занялась полиция. Она ведь зарегистрирована там уже десять лет назад.
Я встал, шагнул к ней и остановился.
- Вы напомнили Бесс об этом, там в домике Синглентона, после того,
как ваш брат выстрелил в него? Поэтому она скрылась и спрятала
Синглентона?
- Думайте, как хотите.
- Вы напугали ее и вынудили бежать, так ведь? Конечно, только из-за
сестринской преданности, чтобы защитить своего братца и его доходы.
Уна вся подобралась.
- А какие же еще у меня могли быть причины?
- Кое-что я уже разузнал, - ответил я. - И вспомнил про один случай,
происшедший в Лос-Анжелесе лет пятнадцать назад. Это произошло с мужчиной,
его женой и сыном. Сын был монголоидным идиотом, и этот человек
возненавидел свою жену за то, что она подарила ему такого сына. Когда
мальчику было лет десять-двенадцать, отец купил пистолет, отвез сына в
безлюдное место и научил стрелять. У парня хватило мозгов, чтобы нажимать
на спуск. Однажды ночью отец вручил ему пистолет и велел застрелить мать.
Та спала в постели. Мальчик с удовольствием разнес ей голову. Против него
дела не возбудили, но возбудили против отца, хотя тот физически не
совершал убийства. Он был признан виновным в убийстве первой степени и
отравлен цианидом.
- Очень плохо для него.
- Очень плохо для всех, кто пытается совершать убийство чужими
руками. Если кто-то подстрекает психически больного человека на убийство,
значит, этот кто-то виновен. Вы знали об этом, когда везли Лео в горы к
домику Синглентона, когда давали ему в руки оружие?
Уна бросила на меня полный ненависти взгляд. Левая сторона ее лица,
та, на которой я заметил бьющуюся жилку, была искажена, словно душевное
напряжение физически давило на лицо, изменяя его форму. Свет из окна падал
на него подобно отблескам огня из открытой дверцы горящей печи.
- Вам ни за что не пришить мне это! - воскликнула она. - Вы даже
тела-то не нашли. Вы знаете не больше меня, где запрятан золотой мальчик.
Однако конец ее утверждения превратился в вопрос.
Похоже, что этот вопрос впился ей в мозг как острый нож, и я ушел,
оставив его там.
28
Свет едва брезжил за оградой палладианской виллы, как разум
престарелой вдовы. Зеленые деревья и лужайки погрузились в зеленую темень.
Я остановил машину и позвонил в старомодный звонок, висевший слева от
выхода.
Дверь открыла толстая женщина в переднике. Она предусмотрительно не
выпускала из рук белую дверную ручку.
- Что вам угодно?
- Мисс Трин дома?
- Думаю, что она занята. Что ей передать? Кто ее спрашивает?
- Мистер Арчер.
Женщина позволила мне войти в холл. Я хотел было сесть на кривоногий
элегантный стульчик, но, перехватив брошенный ею неодобрительный взгляд,
остался стоять. Китайский джентльмен с большими мочками ушей продолжал
свое нескончаемое путешествие на стенах. Он был изображен семь раз, на
каждой стадии своего путешествия в горы к месту поклонения. С одной
картины он смотрел прямо на меня, и мне стало казаться, что мочки моих
ушей сделались тоже такими же.
В конце холла появилась Сильвия - бледная, с отсутствующим взглядом,
в черном костюме, похожим на униформу.
- Как самочувствие миссис Синглентон?
- Боюсь, не очень хорошее. Сегодняшний день совсем ее доконал. Из
Белла-сити звонил полицейский. Он сказал, что нашли машину Чарльза, а в
ней его тело. Они хотели, чтобы она произвела формальное опознание. Не
успела она подготовиться к поездке, как раздался другой звонок.
Установили, что это был кто-то другой, какой-то детектив. Я так рада, что
это не вы.
- Я тоже. Это был Макс Хэйс.
- Да, я знаю. Вам не известно, почему его убили? Почему он был в
одежде Чарльза?
- Кому-то понадобилось инсценировать гибель Чарльза от несчастного
случая. Тело настолько обгорело, что опознать его было очень трудно.
Глаза девушки округлились от ужаса.
- В мире происходят такие ужасные вещи! Почему?
- Ужасные вещи происходят в умах людей. А эту историю объяснить
легче, чем другую. Если бы Чарльз умер сегодня утром от несчастного
случая, он не мог бы умереть две недели назад от пущенной в него пули.
- Вы хотите сказать, что он умер две недели назад? Нет, нет, это
невозможно.
Она просто отмахивалась от неприятного факта.
- Чарльз вполне мог умереть, Сильвия. Я знаю, что в него стреляли, и
думаю, что он от этого умер.
- Кто мог стрелять в Чарльза?
- Он был связан с женщиной по имени Бесс. У нее были другие
любовники. Один из них застал ее с Чарльзом в его студии и выстрелил в
него, на нее есть досье в полиции, и она постаралась сделать так, чтобы
все осталось в тайне. Она отвезла Чарльза к своему мужу врачу в
Белла-сити. Очевидно, Чарльз умер. С тех пор его никто не видел.
- Она видела, - прошептала Сильвия.
- Кто?
- Эта женщина, Бесс. Она недавно звонила сюда. Я уверена, что это та
самая женщина.
- Вы с ней говорили?
- Да. Она настаивала на разговоре с миссис Синглентон, но это было
невозможно. Женщина не назвала своего имени, да это было и не нужно. Я
поняла из разговора с ней, что она... любовница Чарльза.
- Что она сказала?
- Что может дать нам нужные сведения.
- Стоимостью в пять тысяч долларов?
- Да. Она утверждала, что знает, где находится Чарльз.
- Вы договорились о встрече?
- Я пригласила ее приехать сюда, но она не захотела. Она сказала, что
позвонит еще раз сегодня в семь вечера и назначит место встречи. Мы должны
приготовить для нее деньги в старых банкнотах. К счастью, у миссис
Синглентон есть такая сумма наличными. Она держала ее наготове с тех пор,
как поместила объявление о вознаграждении.
- Значит, миссис Синглентон хочет с этим покончить?
- Да, я посоветовала ей это сделать. Но, может быть, я не права. Мне
не с кем было посоветоваться. Да и женщина предупредила меня ничего не
говорить ни полиции, ни детективам миссис Синглентон, ни ее адвокатам. В
противном случае, сказала она, сделка не состоится.
- Но, однако, я не попадаю под названные ею категории...
- Если бы вы только помогли мне, мистер Арчер! Я совсем не умею вести
подобные... дела. Я даже не знаю, какие нужно потребовать доказательства.
- А какие доказательства предлагала она?
- Она не говорила о них подробно, а у меня не хватило духа ее
расспросить. Все это застало меня врасплох. Я не посмела даже спросить ее,
жив ли Чарльз или умер.
Она помедлила, потом в порыве внезапной решимости сказала:
- Конечно, я хотела ее спросить, но мне стало как-то страшно, и я
отложила этот вопрос на конец разговора. А потом телефонистка попросила ее
отпустить еще монету, и женщина положила трубку.
- Разговор был междугородный?
- У меня создалось впечатление, что она звонила из Лос-Анжелеса.
- Сколько телефонистка просила ее опустить?
- Пятьдесят центов.
- Возможно, что из Лос-Анжелеса. Бесс себя не назвала?
- Нет, но она называла его Чарли. А так его называют немногие. И он
знала мое имя.
Сильвия поджала губы.
- Когда я это поняла, у меня как-то все опустилось. Дело не в том,
что она назвала меня по имени. Она снисходила до меня, будто все обо мне
знала... знала, как я отношусь к Чарльзу.
- Вы бы чувствовали себя увереннее, если бы все о ней знали.
- А вы знаете?
- Всего никто не знает. За свои двадцать пять лет она успела многое
накрутить.
- Неужели ей только двадцать пять? Я думала, что она гораздо старше
Чарльза.
- Бесс быстро повзрослела. Вышла замуж когда ей не было и двадцати за
мужчину вдвое старше ее. Во время войны он привез ее сюда. С Чарльзом она
встретилась здесь в 1943 году.
- Так давно? - сказала она с тоской. Она теряла Чарльза окончательно
и бесповоротно. - Значит, задолго до того, как я с ним познакомилась.
- Уилдинг видел ее с Чарльзом в 1943 году.
- Он мне не сказал.
- Не хотел вас огорчать. С тех пор она металась по стране, то сидела
в тюрьме, то выходила...
- Вы говорили, что у нее был муж. Что же с ним?
- Она разбила ему сердце много лет назад. При нужде она его
использовала, когда у нее не было ничего лучше.
- Я не... я не понимаю... как мог Чарли связаться с такой женщиной?
- У этой особы прекрасная внешность. И она очень удобно устроена
замужем за человеком, который не желает развода.
- Но Чарли такой идеалист! У него такие высокие требования. Для
Чарльза ничего не было достаточно хорошо.
- Возможно, что он не смог удовлетворить свои требования. Я не был
знаком с Чарльзом, но кажется понимаю его порок: он всю жизнь стремился
ухватиться за что-то реальное, но это ему не удавалось.
Не знаю, зародилась ли моя искренность из контакта с девушкой или из
зависти к мертвому.
- И эта пуля, попавшая ему в кишки, возможно была самой реальной
вещью, какая ему досталась.
В ее ореховых глазах возникла тревога, но они остались прозрачными,
как вода в озере.
- Вы не должны так говорить о нем!
- О мертвых ничего, кроме хорошего?
- Вы не знаете, мертв он или нет.
Она прижала руки к груди.
- Я чувствую, что он жив, так мне говорит сердце.
- Сегодня я беседовал со свидетелем, который видел, как в него
стреляли.
- Тогда откуда у вас такая уверенность? Мой свидетель утверждает
обратное, что он жив.
- Не обманывайте себя, - сказал я не особенно уверенно.
- Вы не хотите оставить мне надежду. Наверно вам хочется, чтобы он
был мертв.
Я дотронулся до ее руки, все еще лежавшей на груди.
- Мне еще не приходилось видеть более доброй девушки, и я не хочу,
чтобы вы теряли эту доброту ради парня, который всегда думал только о
себе.
- Он не был таким!
Она просто излучала гнев.
- Он был прекрасным!
- Простите, - сказал я, - я устал. Мне не следовало бы пытаться
осмысливать жизнь других людей. Это никогда ничего не давало.
Я сел на кривоногий стул и позволил своим мыслям окунуться в черноту.
Прикосновение ее руки к моему плечу заставило меня выпрямиться. Она
смотрела на меня с улыбкой мудрой невинности.
- Не жалейте меня и не сердитесь. Я сама была не очень милой.
"Милая" было ее вторым именем, но я оставил это знание при себе. Я
взглянул на часы.
- Уже почти семь. Что вы собираетесь ей сказать?
- Все, что вы решите нужным. Разве вы не сами будете с ней
разговаривать?
- Она знает мой голос. Говорить будете вы. Скажете, что деньги у вас.
Вы купите у нее информацию, подтвержденную фактами. Если она в
Лос-Анджелесе или где-то поблизости, договоритесь с ней о встрече на
десять вечера или попозже, если она будет настаивать. Пусть она приедет в
Западный Голливуд и остановится перед домом 8411 на бульваре Сансет. Там
вы с ней и встретитесь.
- Я?
- Мы оба.
Я записал адрес на листке из записной книжки и протянул ей.
- На ее недовольство не обращайте внимания, не разрешайте ей самой
выбрать место встречи.
- Почему?
- Вы не хотите действовать вместе со мной? Не знаю, насколько опасна
Бесс, но друзья у нее опасные.
Девушка прочла написанный мною адрес.
- А что находится в этом месте?
- Моя контора. Это вполне подходящее место для встречи, и у меня есть
скрытые микрофоны. Вы наверное не знакомы со стенографией?
- Нет. Но я могу сделать заметки.
- Как у вас с памятью? Повторите мои инструкции.
Она уверенно проделала это и, словно ребенок, вспомнивший, как надо
себя вести, проговорила:
- Пройдемте в библиотеку, мистер Арчер. Позвольте мне предложить вам
чаю в ожидании звонка. Или, может быть, вы хотите что-нибудь выпить?
Я сказал, что чай меня вполне устроит. Телефон позвонил прежде, чем я
успел его распробовать. Звонила миссис Бесс из Лос-Анжелеса.
29
В половине десятого мы были в моей голливудской конторе. Я позвонил в
службу информации и узнал, что мистер Элиас Мак-Братни из Биверли Хиллз
дважды звонил в субботу и будет снова звонить в понедельник. Джеймс
Спиноза-младший из "Спиноза Бич Гард" просил меня как можно скорее
позвонить ему. Леди, отказавшаяся назвать свое имя, пыталась связаться со
мной четыре раза между восьмью и половиной одиннадцатого. Я поблагодарил
телефонистку и сказал, что впредь до особых распоряжений буду отвечать на
звонки сам.
Я включил в приемной настольную лампу. Кабинет был тускло освещен
белым прямоугольником света, падающего из приемной через застекленную
поляризационным стеклом дверь. Изменчивый свет с бульвара очерчивал силуэт
стоящей у окна девушки.
- Посмотрите как все холмы усыпаны огнями, - сказала Сильвия. - Я
никогда не видела этого города ночью. Это так ново и так возвышенно.
- Во всяком случае, ново.
Я стоял рядом с ней и наблюдал, как движутся по дороге машины. В этой
полутьме я очень ясно чувствовал близость Сильвии и бег времени. Огни фар
внезапно появлялись из темноты и столь же внезапно, как искусные
ныряльщики, погружались в нее.
- Когда-нибудь придется изменить все это и, так сказать, подвести
подо все фундаменты.
- Мне здесь и так нравится, - возразила она. - Вся Новая Англия
состоит из одних фундаментов, и больше там нет ничего. Кому нужны эти
фундаменты?
- Вам, например.
Девушка повернулась и задела меня плечом, и это было как дружеское
прикосновение самой темноты.
- Да, он мне нужен. У вас, Арчер, ведь есть фундамент, не правда ли?
- Не совсем. У меня есть круг деловых обязанностей, и я верчусь,
чтобы не дать ему разомкнуться.
- Это лучше фундамента. И мне думается, что вы вообще ничего не
боитесь.
- Я и не боюсь.
Я издал циничный смешок, перешедший в искренний смех. Сильвия его не
поддержала.
На письменном столе резко зазвонил телефон. Я взял трубку.
- Хелло.
Ответа не последовало, лишь слабое электрическое бормотание, обычный
разговор проводов. Потом послышался щелчок. Трубку повесили, я тоже
положил свою.
- Никто не ответил.
- Может, это та женщина, Бесс?
Лицо Сильвии в слабом свете из окна казалось белым и невероятно
большеглазым.
- Я в этом сомневаюсь. Она не знает моего адреса.
- Вы думаете, она придет?
- Да, ей нужны деньги, чтобы удрать.
Я похлопал по своему карману с толстым пакетом.
- Удрать, - повторила Сильвия, словно туристка, старающаяся запомнить
незнакомое слово. - Какую ужасную жизнь она, должно быть, вела и сейчас
ведет! О, я надеюсь, что она придет.
- Разве это так важно?
- Так или иначе, я должна знать правду о Чарльзе. И я хочу ее видеть,
- добавила она чуть слышно.
- Это вы сможете.
Я указал на поляризационное стекло в двери и на наушники, соединенные
с микрофоном в приемной.
- Вы останетесь здесь и постараетесь кое-что записать. Я задержу ее в
приемной. Думаю, что никаких осложнений не возникнет.
- Я не боюсь. Я очень долго боялась, но это вдруг прошло.
Без восьми десять голубой "шевроле" медленно проехал по
противоположной стороне улицы в направлении к Лос-Анжелесу. Лицо сидящей
за рулем женщины попало в свет фар встречной машины.
- Это Бесс. Оставайтесь здесь и стойте спокойно. Отойдите от окна.
- Хорошо.
Я закрыл за собой дверь и бегом спустился на улицу. Без двух десять
"шевроле" вернулся и затормозил напротив двери, за которой я стоял. Я
спустился по трем ступенькам на тротуар, открыл дверцу машины и прижал к
боку женщины свою пушку. Она попыталась отпустить тормоза и дать газ, но я
выдернул ключ зажигания. Тогда она хотела вцепиться мне в лицо. Я
перехватил ее руки.
- Вылезайте, Бесс.
- Будь я проклята!
Она сделала долгий глубокий вдох.
- И нужно же было мне с вами встречаться. Ну, что вам теперь надо?
- Того же, что и раньше. А потом, ведь вы сами собирались поболтать
со мной.
- Кто говорил, что я собиралась?
- А пять кусков?
- Так у вас есть для меня деньги?
- Если вы их заработаете.
- И я смогу спокойно уехать?
- Если вас только не подведет память и если за вами не гонятся парни
из отдела по борьбе с контрабандой спиртного.
Она так впилась взглядом в мои глаза, будто в них было спрятано все
ее будущее.
- Покажите деньги.
- Наверху, в моей конторе.
- Так чего же мы ждем?
Она выбралась из машины. Желтое джерсовое платье с рядом золотых
пуговиц выставляло ее фигуру напоказ во всем ее великолепии. На лестнице я
похлопал ее, оружия не нашел, но слегка обжег руки. Только в освещенной
комнате я заметил, что она потеряла свое очарование. Прошлое проступало на
ее лице как старые письмена. Ее пудра и губная помада едкого, в свете
лампы дневного света, цвета были неровно положены и не свежие. В поры ее
носа и щек набилась грязь. Распад работал над ней неумолимо, как фатальная
болезнь, полученная от ее мужа.
Она ощутила на себе мой холодный взгляд и механически потянулась
поправить прическу. Зеленовато-желтые полоски перемежались с черными. Я
догадался, что она поработала над волосами перекисью, пытаясь придать себе
прежний вид, перед зеркалом дешевого отеля. Еще я подумал о том, что может
чувствовать девушка, стоящая за поляризационным стеклом.
- Не смотрите на меня, - сказала Бесс. - У меня сегодня тяжелый день.
Она села в кресло у двери в кабинет, подальше от света, и положила
ногу на ногу. С ногами у нее было все в порядке.
- Тяжелый день должен был наступить, - заметил я. - А теперь
говорите.
- А деньги?
Я сел, взглянул на нее и положил на стол пакет с банкнотами.
Микрофон, вмонтированный в настольную лампу, был включен.
- Пять тысяч, вы сказали?
- Вы имеете дело с честными людьми. Можете положиться на мое слово.
- Что я должна вам сообщить?
- Все, все что вы знаете.
- Это заняло бы годы.
- Интересно. Начнем с чего-нибудь простенького. Кто убил Синглентона?
- Его подстрелил Лео Дюрано.
Подернутый дымкой взгляд голубых глаз вернулся к пакету с деньгами.
- Теперь, я думаю, вы хотите узнать, кто такой Дюрано.
- Мы уже встречались с ним. Мне известен его послужной список.
Бесс была изумлена до крайности.
- Вы не знаете Лео так, как знаю его я. Хотела бы я никогда с ним не
встречаться.
- Десять лет назад его забрали за совращение несовершеннолетней. Ею
были вы?
- Ага. Это была та связь, о которой я вам говорила. Во время облавы
обнаружилось, что мы живем в отеле в одной комнате. Лео отделался легким
испугом. Судебный врач сказал, что он не в себе, а я подтвердила. Его
упрятали в психушку, но Уна его оттуда вытащила. Она всегда вытаскивала
его из переделок, еще с тех пор, когда он был ребенком.
- Из этой не вытащит, - заметил я. - Теперь расскажите о Синглентоне.
- Обо мне и Чарли? Он был большой любовью моей жизни.
Ее потрескавшиеся губы дрогнули. Бесцветные руки скользнули по
гладкому джерсовому платью от грудей к бедрам, то ли стирая воспоминания,
то ли вызывая их к жизни.
- Я встретила его слишком поздно, уже будучи замужем за Сэмом. Мы с
Сэмом жили в Эройо-Бич, и Сэм был занят только работой, больше ничем. Мне
это не подходило. Чарли подобрал меня в баре. У него было все: вид и класс
и форма летчика. Настоящий класс. Это было то, что я желала. Я пошла с ним
в первую же ночь, и все было как в сказке. Я не знала, что так бывает,
пока Чарли мне не показал. Ни с Сэмом, ни с другими я не получала такого
наслаждения.
Чарли пришлось вернуться в Гамильтон, но он прилетал на уикэнды. Я
так ждала этих уикэндов. Потом Сэм ушел в море, а я не могла даже
вспомнить, как он выглядит. Я и сейчас не могу. Другое дело, когда уехал
Чарли. Он уехал в Гуам и не мог уже прилетать оттуда. Ожидание все
тянулось, а он не писал.
Но Сэм писал, и Сэм вернулся первым. Я поступила так, что хуже не
придумаешь. В конце концов, я была замужем за этим парнем. Мы поселились в
Белла-сити, я готовила ему еду и говорила "здравствуйте, как поживаете"
его болванам пациентам. Я ничего не говорила ему о Чарли, но думаю, что он
догадывался. После возвращения Сэма ничего хорошего не было. Год я
терпела, искала следы Чарли в газете Эройо-Бич и считала дни. Я вставала
рано утром, вычеркивала день, а потом снова ложилась.
Но в одно субботнее утро я села на автобус, приехала в Эройо-Бич,
позвонила Чарли и мы начали все сначала, почти каждый уикэнд. Кажется, это
было летом сорок шестого. Но скоро это кончилось. В сентябре он сказал мне
"прощай" и вернулся в Бостон заканчивать курс в Гарварде. Ту зиму я
провела с Сэмом. Это была очень долгая зима. Летом опять наступила хорошая
пора, но недолго она продолжалась. Как и всегда, когда в долине пошли
дожди и холмы покрылись всяким зеленым хламом, я почувствовала, что не
могу больше этого выносить. Я уже не слушала разговоров Сэма, они влетали
мне в одно ухо и вылетали из другого.
Я поехала поездом в Нью-Йорк, а оттуда в Массачусетс, в Бостон. Чарли
жил в своей квартире в Белмонте, но он совсем мне не обрадовался. Он
сказал, что я была частью его калифорнийских каникул, а для Бостона я
вовсе не подхожу. "Уезжай!" - сказал он. Я сказала ему, кто он такой, и
ушла в одном платье. Был март и шел снег. Я решила утопиться в реке,
потому что она называлась река Чарльз, и это должно было свести его с ума.
Так я надеялась.
Я постояла и посмотрела на реку, как в нее падают снежинки. Потом я
дошла до станции метро и поехала в нижний город. Я даже насморка не
схватила. Потом я долго жила на Колли-сквер, 6, желая вернуться к Чарли.
Один раз я позвонила ему и сказала, что делаю. Он повесил трубку. В тот
день я стояла у метро и смотрела на рельсы. Я стояла почти час, но не
могла двинуться ни вперед, ни назад.
Тип в крахмальной рубашке заметил, как я смотрю на рельсы, и увел
меня. Он был безработным танцором из Монреаля. Поль Торье. Я пробыла с ним
весь остаток года, мы пытались работать вместе. Слышали когда-нибудь о
Лагошетьер-стрит в Монреале?
- Нет.
- Паршивое место, как и наша работа. Поль говорил, что из меня могла
бы выйти танцовщица. Но то ли я была слишком неуклюжей, то ли что-то еще.
А он был старый и страдал подагрой. Мы пытались пробиться в
третьеразрядных клубах в "Ниагарский водопад", "Буффало" и "Толедо", потом
отправились в Детройт. Я стала работать официанткой в пивной, старалась
сколотить деньги, чтобы открыть танцевальную студию, но ничего не вышло.
Пару раз мы пробовали воровать. Поль испугался и сбежал в Канаду, оставив
меня расхлебывать кашу. Тогда-то Лео снова вошел в мою жизнь.
- Ну наконец-то, - заметил я. - Длинная у вас история.
- Вы сами на это напросились, - проговорила она с мрачной улыбкой.
Это была ее сага, и она хотела рассказать ее по-своему.
- Лео узнал, что я в Детройте и сижу за вымогательство. Его дела шли
хорошо, он был крупной фигурой в мичиганской шайке. Он умел ладить с
фараонами, и меня не забыл. Он выручил меня из переделки. После стольких
лет я снова вернулась к Лео и его сестре. Никакого класса, но валюта, а я
нуждалась в ней.
- Значит, с тех пор вы хорошо зажили, и поэтому вас здесь не было.
- Ничего смешного здесь нет, - сказала она. - У Лео начались заскоки,
хуже чем раньше. К концу года он дошел до предела. Он попытался безо
всякой причины застрелить дирижера оркестра. Мы показали его доктору, и
тот сказал, что он болен уже двадцать лет и сейчас находится в последней
стадии. После этого мы не могли его оставить в Мичигане. У него были враги
в организации. Против него были и боссы, и подчиненные. У Лео не было
денег в банках. Все, что он имел, - это репутацию головореза и связи.
Узнай они, что он свихнулся, - его бы выкинули или прикончили. Поэтому мы
уехали в Калифорнию. Его Уне я подсунула Эройо-Бич.
Еще со времен Бостона, когда Чарли выпихнул меня из своей жизни, я
кое-что задумала. Он считал меня нищенкой, и я задумала появиться в
Эройо-Бич с деньгами и натянуть ему нос. Встречу его на улице и сделаю
вид, будто не узнала. Во всяком случае, я так хотела. Когда же я встретила
его на самом деле, то все забыла и вернулась к тому, что была раньше.
Субботние ночи в его студии. Мне наплевать было на то, как он со мной
поступал раньше. Он был единственным мужчиной, с которым мне хотелось
быть. Все было точно как в прежние времена, пока пару недель назад не
наступил конец. Когда Лео узнал о Чарли и обо мне.
Бесс промолчала. Глаза ее блестели как голубая сталь.
- Он узнал об этом от Люси?
- Нет. Люси была моим настоящим другом в этом доме. Кроме того, она
была медсестрой. Она понимала в психо... психотерапии. Люси ни за что не
проделала бы такую штуку со своим пациентом. Люси предупредила нас о том,
что Лео вышел на военную тропу. Она успела в горную хижину раньше его.
- Кто же послал Лео на военную тропу?
- Уна. Во всяком случае, мы так решили. Люси отвезла меня к отелю на
свидание с Чарли. Когда Люси вернулась домой, Уна накинулась на нее с
расспросами о том, где я и с кем. Люси не стала отвечать, и Уна ее
уволила. Думаю, Уна уже все знала о нас. Тогда она натравила на нас Лео.
Может, у них в семье все были психи, и Уна в том числе. Наверняка она
дала Лео пистолет и зеленую улицу. Тогда я этого не поняла. Я была в
студии с Люси, когда это случилось. Я выглянула в окно и увидела Лео и Уну
в машине. Чарли вышел и подошел к ним, не подозревая опасности. Когда
Чарли подошел к машине, Лео в него выстрелил. Чарли упал и снова встал.
Уна выхватила у Лео пистолет. Мы все окружили его и скрутили. Уна сказала,
что Лео силой заставил ехать ее сюда. Тогда я поверила ей, боялась не
поверить. Я всегда боялась Уны.
Она сказала, что люди подумают, будто это стреляли охотники, а мы
должны вести себя так, словно ничего не случилось. Никаких больниц для
Чарли, его нужно увезти на машине, на его же машине. Я побоялась спорить с
ней. Я забрала из студии все свои вещи и поехала с Чарли и Люси в
Белла-сити.
Весной и летом я пару раз видела Сэма Беннинга, когда нуждалась в
нем. Он думал, что я работаю в Лос-Анджелесе в доме моделей. Мы были в
хороших отношениях, но я не могла ему сказать, что один мой дружок
выстрелил в другого. Да и Сэм должен был сделать все так, чтобы комар носа
не подточил. Я состряпала для Сэма такую сильную историю, какую только
могла. Сказала, что Чарли ко мне приставал, и я в него стреляла. Люси
подтвердила это, а Чарли к тому времени уже не мог говорить.
Сэм мне поверил. Он заставил меня дать слово, что если он вылечит
Чарли, то я останусь с ним в Белла-сити и буду ему женой. Он прижал меня к
барьеру, и я дала обещание.
Может быть, рана была серьезнее, чем мы думали. Да и Сэм не очень
силен в хирургии. Он винил в случившемся Люси, сказал, что из-за ее
неловкости операция прошла неудачно. Хотя Сэм не из тех, кто вечно
сваливает вину на других. Но что бы там ни было, Чарли умер на
операционном столе, не приходя в сознание.
- Кто делал ему анестезию?
- Не знаю, меня там не было. Я не могла смотреть, как он истекает
кровью.
- Странная вы женщина, Бесс.
- Не думаю. Как я могла смотреть, как Сэм его режет? Чарли был моим
мальчиком. Я его любила.
- Я скажу вам, что действительно странно, - продолжала она, помолчав.
- То, что люди, которых любишь, никогда не любят тебя. А тех, кто любит,
как любил меня Сэм, ты не любишь. Сэм был хорошим человеком, когда мы
познакомились, но он слишком сходил по мне с ума. Я не могла любить его, а
он был достаточно умен и не обманывался. Это и погубило его.
В то воскресное утро он сделал жуткую вещь. Чарли лежал мертвый, и
Сэм думал, что я его убила. Я уже не могла изменить свой рассказ. Сэм
боялся снова потерять меня, и это совсем его доконало. Он разделал Чарли,
разрезал его на куски, как мясник. Меня запер наверху, но я поняла по шуму
что он делает. Там, внизу, большой котел и газовая плита, оставшаяся после
смерти матери Сэма. Когда он все закончил, от Чарли не осталось ничего,
кроме костей. Следующие три ночи Сэм обрабатывал их, скрепляя проволокой.
У него очень умелые руки. Когда он все закончил, покрыл лаком и высушил,
то повесил эту штуку в чулане и прикрепил к ней табличку, взятую из
лаборатории. Он сказал, что теперь в моем чулане будет висеть скелет, и
если я от него уйду...
Бесс провела по горлу ногтем.
Из кабинета послышался приглушенный крик.
- Это и есть ваши доказательства? - громко спросил я.
- Вы найдете его в шкафу. Или уже нашли?
- Что Сэм сделал с машиной Чарли?
- Запрятал ее в сарае под старыми досками и брезентом.
- А вы помогали ему спалить Макса Хэйса, когда тот нашел машину?
Бесс меня не слушала. Из смежного кабинета доносились прерывистые
звуки рыданий. Бесс слушала их, и лицо ее сделалось жестким и угловатым,
словно вылепленным из сырой глины.
- Вы меня обманули, - сказала она.
Что-то мягкое и тяжелое упало на пол за дверью кабинета. Я поспешил
туда. Открыть дверь было трудно, потому что Сильвия лежала возле нее в
обмороке. Я просунул в щель руку и повернул девушку на спину. По обеим
сторонам ее побледневшего лица чернели наушники. Она открыла глаза.
- Простите, я такая дура.
Я пошел за холодной водой. Бесс стояла у входной двери и возилась с
замком. Пакет с банкнотами исчез со стола.
- Сядьте, - сказал я, глядя на ее напряженную желтую спину. - Я еще с
вами не закончил.
Бесс не ответила. Вся оставшаяся в ней энергия была направлена на
побег. Замок щелкнул, дверь распахнулась внутрь и в нее влетела Уна.
Ее губы были влажны, глаза слепы той чернотой, какую я видел у ее
брата. Но пистолет в ее руке был настоящим.
- Я так и думала, что ты здесь, у него. Вот какую плату, Виановская,
получают доносчики и предатели.
- Не надо!
Бесс рванулась к открытой двери.
Я сделал шаг в сторону и выхватил пистолет, но опоздал. После первого
выстрела Уны Бесс пошатнулась, после второго - рухнула на пол. Эти
