Когда пробьет восемь склянок | |
- Нет, я не смогу.
- Ничего, погодите. Я повернулся и пошел за дядюшкой
Артуром, но он был рядом.
- Здесь в воде леди Скурос,- сказал я ему на ухо.- Это
может быть ловушкой. Хотя я так и не думаю. Но если увидите
свет, стреляйте по нему сразу.
Он ничего не сказал, но я заметил, как рука его сразу
полезла в карман за люгером. Я перелез через ограждение и
спустился, встав на нижнюю часть покрышки. Согнувшись, я поймал
ее руку.
Шарлотта Скурос отнюдь не была невесомой полупрозрачной
нимфой - это была зрелая женщина и весила соответственно
возрасту, да и я уже не так крепко стоял на ногах, как, скажем,
сорок восемь часов назад, однако с помощью дядюшка Артура я
смог втащить ее на палубу. Между нами говоря, мы буквально
волоком втащили ее в салон и уложили на кушетку. Я подложил
диванную подушку ей под голову и при этом хорошенько разглядел
ее. Да... никогда бы не поместили ее фото на обложке. Выглядела
она ужасно. Черные брюки и блузка выглядели так, словно их
месяц вымачивали в море, а не всего лишь несколько минут.
Длинные мокрые волосы облепили голову и шею, вся косметика
расплылась и потекла по мертвенно-бледному лицу. Но ей незачем
было быть привлекательной. Она и в таком виде была самой
желанной женщиной, какую я когда-либо видел. Чтоб мне с ума
сойти!
- Ах, дорогая леди Скурос, дорогая леди Скурос! - Дядюшка
Артур вновь был в аристократической среде и спешил это
показать. Ов склонился над ней и безуспешно пытался вытереть ее
лицо своим носовым платком.-Скажите, ради бога, что произошло?
Бренди, Калверт, бренди! Да не стойте же вы. Бренди! Дядюшка
Артур, видимо, вообразил, что он в баре. Я не стал его
разубеждать, а заодно плеснул и себе немного.
- Если вы возьмете на себя заботу о леди Скурос, сэр,-
сказал я, подавая ему стакан,- то я пойду закончу там с якорем.
- Нет-нет! - Она отхлебнула бренди, проглотила его, и мне
пришлось дожидаться, пока она не перестанет кашлять.- Они не
появятся, еще по меньшей мере два часа. Я знаю. Я слышала.
Происходит что-то ужасное, сэр Артур. Я должна была помочь вам,
должка!
- Ну, а теперь успокойтесь, леди Скурос, успокойтесь...
Допейте это, леди Скурос.
- Нет, только не это! - Конечно, это не был изысканный
напиток, но все-таки бренди был вполне приличный. Потом я
понял, что она возражает против чего-то другого.- Только не
леди Скурос. Ни за что больше! Шарлотта. Шарлотта Майнер.
Просто Шарлотта. Вполне в природе женщин заботиться в первую
очередь о собственных чувствах. На "Шангри-Ла" сейчас
налаживают самодельную атомную бомбу, чтобы швырнуть ее к нам в
иллюминатор, а она беспокоится лишь о том, чтобы ее называли
Шарлоттой.
- Почему вы решили, что должны прийти нам на помощь? -
спросил я.
- Калверт! - Голос у дядюшки Артура был строгим.- О чем вы
думаете? Леди - я имею в виду Шарлотту - еще в шоке. Дайте ей
прийти в себя.
- Нет.- Она с трудом приподнялась, уселась и выдавила из
себя улыбку - полуиспуганную, полунасмешливую.- Нет, мистер
Петерсон, мистер Калверт, и как вас там еще... Вы совершенно
правы. Актриса должна управлять своими эмоциями. Но я больше не
актриса.- Она сделала маленький глоток бренди, и в лице ее
появилась бледная тень жизни.- Некоторое время назад я
заметила, что на борту "Шангри-Ла" происходят странные вещи. На
яхте стали появляться незнакомые люди. Часть прежнего экипажа
была сменена без всяких причин. Несколько раз меня в
сопровождении горничной отправляли на берег, в то время как
"Шангри-Ла" уходила в загадочные рейсы. Мой муж - сэр Энтони -
не рассказывал мне ничего. Он сильно изменился в худшую сторону
со времени женитьбы - боюсь, он принимает наркотики. Я видела
оружие. Как только эти странные люди появляются на борту, меня
отсылают в каюту.- Она невесело улыбнулась.- И причиной тут не
ревность моего мужа, можете мне поверить. Последние день-два я
стала чувствовать, что дела у них идут плохо. Вечером, как раз
перед тем, как появились вы, меня снова отослали в каюту. Я
вышла из салона, но задержалась в коридоре. Я слышала, как
Лаворски сказал: "Если ваш приятель-адмирал является
представителем ЮНЕСКО, то я - царь морской. Я знаю, кто он. Мы
все знаем. Или мы, или они - вот как обстоит дело". А затем
капитан Имри - как я ненавижу этого человека! - сказал:
- В полночь я пошлю Квинна, Жака и Крамера. В час они
откроют кингстоны в проливе.
- Обаятельные друзья у вашего мужа,- пробормотал я. Она
посмотрела на меня, то ли не понимая, то ли спрашивая:
- Мистер Петерсон или мистер Калверт... Я еще слышала, как
Лаворски называл вас Джонсон...
- Это недоразумение,- пояснил я.- Калверт. Филип Калверт.
- Филип,- произнесла она на французский манер, и это
прозвучало очень мило.- Вы останетесь в дураках, если будете
продолжать разговор в таком тоне. Вам угрожает смертельная
опасность.
- Мистер Калверт,- мрачно произнес дядюшка Артур,- вполне
осознает опасность. Это его неудачная манера выражаться и
только.- Ее манеру он не осуждал - это была лишь освященная
традицией фамильярность в разговоре аристократа с
крестьянином.-Вы очень смелая женщина, Шарлотта.- Обмен
любезностями для аристократов превыше всего.- Вы очень
рисковали, когда подслушивали. Вас могли схватить.
- Меня схватили, сэр Артур.- Улыбка тронула ее губы, но не
коснулась глаз.- Это вторая причина, по которой я оказалась
здесь. Даже не зная о грозящей вам опасности, я все равно бы
сбежала. Меня поймал мой муж. Он запер меня в каюте.- Она
встала, ее сотрясала дрожь. Повернувшись спиной, она подняла
намокшую темную блузку. Поперек спины шли три длинные
сине-багровые полосы - следы от ударов плетью. Дядюшка Артур
замер, затаив дыхание. Я пересек салон и стал рассматривать ее
спину. Следы были примерно с дюйм шириной и наполовину
опоясывали тело. Тут и там располагались мелкие кровавые точки.
Я легко коснулся одного из следов. Мякоть вздулась и опухла,
след был свежий, самый натуральный из тех, что мне доводилось
видеть. Она не двигалась. Я отступил, и она повернулась к нам
лицом.
- Мило, не правда ли? Но ощущение не из приятных.- Она
улыбнулась все той же улыбкой.- Я могу показать кое-что похуже.
- Нет, нет, нет,- торопливо сказал дядюшка Артур.- В этом
нет никакой необходимости.- Оп помолчал немного, затем выдавал
из себя: - Дорогая Шарлотта, в какой же опасности вы оказались.
Это жестокость, дьявольская жестокость. Чудовище, которое,
возможно, находилось под действием наркотиков. Никогда бы этому
не поверил! - Лицо у него стало красно-кирпичного цвета, голос
был такой, словно Квинн держал его за горло. Он задыхался.-
Никто бы в это не поверил!
- Кроме прежней леди Скурос,- спокойно сказала она.-
Теперь я понимаю, почему она то и дело попадала в психбольницы,
пока не умерла.- Она вся сжалась.- Я не хочу последовать за
ней. Я сделана из более крепкого материала, чем Мадлен Скурос.
Поэтому я собралась и убежала.- Она показала на маленькую
полиэтиленовую сумку с одеждой, привязанную к поясу: - Как Дик
Виттингтон, не правда ли?
- Они будут здесь задолго до полуночи, если обнаружат, что
вы сбежали,- заметил я.
- Они обнаружат это только утром. Я часто запираю дверь
каюты на ночь. Сегодня вечером я заперла ее изнутри.
- Да, это хорошо,- сказал я.- А вот стоять в мокрой одежде
- не очень полезно. Это может кончиться воспалением легких. В
моей каюте вы найдете полотенце. А после мы вас устроим в отеле
"Колумбия".
- Я надеялась на большее...- Плечи ее опустились еще ниже,
если только это было возможно; выражение отчаяния и крушения
всех надежд было непередаваемо.- Вы оставите меня в таком
месте, где они сразу найдут меня. Для меня нет безопасного
места в Торбее. Они схватят меня и вернут назад, а мой муж
запрет меня в каюте. Моя единственная надежда - бежать.
Пожалуйста! Разве мы не можем бежать вместе?
- Нет.
- Мужчины не любят уклончивых ответов, так, что ли? -
Единственное, что ее удручало и унижало, это то, что она никак
не могла задеть мое самолюбие. Она повернулась к дядюшке
Артуру, взяла его руки в свои в сказала тихо: - Сэр Артур! Я
взываю к вам, как к английскому джентльмену.- Черт с ним, с
Калвертом, этим крестьянином, рожденным за границей. Можно мне
остаться? Пожалуйста! Дядюшка Артур покосился на меня,
колеблясь, заглянул в большие карие глаза Шарлотты Скурос и
пропал.
- Конечно, вы можете остаться, моя дорогая Шарлотта.- Он
склонился перед ней в классической манере, соответствующей его
бороде и моноклю.- К вашим услугам, дорогая леди.
- Благодарю вас, сэр Артур.-Она улыбнулась мне, но не с
триумфом или удовлетворением, а несколько заискивающе и
дружелюбно.- Хорошо бы, Филип, чтобы мы пришла в соглашению,
хотя бы молча. Что вы на это скажете?
- Если сэру Артуру угодно подвергать вас опасности, по
сравнению с которой то, что ожидало вас в Торбее, просто ничто
- это дело сэра Артура. Что же до всего остального, то здесь
моего согласия не требуется. Я подчиненный и обязан выполнять
приказы.
- Вы снисходительны до предела,- ядовито сказал дядюшка
Артур.
- Виноват, сэр. Я не должен был подвергать сомнению ваши
суждения, Я очень рад видеть леди. Но думаю, ей лучше
находиться внизу, пока мы будем стоять у пирса, сэр.
- Разумная предосторожность,- мягко сказал дядюшка Артур.
Ему приятна была моя покорность, мое признание исконных прав
аристократии.
- Это будет недолго.- Я улыбнулся Шарлотте Скурос.- Мы
покинем Торбей в течение часа.
- Не могу взять в толк, за что вы его взяли?
Я перевел взгляд с сержанта Мак-Дональда на человека с
лицом, разбитым в кровь, и вновь на Мак-Дональда.
- Вторжение и нападение. Физическое насилие и
сопротивление. Незаконное ношение опасного оружия с намерением
совершить убийство. Чего же вы еще хотите?
- Ну ладно. Не так все просто, как кажется.- Сержант
Мак-Дональд развел руками.- Он не вторгался и не нападал,
мистер Петерсон. Он только ошвартовался. Закон не против,
этого. Физическое насилие и сопротивление? Но он сам выглядит
так, словно он жертва, а не преступник. И какое же у него было
оружие, мистер Петерсон?
- Я не знаю. Он, должно быть, выбросил его за борт.
- Понятно. Выбросил за борт, говорите? Итак, мы не имеем
никаких реальных доказательств преступных намерений.
Я начал немного уставать от сержанта Мак-Дональда. Оа
быстро сговорился с мнимыми таможенниками, но со мной был
исключительно сух.
- Вы хотите сказать, что это продукт коего больного
воображения? Вы еще скажите, что я только что высадился на
берег, напал на первого встречного, набил ему морду и приволок
сюда, чтобы рассказать вам эту историю. Даже вы не настолько
глупы, чтобы это проверить.
Его коричневое лицо стало красным, костяшки пальцев
побелели. Он сказал мягко:
- Будьте добры не говорить со мной в таком тоне.
- Если вы и дальше будете упираться, как дурак, то я и
буду считать вас дураком. Вы что, не собираетесь посадить его?
- Но против него нет ничего, кроме ваших слов.
- Есть. У меня есть свидетель. Он сейчас внизу, на старок
пирсе. Адмирал сэр Артур Эрафорд-Джейсон. Очень уважаемый
государственаыи деятель.
- Но когда я был у вас на судне, с вами был мистер
Ханслетт.
- Он тоже там, внизу.- Я указал на своего пленника.-
Почему бы вам не задать несколько вопросов вашему приятелю?
- Я послал за врачом. Сначала он должен привести в порядок
его лицо. Я не могу разобрать ни слова вз того, что он говорит.
- Врач тут не поможет,-сказал я.- Меня, например, гораздо
больше беспокоит то, что он говорят по-итальянски.
- По-итальянски? Это я быстро установлю. Владелец кафе на
Западных островах итальянец.
- Это пригодится. Мы должны задать нашему приятелю
несколько вопросиков. Где его паспорт? Как он появился в этой
стране? Кто его нанял и где он живет? Сержант долго смотрел на
меня, затем медленно произнес:
- Вы очень странный морской биолог, мистер Петерсон.
- А вы очевь странный полицейский, мистер Мак-Дональд.
Доброй ночи. Я пересек слабо освещенную улицу, вышел на мол и
стал ждать в тени телефонной будки. Спустя две минуты по улице
торопливо прошел человек с саквояжем и свернул к полицейскому
участку. Он вышел через пять минут, что меня не удивило: это
был маленький провинциальный эскулап, а тут требовалась
госпитализация. Дверь полицейского участка снова отворилась, и
оттуда быстро вышел сержант Мак-Дональд в наглухо застегнутом
черном макинтоше. Он быстро шагал вдоль мола, не глядя по
сторонам, поэтому мне легко было следовать за ним. Ои повернул
к старому каменному пирсу. В конце пирса он зажег фонарь,
спустился по веревочной лестнице и подтянул за цепь маленькую
лодку.
- Почему они не снабдили вас телефоном или передатчиком
для срочных сообщений? - спросил я.- В такую ночь можно
погибнуть в холодных волнах, так и не добравшись до
"Шангри-Ла".
Он медлеиво выпрямился, выпустил конец из рук, и лодка
исчезла в темноте. Он медленно поднялся по лестнице, очень
медленно и тяжело, как старик, и спокойно спросил:
- Что это вы сказали о "Шангри-Ла"?
- Я не хочу принуждать вас, сержант,- приветливо сказал
я.- Вы не можете разглашать служебные тайны. Вы ведь служите
вашим хозяевам и теперь отправляетесь туда, чтобы сообщить, что
один из их наемников серьезно искалечен и что у этого Петерсона
серьезнейшие подозрения насчет сержанта Ман-Дональда. Так?
- Я не понимаю, о чем вы говорите,- отрешенно произнес
он.- "Шангри-Ла"? Я не думал даже приближаться к "Шангри-Ла".
- Тогда куда же вы собрались? Ну, говорите... Ловить рыбу?
Что-то не видно ваших снастей...
- А как вы объясните ваши собственные дела? - спросил
Мак-Дональд.
- Я как раз этим в занимаюсь. Присоединяйтесь, сержант.
Давайте поразмыслим о вашем итальянском парнишке. Я привожу его
к вам, имея лишь смутные подозрения, что вы тоже в чем-то
замешаны. Привожу, чтобы посмотреть, как вы отреагируете. И у
меня не остается никаких сомнений. Вы прекрасно отреагировали.
- Я, может, не такой умный, мистер Петерсон,- с
достоинством возразил он, - но я н не полный идиот. Я думал, вы
один из них или что-то в этом роде.- Он помолчал.- Но вы не из
тех. Вы из службы безопасности.
- Да, я из службы безопасности.- Я указал туда, где в
двадцати ярдах от нас стоял "Файркрест".- Вам лучше
побеседовать с моим боссом.
- Я не подчиняюсь службе безопасности.
- Это ваше дело,- сказал я безразлично, отвернулся н
посмотрел через мол.- А ваши два сына, сержант Мак-Дональд,
шестнадцатилетние близнецы, которые якобы погибли некоторое
время назад в Кайкгорме?
- Что вы сказали о моих сыновьях? - спросил он упавшим
голосом.
- Только то, что мне, к сожалению, придется сказать им,
что их отец и пальцем не пошевелил, чтобы спасти их.
Дядюшка Артур был страшен, как никогда, а уж если дядюшка
Артур примется запугивать, тут есть на что посмотреть. Он даже
не шелохнулся, когда я ввел Мак-Дональда в салон, он не
предложил ему сесть. Пристальный синий взгляд василиска,
усиленный и сконцентрированный сверкающим моноклем, пронизывал
несчастного сержанта, как луч лазера.
- Итак, вы пытались ускользнуть, сержант,- начал дядюшка
Артур без всякой преамбулы. Ровным, холодным, неумолимым тоном,
от которого волосы дыбом встают.- Это следует из того, что вы
находитесь здесь. Когда мистер Калверт сошел на берег с
арестованным, у него уже были веревка достаточной длины, чтобы
вас повесить, а вы своими руками завязали петлю. Не очень умно
с вашей стороны, сержант. Вы не должны были пытаться вступать а
контакт с вашими друзьями.
- Это вовсе не мои друзья, сэр,- зло сказал Мак-Дональд.
- Я сейчас расскажу вам то, что вы должны знать о Калверте
- Петерсон это его псевдоним - н обо всем, чем мы занимаемся.
Если вы когда-нибудь кому-нибудь повторите то, что я расскажу,
это будет стоить вам работы, пенсии, всех надежд на будущее, на
то, что вы сможете найти работу в другом месте, а также
нескольких лет тюрьмы за разглашение государственной тайны. Я
лично буду поддерживать обвинение.- Он выдержал паузу и
добавил, что было уже сущим излишеством: - Я ясно выражаюсь?
- Вы очень ясно выражаетесь, сэр,- сказал Мак-Дональд
угрюмо. После этого дядюшка Артур рассказал Мак-Дональду все,
что он считал возможным открыть ему,- это было не так уж много,
и закончил словами:
- Надеюсь, мы теперь можем рассчитывать на ваше
безоговорочнее сотрудничество, сержант.
- Калверт догадался о моем участии в этом...- сказал тот
тупо.
- Боже мой! - воскликнул я,- Вы же знали, что таможенники
были поддельные. Вы знали, что у них нет документов. Вы знали,
что их единственной целью было сломать нашу радиоустановку и
узнать, нет ли у нас еще одной. Вы знали, что они не могли
вернуться на материк - сильно штормило. А их судно... Это же
был катер с "Шангри-Ла", именно поэтому вы отошли, не зажигая
огней! А как вы узнали, что телефонные провода перерезаны в
проливе? Вы знали, что они перерезаны, но почему же вы сказали,
что именно в проливе? Потому что вы точно знали, что именно
там. Вы могли бы хотя бы попросить таможенников связаться с
банком, где хранятся деньги ваших погибших сыновей, чтобы
закрыть счета. Но вы знали, что таможенники туда не собираются.
И потом ваши сыновья, сержант, мальчики, которые якобы
погибли,- вы не позаботились закрыть их счета. Потому что
знали, что они не погибли.
Я забыл обо всех этих счетах,- медленно сказал
Мак-Дональд.- А что до остального, то боюсь, я не очень
разбираюсь во всех этих делах.- Он посмотрел на дядюшку
Артура.- Я знаю, что для меня это конец. Они сказали, что убьют
моих мальчиков, сэр.
- Если вы будете сотрудничать с нами,-деловито сказал
дядюшка Артур,- я лично прослежу, чтобы вы остались в
торбейской полиции до конца ваших дней, сержант. А кто это
"они"?
- Единственный, кого я знаю, был тот тип, который называл
себя капитаном Имрн. И еще два таможенника - Дюран и Томас.
Настоящее имя Дюрана - Квинн. Имен остальных я не знаю. Обычно
я встречался с ними у себя дома после наступления темноты.
Дважды меня возили на "Шангри-Ла". Чтобы встретиться с Имри.
- А сэр Энтони Скурос?
- Я не знаю.- Мак-Дональд беспомощно пожал плечами.- Он
хороший человек, сэр. По крайней мере, я так думаю. Может быть,
он в этом и замешан. Кто угодно может попасть в дурную
компанию. Это очень страшно, сэр.
- В самом деле? А какова была ваша роль в этом деле?
- В последние месяцы тут стали происходить странные вещи.
Пропадали лодки. Исчезали люди. Рыбаки находили свои сети
порванными, моторы яхт загадочно ломались - и все в нашем
заливе. Это происходило, когда капитан Имри хотел, чтобы
некоторые лодки не могли попасть в некоторые места в нужное ему
время.
- А по вашей части было расследование: очень тщательное и
без всяких шансов на успех,- кивнул дядюшка Артур.- Вы были
незаменимы для них, сержант. Человек с вашим положением и вашим
характером вне подозрений. Расскажите, сержант, что они
собирались делать?
- Бог видит, сэр, я понятия не имею!
- Они вас держали в полном неведении?
- Да, сэр.
- Я в этом не сомневался. Именно так работают
квалифицированные специалисты. И вы понятия не имеете, где
содержатся ваши мальчики?
- Нет, сэр.
- А откуда вы знаете, что они живы?
- Меня вывозили на "Шангри-Ла" три недели назад. Моих
мальчиков тоже доставили туда, бог весть откуда. Они были в
порядке.
- Вы и в самом деле так наивны, чтобы поверить, будто ваши
мальчики будут в порядке и вернутся к вам живыми, когда все
кончится? Даже после того, как мальчики видели похитителей и
смогут их опознать при случае?
- Капитан Имри сказал, что они вернутся невредимыми. Если
я буду сотрудничать с ними. Он сказал, что только дураки
применяют насилие без особой необходимости.
- Так значит, вы убеждены, что они не пойдут на убийство?
- Убийство?! О чем вы говорите, сэр?
- Калверт!
- Да, сэр?
- Налейте ему побольше виски.
- Да, сэр.- Когда речь идет о моих личных запасах, дядюшка
Артур предельно щедр. Поэтому я налил сержанту большой стакан
виски и, видя, что разорения все равно не избежать, налил себе
такой же. Через десять секунд стакан сержанта был пуст. Я взял
его за руку и отвел в машинное отделение. Когда мы вернулись в
салон, сержанта не нужво было уговаривать выпить еще. Его лицо
было белым.
- Я говорил вам, что Калверт летал сегодня в разведку на
вертолете,- небрежно сказал дядюшка Артур.- Но я не сказал, что
пилот вертолета был убит сегодня вечером. Я не говорил вам, что
два других моих лучших агента были убиты в последнее шестьдесят
часов. А теперь, как вы могли убедиться, убит Ханслетт. Вы все
еще верите, сержант, что имеете дело с компанией робких
нарушителей закона, для которых человеческая жизнь
неприкосновенна?
- Что я должен сделать для вас, сэр? - К его загорелым
щекам прилила кровь, взгляд был холодным и тяжелым.
- Для начала вы с Калвертом перенесете Ханслетта на берег,
в ваш участок. Вызовете доктора я получите официальное
свидетельство о смерти. Это нужно для суда. Остальные
покойники, вероятно, так и останутся без освидетельствования.
Затем вы отправитесь на "Шангри-Ла" и скажете Имри, что в
участок доставили Ханслетта и другого человека - итальянца. Вы
скажете, что вы слышали, как мы собирались на материк за новым
водолазным снаряжением и вооруженным подкреплением и что мы не
вернемся назад по меньшей мере два дня. Вы знаете, где
перерезаны провода?
- Да, сэр. Я сам их перерезал.
- Когда будете возвращаться с "Шангри-Ла", загляните туда
и соедините их. До восхода. И еще до восхода вы, ваша жена, ваш
старший сын должны исчезнуть. На тридцать шесть часов. Если,
конечно, хотите жить. Вам понятно?
- Я понял, что нужно сделать. Только не понял зачем.
- От вас требуется только сделать. И последнее. У
Ханслетта нет родственников - мало у кого из моих людей есть
родственники - потому он может быть погребен в Торбее.
Свяжитесь с местным похоронным бюро и подготовьте все для
похорон в пятницу. Мы с Калвертом будем там присутствовать.
- Но пятиица-это послезавтра.
- Да, послезавтра. К этому времени все будет кончено. И вы
вновь обретете своих мальчиков. Мах-Дональд долго молча смотрел
на него, потом произнес:
- Откуда у вас такая уверенность?
- У меня ее совсем нет.-Дядюшка Артур устало провел
ладонью по лицу и посмотрел на меня.- Это у Калверта есть
уверенность. Очень жаль, что соображения секретности никогда не
позволят вам рассказать в кругу друзей, что вы однажды
встречались с Филипом Калвертом. Если Калверт берется за дело,
оно будет сделано. Мне же остается только надеяться. - Я тоже
надеюсь на это, сэр,- мрачно сказал Мак-Дональд. Мне тоже
оставалось только надеяться - больше, чем любому из них, но
поскольку вокруг и так царило уныние, я не стал еще больше
усугублять его, изобразил на лице уверенность и повел
Мак-Дональда обратно в машинное отделение.
СРЕДА, 20.40.- ЧЕТВЕРГ, 2.00.
Те трое явились убить нас, но не в полночь, как ожидалось,
а в 23.40. Явись они на пять минут раньше, мы бы попались,
потому что еще пять минут назад наше судно болталось у старого
пирса. И виноват был бы я, поскольку это я, оставив тело
Ханслетта в участке, вынудил сержанта Мак-Дональда проводить
меня к единственому в Торбее аптекарю и заставить того
обслужить нас. Аптекарь не оказал серьезного сопротивления, но
отнял у меня пять минут - большая часть времени ушла на то,
чтобы выжать из старикана маленькую бутылочку с зеленым ярлыком
и лаконичной надписью "Таблетки". Но удача не покинула мевя, я
вернулся на "Файркрест" в 22.30.
Бабье лето непродолжительно на западном побережье
Шотландии - наступившая ночь лишний раз подтвердила это. Холод,
ветер - это в порядке вещей, но стало вдобавок темно, как в
преисподней, и штормило несколько больше обычного. Сразу же,
как мы отошли от пирса, я вынужден был включить прожектор на
крыше рулевой рубки. Западный вход в пролив между Торбеем и
островом Гарв в ширину не менее четверти мили, я легко мог
найти его вслепую, ведя судно по компасу, но здесь болталось
множество небольших яхт, и даже если на них позаботились
включить стояночные огни, я все равно не разглядел бы их сквозь
моросящий дождь. Ручка управления прожектором под потолком
рулевой рубки. Я переместил луч прожектора вперед и вниз, потом
провел им по дуге градусов в сорок по обе стороны от курса.
Я осветил первую лодку через пять секунд - не яхту,
-стоящую на рейде, а резиновую лодку с гребцами, медленно
двигающуюся по волнам. Я не мог узнать человека, сидящего на
веслах, он сидел ко мне спиной. Но я сразу понял, кто это. Это
был Квинн. Человек на носу был одет в водонепроницаемый плащ и
темный берет, в руках у него было оружие. С пятидесяти ярдов
трудно установить тип оружия, но походило оно на
пистолет-пулемет Шмайсера. Несомненно, это был Жак-пулеметчик.
Человек, скорчившийся на дне лодки, был почти невидим, зато я
сразу заметил блеск пистолета в его руке. Господа Квинн, Жак и
Крамер направлялись с визитом вежливости, как сказала бы
Шарлотта Скурос. Но они не придерживались назначенного времени.
Шарлотта Скурос была справа от меня, в затемненной рулевой
рубке. Она появилась всего три минуты назад, до этого она
сидела взаперти в салоне. Дядюшка Артур стоял слева, оскверняя
свежий ночной воздух дымом своей сигары. Я потянулся за
фонариком, а правой рукой пощупал карман, чтобы проверить, на
месте ли "Лилипут". Он был на месте.
- Я сказал Шарлотте Скурос:
- Откройте дверь рулевой рубки, выйдите, снова прикройте
ее в встаньте где-нибудь а стороне.- Потом обернулся к дядюшке
Артуру: - Возьмите руль, сэр. Когда я скажу, поверните резко
вправо. Затем снова курс на север. Он молча встал за руль. Я
услышал, как щелкнул замок правой двери. Мы делали не более
трех узлов. До лодки было двадцать пять ярдов, и те двое, что
сидели к нам лицом, подняли руки, чтобы защитить глаза от света
прожектора. Квинн перестал грести. Если бы мы шли прежним
курсом, то оставили бы их по меньшей мере в десяти футах по
левому борту. Я направил луч прямо на лодку. Нас разделяли
двадцать ярдов, я видел, как Жак наводит свой пистолет-пулемет
на наш прожектор, и тут я резко двинул вперед сектор газа.
Дизель взревел на полных оборотах, "Файркрест" вздыбился и
рванул вперед.
- Теперь резко! - крикнул я. Дядюшка Артур завертел
штурвал. Нас положило на правый борт. Пламя вырвалось из ствола
пистолета-пулемета, беззвучное пламя - Жак пользовался
глушителем. Пули срикошетили от носовой аллюминиевой мачты и
прошли мимо рулевой рубки и прожектора. Квинн понял, что
происходит, и глубоко погрузил весла в воду. Поздно. Я крикнул:
"Теперь все ложись!", убавил газ и выпрыгнул через правую
дверь.
Мы ударили как раз в том месте, где сидел Жак, пропороли
винтом нос лодки, опрокинули ее, и всех троих выбросило в воду.
Останки лодки и две барахтающиеся фигуры медленно двигались
вдоль правого борта "Файркреста". Луч фонарика выхватил из тьмы
того, кто был ближе к нам. Жак со своим пистолет-пулеметом, он
держал его высоко над головой, инстинктивно стараясь уберечь от
воды, хотя оружие все равно вымокло, когда шлюпка
перевернулась. Я свел вместе левую руку с фонариком и правую -
с "лилипутом", целясь вдоль узкого яркого луча. Дважды нажал
спусковой крючок "лилипута", и яркий калиновый цветок расцвел
там, где было лицо Жака. Ов ушел вниз, будто его утащила акула,
с автоматом в судорожно вытянутых руках. Да, шмвйсер, ор райт.
Еще один оставался на поверхности, и это был не Квинн - тот,
наверное, поднырнул под "Файркрест" или прятался под
перевернутой шлюпкой. Я выстрелил дважды во второго, я он начал
кричать. Через две или три секунды крик перешел в бульканье.
Кому-то сзади меня стало плохо. Шарлотта Скурос. У меня не было
времени для Шарлотты Скурос, у меня вообще не было времени.
Дядюшка Артур продолжал выполнять команду "Ложись! " - он
бросил штурвал, и "Файркрест" успел описать дугу в три четверти
окружности. Я прыгнул в рулевую рубку, вывернул руль до отказа
влево и совсем убрал газ. Потом снова выскочил наружу и оттащил
от борта Шарлотту Скурос за секунду до того, как ей проломило
бы голову одной из обросших ракушками свай, что торчали вокруг
пирса. Задели мы пирс или нет, сказать трудно, но ракушкам на
верняка пришлось плохо. Я вернулся в рулевую рубку, тащя за
собой Шарлотту Скурос. Я тяжело дышал. Все эти прыжки туда-сюда
сбивают дыхание. Я спросил:
- Простите, сэр, что вы хотели сделать?
- Я? - Адмирал был возбужден, как медведь, разбуженный от
спячки в январе.- А что? Я сдвинул сектор газа до отметки
"малый вперед", взялся за штурвал и повел "Файркрест" по кругу,
пока мы не встали на курс "норд".
- Вот так и держите, пожалуйста,-сказал я и пошарил вокруг
прожектором. Вода была темной я пустынной, как в первый день
творения, но духа божьего не было видно. Я ожидал, что в Торбее
загорятся вое огни - эти четыре выстрела, даже из "лилипута",
были достаточно громкими, а уж скрежет, когда мы задели сваи,
должен был всех поднять на ноги. Видимо, джину было выпито как
никогда много. Я посмотрел ва компас: норд-норд-вест. Как
