матрасе.
- Слушай, детка, какое тебе дело до всего этого? - допытывался Эл.
- Он - колючка.
- Эге, детка, мир полон колючек, но ты же не собираешься посвятить
свою жизнь сбиванию их головок?
- Хорошо. Я делаю это для подруги.
- Трейси?
- Да.
Ему нравилась Трейси. Они обедали вместе в день ее освобождения из
тюрьмы.
- Классная дамочка, - согласился Эл, - но почему мы должны совать
наши шеи в петлю ради нее?
- Потому что, если мы не поможем ей, ей придется привлечь кого-нибудь
другого, не такого шустрого как ты, и ее схватят за задницу и сунут назад
в тюрьму.
Эл уселся на кровати и внимательно посмотрел на Эрнестину.
- Неужели это так много значит для тебя, детка?
- Да, милый.
Она никогда бы не смогла бы объяснить ему настоящую причину, но точно
знала, что не может допустить возвращения Трейси в тюрьму к Большой Берте.
Дело касалось не только Трейси, оно касалось и ее самой. Она сама стала
покровительницей Трейси, и, если бы Трейси попала бы снова в лапы Большой
Берты, это стало бы поражением Эрнестины.
Но она только сказала:
- Да. Это имеет для меня большое значение, сладкий. Ты сделаешь это?
- Черт возьми, но я не смогу действовать один, - заворчал Эл.
Эрнестина знала, что одержала маленькую победу. Она начала
опускаться, покусывая его длинное стройное тело. И мягко промурлыкала:
- А разве старина Ральф не должен был освободиться несколько дней
назад?
В 18.30 двое мужчин вошли в кухню, пыльные и вспотевшие.
- Он починен? - спросил нервно Андре.
- Это было совсем дерьмово, - информировал его Эл. - Видишь ли, у вас
тут был конденсатор, который закорачивал на постоянном и переменном токе,
и при этом...
- Никогда бы не подумал, - перебил Андре нетерпеливо, - так вы
починили его?
- Да, все они вылечены. Через пять минут он уже будет работать как
новенький.
- Великолепно. Оставьте счет на письменном столе.
Ральф покачал головой.
- Не беспокойтесь. Компания сама пришлет вам счет.
- Тогда будьте здоровы. Оревуар.
Андре посмотрел, как мужчины вышли с черного хода, таща брезентовые
сумки. Вне его видимости они обошли вокруг двора и открыли корпус, в
котором помещался наружный выход главного кондиционера. Ральф держал
фонарик, а Эл снова соединил провода, которые он порвал пару часов назад.
Кондиционер немедленно заработал.
Эл списал номер обслуживающей компании, который был выгравирован на
кондиционере. Позже он набрал номер и, услышав записанный на пленку голос
компании Эскумо, сказал:
- Говорит резиденция Перри Поупа, 42, Чарльз-стрит. Наш кондиционер
снова заработал. Не беспокойтесь присылать кого-нибудь. Желаю вам
спокойного дня.
Еженедельная по пятницам игра в покер в доме Перри Поупа всегда была
событием, к которому игроки готовились загодя. Это была тщательно
отобранная компания, состоявшая из Энтони Орсатти, Джо Романо, судьи Генри
Лоуренса, члена городского совета, сенатора, и конечно же, хозяина дома.
Ставки были высокие, еда великолепная, а вся компания обладала мощной
властью.
Перри Поуп в спальне переодевался в белые широкие слаксы и подходящую
спортивную рубашку. Он весело напевал в предвкушении предстоящего вечера.
В последнее время у него шла полоса удач.
Это факт, но вся моя жизнь - это победное шествие, - думал Перри.
Если кому-нибудь требовалось начальное расположение в Новом Орлеане, об
этом позаботится адвокат Перри Поуп. Его власть исходила от его связей с
семьей Орсатти. Он был известен как организатор, и занимался всем, начиная
с торговли наркотиками и кончая убийствами.
Орсатти привез с собой гостя.
- Джо Романо больше не будет играть с нами, - объявил Орсатти. - Вы
все знаете инспектора Ньюхауза. - Мужчина пожал протянутые руки.
- Выпивка в буфете, господа, - сказал Перри Поуп. - Ужин будет позже.
Почему бы нам не начать по маленькой?
Мужчины уселись вокруг покрытого зеленым сукном стола в кабинете.
Орсатти указал на пустующий стул Джо Романо и сказал инспектору Ньюхаузу:
- Теперь это ваше место.
Один из мужчин вскрыл новую колоду карт, и Поуп начал распределять
покерные жетоны. Он объяснил инспектору:
- Черный жетон - 5 долларов, красный жетон - 10 долларов, синий жетон
- 50 долларов, белый жетон - сотня долларов. Каждый начинает, покупая
жетонов на 500 долларов. Мы играем по большой, три повышения ставки с
прикупом.
- Приятно слышать, - сказал инспектор.
Энтони Орсатти пребывал в плохом настроении.
- Начинаем. Давайте, вперед. - Голос его странно шептал. Плохой знак.
Перри Поуп дорого бы заплатил, чтобы узнать, что же случилось с Джо
Романо, но законник знал, что лучше не поднимать этот вопрос. Орсатти
скажет, когда сам решит.
Мысли же Орсатти были чернее тучи.
Я был как отец для Джо. Я доверял ему, я дал ему чин старшего
лейтенанта. И сукин сын воткнул мне нож в спину. Если бы не звонок той
французской психопатки, он бы дал деру с деньгами. Но теперь он никогда
никуда не смоется. Его нет. Если он так умен, пусть себе поплавает с
рыбками.
- Тони, ты играешь или нет?
Энтони Орсатти вернулся к игре. Большие суммы выигрывались и
проигрывались за этим столом. Проигрыш всегда расстраивал Энтони Орсатти,
но это касалось не только денег. Он просто не выносил быть в проигрыше
где-либо вообще. Он всегда считал себя прирожденным победителем. По его
мнению, в жизни преуспевали лишь победители. Последние шесть недель Перри
Поуп попал в сумасшедшую полосу везения, а Энтони Орсатти было суждено
прервать ее.
Поскольку они играли на прикуп, каждый торгующийся выбирал игру, в
которой был сильнее, на руках было по пять карт, семь карт, низкий мяч,
вытащенный покер - но весь вечер, какую бы игру не выбирали, Энтони
Орсатти неизменно проигрывал. Он начал повышать ставки, играл рискованно,
пытаясь восполнить потери. Где-то, в середине вечера, когда они прекратили
игру, чтобы поужинать, Орсатти проиграл уже 50 тысяч долларов. В большом
выигрыше был Перри Поуп.
Ужин был просто великолепен. Обычно Орсатти уходил после полночной
трапезы, но в этот вечер ему не терпелось вернуться за игральный стол.
- Ты совсем не ешь, Тони, - сказал Перри Поуп.
- Я не голоден.
Орсатти взял серебряный кофейник и налил кофе в тончайшую китайскую
чашечку, расписанную в викторианском стиле, и вернулся за покерный стол.
Он наблюдал, как едят остальные и удивлялся, почему они такие прожорливые.
Ему не терпелось вернуть проигранную сумму. Он успел лишь пригубить кофе,
как маленький кусочек упал прямо в его чашку. С отвращением Орсатти
поставил чашку на стол и стал изучать кусочек. Похоже, это был кусок
штукатурки. Он взглянул на потолок, и что-то ударило его по голове.
Внезапно он осознал, что наверху кто-то бегает.
- Кто, черт побери, носится у тебя на чердаке? - спросил Энтони
Орсатти.
Перри Поуп как раз рассказывал анекдот инспектору Ньюхаузу.
- Прости, Тони, я не расслышал, что ты говоришь?
Звуки беготни стали слышнее. Куски штукатурки отваливались и падали
на зеленое сукно.
- По звуку похоже, что там у вас бегают мыши, - заметил сенатор.
- В этом доме их нет, - негодующе ответил Перри Поуп.
- Ты слишком самоуверен, черт бы тебя побрал, - прорычал Орсатти.
Большой кусок штукатурки плюхнулся прямо на середину зеленого стола.
- Я скажу Андре, пусть разузнает, в чем дело, - сказал Перри Поуп. -
Если мы закончили есть, почему бы нам не продолжить игру?
Энтони Орсатти внимательно разглядывал маленькое отверстие в потолке
прямо у него над головой.
- Подожди, давайте-ка пойдем взглянем, что же там такое.
- Зачем, Тони? Андре может...
Но Орсатти уже поднялся и направился к лестнице. Остальные
переглянулись и направились следом.
- Наверное, на чердаке завелась белка, - предположил Перри Поуп. - В
это время года их здесь много. Наверное, делят запасы на зиму, - засмеялся
он маленькой шутке.
Когда они подошли к двери на чердак, Орсатти толчком ноги открыл ее и
Перри Поуп включил свет. Они мельком увидели пару белых хомячков, бешено
носившихся по чердаку.
- Господи! - сказал Перри Поуп. - У меня завелись крысы.
Но Энтони Орсатти не слушал его. Он внимательно рассматривал
помещение. В середине чердака стоял раскладной стул с лежащими на нем
бутербродами и двумя открытыми банками тушенки. Рядом на полу лежала пара
биноклей.
Орсатти подошел, взял один предмет за другим и осмотрел их. Затем
опустился на колени на пыльный пол и потрогал крошечную металлическую
трубу, скрывавшую отверстие. Орсатти приложил глаз к отверстию. Прямо под
ним отлично просматривался карточный стол.
Перри Поуп стоял посередине чердака, ошарашенно смотря на
происходящее.
- Какая сволочь сыграла эту шутку? Я сейчас разберусь с Андре.
Орсатти медленно поднялся с колен и отряхнул с брюк пыль.
Перри Поуп рассматривал пол.
- Взгляните! - воскликнул он. - Они оставили эту проклятую дырку в
потолке. Рабочие нынче ни черта не стоят.
Он присел, посмотрел через отверстие в полу, и вдруг лицо его
побелело. Он поднялся и затравленно оглянулся, остальные выжидающе
смотрели на него.
- Эй, - сказал Перри Поуп, - неужели вы думаете, что это я? Поймите,
друзья, вот он я, я был с вами, я ничего не знаю об этом. Я и не думал
обманывать вас. Господи, Боже мой, мы же друзья!
Рука его непроизвольно поднялась ко рту, и он начал покусывать палец.
Орсатти потрепал Перри по руке:
- Не беспокойся, - голоса его почти не было слышно.
Перри Поуп яростно впился зубами в свою плоть на большом пальце.
14
- Двоих уже нет, Трейси, - подвела итог Эрнестина Литтлчеп. - На
улице говорят, что твой приятель, адвокат Перри Поуп, больше не будет
практиковать. Он попал в какую-то жуткую аварию.
Они тихонечко потягивали кофе и ели пирожные в кафе на Ройал Стрит.
Эрнестина хихикнула:
- А у тебя мозги отлично варят, малышка. Слушай, не хочешь заняться
бизнесом со мной, а?
- Спасибо, Эрнестина. У меня другие планы.
Эрнестина нетерпеливо спросила:
- Кто же следующий?
- Лоуренс. Судья Генри Лоуренс.
Генри Лоуренс начал свою карьеру с должности адвоката в маленьком
городке Линсвиль, в Луизиане. Он обладал весьма незначительными
способностями к юриспруденции, но имел два очень важных качества -
чрезвычайно представительную внешность и необыкновенно гибкие моральные
устои. Он считал, что закон - это гибкий прут, изгибающийся туда, куда
требовал клиент. С такими установками совершенно неудивительно, что вскоре
после его появления в Новом Орлеане судья Лоуренс начал практиковать со
специфическими клиентами. Он шел от всяких мелких делишек и случайностей с
наркотиками к преступлениям, караемых смертной казнью, и потихоньку достиг
своих вершин. Он был специалистом в подкупе присяжных, в дискредитации
свидетелей и подкупал каждого, кто требовался в его деле. Короче, это был
человек типа Энтони Орсатти, и неудивительно, что пути их пересеклись. Их
союз был заключен в небесах мафии. Лоуренс стал рупором Семейства Орсатти.
И со временем Орсатти постоянно возвышал судью.
- Не знаю, как ты собираешься прижать к ногтю этого судью, - сказала
Эрнестина. - Он и богат, у него власть, он неприкасаемый.
- Да, он богатый и влиятельный, - поправила ее Трейси, - но не
неприкасаемый.
Трейси прилично поработала над своим планом, но позвонив в палату к
судье Лоуренсу, она поняла, что должна изменить его.
- Я хотела бы поговорить с судьей Лоуренсом.
- Извините, но судьи Лоуренса нет на месте, - ответила секретарша.
- Когда же он будет?
- Я даже не могу сказать.
- Это очень важно. Он будет завтра утром?
- Нет. Судья Лоуренс уехал из города.
- Но, возможно, я смогу его где-нибудь найти?
- Боюсь, что это невозможно. Его Честь уехал из страны.
Трейси с трудом скрыла разочарование.
- Хорошо, могу я узнать, где он?
- Его Честь в Европе, на международном симпозиуме по юриспруденции.
- Как жаль, - сказала Трейси.
- Кто звонит, скажите пожалуйста?
Трейси лихорадочно думала.
- Это Элизабет Роун Дастин, председатель южного отделения
Американской Ассоциации Адвокатов. 20 числа этого месяца у нас в Новом
Орлеане состоится ежегодный благотворительный обед, и мы выбрали судью
Лоуренса Человеком года.
- Как хорошо, - ответила секретарша, - но боюсь, судья Лоуренс не
успеет вернуться к этому времени.
- Какая жалость. Нам так хотелось услышать одного из лучших ораторов
страны. Кандидатура судьи Лоуренса была единодушно выбрана нашей
отборочной комиссией.
- Он будет страшно разочарован.
- Да. Я уверена, вы знаете, какая это честь. Одни из лучших судей
нашей страны удостаивались этой чести. Минутку! У меня идея. Как вы
полагаете, судья мог бы записать короткую приветственную речь для нас -
несколько слов благодарности, а?
- Да, но я не уверена - у него все расписано.
- Там, вероятно, будет телевидение и журналисты.
Молчание. Секретарша знала, как судья любит внимание прессы. Как она
предполагала, путешествие, в котором находился в настоящее время судья,
было предпринято исключительно в этих целях. Наконец, она сказала:
- Наверное, он найдет все-таки время, чтобы записать несколько слов
для вас. Я смогу попросить его.
- О, это было бы чудесно, - воскликнула Трейси, - это спасет вечер.
- Вы бы хотели, чтобы его Честь внес в свою речь что-то особенное?
- Безусловно. Мы бы хотели, чтобы он рассказал об... - она
задумалась. - Боюсь, это немножко сложно. Лучше бы мне объяснить ему
непосредственно.
Воцарилась тишина. Перед секретаршей возникла дилемма: ей не
разрешено было разглашать маршрут босса. С другой стороны, он еще и
обвинит ее, если посчитает это выступление важным. Она сказала:
- Я действительно не должна давать какую-либо информацию, но я
уверена, он позволил бы мне сделать исключение для событий такого рода,
как ваше. Вы можете найти его в Москве, в гостинице "Россия". Он будет там
еще пять дней, а после...
- Отлично. Я постараюсь сегодня же до него дозвониться. Спасибо вам,
мисс Дастин.
Телеграммы, адресованные судье Лоуренсу, гостиница "Россия", Москва:
Первая телеграмма гласила: Следующая юридическая совещательная
встреча должна быть организована. Подтверждение удобного времени и места
должно было быть запрошено. Борис.
Вторая телеграмма, отправленная на следующий день, гласила: Обсудите
проблему и отправьте чертежи. Чертежи вашей сестры получены позже, но
доставлены благополучно. Утерян паспорт и деньги. Они должны быть
пересланы на адрес в первого класса швейцарский отель. Счет будет
представлен позже. Борис.
Текст последней телеграммы: Ваша сестра должна попытаться в
американском посольстве получить временный паспорт. Не получили информацию
о новом получении визы. Швейцарцы считают русских почти святыми. Прибытие
сестры на корабле ожидается как можно быстрее. Борис.
КГБ ознакомилось со всем этим и ждал, будут ли в дальнейшем еще
телеграммы. Когда телеграммы поступать перестали, судью Лоуренса
арестовали.
Допросы продолжались 10 дней и ночей.
- Кому вы посылали информацию?
- Какую информацию? Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Мы говорим о чертежах. Кто давал вам чертежи?
- Какие чертежи?
- Чертежи советской атомной подводной лодки.
- Вы сошли с ума. Что я могу знать о советской подводной лодке?
- Это-то мы и собираемся узнать. С кем у вас было секретное
совещание?
- Какое секретное совещание? У меня нет никаких секретов.
- Тогда расскажите нам, кто такой Борис?
- Какой Борис?
- Человек, который переводил деньги на ваш швейцарский счет.
- Какой швейцарский счет?
Они разозлились до предела.
- Вы просто идиот, - говорили судье. - Мы собираемся преподать пример
вам и другим американским шпионам, пытающимся подорвать нашу великую
отчизну.
К тому времени, когда американскому послу разрешили навестить его,
судья Лоуренс похудел на 15 фунтов. Он не мог даже вспомнить, когда его
мучители разрешали ему поспать. Он представлял собой какую-то ужасную
развалину.
- Господи, почему они вцепились в меня? - прокаркал судья. - Я
американский гражданин. Я - судья. Ради Бога, вытащите меня отсюда!
- Я делаю все, что в моих силах, - заверил его посол. Его потряс вид
Лоуренса. Только две недели назад посол приветствовал судью Лоуренса и
других гостей на Юридическом симпозиуме. Но тот человек решительно ничего
общего не имел с потерянным, забитым существом, сидящим перед ним сейчас.
- Что, черт побери, придумали эти русские? - удивлялся посол. - Судья
не больше шпион, чем я.
Потом он решил:
- На их месте я бы выбрал что-нибудь получше.
Посол потребовал встречи с Генеральным Секретарем Политбюро. Но когда
ему отказали, он встретился с одним из министров:
- Я должен заявить вам протест, - произнес гневно посол.
- Поведение вашей страны в деле с судьей Лоуренсом просто
непростительно. Назвать человека его ранга шпионом нелепо.
- Если вы закончили, - холодно ответил министр, - то, пожалуйста,
взгляните на это.
И он протянул послу копии телеграмм. Посол прочел и в недоумении
взглянул:
- Что здесь такого? Они же совершенно невинны.
- Правда? Тогда прочтите их еще раз. Расшифрованные.
И он протянул послу другие копии телеграмм. Каждое четвертое слово
было подчеркнуто:
"Следующая юридическая совещательная ВСТРЕЧА должна будет быть
ОРГАНИЗОВАНА. Подтверждение удобного времени КАК и места должно БЫЛО быть
ЗАПРОШЕНО. Борис.
Обсудите проблему и отправьте ЧЕРТЕЖИ. Чертежи вашей сестры ПОЛУЧЕНЫ
позже, но доставлены БЛАГОПОЛУЧНО. Утерян паспорт и ДЕНЬГИ. Они должны
быть ПЕРЕСЛАНЫ НА адрес в первого класса ШВЕЙЦАРСКИЙ отель. Будет
представлен СЧЕТ позже. Борис.
Ваша сестра должна ПОПЫТАТЬСЯ в американском посольстве ПОЛУЧИТЬ
временный паспорт. Не получили ИНФОРМАЦИЮ О НОВОМ получении визы.
Швейцарцы считают РУССКИХ почти святыми. Прибытие сестры на КОРАБЛЕ
ожидается КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ. Борис.
- Придется мне быть сукиным сыном, - подумал посол.
Пресса и публика на суд не допустились. Заключенный стоял на своем,
отказываясь признать, что прибыл в Союз со шпионской миссией. Обвинение
обещало ему снисхождение, если он расскажет, кто его босс. И в общем-то
душа судьи Лоуренса готова была признаться в чем угодно, да только не
знала в чем.
На следующий после суда день в краткой заметке в "Правде" говорилось,
что пресловутый американский шпион судья Генри Лоуренс признан виновным в
шпионаже и приговорен к исправительным работам в Сибири сроком на 40 лет.
Все американские разведывательные службы просто недоумевали над делом
судьи Лоуренса. Слухи носились среди ЦРУ, ФБР, Армейской Разведки и
министерства Финансов.
- Он не наш, - сказали в ЦРУ. - Наверное, он из финансистов.
Но министерство Финансов отрицало любые сведения об этом случае.
- Нет, сэр. Лоуренс не наше дитя. Наверное, это мерзкое ФБР залезло
снова на нашу территорию.
- Никогда не слышали о нем, - сказали в ФБР, - наверное, он
подчиняется Государству или ЦРУ.
Но и Разведывательное Управление, также теряясь в догадках,
осмотрительно отвечало:
- Никаких комментариев.
Каждое управление было уверено, что Генри Лоуренс был заслан за
границу кем-то из остальных организаций.
- Ну что же, вы достаточно полюбовались на его кишки, - сказал глава
ЦРУ. - Он упрям. Он не сознался и не назвал имен. Сказать по правде, я бы
хотел иметь побольше таких, как он.
Дела у Энтони Орсатти шли не очень хорошо, и он не мог сообразить
почему. Впервые в жизни удача отвернулась от него. Все началось с
предательства Джо Романо, потом Перри Поуп, и вот сейчас - судья Лоуренс.
Эта дикая неувязка со шпионским делом. Все они были частями механизма
Орсатти - людьми, на которых он полагался.
Джо Романо был хребтом в организации, и Орсатти не мог подыскать, кто
бы смог его заменить. Дела начались вестись неряшливо, начали поступать
жалобы от клиентов, которые ранее никогда не жаловались. Стали
поговаривать, что Тони Орсатти начал сдавать, стареет, что не может уже
держать своих мальчиков в узде, что его организация разваливается.
Последней каплей стал звонок из Нью-Джерси:
- Мы прослышали, что ты попал в беду, Тони. Мы хотели бы помочь тебе.
- У меня нет никаких неприятностей, - ощетинился Орсатти. - Правда, в
последнее время у меня была пара проблем, но все уже организовалось.
- Это не то, что мы прослышали. Говорят, что в твоем городе
неспокойно, некому контролировать его.
- Я контролирую город.
- Возможно, это слишком много для тебя. Наверное, эта работа слишком
тяжела для тебя. Возможно, тебе следует отдохнуть.
- Это мой город. Никто не отнимет его у меня.
- Тони, голубчик, кто же говорит, чтобы отобрать его у тебя. Мы
просто хотим помочь. Семьи с востока объединились и хотят послать
нескольких наших мальчиков, чтобы протянуть тебе маленькую руку помощи.
Между старыми друзьями не должно быть ничего плохого. Не так ли?
Энтони Орсатти почувствовал холодок внутри. Одно было плохо -
маленькая рука станет большой рукой и покатится снежный ком.
Эрнестина приготовила на обед креветки, но они почти выкипели на
плите, пока они с Трейси дожидались прихода Эла. Жаркий сентябрьский ветер
раскалил всех до белого каления, и, когда Эл переступил порог, Эрнестина
рявкнула:
- Где черт тебя носит? Этот вонючий обед сгорел, и вместе с ним - я.
Но настроение Эла было слишком приподнятым, чтобы его можно было так
легко испортить.
- Я был занят, женщина. А я думал, что ты слышала, чем же я
занимался.
Он повернулся к Трейси:
- Люди наложили лапу на Тони Орсатти. Семейство из Нью-Джерси
прибудет сюда, чтобы прибрать все к рукам. - Он довольно ухмыльнулся. - Ты
поймала сукиного сына! - Он взглянул в глаза Трейси, и улыбка стерлась с
его черного лица. - Неужели ты не счастлива, Трейси!
Господи, что за странное слово, думала Трейси. Счастлива.
Да, она забыла, что значит это слово. Интересно, сможет ли она
когда-нибудь быть снова счастливой, сможет ли иметь нормальные
человеческие эмоции. Уже давно голова ее была забита мыслями о том, как бы
отомстить за себя и за маму. А теперь, когда все почти закончилось,
осталась только пустота.
На следующее утро Трейси зашла в цветочный магазин.
- Я хочу отправить цветы Энтони Орсатти. Похоронный венок из белых
гвоздик с широкой лентой. На ленте должно быть написано: "Покойся с миром"
- она написала на карточке, и подпись: "от дочери Дорис Уитни".
КНИГА ТРЕТЬЯ
15
Филадельфия. Вторник, 7 октября - 16.00
Пришло время разобраться с Чарльзом Стенхоупом III. Все предыдущие
были посторонними, чужими людьми. А Чарльза она любила, он был отцом ее
неродившегося ребенка, и он отвернулся от них обоих.
Эрнестина и Эл провожали Трейси в аэропорту Нового Орлеана.
- Я буду скучать по тебе, - сказала Эрнестина. - Здорово ты надрала
задницу этому городу. Пожалуй, тебя выбрали бы мэром.
- Что ты будешь делать в Филли? - спросил Эл.
- Хочу вернуться на старую работу в банке.
Эрнестина и Эл обменялись взглядами.
- Они в банке знают, что ты возвращаешься?
- Нет. Но вице-президент любит меня. Здесь не должно быть проблем.
Хорошего оператора для работы на компьютере трудно найти.
- Тогда удачи тебе. Держи нас в курсе, слышишь, ладно? И будь
подальше от неприятностей, девочка.
Через тридцать минут Трейси была уже в воздухе, направляясь к
Филадельфии.
Она остановилась в Хилтоне и привела в порядок свое единственное
хорошее платье. В 11.00 на следующее утро она вошла в банк и обратилась к
секретарше Кларенса Десмонда:
- Привет, Мэй.
Девушка с изумлением воззрилась на Трейси, как будто перед ней стояло
приведение.
- Трейси! - Она не знала, куда деть глаза. - Как ты?
- Отлично. Мистер Десмонд на месте?
- Я... Я не знаю. Давай я посмотрю. Извини.
Она поднялась, возбужденная, и исчезла в кабинете вице-президента.
Через несколько минут она вышла.
- Ты можешь войти.
Она притиснулась к двери, когда Трейси проходила мимо.
- Что это с ней, - удивилась Трейси.
Кларенс Десмонд стоял около письменного стола.
- Здравствуйте, мистер Десмонд. Вот я и вернулась, - живо сказала
Трейси.
- Зачем? - голос звучал недружелюбно. Определенно недружелюбно.
Трейси удивилась. Она поднажала:
- Вы всегда говорили, что я лучший оператор, которых вы когда-либо
встречали, и я подумала...
- Вы подумали, что я вам предоставлю вашу прежнюю работу.
- Да, сэр. Я еще не потеряла квалификацию. Я могу еще...
- Мисс Уитни, - больше уже не Трейси, - простите, но то, что вы
просите, невыполнимо. Я уверен, вы понимаете, что наши клиенты не захотят
иметь дело со служащим, который отбыл срок в исправительной колонии за
вооруженное ограбление и покушение на убийство. Это плохо может отразиться
на репутации нашего банка. Думаю, маловероятно и то, что с вашим прошлым
любой другой банк возьмет вас на работу. Я советую вам попытаться найти
себе работу, более подходящую в вашем положении. Надеюсь, вы понимаете,
это не мое личное мнение.
Трейси выслушала его речь сначала в шоке, потом с растущей
ненавистью. Он отнесся к ней, как к отверженной, как к прокаженной.
Мы бы не хотели потерять вас. Вы одна из наших самых ценных
сотрудников, вспомнила она.
- Еще что-нибудь, мисс Уитни?
- Все. - Трейси хотела еще много сказать, но поняла, что в этом нет
нужды.
Трейси повернулась и вышла из кабинета, лицо ее горело. Глаза
банковских служащих были устремлены на нее. Мэй уже пустила слушок -
осужденная возвратилась. Трейси шла к выходу, гордо подняв голову.
Я не позволю им так ко мне относиться. Единственное, что у меня
осталось, - это гордость, и я не позволю никому отнять ее у меня.
Трейси в тоске просидела весь день у себя в номере. Как она могла
подумать, что ее примут здесь с распростертыми объятиями? Она стала
притчей во языцех.
О тебе говорили на первой странице Дейли Ньюс.
- Ладно, черт с ней, этой Филадельфией, - подумала Трейси.
У нее здесь несколько незавершенных дел, но когда она с ними
покончит, тогда она уедет отсюда. Она отправится в Нью-Йорк, где ее никто
не знает. Приняв решение, она сразу почувствовала себя лучше.
В этот вечер Трейси решила развеяться и пообедать в кафе Ройал. После
этой подлой встречи с Кларенсом Десмондом ей определенно нужна была
атмосфера мягкого света, элегантных платьев и приятной музыки. Она
заказала мартини, и когда официант принес заказ, вздрогнула и сердце ее
оборвалось. В другой стороне зала сидели Чарльз и его жена. Они не видели
ее. Первым желанием Трейси было встать и уйти. Она не была готова к
встрече с Чарльзом, потому что не знала, какие действия предпримет.
- Будете еще что-нибудь заказывать? - обратился к ней официант.
- Я... Я подожду, спасибо.
Она должна решить, оставаться ли ей здесь.
Трейси снова взглянула на Чарльза, и вдруг произошло чудесное
превращение, у нее словно спала с глаз пелена. Она смотрела и видела перед
собой незнакомца - мужчину среднего возраста, с болезненно-желтым цветом
лица, лысоватого, сутулого, с выражением неописуемой скуки на лице.
Совершенно невозможно поверить, что однажды она решила, что любит этого
мужчину, что она спала с ним, собиралась прожить с ним бок о бок
оставшуюся жизнь. Трейси взглянула на его жену. Она сидела с тем же
выражением отчаянной скуки на лице. Они производили впечатление людей,
запертых в клетку, в которой им суждено провести вместе вечность,
превратившись со временем в ледышек. Они просто сидели вместе, не говоря
друг другу ни слова. Трейси вдруг совершенно четко представила бесконечно
нудные годы их совместной жизни. Без любви. Без радости.
Вот и расплата для Чарльза, - подумала Трейси и вдруг внезапно
ощутила волну освобождения, свободу от глубоких, темных эмоциональных
цепей, так крепко державших ее.
Трейси кивнула официанту и сказала:
- Сейчас я сделаю заказ.
Все. Прошлое окончательно похоронено.
Вернувшись в свой номер отеля в тот вечер, Трейси вспомнила, что у
нее, как у служащей, должен быть свой пай в банке. Она села и прикинула
сумму. Вышло 1375 долларов 65 центов.
Она составила письмо Кларенсу Десмонду и через два дня получила ответ
от Мэй:
"Дорогая мисс Уитни.
В ответ на ваш запрос мистер Десмонд попросил меня проинформировать
вас, что в связи с морально-этической политикой в финансовых делах
служащих ваш пай возвращен в общий капитал. Он просит уверить вас, что
лично не имеет каких-либо претензий к вам.
Искренне ваша, Мэй Трентон, секретарь первого вице-президента."
Трейси никак не могла поверить. Они просто-напросто украли ее деньги
под предлогом защиты морального климата банка! Она была оскорблена.
- Я не позволю им обманывать меня, - поклялась она. - Никто никогда
больше не обманет меня.
Трейси стояла перед главным входом в Филадельфийский банк "Доверия и
Надежды". Она надела длинный парик и накрасилась темной тяжелой
косметикой, подбородок пересекал толстый красный шрам. Если будет что-то
не так, все запомнят только шрам. Несмотря на всю эту маскировку, Трейси
чувствовала себя голой, ведь она проработала в этом банке пять лет и в нем
продолжали работать те, кто прекрасно ее знает. Она должна быть очень
осторожной, чтобы не дать себя узнать.
Она вытащила из сумочки крышку от бутылки, засунула в туфлю и,
