот день отменили рейс самолета
Як-40 на Батуми и пассажиры, прошедшие регистрацию, оказались у нас на
борту. Как выяснилось позже, угонщики готовили нападение именно на Як-40
и полет на Ту-134 явился для них в какой-то мере неожиданностью.
Владимир ГАСОЯН, штурман:
- Кабина в Ту-134 маленькая, тесная. Бортинженер сидит на откидном
кресле между первым и вторым пилотом. Шабартяну и сесть-то было негде,
он стоял за спиной бортинженера Анзора Чедия.
Мы уже прошли Кутаиси и были на предпосадочной прямой, выпустили шас-
си, но в это время по радио сообщили: в Батуми внезапный боковой ветер.
Там такое нередко случается. Нам приказали идти на запасной аэродром.
Командир принял решение вернуться в Тбилиси.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Сделали разворот над Кобулети. И в этот момент условный стук в
дверь. Так стучатся бортпроводницы. Шабартян посмотрел в глазок и увидел
лицо второй бортпроводницы Вали Крутиковой. Он не заметил, что у нее
разбита голова.
Оказывается, когда выпускали шасси, преступники подумали, что мы сни-
жаемся в Батуми, там ведь до Турции рукой подать, и приступили к захвату
самолета. Оглушили обеих бортпроводниц и те не успели нажать кнопку "На-
падение", трижды выстрелили в штурмана Плотко, который летел в отпуск и
был в форме работника гражданской авиации. Они приняли его за члена эки-
пажа. Потом Валю Крутикову, оглушенную и избитую, подтащили к дверям пи-
лотской кабины. С. ГАБАРАЕВ:
- Шабартян открыл дверь и получил в лицо пять пуль. Я услышал нес-
колько хлопков и даже не подумал, что это могут быть выстрелы. Оказыва-
ется, в полете, на высоте, они звучат совсем иначе, чем на земле. Звук
примерно такой, словно кто-то рядом открывает шампанское.
Только когда Шабартян вскрикнул, я повернулся к нему. Увидел, как он
упал за кресло, а в кабину ворвались двое молодых ребят. Потом узнал:
это были Кахи Ивериели и Гия Табидзе. Ивериели подскочил ко мне и прис-
тавил к горлу револьвер. Табидзе сорвал с командира наушники и ткнул в
висок ствол пистолета "ТТ". Лица, перекошенные злобой, мат, истошные
вопли: "Самолет захвачен! Берите курс на Турцию! Иначе мы всех вас пе-
рестреляем!"
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Бортинженер Анзор Чедия повернулся к ним и спросил: "Что вы хоти-
те?" Договорить ему не дали, прозвучало несколько выстрелов, он упал,
завис в кресле.
Когда они ворвались, я правой рукой нащупал свой пистолет в кармане,
но вынуть его не мог. Так и держал руку в кармане.
У нас было три пистолета: у меня, у Габараева и у штурмана Гасояна. У
каждого по обойме - 8 патронов.
Гасоян сидел внизу, при закрытых шторках, все слышал, но стрелять не
мог: перед ним был бортинженер. Когда Чедия упал, сектор обстрела отк-
рылся...
В. ГАСОЯН:
- Вижу: надо действовать. Спасти положение могу я один. Достал писто-
лет, взвел курок и выстрелил в преступника, который держал под прицелом
командира. Террорист упал. Другой головой по сторонам вертит, кричит:
"Кто стрелял? Откуда?", но пистолет у виска Габараева держит.
Я тогда и в него два раза выстрелил. Как потом оказалось, ранил. Он
закричал и выскочил из кабины. За это время командир успел выхватить
свой пистолет.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Когда Табидзе упал, я развернулся в кресле и тоже начал стрелять.
Ивериели выбежал за дверь и спрятался за холодильник. Началась перест-
релка. Мы вдвоем с Гасояном стреляли, а у них, пожалуй, стволов пять бы-
ло.
У нас патроны уже кончаются, и я думаю: "Надо закрыть дверь". Но как?
В проходе лежит Шабартян, на нем Табидзе - то ли убитый, то ли раненый.
Говорю Гасояну: "Оттащи их от двери, я тебя прикрою." В это время Ва-
ля Крутикова очнулась, приподняла голову. Они ее тоже у дверей оглушили.
Гасоян говорит ей: "Валя, помоги их оттащить".
Крутикова полулежа, полусидя вцепилась в Табидзе и оттащила его к
кухне. Шабартян был еще жив, попытался сам заползти в кабину, Гасоян по-
мог ему.
Я продолжал стрелять, чтобы прикрыть их, а Габараев вел самолет.
С. ГАБАРАЕВ:
- Во время перестрелки я управлял самолетом. Ахматгер крикнул мне:
"Переходи на ручное управление, создавай перегрузки!" Я так и сделал:
резко бросал машину по курсу и по высоте, чтобы сбить с ног преступни-
ков.
Над Гори командир израсходовал последний патрон. У Гасояна патроны
кончились еще раньше. Он взял мой пистолет и опять вел огонь. Мне пока-
залось, что стрельба продолжалась вечность, а прошло, наверное, не боль-
ше пяти минут.
Валя захлопнула двери кабины, а сама осталась в салоне с бандитами.
В. ГАСОЯН:
- Шабартян пришел в себя, кричит: "Володя, посмотри, у меня глаз вы-
тек или нет?" Глянул на него и содрогнулся: все лицо в крови, во лбу пу-
левое отверстие, в горле рана - из нее кровь так и хлещет. Я достал пла-
ток, прижал его к ране на горле. Платок сразу пропитался кровью.
Туг опять началась стрельба. Бандиты стреляли в дверь, хотели сбить
замок.
Что делалось в салоне, не знаю. Думали: раз так жестоко с экипажем
обошлись - ни слова не говоря, застрелили Чедия и тяжело ранили Шабартя-
на, то и в салоне всех перестреляли.
Шабартян кричит: "Не могу, ребята, спасите! Не хочу умирать!" Достал
документы, деньги, командиру протягивает, просит: "Передай жене". Госпо-
ди, о чем говорит! Чувствовал, что умирает.
Командир его успокаивал, как мог, держись, мол, Завен, сейчас сядем,
тебе окажут помощь.
При Гамсахурдиа находились некоторые, спрашивали: зачем я стрелял в
людей? Посмотрели бы они в ту минуту на Шабартяна. До конца дней не за-
быть мне его лицо.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Когда захлопнули дверь, я надел наушники, вышел на связь, передал,
что на нас совершено бандитское нападение: убит бортинженер, ранен Ша-
бартян. Потом включил сигнал бедствия.
Из Сухуми передали: "Садитесь к нам". Но я знал: в Сухуми взлетно-по-
садочная полоса на ремонте, и пошел в Тбилиси. Вскоре, смотрю, у нас на
хвосте два военных истребителя, видимо, поднялись по нашему сигналу. До-
ложил обстановку в Тбилиси: "Встречайте, приготовьтесь".
При снижении над Рустави первая бортпроводница Ира Химич по внутрен-
ней связи просит: "Командир, летите в Турцию, они взорвут самолет! Дос-
тали гранаты!" Я ей отвечаю: "Ирина, передай, что мы уже над Турцией.
Садиться будем в Турции".
Было пасмурно, дождь, туман, да и вечер уже наступил, время около по-
ловины седьмого, думаю: "Грузия под нами или Турция - сейчас не разбе-
рут".
В. ГАСОЯН:
- Я позже узнал, что они в салоне творили. Как только мы взлетели,
стали ходить туда-сюда, курить, пить шампанское. Наш штурман Плотко сде-
лал им замечание. Они его запомнили, а когда напали на бортпроводниц,
подошли к нему. Один несколько раз выстрелил в спину, другой - в грудь.
Плотко пытался закрыться рукой, у него потом из предплечья несколько
пуль извлекли.
Убили двух пассажиров - Соломония и Абовяна, над бортпроводницами,
как звери, измывались. Когда Валю Крутикову мертвую нашли, то волосы на
голове повыдергивали. Вся в крови, без волос, лежала. А Ире Химич голову
рукояткой пистолета пробили. Вот такие "борцы за свободу".
Когда мы уже садились, слышали крики бортпроводниц - бандиты издева-
лись над ними.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Сели. Нас поставили в самый конец зоны аэропорта, рядом со стоянкой
военно-транспортных самолетов. Вижу: с двух сторон самолета солдаты с
автоматами. Угонщики заставили открыть аварийный люк, а рядом с люком
сидел пассажир - молодой солдат. Он выпрыгнул в люк на крыло, с крыла на
землю. По нему из салона стреляли, и оцепление открыло огонь, думая, что
террорист убегает. Очередями и по самолету прошлись. Габараева в ногу
ранили. Я подключил аккумуляторы, кричу по радио: "Уберите этих дура-
ков!" А тут и связь пропала, при стрельбе повредили радиостанцию.
У Гасояна в штурманской кабине - убитый Чедия и раненый Шабартян. Я
приказал Гасояну покинуть самолет. Он вылез через форточку. Поворачива-
юсь к Габараеву - он к ноге склонился: "Командир, я ранен". "Давай, Ста-
нислав, вылезай", - говорю. Тот тоже вылез.
В кабине остались я и Шабартян. У него лицо все в крови, глаз вытек,
кричит, просит: "Не могу, страшная боль, дайте лекарство." И двигаться
уже не мог.
Что творилось в салоне, не видел. Только через форточку слышал: они
одного пассажира вытолкнули к двери: "Говори наши требования". Парень
вырвался, выпрыгнул, ногу сломал.
Тогда у женщины взяли ребенка, толкнули ее к двери: "Говори наши тре-
бования. Если выпрыгнешь, убьем ребенка". Она кричит: "Заправьте само-
лет, отпустите их в Турцию, а то они убьют всех пассажиров и взорвут са-
молет".
Заместитель начальника Управления гражданской авиации Грузии Кадзаная
подошел к двери, стал вести переговоры, а я в форточку крикнул женщине:
"Скажите им, что мы заправимся и полетим в Турцию". Я уже видел, сзади к
нам подходил автозаправщик. Понял: решили слить топливо.
18 ноября 1983 года. Москва, Расположение группы "А".
Виталий ДЕМИДКИН, сотрудник группы "А":
- Было около 18 часов, в тире шло занятие по стрельбе. Начальник
группы Геннадий Николаевич Зайцев зашел в тир, но тут же за ним прибежал
дежурный. Он что-то доложил Зайцеву, тот поднялся в свой кабинет, и
вскоре прозвучал сигнал боевой тревоги.
Мы быстро собрались, загрузились в автобус и по дороге в аэропорт нас
ввели в обстановку: в Тбилиси захвачен самолет. Террористы действуют с
особой жестокостью - убито несколько человек.
Уже в полете получили расстановку сил и средств, кто действует в
группе захвата, поддержки, наблюдения, какими парами работаем, с какой
стороны. Руководил операцией непосредственно на самолете Михаил Василь-
евич Головатов.
Игорь ОРЕХОВ, сотрудник группы "А":
- Выезжая по тревоге, не знаешь, будешь ли в группе захвата или под-
держки. Когда сказали, что я вхожу в группу захвата, ощутил какое-то
двойственное чувство: с одной стороны, радость и гордость за доверие, а
значит, и признание как профессионала, с другой - волнение, желание не
подвести.
Сразу же после объявления состава группы ребята стали помогать подго-
нять нам бронежилеты, вооружение. Здесь же, в самолете, обсудили перво-
начальный план действий, потом руководство собрало группу захвата, уточ-
нили некоторые детали.
Когда мы прилетели в Тбилиси, все силы уже были приведены в готов-
ность по плану "Набат". Аэропорт оцепили войска. Погода - хуже не приду-
маешь: дождь, промозглый ветер, градуса два-три тепла. Темно.
Вошли в здание аэропорта в касках, в экипировке, с кейсами. Вокруг
полно людей, все таращат на нас глаза. Ведь в ту пору о группе не писали
ни слова, сверхсекретность. Мы тоже ни с кем не разговариваем, не обща-
емся...
18 ноября 1983 года. Тбилисский аэропорт. Арушан ГЕВОРКЯН, авиатехник
по самолетам и двигателям Ту-134 Тбилисского авиапредприятия:
- Ночью, где-то между 23.00 и 24.00 у меня состоялся разговор с ко-
мандиром 347-го летного отряда Григолашвили. Он попросил: надо пойти на
захваченный самолет, помочь раненым и выполнить некоторые технические
работы. Сказал, что это дело добровольное и связано оно с риском. Я сог-
ласился.
Меня отвели в комнату особого отдела. Там были председатель КГБ Гру-
зии генерал Инаури, офицеры спецподразделения, еще какие-то люди.
Мне сказали, что надо помочь раненому флагштурману Шабартяну, подклю-
чить электропитание и выполнить работы, необходимые для слива топлива с
самолета.
На машине поехали к стоянке самолета: я, начальник управления Кадза-
ная и три милиционера. Подошли к самолету. Кадзаная начал переговоры с
угонщиками. Они требовали дать свет в салон и заправитьлайнер. Кадзаная
сказал, что для этого нужно пропустить техника в кабину.
Бандиты потребовали, чтобы я разделся догола у них на виду. Пришлось
подчиниться.
На аэродроме ветер, дождь, замерз, заледенел. А они стоят на том,
чтобы я прошел в кабину через салон. С трудом удалось объяснить, что
дверь в кабину заперта и из салона ее не открыть. Согласились. По ава-
рийному канату я влез наверх, протиснулся в кабину. Вытолкнуть в форточ-
ку Шабартяна не удалось, он был полный мужчина.
Включил аккумуляторы, преобразователи тока, в общем, сделал все необ-
ходимое для слива топлива. Пока работал - бандиты из салона ломились,
просили открыть дверь, сулили миллионы. Потом стали угрожать. Я не отве-
чал.
Закончил ремонт, спустился обратно по канату. В это время один из ми-
лиционеров отвлекал их разговорами. Когда я спрыгнул, он сказал: "Беги".
Все время, пока бежал, милиционер (он был в бронежилете), закрывал меня
своим телом. Добежал. Оделся. Рассказал о том, что видел и слышал.
Под утро узнал, что спецподразделение быстро и умело обезвредило тер-
рористов.
В. ДЕМИДКИН:
- В аэропорту нам дали возможность потренироваться на запасном само-
лете. Все-таки волнение было - до сих пор мы работали на учебных маши-
нах, а тут реальный самолет, настоящие убийцы, жертвы.
После тренировки началось самое неприятное время: время ожидания. В
здании аэропорта нам отвели несколько комнат, периодически их покидали и
выдвигались к самолету. Потом вновь уходили, прятались за ангаром, за
грузовиками. Ждали. И так в течение всей ночи. В это время штаб по чрез-
вычайному происшествию вел переговоры с террористами.В зависимости отна-
кала этих переговоров и действовали. Они агрессивней - мы ближе к само-
лету.
Там я впервые понял состояние солдата на фронте перед атакой. Его не
передать словами...
Видимо, террористы нас все-таки заметили. Дело в том, что самолет ос-
вещался прожекторами, и делалось это весьма неудачно: наши тени были
видны из иллюминаторов. На ломаном русском языке звучали угрозы, мол,
уходите отсюда, иначе всех взорвем. Потом вдруг слышу: что-то упало нам
под ноги. Невольно весь сжался - ни бежать, ни падать нельзя. К счастью,
это оказалась не граната, а оторванная телефонная трубка.
Минуты текут, волнение нарастает, промозглый ветер с дождем, кажется,
протыкает ледяными иглами каждую косточку. Вокруг темнота, где-то вдале-
ке горы. О них я судил по огонькам селений, да по фарам машины, которая
петляла по горной дороге. Луч ее то утыкался в скалу, то шарил по небу,
словно прожектор. Подумалось: увижу ли я еще раз эту ночную картину?
Вспомнились семья, жена. Моему ребенку исполнился год, один месяц и один
день. Увижу ли я своего малыша, когда ему будет год, месяц и два дня?
Но в следующее мгновение раздался плач ребенка из салона самолета, и
мысли о семье ушли. Теперь все силы души были отданы операции: не отс-
тать, не споткнуться, не испортить дело.
И. ОРЕХОВ:
- Посадка самолета была очень жесткой, и при ударе о взлетнопосадоч-
ную полосу один из люков вывалился на крыло. Террористы его приподняли,
прислонили. Этот люк мог в любую минуту упасть сам или его могли открыть
бандиты. Теперь представьте, как "приятно" лежать у этого люка. Не успе-
ешь ахнуть, как получишь пулю. Но такая уж, видимо, у меня судьба, по
боевому расчету мне достался именно этот люк.
Когда была дана команда готовиться к штурму, заняли свои места на са-
молете. Не - в самолете, а - на самолете. Ползешь и каждую заклепку
чувствуешь. И все-таки качание машины, видимо, было. Из салона раздались
крики: "Не вздумайте штурмовать! Всех перестреляем!"
Теперь, с годами, когда анализируешь свои действия, понимаешь: помог-
ло то, что наше отделение в ходе учебных занятий так много внимания уде-
ляло тренировкам на борту.
Не могу точно сказать, сколько мы пролежали на ноябрьском ветру -
час, два, три. Напряжение огромное, а команды все нет и нет. Кажется,
кожа уже примерзла к плоскости. Ведь у нас на голое тело были надеты
бронежилеты и легкие комбинезоны. И все!
Виктор Федорович Карпухин, который находился где-то между штабом и
самолетом, как мог, подбадривал нас, успокаивал: "Ребята, не волнуй-
тесь!"
А у меня свои, так сказать, индивидуальные проблемы из-за люка. Что
делать, если он неожиданно откроется? Выход один: штурмовать, не дожида-
ясь команды.
В. ДЕМИДКИН:
- Сначала в кабину поднялся Владимир Николаевич Зайцев. Помню, пер-
вое, что увидел: кабина маленькая, узкая, возле кресла лежал мертвый пи-
лот. Впереди - бортинженер, тоже уже мертвый. Каждую минуту выходили на
связь. Боевые группы докладывали о готовности. Мы тоже доложили, и потя-
нулись минуты. Неоднократно объявлялась "готовность номер один". И снова
время штурма откладывалось.
Из штаба нам сообщали о перемещении террористов, уточняли их местона-
хождение.
И. ОРЕХОВ:
- Пока лежал у люка, продумал каждый свой шаг. "Сейчас я вскочу,
выбью люк. У самолета Ту-134 два люка, которые выходят на крыло, значит,
между ними салонная перегородка... Здесь я должен упасть, встать... Бу-
дут сложности с пассажирами, которые сидят у люка..."
Но в жизни оказалось все по-другому. Пассажиров на этих местах не бы-
ло, спинки кресел оказались опущенными вперед и люк упал в другую сторо-
ну.
Падаю в проход, вскакиваю. Дым, ничего не вижу. Тут еще ребята со
всех сторон пошли. Поднимаю забрало каски. Понимаю, что попал в начало
второго салона, где были пассажиры. В салоне темно, небольшая подсветка.
Крики, стоны. Мы тоже кричим: "Где? Где?" Пассажиры показывают: "Вот
