"Альфа" - сверхсекретный отряд КГБ | |
"Склифе". Роберта Петровича прошиб холодный пот: он, как никто другой,
понимал, чем это пахнет.
- Ты откуда знаешь, Игорь Леонидович?
- Успокойся, я ничего не знаю и знать не хочу, что там случилось. Ко-
ля Берлев с места событий позвонил: много серьезных ранений. Ты что, Ро-
берт, хочешь своих ребят отдать в руки комитетских костоломов? Беги,
докладай начальству, выбивай самолет.
Ивон доложил по команде. Зампред Пирожков взъярился. Разглашена госу-
дарственная тайна! Какому-то врачу чуть ли не по прямому проводу о поте-
рях и раненых докладывает майор КГБ. "У нас что, в комитете врачей не
хватает! - кричал генерал. - Не хватит, возьмем в Министерстве обороны и
заставим их закрыть рот покрепче. Люди в погонах поймут. А тут какой-то
Коваленко из "Склифа": "Здрасьте, я ваша тетя! Тоже мне светило меди-
цинской науки, спаситель!"
И добавил: "Ладно, вернутся - спросим с этих героев". Зампред снял
трубку прямого телефона, доложил обстановку Андропову.
Юрий Владимирович насчет государственной тайны не вспоминал, велел
подготовить медикам самолет, оказать всяческую помощь и проявить внима-
ние.
Второго января, почти одновременно из Москвы и Ленинграда, вылетели
два самолета: оба держали курс на Ташкент. В первом летели профессор
Каньшин, Коваленко с группой врачей своего института, во втором - специ-
алисты Военно-медицинской академии.
А несколькими днями раньше в Ташкент из Кабула вылетали раненые
участники штурма дворца. Их выносили из посольства и укладывали в сани-
тарные машины со всеми мерами предосторожности, накрыв предварительно
матрацами. Машины до аэропорта сопровождал бронетранспортер. В них боль-
ше не стреляли.
В передний салон положили "тяжелых" - Емышева без руки, Федосеева,
Кувылина, Кузнецова, раненных в ноги, Климова, раненного в живот.
Перед отлетом сделали уколы, боль слегка поутихла и Сергей Кувылин
пытался уснуть. Уходил в прошлое рев "Шилок", свист пуль, стоны раненых
в медсанбате. Рядом с ним, через проход, лежал Кузнецов.
Кувылин услышал сквозь дрему как кто-то, склонившись над Кузнецовым,
сказал:
- Ну как ты, Гена? Ничего, держись. А мы узел связи распотрошили. Все
нормально. Взорвали да и дело с концом.
Сергей удивился: кто это там узел "потрошил"? Голос незнакомый, со
спины человека не узнать. Может, Бояринов воскрес? Кроме него и Боярино-
ва на узле никого не было.
- Слышь, а когда ты узел взрывал?
Склонившийся над Кузнецовым чуть повернул голову:
- Утром, когда рассвело.
- Так тогда его надо было уже восстанавливать.
- А ты кто?
- Я как раз из тех, кто узел уничтожил.
Тот поднялся с колен и, не оглядываясь, вышел, скрылся в другом сало-
не. Кувылин слушал, как гудят двигатели и думал. Нет, не лавры героя его
беспокоили. Он впервые задумался о том, что станется с ними, когда вер-
нутся в Союз, в Москву. По-старому не будет. Жизнь их изменится. Но
как?..
Павел Климов попал в руки профессора Каньшина, и он буквально вытянул
мужика с того света. Емышев с Федосеевым оказались в хирургии. На первом
же осмотре Емышев увидел из-под халата доктора генеральские лампасы,
удивился. А после долгого осмотра комиссией, кивнув на собственную куль-
тю, брякнул, явно обидев медиков:
- Ну что, ребята, пишите диссертации?
Доктора притихли, а генерал нахмурил брови:
- Мы не диссертации сюда приехали писать, а лечить. А пожалуй, зря
обиделись, ведь его культя стала как бы первым практическим пособием для
будущих врачей афганской войны. Часто ли им приходилось видеть тогда, в
1979-м, подобные огнестрельные ранения? Отечественная война закончилась
почти тридцать пять лет назад - несколько поколений медиков учили воен-
но-полевую хирургию лишь по учебникам. А тут все как на войне. Не хотел
майор Емышев обидеть генерала, да вышло так нескладно. Хотя, может быть,
кто-то и защитил диссертацию на их ранах - первых ранах афганской войны.
Шутил майор, а сам мучительно думал, как жить дальше. Правая рука
оторвана: ни писать, ни коробок спичек взять, чтоб сигарету самому при-
курить. Вспомнился и Маресьев, и преподаватель в их Высшей школе КГБ Ла-
рин, который без ног и без одной руки машину водил. Пример - дело хоро-
шее, но каждый свое горе хлебает в одиночку. И тут никто не мог помочь
Валерию Петровичу, эту дорогу ему предстояло пройти самому.
...Новый 1980 год они встречали в Ташкенте. В госпиталь с утра прие-
хали ребята из Комитета республики, привезли угощения, поделились слуха-
ми. Говорят, всем, кто ранен, - Героя, остальным - ордена Ленина.
Позже к вечеру поступили новые данные, самые последние, уточненные.
Привез их вместе с шампанским и фруктами веселый узбек, начальник отдела
ташкентского УКГБ. Клялся, что выведал их от первых лиц Узбекистана, а
те уж, знамо дело, из Москвы. "В общем, мужики, - смеялся узбек, распи-
хивая по тумбочкам груши, яблоки, хурму, - пятерым или шестерым - Героя
Советского Союза, всем другим - Ленина и Красного Знамени".
Так нежданно-негаданно даже для себя самих они стали Героями. В Моск-
ве их встречали радушно, но руководство было в растерянности. Отправляли
на обычное задание - посольство охранять, а случилось по тем временам
уму непостижимое: считай, всем поголовно ордена, да какие! О которых
иной чекист, и не один десяток лет пропахав, не мечтал - Красного Знаме-
ни, Ленина. И прошло-то совсем ничего - неделя. Что касается убитых, тут
единодушие было общее - наградить надо. Убитым не завидовал никто. Вот с
живыми сложнее.
Тем не менее, представления готовились, писались, переписывались. По-
том бумаги ушли куда-то по команде, и наступило затишье. Казалось, и не
было 27 декабря, Кабула, дворца Долина в Дар-ульамане.
Раскрыта, пожалуй, самая загадочная, тщательно оберегаемая и хранимая
в тайне страница - штурм дворца и других объектов Кабула.
Младший сержант Зудин.
Однако мы не ответили еще на один вопрос, думается, не менее интерес-
ный: где в эту ночь находился Бабрак, чем занимались он и его будущие
министры в последующие дни, ведь в основной резиденции-дворце Арк оче-
редной руководитель страны появился 7 января, спустя две недели после
захвата власти.
Чтобы прояснить ситуацию, вернемся к 14 декабря 1979 года, когда Баб-
рак и его соратники были в срочном порядке вывезены из Баграма. Валентин
Иванович Шергин, руководитель охраны Бабрака, вспоминает, что самолет,
сразу оторвавшись от земли, резко пошел ввысь и пилот, тревожно огляды-
вая город внизу, произнес: "Если сейчас не собьют, еще поживем".
Судьба им улыбнулась - через несколько часов их принимал Ташкент,
знакомая роскошная дача Рашидова. Четверо человек во главе с Юрием Изо-
товым остались на охране, остальные были отозваны в Москву. Через два
дня они вновь возвратились в Ташкент и уже 23 декабря все вместе, со
своими подопечными, вылетели в Баграм.
Случилось так, что при посадке в Баграме, по приказу начальника аэро-
порта, выключили сигнальные огни на взлетно-посадочной полосе. Спасло
лишь удивительное мастерство пилотов. Приходилось говорить с летчиками:
они считают, самолет был обречен. Сразу после посадки начальника аэро-
порта арестовали бойцы "Зенита".
Вновь знакомые капониры. В одном из них, вместе с охраной, поселили
Бабрака и Анахиту, в другом - Ватанджара, Нура, Сарвари, Гулябзоя и нес-
колько сотрудников группы "А".
Жили вместе, делились и хлебом, и консервами, запасенными еще в Моск-
ве и Ташкенте. В капонирах самый жесткий режим секретности. Охранники
Шергина старались не встречаться даже со своими товарищами из группы Ро-
манова, когда те прилетели в Баграм.
27 декабря вечером Борис Чичерин позвал Изотова. - Пойдем, Юрий Анто-
нович, поприсутствуем на историческом событии.
Когда они вошли в капонир, за столом сидели все их подопечные, во
главе с Бабраком и что-то горячо обсуждали. Изотов вопросительно взгля-
нул на Бориса. Тот прислушался к разговору, кивнул:
- Заседание Политбюро. Как у нас в революцию, перед решающим штурмом
распределяют обязанности: кому куда идти.
- Ну и что решили? - спросил Изотов.
- По-моему, Гулябзой на дворец, Нур - на Царандой, Ватанджар - на
узел связи...
Когда закончилось заседание, первыми уехали Сарвари, Гулябзой, Ва-
танджар, потом Нур. В капонире остались только Бабрак и Анахита.
Стемнело. Колонна бронетранспортеров под прикрытием трех танков выд-
винулась из Баграма. К утру, совершив марш, она должна была войти в Ка-
бул. В середине колонны, в одном из БТРов находились Бабрак Кармаль и
Анахита. Здесь же, как всегда рядом, Шергин и Изотов.
Валентин Иванович сидел сверху, в люке бронетранспортера, когда в
шлемофоне прозвучал взволнованный голос командира головного танка. -
Первый... первый... Танки справа!
Шергин уже и сам увидел башни афганских танков метрах в двухстах от
дороги. Жерла орудий, словно принюхиваясь, повернулись в их сторону. -
Стоп колонне! - скомандовал он.
И тут же ближайший к бронетранспортеру танк сдал назад и прикрыл их
своей броней. - Вперед!
Валентин Иванович порадовался за танкистов: ребята знают свое дело.
Афганские танки угрюмо и молча проводили их колонну черными зевами пу-
шек. Но с места двинуться не посмели.
С рассветом колонна входила в Кабул. По всему чувствовалось, что
ночью здесь был бой: у дороги несколько подбитых танков, разрушенные до-
ма. Однако ночной бой не напугал жителей столицы. Они по-прежнему спеши-
ли по своим делам, некоторые останавливались, приветственно помахивали
рукой. Никто не прятался, не убегал. Не прозвучало ни одного выстрела.
Танки и бронетранспортеры выдвинулись к зданию Царандоя. Изотов со
своими подчиненными остался охранять Кармаля, теперь уже Генерального
секретаря ЦК Народно-демократической партии Афганистана, и его соратни-
ков, а Шергин поехал в посольство. Там он встретил Михаила Романова и
Глеба Толстикова, которые рассказали о гибели Зудина, Волкова, Боярино-
ва, еще двух ребят из "Зенита", о тяжелых ранениях Емышева, Климова, Фе-
досеева.
Шергин, получив указание от резидента, возвратился в здание Царандоя.
Ночевать решили здесь. Бойцам группы "А" была придана рота десантников.
Ночь прошла сравнительно спокойно.
Утром место пребывания сменили и сутки находились на территории одной
из воинских частей афганской армии. Потом переехали на правительственную
гостевую виллу, которая располагалась на самой окраине Кабула, за
Дар-уль-аманом. Прежде здесь жили высокие гости, приезжавшие с визитами
в страну. Здесь любил останавливаться Предсовмина А. Н. Косыгин.
Однако вилла Шергину и Изотову не понравилась. Доложили в посольство,
и тут же нарвались на окрик: что вы там капризничаете, условия для жизни
отличные...
И вправду, комфорта было достаточно, но охрану беспокоило другое:
вилла располагалась у подножия горы, рядом с кишлаком. Если смотреть из
кишлака, территория виллы как на ладони. Но смотреть можно всяко, и че-
рез оптический прицел, например.
Эти аргументы в споре с представителями резидента и привел Валентин
Шергин, однако опасения охраны вызвали лишь раздражение руководства:
мол, не успели приехать, оглядеться, а уже указываете старожилам.
Что ж, приказ есть приказ. Продумали систему охраны, выставили посты.
Однако жизнь не остановить. Решили Новый год отметить. Раздобыли бутылку
шампанского, накрыли стол. Время уже к двенадцати, налили по бокалу,
чтобы старый год проводить, неожиданно Изотова вызывает Бабрак. Юрий
ушел, пришлось его ждать. Зато, возвратившись, он поднял бокал, улыбнул-
ся товарищам:
- Бабрак Кармаль поздравляет нас с Новым годом. Но выпить не успели.
За окном, в морозной темени сухо простучала автоматная очередь. В комна-
ту вбежал начальник караула: "Нас обстреляли из кишлака!"
Пришлось взять в подмогу несколько солдат-десантников, пошарить в ок-
рестностях виллы. Ничего не нашли. Ночь глуха и морозна. У водонапорной
башни, которая была рядом с кишлаком, выставили пост. Вернулись за стол.
Новый 1980 год уже наступил, выпили вдогонку.
И вновь стрельба, опять тревога. Заняли круговую оборону. Вспышки
выстрелов были видны рядом с башней. Кто-то открыл ответную беспорядоч-
ную стрельбу, десантники даже из БМД снаряд выпустили. Потом, когда ра-
зобрались, оказалось, по нашему часовому сделали несколько залпов из
кишлака, он тоже дал очередь. Вспышки его автомата и увидели с виллы,
поспешили обстрелять. К счастью, солдат укрылся, остался жив.
Да, в ту новогоднюю ночь им не суждено было вернуться за праздничный
стол. Пришлось прочесывать кишлак.
На вилле Бабрак Кармаль и члены Революционного совета пробыли еще не-
делю. Отсюда почти никто не уезжал. Чаще приезжали сюда. Здесь же Кар-
маль, к тому времени Генеральный секретарь ЦК НДПА, председатель Револю-
ционного совета, премьер-министр и главнокомандующий Вооруженными силами
ДРА провел первую пресс-конференцию.
С переездом во дворец Арк, резиденцию главы страны, у сотрудников
группы "А" началась нелегкая каждодневная служба по охране и обеспечению
безопасности Бабрака. Они неотступно несли внутреннюю охрану, дежурили в
приемной и в комнате отдыха. По периметру дворца были выставлены посты
десантников, за территорией резиденции - внешнее кольцо охраны - нацио-
нальные гвардейцы. Многочисленные входы и выходы из дворца перекрывали
бойцы "Зенита".
На выездах главу государства сопровождали все одиннадцать его охран-
ников. Впереди ехал и расчищал путь Юрий Изотов, за ним в бронированном
"мерседесе", за рулем которого был Анатолий Гречишников, - Бабрак, сле-
дом все остальные.
Каждый выезд требовал полной мобилизации сил и возможностей охраны.
Движение на магистралях Кабула практически не регулировалось, полиция о
маршруте кортежа ничего не знала, да если бы и знала, вряд ли бы могла
что-либо предпринять. Улицы столицы многолюдны, много бронетехники -
танков, боевых машин пехоты, бронетранспортеров.
Изотов так вспоминает первые выезды Бабрака. "Еду впереди, кулак по-
казываю в окно и пру на танк. Другого выхода нет. Смотришь, отворачива-
ет. Не выбежишь, не объяснишь каждому, что глава государства едет. Прав-
да, потом гвардию стали выставлять на посты по маршругу. Но на них на-
дежды не было. Надеялись только на себя".
Хотел бы подчеркнуть эти слова, так как через несколько лет Кармаль
на вопрос советского корреспондента, не смущало ли его, руководителя су-
веренного государства, что помещения дворца (а значит, и он сам) находи-
лись под контролем специальной охраны КГБ, ответит: "Я много раз возму-
щался по этому поводу"
А вот у руководителей той самой "специальной охраны" иное мнение.
Валентин ШЕРГИН:
- Отношения с Бабраком сложились самые добрые, совсем не такие, как у
службы безопасности с охраняемым, а скорее, как у соратников. Мы были
рядом с ним всегда, в самые трудные дни. 14 декабря, по тревоге, почти
на руках выносили их всех из капониров, сажали в самолет.
В феврале, когда в городе было неспокойно - жгли машины, обстреляли
наше посольство, убили несколько советских граждан, а оппозиция, собрав
под зеленое знамя ислама тысячи людей, двинула их на дворец Арк, - гото-
вы были умереть, защищая Бабрака.
В день празднования Саурской революции на трибуне за спиной Кармаля
стоял наш Володя Тарасенко. Мы отдали ему бронежилет. И случись покуше-
ние - нет сомнений, Володя пожертвовал бы собой. У него и задача была:
если что - закрываешь собой Бабрака.
Все это Кармаль видел, понимал и отвечал теплом и благодарностью.
23 февраля у Юры день рождения. Помню, его поздравить пришел весь
Ревсовет: Бабрак, Анахита, Нур, Глябзой... А когда Анахита возвратилась
из долгой зарубежной поездки, на аэродром от всех нас поехал встречать
ее Изотов. Он привез огромный букет роз, но подойти не решался: там,
впереди, стояли руководители государства, посол Табеев. Словом, офици-
альная церемония. И вдруг Анахита видит его в толпе, отталкивает Табеева
и с криком: "Юра!" - бросается к Изотову.
На следующий день нас вызвал к себе и "пропесочил" генерал Иванов: вы
что там себе позволяете?..
Думаю, если бы мы были просто наемными охранниками, к нам не относи-
лись бы с такой теплотой и уважением.
А потом ведь не надо забывать, что группа улетала на неделю, из этого
расчета взяли и пищу, и одежду, в Союзе остались неотложные дела. Голо-
ватов учился в институте физкультуры, у него "горели" госэкзамены, у
другого - учеба в школе КГБ, у третьего еще что-то. У всех на Родине ос-
тались семьи, дети. Да и к тому же мы не "девятка", не специалисты по
охране руководителей, потому просили нас заменить. По этому поводу я
звонил генералу Бесчастнову, написал рапорт. Нам несколько раз назначали
отъезд, но всякий раз откладывали по просьбе Бабрака.
Последний срок был в феврале. Мы, что называется, упаковали чемоданы,
собрали сувениры, попрощались, но вновь обострилась обстановка и Кармаль
наотрез отказался нас отпустить. Сказали так: остаетесь до мая. Но, увы,
прошел май - а мы по-прежнему несли свою нелегкую службу.
В последний день июня в нашу честь устроили прощальный банкет, на ко-
тором присутствовали посол Табеев, генерал Иванов, нас одиннадцать чело-
век и почти все высшее афганское руководство. А 1 июля мы покинули Ка-
бул. Юрий ИЗОТОВ:
- Каждый из одиннадцати наших ребят был готов закрыть собой Бабрака.
Скажу о себе: я всегда находился в таком месте, откуда смог бы в считан-
ные секундыуспеть добраться до Бабрака и заслонить его. В подобных ситу-
ациях оружием пользоваться сложно и поэтому главное - постоянно держать
кратчайшее расстояние между собой и им. Думаю, мне это удавалось.
Как-то Бабрак присутствовал на партийном собрании в театре. Нас пре-
дупредили накануне: готовится террористический акт. Представляете наше
состояние. Мы, конечно, подняли на ноги национальную гвардию, сами сели
в зале, чтобы контролировать ситуацию.
Начинается собрание. Бабрак выходит к трибуне и в зале неожиданно
гаснет свет. Следующее действие, которое я ожидал, - взрыв гранаты. Это-
го, к счастью, не произошло. Но тем не менее пришлось его окружить, зак-
рыв собой, увести за кулисы.
Были, конечно, и другие острые моменты. На параде, посвященном празд-
нику революции, на противоположной от трибуны стороне улицы, на крыше
дома, вдруг появляются вооруженные люди. Мы придвигаемся к Бабраку. Нер-
вы напряжены до предела.
Оказывается, национальные гвардейцы проявили инициативу. Вот только
их командир забыл об этом нас предупредить.
А вообще новая национальная гвардия, которую набрали из партийных ак-
тивистов, была очень слабо подготовлена. Кармаль как-то даже просил ме-
ня, чтобы я научил их чему-то, провел занятия. Бабрак доверял нам боль-
ше, чем любому афганцу. Вот такие полярные мнения. Где истина? Не берусь
судить. Констатирую только факты, а уж читатель пусть сам сделает выво-
ды.
...С возвращением подразделения Шергина, казалось бы, афганская эпо-
пея для группы "А" завершилась. Тем более, дома своих дел оказалось
невпроворот - открывалась Московская Олимпиада. Еще свеж был в памяти
Мюнхен, захват и зверский расстрел палестинскими террористами израиль-
ской борцовской команды. Ничего подобного Советский Союз допустить не
мог. И потому уже на следующий день после прилета группу Шергина вызвал
к себе начальник Управления генерал Бесчастнов. Он поблагодарил за служ-
бу, а потом сказал:
- Сынки, денек отдохните, а 4 июля все на обеспечение безопасности
Олимпиады.
Семь месяцев находились они вдали от дома, от семьи. Один день - с
семьей, и вновь в казарму. Иного было не дано. Группа антитеррора снова
шла в бой.
Романов сидел, как оглушенный. Анонимка. Грязная анонимка. Генерал
Бесчастнов зачитывал отрывки. Боже мой, в чем только его не обвиняли! В
мародерстве, в воровстве, в том, что Карпухин и Берлев грабили убитых, а
деньгами делились с ним. Ну а он их, конечно же, прикрывал.
- Вот такие пироги, - грустно сказал Бесчастнов, укладывая анонимку в
конверт.
Если бы увидел сейчас Романова его друг, боксер Глеб Толстиков, он
безошибочно определил бы: "Нокдаун, поплыл Миша".
Михаил пытался прийти в себя. Как же так, он всегда держал удар.
Жизнь не раз била жестоко, больно. Но тут совсем иное: удар бандитский,
из-за угла... А ведь было предчувствие. Было, черт возьми. Многое пере-
менилось в жизни после афганской командировки.
В группе появились люди, которых связывала война, боевое дело, смерть
товарищей. Ну и что? Они разве требуют для себя каких-то поблажек, осо-
бого отношения, льгот? Нет, и быть того не может. На учениях, занятиях
всегда впереди, дисциплина отменная, ну а то, что недовольны придирками,
так кто ж станет рукоплескать странному требованию вернуть спорткостюмы,
изодранные в бою и промокшие от крови. В Кабуле они и бросили эти злос-
частные костюмы. До того ли было. Оказалось - казенное имущество, хоть
назад за ними в Кабул беги.
Но дело, конечно, не в придирках. Все значительно серьезней. Кто-то
не может смириться с мыслью, что Миша Романов, всегонавсего майор, и
вдруг Герой Советского Союза. Ну, взяли они этот дворец, взяли... А что
было потом?
Вот потом и начинается самое интересное - оказывается, стали обшари-
вать мертвых, грабить, мародерствовать. Под шумок, так сказать. И Рома-
нов, как командир, потакал, закрывал глаза. Значит, и у самого рыльце в
пуху. Какой же он после этого герой? Да его не награждать, а судить на-
до.
"Судить, - усмехнулся про себя Михаил мелькнувшей безумной мысли, -
это, пожалуй, самый лучший выход. Костью в горле стал Романов".
- Михаил, ты особо гриву не опускай, - сказал Бесчастнов. - Не верю я
тут ни одному слову.
И Алексей Дмитриевич постучал для убедительности по конверту. Романов
горько покачал головой.
- Андропов тоже не верит, - продолжал генерал. - Приказал найти ано-
нимщика. Назначены следователи. Будешь идти от меня, зайди к ним.
Михаил Михайлович покинул кабинет Бесчастнова. На белый свет глядеть
не хотелось. Уехать бы куда-нибудь в тайгу, в пустыню. Кто же это мог?
Перебирал фамилии, лица. Он никого не подозревал. Страшно об этом было
подумать. Все вместе шли в бой, на смерть. Вспомнился Валера Емышев,
приткнувшийся в уголке у стенки с оторванной рукой, в кровавых бинтах,
вспомнился Леша Баев, с простреленной шеей, Паша Климов на носилках.
Нет, ни в ком из этих людей он не мог сомневаться. И все-таки аноним-
ка существует. Кто-то же настрочил. Ее уже прочли Андропов, зампреды,
Бесчастнов, стало известно в других подразделениях комитета.
Люди разные. Те, кто был рядом, знают правду. А те, кто не был? Неко-
торые уже шарахаются, руку подать боятся. Еще бы: мародер!
Романов, наконец, нашел нужный кабинет. Ну вот, теперь его допросят.
И хоть сказал Бесчастнов, якобы, комиссия создана, чтобы найти анонимщи-
ка, Михаил Михайлович понимал, сначала ему самому надо отмыться. А ано-
нимщик? Где он, кто он? Найдут - не найдут.
Постучал в дверь кабинета. Вошел. За столом сидел угрюмый мужчина.
Кивнул: присаживайтесь.
- Та-ак, - сказал следователь и вытащил из ящика стола какуюто папку,
- майор Романов Михаил Михайлович...
Давненько его так официально не величали. В последний раз генерал
Дроздов из дворца по радио докладывал Москве, мол, майор такой-то, фами-
лия, имя, отчество, командир группы - возглавил, обеспечил, увлек личным
примером. Правда, тогда его имя звучало в другом контексте, рядом со
званием Героя Советского Союза.
"Какая короткая у нас дистанция от Героя до преступника", - подумал
вдруг Романов.
- Неприятно все это, Михаил Михайлович, - посочувствовал следователь,
- но что делать...
- Да ладно, понимаю, не первый год в комитете работаю.
- Ну тогда припомните: как в кармане у Балашова оказалось пять тысяч
афганей? Имел место такой факт, вам он известен?
Аноним знал и это? Сколько же человек знало о деньгах - трое, четве-
ро, ну пятеро самое большее. Хотя он не прятал их, получил под расписку
в посольстве на всю группу, передал Балашову. Потратить не успели, не-
когда было. Оказывается, их так и нашли целехонькими - пачку новых купюр
в грязном, окровавленном комбинезоне Балашова. Забыл о них Олег. После
боя сбросил "робу", а о деньгах и не вспомнил. Хотя были это их кровные
афгани, специально выданные на карманные расходы, а не мародерские, во-
рованные. Но слушок покатился: нашли, мол, пачки денег, распиханные по
карманам. Следователь что-то пометил в деле и задал новый вопрос:
- Михаил Михайлович, возвращались вы из Афганистана во Внуково?
- Да...
Это он помнил хорошо. К посадке во Внуково уже пришел в себя, страш-
ные почечные боли немного затихли. Наверное, помогли уколы, которыми му-
чила его медсестра во время полета. Да и лежал он, как король, на дива-
не. Хотя, когда его внесли на носилках в самолет, не только лечь - сесть
негде было. Романов с удивлением увидел самолет, забитый людьми, как
оказалось, тоже сотрудниками комитета.
"Откуда они здесь? Чем занимались, когда четыре десятка его да семе-
новских ребят шли на двести гвардейцев?"
Глеб Толстиков опустил ручку носилок.
- Глянь, Миша, а ты говорил, не с кем в атаку идти. Люди, сидящие на
диване, молча встали.
- Значит, во Внуково? - переспросил следователь. Романов еще раз
подтвердил.
- Вы были больны?
- Камни из почек пошли...
- А домой заезжали из аэропорта? В анонимке написано, мол, драгоцен-
ности завезли...
Михаил Михайлович чувствовал, что сейчас сорвется. Ярость подкатывала
к горлу.
- Завозил, - прошептал Романов, - вонючие кальсоны, все в крови, зае-
хал сменить. Дом мой рядом с аэродромом. Ну и золото с бриллиантами, ко-
нечно, забросил...
Больше следователь его не спрашивал. Отпустил с миром. И на том спа-
сибо. Романов уехал на дачу. Пытался как-то отвлечься, брал молоток, то-
пор, но через час-другой видел себя на дачном крылечке, вспоминающим за-
ново Афганистан, дворец Амина, бой... Опять, в который раз, он мысленно
бежал по лестнице, вновь
катилась под ноги граната, страшно кричала женщина: "Амин! Амин!" и
Яша докладывал по рации: "Главному - конец!"
Помнится, они вышли из дворца, закурили. Берлев с Карпухиным решили
вытащить труп из лифта. Они положили его тут же на пол, вынули докумен-
ты.
- По-моему, партийный билет. - Берлев протянул Карпухину тонкую кни-
жечку.
Виктор раскрыл ее. Строки арабской вязи, чернильные росчерки. Полчаса
назад, окажись у обладателя этого партбилета хоть один патрон, он срезал
бы Карпухина, как куропатку на взлете. Но судьба сберегла капитана.
Романов видел, как рассматривали они документы убитого, хотел подойти
сам, полюбопытствовать, но кто-то остановил его резким рывком за рукав
куртки. Оглянулся. Перед ним стоял человек лет пятидесяти, а может и
старше, одетый в армейскую шинель с погонами сержанта. Лицо его зарде-
лось от возмущения, глаза - до сих пор помнит Романов эти глаза - леде-
няще-холодные, сверкали какимто яростным блеском.
Михаил Михайлович вспомнил: это был сотрудник особого отдела КГБ, он
как-то подвозил его на своей машине. Но что ему здесь надо?
- Товарищ майор, чем занимаются ваши люди?
- Только что вышли из боя...
- Это не имеет значения. Они мародерствуют. Я видел, как они шарят по
карманам убитых.
И тут же "особист" закричал в темноту, услышав чьи-то голоса:
- Не трогать, ничего не трогать! Здесь все отравлено.
- Слушай, чего ты орешь? - устало проговорил Романов. - Оставь мужи-
ков в покое. Не нужны нам афгани. Мы целый мешок драгоценностей во двор-
це нашли. Целый мешок, понял? Хочешь, тебе сдам или обратно отнесу. А
сейчас уйди от греха. "Особист" с ледяными глазами, опасливо оглядыва-
ясь, отошел. "Может, этот гад настрочил? - подумал Михаил Михаилович. -
Может. Но попробуй докажи".
Так он и промучился весь день, ночь, а в понедельник утром позвонил
Бесчастнову, попросился на прием. Войдя в кабинет, положил на стол перед
генералом латунный шарик от дверной ручки, который подобрал после боя во
дворце. Начальник управления поднял глаза:
- Что это?
- Драгоценности, которые я вывез из дворца...
...Романов возвращался в расположение группы. Теперь стало ясно: из
подразделения придется уйти. Куда? Может, в прежнее свое управление? Там
его знают, помнят. Жаль, конечно. Роднее и ближе "Альфы" нет для него
коллектива. Сколько сил и пота вложено в подготовку бойцов. Ведь в мире
ни одна группа антитеррора не выполняла подобных задач. Как это сказал
Табеев, посол Советского
Союза в Афганистане? Они после боя, помнится, лежали в госпитале.
Справа Серега Голов с девятью ранениями, слева Коля Швачко.А он посреди-
не с больными почками корчился. Услышал сквозь боль, словно прошелесте-
ло: "Посол, посол..." Открыл глаза, Табеев склонился над ним:
- Ты меня видишь, сынок?
- Вижу...
- Слышишь?
- Слышу...
- Спасибо тебе и парням твоим. Сделали все четко. Ни одна разведка в
мире понять не может: кто и какими силами провел операцию. Потом у вас
будут ордена, медали. Но не это важно. Главное в жизни вы смогли совер-
шить. Запомни, что я сказал...
Пройдут годы. Многое изменится в судьбе майора КГБ Романова и его
подчиненных. Изменится и взгляд на Афганистан. Неизменным, святым оста-
нется кровь, пролитая на ступенях дворца. Знать бы, ради чего она была
пролита...
Подтвердилось пророчество посла по поводу орденов. Долго, как колоду,
тасовали списки представленных к наградам.
Вначале к званию Героя представили семерых: Бояринова, Козлова, Кар-
пухина, Романова, Голова, Семенова и Полякова.
Анонимка вышибла из списков Романова. Комиссия, назначенная Председа-
телем КГБ Ю. В. Андроповым, злоумышленника не нашла, правда, Михаила Ми-
хайловича вчистую оправдала. Но Героя не дали. Командир подгруппы "Зе-
нит" Яков Семенов вылетел вообще из "героических" списков в "краснозна-
менные".
28 апреля 1980 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР, ко-
торым за успешное выполнение специального задания Советского правитель-
ства и проявленные при этом мужество и героизм звание Героя Советского
Союза было присвоено:
- Бояринову Григорию Ивановичу (посмертно),
- Карпухину Виктору Федоровичу,
- Козлову Эвальду Григорьевичу.
Золотая Звезда за N 11431 была вручена семье полковника Бояринова. Он
