городах. Так, население в Будапеште состоит из шестидесяти
процентов евреев. Но в деревнях их процент минимален.
То же самое происходит в Северной Америке. В Нью-Йорке,
например, проживает около трех миллионов евреев. Они
устроились там, подобно глистам в огромном желудке.
- Но все это лишь доказывает, что Палестина - не
подходящее место для еврейской колонии, - отметил я. - Что
они будут пожирать там?
- Я полностью разделяю вашу точку зрения, Вагенер. Вот
поэтому-то идея еврейского государства там, на мой взгляд,
имеет совсем другой смысл. Евреи предпочитают оставаться
незамеченными до тех пор, пока они не обладают властью. Они
сбрасывают маски сразу же после того, как достигают ее или
полагают, что достигли ее. После войны, кажется, пришло
время для евреев изображать из себя хозяев. В Германии это
неоспоримо.
Затем, когда они захватят власть над всеми белыми
народами, им лишь останется создать штаб-квартиру для
управления всем миром. В этом - смысл еврейского
государства. До определенной поры такое государство лишено
смысла. Более того, его создание было бы ошибкой.
... Лишь один принцип должен, безусловно, существовать
для члена СС: честными, порядочными, верными мы должны быть
по отношению к представителям нашей собственной расы и ни к
кому другому.
Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского
или чеха. Мы возьмем от других наций ту кровь нашего типа,
которую они смогут нам дать. Если в этом явится
необходимость, мы будем отбирать у них детей и воспитывать
их в нашей среде. Живут ли другие народы в довольстве или
они подыхают с голоду, интересует меня лишь постольку,
поскольку они нужны нам как рабы для нашей культуры; в ином
смысле это меня не интересует.
Если десять тысяч русских баб упадут от изнеможения во
время рытья противотанковых рвов, то это будет интересовать
меня лишь в той мере, в какой будет готов этот
противотанковый ров для Германии. Ясно,что мы никогда не
будем жестокими и бесчеловечными, поскольку в этом нет
необходимости. Мы, немцы, являемся единственными на свете
людьми, которые прилично относятся к животным, поэтому мы
будем прилично относиться и к этим людям-животным, но мы
совершим преступление против собственной расы, если будем о
них заботиться и прививать им идеалы с тем, чтобы нашим
сыновьям и внукам было еще труднее с ними справиться".
ИЗ РЕЧИ ГИММЛЕРА ПЕРЕД ГЕНЕРАЛИТЕТОМ СС
Документ ПС-1919/США-170
ЛЭНГЛИ. ЦРУ.
1992 год, декабрь.
В углу просторного кабинета, в глубоких кожаных креслах,
сидели двое пожилых мужчин. На небольшом сервировочном
столике перед ними стоял кувшин с апельсиновым флоридским
соком и ваза с фисташками. Велась беседа - неторопливая и
доброжелательная, - какой ей и полагалось быть между
старыми, искренними друзьями.
Один из собеседников был хозяином кабинета, другой -
посетителем.
- Итак, Майкл, - сказал гость, - ты должен понять, что
наше противостояние нацистам - категория до сих пор
актуальная, и организация Краузе - не отряд бой-скаутов...
- Да, но в их действиях нет ни агрессии, ни какой-либо
конкретной угрозы государственности...
- Правильно. Они умны. И никогда не станут проявлять
себя сколь-нибудь вызывающе, не имея для этого оснований и
почвы. Мы внедрили к ним своего информатора, что было весьма
непросто, и последние полученные от него сведения меня
настораживают... Я объясню, в чем дело, но прежде меня
занимает один вопрос: что ты можешь сказать о некоем Ричарде
Валленберге?
Хозяин кабинета усмехнулся, помедлив с ответом...
- Забавно... - произнес в раздумье. - Чем же офицер
нашего ведомства заинтересовал вашу организацию, Арон?
- Майкл, организация у нас общая, и ты - ее почетный
член. Поэтому не стоит проводить между нами и ЦРУ
демаркационной линии.
- Я и не провожу... Просто - своим вопросом ты невольно
задел некоторую болевую, я бы сказал, точку... Он работал на
русских, Арон. Работал давно. Но, как только мы начали
"вести" его, исчез. Видимо, что-то почувствовал, или же
случилась утечка информации...
- Где он может скрываться?
- Мир большой, Арон.
- Не такой большой, как кажется. Вы его ищете?
- Естественно.
- Тогда у меня сюрприз: его также ищет и Краузе. Он
ушел не только от вас, но и от его людей. Истинный же
сюрприз - в следующем: его покойный отец въехал в Америку
под вымышленным именем. И был он в свое время не то
водителем, не то - адъютантом Краузе, что сейчас уточняется.
А весь сыр-бор происходит из-за того, что, как нам известно,
похитил адъютант в самом конце войны у своего шефа важные
документы, скрывшись в неизвестном направлении. Далее.
Адъютант умирает. Умирает как раз тогда, когда после
многолетних поисков Краузе, наконец-то, его отыскивает. И
вот теперь началась охота за сыном покойного, ибо
предполагается, что ему известно, где находятся искомые
бумаги.
- Что за бумаги, Арон? И что за надуманные страсти
вокруг них? Вторая мировая война, если мне не изменяет
память, окончилась около полувека назад.
- Да. А теперь представь, что где-то в укромном уголке
завалялся, скажем, пистолет времен этой самой войны. Он
покрылся ржавчиной, патроны окислились... Это - ничто,
хлам,металлолом. Но вот он оказывается в умелых руках того
обладателя, кто знает, как его отреставрировать, как
применить... И - против кого применить. Ржавая железяка
превращается в оружие, не так?..
- Даже склад с десятком тысяч таких пистолетов ничего в
современности не изменят, - сказал хозяин кабинета. - Другое
дело, если речь идет о каких-то финансовых тайнах...
- Речь идет об... оккультном оружии, - сказал Арон. -
Ни больше, ни меньше. Как тебе подобная тема?
- Ах, вот оно что...
- Любопытная тема? - Как сказать... При условии ее
профессионального обсуждения можно дойти и... до высшего
уровня государственной тайны...
- То-то и оно. Продолжаем разговор?
- Безусловно.
- Тут необходима преамбула. Начну с того, что Гитлер,
будучи магом, стремился постичь высшие эзотерические тайны,
прибегая к помощи грамотных помощников. Каждого из них он
держал на отдельной привязи; он вообще ревниво и с
подозрением относился ко всякому носителю оккультного
знани, а потому еще с самым началом своего прихода к власти
провел изрядную чистку среди всех проживавших в Германии
астрологов, хиромантов и колдунов - в боязни возникновения в
стране внутренней эзотерической оппозиции. Это было
обязательным условием для создания тоталитарного магического
государства, чья цель - мировое господство, диктовалось
правом на наследование верховной власти. Первое государство
арийцев Туле, как бы ушедшее в иное измерение, но
сохранившееся в параллельном мире; элита, спустившаяся под
землю многие тысячелетия назад, чтобы избежать катаклизмов
от падения лун, потопов и смещения пластов...
- Падения лун?..
- По эзотерическим преданиям у Земли было три луны.
Последняя, четвертая, притянулась Землей всего сто двадцать
столетий назад, и ей тоже суждено разрушиться, вызвав
катастрофу... Но это - частности. Нацисты провозгласили себя
потомками обитателей Туле и недосягаемых подземелий, и
именно отсюда пошло понятие господствующей расы. Гитлер
полагал, что существа, населяющие те, параллельные
пространства, благоволят ему, но он жаждал прямого контакта
с ними, а для этого требовался посредник, - тот, кто мог бы
проложить реальный путь в неведомое. Посредник, обладающий
особыми психо-физическими данными. Им стал Краузе. Именно он
выступил инициатором экспедиций в Тибет - на родину
свехлюдей, где в древних монастырях нашел себе и соратников,
и те манускрипты, которые отражали высшую магическую тайну и
несли в себе историю возникновения человеческого архетипа.
- Много тибетцев погибло при обороне Берлина, - заметил
Майкл.
- Да. В основном они были последователями одной из
тамошних местных религий - Бон. Религии, связанной со
зловещими ритуалами, специальными психофизическими методами
тренировок на основе тибетской йоги... И если ламы
почитаются образцами божественной духовности, то сектанты
Бон-па имеют репутацию колдунов.
- И Краузе поддерживал с ними теснейшие связи, как
понимаю?
- И с ними, и с фюрером, и с рейхсфюрером... Так вот.
Главная задача: проложение пути. Даже для мага средней руки
подобная формулировка однозначно ясна. Она сопряжена со
Второй магической тайной.
- Поясни, Арон.
- Тайн как таковых, три. Первая: контроль над тонкими
материями, что дает оператору способность к просветлению,
либо к подчинению других своей воле. Кстати. Ты наверняка
видел архивные пленки с выступлениями Гитлера, но детали
выступлений промелькнули мимо твоего сознания, как мимо
сознания миллионов других... А теперь вспомни - прижатые им
к груди руки во время страстной речи перед толпой. Это не
просто некий экзальтированный жест. Жест продуманный,
зачаровывающий массы, жест мага - мол, я беру на себя всю
власть и ответственность. И, одновременно, замечу, у толпы
отбиралась масса питательной энергетики. Внимающие фюреру
испытывали покорность и слабость... Другое дело, будучи
магом несовершенным, он забирал в себя и чужой негатив, что
не замедлило сказаться и на здоровье его, и на психике.
Теперь - о Второй тайне. Состоит она в контроле за событиями
и в создании тех или иных ситуаций на физическом уровне. Для
этого требуется концентрация воли в определенный
энергетический сгусток. Но, кроме того, чтобы воплотить
идеал идеи в действительность, надо подготовить удобренную
почву для исполнения магической задачи. Главной же задачей
для Гитлера было то, что воплощает в себе Третья тайна:
сообщение с существами иных планов. А их, этих планов, не
так и мало. Ему была необходима страна Туле и ее обитатели,
но на контакт с ним вышли иные: полагаю, - те твари, что
обитают на близлежащих к этому миру инфернальных уровнях;
твари, попросту использовавшие его; взявшими плату
необходимой им кровью и не выполнившими никаких обещанных
фюреру обязательств... Он общался с ними, он часто
просыпался ночью, заходясь в мистических истериках, он
понимал, что ступил на неверную тропу, но было уже поздно...
Он метался в восемнадцати комнатах своего бункера,
предпринимая атаки против врага, уже стоящего на подступах к
Берлину, но атаки эти происходили лишь в мозгу фюрера, не
соответствуя их материальной модели. После пришло обреченное
понимание действительности. Оно пришло к нему 22 апреля,
когда провалилась операция прорыва через кордоны русских
войск, проводимая генералом СС Феликсом Штайнером. Именно в
этот момент самоубийство Гитлера стало бы закономерным,
однако он медлил, хотя риск вероятного плена был уже крайне
велик. Но покончил с собой он только тридцатого апреля, и
эта дата не являлась случайной; она - одна из самых
знаменательных в календаре сатанистов, - дата праздника
костров, переходящего в Вальпургиеву ночь.
А над составлением нацистского календаря посвященных
особо усердно потрудились в свое время два соратника:
Гиммлер и Краузе.
- Хорошо. - Хозяин кабинета хлопнул ладонью по толстому
янтарному стеклу стола. - Ты рассказываешь любопытные вещи.
Однако, я - практик, и...
- Гитлер не успел с двумя проектами, - откликнулся
собеседник. - С ядерной бомбой и с открытием дороги в иные
миры. Относительно бомбы все уже решено, но второй аспект
остался открытым. И - немаловажным. Иначе им бы сегодня не
занимались секретные службы как у нас, так и в других
странах. А Краузе был близок в свое время к решению
проблемы. И наша сегодняшняя задача... задача нашего народа,
Майкл... завладеть самым грозным оружием. Поэтому мне
потребуются силы твоего ведомства. И тут не идет речи о
мести какому-то там Ричарду Валленбергу, понимаешь? Более
того. Возможно, он нам еще и пригодится, кто ведает?
Естественно - в качестве инструмента. Так или иначе
впоследствии мы его уничтожим. Он - антисемит, причем,
органический, мне это известно доподлинно; он, вероятно,
истинный потомок тех, из Туле, и он крайне опасен - хотя
почему, не знаю. Но - чувствую. И боюсь, как бы он не спелся
с Краузе.
- Миром должен править наш человек, - произнес Майкл
рассудительно.
- Да, - отозвался Арон в тон ему. - И т е силы сегодня
- с нами.Мы понесли огромные потери в этом веке. Печи
Освенцима, сталинское гетто на Дальнем Востоке, должное в
итоге превратится в тот же Освенцим... Нас оберегли наши
хранители. И теперь у нас есть знания и опыт, как бороться с
врагами куда более совершенными и эффективными средствами,
нежели топорная практика СС... Но о победе говорить рано.
Пока нам всего лишь дан шанс. И, может быть, Майкл,
сегодняшний наш разговор - уже история. И вечная слава будет
дарована нам потомками...
- Я безраздельно к твоим услугам, Арон...
Одним из достижений национал-социализма явился тот факт, что
мы смогли реально взглянуть на еврейскую проблему.
Евреи сами всегда разжигали антисемитизм. На протяжении
тысячелетий все народы мира реагировали на них одинаково.
Неизбежно наступает время, когда люди начинают осознавать,
что они подвергаются безжалостной эксплуатации со стороны
еврейства. Народы пробуждаются и встряхиваются подобно
животному, которое пытается отделаться от паразитов. Их
реакция резка, и в конце концов они восстают. Такая реакция
инстинктивна, это реакция отвращения к чужаку, который
отказывается адаптироваться и становиться частью целого; это
реакция на паразита, который прилипает к здоровому телу,
навязывает себя и максимально эксплуатирует. По своей
сущности еврей - паразит, который не может и не станет
ассимилироваться. Отличительной чертой еврея является то,
что в отличие от других иноземцев, он везде требует для себя
прав гражданина в приютившем его обществе и, одновременно,
всегда остается евреем. Иными словами, он - единственный тип
во всем мире, который требует особых привилегий.
Национал-социализм подошел к еврейской проблеме не на словах, а
на деле. Он развился как протест против намерения евреев
господствовать над всем миром; национал-социализм разоблачал
их повсюду и в каждой области деятельности; он вышвырнул их
из мест, которые они узурпировали; он преследовал их в любом
направлении, полный решимости очистить немецкий мир от
еврейского яда. Для нас это был важнейший процесс
дезинфекции, который мы осуществили в полном объеме и без
которого мы бы сами задохнулись и погибли.
Очень скоро почуяв опасность, евреи бросили на карту все,
что имелось в их распоряжении ради борьбы с нами. Национал-
социализм должен был быть подавлен любой ценой, даже если бы
при этом был уничтожен весь мир. Никогда до этого не было
войны такой исключительно еврейской.
Я по крайней мере вынудил их сбросить маски. И даже если
наша нынешняя борьба закончится провалом, это будет лишь
временная неудача, ибо я открыл всему миру глаза на
еврейскую опасность. Мы выявили агрессивность еврейства.
Фактически, они менее опасны в этом состоянии, чем когда
лицемерят и хитрят. Еврей, открыто признающий собственную
расу, в сто раз предпочтительнее тех своих сородичей,
которые заявляют, что отличаются от вас только религией.
Если я выиграю эту войну, я положу конец еврейскому
мировому могуществу и нанесу им такой удар, от которого они
не оправятся. Но ежели я проиграю войну, это не будет
означать, что их успех обеспечен, ибо в итоге они потеряют
благоразумие. Они станут столь надменными, что неизбежно
вызовут резкую реакцию против себя. Они станут требовать
различных прав и привилегий в разных странах, оставаясь в то
же время верными своей "избранной расе".
Исчезнет вертлявый, ласковый и скромный еврейчик, ему на смену
явится напыщенный и хвастливый жид; и от второго будет
столько же зловония, сколько от первого, а, может, и еще
больше.
Поэтому-то не нужно опасаться исчезновения антисемитизма, ибо
сами евреи делают все возможное, чтобы он не исчезал, а
разгорался с новой силой. В данном отношении можно полностью
положиться на них: пока евреи существуют, антисемитизм
никогда не исчезнет.
АДОЛЬФ ГИТЛЕР
ИЗ ЖИЗНИ МИХАИЛА АВЕРИНА
День у Михаила задался горячим: уже ранним утром, страдая
от жуткого недосыпа, он выехал в Вюнсдорф, в аэропорт
Шперенберг, куда должен был приземлиться самолет
командующего, на сей раз перевозивший на борту не высокого
военного начальника, а каких-то двух особистов с важными
бумагами и - контрабандный груз сигарет, лично Аверину
предназначенный.
По дороге, позвонив по радиотелефону в Москву, Миша
получил обескураживающую информацию: в самолете находился
также представитель криминальной берлинской полиции, о
"контрабасе", впрочем, ничего не ведающий, но чье
присутствие на воздушном судне создавало некоторые
сложности.
В военном аэропорте, ни паспортного контроля, ни
таможни, не существовало. Сходи по трапу, выезжай за ворота,
и вот тебе - Германия с ее сосисками и пивом. Наладив связи
с необходимыми людьми в Москве, Аверин таким образом
серьезно увеличил популяцию иностранцев из Юго-Восточной
Азии, каждый из которых платил приличные деньги за
возможность своего проникновения на территорию Западной
Европы. Однако присутствие на борту офицера немецкой
полиции, во-первых, не дало возможность переправить в Берлин
очередную группу вьетнамцев, а, во-вторых, сильно осложняло
перегрузку сигарет в зачехленные брезентом кузова военных
машин, должных перебросить контрабанду из аэропорта в
Карлсхорст, где те же вьетнамцы, занимающиеся нелегальным
распространением курева, уже выплатили Аверину аванс в счет
"русского транзита".
Кроме того, на въезде в Шперенберг Миша расставил четыре
машины со своими боевиками, обязанными отразить возможное
покушение на товар местной банды чеченцев, контролировавшей
Шперенберг.
Боевиками руководил переодетый в форму немецкого полицейского
бывший гэбэшник Курт. Опыт по части разгона чеченов у него
уже имелся.
Мистификация выглядела следующим образом.
К чеченской "братве", дежурившей в машинах около въезда
в аэропорт, подкатывали машины другие, за стеклами которых
угадывались силуэты крепких парней, каждому из которых Миша
платил по пятьдесят марок за участие в спектакле; из
головного автомобиля выходил Курт в рубашке салатового цвета
с погонами и, представившись на идеальном немецком, начинал
проверку документов.
Проверить ему удавалось, как правило, одну машину; остальные
мгновенно исчезали в пространстве...
Дело обычно ограничивалось взяткой в тысячу марок;
счастливые сознанием того, что избежали неминуемого ареста и
депортации, кавказские нелегалы-рэкитеры покидали место
засады, и Курту оставалось лишь сопроводить транспорт с
контрабандой до Берлина, где коробки с сигаретами грузились
в огромный подвал особняка в Карлсхорсте, откуда шустрые
вьетнамцы партиями растаскивали его в багажниках своих
легковушек по всему городу.
То есть проблема состояла в некоторой задержке груза на
летном поле, покуда не уберется с глаз долой германский
полицейский, ибо коробки, обычно зачехленные, на сей раз
отправлялись внаглую, красуясь надписями, выдававшими их
содержимое. В дело могла вмешаться армейская контрразведка,
чьи представители зачастую крутились в аэропорту, а
выяснение отношений с данными представителями означало
дополнительные финансовые затраты.
Кроме того, сигареты отправлялись на основе бартера; самолет
должен был принять на борт для обратного рейса несколько
ящиков с газовым оружием и арбалетами.
Операция, как сформулировал для себя Миша, в очередной
раз стоила ему "куска оторванного здоровья", однако прошла
на удивление гладко, и вскоре он, запыхавшийся не столько от
долгого пути из пригорода, сколько от пережитой нервной
нагрузки, уже открывал металлическую решетку, зачиная новый
торговый день в своем "военторговском" магазинчике.
Сигареты из подвала особняка вьетнамцы решили забрать под
покровом тьмы, поздним вечером, ибо в дневное время боялись
бдительных немецких патрульных, особо внимательных к
находящимся за рулем иностранцам азиатского происхождения.
Решетка распахнулась, скрипнув петлями, Миша привычно встал у
кассы в ожидании армейского покупателя, размышляя, что на
носу уже Новый год, а, значит, подошла пора заготовить уйму
пиротехники, сулящей ему немалую прибыль, ибо фейерверк в
Берлине в течение новогодней ночи - неизменная традиция; как
вдруг вошел в магазин странный человек в дорогом длинном
пальто, и чем-то глубоко чужим и далеким от этого человека
повеяло; и ощущалась в нем сила внутренняя и физическая:
взглд уверенный и бесстрастный, лицо - здоровое и жесткое;
крепкая шея, широкие плечи, и даже бицепсы основательные
угадывались за просторными рукавами... Нет, не славянского
происхождения был человек этот, как бесповоротно Михаил
уяснил, но, в то же время, удивительным показалось Аверину,
что различает он и какую-то нехорошую печать на лике
вошедшего; печать, служителям закона соответствующую...
"Ну - настоящий полковник", - вспомнился Мише фрагмент
из популярного шлягера.
Брезгливо осмотрев достопримечательности магазина, вошедший
спросил по-русски:
- Аверин - вы? - Да...
- Занимаете особняк здесь?..
- Да...
- Документы!
И Миша, словно укушенный залезшим под рубаху насекомым,
полез куда-то глубоко за пазуху, извлекая свой замечательный
синий паспорт постоянно проживающего...
- Так-так, - произнес зловещий посетитель, с вниманием
документ изучая. - Ключи от особняка, надеюсь, у вас?
- Так точно... - просипел, встрепенувшись, Миша, всем
видом выразив глубочайшую заинтересованность и готовность
номер один. - А в чем, собственно, дело?..
Уже представился обыск подвала, опись сигарет, наручники,
"попадалово" на умопомрачительную сумму...
- Дело в том, - спокойно пояснил незнакомец, - что
владелец особняка - я.
- Ага, - сказал Михаил озадаченно.
- Вот и "ага". - Незнакомец помедлил. - Меня зовут
Рихард Валленберг. Я живу в Америке, а дом, который вы
заняли, принадлежал моему отцу. Я справлялся у местных
властей, и теперь имею точную информацию и о вас, и о ваших
перспективах по пребыванию в данном помещении. Не скрою:
перспектив у вас нет. Те бумажки о ремонте, которые вы
предъявили, обернутся в случае вашей настойчивости лишь
обвинением вас в мошенничестве: достаточно элементарной
экспертизы, а она будет в итоге проведена за ваш счет...
- Спокойно! - перебил Миша, с облегчением уясняя, что
обыск и наручники покуда еще ему не грозят. - Все понял,
готов к диалогу. Здравствуйте, господин Валленберг! - И он
протянул собеседнику руку, ощутив цепкое пожатие
тренированных, наверняка, в приемах единоборства пальцев. -
Вы не против совместного завтрака? Тут буквально в пяти
минутах хода есть забегаловка возле Эс-бана... Фирменное
блюдо: шницель с грибами, рекомендую. Я - угощаю. Как?
- За себя я плачу сам, - сказал Валленберг. - Обычно
так дешевле выходит. Но позавтракать не откажусь.
Вскоре они сидели в уютном кафе возле метро; Михаил налегал
на пиццу с креветками, а Ричард разделывался со шницелем,
убеждаясь, что тот и в самом деле приготовлен с изрядным
мастерством.
- Предлагаю вариант, - говорил Аверин. - Пока идет
оформление документов, то-се, поживем в домике вместе. Я -
на первом этаже, вы - на втором... Места хватит. К тому же,
там моя мебель, холодильники, микроволновая печь...
- Вы можете все это забрать, - резонно заметил Ричард.
- А ремонт? Какой-никакой, но был же, так?..
- Мы возвращаемся к тому, с чего начали.
- Ну... мне надо время, чтобы съехать, понимаете? К
тому же, дом вы наверняка засадите... если в Америке
живете...
- Стоп, - перебил Ричард. - Давайте начнем с другого.
Вам негде жить? Хорошо, оставайтесь. Что там на втором
этаже?..
- Кабинет, холл, спальня... Вам понравится.
- Ладно. Будете платить мне арендную плату.
- Сколько? - напрягся Аверин.
- Тысяча марок.
- Моя фамилия - не Рокфеллер, - заметил Михаил с
неоспоримой справедливостью. - Да за тысячу марок я...
- Не хотите - не надо. - Ричард отхлебнул горячий
черный кофе. Пожал плечами.
- Ну... хотя бы восемьсот...
- Тысяча марок - очень справедливая сумма. И вы это
знаете не хуже меня.
Миша почувствовал, что за горло его держат стальные руки.
"Эсэсовец, бля..." - дал он собеседнику не очень
лестную мысленную характеристику, но вслух же выразил
вежливое, пусть и вялое согласие.
После завтрака поехали осматривать особняк.
Второй этаж хозяину понравился: просторный кабинет, гостиная
с телевизором и баром, туалет и душевая, отдельный вход...
Осмотр первого этажа, согласно договору, являвшегося отныне
временной вотчиной Михаила, носил характер чисто
экскурсионный, после чего настырный домовладелец пожелал
осмотреть подвал, и вот тут-то Мише пришлось поюлить,
сославшись на отсутствие ключей, поскольку засвечивать
объемную контрабанду перед посторонним лицом не следовало.
- Когда будут ключи? - последовал логичный вопрос.
- Дня через три... Партнер уехал во Францию за товаром,
увез с собой всю связку, зараза... Да и чего там в подвале-
то? Мое барахло, коробки разные...
- Подвал мне может пригодиться, - прозвучало
непреклонно. - Так что барахло придется вывезти.
Миша почувствовал, что лишается замечательного складского
помещения, что удручило его всерьез.
- Хорошо, за подвал буду платить отдельно...
- Обсудим данный вопрос, после того, как помещение
будет очищено, - отрезал американец арийского происхождения
и направился вверх по лестнице, ведущей на его территорию.
Мише оставалось только скрипнуть зубами, выражая немое
негодование. К тому же, он просто терялся в догадках, каким
образом вывезти сегодня ночью из подвала сигареты, незаметно
проведя такую операцию в присутствии нежелательного
свидетеля.
К прилавку магазина он вернулся в состоянии взвинченной
озлобленности, с ходу послав куда подальше одну из
офицерских жен, принесшую обменять купленный ею накануне
дефектный магнитофон.
- Ну, сука, достали! - высказался он в сторону двери,
куда шмыгнула перепуганная его агрессивными матюгами
клиентка. - Вот ведь народ, бля! - И - запустил "говорящим
зеркалом", откликнувшимся на вибрации гневного его голоса
елейным признанием в любви, - в стену, осыпавшуюся ветхой
штукатуркой.
БЕРЛИН. ПОСОЛЬСТВО РОССИИ
Декабрьским утром в российском посольстве, расположенном на
просторной Унтер ден Линден, выходящей к желтым колоннам
Бранденбургских ворот, появился ничем не примечательный
человек в дубленке и в шерстяной кепочке; миновал очередь,
сидевшую в приемной в ожидании нотариальных заверений
различного рода документов, и спросил у девочки-секретарши,
каким образом он мог бы встретиться с начальником службы
безопасности данного учреждения.
- По какому вопросу? - спросила девочка.
- По крайне серьезному, - ответил посетитель.
Девочка сняла телефонную трубку, и через пару минут в приемную
вошел необходимый человек, сухо осведомившийся - чем,
собственно, может служить...
- Надо поговорить, - ответил посетитель неопределенно,
после чего был препровожден в отдельный кабинет.
Там, водрузившись в кресло за канцелярским столом,
ответственное за посольскую безопасность лицо, изрекло:
- Слушаю!
Однако выслушать ничего конкретного чиновнику не довелось,
ибо, даже не удосужившись кепочку с головы снять, или же
дубленочку расстегнуть, неизвестный намекнул, что поговорить
ему необходимо с лицами, ответственными за деликатные
стороны дипломатической деятельности, после чего, несколько
секунд посвятив напряженному раздумью, позвонил начальник в
ведомые ему инстанции, откуда явился сухонький лысенький
человек, которому незамедлительно командное кресло за столом
было предоставлено.
Но и с лысеньким ничего не стал обсуждать посетитель, а,
положив на стол конверт без каких-либо надписей, произнес:
- Ознакомьтесь.
И, не попрощавшись, вышел.
Дипломатические сотрудники синхронно перевели взгляды с конверта на
опустевший стул. На его кожаной подушке, обрамленной
головками обшивочных гвоздей, виднелась отчетливая вмятина,
оставленная ягодицами неизвестного посетителя...
А посетителем же был псевдо-агент бывшего полковника
Трепетова - Виктор.
Виктор не хотел платить умопомрачительную сумму взятки
разложенной коррупцией разведке, рассудив: после его
заявления, которое прочтет, наверняка, не один начальник
российских спецслужб, возникнет закономерный скандал. И уж
что-что, но его, Виктора, после такого скандала, никто
никаким немцам никогда не сдаст. Скорее всего, его попросту
постараются забыть, тем более, какую ценность он собой
представляет? Нулевую. Вони же от него...
"Насрем в большой вентилятор!" - решил он дерзко и
мстительно.
Профессионал Трепетов совершил ошибку, не разъяснив дилетанту,
насколько рискованным мог оказаться подобный ход: угоди
заявление Виктора в руки информатора германской разведки,
или к мерзавцу, искушенному, как на чужих костях делать
карьеру и деньги, кровью бы оплатилась каждая строка
написанная, но в данном случае сработал принцип везения, и
уже вечером в Москве данное заявление внимательно прочитали,
приняв по нему мгновенное оперативное решение...
