этого ты много лет спала и тебя мучили кошмары, поэтому тебе было так
плохо и тяжело. Понимаешь?
- А то, - откликнулась Анжелика. - А ты как, сначала трахать меня бу-
дешь, потом будить или наоборот?
- Одновременно, - обаятельно улыбнулся Ларкин. - Сейчас ты разде-
нешься, и я начну тебя будить. Тебе понравится, вот увидишь.
- Ладно, - покладисто согласилась она. - А правда, ты кто? Я тебя
знаю?
- Конечно.
Миша сел на краешек кровати и взял ее за руку. Пальцы Анжелики были
пухлыми и почему-то липкими. Другой рукой он провел несколько раз перед
ее глазами, потом подсунул ладонь под ее затылок.
- Конечно, ты меня знаешь, - заговорил он, стараясь имитировать ритм
ее речи и дыхания. - Я - музыкант, меня зовут Аркадий. Аркадий Гринберг.
Несколько лет назад я был здесь на гастролях со своим оркестром, у нас с
тобой был роман. Ты очень сильно меня любила. И я тебя тоже. Я даже при-
езжал потом несколько раз специально чтобы встретиться с тобой. Потом ты
меня прогнала. Именно так: не я тебя бросил, а ты меня прогнала...
Через два часа он вышел из комнаты Анжелики, осторожно прикрыл за со-
бой дверь и спустился на первый этаж, где сидела мать молодой женщины.
- Это ужасно, правда? - с тоской сказала она, поднимая глаза на Лар-
кина. - Вы, наверное, не ожидали, что все так плохо. Думаю, у вас ничего
не получилось.
- Вы правы, - грустно кивнул он. - Она даже с трудом меня вспомнила.
Боже мой, Боже мой, что она с собой сделала!
Он трагическим жестом схватился за голову.
- Но вы знаете, все-таки, мне кажется, надежда есть, - заговорил он,
решив, что трагизма и безысходности, пожалуй, достаточно. - Мне удалось
пробиться к тому хорошему, что еще не погибло в ней. И мне кажется, что
ей даже стало стыдно за все то, что она делает. Совсем немного, конечно,
мне жаль вам это говорить, у наркоманов чувство стыда и совестливости
полностью отсутствует, но у нее еще отчасти сохранилось... Ах, если бы я
мог остаться здесь и приходить к ней каждый день! Я уверен, что мог бы
вылечить ее. Я чувствую, что могу.
- Так что же вам мешает?
- Я должен уезжать.
- Когда?
- Через неделю.
- И вы не можете задержаться?
В голосе жены губернатора затрепетала слабая надежда. А вдруг этот
славный еврейский музыкант спасет ее дочь, спасет их всех?
- Нет, увы. Через десять дней я должен лететь с оркестром на гастроли
в Австралию. Но может быть, когда я вернусь... Я постараюсь устроить
так, чтобы пробыть здесь как можно дольше. Я очень хочу сделать для Ан-
желики все, что в моих силах.
В это время на лестнице послышались тяжелые шаги. Они одновременно
подняли головы и увидели Анжелику, которая спускалась к ним, вполне при-
лично одетая, умытая и даже причесанная.
- Вы не возражаете, если я приготовлю чай? - спросила она светским
тоном.
Губернаторша ошеломленно поглядела на гостя, она отродясь не слышала,
чтобы ее девочка так разговаривала.
- Благодарю вас, Анжелика Сергеевна, - в тон ей ответил Ларкин, - вы
очень любезны, но мне нужно уходить. Надеюсь, ваша матушка с удо-
вольствием присоединится к вам.
- Жаль, что вы так быстро уходите, - сказала Анжелика по-прежнему не-
торопливо и вежливо. - Позвольте, я вас провожу. Мама, ты простишься с
нашим гостем здесь?
- Нет-нет, - вскочила она, - я тоже провожу вас.
Они вдвоем вышли на крыльцо и стояли плечом к плечу, пока Ларкин под
бдительным взором охраны не вышел за ворота, окружавшие особняк.
Мать не могла прийти в себя от удивления. Анжелика не только не стре-
милась уединиться в своей комнате, оставаясь после ухода гостя на первом
этаже вместе с матерью, но и предложила помочь сделать что-нибудь по до-
му. Мать, осторожно выбирая слова, от предложенной помощи отказалась.
Анжелика никогда ничего не делала, и были все основания подозревать, что
она ничего не умеет и не справится даже с простейшей работой.
- Мне так стыдно, мама, - сказала она. - Я вела себя просто безобраз-
но. И жила безобразно. Я как будто спала и видела кошмарные сны. А те-
перь я проснулась. Теперь все будет по-другому, я обещаю тебе.
Голос ее был тих и невыразителен, но матери это не показалось стран-
ным. Анжелика ходила за ней по пятам как привязанная и постоянно спраши-
вала:
- А где папа? Когда он вернется? Я хочу перед ним извиниться за все,
что сделала. Мне так тяжело, я хочу извиниться и снять с себя эту тя-
жесть.
В четыре часа пришел из школы младший сын, быстро поел и поднялся в
свою комнату. Теперь он не спустится часов до девяти, до ужина, будет
упорно сидеть над книжками, заниматься. Около восьми раздался шум мото-
ра, хлопнули дверцы.
- Вот и отец приехал, - с улыбкой сообщила мать Анжелике.
В следующую секунду пуля, выпущенная из пистолета, разнесла ей заты-
лок. Несчастная женщина так и не узнала, что ее толстая неповоротливая
дочь метнулась в прихожую и, как только дверь распахнулась и на пороге
показался Мальков, снова нажала спусковой крючок и выстрелила еще нес-
колько раз.
Сидя в гостинице, Ларкин ждал вечернего выпуска местных новостей. Он
решил не уезжать из города, не убедившись в том, что результат достиг-
нут. Не исключено, что что-то не сладится сегодня, тогда придется завтра
возвращаться в особняк "добавлять". Именно на этот нежелательный, но
вполне возможный случай и была рассчитана трогательная сцена коллектив-
ного прощания: мать и дочь бок о бок стоят и машут рукой вслед музыканту
Гринбергу. Тогда завтра охрана его легко пропустит, можно будет даже не
предупреждать хозяев о визите.
Но все получилось уже сегодня. Диктор телевидения, с трудом сдерживая
возбуждение, комментировал кадры, снятые тележурналистами в особняке гу-
бернатора и около него. Жена губернатора лежит лицом вниз на кухне с
простреленным затылком. Сам губернатор - бесформенная туша, загромоздив-
шая всю прихожую. Толстая Анжелика, с олимпийским спокойствием восседаю-
щая в кресле в гостиной в окружении врачей и работников милиции. На низ-
ком журнальном столике перед ней - пистолет.
- Откуда у вас пистолет? - спрашивает ее высокий мужчина в штатском,
вероятно следователь из прокуратуры.
- Это папин, - отвечает она неожиданно детским голоском. - У папы до-
ма много оружия, я его нашла и спрятала.
- Зачем вы его взяли? У вас была цель?
- Не знаю. Я не помню. Сегодня вспомнила и решила их убить.
- За что? Анжелика, за что вы убили своих родителей?
- А чтобы жить не мешали. А то вечно: то нельзя, это нельзя, денег не
давали... Надоело.
Видеозапись закончилась, теперь на экране снова возникло лицо дикто-
ра.
- Эта страшная трагедия еще и еще раз напоминает всем нам: нет ничего
важнее борьбы с таким злом, каким является распространение наркомании.
Наркотики не щадят никого, ни тех, кто их принимает, ни их близких, ни
даже посторонних людей. Завтра жертвой наркомана может стать любой из
нас.
"Ну и ладушки, - подумал Михаил Давидович, разбирая постель и уклады-
ваясь спать. - Завтра - домой".
Не успели исчезнуть с газетных полос ехидные комментарии по поводу
депутатов Государственной Думы, швыряющих своих жен под колеса пронося-
щихся мимо автомобилей, как появились ледянящие кровь сообщения о траги-
ческой гибели кандидата в президенты, застреленного собственной до-
черью-наркоманкой. Прочитав об этом в газете, Вячеслав Егорович Солома-
тин вздохнул свободнее. Шабанов сошел с беговой дорожки, а теперь и од-
ним соперником меньше стало. Хранит судьба Лидера, помогает ему в нелег-
кой праведной борьбе. Спасибо ей.
В тот же день Президент публично заявил, что к концу недели созданные
им комиссии по проработке чеченского вопроса доложат свои соображения.
Насколько ему известно, будут предложены семь вариантов выхода из кризи-
са, но у него, Президента, уже есть и восьмой, его личный вариант. Соло-
матин торжествовал. Он сумел-таки пробиться к Лидеру с этим решением, и
Лидер его заметил. И не просто заметил - поблагодарил. Вячеслав Егоро-
вич, разумеется, своего не упустил, напомнил Президенту о давнем зна-
комстве. Тот, конечно, улыбался дружески и делал вид, что помнит, да и
не забывал никогда, но по всему было видно - не припоминает. Да и не
важно это, главное, чтобы сейчас заметил и уж больше не забыл.
И еще Вячеслав Егорович подумал, что не зря, выходит, Володька Булат-
ников так нахваливал своего помощника Сауляка. Умеет парень работать,
что и говорить. И как ему удалось раздобыть документы без шума и пыли?
Черт его знает. Жаль, что Булатникова больше нет. Раньше, бывало, с лю-
бым вопросом обратись - поможет, для него невозможного не было, только
деньги плати. Если б можно было Павла себе на службу поставить! Но Соло-
матин понимал, что ему это не удастся. Не дается Павел в руки, ускольза-
ет, даже лица своего не показывает. Только по телефону звонит, а деньги
за работу через тайник получил.
...С Булатниковым Соломатин жил в одном доме. Они одновременно въеха-
ли в новые квартиры, когда дом только-только построили и заселяли руко-
водящими работниками и партийными деятелями, поэтому ничего удивительно-
го не было в том, что большой начальник из КГБ и функционер из горкома
партии оказались соседями по лестничной площадке. Они быстро сдружились
на почве обмена инструментами для врезки новых замков, забивания дюбелей
и крепления светильников. Ходили друг к другу в гости и поодиночке, и с
супругами, одно время сын Соломатина даже очень нежно ухаживал за до-
черью комитетчика, и друзья-соседи, посмеиваясь, обсуждали перспективы
породниться.
А потом Вячеславу Егоровичу не повезло. При выборе очередной подруги
сердца и тела он допустил непростительную промашку. Дамочка оказалась
зубастой и цепкой и вопрос о разводе партийного любовника поставила бо-
лее чем категорически. При этом изображала страстную любовь, абсолютную
невозможность жить отдельно от любимого и стойкое намерение добровольно
уйти из этого мира в случае невозможности воссоединиться с единственным
мужчиной в своей жизни. И ненавязчиво так, но весьма прозрачно намекала,
что в предсмертной записке, которая обязательно попадет в руки компе-
тентных органов, расскажет о том, почему не хочет больше жить. Перспек-
тива Соломатина не обрадовала. Что так, что эдак выходило: о его супру-
жеской неверности станет известно всем. То есть с партийной карьерой
придется распроститься.
Приняв как-то вечером водочки изрядную порцию, Вячеслав Егорович по-
делился своей бедой с задушевным другом-соседушкой. Дескать, всю жизнь
он с женщинами был предельно аккуратен, а теперь вот лопухнулся. На что
Владимир Васильевич хмыкнул, пожевал губами и сказал, что безвыходных
положений не бывает, и ежели партийный деятель Соломатин готов посо-
действовать Московскому управлению КГБ в деле исключения из рядов КПСС
некоторых товарищей, то он, Булатников, поможет ему в решении дамской
проблемы.
Через некоторое время дама вдруг перестала звонить Вячеславу Егорови-
чу, а на его звонки напряженным и виноватым голоском отвечала, что осоз-
нала свою неправоту и больше не будет ничего от него требовать. И вообще
им, наверное, лучше расстаться, дабы не рушить прочную советскую семью.
Что ж, Соломатин был с этим полностью согласен. Действительно, лучше.
Но его мучило любопытство. Вячеславу Егоровичу страшно хотелось уз-
нать, каким образом Булатникову удалось сделать все так быстро и совер-
шенно безболезненно. Он приставал к соседу с расспросами, но тот только
хитро улыбался и отмалчивался.
Однажды Соломатин, возвращаясь с супругой из театра, увидел в двух
кварталах от дома своего соседа, который, стоя возле незнакомой машины,
разговаривал с высоким худым мужчиной. Булатников заметил его, но виду
не подал и разговор не прервал. На другой день, зайдя к Владимиру Ва-
сильевичу и выпив с ним по случаю очередного государственного праздника
- Дня пограничника, Соломатин заметил:
- Интересно, у таких страхолюдных мужиков, как твой давешний знако-
мец, тоже с бабами все нормально? На него ж смотреть без содрогания
нельзя.
- Это ты брось, - строго сказал Булатников. - Он - моя правая рука.
Судьба у парня - не позавидуешь, но не сломался, стойко все вынес. Те-
перь снова со мной работает, правда уже нелегально. Между прочим, это
именно ему ты обязан счастливым избавлением от своей красавицы.
Тут уж Соломатин не выдержал, клещами вцепился в соседа, мол, расска-
жи, как дело было, а то умру от любопытства прямо здесь, на этом самом
стуле. То ли выпито было многовато, то ли задели Булатникова пренебрежи-
тельные слова о его ближайшем помощнике, но он поведал, что молодой жен-
щине были предъявлены фотографии, на которых дама с упоением занималась
любовью с совершенно посторонним мужчиной. В смысле, не с Соломатиным. И
фотографии эти сильно подрывали выдвигаемый ею тезис о неземной любви,
всепоглощающей страсти и полной невозможности жить без своего единствен-
ного мужчины Вячеслава Егоровича. Таким образом, навязчивая особа была
лишена основного своего козыря: возможности давления на совесть Солома-
тина и его лучшие чувства.
- Вот сучка! - в сердцах воскликнул Вячеслав Егорович. - А я-то пове-
рил, что она действительно любит только меня, купился на это, как дурак,
жалел ее, думал, что жизнь ей испортил.
- Ну-ну, - попытался остудить его гнев Булатников. - Не надо так. Де-
ло сделано, и это главное. Не ругай ее.
Соломатин тогда больше ничего не спросил, но будучи человеком весьма
неглупым и сметливым, догадался, что женщина все-таки была ему верна, а
фотографии - какой-то хитрый фокус, который проделал худой некрасивый
помощник Булатникова по имени Павел.
С годами дружба между соседями крепла, Булатников делался все менее
сдержанным, особенно под влиянием выпитого, и Соломатин сумел уяснить,
что Павел Сауляк может очень многое и по поручениям Булатникова провора-
чивает просто фантастические дела. Правда, какого именно характера были
эти поручения, Булатников все-таки не рассказывал, язык за зубами дер-
жал, но Павла очень нахваливал.
Когда генерал-лейтенант погиб, первым, о ком подумал Соломатин, был
именно Павел. Такой помощник был ему самому позарез нужен. Вячеслав Его-
рович воспользовался связями и отыскал координаты Сауляка, однако еще до
того, как подъехал к нему со своим предложением, Павла арестовали за
особо злостное хулиганство, а вскорости и посадили. Но Соломатин был
терпелив. Он умел ждать и твердо верил в свою звезду.
Антон Андреевич Минаев жирной чертой зачеркнул последнюю, самую верх-
нюю фамилию в своем списке. Некоторое время задумчиво смотрел на листок
бумаги, который лежал перед ним на столе, потом решительно разорвал его
на мелкие клочки и сжег в пепельнице. Первая часть операции "Стелла" бы-
ла завершена. Плохо только, что Павел куда-то исчез...
Часть третья
НЕ МЕШАЙТЕ ПАЛАЧУ
Глава 10
Поездка и уральские холода не прошли для Насти Каменской безнаказан-
но. В Москве у нее сразу разболелось горло и заложило нос, но это вовсе
не означало, что она будет лежать дома и не ходить на службу. Текущей
работы было по-прежнему много, и отсиживание дома на больничном было не-
позволительной роскошью не только для нее, но и для любого сотрудника
отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями.
Поездка в Самару за Павлом Сауляком оставила у нее тягостное впечат-
ление, хотя ничего плохого не случилось и задание она выполнила вполне
успешно: вывезла Павла, увела его из-под носа преследователей и с рук на
руки сдала генералу Минаеву. Но что-то ее постоянно тревожило, лишало
сна и покоя.
Через несколько дней после ее возвращения на очередной оперативке на-
чальник отдела полковник Гордеев уныло сказал:
- Все, дети мои, предвыборная гонка началась. Посыпались сиятельные
трупы. На нашей территории скончался крутой мафиози из южных краев. Есть
все основания полагать, что ему помогли уйти в мир иной. Настасья, оста-
нешься после совещания, с тобой будет отдельный разговор.
Когда после оперативки сотрудники разбежались по своим сыщицким де-
лам, Настя осталась в кабинете Гордеева, съежившись в уголке и зажав в
руке скомканный носовой платок. Виктор Алексеевич сочувственно посмотрел
на нее и покачал головой.
- Ты хоть лечишься чем-нибудь?
- Не-а. Я никогда не лечусь.
- Принципиально, что ли?
- Конечно. Пусть организм знает, что от меня помощи не дождется. А то
он, видно, рассчитывает, что я его буду дома под одеялом держать и таб-
летками кормить, чтобы ему легче было с болезнью справляться. Нечего,
пусть сам. Баловать его...
- Ну ты даешь, - усмехнулся Гордеев. - Откуда эти бредовые теории в
твоей голове появляются?
- Не знаю. - Она рассмеялась. - Вы же всегда говорили, что у меня
мозги набекрень.
- Это точно. Послушай, деточка, тебе фамилия Юрцев говорит что-ни-
будь?
- Это тот мафиози, который якобы отравился?
- Он самый.
- Мне лично - нет. Но с ним Стасов сталкивался. Он мне рассказывал.
- А ты мне сейчас будешь говорить, что сплетничать не любишь... -
поддел ее Гордеев.
- Не люблю, - кивнула Настя. - Но говорить этого не буду. Спрашивайте
- отвечаем. Но вообщето лучше поспрашивать у руоповцев или даже у Заточ-
ного. Это их епархия.
- У них я еще успею спросить. А ты пока выкладывай, что знаешь.
- Да немного на самом деле. Летом Стасов отдыхал на юге с дочерью, а
его бывшая жена работала на кинофестивале, который проходил в это же
время в этом же городе. Юрцев был одним из спонсоров этого фестиваля,
давал на него деньги и наживался на рекламе. Тем паче вокруг фестиваля
крутилась масса людей, которым хотелось поразвлечься, а рестораны и ка-
зино в этом городе принадлежали Юрцеву. Когда Стасов стал ему мешать,
Олег Иванович организовал квалифицированную травлю...
Рассказ об обстоятельствах, знакомства частного детектива Стасова, в
те времена еще подполковника милиции, с крутым мафиози Юрцевым занял у
Насти Примерно полчаса. Виктор Алексеевич слушал ее внимательно, почти
не перебивая, только иногда задавая уточняющие вопросы.
- Иными словами, покойник был на том участке побережья полновластным
хозяином, - подытожил Гордеев, выслушав Настю. - Дело, конечно, не наше,
пусть управление по организованной преступности им занимается. Но чует
мое сердце, они будут создавать бригаду и попросят кого-нибудь от нас.
Пойдешь?
- Да ну, Виктор Алексеевич.
Настя наморщила нос и стала усиленно тереть переносицу. Старинный ме-
тод не помог, она зажмурилась, прижала к носу платок и чихнула.
- Чего "да ну"? И почему ты так не любишь в бригадах работать, Нас-
тасья?
- Наверное, у меня отсутствуют коллективистские устремления. Я не
колхозница, а крестьянка-единоличница. Не отдавайте меня в бригаду, по-
жалуйста, - жалобно попросила она.
- Сам не хочу, - усмехнулся полковник. - А кого, если не тебя?
- Колю Селуянова, например.
- Ладно, подумаю. Послушай-ка, а твой Стасов...
- Он не мой, он наш общий. Не передергивайте.
- Ну хорошо, пусть будет наш Стасов. Как ты думаешь, он расскажет нам
в деталях свою эпопею с Юрцевым?
- А почему нет? Ему скрывать нечего.
- Тогда попроси его приехать сюда, договорились?
Насте было понятно, чего хочет ее начальник. Кто бы ни оказался при-
командирован к бригаде, если ее, конечно, создадут, будет лучше, если
этот человек будет знать чуть больше, чем его коллеги из РУОПа. Между
отделами и службами всегда замечался некий дух соревнования, который в
зависимости от личности руководителей то становился здоровым и деловым,
то превращался в почти болезненную ревность, утолить которую могло
только успешное раскрытие "чужого" преступления в обход коллег. Гордеев
никогда не стремился тянуть одеяло на себя, но порой успехи собственных
подчиненных в пику руководителям и сотрудникам других отделов станови-
лись козырями в аппаратных играх, не играть в которые Виктор Алексеевич
не мог просто в силу занимаемой им должности. Хотя, видит Бог, он с удо-
вольствием отстранился бы от этих игр, если бы была хоть малейшая воз-
можность.
Стасов согласился приехать на Петровку, но предупредил, что сможет
сделать это только после обеда. Он, выйдя на пенсию в тридцать восемь
лет, работал теперь руководителем службы безопасности кинообъединения
"Сириус", получил лицензию на право заниматься частной детективной и ох-
ранной деятельностью и был вполне доволен жизнью. Около пяти часов он
ввалился в кабинет к Насте, огромный, под два метра ростом, зеленоглазый
и веселый, принеся в ее прокуренную комнату запах солнечного морозного
дня и несокрушимого здоровья.
- Так что стряслось с дражайшим Олегом Ивановичем? - спросил он, при-
нимая из ее рук чашку горячего кофе. - Допрыгался, сердешный?
- Угу, - кивнула она. - Отравился. Якобы.
- Это мне нравится, - хмыкнул Владислав.
- Что тебе нравится? Что он отравился?
- Нет, мне нравится это твое многозначительное "якобы". Ты хочешь
сказать, что такие богатые и благополучные дельцы ни за что сами с
жизнью не расстаются?
- Примерно. А у тебя другое мнение на этот счет?
- Всякое бывает, Настюша. Но насчет Юрцева ты, пожалуй, права, он
произвел на меня впечатление человека жизнелюбивого и не склонного к
депрессиям. Хотя я общался-то с ним часа два, наверное. А обстоятельства
каковы?
- Юрцев прилетел в Москву, чтобы поучаствовать в очередной нефтяной
презентации. И даже оплатил проезд и пребывание в России нескольким по-
четным гостям из-за рубежа. Мероприятие проходило в гостинице "Россия".
Юрцев был мил, общался со знакомыми, потом, видимо, почувствовал себя
нехорошо, потому что резко побледнел, отер пот и вышел из зала. Через
некоторое время вернулся, и вид у него был вполне бодрый и свежий. Снова
начал ходить по залу, разговаривал со знакомыми. Внезапно прервал бесе-
ду, отошел в сторонку и стал вытаскивать из кармана таблетки, и вид при
этом у него был очень неважный. Сунул одну таблетку под язык и практи-
чески сразу же упал. Скончался минут через десять. Вот, собственно, и
все обстоятельства.
- Какие таблетки он принимал?
- Ядовитые, конечно, какие же еще. У него целый пакетик этой отравы с
собой был, там же и валялся, рядом с телом на полу. Производство не фаб-
ричное. Если уж у нас целые подпольные лаборатории наркотики изготовля-
ют, то с ядом проблем нет. Его можно точно так же делать. Вопрос в том,
зачем он носил их с собой, да еще в таком количестве. Собирался всех
участников презентации потравить, как крыс в подвале?
- А что с пакетиком, в котором лежали таблетки?
- Ничего, Влад. Пакетик сделан из листочка бумажки, вырванного из за-
писной книжки самого же Юрцева. Приятно, правда?
- Куда уж приятнее, - покачал головой Стасов. - И что твой шеф от ме-
ня хочет в этой ситуации?
- Подозреваю, он хочет поиграть в догонялки с руоповцами. Рассказываю
дальше. Вскрытие трупа показало, что никакими серьезными заболеваниями
Юрцев не страдал, сердце, сосуды и прочее были во вполне удовлетвори-
тельном для его возраста состоянии, так что вопрос о том, отчего ему
стало плохо и что у него заболело так внезапно, остался открытым. При-
мерно за полчаса до смерти он принял какое-то лекарство из группы бензо-
диазепинов - нозепам, тазепам, диазепам или что-то в этом роде. Эти пре-
параты никаких болей не снимают и при хронических заболеваниях не приме-
няются. Вопрос: зачем он пил это лекарство?
- А зачем его вообще пьют? - спросил Стасов. - Оно же, кажется, успо-
коительное, тревогу снимает. Разнервничался, наверное.
- Может быть, - согласилась Настя. - Только непонятно отчего. Те
участники мероприятия, которых удалось опросить, ничего внятного на этот
счет не сказали. Юрцев ни с кем там не ссорился, отношений не выяснял, и
вообще все было очень мирно. Но возникает другой вопрос: откуда у него
появился этот бензодиазепин? Ни флакона, ни упаковки при нем не обнару-
жено. Что же, выходит, он носил в кармане одну-единственную таблетку?
Стасов, поверь мне, так не бывает. Если человек знает, что здоровье мо-
жет подвести и могут понадобиться лекарства, он носит их с собой в дос-
таточном количестве. Просто кладет в сумку или в портфель упаковку, что-
бы все время были под рукой. Не могу поверить, чтобы человек каждый раз
перед выходом из дома брал с собой одну таблеточку.
- Тоже верно. Тогда получается, что кто-то ему это лекарство дал.
- Вот именно. Ему стало нехорошо, он вышел в холл, чтобы отсидеться в
тишине и прохладе, пожаловался кому-то на нездоровье, и этот доброжела-
тельный кто-то дал ему лекарство. Но никто из участников презентации об
этом не рассказывает. Почему?
- Потому, что лекарство дал человек, не имеющий к ней никакого отно-
шения. Случайный человек.
- Стасов, возьми себя в руки, - возмутилась Настя. - Умерь полет фан-
тазии. Ты что, всерьез веришь в возможности появления случайного челове-
ка там, куда с каждым присутствующим приехал по меньшей мере один охран-
ник? Там, куда вход был только по специальным пригласительным билетам?
Да туда мышь не проскочила бы. Там же нефтяные короли собрались, магна-
ты, мафиози.
- Допустим. Как тогда ты все это объяснишь?
- Не знаю, - вздохнула она. - Думать буду. Может, ты чего подскажешь,
ты же умный.
- Не подлизывайся, - рассмеялся Стасов. - Сколько человек было на
этой презентации?
- Около ста. Я знаю, на что ты намекаешь, Стасов. Но ты должен пони-
мать, что это нереально. Так работать умеет только Доценко, но он один,
а их - сто. Да еще охрана. Это же два месяца работы.
Стасов промолчал, только подмигнул озорно. Логика была очевидной.
Пусть сотрудники подразделения по борьбе с организованной преступностью
разрабатывают криминальные связи Юрцева, его конкурентов и партнеров по
бизнесу. А сотрудники Гордеева будут вести тихую кропотливую традицион-
ную работу, опрашивая людей и пытаясь выяснить, не видел ли ктонибудь
постороннего человека. Хотя на таких мероприятиях очень многие друг с
другом не знакомы, но на то и существуют сыщики. Особенно такие, как Ми-
ша Доценко, который славится своим умением работать со свидетелями.
Прошло еще два дня, и Настя Каменская вполне успешно справилась с
простудой. Настроение сразу стало лучше, и она с головой ушла в анализ
сведений, добываемых по делу о странной смерти Олега Ивановича Юрцева.
Бригаду все-таки создали, но Гордеев сдержал слово и включил в нее Селу-
янова, оставив Настю в покое. Однако состояние этого мифического покоя
продлилось не долго.
- Принимай второй сиятельный труп, - заявил Виктор Алексеевич, входя
к ней в кабинет и усаживаясь за свободный стол.
- Кто еще?
- Крупный чиновник из Генеральной прокуратуры. И не далее как сегодня
утром. Не надейся, лентяйка, в главк его не заберут. Преступник пойман
на месте.
- Тогда зачем я вам? - удивилась Настя. - Вас что-то смущает?
- Абсолютно ничего. Там миллион очевидцев. Убийца расстрелял жертву в
упор у подъезда дома. Белым днем и на глазах у изумленной публики. Но он
не может объяснить, почему это сделал.
- Сумасшедший, что ли? Или прикидывается?
- Это пусть врачи разбираются. А я хочу, чтобы ты примерила его на
другие нераскрытые убийства. И выяснила, откуда у него оружие.
- А он что говорит? Что нашел или По почте в посылке получил?
- Так в том-то и дело, деточка, что он ничего умного не говорит. Не-
сет такой бред, что слушать тошно.
- Да ну? Например?
- Например, он говорит, что украл этот пистолет у своего соседа по
дому.
- А кто сосед?
- Работник милиции, представь себе. И никакой пистолет у него никто
не крал.
- Точно не крали? Может, врет?
- Может, и врет. Короткова я послал разбираться с соседом, а ты зай-
мись личностью этого стрелка-психопата. У нас по Москве десятки таких
убийств. Посмотри, может, что проклюнется. Если он действительно маньяк,
то не исключено, что это у него далеко не первый заход на подвиги. Тогда
понятно, почему преступления оставались нераскрытыми. Маньяков же труд-
нее всего искать, сама знаешь.
Конечно, Настя это знала. Раскрытие любого убийства еще с древнейших
времен начинается поиском ответа на вопрос "кому выгодно?" Кто шляпку
спер, тот и тетку пришил, как утверждала незабываемая Элиза Дулитл. При
этом под выгодой понимается не только материальное обогащение, но и пси-
хологический комфорт. В конечном итоге убийства из мести или ревности
тоже несут определенную выгоду убийце: для него с лица земли исчезает
негативный раздражитель. Найди мотив - найдешь убийцу, все просто. А вот
если не удавалось понять, кому выгодна смерть потерпевшего, тогда все
сильно осложнялось. Убийца и потерпевший друг с другом не знакомы, жерт-
ва выбрана случайно, и поди найди этого психа...
Ближе к вечеру Настя вытащила из сейфа и разложила на столе копии
собственных аналитических справок о нераскрытых преступлениях. Для нача-
ла она решила ограничиться тремя последними годами. Потом, если будет
нужно, можно и предыдущие годы посмотреть.
Нераскрытые убийства были сгруппированы в ее записях по сериям. Настя
обычно выбирала разные основания классификации и по каждому отдельному
основанию разбивала преступления на группы. Были группы, в которых прес-
тупника видели и в которых его не видел никто. Были группы, собранные в
зависимости от способа убийства. Были варианты классификации в зависи-
мости от личности потерпевшего, от места совершения убийства, от времени
года, дня недели, времени суток и так далее. Были в отдельную группу
собраны убийства, совершенные с так называемым "чрезмерным насилием",
когда в жертву производили множество выстрелов или наносили ей явно из-
быточное количество ножевых ран, и убийства самые обыкновенные.
Убийство чиновника из Генеральной прокуратуры было совершено утром в
людном месте в будний день. И выстрелов было достаточно, чтобы расстре-
лять человека четыре. И преступником оказался мужчина двадцати четырех
лет, среднего роста, с нездоровым одутловатым лицом. Итак, спросила себя
Настя, что мы с этого имеем?
Случаев, когда кто-то видел убийцу и описывал его как молодого мужчи-
ну среднего роста с одутловатым лицом, оказалось в ее списках два. Пер-
вый имел место весной девяносто третьего года. Точно так же из пистолета
был расстрелян в упор ничем на первый взгляд не примечательный человек,
который при ближайшем рассмотрении оказался ловким шантажистом. Тогда
вся работа была сосредоточена вокруг тех, кого он мог шантажировать, но
преступника среди этих людей обнаружить не удалось. Пистолет, из которо-
го застрелили шантажиста, вскоре был найден, но никаких следов рук на
