ближайшего лесочка, или поиск укромного местечка на территории лагеря с
риском, что тебя кто-нибудь увидит и покроет несмываемым позором на ли-
нейке. Все остальные проблемы померкли перед этой, главной, а ведь и их
было немало. Сережа совершенно не мог жить в коллективе, быть таким, как
все, вставать вместе со всеми, выходить стройными рядами на зарядку, по-
том на линейку, есть противную жидкую кашу или политые комбижиром жалкие
кусочки жил и хрящей, называемые "азу" или "бефстроганов".
Через десять дней родители забрали Сережу из лагеря. Впечатление ока-
залось настолько сильным, что при слове "лагерь" мальчика начинало тряс-
ти.
Ко времени ухода в армию Сергей значительно окреп и физически, и мо-
рально. Его уже не рвало от вида и запаха общественного сортира, он мог
заставить себя проглотить казенную еду из общего котла и избежать насме-
шек и издевательств. Но все равно он прочувствовал и выстрадал каждую
минуту из бесконечных двух армейских лет. К тому же ему не повезло: в
той воинской части, где он служил, "дедовщина" процветала достаточно
пышно, так что и от нее пришлось изрядно натерпеться.
Пройдя армейский ад, Сергей твердо сказал себе: "Все, что угодно,
только не тюрьма". Страх перед зоной он пронес через всю взрослую жизнь,
и с годами страх этот не только не ослабел, став привычным, а, напротив,
еще более укрепился. Свобода печати принесла с собой множество публика-
ций, и художественных, и документальных, о том, "как там, на зоне".
Градов с болезненным любопытством, замешенным на ужасе и отвращении,
читал жуткую правду про порядки в исправительно-трудовых учреждениях и
содрогался оттого, что все оказывалось еще хуже, чем ему могло приви-
деться в самых страшных снах. А потом и опытный "сиделец" дядя Коля под-
твердил: все так и есть, только на самом деле еще чудовищнее, потому что
о некоторых вещах писать как-то не принято, вроде неудобно. Например, о
том, что в следственном изоляторе в одной камере сидят человек по 30-40,
спят в три смены и пользуются парашей на глазах друг у друга.
Градов боялся тюрьмы так сильно, как ничего другого в этой жизни не
боялся. Когда зона замаячила в первый раз, он, ничтоже сумняшеся, пошел
на убийство Виталия Лучникова. Своими руками засадил в тюрьму несчастную
Тамару Еремину. Все это казалось ему ничтожными, мелкими глупостями по
сравнению со сжигающим его страхом. Во второй раз зона замаячила, когда
этот ПИПдурок Аркадий начал приставать со своими бредовыми идеями приз-
наться во всем и покаяться. Его тоже пришлось убрать с дороги, чтобы не
путался под ногами.
Потом угроза возникла со стороны Тамариной дочки Вики. Градов и ее
уничтожил, в очередной раз разорвав ниточку, протянувшуюся между ним и
ненавистной тюрьмой.
Сегодня, 31 декабря, накануне нового, 1994 года, Сергей Александрович
вдруг осознал, что он опять пытается найти, кого еще можно убить, чтобы
снова, избежать камеры. И выходило, что, кроме него самого, убивать
больше некого.
Отрицательные качества Градова можно было бы перечислять долго, ибо
был он человеком глубоко безнравственным. Но даже самые строгие недобро-
желатели вынуждены были бы признать, что среди этих качеств не было не-
решительности.
Через два часа, сидя в кресле на своей уютной теплой даче, Сергей
Александрович Градов, непосредственный убийца Виталия Лучникова и Арка-
дия Никифорчука и организатор убийств Вики Ереминой и Валентина Косаря,
в последний раз посмотрел на дуло зажатого в руке пистолета и медленно
закрыл глаза. Двадцать три года он носил в себе это. Его не грызло рас-
каяние, не мучила совесть, только иногда тревожили опасения, что ког-
да-нибудь выплывет наружу страшная тайна квартиры Тамары Ереминой. Поло-
вина этой тайны умерла вместе с Аркадием два года назад. Другая половина
умрет сейчас.
Через несколько секунд он плавно нажал спусковой крючок.
К середине дня 31 декабря Настя с трудом держала себя в руках. Пос-
редник больше ни разу не позвонил, от Гордеева не было никаких известий,
и она чувствовала, что полностью утратила ориентацию в происходящем.
Она лежала на диване, отвернувшись лицом" к стене, стараясь унять
нервный озноб, и просчитывала варианты. Что могло произойти? Они узнали
о Дьякове? Тогда можно ожидать, что вот-вот раздастся звонок в дверь и в
квартиру ворвется обезумевший Ларцев с пистолетом в руках. Что еще могло
случиться?
Как назло, телефонные звонки шли не переставая: друзья и знакомые
поздравляли ее с наступающим Новым годом. При каждом звонке она дерга-
лась, как от электрического разряда, сердце начинало колотиться где-то в
горле, на ладонях выступала испарина. А они все не звонили...
Около восьми вечера наконец объявился Колобок. Голос у него был
грустный.
- Как дела, Стасенька?
- Нормально, - как можно спокойнее ответила она. - А у вас?
- А у нас плохо. Женя Морозов погиб. Стажер твой Олег Мещеринов - то-
же. Володя Ларцев тяжело ранен, боюсь, не выживет.
- О Господи...
У Насти подогнулись ноги, ей пришлось опереться рукой о шкаф, чтобы
не упасть.
- Какой ужас. Что произошло, Виктор Алексеевич?
- Долго рассказывать. Давай-ка, деточка, бери своего рыжего гения да
приезжай к нам. Надежда Андреевна моя напекла и наварила на роту солдат,
праздник все-таки.
- Виктор Алексеевич, я не могу, честное слово.
- Можешь, Стасенька. Никто тебя больше не стережет.
- Как... Что вы... - изумленно пробормотала она.
- Вот так. Фистин арестован, дочка Ларцева освобождена, а депутат Го-
сударственной Думы Сергей Александрович Градов решил свою судьбу самос-
тоятельно, без нашей помощи.
- То есть?
- Застрелился.
- Так что же, все? Все кончилось?
- Кончилось. Совсем не так, как мы хотели, но кончилось. Ты чего
умолкла?
- Я плачу, - выдавила Настя сквозь слезы. Нечеловеческое напряжение
отпустило ее из своих цепких лап, и наступила реакция.
- Ладно, поплачь. А потом одевайтесь и приезжайте. Здесь все обсудим.
Встреча Нового года в доме полковника Гордеева получилась грустной.
Виктор Алексеевич с женой и Настя с Лешей выпили шампанского и вяло по-
ковырялись вилками в тарелках с вкусной едой. Никто и не пытался делать
вид, что все в порядке. Надежда Андреевна, имеющая тридцатилетний стаж
жены сыщика, все понимала без слов и при первом же удобном случае подня-
лась из-за стола.
- Вы уж отведите душу, поговорите, а мы с Алексеем пойдем фильм пос-
мотрим. Мне сегодня принесли кассеты с какими-то Оскаровскими лауреата-
ми.
Настя подняла голову и встретилась глазами с Лешей. Лицо у него было
напряженное.
- Пусть Лешка останется, - попросила она Гордеева. - Он имеет право
знать.
Начинать разговор никто не решался. И Насте, и Виктору Алексеевичу
было одинаково тяжело и муторно.
- Дьяков и Фистин дали показания, - наконец произнес Гордеев. -
Дьяков - пацан, всего-то и есть, что мускулатура. По эпизоду в квартире
художника держится прежней версии: мол, ключи дал ему какой-то мужик и
обещал заплатить, если он принесет из квартиры Карташова записку. Дальше
все по схеме: не знаю, не помню, не видел. При таком раскладе ему и вме-
нить-то нечего, если бы он хоть говорил то же самое, что и Карташову,
мол, воровать пришел, можно было бы обвинить его в покушении на кражу с
проникновением в жилище. А проникновение в жилище с целью поиска запис-
ки, не имеющей материальной ценности, - что с этим делать? Вячеслав Ку-
зин, на квартире у которого обнаружили Надю, оказался владельцем машины,
покрашенной точно в такие же цвета, как и автомобиль, сбивший Косаря,
так что можно попробовать плясать от этой печки, чтобы раскрутить ос-
тальных. Фистин - тот покруче. Начал торговаться, обещал сдать нам како-
го-то всемогущего Арсена, который организовывал все убийства и похищение
девочки. Это он пока своего друга Градова выгораживает. Вот сообщу ему,
что Сергей Александрович покончил с собой, поглядим, чего он запоет. Ни-
какого Арсена мы, конечно, не нашли.
- Но ведь он есть, - полувопросительно сказала Настя.
- Есть, конечно, - вздохнул Гордеев, - но ищи его свищи.
Растаял, как призрак на рассвете. И телефона, по которому Фистин с
ним связывался, не существует. Одна надежда на Ларцева. Если он выживет,
то, может, что-нибудь расскажет. Например, зачем он пошел домой к стаже-
ру? И почему они стреляли друг в друга?
- Стажер был человеком Арсена, - твердо сказала Настя. - Теперь я
уверена. Это он снял слепок с моих ключей, когда я вернулась из Италии и
впервые заговорила о Бризаке. И он был у вдовы Косаря, забрал у нее за-
писную книжку, а мне не отдал, потому что в ней были телефоны Бондарен-
ко. Соврал, что потерял.
- Ну и что? Чего Ларцев с ним не поделил?
- Может быть, Ларцев узнал, что Олег - человек этого неуловимого Ар-
сена, и думал, что он причастен к похищению Нади? - предположила она.
- Может, и думал, - согласился Гордеев. - Но тогда почему не погово-
рил с ним, не попытался узнать, где девочка, а с ходу принялся стрелять?
Мать Олега говорит, что они не обменялись ни словом. Есть еще вариант:
Ларцев мог узнать, что именно Олег убил Морозова, поэтому пришел распра-
виться с ним как с предателем. Тут разговоры не нужны. И ведь что обид-
но: ребята наши всего на полминуты не успели, они уже с лестницы выстре-
лы слышали.
- Не верю, - покачала головой Настя. - Прийти, чтобы убить на глазах
у матери? Кто угодно, только не Володька.
- И я не верю. Перед тем как ехать к Олегу, Ларцев побывал в обществе
охотников и рыболовов. Вероятно, ему срочно нужен был адрес Мещеринова,
а Олег ему, наверное, сказал, что мать у него - охотница, и живет он на
Ленинском проспекте. Такой способ добывания адреса оказался проще и эф-
фективнее, чем возвращаться на Петровку и ждать стажера или через цент-
ральное адресное бюро устанавливать адрес. Есть другие версии?
- Пока нет. Но я буду думать. У меня какое-то нехорошее чувство, что
всей правды мы в этой истории не узнаем никогда. А что случилось с Же-
ней?
- С Женей, Стасенька, история некрасивая вышла. У него в сумке ока-
зался блокнот с записями по делу Ереминой. Оказывается, он вел расследо-
вание самостоятельно, а от тебя информацию утаивал, хотел, наверное, сам
убийц найти. Ты - в дерьме, а он весь в белом. В этих его записях доста-
точно всего, чтобы привязать Фистина и его команду к убийству Вики, так
что хоть за это ему спасибо. Но, видно, вчера произошло что-то такое,
что сделало его крайне опасным для посредника. Что именно - мы теперь
никогда не узнаем. Паше Жерехову он ничего не рассказал, все меня дожи-
дался. Вот и дождался. Хоть и не говорят о покойных плохо, но дурак он.
Нельзя правила игры нарушать, если играешь в команде. Это всегда плохо
кончается. Заметь себе, его убили, даже не попытавшись выяснить, поде-
лился ли он с кем-нибудь своим очередным открытием. Ты понимаешь, что
это означает?
- Это была воспитательная мера, направленная в том числе и против ме-
ня, - ответила Настя. - Мол, мы слов на ветер не бросаем, ты пообещала,
что больше никто ничего предпринимать по убийству Ереминой не будет, и
не выполнила. Вот тебе наглядный урок. Господи, какие же они чудовища,
если способны убить человека только для того, чтобы кому-то что-то дока-
зать! Морозова убил Олег?
- По всей вероятности. По крайней мере, у стажера найден пистолет с
глушителем, а экспертиза будет готова только после праздников. Боже мой,
Боже мой, - Виктор Алексеевич покачал головой и устало оперся лбом о ку-
лак, - неужели я совсем не гожусь для этой работы? В мальчишке-стажере
врага не разглядел. Володьку упустил. Ведь своими же руками толкнул его
прямо в пасть к зверю, а подстраховать как следует не сумел. Все надеял-
ся на его профессионализм да на наружников. Если бы они его не потеряли,
может, все по-другому обернулось бы. Не прощу себе до самой смерти. Не
первый раз людей теряю, но так грубо я еще никогда не ошибался.
- Не стоит так казниться, Виктор Алексеевич, - попыталась утешить его
Настя. - Если бы у вас было достаточно помощников и после того, как Лар-
цева потеряли, вы могли бы послать людей в десять адресов одновременно,
трагедию можно было бы предотвратить. А так...
- Знаешь, о чем я сейчас подумал? - вдруг оживился Гордеев. - Почему
Олег, все время мешавший нам установить истину, вдруг рассказывает мне
всю правду о Никифорчуке?
- И почему же?
- Да потому, что мы с тобой играли вслепую, а гол все-таки забили. Мы
поссорили Градова с посредником, и тот перестал ему помогать. Ты дума-
ешь, мы случайно два месяца топтались на месте, а потом в течение суток
всех переловили? Посредник устранился от дела, и вот результат. Мы пос-
сорили посредника с Фистиным, и благодаря этому спасли девочку, хотя и
руками дяди Коли.
- Получается, Виктор Алексеевич, что мы с вами такие же манипулято-
ры-кукольники, как этот посредник. Так чем мы лучше его?
- Больной вопрос, Стасенька. Как ни трудно в этом признаться, но в
нашей работе невозможно сохранить моральную чистоту. Надо смотреть прав-
де в глаза, потому что идеалистические сказочки хороши только для дура-
ков. А мы с тобой не дураки. Мафия, конечно, бессмертна, но ведь и тол-
ковые сыщики пока не перевелись. И не переведутся. Может, в этом есть
какой-то социально-биологический закон, а? Рассуди нас, Алексей, ты
как-никак профессор.
- С точки зрения естественного отбора, мафия будет матереть, а сыщики
- крепнуть, слабейшие погибнут, сильнейшие выживут, - ответил Леша Чис-
тяков очень серьезно. - А с точки зрения математики, вы всегда будете
существовать параллельно. И никогда не пересечетесь. Никогда. Они вас не
сломают. Но и вы их не задавите.
- Ну спасибо, обрадовал, - невесело усмехнулся Гордеев.
Тамара Сергеевна Рачкова отрезала аппетитный ломоть запеченной со
специями вырезки и положила на тарелку мужу.
- Спасибо, мамочка, - поблагодарил тот и поднял бокал с вином. - Да-
вай выпьем с тобой за Новый год, пусть он будет таким же хорошим, как и
предыдущий. Мы с тобой уже старенькие, многого от жизни не хотим, дал бы
Бог здоровья да тихих радостей. Верно?
- Верно, папочка, - согласилась Тамара Сергеевна. - Давай - за Новый
год и за нас с тобой. Все-таки сорок лет вместе, не шутка. Ты хоть и су-
масшедший филателист, но я тебя все равно люблю.
- И я тебя люблю, - улыбнулся Арсен и маленькими глоточками осушил
бокал.
