С Лешей Чистяковым она была знакома двадцать лет, из которых послед-
ние пятнадцать он упорно делал ей брачные предложения. Двадцать лет ста-
жа зря не прошли. Алексею достаточно было одного взгляда на Настю, чтобы
понять, в каком она настроении.
- Ужин на плите, - сказал он. - Ты поешь одна, ладно? Мне нужно еще
немного поработать.
Она кивнула и слабо улыбнулась. Хорошо, что можно еще какое-то время
не разговаривать.
Леша ушел в комнату и сел за компьютер, а она стала разогревать еду.
Подцепив вилкой отбивную со сковороды, она вдруг заметила, что мясо на
сковородке уложено плотно, кусок к куску. Похоже, отсюда еще не брали
ничего. Выходит, Лешка не ужинал, ждал ее, но понял, что сейчас Настю
лучше не трогать, и мужественно отправил ее на кухню одну. Сидит теперь
голодный...
- Лешик, мне скучно! - крикнула она. - Поужинай со мной.
Муж так явно обрадовался, что она даже развеселилась. Нет, что ни го-
вори, а она правильно поступила, выйдя замуж за Чистякова. Настя быстро
достала еще одну тарелку, положила вилку и нож. Доставая хлеб из стоящей
на подоконнике хлебницы, она увидела аккуратную пачку газет, тех самых,
которые Лешка грозился выбросить.
- Чего ж ты их не выбросил? - спросила она, показывая на газеты. - Ты
же собирался.
- Я их решил сначала почитать, расстроился и забыл как-то.
- Расстроился? Почему? Страна стоит на пороге экономического краха?
Или ты боишься, что в декабре мы выберем не такую Думу, как тебе хочет-
ся?
- Я прочитал интервью с руководителем одного из банков. Он жалуется
на то, что растет компьютерное мошенничество. Дескать, ждал новую
компьютерную программу для защиты банковской информации, а та организа-
ция, которая должна была эту программу поставить, говорит, что талантли-
вый программист, работавший над программой, скоропостижно умер, не успев
закончить работу.
- И что тебя так огорчило?
- А там названа фамилия этого программиста.
Это Герка Мискарьянц, мой сокурсник. Потому я и расстроился. Он ведь
молодой совсем, наш с тобой ровесник. Знаешь, я вспомнил, как он с пер-
вого курса встречался с одной девчонкой с филфака. Герка был однолюб, он
на ней потом женился. И он так трогательно за ней ухаживал... Представ-
ляешь, каково ей - в тридцать пять лет остаться вдовой.
Настя неторопливо доела свою отбивную, размышляя над тем, почему ей
так не понравилось то, что сказал Леша. Ведь ничего нового она не узна-
ла, о смерти Германа Мискарьянца ей было известно еще несколько дней на-
зад, когда Тарадин рассказывал об убийстве Карины. Но что-то не понрави-
лось, что-то насторожило. Она знала, что теперь это неведомое "что-то"
будет терзать ее и мучить, лишая сна и не давая сосредоточиться ни на
чем другом.
- Я, наверное, тебя еще больше огорчу, если скажу, что его жена тоже
умерла. Ее убили, - сказала Настя, наливая себе кофе.
- Господи! - ахнул Леша. - Вот несчастье-то на семью! А за что ее?
- Пока не знаю, могу только догадываться. А ты думал когда-нибудь о
том, что когда внезапно умирают молодые, то очень многое вокруг начинает
разрушаться? Нет, правда. Человек в социально активном возрасте связан с
окружающим миром тысячами живых нитей, которые с его смертью рвутся в
один момент. Я хочу сказать, что жизнь такого человека входит обяза-
тельным элементом в чьи-то планы, хотя это звучит, может быть, несколько
механистически. У него есть родители, которые надеются, что он скрасит
им годы увядания. У него есть человек, который его любит и рассчитывает
прожить рядом с ним свою жизнь, рассчитывает на его помощь и поддержку.
Есть дети, которые вправе ожидать, что их вырастят и. дотянут хотя бы до
совершеннолетия. Есть дело, которое он делает, и от результатов этого
дела тоже ктото зависит. У пожилых людей все уже не так. Их любят, о них
заботятся, ими дорожат, но их смерть не превращается в такую трагедию,
как внезапная гибель молодых. Ты не согласен?
- Я не думал об этом в таком аспекте, - покачал головой Леша. - Но,
наверное, ты права. Тебе с этим чаще приходится сталкиваться. Все-таки
молодые чаще погибают, чем умирают сами. Хотя в последнее время, по-мое-
му, среди них смертность тоже высокая.
- С чего ты взял? - удивилась Настя. - Ты смотрел статистику?
- Нет, я прочитал твои газеты. Оказывается, это иногда бывает очень
полезным.
- И что в газетах?
- То и дело мелькают фразы типа "потеряли молодого талантливого ре-
жиссера", "ушел в расцвете творческих сил" и так далее.
- Но ведь и раньше так было.
- Было, но не с такой интенсивностью. У тебя шесть газет за два дня,
и в них эти фразы про разных людей встретились раз пять, наверное. Годо-
вая норма на творческих работников.
- Ну уж и годовая, - улыбнулась Настя, и в этот момент поняла, что же
ей так не понравилось в рассказе о талантливом программисте Германе Мис-
карьянце.
Николай Саприн чувствовал, что утратил контроль над ситуацией. Он на-
шел Тамару, он сделал практически невозможное, если учесть, что Тамара
приложила максимум усилий к тому, чтобы исчезнуть бесследно. Но Саприн
умел искать, и он ее нашел. И что же теперь? Сидеть и ждать у моря пого-
ды? Если б он знал, что все так обернется, он бы вообще не стал браться
за работу по поиску и устранению Коченовой. То есть понятно, что найти
ее и заставить умолкнуть все равно нужно, но он сделал бы это сам, не
будучи ни от кого зависимым, и сделал бы хорошо. Правда, бесплатно. А
ему так нужны деньги для Иринки! Только из-за этих проклятых денег он и
позволил Дусику себя нанять. А коль позволил нанять, коль добровольно
пошел в услужение, то должен слушаться хозяина, не своевольничать, а то
ведь можно и денег не получить, если что не так. Что же у Дусика там
случилось, что он велел пока не трогать Тамару до особого указания?
Николай жил в райцентре в пятидесяти километрах от поселка нефтяни-
ков. Тамару он видел несколько раз - она приезжала в райцентр за покуп-
ками вместе с немецкими рабочими, но на глаза ей старался не попадаться,
хотя наблюдал за ней внимательно. По результатам этих наблюдений он уже
составил примерный план, как убить Тамару таким образом, чтобы подозре-
ние пало на одного из немцев. По тому, как шли люди в группе, как разго-
варивали, как смотрели друг на друга, даже по тому, как они рассажива-
лись в микроавтобусе, Николай точно определил, с кем из них спит Кочено-
ва. Таких было трое. По меньшей мере трое, мысленно поправил себя Нико-
лай, потому что Тамара приезжала в райцентр три раза с разными группами
немцев, и в каждой из этих групп Саприн безошибочно вычленял одного, ко-
торый считал, что имеет на Тамару кое-какие права. Так что классический
случай убийства из ревности можно было инсценировать без труда. И он го-
тов был сделать это в любой момент. А тут какая-то отсрочка непонят-
ная...
Саприн нервничал, потому что время шло, и ребеночек в животе у Иринки
рос, и муж ее Леня мог потерять с таким трудом найденную хорошую работу
по специальности, потому что им нужно было переезжать в другой город и
покупать жилье, которое соответствовало бы его служебному статусу. Пер-
вый взнос за дом он им обеспечил, а на второй денег уже не было. И взять
негде - нищим эмигрантам кредит в банке на покупку дома не дадут.
Каждое утро он ходил на почту и звонил Кате, это было единственным
радостным событием за весь день. Катя просила, чтобы он звонил пораньше,
с восьми до девяти утра, потому что в это время Дусика гарантированно не
было. Она была ласкова с ним, говорила, что скучает, но Николаю каза-
лось, что с каждым днем ее голосок делается все прохладнее. Немудрено,
чего ж еще ждать, когда пришел один раз с цветами, налетел как ураган,
затащил в постель, предложил выйти замуж. Несерьезно, похоже на мальчи-
шество. Конечно, она не может ждать его долго.
Нельзя после таких поступков исчезать. Нужно или сразу идти дальше,
или уже ни на что не рассчитывать. Саприн чувствовал себя виноватым пе-
ред ней, потому что понимал, что, встретившись с Дусиком поутру у Кати-
ного подъезда, навлек на нее праведный гнев. По уму, после этого надо
было бы забрать ее из этой квартиры, от Дусика. А он оставил ее один на
один с ревнивым любовником и уехал, и, хотя сама Катя в телефонных раз-
говорах ни разу не обмолвилась об этом, Николай знал, что отношения там
складываются непросто. А все из-за его дурацкого порыва.
Он снял комнату у пожилых казахов, мужа и жены, дом которых окнами
выходил на площадь - так торжественно именовался заасфальтированный пя-
тачок, на котором шла наиболее оживленная торговля. Именно сюда в первую
очередь подъезжали машины с нефтяниками. Шофер оставался в кабине и дре-
мал, а немцы дружной толпой начинали обход крошечного городка в поисках
мыла, зубной пасты, крема для бритья, продуктов, выпивки. Саприн большую
часть времени проводил, сидя на стареньком продавленном диванчике у ок-
на, и наблюдал за площадью, ожидая приезда Тамары. Когда она появлялась,
следовал за группой на некотором удалении, отмечая про себя все, что его
интересовало. Однажды он с удивлением поймал себя на мысли о том, а кри-
чит ли Тамара "Я тебя люблю! ", когда занимается любовью с немцами. И
если кричит, то понимают ли они, что означают эти слова. Или она нас-
только профессиональна, что кричит по-немецки? Воспоминание о близости с
ней оказалось неожиданно приятным. А он-то думал, что Катя затмила ему
все... Видно, в последние месяцы ненависть к матери так иссушила его,
что душа настоятельно требовала ласки, тепла, любви, пусть и не настоя-
щей, а только суррогата, как иссушенная зноем земля просит живительной
влаги.
Чужих в городке не было совсем, кроме тех, кто работал на нефтеразра-
ботках и приезжал за покупками. Таких было, конечно, много, и на улице
Николай в глаза никому не бросался. Но он оказался чуть ли не единствен-
ным приезжим, который здесь жил. Для хозяев он скроил легенду о том, что
пишет книгу о нефтяниках и специально уехал подальше в азиатскую глушь,
чтобы спокойно поработать. Неграмотные старики в легенде, конечно, не
сомневались, но все равно Саприн чувствовал себя здесь неуютно, он был
слишком чужим, чтобы остаться незамеченным. Спасало только то, что сюда,
в богатый нефтью регион, периодически приезжали представители разных
фирм типа "Интернефти", и поэтому появление хорошо одетых людей евро-
пейской внешности никого не удивляло.
Несмотря на достаточно спокойное и бесхлопотное существование, Нико-
лай ощущал себя запертым в клетку. Ему хотелось скорее вырваться отсюда,
получить свои деньги и отправить сестре. У него болела душа за Иру. Ему
хотелось увидеть Катю. И, как ни странно, чем сильнее он переживал из-за
этих двух женщин, тем меньше ему хотелось убивать Тамару. Ведь Тамара, в
сущности, не сделала ему лично ничего плохого. Более того, в том, что
она стала нежелательным свидетелем, виноват был в первую очередь жадный
Дусик. Вот кто давно под пулю просится. Дусик, который заставил его
убить доверчивую глупышку-неудачницу Веронику Штайнек. Дусик, который
купил Катю и крепко держит ее своими волосатыми лапами. Дусик...
Время шло, и чем дальше, тем больше крепло в Николае Саприне убежде-
ние, что, пока еще не поздно, нужно придумать, как избавиться от Дусика,
при этом заработать такие нужные для сестры деньги и сохранить жизнь Та-
маре. Пока еще не поздно... Пока Дусик-Шоринов не дал команду убить Ко-
ченову.
Никогда еще Виктор Тришкан не видел своего шефа Арсена таким злым.
Обычно старик прекрасно владел собой, и о его истинном настроении мог
догадываться только тот, кто давно и хорошо его знал.
- Как ты можешь это объяснить? - сквозь зубы цедил Арсен. - Ты мне
докладываешь, что она сидела на работе, а она утверждает, что ходила в
ресторан, да не с кем-нибудь, а с самим Эдуардом.
- Она врет, - быстро отреагировал Тришкан. - Неужели вы не понимаете,
что она врет?
- Зачем? Для чего она это делает?
- Ну как зачем? - усмехнулся Виктор. - Дразнит вас. Пытается изо всех
сил показать, что ничуть не испугалась. Это же элементарно.
- Значит, ты уверен в своих людях? Уверен, что они не могли ее про-
моргать?
- Да, конечно же, уверен, - улыбнулся Тришкан. - Даже и не думайте об
этом. Но, если вы настаиваете, я из ребят душу вытрясу, выясню, не могли
ли они промахнуться.
- Вот-вот, - кивнул Арсен, - вытряси, уж будь любезен. Потому что
я-то как раз заинтересован в том, чтобы ее встреча с Эдуардом оказалась
правдой. Если они контактируют не только по телефону, но и лично, я из
этого такой пирожок испеку - объедение. Она в один момент у меня на
крючке окажется. Связь с мафией! Об этом только мечтать можно, особенно
в свете политики нового министра внутренних дел. Она за этим пирожком,
как осел за морковкой, пойдет и прямо ко мне в ласковые руки угодит. Ес-
ли ты мне достанешь доказательства связи Каменской с Денисовым, я на
этой компре ее завербую без шума и пыли. Так что ты уж постарайся, дру-
жочек. Я даже твоих охламонов прощу, так уж и быть.
- Я постараюсь, - сказал Виктор.
Арсен, как обычно, остался, он никогда не уходил с таких встреч вмес-
те с помощником, а Виктор сел в свою машину и поехал домой. Ему с трудом
удалось привести в порядок мысли. Ну и наглость у этой Каменской! Мало
того, что открыто встречалась с Денисовым, так еще и Арсену об этом ска-
зала, не побоялась. Сама ему в руки компру на себя дает, в пасть ко льву
лезет. Интересно, зачем? Понятно, зачем. Внедряться будет. Прикинется
завербованной жертвой, а потом подлянку какую-нибудь выкинет. Конечно,
Арсен не может этого не понимать, но надеется, что, когда предложит ей
возглавить дело, она все свои милицейские глупости забудет и с радостью
примет предложение. Кто ж от такого отказывается! Деньгито огромные. Да,
Арсен все правильно рассчитывает. Только вот о Викторе он позабыл. А это
уже неправильно.
Чтобы выполнить обещание, данное оперативнику из Южного округа, и
привезти ему материалы с утра, Насте пришлось встать почти на час
раньше. Она с таким трудом просыпалась по утрам, что уже готова была
клясть себя последними словами за свою дурацкую неуступчивость. Ну зачем
она вчера упрямилась из-за пустяков! Встретилась бы с ним по дороге до-
мой, отдала бы материалы, а сегодня спала бы на час дольше.
Но отступать было некуда, и она, выпив две свои обычные чашки кофе и
немного придя в себя, поплелась на автобус.
В отделение она приехала без десяти девять, но, к ее немалому удивле-
нию, оперативник по имени Слава Дружинин уже ждал ее.
- Слушай, а что ты с ними делаешь? - спросил он, забирая у Насти пап-
ку с материалами и кладя ее в сейф.
- Читаю, - неопределенно ответила она.
- А зачем?
- Для анализа. Я каждый месяц готовлю аналитические справки о тяжких
преступлениях по городу. Интенсивность, время, локализация, характерис-
тика потерпевших, подозреваемые, неотложные мероприятия и так далее. За-
вожу в компьютер, потом раз в месяц обобщаю, анализирую.
- Ты и эти материалы в компьютер записала?
- Конечно.
- Зачем? В них же ничего интересного нет.
- Это тебе кажется. В каждом отдельном преступлении вообще нет ничего
интересного, а когда их много, тогда появляется масса любопытных ве-
щей...
Она уже готова была простить ему вчерашнюю пьянку, потому что он про-
явил интерес к ее работе, и собиралась рассказать о том, как полезно и
важно систематически анализировать статистику, но кинула взгляд на часы
и быстро схватила свою сумку.
- Я побежала, Славик, а то опоздаю. Лови своего Стукалкина. - Настя
лукаво подмигнула ему и почти бегом помчалась к метро.
В ту минуту, когда она подъезжала к станции "Новые Черемушки", Слава
Дружинин наконец дозвонился до своего вчерашнего собеседника.
- Она вернула материалы, но сказала, что записала данные в компьютер,
- растерянно сообщил он.
В ответ он услышал весьма непарламентское, но очень выразительное и
совершенно недвусмысленное высказывание.
ГЛАВА 13
Генерал смотрел на полковника Гордеева круглыми немигающими глазами,
делавшими его похожим на сову.
- Ознакомьтесь, Виктор Алексеевич, - сухо сказал он, - а потом я хочу
выслушать ваши объяснения.
Он швырнул Гордееву плотный пакет. Виктор Алексеевич осторожно выта-
щил содержимое - фотографии. Анастасия в каком-то ресторане с пожилым
представительным мужчиной. Они разговаривают, мужчина улыбается и похло-
пывает ее по руке. Они пьют что-то из высоких бокалов. Анастасия что-то
рассказывает, а мужчина внимательно слушает, подперев подбородок рукой.
Они вместе выходят из ресторана. Садятся в машину. Выходят из машины
возле ее дома. Прощаются. Мужчина, почтительно склонив голову, целует ей
руку.
Все бы ничего, но лицо этого мужчины было Гордееву знакомо. И ничего
хорошего от сложившейся ситуации полковник не ожидал. Рано или поздно
это должно было случиться, вот и случилось.
- Не понимаю вашей озабоченности, товарищ генерал, - ответил он с
олимпийским спокойствием. - Каменская под моим руководством ведет разра-
ботку Денисова. Естественно, что они должны встречаться, это соот-
ветствует легенде.
- Как могло получиться, Виктор Алексеевич, что ваше подразделение ве-
дет разработку одного из крупнейших финансовых мафиози, а я об этом уз-
наю из анонимного послания? Более того, наши коллеги из службы по борьбе
с организованной преступностью тоже об этом не знают, а ведь это в пер-
вую очередь их хлеб. Что за самодеятельность вы устроили?
- Виноват. - Гордеев покорно склонил круглую лысую голову. - Дело в
том, что контакт с Денисовым был установлен не в связи с финансовыми ма-
хинациями, а в ходе работы по делу об убийстве. Мы просто воспользова-
лись удачно подвернувшимся случаем, чтобы попробовать начать разработку.
Заверяю вас, если мы получим положительный результат, то немедленно
подключим другие службы.
- Значит, так, - жестко отрубил генерал. - Каменскую от работы
отстранить, табельное оружие изъять. Я немедленно назначаю служебную
проверку. Если вы сейчас сказали мне неправду, если выяснится, что ваша
Каменская спуталась с мафией, а вы ее покрываете, она будет немедленно
уволена. Вопрос о вашем служебном соответствии будет решаться отдельно,
и могу вам обещать, что ваша неискренность будет оценена должным обра-
зом. У меня все, идите. И захватите с собой фотографии, у меня есть дуб-
ликаты. Будете на досуге смотреть на них и думать о том, как нужно под-
бирать кадры в свой отдел.
Гордеев сделал четкий "строевой" поворот и вышел из кабинета на-
чальника, чувствуя, как багровый румянец злости заливает его голову от
лысины до шеи. Проходя мимо Настиной комнаты, он толкнул дверь и на ходу
бросил:
- Иди со мной.
Войдя к себе, он сдернул с плеч китель и, стараясь не дать волю кло-
котавшей в нем ярости, аккуратно повесил его в шкаф на плечики, хотя
больше всего на свете хотел в этот момент швырнуть его на пол. Все-таки
сдержаться ему не удалось, и кителю повезло больше, чем креслу на коле-
сиках, которое Колобок-Гордеев резким ударом ноги отправил к окну.
- Кто это вас так, Виктор Алексеевич? - сочувственно спросила Настя.
- Сейчас узнаешь, - буркнул полковник, водружая кресло на постоянное
место перед рабочим столом. - Садись, не отсвечивай.
Он подождал, пока Настя усядется за длинный стол для совещаний, и
протянул ей фотографии.
- Полюбуйся на свои подвиги.
Она быстро просмотрела снимки и отложила их в сторону.
- Значит, ты все-таки с ним встречалась, хотя я тебе запретил это де-
лать, - констатировал Гордеев с угрозой в голосе.
- Встречалась, - подтвердила она спокойно. Отпираться было бессмыс-
ленно, а для комментариев время еще не наступило.
- Позволь узнать, зачем?
- Чтобы спросить у него о конторе.
- Ну и что, спросила?
- Спросила. Виктор Алексеевич, получилось чудовищное недоразумение.
Денисов стал жертвой обмана.
- Ой-ой-ой! - замахал руками Колобок. - Денисов - жертва обмана?
Анастасия, не строй напрасных иллюзий. Если кто и жертва обмана, то это
ты. Генерал назначил служебное расследование, ты отстраняешься от рабо-
ты. Вот цена твоим жертвам. Что делать будем?
- Работать. - Она пожала плечами. - Отстранили - и пусть, подумаешь.
Думать-то мне никто не запретит.
- Ничего себе "подумаешь"! - взвился Гордеев. - Да ты понимаешь, что
тебя уволить могут? И меня за компанию.
Настя побледнела, и Виктор Алексеевич увидел, как у нее задрожали ру-
ки, до этого спокойно лежавшие поверх сложенных на столе фотографий.
- Неужели так серьезно? - с ужасом спросила она.
- Представь себе. Генерал прямо из мундира выпрыгивает от праведного
негодования. Я ему, конечно, сказал, что все это с моего ведома и в ин-
тересах службы, но он все равно будет проверять. Хотел бы я знать, какая
сука сделала эти проклятые снимки. Неймется же кому-то! Может, контора?
Они тебя пасут?
- Пасут, - кивнула Настя, - но как-то странно. В тот день, когда я
была с Денисовым в ресторане, мне вечером позвонил тот тип, который мне
всегда звонит, и мило так посетовал на то, что я, мол, себя не берегу,
на работе допоздна засиживаюсь. Я уверена была, что они за каждым моим
шагом следят, потому и сказала, что была не на работе, а в ресторане с
Денисовым. Хотела посмотреть на его реакцию. И вы знаете, мне показа-
лось, что он удивился. У меня было четкое ощущение, что он этого не
знал. Хотя если в этой конторе такая мощная конспирация, то он мог и не
знать. Вы же знаете, чем выше уровень конспиративности, тем больше идет
запаздывание информации. Ему просто к тому моменту об этом еще не сооб-
щили, потому что время контакта не наступило.
- Но если он к тому моменту не получил информацию, то почему думал,
что ты сидела на работе? С чего он это взял? - резонно возразил Гордеев.
- Если бы он совсем ничего не знал, то и не говорил бы ничего.
- Тоже верно, - согласилась Настя. - Потому я и говорю, что они ка-
кие-то странные. Скорее всего у них, как и в любой организации, есть
случайные люди, дураки, халтурщики, лентяи. Они меня проспали, когда я
выходила с работы, а потом просто наврали своему хозяину, вот и все.
- Похоже, - кивнул Виктор Алексеевич. - Значит, снимки делали не они.
Тогда кто же? Федералы?
- Вполне возможно, если они со своей стороны разрабатывают Денисова и
ходят за ним по пятам.
- И среди них попалась какая-то гадина, которая выяснила, с кем Дени-
сов ходил в ресторан, и не удержалась от удовольствия сделать тебе па-
кость. У тебя там что, враги завелись?
- Не знаю. - Она недоуменно покачала головой. - Вроде я ни с кем ни-
чего не делила. Я вообще с ними мало общалась.
- Ну, мало - не мало, а результат налицо, - вздохнул Гордеев. - Лад-
но, рассказывай, что полезного узнала у своего Денисова.
Она подробно пересказала начальнику свой разговор с Эдуардом Петрови-
чем.
- Получается, что у Шоринова есть группа специалистов, которые пыта-
ются воссоздать изобретение профессора Лебедева, но без его архива у них
ничего не получалось. Они нашли вдову Лебедева и хотели купить у нее ар-
хив за миллион долларов, но в последний момент передумали и решили ее
убить, чтобы не платить денег. Почему-то женщина приехала на встречу не
одна, с ней в машине находилась бывшая любовница Денисова с маленьким
ребенком. Убили всех троих. И если Тарадин не ошибся, то убийцы - Нико-
лай Саприн и Тамара Коченова. Так что тут мне все понятно и уже неинте-
ресно.
- Хорошенькое дело, - хмыкнул Гордеев. - Убийцы на свободе гуляют, а
ей неинтересно.
- Ну, Виктор Алексеевич, не придирайтесь. Вы же понимаете, мне ловить
неинтересно, мне интересно вычислять: КТО? А когда понятно, кто и поче-
му, дальше уже дело техники. Это не мое.
- А что в данном случае твое?
- Мое - контора. Этот глупый эпизод с людьми, которые меня упустили,
навел меня на мысль о том, что контора не так уж неуязвима, как я при-
выкла думать. У нее есть слабые места, нажав на которые, ее можно разва-
лить. Вот это - мое. И еще одно... Только вы не ругайтесь, ладно?
- Да куда уж дальше ругаться, хуже, чем сейчас, все равно не будет.
Выкладывай.
- Ольга Решина. Она, с одной стороны, знакома с Тамарой Коченовой,
замешанной в убийстве вдовы Лебедева. С другой стороны, она связана с
Шориновым, который финансирует работу над препаратом. И она - врач, кан-
дидат медицинских наук.
- Ты думаешь, она входит в эту таинственную группу специалистов?
- Ну... А вдруг? У меня есть кое-какие идеи.
- Ох, Настасья! - вздохнул Виктор Алексеевич. - Тебя, видно, не пере-
делать. Только не забывай, что, ты от работы отстранена. Оружие сдай. И
будь осторожна, я тебя прошу.
- Я постараюсь, - очень серьезно ответила Настя.
Она разложила на столе фотографии, сделанные неизвестным доброжелате-
лем, и стала внимательно их изучать. Интерьер ресторана она помнила пло-
хо, потому что так нервничала из-за разговора с Денисовым, что по сторо-
нам не оглядывалась. А вот улицу перед рестораном представляла себе до-
вольно хорошо. Где-то там, на этой улице, стоял человек и снимал их,
когда они спускались по ступенькам с высокого крыльца.
Одна из фотографий привлекла ее внимание какой-то неправильной формой
кадра. Вглядевшись, она сообразила, что объектив захватил не только ее с
Денисовым, но и закругленный край рамы бокового автомобильного стекла.
Значит, снимали из машины.
Настя схватила телефон и набрала внутренний номер Гордеева.
- Виктор Алексеевич, можно мне отлучиться на полчасика?
- Да хоть вообще уходи, - проворчал полковник. - Ты же отстранена от
работы.
- Ах да, я и забыла.
Ей стало обидно, и обида вдруг показалась ей такой нестерпимо острой,
что даже слезы выступили на глазах. Но Настя быстро опомнилась и взяла
себя в руки. Ну, отстранили. С кем не бывает! Она была уверена, что все
обойдется, потому что не чувствовала за собой никакой вины и не хотела
верить в то, что ее вот так запросто несправедливо уволят. Не может это-
го быть.
Она вышла на улицу и зашагала в сторону Садового кольца. До ресторана
- минут пятнадцать, и она с удовольствием подумала о том, что прогу-
ляться по солнечной погоде не только приятно, но и полезно. Дойдя до
ресторана, она вытащила из кармана сделанную из машины фотографию и ста-
ла прикидывать, где должен был находиться снимающий, чтобы поймать тот
ракурс, который получился. Ей пришлось перейти на противоположную сторо-
ну, и она с удивлением обнаружила, что стоит буквально в двух метрах от
автобусной остановки. Ничего себе! Как же здесь могла стоять машина?
Ведь правилами дорожного движения запрещено парковать автомобили так
близко от остановки. А водитель должен был стоять здесь достаточно дол-
го...
Настя подняла голову и внимательно изучила номера маршрутов, которые
здесь останавливались. Один из номеров был обозначен красным цветом, это
был очень короткий маршрут, по которому автобусы ходили только с 18 до
23.30, чтобы разгрузить пассажиропоток между Театральной площадью и мет-
ро "Новослободская". По ходу маршрута находились Большой и Малый театры,
кинотеатр "Россия", где ныне располагались ресторан и дискобар, Театр
оперетты, МХАТ, музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Дан-
ченко, а неподалеку от конечной остановки - Театр Советской Армии (те-
перь, правда, он назывался как-то по-другому), поэтому те, кто этим
маршрутом пользовался, называли его просто "театральным". И Настя поду-
мала, что это именно то, что ей нужно.
Поскольку день начался с неприятностей, то глупо было бы надеяться,
что ей повезет с первой попытки. На "театральном" маршруте работали че-
тыре автобуса, больше и не было нужно, поскольку дорога от Театральной
площади до станции "Новослободская" занимала не более двадцати минут, а
иногда и намного меньше. Водители должны были подойти к пяти часам, и
Настя терпеливо ждала, устроившись в комнатушке диспетчера.
Трое из четырех водителей были из Тернополя, приехали в Москву на за-
работки. Жили они, по-видимому, где-то в одном месте, потому что в парк
явились одновременно, что-то оживленно обсуждая на ходу.
- Був, був такий, - закивал самый старший из них, толстый добродушный
украинец. - Помнишь, Петро? Я тоби ще казав, який дурный водила, стоить
поперек ходу.
- А не помните, какая была машина? - с надеждой спросила Настя, глядя
по очереди то на толстяка, то на молодого парня, которого толстяк назы-
вал Петром.
- Та вроде синяя, а може, черная, - развел руками толстяк. - Темнело
вже. Но "Москвич", оце точно.
- Вы, девушка, лучше у дяди Кости спросите, - сказал Петро, у которо-
го оказалась неожиданно чистая русская речь. - Он у нас мужик принципи-
альный, нарушениям спуску не дает. Если он этот "Москвич" видел, то на-
верняка номер запомнил, чтобы потом в ГАИ жалобу накатать.
Радость Настина оказалась преждевременной, потому что выяснилось, что
дядя Костя, четвертый водитель с "театрального" маршрута, со вчерашнего
дня лежит с тяжелым бронхитом. Она взяла его адрес и поехала на другой
конец Москвы, в Бирюлево.
Жил дядя Костя в плохоньком панельном доме с окнами на железную доро-
гу, по которой то и дело грохотали проходящие поезда. Дверь ей открыла
симпатичная девчушка лет восьми с короткой стрижкой и озорными глазами.
Впрочем, факт открытия двери можно было считать чисто условным, так как
на дверь была наброшена цепочка, которую девочка не сняла.
- Вам кого? - звонко спросила она.
- Константин Федорович дома?
- Он болеет, - с вызовом сообщила девочка, но пройти не предложила. -
А вы кто?
- А я - Настя. Константин Федорович - твой дедушка?
- Вы что! - с презрением фыркнула маленькая хозяйка. - Он мой папа.
- Так ты, может быть, спросишь у папы, можно ли мне войти?
- А зачем?
- Мне нужно с ним поговорить.
- А о чем?
Настя начала терять терпение.
- Скажи, пожалуйста, а мама дома? - спросила она.
- А зачем вам мама? - последовал вопрос, которого вполне можно было
ожидать.
- Попрошу у нее разрешения войти, если ты не пускаешь меня в дом.
Из глубины квартиры послышался хриплый простуженный голос:
- Машенька! Кто пришел?
- Тетя Настя! - оглушительно звонко откликнулась девочка.
- Константин Федорович, я к вам, - тут же встряла Настя, поняв, что
пора брать инициативу в свои руки, иначе препирательства с осторожной
Машенькой могут слишком затянуться.
Через минуту она уже была в квартире, сидела на кухне вместе с
больным дядей Костей, а в чашке перед ней дымился крепкий ароматный чай.
