был противен, как я не знаю что. Почему вы называете меня эгоисткой?
От гнева губы ее побелели, глаза сверкали, еще мгновение - и она, ка-
залось, бросится на Зотова с кулаками.
Зотов схватил ее за плечо и потащил в кухню, даже не дав снять шубу.
Плотно притворив дверь, он заговорил напряженным от злости голосом:
- Почему ты эгоистка? Потому что ты-то как раз и думаешь только о се-
бе. Ты хочешь быть самой лучшей и единственной для Игоря, поэтому ты,
вместо того чтобы дать ему дельный совет обратиться ко мне, кинулась са-
ма ему помогать. Думаешь, я не понимаю почему? Потому что ты хочешь,
чтобы он был тебе по гроб жизни благодарен, ты хочешь этим привязать его
к себе и совершенно не думаешь о том, как будет лучше для самого Игоря.
Для Игоря было бы лучше, если бы он сразу, в первый же час после того,
как ему позвонил шантажист, рассказал мне обо всем. У меня есть связи,
возможности, деньги, опыт, наконец, и я бы подсказал ему, что и как надо
делать. Сейчас проблемы бы уже не было. Через две недели у него большой
концерт, а он боится выйти на сцену, потому что этот шантажист его так
запугал. Игорю нужно репетировать, готовить новый репертуар, а он от
страха имя свое забыл. И ты считаешь после этого, что ты не эгоистка?
Лера расплакалась. Слишком велико было напряжение сегодняшнего дня,
чтобы ее нервы могли выдержать еще и это. Несколько недель назад Игорь
рассказал ей, что ему позвонил неизвестный мужчина и стал его шантажиро-
вать. Сначала Лера ничего не могла понять, Игорь был так сильно испуган,
так нервничал, что говорил бессвязно и путано. Когда же он обрел наконец
способность излагать более или менее последовательно, то поведал Лере
историю поистине душераздирающую.
Во времена своего детско-подросткового бродяжничества пятнадцатилет-
ний Игорек встретил на платформе пригородной электрички какого-то при-
личного дяденьку. Дяденька дал денег на еду и предложил неплохо зарабо-
тать. Способ зарабатывания средств, правда, показался Игорьку немного
странным, но вполне, впрочем, привычным. Был он мальчиком рослым, нес-
мотря на полуголодное существование, в папу - бывшего баскетболиста по-
шел, на верхней губе пробивались уже весьма заметные усы, так что в под-
ростковых бомжовых компаниях он не раз приобщался к радостям секса. Его
партнершами были такие же беспутные бродячие девахи. А тут ему предложи-
ли делать все то же самое, но со взрослыми тетками. Впрочем, какая раз-
ница, подумал он тогда, деньги-то платят - ну и хорошо. А тетка или дев-
чонка - разница невелика, устроены все одинаково. Жить ему следовало за
городом, на какой-то задрипанной дачке, вместе с еще четырьмя мальчишка-
ми и девчонками, которых приспособили для тех же целей. Дяденька-благо-
детель приезжал за ними один или два раза в неделю, грузил двух-трех че-
ловек в машину и отвозил на какую-то другую дачу, где уже все были хоро-
шо поддатые. Ребята отрабатывали свои номера, и их благополучно отвозили
обратно. Режим на дачке был свободный, никто их не охранял, жратвы море,
даже выпивка была, спи, гуляй, ешь на доброе здоровье. Всех с самого на-
чала предупредили, что работа временная, указали сумму, которую реально
было заработать трудами праведными, и сказали, что по окончании контрак-
та все могут быть свободны, а если кому не понравится - ради Бога, ска-
тертью дорога, никого силой не удерживают. Это маленьких бродяжек вполне
устраивало. С одной стороны, на их драгоценную свободу никто вроде бы и
не посягает, замков и заборов нет, можно уйти в любой момент. С другой
стороны, можно временно отлежаться, отдохнуть, наесться досыта и подза-
работать на дальнейшую кочевую жизнь, от которой ни один из них и не ду-
мал отказываться. Они рассматривали неожиданно подвалившую работу как
возможность не без приятности провести время, сделать передышку и наб-
раться сил.
Игорь свое отрабатывал честно, это было нетрудно, ибо сексуальность в
нем проснулась рано, а взрослым теткам, с которыми его укладывали, он
очень нравился, уж больно красивый был. Но все хорошее быстро заканчива-
ется, закончился и срок его контракта. Дяденькаблагодетель однажды прие-
хал на дачку и радостно сообщил, что пора честной компании выметаться
отсюда и освободить помещение. Компания, натурально, вымелась с гиканьем
и визгом, прижимая через одежду к груди так удачно заработанные денежки.
До ближайшей платформы шли все вместе, а потом компания распалась.
Интересы у всех были разные. Кто хотел в Москву, кто в Питер, один из
пацанов заявил, что у него мечта добраться до Северного моря, другой
собрался, наоборот, на юга, на солнышке погреться. Две девчушки лет по
двенадцать твердо решили никуда дальше какого-нибудь московского вокзала
не двигать, вокзалы, по их представлениям, были замечательным местом для
жизни и работы. Опыт вокзальной жизни у них уже был, собственно, именно
там и подобрал их дяденька-благодетель.
Разъезжались по одному, наученные горьким опытом не кучковаться. На
двух девочек, возвращающихся с дачи, никто и внимания не обратит, а на
подозрительную группу из пятерых плохо одетых подростков с наглыми мор-
дашками - обязательно. Еще и поездную милицию вызовут, с них станется, с
пассажиров-то.
Игорь уезжал последним. Ему очень захотелось отчего-то почувствовать
себя свободным и взрослым, а для этого нужно было избавиться от компании
и в одиночестве посидеть на лавочке, потягивая из горла портвешок и по-
куривая сигаретку. Выпивка и курево у него были - с дачки прихватил, не
оставлять же добро неизвестно кому. Так и сидел он на лавочке неподалеку
от платформы, попивая дешевое вино, предусмотрительно перелитое все на
той же дачке в бутылку из-под виноградного сока. Игорь хорошо помнил во-
семьдесят пятый и восемьдесят шестой годы, когда подростку появиться в
одном кадре со спиртным было делом опасным. Ментов интересовала даже не
столько проблема детской безнадзорности, сколько необходимость выполнять
указ по борьбе с пьянством. Сейчас-то стало поспокойнее, но тоже лучше
не нарываться.
Была ранняя осень, такая нежная и невозможно красивая, такая груст-
но-золотистая, и Игорю вдруг стало так хорошо, что он не заметил, как
начал напевать. Впрочем, он, как правило, никогда этого не замечал, для
него петь было все равно что дышать.
- Ты что, с ума сошел? - услышал он голос совсем рядом с собой.
Игорь оглянулся и увидел приличного такого дядьку, который взирал на
парня с изумлением и укором. Опытным взглядом юный бомж окинул незнаком-
ца и по достоинству оценил его прикид, который по нищему восемьдесят
седьмому году был более чем изысканным. Стильный, одним словом, был му-
жик, явно не из ментов.
- Чего это я с ума сошел? - не особенно вежливо ответил он. - Тебе
чего надо, дядя?
- Зачем ты куришь, маленький уродец? - спросил незнакомец почти лас-
ковым голосом. - У тебя такой голос, а ты связки губишь. Ты же на золо-
той жиле сидишь и сам же ее кислотой протравливаешь. Мозги-то есть или
как?
Сказанное поставило Игоря в тупик. Во-первых, никто никогда не назы-
вал его уродцем, наоборот, все восхищались его красивым лицом и большими
выразительными глазами. Девчонки особенно завидовали его длинным, гус-
тым, загибающимся кверху ресницам. А вовторых, дядька, несмотря на свою
стильность и солидный, по Игорьковым меркам, возраст, разговаривал на
простом и понятном языке. "Чудной какой-то, - подумал он. - И чего при-
вязывается?ПИПдор, что ли? Этого мне только не хватало". И тут же замур-
лыкал другую песенку, которую слышал по радио много раз, когда был сов-
сем маленьким: "Этого мне только не хватало..."
Незнакомец присел рядом на скамейку, но, вопреки опасениям Игорька,
не пытался устроиться поближе к мальчишке. Просто сел, и все.
- Спой что-нибудь членораздельное, - он не попросил даже, а потребо-
вал, и Игорь с изумлением понял, что не может ему отказать.
- Например, что? - с готовностью спросил он.
- Романс Какой-нибудь знаешь?
- Романс... "Утро туманное" пойдет?
- Валяй, - разрешил незнакомец.
- А что мне за это будет? - Игорь оправился от растерянности и снова
обрел прежнюю нахальную независимость.
- А что ты хочешь?
- Денег, чего ж еще, - фыркнул парень.
- Сколько?
- Ну... Червонец, - выпалил он, холодея от собственной наглости.
Десять рублей в восемьдесят седьмом году были огромной суммой, на нее
можно было купить две бутылки хорошей водки по четыре рубля двенадцать
копеек, а на оставшиеся рубль семьдесят шесть - почти полкило ветчины
или килограмм ливерной. Если же брать водку подешевле, то еще оставалось
на консервы типа "Кильки в томате" или "Завтрак туриста".
Незнакомец молча вынул из бумажника красную купюру и положил на ска-
мейку между ними.
- Пой. Только не ори.
- "Утро туманное, утро седое..." - заголосил Игорь, стараясь петь
погромче. Все-таки деньги большие, надо их отрабатывать.
- Я сказал - не ори! - оборвал его стильный дядька. - Хорошее пение
не то, которое громкое, а то, которое хорошее.
Игорь ничего не понял из этой загадочной фразы, но начал романс сна-
чала, уже вполголоса. Он все ждал, что незнакомец его прервет, но тот
дослушал до конца. Потом помолчал, кивая каким-то своим мыслям.
- Родители есть? - наконец спросил он.
- Нету, - соврал Игорь. - Сирота я.
- Казанская, - усмехнулся тот. - В бегах, что ли?
Бродяжка угрюмо молчал. Ну вот, так хорошо все начиналось, песни
петь, червончик вон уже лежит, манит, и опять разговоры про родителей и
про бега, сейчас еще воспитывать начнет. Будет предлагать домой вер-
нуться и заняться своим образованием. Вот еще, радости-то!
- Понятно, - констатировал незнакомец. - Ты как, всю жизнь бомжевать
собрался или планы на будущее есть?
- Нет у меня планов, - огрызнулся Игорь. - Чего привязался?
Послышался шум приближающейся электрички, и он, ловко схватив лежав-
шую на скамейке купюру, быстро встал.
- Вон мой поезд идет, мне ехать надо.
Однако незнакомец цепко ухватил его за рукав куртки.
- Сидеть, - скомандовал он. - И не дергаться. Сначала поговорим, по-
том поедешь. Если захочешь, конечно.
Так состоялось знакомство Игоря Вильданова с Вячеславом Олеговичем
Зотовым. И вот теперь, когда молодой певец был почти в зените славы,
позвонил какойто тип и сказал:
- У меня есть кассета, на который ты развлекаешься с бабами. Предс-
тавляешь, какое море удовольствия получат твои фанаты, когда узнают, чем
ты промышлял в юности, а? Журналисты на тебя набросятся - это уж к га-
далке не ходи. И конкуренты по эстраде будут счастливы тебя с потрохами
сожрать. Так что подумай, звезда.
- Сколько вы хотите? - сразу спросил Игорь, не раздумывая.
Деньги у него были, и он готов был заплатить за кассету, сколько ска-
жут, разумеется, в пределах разумного.
- Легкой жизни не будет, - отрезал звонивший. - Мне деньги не нужны.
Мне нужны другие кассеты.
- Какие - другие? - не понял Игорь.
- Которые были в доме у Немчиновых, когда их убили. Достанешь кассеты
- получишь свое нетленное изображение. Не достанешь - пеняй на себя.
Прямо на концерте тебя и ославлю.
- Да где же я их возьму? - в отчаянии закричал Игорь.
- А ты у телки своей спроси, пусть она тебе подскажет, где кассеты,
которые у них на даче лежали.
- Но она же совсем ребенком была, когда родителей убили. Откуда ей
знать?
- А пусть она у дедульки своего спросит. Он-то небось не ребенком
был, когда сына с невесткой убивал. Короче, звездочка, действуй, а я те-
бе позванивать буду время от времени. Не достанешь кассеты - кровью и
слезами умоешься, это я тебе обещаю.
Первой мыслью Вильданова было, как обычно, броситься к Зотову. За все
годы, что они были вместе, так происходило всегда. Зотов решал все проб-
лемы, как бы трудны они ни были, и буквально водил своего подопечного за
ручку, дабы тот не споткнулся на жизненных ухабах. Игорь был не в состо-
янии принять даже простейшее решение, настолько он привык полагаться на
наставника. Но в этот раз что-то в нем взыграло. Не то самолюбие (что
вполне уважаемо), не то гонор дурацкий (что достойно самой резкой крити-
ки), только отчего-то не захотел он Зотова посвящать в свои трудности. И
дело было вовсе не в стыдливости, отнюдь, Вячеслав Олегович прекрасно
знал о дачных развлечениях Игоря, знал с самого начала, поскольку Игорь
ему сразу все это рассказал. Двадцатипятилетний Игорь Вильданов решил
наконец попытаться решать свои проблемы самостоятельно, чтобы освобо-
диться от опеки Зотова и от своей зависимости. Зотов постоянно унижал
Игоря, тыкал его носом в промахи и ошибки, обзывал козлом, кретином и
маленьким уродцем, впрочем, для Игоря, культурный уровень которого так и
замер на той отметке, когда он впервые сбежал из дома, эти слова звучали
вполне обычно, он и сам их постоянно употреблял в разговорах с другими
людьми. Но Зотов все время давал понять, что Игорь - полное ничтожество,
слабак и недоумок. И певец захотел попытаться обойтись собственными си-
лами, решить внезапно возникшую неприятную проблему, а заодно и доказать
самому себе и Зотову, что тоже кое-что соображает, кое-что может и в
постоянной опеке наставника больше не нуждается. Кроме того, ему было
безумно жалко тех денег, которые он отстегивал Вячеславу Олеговичу, и
Игорь был бы не прочь вообще избавиться от него. На свои удовольствия он
мог тратить не считая, но отдавать просто так, ничего, по его представ-
лениям, не получая взамен, Вильданов не любил. Но чтобы отвязаться от
Зотова, ему нужно было доказать свою самостоятельность.
Первым делом он обратился к Лере. Она о кассетах никогда ничего не
слышала и понятия не имела, о чем идет речь. Вариант "спросить у деда"
был отметен сразу же. Девушка долго пыталась объяснить своему возлюблен-
ному, что не может разговаривать с человеком, которого люто ненавидит, и
тем более не может задавать ему вопросы и требовать на них ответа. Игорь
этого не понимал, для него такие тонкие психологические нюансы были
слишком сложны, поэтому он пытался настаивать. Но Лера, как ни странно,
оставалась непреклонна.
- Если я начну с ним разговаривать, он сядет мне на шею. Я не могу
этого допустить, он - убийца моих родителей, - повторяла она, умоляюще
заглядывая Игорю в глаза. - Надо придумать другой способ узнать про эти
кассеты.
- Вот ты и придумай, - по-детски огрызался Игорь, который сразу начи-
нал плохо соображать, когда что-то не получалось с первого раза.
Лера думала несколько дней. И наконец придумала.
- Послушай, - сказала она, сидя на коленях у своего кумира перед ка-
мином в красивом загородном доме, - а что, если найти этого шантажиста и
убить его?
- Ты что?! Игорь от неожиданности столкнул девушку с колен и вскочил
с дивана.
- Что ты такое говоришь? Как это - убить? В тюрьму собралась?
- При чем тут тюрьма? - Лера улыбнулась. - Я туда не собираюсь. Надо
придумать, как его найти. Его надо выследить. Потом наймем человека - и
он его убьет, вот и все. Я прочитала много детективов про шантаж и точно
знаю, что человек, который кого-то шантажирует, никогда об этом не расс-
казывает. И никто даже не подозревает, что между ним и тем, кого он шан-
тажирует, есть какая-то связь. А уж если между тобой и шантажистом стоит
еще и наемный убийца, тогда вообще никаких концов не найдешь. Понимаешь?
Игорь поразмыслил немного, и ему показалось, что в словах Леры есть
своя логика. Он поцеловал подругу и поощрительно похлопал по спине.
- А как мы будем искать этого типа? - спросил он, принимая предложен-
ное решение.
- Надо найти кого-нибудь, кто знает, как это делается, - деловито
сказала Лера. - Я уже все продумала. У меня есть знакомый, он учится в
институте, где готовят милиционеров-оперативников. Давно в ухажеры наби-
вался, но я его не поощряла. Можно приблизить его к себе и попросить по-
мочь.
- Бесплатно? - усмехнулся Вильданов. - Или за красивые глаза?
- Ну не будь таким циничным, Игорек. Это ты всего в жизни попробовал
с малых лет, а Сашка нормальный парень. Если дать ему понять, что со
временем ему все будет, так в лепешку разобьется.
Игорь "дал добро", не особенно задумываясь над тем, как его преданная
подружка собирается "приближать" к себе юного поклонника-милиционера.
Так в решение проблемы был включен рядовой милиции, второкурсник Алек-
сандр Барсуков. Он, казалось, что-то нащупал, какую-то, ниточку ухватил,
но в этот момент его убили. Все нужно было начинать сначала. Но других
знакомых милиционеров у Леры не было, и она день и ночь ломала голову
над тем, что еще можно сделать, чтобы помочь Игорю. А время шло. Шанта-
жист звонил каждые дватри дня и ехидно осведомлялся о ходе поисков. И
день большого концерта приближался неотвратимо.
Глава 10
Зотов терпеливо ждал, когда Лера наконец успокоится и перестанет пла-
кать.
- Пойдем в комнату, - сердито сказал он. - Надо сесть и все тщательно
обсудить. И запомни, деточка моя, если хочешь помочь Игорю, то слушаться
ты должна не его, а меня. Ты думаешь, я не понимаю, как ты ко мне отно-
сишься? Для тебя один свет в окошке - Игорек твой ненаглядный, а все,
что мешает тебе быть рядом с ним, тебя раздражает. Так вот, имей в виду:
Игорьсущество совершенно беспомощное и безмозглое, и, хотя тебе неприят-
но это слышать, ты должна об этом помнить. Он сам себе помочь не может,
и, если ты хочешь быть ему полезной, тебе придется прислушиваться к то-
му, что говорю я. Я, а не он. Ты поняла?
Лера молча кивнула, вытирая слезы надушенным платочком. Тщательно на-
ложенный в салоне красоты макияж, конечно, приказал долго жить, но какое
это теперь имеет значение, когда все так обернулось!
Игорь валялся на диване в гостиной, выражение несколько помятого лица
у него было малоосмысленное. Увидев девушку, он даже не поднялся, только
вяло махнул рукой.
- Привет.
- Встань, урод, - резко сказал Зотов. - Женщина в комнату вошла.
Сколько тебя можно учить?
- Так это ж Лерка, - удивленно-простодушно возразил Игорь. - Она ж
своя.
- Встань, я сказал, - повторил Вячеслав Олегович. - Пойди умойся и
возвращайся сюда.
Певец послушно сполз с дивана, запахнул халат, в котором так и ходил
с самого утра, и поплелся в ванную. Вернулся он несколько посвежевшим.
- Значит, так, - начал Зотов, обращаясь к Лере, - насколько я понял
из слов Игоря, речь идет о каких-то кассетах, которые якобы были на даче
твоих родителей. Ты совсем не представляешь, о чем может идти речь?
- Нет, - покачала головой Лера, - понятия не имею.
- Знаешь, - задумчиво продолжал Вячеслав Олегович, - я целый день ду-
мал о том, что мне рассказал Игорек, и мне пришло в голову вот что. Сре-
ди друзей твоего папы были иностранные журналисты, двое или трое, я сей-
час уже точно не вспомню. Вы оба тогда еще были слишком малы, так что не
понимали, что происходило в стране. После смерти Брежнева... Вы хоть
знаете, кто такой Брежнев?
- Конечно, - ответила Лера.
Игорь только кивнул, не очень, впрочем, уверенно.
- Так вот, после смерти Брежнева началась полоса разоблачений, снача-
ла очень аккуратных, потом, после смерти двух следующих генсеков, все
более и более активных. И иностранные журналисты, а особенно зарубежная
разведка, очень этим делом интересовались. Все кинулись искать компрма-
териалы, причем не только на высокопоставленных чиновников, которые были
на виду, но вообще на всех подряд. Я не исключаю, что твои, Лерочка, ро-
дители помогали своим друзьям-журналистам. Они, конечно, не собирали ин-
формацию, они этого и не умели, и интереса такого у них не было, они бы-
ли людьми творческими. Но они вполне могли предоставить свой дом за го-
родом для разных встреч и для хранения таких материалов, если между жур-
налистами, разведчиками и контрразведчиками начиналась мышиная возня. Ты
понимаешь, о чем я говорю?
Лера обратила внимание, что обращается Зотов только к ней, Игорь в
разговоре как бы и не участвует, хотя сидит тут же, рядом. И обращается
Вячеслав Олегович к ней ласково, словно и не устраивал ей выволочку нес-
колько минут назад на кухне. Конечно, она понимала, о чем говорит дядя
Слава. Лера Немчинова была девушкой начитанной, а про подобные конфликты
книжек написано немало.
- Если у твоих родителей хранились кассеты с такими материалами, то
вполне понятно, что кому-то они понадобились. Прошло десять лет, но ин-
терес к информации не утрачен. Но я подумал еще вот о чем: твой дедушка
убил твоих родителей. Я понимаю, для тебя, Лерочка, это огромная траге-
дия, и ты не можешь простить деда. А ты когда-нибудь думала о том, что
дедушка убил не только твоего папу? Он ведь убил собственного сына. И
для этого нужны очень веские основания. Я бы посоветовал тебе над этим
задуматься.
- Не было у него никаких оснований, - оборвала Зотова Лера. - Просто
напился пьяный и схватился за ружье. Подонок, сволочь! Ненавижу его!
Зотов поднял руку, словно хотел остановить ее.
- Не все так просто, девочка моя. Я не верю в то, что твой дед мог
банально напиться и перестрелять собутыльников. Эта сказка хорошо прохо-
дит в милиции, но не среди близких людей, которые хорошо знали семью.
Твой дед был человеком спокойным и уравновешенным, в нем совсем не было
агрессивности. Он очень любил твоего папу. И, между прочим, почти не
пил. Что же такое могло случиться, чтобы он сделал то, что сделал? Разве
ты сама его никогда не спрашивала?
- Нет. Чего спрашивать? Он убил моих родителей, оставил меня сиротой
в восемь лет. Так что толку разговаривать об этом? Родителей все равно
не вернешь, - с горечью ответила Лера.
- Это верно, - согласился Зотов, - но верно лишь отчасти. Лерочка,
твоих родителей нет в живых, дедушка - единственный твой близкий
родственник на этом свете. Ты живешь с ним бок о бок, под одной крышей.
Так неужели тебе не хочется хотя бы понять, что тогда произошло? Я знаю,
ты плохо относишься к деду, ненавидишь его всей душой, но, деточка, так
жить нельзя. Нельзя ненавидеть человека за поступок, не понимая, почему
он его совершил. Я уж не говорю о том, что нужно уметь прощать людей.
- Да разве можно простить такое? - закричала Лера. - Вам легко гово-
рить, ваших родителей не убивали! Давайте я завтра их убью, а потом пос-
мотрю, как вы будете меня прощать. Как у вас язык поворачивается...
- Хватит, - прервал ее Зотов. - Прекрати истерику.
Убийству оправдания нет, но это не означает, что мы не должны пы-
таться понять правду. Ты, между прочим, дорогая моя, до сегодняшнего дня
вынашивала планы избавиться от шантажиста. Ты что же, на курорт его по-
сылать собиралась, чтобы он не звонил больше нашему чудесному Игорьку?
Ты его убить хотела.
- Сравнили тоже! - фыркнула она. - Я хотела убить шантажиста, а дед
собственного сына убил, меня сиротой оставил.
- А если у вашего шантажиста пятеро детей? Вы ведь их тоже сиротами
оставили бы. Ловко у вас получается, голубки! Вам, значит, убивать мож-
но, а больше никому нельзя. Это как называется? Двойная мораль? Не прос-
то двойная - преступная!
- Он - шантажист, он сам преступник, - не отступала Лера. - А мои ро-
дители никого не шантажировали.
- А ты откуда знаешь? - прищурился Зотов.
- Если бы они сделали что-то нехорошее и дед их убил за это, он бы на
суде так и сказал, чтобы оправдать себя. Он же не сказал? Не сказал.
Значит, сказать было нечего. Напился и застрелил, подонок. Вот так!
Лера окинула Зотова победным взглядом. Пусть попробует возразить про-
тив ее железной логики. А то сравнивать надумал ее папу с мамой и како-
го-то мерзкого шантажиста. Она старалась говорить как можно громче и
увереннее, чтобы заглушить невесть откуда взявшийся голосок, который на-
чал ей что-то нашептывать... Что-то такое неприятное, опасное, вызываю-
щее страх.
- И снова ты права, - отчего-то мирно согласился Зотов. - Твой дед ни
на следствии, ни на суде ничего такого не сказал. Но ты не забывай, что
речь шла о его сыне. О его единственном сыне, об отце его единственной
внучки. Сына больше нет, но остается его репутация, и, между прочим, ос-
тается жить маленькая девочка. Каково этой девочке придется в дальней-
шем, если все, в том числе и она сама, будут знать, что ее отец совершил
нечто преступное? Твой дед мог знать какую-то ужасную правду про твоих
родителей, но он скрыл ее, взял вину полностью на себя, чтобы облегчить
жизнь тебе же, Лера. Он о тебе заботился. Он о тебе думал, потому и по-
шел в тюрьму не на три года, а на все девять лет. Он принес себя в жерт-
ву всей твоей будущей жизни. Ты не хотела бы об этом подумать, а потом и
поговорить со своим дедом?
- Да почему вы так уверены, что это правда? Придумали себе какую-то
байку дурацкую и сами же в нее поверили! - возмутилась она. - Всего, что
вы тут наговорили, просто не может быть. Не такой он человек, чтобы при-
носить себя в жертву. И вообще, это все ужасно глупо. Если бы он забо-
тился обо мне и моей жизни, то не оставил бы сиротой. Вот и все. И нече-
го об этом больше рассуждать. Выдумали тоже!
Появившийся внутри голосок, однако, становился все громче. Действи-
тельно, Лера никогда не думала о своей трагедии так, как сейчас препод-
носил ее дядя Слава. Но этого же не может быть! Не может! Ее родители
самые лучшие, самые талантливые, самые добрые и красивые, они просто не
могли сделать ничего такого, за что их можно было убить да еще бояться
за репутацию. Все этот Зотов противный выдумывает.
Лера искоса посмотрела на Игоря, ожидая, что он включится в разговор
и скажет что-нибудь такое, что заставит Зотова перестать измываться над
памятью ее папы и мамы. Почему он ее не защищает? Почему не поможет ей в
трудную минуту? Ведь она всегда бросается ему на помощь по первому зову.
Но Игорь молчал и не смотрел на нее. Он сосредоточенно разглядывал
ногти на руках, и Лере показалось, что он избегает встречаться с ней
глазами.
- А хочешь, я скажу, о чем ты сейчас думаешь? - прервал молчание Зо-
тов. - Ты думаешь о том, что твои родители были лучше всех на свете. Я
угадал?
Лере стало неприятно оттого, что малосимпатичный ей человек так легко
прочитал ее мысли.
- Ну и что? - с вызовом сказала она. - И что с того?
- А то, что я, вполне вероятно, прав. Твой дедушка как раз и хотел,
чтобы твои родители навсегда остались в твоей памяти самыми лучшими, са-
мыми добрыми и прекрасными. Поэтому он и скрыл какую-то правду.
Девушка помотала головой, словно стряхивая с себя наваждение. Ей не
хотелось прислушиваться ни к словам дяди Славы, ни к собственному внут-
реннему голосу. Эти слова и этот голос ей мешали, они разрушали тот мир,
который она с таким трудом создавала все эти десять лет, который выстро-
ила и тщательно оберегала.
- Если бы он их не убил, то и скрывать ничего не пришлось бы. Вы сами
себе противоречите.
- Нисколько. Он мог убить их в тот момент, когда то нехорошее, что
они сделали, грозило вот-вот выплыть наружу. Был бы скандал, твоих роди-
телей посадили бы в тюрьму, и тогда пострадала бы и их репутация, и твоя
жизнь. Согласись, куда удобнее быть сиротой, родители которой оказались
невинными жертвами, чем дочерью преступников.
Этого Лера вынести уже не могла. Да как он смеет так с ней разговари-
вать? Как смеет говорить такие чудовищные вещи про ее любимых родителей?
Негодяй, мерзавец! Циничный мерзавец! "Удобнее быть сиротой". Знал бы
он, что такое остаться сиротой в восемь лет.
- Замолчите немедленно! - закричала она в полный голос, вскакивая с
места. - Вы не смеете так говорить! И думать так не имеете права! Почему
вы деда выгораживаете? Кто вам позволил поливать грязью моих родителей?
Она повернулась к Игорю и схватила его за руку.
- Игорь, ну что ты молчишь? Этот... говорит такие вещи, а ты молчишь,
как будто ничего не происходит. Ты что, согласен с ним? Ты тоже думаешь,
что мои родители были преступниками, а дед - ангел с крылышками? Ну ска-
жи же хоть что-нибудь!
Вильданов нехотя поднял голову, оторвавшись от созерцания своих рук.
- Ну Лерка... ну я не знаю... черт его знает, как там все было... Мо-
жет, Слава и прав.
- Ах, вот как! Отлично! Значит, пусть все смешивают меня с грязью,
это ничего.
- Ну чего ты, в самом деле... - вяло засопротивлялся Игорь. - Кто
все-то? И никто тебя с грязью не смешивает, речь же не о тебе, а о твоих
родителях. И вообще, Слава - это еще не все.
- Да? А то, что вся Москва говорит, будто у тебя есть малолетняя дом-
работница, страшненькая и глупенькая, которая работает на тебя не за
деньги, а за ласки, это как? Это же ты всем своим приятелям и девкам
представляешь меня как прислугу, это с твоей подачи по городу ходят та-
кие разговоры. А мне каково об этом узнавать? Вот найми себе прислугу и
вели ей искать для тебя наемных убийц и шантажистов всяких, и кассеты
какието идиотские! Найми, найми, а я посмотрю, что у тебя получится. И
денег ей за это не плати.
Вся обида, копившаяся в ней, вдруг выплеснулась наружу, и Лера в за-
пале стала говорить даже то, чего говорить не собиралась. Игорь снова
уставился на свои ногти, а Зотов переводил удивленный и недовольный
взгляд с нее на подопечного.
- О чем речь, Игорь? - строго спросил он. - Лера правду говорит?
- Да ладно вам, ну чего вы прицепились. У нас важная проблема, а вы
ерундой занимаетесь, - неохотно откликнулся Вильданов.
- Он прав, - твердо сказал Зотов. - Он прав, Лерочка. Оставим в сто-
роне наши личные обиды и амбиции, с ними разберемся позже. Сейчас мы
должны решить вопрос с кассетами, которые требует шантажист, а все ос-
тальное оставим на потом. До концерта осталось две недели, я договорился
в нескольких изданиях, в ближайшие два дня Игорю придется давать ин-
тервью, чтобы напомнить о себе и подогреть интерес перед выступлением.
Концерт состоится, его нельзя отменять, это будет неправильно. И Игорь
должен выйти на сцену спокойно и без всяких опасений. В оставшиеся две
недели он должен хорошо подготовиться, много репетировать и по крайней
мере перестать пить. Значит, наша с тобой, Лерочка, задача все это ему
обеспечить. Вот в этом будет наша реальная помощь, а не в поисках шанта-
жистов и киллеров. Ты меня поняла, девочка? Ты должна взять себя в руки
и поговорить с дедом. На вашей даче находились какие-то кассеты, и впол-
не возможно, дед знает, что это за кассеты и где они сейчас. Тебе следу-
ет посмотреть правде в глаза и понять, что разговор с дедом неизбежен,
если ты хочешь помочь и Игорю, и себе самой.
- Я не нуждаюсь в помощи, - презрительно бросила Лера. - Хотя для
Игоря, конечно, сделаю все, что в моих силах.
