Детектив

движение здесь не слишком оживленное, если вы, конечно, выедете рано. - Он
ткнул меня в грудь указательным пальцем. - Вот, вот, если вы выедете рано.
     И отчалил.
     Аннабель зевала, а Дейна Хэммонд смотрел на нее во все глаза,  словно
приехал в Берчвейл только для того, чтобы понаслаждаться ее зевками.  Лина
Дарроу посматривала то на меня, то на Барри Рэкхема,  делая  вид,  что  на
самом  деле  ее  лучезарные  взгляды   предназначаются   вовсе   не   мне.
Доберман-пинчер стоял настороже, а Пирс футах в десяти от него - на  целый
фут больше, чем длина прыжка, - почитая себя в  безопасности,  разглядывал
пса с таким выражением на лице, что я невольно  ему  посочувствовал,  хотя
прежде особого сочувствия к политическим деятелям не питал.
     Кэлвин Лидс и миссис Рэкхем тоже рассматривали пса, но  выражения  их
лиц были совсем другие.
     - Как минимум, на два фунта тяжелее, чем надо, - проронил Лидс. -  Ты
перекармливаешь его.
     Миссис Рэкхем запротестовала.
     - Значит, мало выгуливаешь.
     - Да, - вздохнула она. - Ничего, теперь я буду здесь почаще и займусь
им как следует. Сегодня я была  занята.  Пожалуй,  я  его  сейчас  выведу.
Замечательная ночь для прогулки... Барри, ты не составишь мне компанию?
     Тот отказался. Очень мило, впрочем. Миссис Рэкхем обратилась с тем же
предложением к остальным, но желающих не  нашлось.  Тогда  она  предложила
проводить рас с Лидсом до дома, но Лидс  сказал,  что  она  ходит  слишком
медленно, а ему уже давно надо лежать в постели,  поскольку  он  встает  в
шесть. И двинулся к выходу, велев мне следовать за ним, если я  и  вправду
иду с ним.
     Мы пожелали всем доброй ночи и откланялись.
     Ночь стояла довольно студеная. По небу рассыпалось  несколько  звезд,
но луны не было, так что в одиночку, да еще без фонаря, я наверняка сбился
бы с лесной дорожки и блуждал до утра. Лидсу  же  фонарик  был  бы  только
помехой. Он уверенно вышагивал с той  же  скоростью,  что  и  днем,  а  я,
чертыхаясь, поспешал за ним, то и дело спотыкаясь о корни и поскальзываясь
на  камешках,  а  однажды  даже  потерял  равновесие  и  плюхнулся  оземь.
Представляете, какой охотник на оленей получился  бы  из  меня?  Когда  мы
приблизились к псарне, Лидс подал голос  и  до  моих  ушей  донесся  шорох
множества лап, но ни одна из этих тварей даже  не  тявкнула.  Ну,  скажите
сами, кому нужна собака, не говоря уж о тридцати и сорока,  у  которой  не
хватает сердечности даже для того, чтобы залиться радостным лаем по поводу
возвращения хозяина?
     Лидс сказал, что после покушения на собаку он теперь  всегда  обходит
свои владения, прежде чем отправиться на  боковую,  а  я  вошел  в  дом  и
поднялся в крохотную  комнатенку,  где  оставил  свою  сумку.  Когда  Лидс
вернулся, поднялся наверх и зашел спросить, все ли у  меня  в  порядке,  я
сидел на кровати в пижаме, почесывая шею и ломая  голову  над  прощальными
репликами Барри Рэкхема. Я рассеянно ответил, что все  замечательно,  Лидс
пожелал мне спокойной ночи и ушел  спать  в  свою  комнату,  расположенную
напротив моей через маленький коридор.
     Я открыл окно, выключил свет и забрался в постель; однако три  минуты
спустя понял, что не тут-то было. Обычно я изгоняю любые мысли в тот  миг,
когда опускаю голову на подушку. Если какая-то мысль все же  застревает  в
лабиринте моих извилин, я даю себе три минуты и ни секунды  больше,  чтобы
извлечь ее оттуда. Потом я отключаюсь. На сей  раз,  ясное  дело,  в  моем
мозгу угнездился Барри  Рэкхем.  Я  должен  был  со  всей  определенностью
решить, знал он  или  нет  истинную  причину  моего  появления;  либо  как
альтернативный вариант я должен был принять твердое  решение,  что  отложу
эти мысли до утра. Так размышляя, я вылез из постели и уселся на стул.
     Прошло минут пять, а может и пятнадцать, не знаю. Единственное,  чего
я добился, так это того, что  сумел  выкинуть  Барри  Рэкхема  из  головы,
убедив себя, что утро вечера мудренее.  Парень  оказался  слишком  крепким
орешком. Приняв решение, я с  удовольствием  нырнул  в  постель,  потратил
десять секунд на то, чтобы удобно расположиться на непривычном  матрасе  и
на сей раз, кажется, успешно...
     Или почти успешно. Стоило  мне  чуть-чуть  задремать,  как  заскрипел
ставень или нечто в этом роде. Но в первый миг я подумал, что  ставень,  и
вдруг весь сон как рукой сняло: никаких ставней на окнах не  было!  Я  уже
достаточно проснулся, чтобы это утверждать. Звук  повторялся  с  небольшим
интервалом. Мало того, что не ставень, это был вовсе не скрип.  Похоже  на
всхлипывание или  хныканье  младенца;  нет,  чепуха,  звук  раздавался  за
распахнутым окном, а младенцев снаружи не было. Ладно, ну его к  черту.  Я
перевернулся на другой бок, спиной к окну, но звук повторился снова. Я был
неправ. Не хныканье, а слабое поскуливание. Наваждение какое-то!
     Я кубарем скатился с кровати, зажег свет,  пересек  холл,  подошел  к
двери Лидса, постучался и вошел.
     - Что такое? - громко спросил Лидс.
     - У вас есть пес, который скулит по ночам?
     - Скулит? Нет.
     - Тогда, если вы не возражаете, я выйду и  посмотрю.  Он  скулит  под
моим окном.
     - Может быть, это... Включите свет, пожалуйста.
     Я нашарил на стене выключатель и щелкнул им. Лидс сидел на кровати  в
зеленой пижаме с  тонкими  белыми  полосками.  Одарив  меня  взглядом,  из
которого я уяснил, что к списку причин, по которым Лидс был  против  моего
пребывания здесь, прибавилась еще одна, он прошлепал мимо меня в холл и  в
мою клетушку, а я  шел  за  ним  по  пятам.  Несколько  секунд  он  стоял,
прислушиваясь, потом подошел к окну, высунул голову наружу, затем,  втянув
ее назад и ни слова не говоря, быстро вышел, на сей раз даже  не  взглянув
на меня. Я спустился по лестнице следом за ним к  боковой  двери.  Там  он
одной рукой повернул  выключатель,  а  другой  открыл  дверь  и  вышел  на
крыльцо.
     - Боже мой, - выдавил он. - Ничего, Нобби, все будет в порядке.
     Он присел на корточки.
     Я не собираюсь брать назад свои слова о доберманах-пинчерах, но в тот
миг я не стал бы развивать эту тему. Пес лежал на боку на каменной  плите,
лапы его подергивались, но он пытался приподнять голову, чтобы  посмотреть
на Лидса; между ребрами, ближе к животу, почти вертикально торчала  резная
серебряная рукоятка кинжала. Шерсть вокруг слиплась от крови.
     Пес перестал скулить. Внезапно он ощерился и еле слышно зарычал.
     - Все в порядке, Нобби, - сказал Лидс и приложил ладонь к телу собаки
в области сердца.
     - Боюсь, что ему уже не помочь, - промолвил он.
     - Может, вытащить нож? - предложил я. - Тогда...
     - Нет, это его добьет. Хотя он и так уже при последнем издыхании.
     Лидс был прав. Пес издох, когда Лидс сидел рядом на  корточках,  а  я
стоял,  стараясь  не  дрожать  на  пронизывающем  ветру.  Вдруг   стройные
мускулистые лапы напряглись, дернулись и тут же расслабились, а  несколько
мгновений спустя Лидс убрал руку и встал на ноги.
     - Вы не могли бы попридержать дверь? - попросил  он.  -  Она  немного
перекосилась и сама не держится.
     Я распахнул дверь и подержал ее, пропуская его.  Лидс  с  бездыханным
Нобби на руках вошел в прихожую и  опустил  тело  на  деревянную  лавку  у
стены. Потом повернулся ко мне.
     - Я хочу одеться и выйти осмотреть округу. Можете пойти со  мной  или
оставайтесь дома, как вам удобно.
     - Я пойду с вами. Это одна из ваших собак, или...
     Он уже шагнул к лестнице, но остановился.
     - Нет. Это пес Сары, моей кузины. Вы его видели  сегодня  вечером.  -
Его лицо исказилось. - Боже всемогущий, только посмотрите на него! Приполз
сюда с ножом в груди! Я подарил его Саре  два  года  назад;  два  года  он
служил ей верой и правдой, но приполз умирать ко мне. Ну и дела!
     Он зашагал наверх по ступенькам, а я последовал за ним.
     За годы работы у Ниро Вульфа мне нередко  доводилось  проявлять  свое
умение быстро одеваться, и я был убежден, что в этом деле я дока, но когда
Лидс вышел из своей комнаты, я еще сидел  и  завязывал  последний  шнурок.
Лидс сказал:
     - Подождите внизу. Я вернусь через минуту.
     Я ответил, что уже иду, но он не стал ждать. К тому  времени,  как  я
спустился, его и след простыл, и входная дверь была закрыта. Я отворил ее,
вышел на крыльцо и крикнул:
     - Эй, Лидс!
     - Я же сказал - подождите! - донесся его голос из темноты.
     Даже если он решил не брать меня с собой, в таком кромешном мраке мне
было за ним не угнаться, так что я посчитал самым разумным обогнуть дом  и
попытаться разыскать площадку, где стояла моя машина. Найдя ее и  отомкнув
дверцу, я забрался внутрь и извлек из бардачка фонарик. Я надеялся, что он
хоть  чуть-чуть  уравняет  меня  с  Лидсом  при  ночных   странствиях   по
окрестностям. Я запер дверцу, посветил вокруг, потом  выключил  фонарик  и
вернулся к входной двери.
     Послышались шаги, сперва вдалеке, потом ближе, и вскоре Лидс возник в
квадрате света, падающего  из  проема  окна  прихожей.  Он  был  не  один.
Впереди, натягивая поводок, бежала собака. Когда они поравнялись со  мной,
я учтиво отступил в сторону, но пес  не  обратил  на  меня  ровным  счетом
никакого внимания. Лидс открыл дверь, впустил собаку  и  вошел  следом;  я
замыкал шествие.
     - Встаньте перед ней, - приказал  Лидс,  -  примерно  в  ярде,  и  не
шевелитесь.
     Я повиновался.
     - Знакомься, Геба!
     Тут только  зверюга  признала,  что  заметила  мое  присутствие.  Она
задрала морду, приблизилась и  не  спеша  обнюхала  мои  ноги.  Когда  она
покончила со мной, Лидс шагнул к лавке, на которой  лежал  труп  Нобби,  и
жестом подозвал собаку.
     - Нюхай, Геба!  -  велел  он,  легонько  погладив  шерсть  на  животе
мертвого пса.
     Она вытянула жилистую шею, принюхалась,  отступила  и  посмотрела  на
хозяина.
     - Не будь такой самоуверенной,  -  сказал  Лидс  и  ткнул  пальцем  в
направлении тела. - Нюхай еще.
     Собака послушалась, обнюхала труп Нобби еще раз и снова посмотрела на
Лидса.
     - Я и не знал, что они ищейки, - заметил я.
     - Они обучены всему,  чему  можно.  -  Видимо,  Лидс  подал  какой-то
сигнал, хотя я ничего не заметил,  так  как  собака  вдруг  устремилась  к
двери, увлекая за собой хозяина. - У них у всех превосходное  чутье,  а  у
Гебы оно просто потрясающее. Кстати, она мать Нобби.
     Снаружи, на каменной плите, на  которой  мы  обнаружили  Нобби,  Лидс
сказал:
     - Бери след, Геба, - и после того, как  она,  издав  низкий  горловой
звук, натянула поводок, добавил: - Тихо. Говорить буду я.
     Собака увлекла нас за угол дома, через стоянку для машин, вдоль стены
хозяйственной постройки к самому концу  псарни.  И  вдруг  остановилась  и
задрала голову.
     Лидс выждал полминуты, потом заговорил:
     - В чем дело? Запуталась? Бери след!
     Я включил фонарик, но после сердитого замечания Лидса  выключил  его.
Геба опять издала горлом тот же странный звук,  опустила  нос  к  земле  и
устремилась вперед. Мы пересекли луг по тропинке, добрались  до  опушки  и
углубились в лес. Хотя шли мы достаточно быстро,  для  меня  это  казалось
легкой прогулкой по сравнению с гонкой, которую  задал  мне  Лидс  давеча.
Несмотря на то, что деревья еще стояли голые, в лесу было темно, хоть глаз
выколи, но если я еще не полностью утратил способность ориентироваться, то
мы продвигались вдоль той самой дорожки, по которой я проходил уже дважды,
если можно назвать ходьбой мои неуклюжие попытки поспевать за Лидсом.
     - Мы ведь направляемся к усадьбе вашей кузины, не  так  ли?  -  решил
удостовериться я.
     В ответ Лидс только невнятно буркнул.
     Углубившись в лес, мы прошли ярдов двести вверх  по  косогору,  потом
примерно столько же тропинка тянулась ровно, а затем,  как  я  припоминал,
начинался долгий пологий спуск прямо до ухоженных угодий Берчвейла. И  вот
примерно посредине ровного участка Геба вдруг сошла с  ума.  Она  внезапно
резко рванулась в сторону, так дернув  Лидса,  что  он  заплясал,  пытаясь
удержаться на ногах, потом круто развернулась, прижалась  к  его  ногам  и
стала тоненько и протяжно подвывать - совсем не так, как прежде.
     Лидс резко сказал ей что-то, но  я  не  разобрал  его  слов.  К  тому
времени мои глаза уже достаточно свыклись с окружающим мраком. Но я  вовсе
не утверждаю, что уже  тогда,  в  темноте  среди  деревьев,  с  расстояния
двадцать футов распознал то пятно на земле. Тем не менее я настаиваю,  что
в тот миг, когда я включил фонарик, я понял, что передо  мной  лежит  тело
миссис Барри Рэкхем.
     На сей раз меня не стали отчитывать. Мы с Лидсом сошли с  тропинки  и
преодолели эти двадцать футов. Она лежала на боку, точь-в-точь, как Нобби,
шея была неестественно вывернута, так что лицо смотрело в небо, и  я  даже
на мгновение подумал было, что у нее сломана шея, но потом разглядел,  что
белый свитер спереди обагрен кровью. Я наклонился и наложил пальцы  на  ее
запястье. Лидс, подобрав сухой лист, опустил его на  ее  рот  и  ноздри  и
попросил меня стать рядом с ним  на  колени,  чтобы  заслонить  листок  от
ветра.
     Посмотрев на неподвижный лист секунд двадцать, Лидс сказал:
     - Она мертва.
     - Да. - Я встал на ноги. - Даже если и нет, она все равно не дотянула
бы до дома. Я пойду...
     - Ее убили, да?
     - Безусловно. Я пойду и...
     - Господи. - Он резко вскочил и выпрямился. -  Сначала  Нобби,  потом
она... Оставайтесь здесь... - Он быстро шагнул вперед, но я успел схватить
его за руку. Он резко вырвался.
     - Успокойтесь, - быстро заговорил я. Я снова держал  его  за  руку  и
чувствовал, как он дрожит. - Если вы сейчас ворветесь  туда,  одному  Богу
известно, что вы можете натворить. Побудьте здесь, а я пойду...
     Он опять вырвался и быстро зашагал прочь.
     - Подождите! - скомандовал я, и он  замер  как  вкопанный.  -  Сперва
вызовите доктора и позвоните в полицию. Сразу же. Я вернусь в ваш дом.  Мы
оставили нож в теле собаки, а кое-кому этот  нож  может  понадобиться.  Вы
можете приказать Гебе охранять миссис Рэкхем?
     Он заговорил, обращаясь не ко мне,  а  к  собаке.  Та  в  два  прыжка
очутилась рядом. Лидс наклонился, прикоснулся к трупу кузины и сказал:
     - Сторожи ее, Геба.
     Собака послушно уселась, а Лидс, ни слова  не  говоря,  повернулся  и
сгинул. Не прыгнул, не побежал, а просто растворился в темноте. Я  крикнул
вдогонку:
     - Позвоните в полицию до того, как убьете кого-нибудь!
     Потом разыскал тропинку и направился назад, к Хиллсайд Кеннелз.
     Благодаря фонарику, добрался я без приключений. На сей  раз,  услышав
мое приближение, собаки подняли истошный лай, так что,  искренне  надеясь,
что все двери на запоре, я все же достал пистолет и держал  его  наготове,
пока не миновал псарню.  Слава  Богу,  никто  на  меня  не  набросился,  а
оглушительный лай, словно по волшебству, прекратился  в  тот  миг,  как  я
переступил порог дома и закрыл за собой дверь. Видимо, когда враг проникал
в дом, доберманы предоставляли его на растерзание хозяину.
     Нобби лежал на лавке, и нож по-прежнему торчал  из  раны  в  боку.  Я
сразу прошел в маленькую гостиную, где давеча приметил телефонный аппарат,
включил свет, подошел к столику, вызвал телефонистку и  сказал  ей  нужный
номер. Наручные часы показывали пять минут первого. Я надеялся, что  Вульф
не забыл подключить  внутренний  телефон,  прежде  чем  улечься  спать.  К
счастью,  он  не  забыл.  На  пятый  звонок  трубку  сняли,  и  послышался
недовольный голос:
     - Ниро Вульф у телефона.
     - Арчи.  Извините,  что  разбудил,  но  мне  требуются  указания.  Мы
лишились клиента. Я имею в виду миссис Рэкхем. Похоже, что кто-то  заколол
ее, а потом всадил тот же нож в ее пса. Как бы то ни было, она  мертва.  Я
только что...
     - Что ты плетешь? - раздался громовой рык. - Что за околесица?
     - Вовсе нет, сэр. Я только что вернулся из леса, с того самого места,
где она лежит. Мы нашли ее вместе с Лидсом. Пес тоже издох, его труп здесь
рядышком, на лавке. Я не хочу...
     - Арчи!
     - Да, сэр?
     - Это недопустимо. В данных обстоятельствах.
     - Да, сэр, полностью с вами согласен.
     - Мистер Рэкхем не замешан в этом деле?
     - Пока не знаю. Я же сказал - мы только что нашли ее.
     - Где ты?
     - В доме мистера Лидса, один. Стерегу нож в теле пса. Лидс отправился
в Берчвейл, чтобы вызвать врача и полицию, а может,  заодно  и  прикончить
кого-нибудь. Помешать я ему не в состоянии. У меня уйма времени.  Что  вам
рассказать?
     - Все, что может нам пригодиться.
     - Ладно, но на случай, если мне помешают,  хочу  сперва  спросить.  С
учетом того, что я, во-первых, работаю на вас, а  во-вторых,  помог  найти
тело  миссис  Рэкхем,  полицейские,   конечно   же,   проявят   нездоровое
любопытство. Что я могу им разболтать? Не бойтесь,  линия  свободна,  если
телефонистка не подслушивает.
     Сопение, потом молчание. Наконец:
     - Теперь, после случившегося, можешь рассказать про  нашу  встречу  с
миссис Рэкхем и про цель твоей поездки. А также всю подноготную про миссис
Рэкхем, мистера  Лидса  и  про  все,  что  ты  там  видел  и  слышал,  без
исключения. Но, конечно, тебе следует ограничиться только этим.
     - Ни слова про колбасу?
     - Ни звука. Дурацкий вопрос.
     -  Угу,  я  просто  так,  поразмяться.  Ладно.  Итак,  я  приехал   и
перезнакомился с массой доберман-пинчеров и людей. Дом Лидса расположен  в
самом углу владений миссис Рэкхем. Мы  с  Лидсом  прогулялись  в  Берчвейл
через лес. За ужином было восемь человек, считая меня...
     Я довольно неплохо гоняю биллиардные шары, и только один Саул  Пензер
превосходит меня в умении вести слежку в Нью-Йорке, но зато  в  мастерстве
скрупулезно и доходчиво изложить любые, самые запутанные факты Ниро Вульфу
я дам сто очков вперед любому. Рассчитав, что на подробное  изложение  мне
потребуется минут десять, я управился за восемь, оставив ему две минуты на
расспросы. Чем он, естественно, не преминул воспользоваться.  Пожалуй,  он
уже прилично владел материалом, когда  я,  заметив  через  окно  огни  фар
приближающейся машины, пожелал ему доброй ночи и повесил трубку.  Войдя  в
тесную прихожую,  я  отпер  дверь  и,  когда  по  узкой  подъездной  аллее
подкатила и остановилась машина с надписью "ПОЛИЦИЯ ШТАТА" на борту, я уже
стоял снаружи на каменном крыльце. Двое полицейских в мундирах вылезли  из
машины и двинулись ко мне. Я затаил дыхание, надеясь,  что  среди  них  не
окажется моего обожаемого вестчестерского врага, лейтенанта  Кона  Нунана,
и, по счастью, мои надежды оправдались. Оба были низшими чинами.
     Один из них открыл рот:
     - Ваша фамилия Гудвин?
     Я признал это. Собаки залаяли.
     - Обнаружив тело, вы решили вернуться сюда  только  для  того,  чтобы
размять ноги?
     - Тело обнаружил не я, а доберман-пинчер. А что  касается  вопроса  о
ногах - может, вы все-таки зайдете внутрь?
     Я распахнул и услужливо придержал дверь, и они вошли. Я ткнул большим
пальцем в сторону трупа Нобби.
     - Это не тот доберман. Он приполз сюда, чтобы  умереть  вон  там,  на
пороге. А мне пришло в голову, что миссис Рэкхем могли прикончить  тем  же
самым ножом, что и пса, и вам, ребята, захочется взглянуть на этот  ножик,
прежде чем кто-то попытается  нарезать  им  хлеб.  Поэтому  Лидс  пошел  в
усадьбу звонить, а я вернулся сюда.
     Один из них подошел к лавке и начал разглядывать Нобби.
     - Вы не трогали нож?
     - Нет.
     - Лидс был здесь с вами?
     - Да.
     - Он прикасался к ножу?
     - Не думаю. Если да, то я не обратил внимания.
     Полицейский повернулся к напарнику.
     - Оставим пока труп на месте. Посторожишь здесь, ладно?
     - Да.
     - Потом тебе скажут, что делать дальше. Идемте со мной, Гудвин.
     Он протопал к двери, открыл ее и пропустил  меня  вперед.  Подойдя  к
машине, он устроился за рулем и позвал меня:
     - Запрыгивайте.
     Я не шелохнулся.
     - А куда мы едем?
     - Куда надо.
     - Извините, - с видимым сожалением сказал я, -  но  я  должен  знать,
куда именно. Если в Уайт-Плейнз или в участок, то нужно иметь приглашение,
составленное по особой форме. В противном случае вам придется тащить  меня
силой.
     - О, вы адвокат?
     - Нет, но я знаю адвоката.
     - Очень рад за вас. - Он наклонился в мою сторону и прогнусавил:
     - Мистер Гудвин, я еду в Берчвейл, имение миссис Рэкхем.  Не  окажете
ли любезность составить мне компанию?
     -  С  превеликим  удовольствием,  премного  благодарен,  -  задушевно
проворковал я и залез в машину.



                                    5

     Остаток  ночи  от  половины  первого  до  самого  рассвета  я  провел
настолько бездарно, что уж лучше бы оставался  дома  в  постели.  Я  сумел
выяснить лишь то, что девятого апреля солнце встает в 5:39, хотя и здесь я
не готов присягнуть, поскольку не уверен, что наблюдал настоящий горизонт.
     Лейтенант Кон Нунан нагрянул в Берчвейл среди прочих, но явно  ощущал
себя не в своей тарелке.
     Потому что даже после прибытия самого окружного  прокурора  Кливленда
Арчера сказать, что расследование шло полным ходом, я бы  не  решился.  Не
то, чтобы блюстители порядка позабыли о служении Фемиде, вовсе нет, просто
очень трудно возложить жертву на алтарь правосудия,  когда  убивают  такую
известную и богатую налогоплательщицу, как  миссис  Барри  Рэкхем,  а  ваш
краткий список подозреваемых включает: а) ее мужа, теперь вдовца,  который
только что  тоже  сделался  известным  и  богатым  налогоплательщиком,  б)
многообещающего   молодого    политического    деятеля,    избранного    в
законодательное собрание  штата,  в)  невестку  убитой  женщины,  которая,
возможно, станет еще более известной  и  богатой  налогоплательщицей,  чем
вдовец и г) вице-президента  одного  из  крупнейших  нью-йоркских  банков.
Любой из них потенциально может оказаться преступником, чего полиции любой
ценой хотелось бы избежать, чтобы  целиком  сосредоточиться  на  остальных
трех подозреваемых: д) кузене убитой, который занимался разведением крайне
недружелюбных доберманов, е) секретарше  убитой,  простой  служащей  и  ж)
частном сыщике из Нью-Йорка, который уже  давно  напрашивался  на  хорошую
нахлобучку,  ясно,  что  при  такой   раскладке   нельзя   просто   увезти
подозреваемых всем скопом в Уайт-Плейнз и начать обрабатывать по-свойски.
     Кроме пятнадцати минут, что я провел наедине с Коном Нунаном, я битых
два часа проторчал в огромной Истиной,  где  мы  тупо  смотрели  телевизор
вместе с членами семьи, гостями, прислугой и полицейскими. Нельзя Указать,
что было очень весело. Две служанки, не переставая, плакали. Барри  Рэкхем
бесцельно слонялся по комнате, иногда присаживался, потом вскакивал  и  не
раскрывал  рта.  Оливер  Пирс   сидел   на   кушетке   с   Линой   Дарроу,
переговариваясь вполголоса, причем Лина Дарроу в основном  слушала.  Дейна
Хэммонд, банкир, явно нервничал. Он сидел, ссутулившись,  закрыв  глаза  и
повесив голову, но время  от  времени  привставал  с  мучительным  трудом,
словно у него что-то болело, и подходил к одному из окружающих,  обычно  к
Аннабель или к Лидсу. Когда меня запустили в гостиную, Лидс разводил огонь
в камине, и это с тех пор оставалось его  главнейшей  заботой.  Огонь  был
такой жаркий, что Аннабель передвинулась  в  дальний  угол  гостиной.  Она
держалась спокойнее всех, хотя стиснутые зубы  выдавали,  что  случившееся
потрясло ее не меньше, чем остальных.
     То одного, то другого поочередно вызывали и после беседы с  глазу  на
глаз приводили обратно. Лишь когда подошел мой  черед,  я  обнаружил,  что
нелегкая принесла лейтенанта Нунана. Мой любимец расположился за столом  в
комнате несколько меньших размеров дальше по коридору, и вид  у  него  был
превзъерошенный. Несомненно, жизнь не казалась ему  пряником  -  с  его-то
повадками Гитлера или Сталина в стране, где граждане привыкли сами решать,
за кого голосовать. Приведший меня  детектив  указал  на  стул  по  другую
сторону стола.
     - Опять вы, - прошипел Нунан.
     Я кивнул:
     - Я подумал точно так же. Не имел чести лицезреть  вас  с  тех  самых
пор, как не я задавил насмерть Луиса Роуни.
     Он не перекосился, хотя я особенно на это и не рассчитывал.
     - Вы тут, кажется, расследуете дело  об  отравлении  пса  в  Хиллсайд
Кеннелз?
     Я воздержался от комментариев.
     - Да или нет? - рявкнул он. - Или вы не отвечаете на вопросы?
     - Ох, простите  великодушно.  Я  и  не  знал,  что  это  вопрос.  Мне
показалось, что вы просто констатировали факт.
     - Вы расследуете дело об отравлении пса?
     - Да, только приступил. Примерно час  провел  у  Лидса,  а  потом  мы
отправились сюда на ужин.
     - Так и он сказал. Ну и что вы успели выяснить?
     - Да ничего особенного. К тому же  там  толкались  зеваки,  что  мало
способствовало следствию. Я имею в виду миссис Фрей и мистера Хэммонда.
     - Вы прибыли сюда все вместе?
     - Нет. Мы вышли из дома через час после отъезда миссис Фрей и мистера
Хэммонда.
     - Вы ехали на машине?
     - Шли пешком. Точнее, Лидс шел, а я бежал.
     - Бежали? Почему?
     - Чтобы не отставать.
     Нунан улыбнулся. Более зловещей улыбки я  не  видывал,  разве  что  у
Бориса  Карлоффа  [актер,  прославившийся  исполнением  ролей  в   фильмах
ужасов].
     - Где вы выучились зубоскалить, Гудвин, - в цирке?
     - Да, сэр.
     - Тогда поведайте нам  про  ужин  и  про  все,  что  было  потом.  Со
свойственным вам остроумием, конечно.
     Это заняло у меня десять минут, столько же, сколько изложение  фактов
Вульфу, хотя меня то и дело прерывали вопросами. Я подробно и  без  утайки
описал все, чему был свидетелем. Когда я закончил рассказ, мы вернулись  к
самому началу, и Нунан принялся настойчиво выяснять, все ли  слышали,  как
миссис Рэкхем сказала, что  собирается  выгулять  собаку,  хотя  это  было
совершенно очевидно, так как она приглашала  каждого.  Потом  меня  отвели
назад, в гостиную, а на допрос вызвали Лину Дарроу. Я спросил себя, станет
ли она разыгрывать из себя простушку с лейтенантом так же, как со мной?
     Даже не  припомню,  когда  я  настолько  никчемно  проводил  время  в
последний раз. С таким же успехом я мог быть  бездомным  псом:  никому  не
было до меня  ровным  счетом  никакого  дела,  а  я  даже  не  имел  права
намекнуть, насколько  они  заблуждаются.  Один  раз  я  всерьез  попытался
завязать разговор, обходя всех подряд и бросая реплики, но  тщетно.  Дейна
Хэммонд едва удостоил меня взглядом и не удосужился даже  пасть  раскрыть.
Оливер Пирс вообще не посмотрел на меня. Лина  Дарроу  пробормотала  нечто
нечленораздельное и  отвернулась.  Кэлвин  Лидс  спросил,  что  сделали  с
останками Нобби, а выслушав мой ответ, кивнул, нахмурился  и  подбросил  в
пламя очередное полено. Аннабель Фрей поинтересовалась, не хочу ли  я  еще
кофе, я сказал, что хочу, но она пропустила мои  слова  мимо  ушей.  Барри
Рэкхем, которого я выловил в углу комнаты, оказался  самым  разговорчивым.
Сначала он пожелал знать, есть ли здесь кто-нибудь  из  конторы  окружного
прокурора. Я сказал, что не знаю. Тогда он спросил, как  зовут  лейтенанта
полиции, который задает вопросы. Эта беседа оказалась рекордной: целых два
вопроса и столько же ответов.
     Впрочем, немного позже, когда на  сцене  появился  окружной  прокурор
Кливленд  Арчер,  я  кое-чего  добился.  Едва  он  вошел  в   гостиную   и
представился, и все поднялись на ноги,  чтобы  подойти  к  нему,  я  кинул
взгляд на его ботинки и сразу догадался, что он побывал в лесу,  на  месте
убийства миссис Рэкхем. Оттуда же явно прибыл и  Бен  Дайкс,  предводитель
сыщиков округа Вестчестер,  который  сопровождал  Арчера.  Мое  настроение
немного поднялось. Не мог же Арчи Гудвин проторчать здесь целую ночь и  не
сделать ни единого мало-мальски ценного умозаключения!
     После нескольких ничего не значащих реплик,  обращенных  к  отдельным
лицам, Арчер произнес речь:
     - Это кошмарное, жуткое злодеяние. Мы установили, что миссис Рэкхем и
ее собаку закололи насмерть в лесу. Вы  знаете,  что  орудие  убийства  мы
нашли - вам его предъявляли - это один из столовых  ножей,  что  держат  в
ящике здесь, в гостиной, и вы пользовались такими ножами во время ужина. У
нас есть также протоколы допроса каждого из вас, но, конечно, мне придется
еще побеседовать с вами. Сейчас я это делать не стану, в  столь  неурочное
время. Уже четвертый час, так что я вернусь утром. Хочу  спросить  только,
не желает ли кто  из  вас  поделиться  со  мной  какими-то  соображениями,
которые не терпят отлагательства? Нет? - Он обвел глазами присутствующих.
     Все словно воды в рот набрали. Болтливая подобралась компания, нечего
сказать. Все, включая меня, просто стояли и смотрели на него. Меня  так  и
подмывало разрядить обстановку, задав вопрос или ввернув меткое словцо, но
я предпочел лишний раз не напоминать о своем присутствии.
     Впрочем, напоминать и не потребовалось. После того, как все,  включая
прислугу, покинули гостиную и мы с Лидсом начали  продвигаться  к  выходу,
послышался голос Вена Дайкса:
     - Гудвин!
     Лидс продолжал идти. Я обернулся.
     Дайкс приблизился ко мне.
     - Мы хотели задать вам пару вопросов.
     - Валяйте.
     К нам присоединился окружной прокурор Арчер со словами:
     - Там, у Нунана, Бен.
     - Они с Нунаном как кошка с собакой,  -  возразил  Дайкс.  -  Помните
сцену у Сперлинга в прошлом году?
     - Ничего, я сам им займусь,  -  заявил  Арчер  и  прошествовал  через
коридор в комнату, где Нунан сидел за столом и переговаривался с  коллегой
- тем самым, что доставил меня из Хиллсайд Кеннелз.  При  нашем  появлении
коллега встал и остался подпирать стенку. Нунан же привстал было  и  вновь
уселся, как только Арчер, Дайкс и я расселись по стульям.
     Арчер,  немного  округлившийся  за   прошедший   год,   с   припухшим
одутловатым лицом и красными от бессонницы глазами, уперся локтями в  стол
и обратился ко мне:
     - Гудвин, я хочу  поговорить  с  вами  начистоту,  -  голос  его  был
серьезным и вовсе не оскорбительным.
     - Я целиком к вашим услугам, мистер Арчер, - заверил я. - Тем  более,
что никогда еще прежде со мной не обращались, как с пустым местом.
     - Нам было некогда. Лейтенант Нунан, конечно, доложил о том,  что  вы
ему  рассказали.  Откровенно  говоря,  мне  трудно  этому  поверить.  Всем
известно, что Ниро Вульф отклоняет дела дюжинами каждый  месяц  и  берется
только за те, которые его по-настоящему интересуют, и что самый простой  и
быстрый способ заинтересовать его - это предложить ему заманчивый гонорар.
Так вот теперь...
     - Это не единственный способ, - возразил я.
     - А я и не говорил, что единственный. Я знаю, что у него свои мерки и
он щепетилен до привередливости. Вот потому-то я и не могу  поверить,  что
он заинтересовался отравлением собаки - тем более  настолько,  что  послал
вас сюда на уик-энд. И я крайне сомневаюсь, что Кэлвин Лидс, судя по тому,