чем угодно. В смерти Димы Захарова я виновата столько же, сколько и сами
убийцы. Насильственная смерть - это пересечение времени жизни убийцы и
его жертвы. И к точке пересечения привела Димку я".
Она вспомнила его яркие синие глаза, в которых плескалась готовая
вырваться наружу ласковая улыбка, и расплакалась. Горько, навзрыд.
Минут через пятнадцать она умылась холодной водой, вытерла полотенцем
красное опухшее лицо и удивленно прислушалась к себе. Страха больше не
было. Того самого страха, который брал ее за горло и мешал разговаривать
с мужем и родителями. Все это казалось таким мелким и ничтожным. Она
вдруг поняла, что пули, убившие Дмитрия, только чудом не задели ее саму.
Она была на волосок от смерти. И по-настоящему значение имело лишь то,
что она осталась жива. Страх смерти - это единственное, с чем надо счи-
таться. Все остальное - дурь, блажь и розовые сопли.
Настя посмотрела на часы. Двадцать минут первого. Поздновато. Но в
конце концов она же решила, что есть вещи главные и есть неглавные, ко-
торыми можно пренебречь. В данном случае пренебречь можно приличиями,
это вполне простительно.
Она решительно набрала телефон Чистякова в Жуковском. Долго никто не
снимал трубку, наверное, все уже спят. Наконец раздался сонный голос
Алексея:
- Слушаю вас.
- Леша, приезжай, я все расскажу тебе.
- Надумала? - его голос сразу перестал быть сонным, в нем послышались
насмешливые интонации.
- Надумала. Я все поняла, Лешик. Я была полной дурой. Больше это не
повторится. Честное слово. Ты приедешь?
- Пока нет. Отец болен, я должен побыть здесь. Так что твоим благим
намерениям - придется подождать. У тебя все в порядке?
- Да. То есть нет. То есть... Это все сложно, Леша.
Ладно, отложим пока. Извини, что разбудила. Спокойной ночи.
- Счастливо, - ровным голосом ответил он.
"А чего же ты хотела? - с ненавистью к себе самой вслух произнесла
Настя. - Ты так радовалась, что осталась одна, что можно ни с кем не
разговаривать, когда приходишь домой с работы, что можно ни перед кем не
отчитываться. Тебе даже казалось, что одной спать куда удобнее, чем с
Лешкой. Ты сомневалась в правильности решения выйти замуж, ты считала,
что не создана для семейной жизни. Ты обидела Лешу, он уехал, и ты
столько времени ему не звонила, не попыталась вернуть его, не сделала
над собой ни малейшего усилия, чтобы наладить отношения и возвратить ва-
шу жизнь в нормальную колею. А сегодня на твоих глазах убили человека,
который чуть было не стал твоим любовником, это стряхнуло пелену с твоих
глаз, ты поняла, что была не права, и кинулась звонить мужу. Ты за все
это время даже не поинтересовалась, как он живет, как у него дела, здо-
ров ли он. Не обязательно было просить его вернуться, ведь он поставил
условие: он не приедет, пока ты не созреешь для разговора, но хотя бы
просто позвонить ты могла? Могла. Но не позвонила. Вот и получай все,
что тебе причитается. И не думай, что верный и преданный Лешка будет
мчаться к тебе по первому свистку, как дрессированная собака. Этого не
будет".
Она подошла к окну и встала перед ним, обхватив себя руками и пытаясь
унять противную дрожь. Интересно, что бы сказал Алексей, если бы узнал,
что попытка сохранить ему верность стоила человеку жизни?
Глава 13
Ночью Татьяна почувствовала себя плохо, до утра перемогалась, а утром
ее увидела Ира и пришла в ужас.
- Ты с ума сошла! - завопила она на всю квартиру. - Что с тобой?
- Да что-то нездоровится, - вяло произнесла Татьяна, заваривая себе
чай с травками.
- Немедленно к врачу! - потребовала Ира. - Не хватало еще, чтобы на
седьмом месяце что-нибудь произошло. Немедленно.
- Мне на работу надо, - попыталась возражать Татьяна, но Ира была
непреклонна.
- Работа перебьется, ребенок важнее, - заявила она.
- Но у меня люди вызваны...
- И люди перебьются.
Татьяна понимала, что родственница права. Люди, конечно, не перебьют-
ся, но рисковать здоровьем будущего малыша тоже нельзя. И она отправи-
лась в женскую консультацию.
- Да, мамочка, - покачала головой пожилая женщина-врач, - вам надо не
на работу ходить, а дома сидеть. У нас это называется "старая первород-
ка". На течение беременности и родов может повлиять все, что угодно. В
двадцать пять лет беременные этого могут даже не заметить, а в тридцать
шесть все куда сложнее с первыми родами. Да и сердце у вас могло бы быть
получше.
Из консультации Татьяна поехала на работу и первым делом зашла к на-
чальнику. Совсем недавно, еще в декабре минувшего года в Петербурге, ей
пришлось пережить несколько неприятных бесед со своим бывшим начальни-
ком, который не хотел отпускать ее в Москву к мужу, и она готовилась к
тому, что сцена, скорее всего, повторится сейчас. Надо же, толькотолько
перевелась - и на тебе, на сохранение, а потом в декрет. "Может, правы
те руководители, которые не любят брать на работу женщин? - думала она,
идя по коридору к кабинету начальника. - Меня это всегда смешило и воз-
мущало одновременно, но теперь я начинаю их понимать. А в моем случае
это особенно неловко. Ведь Стасов организовал мне перевод в Москву имен-
но к этому начальнику, потому что они хорошо знакомы. Вроде как поручил-
ся за меня, напел, какой я хороший работник, а я четыре месяца всего
проработала и уже ухожу".
Новый начальник, однако, оказался скуп на эмоции, как на положи-
тельные (что плохо), так и на отрицательные (что намного лучше).
- А потом на три года по уходу за ребенком сядете? - недовольно по-
морщившись, спросил он.
- Нет, - твердо ответила Татьяна. - Как только можно будет, сразу
выйду на службу. У меня есть кому сидеть с малышом.
- Бабушки-нянюшки?
- Сестра мужа, - пояснила она.
- У Стасова есть сестра? - удивился начальник. - Он никогда не гово-
рил об этом, насколько я помню.
- Это сестра другого мужа, бывшего.
Внезапно начальник рассмеялся так весело, что Татьяна не удержалась и
тоже улыбнулась, не понимая, что могло его так рассмешить.
- Да, теперь я понимаю Влада! - сказал он. - Тото он так рвался вас
побыстрее из Питера в Москву забрать. Боялся, видно, что уведут вас, и
он тоже перейдет в категорию бывших мужей. Ладно, Татьяна Григорьевна,
идите домой, сохраняйтесь, рожайте. Я очень надеюсь, что вы меня не под-
ведете и в скором времени снова приступите к работе. Теперь с вашими де-
лами. Сколько их у вас сейчас?
- Восемнадцать, - вздохнула Татьяна.
- Что-нибудь удалось закончить или будете все восемнадцать переда-
вать?
- По двум делам осталось составить обвинительное заключение, это я
сделаю за сегодня и завтра. Остальные придется передавать.
До конца дня Татьяна судорожно доделывала все то, что еще можно ус-
петь доделать по находящимся в производстве делам, и только часов около
шести вспомнила о Насте. Ну надо же, она ведь хотела поговорить с ней об
Уланове и совсем забыла! Вот растяпа! Собственно, Татьяна и в голове не
держала Настин интерес к телеведущему и отказывалась от телевизионного
интервью до тех пор, пока Уланов не понадобился ей самой в связи с делом
об убийстве колдуньи Инессы. Нехорошо получилось, ведь это именно Настя
устроила ей встречу с Улановым и познакомила с Дороганем, который эту
встречу, грубо говоря, оплатил.
Найдя в записной книжке рабочий телефон Каменской, Татьяна набрала
номер. Занято. Позвонила еще раз - снова занято. Она с досадой взглянула
на часы, писанины еще часа на два, не меньше, жаль терять драгоценные
минуты на тупое нажимание кнопок, а автоматический набор в этом хорошо
пожившем аппарате давно сломался. Татьяна решительно набрала свой домаш-
ний номер.
- Ира, я тебя попрошу дозвониться Насте и пригласить ее к нам на
ужин, - деловым и не терпящим возражений тоном сказала она, прижимая
трубку к уху плечом и не прекращая печатать на машинке.
- Зачем?
- Мне нужно с ней поговорить. И ей со мной тоже. Если договоришься с
Настей, перезвони мне, я у себя.
- На который час договариваться?
- Все равно. Когда она сможет. Но не раньше девяти, мне здесь еще ча-
са два ковыряться.
- Ты поговорила с руководством?
- Да. Не беспокойся, еще пару дней поработаю, не больше. Нужно дела
передать и документы оформить. Все, Ириша, дома поговорим, у меня дел
много.
Ира перезвонила только через полчаса и скучным голосом сообщила, что
Настя обещала приехать часам к девяти.
- Что-нибудь случилось? - дежурно поинтересовалась Татьяна, не отры-
вая глаз от документа, который в это время заканчивала. - Ты чего такая
унылая?
- У меня были планы на вечер... А теперь, раз у нас гости... - про-
бормотала Ирочка.
- Не выдумывай. Иди куда собиралась. Мы прекрасно без тебя справимся.
Я же Настю не на пироги зову, а для разговора.
Ирочка заметно повеселела и стала давать Татьяне указания, что есть
на ужин и что в какой кастрюле приготовлено. Образцова слушала вполуха,
резонно рассудив, что вникать вовсе не обязательно, она придет домой и
все сама найдет, подумаешь, бином Ньютона. Вспомнив историческую фразу,
произнесенную булгаковским котом Бегемотом, Татьяна невольно перескочила
мыслями на саму себя: "Я, наверное, тоже выгляжу сейчас как бегемотиха.
А после родов, судя по всему, стану еще толще. Как жить с таким весом?
Черт его знает. И так не могу приличную одежду на себя купить, а если
поправлюсь, то вообще хоть караул кричи. Может, прав Стасов, и мне
действительно надо дома сидеть и книжки писать, а не строить из себя ак-
тивного государственного служащего?"
Войдя в квартиру Стасова, Настя поразилась. У нее была полная иллю-
зия, что она здесь впервые, хотя она отчетливо помнила, что приходила
сюда совсем недавно, долго разговаривала с Татьяной, потом ужинала вмес-
те со всеми. И в то же время ощущение новизны было очень отчетливым.
Оказывается, между кухней и гостиной нет двери, а есть проем сложной ге-
ометрической формы. Как же она этого не заметила в прошлый раз? И пол в
гостиной очень интересно сделан, наполовину покрыт ковролином, а наполо-
вину - ламинатом, причем граница между покрытиями не прямая, а волнооб-
разная. Ламинатом выложена та часть пола, по которой все время ходят из
прихожей в кухню, а ковролин лежит там, где стоит мягкая мебель. "Госпо-
ди, я же на этом диване в прошлый раз просидела как минимум час, вход в
кухню и пол были прямо у меня перед глазами, а я умудрилась не увидеть.
Ну, Каменская, ты даешь!" - подумала она.
- Ты чего, Настюша? - удивленно спросила Татьяна. - Оглядываешься,
как будто в первый раз пришла.
- Ты будешь очень смеяться, но у меня именно такое ощущение, - приз-
налась Настя. - Словно впервые все это вижу. Не обращай внимания, я в
последнее время была ужасно рассеянной, много чего не замечала. А где
твоя ангел-хранительница?
- На свидание побежала, - усмехнулась Татьяна. - Какой-то новый зна-
комый у нее появился. Ну и слава Богу, не дело это, когда молодая краси-
вая женщина целыми днями занимается моим домашним хозяйством. Я буду
только рада, если у Ирочки образуется какой-нибудь роман.
- Ну вот, - расстроилась Настя, - а как же мой протеже? Такой хороший
парень наш Миша Доценко, а ты его отвергла, не глядя. Любимых родствен-
ниц надо отдавать в хорошие руки, а не абы кому.
Татьяна улыбнулась и весело махнула рукой.
- Да перестань ты, она взрослая уже, сама разберется. Ты голодная?
- Голодная. Но напрягаться из-за этого не стоит. Я могу схватить
что-нибудь на ходу, бутерброд, например.
- Ну, зачем такие жертвы, - усмехнулась Татьяна, - в холодильнике
полный набор для ужина из трех блюд.
Прислушавшись к себе, Настя обнаружила, что к ней вернулся аппетит,
во всяком случае о еде она думает с нежностью, а не с отвращением, кото-
рое испытывала на протяжении последних месяцев. "Ну точно, я моральный
урод, - с горечью подумала она. - Вчера на моих глазах убили Димку Заха-
рова, а я о еде думаю. Но с другой стороны, пока этого не случилось, я
вообще ни о чем думать не могла, кроме собственных переживаний. Жевала,
жевала одну и ту же сопливую жвачку, выстроила мировую трагедию на песке
и смотрела эту пьесу целыми днями с утра до ночи. А вчерашняя настоящая
трагедия меня будто встряхнула. Я даже благодарна Лешке за то, что он,
мягко выражаясь, послал меня. Я это вполне заслужила, так что и не обид-
но. Ничего, я исправлюсь. Я все поняла. И словно ожила. И голова вроде
лучше заработала. А аппетит - что ж, нормальная реакция нормального ор-
ганизма на голод, не более того. Не будем этого стыдиться".
- Настюша, я хотела поговорить с тобой об Уланове. Ты передачу в пят-
ницу видела?
- Конечно, ты же предупредила меня. Извини, я тебе не позвонила, зак-
рутилась.
- Это ты меня извини. Я тоже закрутилась. И как тебе передача?
- Мне понравилось, - осторожно сказала Настя. - Во всяком случае, это
не было похоже на все то, что я наблюдала на протяжении последних не-
дель. Уланов сменил тактику?
- Да нет, - засмеялась Татьяна, - это я его немножко обманула. Пока
он со мной знакомился, прикидывалась круглой дурой, он и расслабился,
глупенький. Во всяком случае, я поняла его метод. Гостя приводят, поят
чаем или кофе, лучезарно ему улыбаются, поют на все голоса о том, какой
Уланов славный, добрый и как он любит своих экранных собеседников, потом
появляется сам лично мистер Уланов и ведет с человеком дружелюбную
светскую беседу, нащупывая его слабые места, то есть те темы, при обсуж-
дении которых гость выглядит не самым лучшим образом, если не сказать
хуже. А потом именно эти темы и поднимает в прямом эфире. У него в прог-
рамме гример работает экстра-класса. Я все мучилась, не могла вспомнить,
где ее видела, а потом сообразила: в журнале читала очерк о конкурсе ви-
зажистов, и там была фотография этой женщины. Она чуть ли не первое мес-
то на европейском туре заняла, так что гостя делают невероятно красивым,
и это тоже часть спектакля или, если хочешь, ловушки. Все примитивно и
просто, как грабли. Что же касается самого Александра Юрьевича, то могу
сказать тебе две вещи. Во-первых, он очень озабочен темой разводов и от-
ношений бывших супругов. И во-вторых, он стоит на пороге больших пере-
мен. Причем перемен приятных. Складывая первое со вторым, можно предпо-
ложить, что он собирается разводиться и вступать в новый брак с горячо
любимой женщиной. У тебя есть какие-нибудь сведения на этот счет?
- Никаких. А почему ты решила, что грядут перемены?
- Он похвалил меня после передачи и поблагодарил. Ты понимаешь? Я-то
была уверена, что он разозлится, ан нет, ничего подобного, улыбался по
весь рот и ручки целовал. Я ему на глазах у всех зрителей имидж испорти-
ла, а ему хоть бы что. Мне показалось, что ему в определенном смысле
наплевать, что будет с передачей завтра. Он в ней уже работать не будет.
Поэтому черт с ним, с имиджем и ведущего, и самой программы, все равно
он Уланову больше не понадобится. Его ждут какие-то более приятные перс-
пективы, и с "Лицом без грима" эти перспективы никак не связаны.
- Понятно, - задумчиво протянула Настя. - Это любопытно. Говоришь,
улыбался и ручки целовал?
- Угу. И комплименты говорил.
- Надо же... Мне как-то не довелось увидеть его в хорошем настроении.
Со мной он бывал подавленным, злобным, ехидным, а никак не благодушным.
Что-то, видно, действительно произошло в его жизни. Только я не пойму,
нужно мне в этом копаться или нет. Миша Доценко в среде телевизионщиков
землю роет, но к причинам убийства Андреева и Бондаренко так и не подоб-
рался. Может, зря я так вцепилась в этого Уланова? Конечно, он мне жутко
неприятен, но это же не повод, чтобы подозревать его во всех смертных
грехах.
Татьяна ничего не ответила, молча вертя в руках веточку петрушки и
откусывая от нее по одному листочку. В квартире царила блаженная тишина,
они были одни, не слышно было ни звонкого щебетания Ирочки, ни громкого
голоса Стасова. Настя на мгновение отвлеклась от всего и с наслаждением
погрузилась в эту мягкую тишину, наполненную домашними уютными запахами.
- Настюша, я могу вступить с тобой в преступный сговор? - неожиданно
спросила Татьяна.
- В преступный? Можешь. Вступай.
- По твоим разработкам Уланов нигде не пересекался с некоей граждан-
кой Лутовой Валентиной Петровной?
Настя наморщила лоб, вспоминая имена и фамилии людей, хотя бы раз
мелькнувших в деле об убийстве сотрудников телевидения.
- Не помню такой, - наконец сказала она. - Она тебе нужна?
- Нужна. Помнишь убийство колдуньи Инессы?
- Помню, оно по сводке проходило. Но мы им не занимаемся.
- Я знаю, - кивнула Татьяна, - оно по округу проходит. Как раз по мо-
ему.
- Да что ты? - удивилась Настя. - И как тебе работается с колдовским
материалом? Намучилась?
- Не то словечко, - вздохнула Татьяна. - Клиентура у нее была обшир-
ная, а записей никаких. То есть записи, конечно, есть, и довольно под-
робные, но ни одного имени. У этой колдуньи был забавный приемчик, она
каждому клиенту давала свое имя, особое, ну вроде как в церкви при кре-
щенье, понимаешь? Так и говорила человеку: вы, дескать, на моих сеансах
будете не Иван Иванычем, а Феофилактом, это будет ваше имя для общения с
миром высших сил. Вот под этими новыми именами она и делала свои записи.
Кое-кого удалось установить, среди них - Лутова. А к Лутовой недавно
приходил Александр Юрьевич Уланов. Собственно, поэтому я и согласилась
пойти к нему на передачу. Захотелось самой на него посмотреть и познако-
миться. Кстати, на всякий случай предупреждаю тебя насчет того, что для
Уланова я не следователь, а всего лишь писатель, ладно?
- А кто такая Лутова, чем занимается?
- Воспитательница в детском саду. Не так давно развелась с мужем.
Можно предположить, что у нее роман с Улановым и он тоже наконец решил
развестись. Но это только наполовину укладывается в то, что я видела.
- Да, - согласилась Настя, - непонятно, какие радужные перспективы
ему светят от нового брака. Если он решил уйти из программы, то куда? Я
понимаю, если бы он женился на миллионерше, но воспитательница... Не ук-
ладывается, ты права. Я поговорю с его женой. Она может что-то знать. А
зачем твоя Лутова ходила к колдунье? С какой печалью?
- Не могла отделаться от мужа.
- Как это? - не поняла Настя. - Ты же сказала, что она с ним разве-
лась.
- Ой, а то ты не знаешь, как это бывает! - с досадой пожала плечами
Татьяна. - Сплошь и рядом. Оформить развод не всегда означает освобо-
диться от человека, особенно если бывшие супруги продолжают жить в одной
квартире. А многие и продолжают, потому что купить новое жилье - денег
нет, получить - права нет, а разменивается хрущевская живопырка с совме-
щенным санузлом и крошечной кухней только на что-то совершенно неудобо-
варимое. Это еще если она двухкомнатная. А однокомнатную просто ни на
что не поменяешь, чтобы разъехаться. Вот и живут.
- И что же Лутова? Хотела, чтобы колдунья Инесса извела ненавистного
бывшего супруга до состояния полной мертвости, что ли?
- Нет, Настюша, там все не так. Лутову мы нашли по контактам с другим
клиентом, навели о ней первоначальные справки и потом уже начали искать
в записях Инессы клиента с подходящими данными. Нашли некую Евгению, ко-
торая впервые обратилась к Пашковой почти год назад с жалобами на эмоци-
ональную зависимость от мужа, который плохо с ней обращается. Поколачи-
вает, кричит, скандалит, изводит сценами ревности, а она не может сде-
лать решительного шага и порвать с ним, потому что любит его. Короче,
широко распространенное явление. Пашкова вела с ней планомерную работу
по продвижению к разводу, и ей это вполне удалось. В ее записях по пово-
ду Евгении есть отметка о том, что клиентка наконец созрела для реши-
тельного действия и подала заявление. Мы проверили в суде, дата подачи
Лутовой заявления о расторжении брака подходит.
- А почему в суде? Муж развода не давал или они имущество делили?
- Нет, делить там нечего. Из-за мужа, конечно. Самое смешное, что в
суде он легко согласился на расторжение брака и вообще произвел впечат-
ление человека симпатичного и интеллигентного. Я разговаривала с судьей,
она эту пару хорошо помнит, потому что у Лутова очень приметная внеш-
ность. Судье он показался невероятно привлекательным. В нем, как она ме-
ня уверяла, море обаяния. И жалобы истицы на его неправильное поведение
судье показались необоснованными, она сочла, что Лутова все придумывает
или по крайней мере преувеличивает, но брак расторгла с первого же раза,
даже срок на примирение не дала, хотя обычно все судьи его дают. Во-
зиться не хотела, понимала же, что и во второй раз они к ней придут, а у
нее и без того огромная очередь на слушанье дел.
- И после развода Лутова перестала посещать колдунью?
- Как же, перестала? - усмехнулась Татьяна. - Еще чаще ходить стала.
Жаловалась, что муж продолжает ею помыкать, ведет себя с ней, как с ра-
быней, а она не может ни в чем ему отказать. Будто околдовал он ее, ка-
кую-то невероятную власть над ней имеет. И развод в этом смысле совер-
шенно не помог, как все было, так и осталось. Пока, говорит, не вижу
его, кажется, что могу и отказать, и уйти, и нахамить, и даже убить, а
как увижу, в глаза ему посмотрю - так все, превращаюсь в безвольную
тряпку. Вот на этот предмет Инесса с ней и работала.
- Как же она работала, интересно знать? Порчу снимала?
- Да нет, Инесса-то, судя по всему, была далеко не дура и не шарла-
танка. Сейчас я тебе скажу еще более интересные вещи. Инесса когда-то
была любовницей Готовчица.
- Кого?!
Настя вытаращила на нее глаза, от неожиданности выронив ложку, кото-
рой она то и дело залезала в баночку с креветочным плавленым сыром.
- Готовчица Бориса Михайловича, вдовца невинно убиенной Юлии Никола-
евны. Я только недавно об этом узнала. Так вот, Борис Михайлович уверял
меня, что Инна Пашкова в бытность свою врачом-интерном проявляла большие
способности в области психиатрии и обладала удивительным чутьем, которое
и позволяло ей безошибочно нащупывать в жизни и душе человека то самое
уязвленное место, которое мешает ему нормально существовать. И очень Бо-
рис Михайлович горевал по поводу того, что Инна, она же колдунья Инесса,
оставила медицинскую практику и занялась шарлатанством. Даже негодовал,
и весьма, надо заметить, праведно. А из рассказов оперативников, которые
занимались клиентами Пашковой, с очевидностью следует, что Инесса только
пользовалась антуражем колдуньи, а на самом деле вела нормальную практи-
ку психоаналитика. И, судя по всему, весьма успешно. Так что она не была
шарлатанкой, она действительно помогала людям, только под другим прикры-
тием.
- Вообще-то ее можно понять, - сказала Настя, которая наконец пришла
в себя и подняла с пола упавшую ложечку. - Ходить к психоаналитику - это
както уж больно не по-русски, мы к этому не очень-то приучены, а вот
сходить к бабке снять порчу - милое дело. Я думаю, клиентура у Инессы и
у Готовчица была совсем разной. К Борису Михайловичу все больше крутые
ходят или элита, известные артисты, художники, музыканты, бизнесмены.
Даже, подозреваю, мафиози, хотя сам Готовчиц этого, разумеется, и знать
не знает. А кто у колдуньи пасся?
- Ты права, - согласилась Татьяна, - те клиенты Инессы, которых нам
удалось установить, - народ попроще. В основном несчастные женщины, ко-
торые не могут справиться с разладом в семейной жизни. Кто с мужьями во-
юет, кто с детьми, кто с родителями. Лутова - яркий тому пример. Так
вот, Настюша, я хотела тебя попросить поиметь в виду мой интерес, когда
будешь получать информацию по Уланову. Ладно?
- Какой же у тебя может быть интерес? - изумилась Настя. - Ты же дела
передаешь. Разве нет?
- Передаю, - вздохнула Татьяна. - Но, знаешь...
А, ладно, чего там! Короче, заволокитила я это дело, замоталась, все
шло медленно, и теперь у меня проснулось здоровое чувство неловкости пе-
ред тем следователем, который будет после меня тянуть Инессу на себе.
Поэтому если есть возможность чем-то помочь, то я тебя прошу...
- Понятно, - перебила ее Настя. - Конечно, не волнуйся, все будет в
лучшем виде. Как твоя последняя книга? Движется?
- Стоит, как вкопанная. Ни минуты выкроить не могу. Вот сяду дома на
Иркиных пирогах, может, сдвинусь с мертвой точки. Кстати, что-то моя
красавица загулялась, уже половина одиннадцатого.
- Ну, с кавалером-то не страшно, - заметила Настя.
- Это смотря с каким, - возразила Татьяна. - Ирка так легко знакомит-
ся с людьми, что мне иногда бывает страшно за нее. А вдруг влипнет в ка-
кую-нибудь беду?
- Но ведь до сих пор не влипала.
- До сих пор... Все когда-то случается в первый раз.
Татьяна прислушалась к шуму, доносившемуся от входной двери.
- О, кажется идет. Слава Богу!
Но это оказался Стасов, огромный, зеленоглазый, веселый и, как всег-
да, источающий дух здоровья, силы и оптимизма.
- Девочки, - закричал он прямо с порога, - я Ируськиного нового хаха-
ля только что видел! Ну, доложу я вам...
Он влетел на кухню, обнял жену, схватил в охапку Настю, чуть не сло-
мав ей кости, и плюхнулся со всего размаху на стул, оседлав его верхом.
- Танюшка, умираю с голоду!
- Ты про кавалера расскажи сначала, - потребовала Татьяна, - а то у
меня душа не на месте. Я даже не знаю, кто это такой и где она его под-
цепила. И вообще, где ты его видел?
- Да только что, возле подъезда.
Стасов протянул руку и схватил со стоящей на столе тарелки помидор,
фаршированный брынзой и зеленью.
- Вкусно пахнет, - одобрительно заявил он, потянув носом и тут же за-
пихивая помидор целиком в рот.
- Ну Стасов же! - взмолилась Татьяна. - Поимей совесть. Два слова про
кавалера - и получишь миску с горячей едой.
- Ты со мной обращаешься, как с непослушной собакой, - обиженно про-
мычал Владислав с набитым ртом. - Я тебе муж или где? Ладно, слушайте.
Ох, бабы, бабы, ничто вас не исправит, ни погоны, ни служба в милиции.
Чужой кавалер для вас важнее родного мужа.
- Стасов, - предупреждающе подняла палец Настя, - не смей оскорблять
беременную жену. Рассказывай в темпе - и я пошла, а то поздно уже.
- И ты туда же! - возмутился он, быстро утягивая с тарелки второй по-
мидор. - Я еще понимаю Танюшку, все-таки речь идет о ее родственнице. Но
ты-то, между прочим, могла бы оторвать организм от стула и положить мне
в тарелку горячей еды, а?
- Могла бы, - согласилась Настя, вставая. - Я положу тебе еды, только
рассказывай быстрее. Мне тоже интересно, я же Иришке нашего Мишу Доценко
хотела сосватать, а Таня не позволила. Поэтому я хочу знать, на кого ва-
ша дружная семья променяла моего симпатичного холостого коллегу.
- Настасья, - торжественно начал Стасов, - я с глубоким уважением от-
ношусь к Мишане, которого знаю лично, но, положа руку на сердце, он мо-
жет отдыхать рядом с тем мужиком, которого я только что видел с нашей
Ириной. Девочки, это что-то!
- Стасов, ты хуже любой бабы, - с досадой сказала Татьяна. - Ну что
за манера выплескивать эмоции, не добравшись до сути! Ты уже столько
времени дома, а еще ни одного наполненного смыслом слова мы от тебя не
услышали, одни только ахи, охи и упреки. Излагай фактуру.
- Фактуру? - он хитро прищурился. - Ладно, получай фактуру. Подъезжаю
я, значит, к нашему дому. Темно. Но фонари горят. И в аккурат под самым
фонарем стоит автомобиль, изумительной красоты "Бентли-Континенталь",
цена которому - в два раза больше, чем у шестисотого "Мерседеса".
- А сколько стоит этот "Мерседес"? - тут же спросила Настя, которая
не разбиралась в автомобилях совершенно, но терпеть не могла никаких не-
ясностей.
- В среднем сто двадцать тысяч плюс-минус двадцать, в зависимости от
движка, - тут же откликнулась Татьяна. - Не отвлекайся, Стасов.
- Не отвлекаюсь.
Настя поставила перед ним тарелку с огромным куском запеченного мяса
и отварным картофелем. Владислав тут же отхватил ножом изрядный ломоть и
принялся с аппетитом жевать.
- Вот, - удовлетворенно произнес он, проглотив первый кусок, - совсем
же другие ощущения, нежели натощак. Продолжаю. Мне становится интересно,
кто это в нашу Богом забытую новостройку приехал на такой тачке, поэтому
сижу в машине и не выхожу.
Вижу - из дорогого престижного автомобильчика выходит наша Ирочка. Но
как выходит! Это надо было видеть! Сначала вышел некий мужчина, обогнул
машину и открыл дверь со стороны пассажирского места. Подал руку, а уж
потом появилась наша девочка. И у нашей девочки в руках такой букет, ка-
кие я видел только на кинофестивалях в руках у звезд неимоверной величи-
ны. Стоят они рядышком и о чем-то мило беседуют. О чем - мне не слышно.
Кавалер то и дело Ирочку прПИПнимет и в лобик поцелует или в висок. А
она к нему так и льнет, так и льнет. Но никакой сексуальной похабщины,
чего не было - того не было. За ягодицы не хватал, к бюсту не прикасал-
ся, в губы не целовал. Только в лоб или в висок. Смотрю, они вроде как
прощаются, кавалер Ирочке руку целует. Как же так, думаю, он ведь сей
секунд уедет, а я его и не разглядел. Непорядочек. Выхожу из машины, иду
прямо к ним, здороваюсь. Вежливо так, без претензий. "Ира, - говорю, -
уже поздно, тебе пора домой". Строго так говорю, чтобы хахаль этот знал,
что Ира у нас не без пригляда и есть кому за нее заступиться, ежели что.
Но давить не стал, сразу зашел в подъезд, чтобы не смущать парочку. Зна-
чит, докладываю. Мужик чуть помоложе меня, лет тридцать пять - тридцать
семь, лицо не прохиндеистое, на любителя легких развлечений не похож.
Серьезный такой субъект. Одет очень дорого, под стать своей машинке. Од-
ни часы у него на руке тысяч тридцать долларов стоят.
- Он красивый? - спросила Татьяна, которая слушала мужа, как зачаро-
ванная.
- А черт его знает, - пожал плечами Стасов, - вас, девочек, разве
разберешь, кто для вас красивый, а кто - урод. Вон Бельмондо, страхолю-
дина, если разобраться, каких свет не видел, а бабы по всему миру от не-
го млеют. На мой вкус, Иркин хахаль хорош по всем статьям, а уж как вам
покажется... Все, ненаглядные мои, рассказ окончен, начинается праздник
открытого рта. Я больше не могу терпеть, мне нужно поесть.
Он накинулся на мясо с таким вожделением, будто его не кормили месяца
три. Татьяна молча смотрела на мужа, потом бросила тревожный взгляд на
часы.
- Что-то долго они прощаются. Может, пойти привести ее?
- Таня, возьми себя в руки, - с упреком проговорила Настя. - Ирина -
взрослый человек, ты сама мне это объясняла всего час назад. Я все равно
сейчас ухожу. Увижу Иру - шепну ей, что ты волнуешься. Если не увижу -
