Когда пробьет восемь склянок | |
Это я на тот случай, если начнется стрельба.
Он больше ничего не спрашивал. Мы вышли на исходные
позиции и стали ждать. Все еще лил сильный дождь и с запада дул
ветер. Дождь не особенно смущал меня, я надел водонепроницаемый
костюм. Распластавшись на крыше салона, я лежал, расслабив
пальцы рук, правая придерживала гаечный ключ, в левой был нож.
Они появились через пятнадцать минут. Я услышал легкое касание
резины по правому борту со стороны двери в рулевую рубку. Я
потянул за шнур, который проходил череэ заднее окно рулевой
рубки. Шнур был привязан к руке дядюшки Артура.
Их было только двое. К тому времени мои глаза прекрасно
приспособились к темноте, и я мог легко различить фигуру
первого, который шагнул череэ борт чуть ниже того места, где я
лежал. Он закрепил носовой конец и стал ждать своего напарника.
Вперед они двинулись вместе.
Первый корчился в агонии после удара дверью, который, как
мы потом установили, пришелся прямо в лицо. Со вторым не так
повезло - он обладал кошачьей реакцией и выпрыгнул на палубу,
когда гаечный ключ обрушился на него. Я схватил его за руку под
плечо и ударил еще раз - по голове. В одной руке у него был нож
или пистолет, и если бы я промедлил долю секунды, выясняя, что
именно у него было, я был бы покойником. Я отпустил руку, и он
тут же тихо улегся.
Я прошел мимо второго, задернув. шторы в салоне и зажег
свет. После эгого я приподнял стонущего на палубе человека,
протащил его через дверь рулевой рубки, вниз по ступенькам в
салон и бросил на ковер. Я не увнал его. В этом не было ничего
удивительного: родная мать его бы не узнала: Дядюшка Артур был
из тех, кто делает работу добросовестно.
- Держите его на прицеле, сэр,- сказал я. Дядюшка Артур
смотрел на дело рук своих с несколько удивленным выражением.
Единственным, чем отличалось его лицо от обычного состояния,
была легкая бледность.- Если он начнет рыпаться, убейте его.
- Но... посмотрите на его лицо. Не можем же мы так
оставить...
- А вы посмотрите на это, сер.- Я наклонился и поднял
оружие, которое выпало, из рук этого парня, когда я бросил его
на ковер.- В полицейском департаменте Соединенных Штатов это
называют "малюткой". Обрез, у которого отпилено две трети
ствола и две трети приклада. Если бы ему удалось выстрелить
первым, у вас вообще не осталось бы лица. В буквальном смысле.
Вы все еще чувствуете себя в роли Флоренс Найтингайл над павшим
героем?
Это был совсем не тот тон, в котором можно говорить с
дядюшкой Артуром, поэтому в конфиденциальном рапорте, когда мы
вернемся, появятся некоторые дополнения. Если мы вернемся. Но в
тот момент я не мог говорить иначе. Я прошел мимо дядюшки
Артура и поднялся по ступенькам.
В рулевой рубке я взял маленький фонарик, вышел наружу и
посветил за борт, прикрывая лампочку так, чтобы свет был не
виден со стороны. Они приплыли на резиновой лодке, и подвесной
мотор на ней был. Герои победители, согреваемые чувством
удовлетворения после хорошо выполненной работы, намеревались
возвращаться с комфортом.
Обмотав конец вокруг головки цилиндра и подтягивая
попеременно то его, то носовой конец, я за пару минут втащил на
палубу лодку. Отсоединил мотор, перетащил лодку на другую
сторону надстройки, чтобы не было видно с залива, и исследовал
ее тщательно при свете фонаря. Кроме имени изготовителя на ней
не было никаких пометок, позволяющих определить ее
принадлежность тому или иному судну. Я разрезал ее на полосы и
выкинул за борт.
Вернувшись, в рулевую рубку, я отрезал двенадцатифутовый
кусок кабеля в полихлорвиниловой оболочке, вышел наружу и
привязал к лодыжкам мертвеца подвесной мотор. Я обследовал его
карманы - ничего. Я знал, что там ничего не будет, я имел дело
с профессионалами. Я поднял фонарь и осветил его лицо. Я
никогда прежде его не видел. Забрав у мертвеца пистолет, я снял
цепь ограждения, столкнул сначала подвесной мотор, а потом и
тело за борт. Они исчезли в темной воде залива Торбей без
единого всплеска. Я зашел внутрь, закрыл дверь рулевой рубки и
дверь салона за собой.
Раненый к тому времени уже был на ногах, он стоял
пошатываясь, промокая лицо полотенцем, и время от времени
стонал. Я не осуждаю его - если бы у меня был сломан нос,
выбиты почти все передние зубы и, скорее всего, сломана
челюсть, я бы тоже стонал. Дядюшка Артур с пистолетом в одной
руке и моим стаканом в другой сидел на скамье и созерцал дело
рук своих со странной смесью удовлетворения и отвращения на
лице.
- Ковер несколько пострадал,- заметил он.- А что мы будем
делать с этим?
- Передадим полиции.
- Полиция? Вы что - заранее ее вызвали?
- Ну, вы слишком многого от меня хотите. Придется немного
подождать.
- А наш приятель снаружи?
- Который?
- Ну, это тип... в-э... сообщник.
- Я бросил его за борт, Ковер опять пострадал, поскольку
дядюшка Артур пролил на него виски.
- Что? - спросил он.
- Не беспокойтесь.- Я указал пальцем вниз.- Глубина
двадцать саженей и почти тридцать фунтов металла привязано к
ногам.
- На... на дне моря?
- А вы думали, я устрою ему похороны на государственный
счет? Виноват, я не сказал вам, что он был мертв. Я убил его.
- Убил? Убил? - Он был растерян.- Почему, Калверт?
- Здесь не спрашивают почему. Здесь не требуют оправданий.
Или я его, или он меня, а потом и вас. Вам нужно основание для
убийства человека, который сам убивал по меньшей мере трижды, а
может быть, и больше? Даже если именно этот тип прежде не
убивал, то сюда он пришел именно за этим. Я убил его не
раздумывая, без жалости, как раздавил бы тарантула.
- Да, вы правы, вы правы.- Он вздохнул.- Должен признать,
впечатление от ваших отчетов несколько иное, чем от
непосредственного участия. Но я должен также признать, что в
случаях, вроде этого, полезно иметь вас где-нибудь поблизости.
Ну что ж, давайте доставим этого типа в участок.
- Я бы предпочел сначала побывать на "Шангри-Ла", сэр.
Чтобы поискать Ханслетта.
- Понимаю. Чтобы найти Ханслетта. Вам не приходит в
голову, Калверт, что если они - враги, как вы полагаете, то вам
не позволят искать Ханслетта?
- Да, сэр. В мои намерения не входит появляться ва
"Шаигри-Ла" с пистолетами в обеих руках и обыскивать яхту. Мне
не дали бы пройти и пяти футов. Я только собираюсь спросить, не
видел ли его кто-нибудь. Думаю, полезно понаблюдать за их
реакцией, когда покойник явится к ним на борт, особенно, если
покойник является с яхты, на которую они только что послали
пару убийц. А представляете, как интересно будет понаблюдать за
ними некоторое время спустя, когда они так и не дождутся
возвращения убийц?
- Если предположить, что они бандиты, то, конечно.
- Я узнаю это до того, как мы скажем "до свидания".
Я взял моток провода на рулевой рубки и отвел своего
пленника в кормовую каюту. Я приказал ему сесть, обмотал
проводом его талию и привязал к генератору, ноги я привязал к
одной на опор. Руки я оставил свободными. Он мог двигаться, мог
пользоваться полотенцем и ковшом с холодной водой, которые я
ему оставил. Но он не мог дотянуться до стекла или
какого-нибудь режущего инструмента, чтобы освободиться или
покончить с собой. Хотя, по правде говоря, ни то, ни другое
меня сильно не беспокоило. Я запустил двигатели, выбрал якорь,
включил навигационные огни и направился к "Шангри-Ла". И тут я
вдруг почувствовал, что не чувствую больше усталости.
Глава шестая. СРЕДА: 20.40-22.40.
Менее чем в кабельтове от "Шангри-Ла" я заглушил мотор,
якорь с лязгом ушел на глубину в пятнадцать саженей. Я погасил
навигационные огни и свет в рулевой рубке, спустился в салон и
закрыл за собой дверь.
- Долго мы будем сидеть? - спросил дядюшка Артур.
- Недолго. Лучше бы вам надеть непромокаемый плащ, сэр.
После следующего дождевого заряда мы пойдем.
- Как вы думаете, они наблюдали за нами в ночной бинокль,
пока мы пересекали бухту?
- Что за вопрос? Они и сейчас не сводят с нас глаз. Они
очень беспокоятся, беспокоятся потому, что все идет не так,
что-то случилось с их приятелями, которых послали взять у нас
интервью. Конечно, если они - бандиты.
- Они начнут их искать.
- Не сразу. Не раньше чем через час или два. Они будут
ждать их возвращения. Подумают, что те слишком долго добирались
до "Файркреста", и мы снялись с якоря до их появления. Или
что-то случилось с резиновой лодкой.- Я услышал, как дождь с
силой забарабанил по крыше салона.- Пора отправляться. Мы
поднялись на палубу, прошли на корму, тихо спустили резиновую
лодку на воду и по кранцу слезли в нее. Я оттолкнулся. Ветер и
прилив тут же понесли нас вперед, к заливу. Сквозь струи дождя
мы с трудом различали "Шангри-Ла", раскачивающуюся на волнах, в
то время как нас несло ярдах в ста мимо ее левого борта. Где-то
посредине между "Шангри-Ла" и берегом я запустил мотор и
повернул назад. Катер был отшвартован за конец шлюпбалки,
выставленной по правому борту "Шангри-Ла" примерно футах в
десяти от мостика. Корма катера была в каких-нибудь пятнадцати
футах от освещенного трапа. Я подошел с правого борта, против
ветра, и причалил к трапу. Матрос в непромокаемом плаще и
французской бескозырке с помпоном сбежал по трапу и принял
носовой конец.
- А-а... Добрый вечер, приятель,- сказал дядюшка Артур. Он
не пытался изображать что-то: именно в таком тоне он обычно и
разговаривает с людьми.- Сэр Энтови на борту?
- Да, сэр.
- Надеюсь, я могу встретиться с ним ненадолго?
- Если вы подождете... э-э...- Он осекся, уставившись на
сэра Артура.- О-о, это вы, адмирал!
- Адмирал Эрнфорд-Джейсон. А вы тот самый парень, что
отвозил меня на "Колумбию" после обеда?
- Да, сэр. Я провожу вас в салон, сэр.
- Моя лодка подождет меня здесь несколько минут.- Тем
самым он давал понять, что я всего лишь его матрос.
- Прекрасно, сэр.
Адмирал вскарабкался по трапу и прошел на корму. Десять
секунд я потратил на осмотр съемных перил, обрамляющих трап, и
решил, что их можно выдернуть без особого труда, затем
последовал за адмиралом и его сопровождающим на корму. Я прошел
коридором, ведущим в салон, и спрятался за вентиляционной
трубой. Почти тут же матрос вернулся обратно. Секунд двадцать
он будет размышлять, куда я делся, но меня мало занимало, чем
он будет занят в эти двадцать секунд. Подкравшись к приоткрытой
двери салона, я услышал голос дядюшки Артура. - Нет, нет, я
искренне сожалею, что ворвался к вам столь бесцеремонно... Да,
благодарю вас, пожалуй не откажусь, если вам не трудно. Да, и
содовой, пожалуйста.- Казалось, дядюшка Артур пожаловал лишь
для того, чтобы промочить горло на сон грядущий.- Спасибо,
спасибо. Ваше здоровье, леди Скурос. Ваше здоровье
джентльмены... Не хотелось бы вас задерживать, но буду очень
благодарен, если вы поможете нам. Я и мой друг, мы очень
обеспокоены, поверьте очень... Куда же он подевался? Я думал,
он идет следом за мной...
Реплика Калверта. Я опустил воротник непромокаемой куртки,
который закрывал нижнюю часть лица, снял зюйдвестку, скрывавшую
лицо до самых бровей, вежливо постучал и вошел. - Добрый вечер
леди Скурос. Добрый вечер, джентльмены. Прошу прощения за
вторжение, сэр Энтони. Кроме дядюшки Артура их было шестеро - в
дальнем конце салона, у камина. Сэр Энтони стоял, остальные
сидели. Шарлотта Скурос, Дольмай, управляющий Скуроса, Лаворски
- его банкир, лорд Чернли -маклер, и пятый, которого я не
узнал. Все держали в руках бокалы.
Их реакция на мое внезапное появление была интересной.
Старин Скурос изобразил нечто среднее между неудовольствием и
задумчивостью. Шарлотта Скурос послала мне натящую улыбку.
Дядюшка Артур не преувеличивал: кровоподтек у нее на лице был
внушительный. Лицо незнакомца ничего не выражало, ляцо Дольмана
было непроницаемо, у Лаворски оно, казалось, было высечено из
мрамора. Зато у лорда Чернли был такое выражение, словно он в
полноч забрался в церковь на кладбище и кто-то схватил его за
плечо. Конечно, мне могло это показаться. Но что уж мне точно
не показалось, так это звон упавшего на ковер хрустального
бокала. Прямо сцена из мелодрамы викторианских времен. Наш
маклер-аристократ, видимо, еще сохранил остатки души. За других
я бы не поручился. Дольман, Лаворски, в чем я особенно был
уверен, сэр Энтони могли заставить свои лица выражать все что
угодно.
- Боже мой, Петерсон - Тон Скуроса выражал удивление, но
не удивление при виде человека, восставшего из могилы.- Я и не
подозревал, что вы знакомы друг с другом.
- Господи, да, конечно же. Мы с Петерсоном коллеги, Тони.
ЮНЕСКО, вы же знаете.- Дядюшк:-Артур всегда выдает себя за
представнтеля ЮНЕСКО, эта крыша помогает ему оправдывать частые
поездки за границу.- Морская биология настолько же составная
часть культуры, как и науки. Петерсон один из лучших моих
организаторов. Я имею в виду публичные лекции. Он выступает в
Европе, Азии, Африке, Южной Америке.- Это было близко к истине,
только не с лекциями я туда ездил.- Я даже не знал, что он
здесь, пока мне не сказали об этом в отеле. Но, дорогой мой,
речь не о нас. Речь идет о Ханслетте. Коллеге Петерсона. И
моем, конечно. Мы не можем его найти. В деревне его нет. Ваше
судно ближайшее. Вы его не видели?
- Боюсь, что нет,- сказал Скурос.- А остальные? Нет?
Никто? - он нажал кнопку звонка, появился стюард. Скурос велел
ему распросить команду, и стюард вышел.- Когда он исчез, мистер
Петерсон?
- Понятия не имею. Я оставил его, когда отправился на
работу. Меня не было целый день, я собирал образцы. Медузы,-
невесело рассмеялся я и потер пылающее лицо.-Боюсь, что
какой-то ядовитый вид. А когда я вернулся, от него не осталось
и следа.
- Ваш друг умеет плавать, мистер Петерсон? - спросил
незнакомец. Я посмотрел на него: мрачный коренастый тип лет
сорока, с цепкими черными глазами, глубоко посаженными на
загорелом липе. Бесстрастные лица были здесь в моде нынче,
поэтому и я постарался остаться бесстрастным. Но это было
нелегко.
- Боюсь, что нет,- спокойно сказал я.- Боюсь, что вы
думаете о том же, что и я. У нас нет защитного ограждения. Один
неосторожный шаг и...- Я замолчал, поскольку явился стюард и
доложил, что никто Ханслетта не видел. После этого я продолжил:
- Думаю, надо немедленно сообщить об этом сержанту
Мак-Дональду.
Оказалось, все разделяют мое мнение, так что мы сразу же
вышли. Холодный дождь хлестал сильнее, чем прежде. На последней
ступеньке трапа я поскользнулся, взмахнул руками и рухнул в
море, увлекая за собой шаткие перила, вместе с освещавшими трап
фонарями. Дождь, ветер и внезапная темнота вызвали некоторое
замешательство, поэтому им потребовалось не меньше минуты, пока
меня вытащили на палубу. Старина Скурос выразил сочувствие и
предложил мне переодеться немедленно, но я вежливо отказался, и
мы с дядюшкой Артуром возвратились на "Файркрест". По дороге мы
молчали.
Как только мы привязали резиновую лодку, я сказал:
- Когда вы обедали на "Шангри-Ла", вы, наверное,
рассказали им какую-то басню, чтобы оправдать свое появление,
да еще на катере военно-воздушных сил?
- Да. И довольно достоверную. Я сказал им, что проходящая
в Женеве конференция ЮНЕСКО приостановлена из-за отсутствия
некоего доктора Спенсера Фримена. Так оно и есть. Об атом
писали во всех газетах. Доктора Фримена там нет, поскольку нам
удобно, чтобы его там не было. Этого я им, конечно, не сказал.
Я сказал, что интересы наши требуют, чтобы доктор был там, а
нам стало известно, что он проводит исследования в Торбее,
поэтому правительство прислало меня за ним.
- А почему вы отослали катер назад? Это может показаться
странным.
- Нет. Если он бродит где-то в дебрях Торбея, я все равно
не смогу его найти до утра. А когда найду, достаточно будет
снять телефонную трубку и через пятьдесят минут здесь будет
вертолет.
- И разумеется, вы не могли знать, что телефонная линия
выведена из строя... Это сработало бы, если бы вы не появились
здесь до того, как отправиться на "Шангри-Ла". Наши друзья,
запертые в кормовой каюте, сообщили своим, что слышали шум
мотора спасательного катера в такое-то время. Они могли увидеть
вас в щель, но даже если и не видели, шум двигателей катера
спутать невозможно. И теперь наши друзья знают, что вы
бессовестно врете о нашей случайной встрече. Наверняка они
сейчас мучаются мыслью, кто же вы на самом деле. Примите мои
поздравления, сэр. Теперь вы принадлежите к той же категории,
что и я - ни одна страховая компания не выдаст вам полис, даже
при высшей ставке платежей.
- Путешествие на "Шангри-Ла" устранило последние ваши
сомнения насчет наших друзей оттуда?
- Да, сэр. Вы наблюдали реакцию нашего титулованного
маклера, лорда Чернли. А ведь он аристократ с головы до пят.
- Вы делаете слишком далеко идущие выводы, Калверт,-
холодно сказал дядюшка Артур.
- Да, сэр.- Я вытащил акваланг из рундука и направился
вниз.- Мое падение в воду не было случайным. Я сделал это с
определенной целью. Я не говорил, что когда цеплялся за руль
той лодки у рифов, то сделал на нем пометку. Глубокую
треугольную зарубку. На руле катера "Шангри-Ла" есть глубокая
треугольная зарубка. Та же самая. И лодка та же самая.
- Понятно. Теперь понятно.- Дядюшка Артур уселся на
скамью, проделал нехитрую операцию с моноклем и уставился на
меня.- Но вы забыли заранее ознакомить меня с вашими планами.
- Я не забыл.- Я начал стаскивать с себя промокшую
одежду.- Просто раньше у меня не было повода узнать, хороший ли
вы актер, сэр.
- Готов признать это. Итак, именно это устранило ваши
последние сомнения?
- Нет, сэр. Только подтвердило дополнительно. Я уже знал
все до этого. Вспомните того смуглого типа, который сидел сбоку
от Лаворски, он еще спрашивал, умеет ли Ханслетт плавать. Готов
поставить жалованье за год против пенсии, что его не было с
вами во время обеда на "Шангри-Ла".
- Вы выиграли. Но как вы догадались?
- Потому что он командовал экипажем судна, ждавшего
вертолет, он приказал убить Вильямса, он велел потом караулить
меня на месте падения. Его имя капитан Имри. Он командовал и на
"Нантсвилле". Дядюшка Артур кивнул, но думал он о другом. Он
думал об акваланге, который я тем временем надевал.
- Что вы, черт побери, собираетесь с этим делать? - спросил
он.
- План моих действий? Сию минуту, сэр. Я собираюсь
совершить небольшое путешествие на "Шангрн-Ла". Вернее, на
катере "Шангри-Ла". С небольшим пеленгующим устройством и
пакетиком сахара. С вашего позволения, сэр.
- Вы что-то еще забыли сказать мне, Калверт. Как насчет
вашего падения в воду, которое не было случайным?
- Я хотел бы оказаться там до того, как они восстановят
освещение, сэр.
- Я не могу этого допустить, не могу допустить...- Дядюшка
Артур покачал головой. Поначалу я подумал, что возражает против
моего путешествия на "Шангри-Ла", но его последующие слова
показали, что ум его был занят более возвышенными
результатами.- Чтобы Тони Скурос был замешан в таком деле?
Здесь что-то не так? Я просто не могу в его поверить. Боже мой,
знаете ли вы, что он уже включен в список на присвоение звания
пэра на будущий год?
- Уже? А он говорил мне, что ждет, когда будут снижены
цены. Дядюшка Артур ничего не сказал. В другое время его хватил
бы инсульт от такого заявления, поскольку сам он стал пэром,
только выйдя в отставку. Он был потрясен.
- Мне все равно, я только хочу арестовать их всех,- сказал
я.- Но у нас связаны руки. Мы беспомощны. Но сейчас я знаю, что
мы должны разузнать до того, как сойдем на берег. С вашей
помощью, сэр. Есть две вещи, которые я хотел бы узнать.
Во-первых, был ли сэр Энтони на верфи в Клайде несколько дней
назад, чтобы сменить стабилизаторы - это сложная работа, и
такая яхта как у него не могла быть не замечена. Это можно
выяснить за пару часов. Народ простодушен, ему незачем врать.
Во-вторых, я хотел бы знать, предпринимал ли лорд Кирксайд
необходимые шаги, чтобы титул его погибшего сына - он был,
кажется, виконтом,- перешел к младшему сыну.
- Вы уже взяли все в свои руки, я спрошу все, что вы
хотите,- вяло сказал дядюшка Артур. Он и не слушал меня, он
пытался опровергнуть мысль о том, что будущий пэе мог ввязаться
в авантюру такого масштаба.-И подайте мне вон ту бутылку,
прежде чем спуститесь к передатчику. Судя по темпу, какой
набрал дядюшка Артур, надо было благодарить провидение за то,
что мы встали на якорь всего в полмили от дома самого
известного самогонщика в Хейленде. Я поставил фальшивую крышку
правого двигателя на пол так, словно она весила не меньше
тонны. Выпрямился и целую минуту стоял без движения. Потом
подошел к двери машинного отделения.
- Сэр Артур!
- Иду, иду...- Несколько севуяд спустя он появился в
коридоре со стаканом в руне.- Вы уже соединились?
- Я нашел Ханслетта, сер.
Дядюшка Артур медленно, как во сне, двинулся вперед.
Передатчик исчез. Все взрывные устройства, подслушивающая
аппаратура, микропередатчики - все это исчезло. Они получили
достаточно большое свободное пространство. Даже если бы они
увеличили Ханслетта вдвое, и тогда бы для него хватило места.
Голова его покоилась на руках, руки на коленях, и места
оставалось еще очень много. Я не видел его лица. И никаких
следов насилия тоже.
От его фигуры веяло мирным покоем, словно он в летний
поддень прислонился к нагретой солнцем стене. Слишком долгим
оказался для него летний полдень. Когда я звал его из лодки, он
уже спал вечным сном. Я коснулся его лица. Оно еще не остыло.
Он умер два или три часа назад, не более. Я повернул тело,
чтобы узнать, как он умер. Его голова свесилась набок, как у
сломанной куклы. Я повернулся и посмотрел на сэра Артура.
Задумчиво-сонное выражение исчезло, его глаза были холодными,
злыми, беспощадными. Я всегда с недоверием относился ко всем
этим россказням о беспощадности дядюшки Артура. Теперь я им
поверил. Ясно, что дюдюшка Артур занял свой пост не по
объявлению в "Дейли Телеграф": наверняка, двое-трое умных людей
прочесали все королевство, чтобы найти человека именно с теми
специфическими свойствами характера, какие им требовались, и
беспощадность входила в число этих свойств. Раньше я об этом не
задумывался.
- Убит, конечно,- сказал он.
- Да. сэр.
- Каким образом?
- Ему свернули шею.
- Шею? Такому силачу, как Ханслетт?
- Я знаю человека, который способен сделать это одним
движением руки. Человек, который убил Бейкера м Дельмонта. И
чуть не убил меня. Квинн.
- Ясно...- Он помолчал, затем продолжил отсутствующим
тоном.- Разумеется, вы должны найти этого человека и
обезвредить его. Любым способом, какой захотите избрать.-
Дядюшка Артур все время говорил очень спокойно к вдруг впервые
с тех пор, как я его знаю, перешел на крик: -Но как они, черт
побери, могли догадаться, что это фальшивый дизель? Как они
могли узнать, Калверт? - Он заговорил тихо, почти шепотом:-Им
кто-то сказал, Калверт. Или это чья-то преступная
неосторожность.
- Никто не говорил, сэр. Это просто преступная
неосторожность. Моя. Будь я внимательнее, Ханслетт не лежал бы
здесь. В ту ночь, когда два фальшивых таможенника были на
борту, я видел, что они обшаривали все подряд, пока не дошли до
машинного отделения. И их уже ничего не интересовало, когда они
нашли наши батареи. Они сразу успокоились, и Ханслетт
предположил, что их заинтересовали именно батареи...- Я ваял с
полки фонарик, подал его дядюшке Артуру.- Сможете ли вы,
осмотрев батареи, найти что-нибудь подозрительное? Он сверкнул
на меня злым, холодным взором через свой монокль и принялся
тщательно изучать батареи. Он потратил две минуты на поиски,
потом выпрямился.
- Я ничего не нашел,- сказал он зло.
- Томас-таможенник нашел. Он опережал нас уже на старте.
Ов знал, что он ищет. Он искал мощный радиопередатчик. Не ту
безделушку, что мы поставили в рулевой рубке. Он искал ту
нагрузку, для которой были предназначены все эти батареи. Он
искал следы от клемм или крокодилов, какими присоединяют
передатчик большой мощности.
Дядюшка Артур выругался и снова склонился над батареями.
На этот раз ему хватило десяти секунд.
- Вы сделали правильный вывод, Калверт.-Его глаза были все
еще злыми, во уже не так сверкали на меня.
- Неудивительно, что они точно знали, чем я займусь
сегодня,- сказал я в ярости.- Неудивительно, что они знали,
когда Ханслетт останется один, когда я появлюсь на той косе
вечером. Все, что им требовалось,- это подтверждение по радио
от кого-то в Лох-Гуроне, что Калверт вертится там, после чего
они, естественно, решили сбить вертолет. Все их фокусы с
поломками передатчиков были нужны, чтобы убедить нас в том, что
только у нас остался передатчик. О боже, насколько же надо быть
слепыми!
- Я полагаю, что теперь-то вы прозрели,- холодно сказал
дядюшка Артур.
- В тот вечер мы с Ханслеттом отправились выпить ва
"Шангри-Ла". Я говорил вам, что после мы догадались, что здесь
побывали гости. Тогда мы не поняли зачем. О боже!
- Вы уже доказали, что на вашем-месте я тоже ничего не
понял бы насчет батарей. Нет никакой необходимости повторять...
- Дайте мне закончить,- прервал я его. Дядюшка Артур не
любит, когда его прерывают.- Они спустилась в машинное
отделение. Они знали, что там есть передатчик. Они осмотрели
правую головку блока. Четыре настоящих болта, остальные
фальшивые - на краске ни единой царапины от ключа. На болтах
левой головки вообще ни одной царапины. Они сняли правую
головку и подключили к выходу передатчика свой - миниатюрный,
совсем незаметный. И с тех пор они слышали каждое наше слово.
Они прекрасно понимали, что им выгоднее оставить нам с
Ханслеттом этот канал для связи с вами, чтобы точно знать наши
планы, чем заставлять нас искать какие-то другие, неведомые им
пути связи.
- Но почему... почему тогда они сами лишили себя этого
преимущества таким... таким образом? - Он умазал на пустой
корпус дизеля.
- Это не было больше преимуществом,- сказал я устало.-
Когда Ханслетт умер, я Калверт, как они считали, был мертв...
Им уже были не нужны никакие преимущества.
- Конечно, конечно... О боже, ну и каша заварилась...- Он
снял монокль, протер глаз сгибом пальца.- Теперь я понимаю
смысл вашего замечания тогда, в салоне...- что нам придется
рассчитывать только на себя. Они не знают, что вам известно, но
они прикинут, стоит ли рисковать, если на карту поставлено
семнадцать миллионов фунтов стерлингов. Они постараются
заставить вас замолчать.
- Это единственное решевве,- согласился я.-Мы пробыли тут
уже довольно долго, они, наверное, уже в пути. Не выпускайте
люгер из рук, сэр. Здесь, на борту, мы в безопасности. Но
сначала мы должны доставить Ханслетта и нашего приятеля из
кормовой каюты ва берег.
- Да-да, мы должны доставить их на берег.
Поднять якорь при помощи электрической лебедки смог бы
даже идиот, даже насмерть перепутанный идиот и тот бы
справился. Но стоит неосторожно подставить руку или свисающий
край прорезиненной куртки, как их затянет между цепью и
барабаном, и вы лишитесь руки или ноги прежде, чем успеете
крикнуть или дотянуться до рубильника. Работать на скользкой
мокрой палубе вдвойне опасно. Но проделывать это на скользкой
мокрой палубе, в полной темноте, под сильным дождем, когда
судно раскачивается на волнах, да еще с отключенным храповиком
и накрыв лебедку брезентом... Не стоит и говорить, насколько
опаснее. И все же это было не опаснее, чем привлечь внимание
наших друзей с "Шангри-Ла".
Может, оттого, что я был поглощен тяжелой работой, может,
из-за металлического лязга якорной цепи, но я не так быстро,
как обычно, уловил посторонний звук. Дважды мне почудился
женский голос вдалеке, и оба раза я счел, что слышу крики
пирующих с одной из маленьких яхт, что стояли в заливе. Только
компьютер мог бы подсчитать, сколько галлонов джина выпивается
на всех британских якорных стоянках после захода солнца. Но
потом я услышал голос снова, на этот раз ближе. Самый отчаянный
крик, какой услышишь во время этих вечеринок,- это когда
прольют джин; в этом же крике звучало неподдельное отчаяние. Я
включил палубные огни, и голос смолк. Сам не эваю, каким
образом у меня в руке оказался "Лилипут".
- Помогите! - Голос звучал тихо, но отчаянно.- Ради бога,
помогите.
Голос доносился с воды, по левому борту. Я бесшумно
перебрался на корму и замер. Я помнил о Ханслетте, у меня не
было желания помогать кому-либо, пока я не удостоверюсь, что
кричат не с резиновой лодки, лодки с пассажирами, вооруженными
пулеметами. Одно слово, один предательский луч света, семь
фунтов давления на спусковой крючок- и Калверт отправится к
праотцам, если только они признают своим потомком такого
простофилю.
- Пожалуйста! Пожалуйста, помогите мне! Прошу вас!
Я помог. Не столько потому, что отчаяние в ее голосе было
искренним, сколько потому, что узнал голос Шарлотты Скурос.
Я протиснулся между шпигатами и нижней цепью ограждения,
наклонился до самой воды и спросил:
- Леди Скурос?
- Да-да, это я. Слава богу, слава богу! - Голос ее звучал
так, словно она нахлебалась воды в задыхается.
- Тут по борту идут кранцы из автопокрышек, хватайтесь за
них. Секунду или две спустя она сказала:
- Я держусь за них.
- Сможете подтянуться сами? Послышались всплески и
прерывистое дыхание.
