"Альфа" - сверхсекретный отряд КГБ | |
Ивон с ребятами отказался, и Власенко выбросил бутылку в окно. На
улице это не осталось незамеченным. Романов кивнул Голову:
- Смотри, Серега, бутылка вылетела. Давай-ка залезай, глянь в окно.
Голов подтянулся, встал на подоконник, осторожно заглянул в окно:
- Михалыч, вижу!
Романов доложил руководству. Поступила команда: когда Ивон с ребятами
оторвутся, ранить Власенко.
Но оторваться не так просто. Теперь уже по всему было видно: терро-
рист сам не сдастся. Однако стихи и душевная беседа, видимо, несколько
успокоили Власенко.
- Ладно, - сказал он, - вы мне понравились, ребята. Я не буду вас
взрывать.
Как говорят, и на том спасибо. Сотрудники группы "А" едва успели сбе-
жать вниз, как прозвучали выстрелы, а следом за ними взрыв. Раненый тер-
рорист выдернул чеку.
Сработала часть заряда, и все-таки взрыв был сильным, вынесло оконную
раму и металлическую решетку в окне.
Когда сотрудники во главе с Ивоном вновь вбежали в кабинет, Власенко
без чувств лежал на полу. Рядом горел диван. Они пытались сбить пламя.
Кто-то из американцев услужливо сунул в руки Картофельникова огнетуши-
тель. Михаил ожидал увидеть мощную струю пены, но огнетушитель лишь за-
шипел и на издыхании выплеснул пар. "Вот так Америка, - удивился он тог-
да, - совсем как у нас".
Впрочем, через несколько минут все было кончено. Власенко отправлен в
больницу на "скорой помощи". По дороге он скончался.
На следующий день Михаил Картофельников прочитал заметку в "Извести-
ях". Неизвестный автор Н. Волгин писал: "Кто же этот человек, поначалу
столь любезно принятый в американском посольстве? Это некий Власенко К.
М, не имеющий уже в течение длительного времени никаких определенных за-
нятий.
И вот с такими людьми якшаются представители американского посольст-
ва, неразборчивые и, прямо скажем, безответственные в своих связях".
Михаил вспомнил стихи Шиллера на гулкой лестничной клетке. Глаза тер-
рориста. Побелевший палец на кольце взрывного устройства.
Действительно, кто он, этот человек?
В октябре 1979 года группа "А" скромно отметила свое пятилетие. Она
участвовала в различных мероприятиях, привлекалась к оперативной дея-
тельности, но каких-либо "громких" дел на ее счету до сих пор не было.
Разве что сопровождение в Цюрих Буковского да освобождение посольства
США от Власенко. Но как-то не поворачивался язык назвать такие операции
настоящей боевой работой.
Пять лет для создания антитеррористической группы - много это или ма-
ло? Достигла ли профессиональной зрелости группа "А"? Вопрос, который
беспокоил и руководство Комитета госбезопасности, да и командование са-
мой группы. И никто не мог ответить на него.
Полковник Чарльз Беквит считал, что для создания "Дельты" понадобится
два года. После неудачной операции западногерманской ГСГ-9 на Олимпиа-
де-72, через пять лет, в Могадишо, при штурме самолета, захваченного
террористами те оказались нейтрализованными, причем без единой жертвы
среди заложников. И это были те же "коммандос", но на их тренировку ушло
пять лет.
Ровно столько же времени на подготовку отвела судьба и группе "А".
Теперь, как казалось, самое время заняться воздушным терроризмом, кото-
рый к концу 70-х годов прочно "прописался" на наших авиалиниях. Захваты
самолетов кончались, как правило, перестрелками, жертвами среди заложни-
ков и пассажиров. Становился очевидным разрыв между растущей профессио-
нализацией террористов и дилетантизмом милиции и сотрудников КГБ, кото-
рые занимались освобождением захваченных от случая к случаю, как гово-
рится, "когда грянет гром".
В 1978 году было совершено шесть попыток угона самолетов, в основном,
из южных аэропортов страны.
Террорист Афонин потребовал от экипажа изменить курс на Швецию. Полу-
чив отказ, одиннадцать раз выстрелил в дверь кабины и в переборки само-
лета. После посадки в Пярну его задержали.
Через час после взлета Ан-24 из Грозного пассажир Махаев из пистолета
ранил в ногу бортмеханика Рядченко и после посадки в Махачкале застре-
лился.
В 1979 году учащийся Вяншас, угрожая взрывом, пытался угнать Як-40 из
Симферополя в Турцию.
При попытках угона из Новокузнецка и Анадыря застрелены двое преступ-
ников.
Однако в 1979 году руководство страны вряд ли занимали проблемы борь-
бы с воздушным терроризмом. Внимание КГБ было приковано к южным грани-
цам. Впервые за многие десятилетия беспокоило "мягкое подбрюшье Союза".
Все чаще и чаще в секретных депешах дипломатов, в докладах резидентов
КГБ и ГРУ, в Генеральном штабе и, наконец, на Политбюро звучало прежде
не очень знакомое слово "Афганистан".
Пройдет совсем немного времени и наступит поистине трагический месяц
в жизни двух народов - декабрь 1979-го.
В последние дни этого месяца "Правда" опубликует "Обращение прави-
тельства Афганистана".
"Правительство ДРА, принимая во внимание расширяющееся вмешательство
и провокации внешних врагов Афганистана и с целью защиты завоеваний Ап-
рельской революции, территориальной целостности, национальной независи-
мости и поддержания мира и безопасности, основываясь на Договоре о друж-
бе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 г., обратилось к
СССР с настоятельной просьбой об оказании срочной политической, мораль-
ной, экономической помощи, включая военную помощь, о которой правитель-
ство Демократической республики Афганистан ранее неоднократно обращалось
к правительству Советского Союза.
Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской сторо-
ны".
...Теперь нам кажется, что об афганской войне мы знаем все или почти
все.
Да, афганская война - это наша биография. Биография страны. И какая
бы она ни была - героическая, кровавая, позорная - такой теперь останет-
ся навсегда.
Война более многозначна, чем мир. Для одних - это подвиг, мужество,
героизм, для других - позор, кровь, смерти тысяч ни в чем не повинных
людей.
Будем же правдивы перед собой и историей, не станем смешивать святое
и грешное, низменное и высокое. Всего хватало на этой войне, как, впро-
чем, и на десятках других.
Люди боятся войны, проклинают ее и вновь воюют. Самое таинственное во
всем этом - начало. Как начинаются войны?
Нас отделяет более пятидесяти лет от 22 июня 1941 года, но мы до сих
пор исследуем причины ее возникновения, препарируем события, ищем ответ
на вечный вопрос: кто и как?.. Как же начиналась афганская война? Кто ее
начинал? Сегодня это уже доподлинно известно: десантники генерала Ивана
Рябченко, "мусульманский батальон" и две таинственные группы Комитета
госбезопасности под кодовым названиями "Зенит" и "Гром".
О "мусульманском батальоне" сказано достаточно, о десантниках написал
книгу сам Рябченко, а вот о группах "Зенит" и "Гром" неизвестно почти
ничего, за исключением разве что фамилий первых героев, да нелепых,
вздорных и зачастую грязных выдумок об их действиях на афганской земле.
Марк Урбан, автор книги "Война в Афганистане", на которую так часто
ссылаются в нашей печати, утверждает: "27 декабря... к вечеру, парашю-
тисты двинулись к центру Кабула. В 19.15 местного времени они вошли в
министерство внутренних дел и разоружили его сотрудников. Другая груп-
па... достигла дворца Дар-уль-аман".
Если бы так просто - пришли и разоружили. Нет, никто не складывал
оружия. Министерство было взято штурмом.
Что же касается "другой, группы", то десантники действительно достиг-
ли дворца и даже, в азарте боя перепутав своих с чужими, вступили в пе-
рестрелку с "мусульманским батальоном", переодетым в афганскую форму.
Но к тому времени дворец уже был захвачен. Кем? Группами "Гром" и
"Зенит".
"Гром" - это и есть, по существу, группа "А", "Зенит"... Впрочем, все
по порядку.
В "УАЗ" начальника кафедры высшей школы КГБ полковника Бояринова на-
бился добрый десяток преподавателей. Переезжали с одной учебной точки на
другую. Пешком шагать не хотелось, ночь, темнота, лес, под ногами сыро.
Потому и решили - лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
"Гриша", как звали между собой начальника кафедры преподаватели, си-
дел впереди, на месте старшего машины. Ехали долго. "УАЗ" петлял в тем-
ноте лесными дорогами, выхватывая лучом фар то белые стволы берез у обо-
чины, то глухую черноту чащобы, то кустарник прямо на пути. Офицеры уже
поглядывали на часы: по времени должны были бы приехать.
- Заблудился Гриша, - шепнул чуть слышно кто-то из молодых преподава-
телей, - во, хохма будет...
- А ты сам на его место сядь, хохмач! - вступился за Бояринова дру-
гой.
И опять ночь, размытая дождями, едва приметная дорога. Бояринов, до
этого, казалось, дремавший, встряхнулся, наклонился к водителю:
- Потише, Вася. Сейчас будет маленький поворотик, ты прижмись к левой
стороне и тормозни на минутку.
- Что, Григорий Иванович, - пошутили в машине, - мину заложили?
Полковник не ответил. "УАЗ" притормозил, остановился. Бояринов открыл
дверцу, вгляделся в темноту, удовлетворенно вздохнул:
- Тут, моя птичка, тут, родимая, на гнезде сидит. Уже яйца отложила.
- И кивнул шоферу: - Трогай потихоньку, только не газуй. Спугнем.
Автомобиль качнулся и почти бесшумно пополз вперед. В салоне притих-
ли. Вот так Гриша! За поворотом выехали на знакомую опушку.
- Все, ребята, выгружайся, - сказал Бояринов, - третья учебная точка.
Как заказывали... А ты, Анатолий Алексеевич, посиди пока, - обратился он
к преподавателю кафедры Набокову, - дело есть.
Набоков смотрел, как, удивленно озираясь на Бояринова, вылезают из
"УАЗа" молодые преподаватели. Они считали, что Гриша заблудился. Невеж-
ды. Гриша не мог заблудиться. Гриша - бог в ориентировании, видит, будто
сова, в темноте. Лес, как книгу, наизусть читает.
Откуда это у него? С войны. Партизанил, воевал, командовал школой
снайперов, готовил диверсионные группы для заброски в тыл, сам не раз
летал за линию фронта.
- Толя! - Бояринов повернулся к Набокову. - Мы возвращаемся в Москву.
- То есть как - в Москву? А учения, Григорий Иванович? - Учения за-
кончатся без нас.
- Что-нибудь случилось?
- Как тебе сказать. - Бояринов замолчал, потер тыльной стороной ладо-
ни отросшую щетину. - Хотелось бы верить, что ничего серьезного не прои-
зошло. В общем, надо нам переделать учебную программу.
- Увеличить курс?
- Нет, сократить. Нынешний набор мы выпускаем не в августе, а в июне.
- А дальше?
- Спецзадание. Афганистан.
- Афганистан? - удивился Набоков. Столь неожиданно прозвучало имя да-
лекой страны, что он с трудом попытался вспомнить ее очертания на карте.
- Завтра жду твоих предложений по программе.
... Вернувшись в Москву, они засели за перекройку учебного курса. Пе-
ресчитали, перелопатили, отвели побольше часов на боевые темы, такие как
разведка в заданном районе, в городе, организация засады, налета. В об-
щем, готовились учить слушателей тому, что надо на войне.
Пролетели недели подготовки и поступила команда: отобрать людей для
"Зенита". Такое условное наименование получило подразделение.
Приехал генерал, он был немногословен. Повторил то, что уже знал каж-
дый, и в заключение разговора спросил, кто не готов к выполнению спецза-
дания. Зал не шелохнулся.
- Значит, все готовы! - подвел итог представитель руководства КГБ.
Однако у Бояринова и его кафедры было свое мнение. Сформировав ман-
датную комиссию и рассмотрев каждого слушателя, взвесив все "за" и "про-
тив", они отвели десять кандидатур.
Тогда впервые в своей жизни Набоков увидел, как плачет мужчина, офи-
цер, сотрудник КГБ.
Его отвели, потому что посчитали психологически не готовым к возмож-
ным боевым нагрузкам.
Все десятеро атаковали кабинет Бояринова с раннего утра, просили,
умоляли, доказывали, но начальник кафедры был непреклонен. За некоторых
пытались просить преподаватели, восприняв неприступность Григория Ивано-
вича как излишнюю строгость или даже упрямство.
Пройдут считанные месяцы, и жизнь преподаст жестокий урок, подтвердив
правоту Бояринова.
Случилось так, что первый состав "Зенита" закончил командировку в
сентябре. Началась постепенная замена. Однако людей не хватало и решили
пренебречь выводами бояриновской комиссии. Рассудили так: мол, чего про-
севать, отбирать - все офицеры КГБ, не один раз проверены в деле. И на
второй заход в состав группы были включены сотрудники, отведенные "ман-
даткой". Они и оказались в самом пекле - на штурме дворца Амина. Двое из
них погибли, гретий тяжело ранен и умер по дороге в Союз. Четвертый по-
пал в Афганистан позже и тоже получил тяжелое ранение.
Совпадение? Вряд ли. Говорят, полковник Бояринов хорошо разбирался в
людях. Стоило ли посылать тех офицеров в пламя войны? Нет, конечно. На-
верно, нашлось бы для них дело и дома. Но все это станет известно позже,
когда уже и Григория Ивановича не будет в живых.
А в июле 1979 года "Зенит-1" убыл в Афганистан. Возглавил группу кан-
дидат военных наук, доцент, полковник Григорий Иванович Бояринов. Возв-
ратился он оттуда в сентябре. Тогда же у них с Набоковым состоялся обс-
тоятельный разговор и Анатолий Алексеевич сказал, что готов поехать на
смену начальнику кафедры. И даже пожаловался, мол, преподаватели и помо-
ложе уже съездили, а он все никак.
Бояринов усмехнется и по-отечески положит ему ладонь на плечо:
- Не спеши, Толя. Чует моя душа - Афганистана нам надолго хватит.
Горько это звучит, но боюсь, что надолго. И грустно добавит:
- Поверь мне, старику...
Сотни советских и зарубежных журналистов и исследователей пытались
найти ответ на вопрос, который действительно волнует мир до сих пор -
как Бабрак Кармаль из Чехословакии попал в Кабул? У кого только ни пыта-
лись выведать этот секрет - у советских дипломатов, генералов, партийных
и правительственных деятелей... Наверное, многие из них и рады бы расс-
казать, да нечего. И для них стремительное перемещение афганского лидера
из страны в страну оставалось и остается тайной.
Ну а сам Бабрак? Неужто за эти годы, особенно когда он был смещен со
всех партийных и государственных постов и жил в Советском Союзе, не наш-
лось человека, который бы попытался выведать сокровенное?
Пытались. И неоднократно. Задавали вопрос напрямую, что называется, в
лоб, самому Бабраку Кармалю. Вот один из диалогов:
БАБРАК: Какой бы дорогой я ни вернулся домой, это была воля моей пар-
тии...
Корр.: И все же, как это оказалось исполненным технически - ваше
возвращение?
БАБРАК: Конечно, я не мог проехать через Пакистан или Иран. Оставался
один путь: через Москву и Ташкент. Как летел и на чем - это уже детали,
в которые я не хотел бы вдаваться.
Бывший афганский лидер сказал правду - его путь действительно лежал
через Москву и Ташкент. Что же касается деталей, то рассказать о них чи-
тателям хотелось бы как можно подробнее.
...Декабрь семьдесят девятого выдался в Москве слякотным и мокрым.
Восемь бойцов группы "А" во главе с Валентином Ивановичем Шергиным, под-
нятые утром по тревоге, на автобусе подъезжали к зданию Первого главного
управления (ПГУ) КГБ. "Пазик", шлепая шинами, словно галошами, подкатил
к центральному выходу.
- Ого! Смотри-ка, ребята, как встречают! - удивился Изотов. Ребята
прильнули к окнам: на стоянке их ждали три черных "Волги". Тут же из ма-
шины вышли двое в штатском и направились к автобусу. Шергин спрыгнул с
подножки, доложил о прибытии.
- Занимайте места, - поступила команда, и "альфовцы" расселись по ма-
шинам.
"Волги" резво взяли с места. Мелькали знакомые москорские улицы. Хо-
зяева, которые сидели за старшего в каждой машине, молчали, как-то по
особому заинтересованно разглядывая пробегающие за окном картины. Помал-
кивали и гости: в таких случаях расспрашивать не принято.
Машины устремились по дороге из Москвы. Поворот, другой - и уже вдоль
бетонки серый голый лес, бесснежный, угрюмый. Повертелись еще с полчаса
и уткнулись в ворота. За небольшим забором уютная дачка, чисто выметен-
ные дорожки, кучки пожухлых листьев под деревьями, оставшиеся как память
о прошедшей осени.
Их проводили в дом. В одной из комнат за столом сидел толстый мужчи-
на, шумно прихлебывал чай из блюдечка. Познакомились. Фамилия и имя муж-
чины не говорили ровным счетом ничего: Борис Чичерин. Чувствовалось, что
этот толстяк добрый и радушный человек. Он тут же пригласил всех к сто-
лу, угостил чаем, бутербродами. От улыбки Чичерина стало как-то спокой-
нее, ушло напряжение, в котором с самого утра находились бойцы группы
"А". Ведь никто и словом не обмолвился, зачем их подняли по тревоге,
вызвали в Первое главное управление, отвезли в подмосковный лес. Остава-
лось только теряться в догадках.
Ждать пришлось недолго. Появился представитель руководства Первого
главка, поздоровался и в нескольких словах объяснил задачу: охранять лю-
дей, которые будут им представлены. Охранять днем и ночью, беречь пуще
собственной головы.
И добавил после паузы: "Это большие люди, о которых пока не знает и
не должен знать мир".
Мир и вправду еще не знал опальных, бежавших от гнева Амина, Ватанд-
жара, Анахиту, Нура. Редко кто слышал за пределами Афганистана и о Баб-
раке Кармале, хотя он был соратником Тараки, одним из создателей НДПА,
секретарем ЦК, а с 1976 года послом в Чехословакии.
Впервые увидели их и бойцы группы "А". Трое мужчин и женщина вошли в
комнату, остановились. На полшага впереди оказался человек с темным,
словно загоревшим до черноты лицом, с большим горбатым носом, с черными,
как маслины, глазами. Был он широк в кости, плотен телом. Одет в евро-
пейский, отменно сшитый костюм.
Борис Чичерин представил гостя: - Бабрак Кармаль!
Непривычное словосочетание. Изотов повторил про себя имя и фамилию
афганца: как бы не забыть, не дай Бог.
- А это Нур Ахмад Нур, - назвал Чичерин следующего, стоявшего за спи-
ной Бабрака высокого, почти лысого, но еще молодого мужчину. - Он учился
у нас, знает русский язык.
Нур смущенно кивнул, соглашаясь, и узкая щеточка седых усов над верх-
ней губой, обозначила слегка заметную улыбку.
- Анахита, - продолжал Чичерин, указывая чуть заметным движением руки
на смуглую женщину с темной косой, уложенной вокруг головы. Она, как
Бабрак и Нур, была в европейском костюме. Надо сказать, что никто не за-
метил улыбки или тени смущения на ее лице. Чувствовалось, что Анахита
горда и своенравна. Борис потом объяснил: она из богатой семьи, получила
хорошее образование, всегда оставалась ярым приверженцем и самым предан-
ным другом Бабрака. Когда его будут снимать со всех постов, Анахита, од-
на из немногих, встанет на защиту генсека.
Рядом с Анахитой - высокий, поджарый, в отличие от остальных, со
светлой кожей лица молодой человек. Смоляные волосы да черные усы выда-
вали в нем афганца, а строгого покроя френч - военного. Ватанджар дейс-
твительно оказался профессиональным военным, танкистом, героем Саурской
революции. Оказывается, его боевая машина и сейчас стоит на площади пе-
ред дворцом. Он в апреле 1978 года на своем танке возглавил ударный от-
ряд, двинувшийся из Пули-Чархи в город, и первым вступил в бой с нацио-
нальными гвардейцами, охранявшими президентский дворец.
А теперь - здесь, в Подмосковье, на секретной даче, подавленный и
растерянный.
Что там у них происходит, если секретари ЦК, герои, скрываются за ты-
сячи верст от дома? Называется, свершили революцию. Говорят, река Кабул
сегодня красна от человеческой крови. Неужели правда?..
- Вот, пожалуй, и все, - подвел итог представитель командования. -
Теперь распределитесь, кто за кого отвечает. Осваивайтесь. Ждите коман-
ды.
Для удобства общения и пущей секретности афганцам предложили назы-
ваться русскими именами.
- Вот Ватанджар, - взял на себя инициативу Чичерин. - Мухаммед Аслан.
К чему тут ближе - Миша, Саша?
- Саша! - сказал кто-то.
- Хорошо, значит, Саша.
И Борис заговорил на дари - гортанно, распевно, видимо, объясняя аф-
ганцам целесообразность присвоения русских псевдонимов. Те согласно за-
кивали. Дали всем русские имена и на том, собственно, закончили.
А все-таки непривычно было воспринимать клекот Чичерина, распевающего
незнакомые слова, видеть сверкающие искры в черных, глубоких глазах Баб-
рака, слышать тоненький, почти женский, голос танкиста Ватанджара. Как
дальше сложится судьба этих людей? Неспроста ведь они оказались на даче
ЛГУ, в лесу, под секретом. Каждому понятно, что неспроста.
Осваиваться долго не пришлось. Подали машины; опять голые, продрогшие
деревья за окном, продуваемый всеми ветрами аэродром. Так неласково про-
вожала их Москва. Но Ташкент встречал ярким, совсем не зимним солнцем,
теплом. Казалось, вот-вот у взлетной полосы пробьется, выстрелит тонким
лучиком зеленая трава. И вновь дача, только не скромный подмосковный до-
мик, а настоящий дворец в миниатюре. Дворец первого секретаря ЦК компар-
тии Узбекистана Рашидова.
Ужин со спиртным, на завтрак пять блюд на выбор, красавицы официантки
предупредительны, скромны. Ребята бродили по даче, удивлялись: живут же
люди. Шутили между собой, мол, поживем и мы когда-нибудь при коммунизме.
Однако коммунизма на их долю было отведено всего двое суток.
Новый маршрут пролегал над советско-афганской границей, над хребтами
Гиндукуша, и заканчивался в Афганистане, в Баграме. Здесь опальных ми-
нистров и их охранников ждала не шикарная вилла, а капониры, вырытые на
краю аэродрома.
Недолгой оказалась баграмская командировка для группы "А". 14 декабря
ужин прервал сигнал тревоги. Транспортный самолет без опознавательных
знаков был подан задней рампой почти вплотную к капонирам. Запущенные
двигатели не выключались. В облаке пыли и песка бойцы "Альфы" в срочном
порядке проводили на посадку Бабрака Кармаля, Анахиту, Ватанджара и Ну-
ра, погрузили их вещи, забросили собственное снаряжение.
Самолет взлетел и стал резко набирать высоту. В салоне стала ощущать-
ся нехватка кислорода, пассажиров пригласил к себе в кабину командир ко-
рабля.
Восемь бойцов группы "А", четверо афганцев, экипаж - в пилотской ста-
ло тесно. Все молчали. Никто не знал и не мог ответить, почему так спеш-
но покинули Баграм. Ясно было одно: что-то не сложилось, сорвалось. Куда
летят Бабрак и другие изгнанники родины, суждено ли им вновь когда-ни-
будь увидеть мудрые седые вершины Гиндукуша, редкие кишлаки, словно ста-
до барашков, сбегающие в долину по темным отрогам, голубые, тонкие, как
вены ребенка, горные реки?..
За что Аллах так покарал их? Для того ли они готовили революцию, си-
дели в тюрьмах, чтобы кровожадный Амин правил страной.
Почему Кармаль, один из создателей партии, правая рука "великого учи-
теля" Нура Тараки, как одинокий дервиш скитается по дорогам Европы. По
совету русских товарищей Бабрак записал на пленку обращение к народу.
Там были прекрасные слова: "После жестоких страданий и мучений наступил
день свободы и возрождения всех братских народов Афганистана. Сегодня
разбита машина пыток Амина и его приспешников - диких палачей, узурпато-
ров и убийц..."
Нет, не наступил день свободы. И наступит ли? Кармаль смотрел вниз,
как уплывает под крылом Родина. Надолго ли? Возможно, навсегда. Его Ро-
дина, его боль и жизнь. Смотрел и плакал.
Что же произошло 12-14 декабря в Кабуле? Почему опальные министры во
главе с Бабраком были срочно вывезены из Баграма? Единства в оценке тех
событий нет. Существует две версии. Приверженцы первой считают, будто
Амину стало известно о Бабраке и его соратниками потому созрела необхо-
димость их срочной эвакуации. Вторые уверены, что опасность возникла
из-за несостоявшейся военной операции, назначенной первоначально на эти
дни.
Вряд ли представляется возможным сегодня подтвердить или опровергнуть
первую версию: Амина давно нет в живых. Что же касается операции, то та-
ковая действительно готовилась.
...12 декабря майора КГБ Якова Федоровича Семенова, командира подг-
руппы "Зенит", расквартированной в Кабуле, вызвал к себе генерал. То был
армейский генерал, десантник. На совещании присутствовали также офицеры
"мусульманского батальона".
Обсуждался ход операции, о которой Семенов имел весьма смутное предс-
тавление. Генерал, в задачу которого входила координация действий "Зени-
та" и армейских подразделений, обратился к майору:
- Вашей группе предстоит выйти на объект. Время "Ч"". Майор не удер-
жался и, нарушив воинскую субординацию, перебил генерала.
- Какой объект, товарищ генерал? Теперь пришло время удивляться гене-
ралу.
- Вы что, не знаете?
- Не знаю.
"Черт возьми, - подумал генерал, - опять нестыковка на границе ве-
домств".
- Вот здесь, смотрите, - и он указал Семенову на карту Кабула, - дво-
рец...
- Ясно. А план его, силы, средства обороняющихся? Генерал ровным сче-
том ничего не понимал. Советники из КГБ дневали и ночевали в этом двор-
це, а в нужный момент их же майор ни хрена не знает. Однако генерал
сдержался. Майор тут был ни при чем.
- Ладно, - устало сказал генерал, - даю два часа вам, Семенов, думай-
те, что можно сделать.
Совещание закончилось. Два часа - не ахти какой срок, но Яков Федоро-
вич кое-что разведал: у противоборствующей стороны, как любят выражаться
тактики, две тысячи гвардейцев, II танков, причем два танка закопаны по
башню прямо у ворот. А что за воротами, одному Богу известно. Но, надо
думать, двор тоже не пуст.
У Семенова две "Шилки", шесть бронетранспортеров да 25 человек лично-
го состава.
По живой силе соотношение 1:100, по бронетехнике только безумец может
сравнивать: танк и БТР - все равно, что слон и моська.
Якову Федоровичу даже показалось, что они играют в детскую игру, и
все это несерьезно. Но когда истекли установленные два часа и поступила
команда: "По местам!", - майор, залезая в свой БТР, вдруг отчетливо по-
нял: история нас ничему не научила - опять противника "шапками закида-
ем".
В тот день историю, видимо, припомнил не только Семенов. Дали отбой.
Выступать предстояло лишь через сутки. Но Якову Федоровичу было не по
себе: пошел к генералу, попросился в город, чтобы получше рассмотреть
объект, который предстояло штурмовать. Генерал не возражал. Напомнил
только об осторожности. Ну уж об этом мог бы и не говорить армейский ко-
мандир майору госбезопасности, преподавателю спецкафедры Высшей школы
КГБ. Он сам учил осторожности и конспирации молодых офицеров.
Семенов, не теряя времени, переоделся - и в дорогу. "Покрутился" по
Кабулу, разведал подходы, подъезды. Потом оставил машину и пешком обошел
вокруг дворца. И еще раз убедился в мудрости старой армейской заповеди:
если есть хоть малейшая возможность провести рекогносцировку на местнос-
ти, где предстоит воевать, ее надо использовать.
В разведданных все было указано точно: и количество танков, как зары-
тых в землю, так и стоявших на других позициях, и силы гвардейцев, но
данные эти касались только охраны дворца. А рядом с дворцом располагался
генеральный штаб афганской армии. О нем ни слова.
Генштаб - не министерство сельского хозяйства. Там сильная охрана,
средства ПВО, да и офицеры-генштабисты, наверняка, умеют держать в руках
оружие.
С этими тревожными мыслями и вернулся Семенов в Баграм, доложил гене-
ралу. Тот выслушал майора хмуро и даже как-то обречено. Но в конце спро-
сил: "Ваше решение?"
Эх, кабы ему, майору Якову Семенову, решать, двинул бы он свои "бро-
ники" от греха подальше. Только кто же послушается? Да и генерал, чувс-
твуется, в тупике: толи доложить боится, как оно есть на самом деле, то
ли в верхах его так же слушают, как он майора. Давит, наверное, началь-
ство из Москвы, а у генерала силенок-то
с гулькин нос. Даже если все подскрести - и "мусульманский батальон",
и "Зенит" до последнего человека, - перевес на той стороне огромный. Ин-
тересно, кому нужен сей кровавый спектакль? Положить ребят у стен двор-
ца? Так это запросто, большого ума не надо.
Нет, Яков Федорович понимал: в таком спектакле не заинтересован ник-
то. И верно: операцию вновь отложили. "Зенит" перебрался в Кабул, распо-
ложился неподалеку от "мусульманского батальона".
...Внизу, среди редких садов, возвышался дворец Дар-уль-аман, новая
резиденция Хафизуллы Амина. Он был виден без бинокля, мощный, с крепкими
стенами, опоясанный серпантином серой бетонки.
Теперь Семенов каждый день ездил на совещания в посольство. Прораба-
тывались различные варианты взятия дворца.
От совещания к совещанию прибавлялось количество генералов. Прилетел
генерал Дроздов из Первого главного управления. Надвигались серьезные
события.
Набоков входил в автобус последним. Задержался на ступеньке, еще раз
оглянулся, Бояринова не было. Странно. За последний год, да что там год
- годы, он не припомнит случая, чтобы Григорий Иванович опоздал к слу-
жебному автобусу, который каждое утро забирал их в условленном месте.
"Что-то случилось, - тревожно подумал Набоков, - не заболел ли?" Он
вспомнил недавние учения, двадцатикилометровый марш, который прошел Гри-
ша с одной из групп слушателей. Как-то не вязался вполне здоровый вид
полковника со словом "болезнь". Да и вчера они виделись. Бояринов был в
отличной форме.
Набоков облегченно вздохнул, лишь когда увидел в кабинете начальника
кафедры свет. Он поднялся на свой этаж, в преподавательскую. Дверь боя-
риновского кабинета приоткрыта, и в проеме - Григорий Иванович. В граж-
данке: на нем водолазка, поверх нее джемпер.
Увидев Набокова, улыбнулся приветливо, кивнул: заходи... - Что случи-
лось, Григорий Иванович?
- Ничего не случилось, Толя. Изменилась обстановка. Мне надо ехать
туда.
Набоков вопросительно смотрел, он все равно мало что понимал.
- Готовится серьезная операция. Я был вчера у начальника управления.
Он оторвал взгляд от разложенных на столе бумаг и виновато пожал пле-
чами:
- Боюсь, как бы там ребят зря не положили. А я все-таки кое-что в
этом петрю, верно, Анатолий Алексеевич?
Что мог ответить Набоков: верно. Только знать бы - какая операция.
