Несколько слезинок выкатилось из его глаз и побежало по унылым
колеям, тянувшимся от крыльев его носа к подбородку. Он был характерным
типом человека, склонного к самоубийству, но никогда бы не решившегося его
совершить. Внезапно я понял, почему его описание страхов Люси звучало так
убедительно: он описывал свои собственные.
- Давай, действуй! - сказала она. - Может быть эта мысль не так уж и
плоха.
Стегая его словами, она подступала к нему мелкими шажками, уперев
руки в бедра.
Он отпрянул от нее, протянув к ней руку в умоляющем жесте. Его шляпа
зацепилась за край вешалки и упала на пол. У него был совершенно
потерянный вид.
- Нет, Бесс, - заговорил он так быстро, что я едва различал слова. -
Я не это хотел сказать. Я тебя люблю. Ты - все, что у меня есть.
- С каких пор я у тебя есть?
Он отвернулся к стене, уткнулся лицом в пластик, и плечи его
затряслись. Библия упала на пол.
Я взял Бесс сзади за локоть.
- Оставьте его в покое.
- Это почему?
- Я не могу смотреть на мужчину, раздавленного женщиной.
- Так можете уйти.
- Это вы уйдете.
- Да вы знаете, с кем вы разговариваете?
В ней все еще горел огонь, но это скорее был предупредительный
сигнал.
- С подружкой Синглентона, - ответил я ей на ухо. - А теперь
убирайтесь отсюда. У меня есть ряд вопросов к вашему мужу.
Я вытолкал ее за дверь и закрыл ее. Она не сопротивлялась, но я
чувствовал, что она стоит за дверью.
- Доктор Беннинг.
Он не ответил. Через некоторое время он повернулся ко мне лицом.
Несмотря на возраст, лысину и помятый вид, он был похож на подростка,
одетого как взрослый.
- Она - все, что у меня есть, - повторил он. - Не отбирайте ее у
меня.
Он опускался все ниже и ниже в ад самоуничижения. Я потерял терпение.
- Я бы не принял ее даже в подарок. А теперь возьмите себя в руки и
ответьте мне: где вчера была ваша жена от пяти до шести часов вечера?
- Здесь, со мной.
Каждое его слово прерывалось всхлипываниями.
- Где она была между двенадцатью часами ночи и восемью часами
сегодняшнего утра?
- В постели, конечно.
- Вы можете поклясться на библии?
- Да, могу.
Он поднял с пола библию и держал ее, положив на нее правую руку
ладонью вниз.
- Клянусь в том, что моя жена между пятью и шестью часами вчерашнего
вечера и всю прошедшую ночь, от полуночи до утра была со мной, в этом
доме. Этого достаточно?
- Да, благодарю вас.
Этого совсем не было достаточно, но на большее мне нельзя было
рассчитывать, пока я не найду улик.
- Это все?
Его голос звучал как-то неуверенно. Я подумал, уж не боится ли он
оставаться наедине со мной в доме.
- Не совсем. До вчерашнего дня у вас была прислуга, Флори. Так?
- Да, Флорида Гутиерец. Жена рассчитала ее за некомпетентность.
- Вам известен ее адрес?
- Конечно. Она ведь прослужила у меня почти год. Восточная
Гидальго-стрит, 437, квартира Е.
Миссис Беннинг стояла у двери. Она прижалась к стене, чтобы дать мне
дорогу. Ни она, ни я не сказали ни слова.
Длинный одноэтажный дом 437 находился на правой стороне
Гидальго-стрит и выходил окнами на захламленную заднюю улицу. По другую
сторону улицы находилась высокая проволочная ограда склада лесоматериалов.
Выйдя из машины, я почувствовал запах сосны.
У входа на крытую галерею, опоясывающую дом, сидел в кресле у стены
толстый мексиканец. На нем была ярко-зеленая вискозная рубашка,
подчеркивающая каждую складку его живота и груди.
- Доброе утро, - сказал я.
- По-моему, добрый день.
Он перекатил коричневую сигарету из одного угла рта в другой и
изменил положение тела, навалившись всем весом на одну ногу, обутую в
тапки. На стене, в том месте, где покоилась его седая голова, виднелось
сальное пятно. На открытой двери за его спиной красовалась большая красная
буква "А".
- Тогда добрый день. Где квартира "Е"?
- Вторая дверь от конца.
Он указал сигаретой на дальний конец галереи, где сидели в тени и
созерцали лесной склад несколько темнокожих мужчин и женщин в воскресных
одеждах.
- Если вы ищите Флориду, то ее там нет.
- Флориду Гутиерец.
- Гутиерец, - поправил он меня, делая ударение на второй слог. - Она
уехала.
- Куда?
- Откуда мне знать куда? Мне она сказала, что уезжает жить к сестре в
Салинас.
Его темные глаза хранили насмешливо-циничное выражение.
- Когда она уехала?
- Вчера вечером, около десяти. Она задолжала мне за пять недель.
Пришла с кучей денег в руках и спросила: "сколько я должна? Я переезжаю и
буду жить у сестры в Салинасе". Я видел, что возле дома у большой машины
ждет мужчина, и сказал: "Флорида, твоя сестра изменила внешность". А она
ответила: "Это мой зять". А я сказал: "Счастливая ты женщина, Флорида.
Вчера чуть не попала в армию голодных, а сегодня уезжаешь с зятем в
"бьюике".
Он зажег сигарету, зажал ее в смеющихся белых зубах и выпустил клуб
дыма.
- Вы видели "бьюик"?
- Прекрасный большой "бьюик", - ответил он. - С дырой в боку. И на
нем уехала глупая девчонка с дырявой головой. Что я мог подлать?
Он развел руками в насмешливо-покорном жесте.
- Она ведь, слава богу, не член семьи Мартинес, - тихо добавил он.
- Вы заметили цвет машины?
- Точно сказать не могу, было темно. Кажется голубая или зеленая.
- А что за мужчина?
Он недоверчиво посмотрел на меня.
- С Флоридой что-нибудь случилось? Вы из полиции?
Я показал ему свое удостоверение и прослушал, как он читает его по
слогам.
- Я так и подумал, что будут неприятности, - спокойно заметил он.
- Мужчина был молодой и красивый?
- Он был среднего возраста. Он даже не вышел, когда Флорида вытащила
свои вещи. Никаких манер! Я не видел, как он выглядит.
- Вы можете его описать?
- Я его как следует не разглядел.
- Есть у меня один на примете, - сказал я. - Короткие темные волосы,
полноватый, хитрый вид, глаза как вишни, в панаме и светло-коричневом
пиджаке. Называет себя Джулианом Десмондом.
Мексиканец щелкнул пальцами.
- Это он самый. Флорида называла его Джулианом. Он правда ее зять?
- Нет. Вы были правы насчет него. Думаю, вы хорошо знаете этот город,
мистер Мартинес?
Это предположение видимо приободрило его.
- За шестьдесят-то три года - как не знать. Здесь родился еще мой
отец.
- Тогда вы, наверное, сможете ответить на такой вопрос. Если бы вы
были на месте этого Джулиана и хотели повести Флориду в отель
переночевать, какой бы вы выбрали?
- Любой в нижнем городе, думаю.
- Не назовете ли вы мне самые вероятные?
Я достал записную книжку.
Он посмотрел на нее с несчастным видом, обеспокоенный тем, что
сказанное им превратится в буквы.
- А что, серьезные неприятности?
- Для нее - нет. Она нужна как свидетельница.
- Свидетельница? Ну и ну! Для чего же свидетельница?
- "Бьюик", на котором они уехали, попал сегодня утром в аварию. Мне
нужно установить личность водителя.
Старик облегченно вздохнул.
- Буду рад помочь.
Уходя от него, я располагал адресами семи отелей: "Ринчерия",
"Бесса", "Оклахома", "Калифорния", "Великий Запад", "Тихоокеанский" и
"Ривьера".
Повезло мне в третьем по счету, которым оказался "Великий Запад".
24
Это был старый железнодорожный отель на Мейн-стрит, зажатый между
проселочной дорогой и автострадой. Его кирпичный фасад с узкими окнами был
таким печальным, будто большие грузовики, годами проезжавшие мимо, разбили
его каменную душу. В холле по углам стояли медные плевательницы, на стенах
висели старые фотогравюры с видами Тихого океана. За карточным столом в
углу сидело четверо железнодорожников. У них были спокойные лица и твердые
руки людей, привыкших жить по расписанию.
Клерк был старый, с морщинами на лице и зелеными тенями под глазами.
На нем была черная альпаковая шляпа. Да, мистер и миссис Десмонд были
зарегистрированы, номер 310, третий этаж. Телефона нет, можно просто
подняться. Посыльный по воскресеньям выходной, - так рассказал он.
Я направился к лифту. Клерк остановил меня.
- Подождите минутку, молодой человек. Вы же все равно идете наверх.
Передайте, пожалуйста, телеграмму мистеру Десмонду. Она пришла сегодня
утром и мне не хотелось его беспокоить.
Зеленые тени придавали его лицу какой-то загробный вид.
Я взял запечатанный желтый конверт.
- Я передам его.
- Лифт не работает, - проныл он. - Вам придется подняться по
лестнице.
На втором этаже было жарче, чем на первом, на третьем стояла духота.
В конце глухого, без окна, коридора, освещенного двадцативаттной
лампочкой, я нашел дверь, которую искал. С ее ручки свисала картонка с
надписью: "не беспокоить".
Я постучал. Застонали пружины кровати. Женский голос сонно спросил:
- Кто это? Джулиан?
- Флори? - отозвался я.
Нетвердые шаги прошлепали к двери. Флори промямлила в замочную
скважину:
- Минутку. Я сегодня ничего не соображаю.
Я сунул телеграмму в карман пиджака. Дверь отворилась внутрь, и я
шагнул в комнату. В течение долгих пяти или шести секунд Флори молча
смотрела на меня. Ее черные волосы были спутаны и скручены в спирали.
Глаза под нависшими веками устало блестели. При той странной испуганной
позе, какую приняло ее голое тело, ее бедра и грудь казались какими-то
лишними. Очерченные ярко-красной помадой губы на желтоватом лице были
похожи на увядшую розу, втиснутую в пластилин.
Она вдруг рванулась к кровати и натянула на себя простыню. Ее рот
широко раскрылся, и я увидел бледные нежные десны.
- Что вам угодно?
- Не вас, Флори. Не бойтесь.
Воздух в комнате был спертый, пропитанный запахом дешевого спиртного
и духов. На полу возле кровати стоял полупустой кувшин с мускатным пойлом.
Одежда Флори была разбросана по полу, валялась в кресле и на комоде. Я
догадался, что она снимала ее с привычной яростью еще до того, как
напилась до потери сознания.
- Кто вы? Вас послал Джулиан?
- "Служба охраны отелей" наняла меня для проверки фальшивых
регистраций.
Я не упомянул о том, что работа моя на этом поприще окончилась лет
десять назад.
Флори вцепилась в край простыни.
- Я не регистрировалась. Это все сделал он. А больше мы ничего не
делали. Он привез меня сюда вчера вечером и оставил с кувшином этой
мускатной бурды. Потом он уехал, и с тех пор я его не видела. Я прождала
его полночи, но он так и не вернулся. Так что причем здесь я?
- Я заключу с вами сделку. Если будете со мной сотрудничать -
никакого штрафа.
Тень подозрения легла на ее лицо.
- Как понимать - сотрудничать?
Ее тело напряженно застыло под простыней.
- Просто ответить на мои вопросы. Нужен-то мне Десмонд. Похоже, что
он от вас сбежал.
- Сколько сейчас времени?
- Час тридцать.
- Сегодня воскресенье?
- Угу.
- Удрал! Он обещал взять меня с собой.
Она села, продолжая прикрывать простыней свое чрезмерно пышное тело.
- Как вы с ним познакомились?
- Мы не знакомились. Как-то вечером на прошлой неделе он явился в
приемную, кажется во вторник. Я только что закончила уборку. Доктор уже
ушел, в библиотеку или куда-то еще, и я была совсем одна.
- А где была миссис Беннинг?
- Наверху, я думаю. Да, она была наверху с этой цветной девушкой,
своей подругой.
- С Люси Чампион?
- Да, с ней. У некоторых людей такие странные друзья. Эта Люси пришла
к ней в гости, и они поднялись наверх. Джулиан Десмонд сказал, что хотел
увидеть именно меня. Он рассказывал мне сказки о том, как на Гавайях нанял
медсестру за четыреста долларов в месяц! А я вела себя как дура. Позволила
выспрашивать меня о моей работе, а вечером он встретился со мной, напоил и
задал мне кучу вопросов о миссис Беннинг и этой Люси. Я сказала ему, что
понятия не имею ни о Люси, ни о миссис Беннинг. Ему хотелось узнать, когда
она вернулась к мужу, крашеные ли у нее волосы, на самом ли деле они
женаты и тому подобное.
- И что вы ему сказали?
- Сказала, что она вернулась в конце уикэнда, две недели тому назад.
Когда я пришла в понедельник утром, она уже была дома. Доктор сказал:
"Познакомьтесь с моей женой. Она была в санатории". Она не показалась мне
крашеной...
Внезапно Флори замолчала. Посидев немного, она сказала:
- Вот все, что я ему рассказала. Я поняла, к чему он подбирается, и
вам не удастся поймать меня на игре в шантаж.
- Понятно. А было еще о чем рассказать?
- Нет. Больше ничего, совсем ничего. Я ничего не знаю о миссис
Беннинг. Она для меня тайна.
Я изменил тактику.
- Почему она вас уволила?
- Она меня не увольняла.
- Почему же вы уехали?
- Я больше не хотела на нее работать.
- Но вчера вы еще у нее работали.
- Да, конечно, но это было до того, как она рассчитала... то есть,
как я узнала... как я ушла...
- В субботу вы были там весь день?
- До шести. В шесть я ухожу, если нет дополнительной работы.
- Миссис Беннинг весь день была дома?
- Да, большую часть времени. Она выходила только под вечер, сказала,
что идет в магазин за воскресными покупками.
- В какое время она уходила?
- Около пяти, немного раньше пяти.
- Когда она вернулась?
- Я ушла раньше, чем она вернулась.
- А доктор был дома?
- Насколько я знаю, он был дома.
- Он не пошел с ней?
- Нет, он сказал, что хочет отдохнуть.
- Когда вы видели ее после этого?
- Я ее не видела.
- Вы видели ее в кафе "Том" около восьми вечера.
- Да, да, я забыла.
Флори явно смутилась.
- Она дала вам деньги?
Она заколебалась.
- Нет.
Однако она инстинктивно повернулась и бросила взгляд на красную
сумочку, стоявшую на комоде.
- Сколько она дала вам денег?
- Она не давала.
- Сколько?
- Только расчет.
Флори стала заикаться.
- Мне дали только расчет.
- Сколько же это вышло?
- Триста долларов.
- Многовато для расчета, а?
Она перевела тяжелый взгляд на потолок, потом снова взглянула на
красную сумочку, словно боялась, что та оживет и куда-нибудь улетит.
- Это с премией, - нашла она нужное слово. - Она дала мне премию.
- За что? Она ведь вас не любила.
- Это вы меня не любите, - проговорила она детским голосом. - Я
ничего плохого не сделала и не понимаю, почему вы на меня наскакиваете.
- Я вас очень люблю, - ответил я. - Просто я стараюсь раскрыть
несколько убийств, а вы - важная свидетельница.
- Если я свидетельница, то мне придется вернуть деньги? Мою премию?
- Если не будете слишком много болтать, то не придется.
- Вы не скажете?
- И не подумаю. Так что же она у вас купила, Флори?
- Кровь, - ответила она. - Я обнаружила на полу в кабинете для
осмотра несколько кровяных пятен. Засохшей крови. Я их стерла.
- Когда это было?
- В понедельник, две недели назад, в тот день, когда я впервые
увидела миссис Беннинг. Я спросила насчет крови у мистера Беннинга, а тот
ответил, что во время уикэнда у него был непредвиденный пациент - турист,
который порезал палец. Я и забыла об этом случае, пока вчера миссис
Беннинг не завела про это разговор.
- Как та женщина, что запретила своим детям совать в нос горошины.
- А кто она такая? - почти радостно спросила Флори.
- Это сказка. Суть состоит в том, что дети сунули в нос горошины, как
только она повернулась к ним спиной. Держу пари, что вы сказали Десмонду
об этих пятнах, как только миссис Беннинг повернулась к вам спиной.
- И вовсе нет, - ответила она тем юношеским голоском, который
свидетельствует о виновности. - Но что я могу поделать, если люди вечно
водят меня за нос.
Она попыталась отвлечь мое внимание.
- Во всяком случае, его фамилия совсем не Десмонд, а Хэйст или как-то
похоже. Я заглянула в его водительские права.
- Когда?
- Вчера вечером в машине.
- В "бьюике"?
- Да. Лично я думаю, что он ее украл. Но у меня нет с ним ничего
общего. Она уже была у него, когда он приехал и забрал меня. Он пытался
втолковать мне, что нашел ее, представляете? Сказал, что она стоит пять
тысяч, а может быть и больше. Я сказала ему, что подержанный "бьюик" стоит
дешевле, но он только рассмеялся.
- Это была двухцветная зеленая машина 1948 года?
- Насчет года я не знаю. "Бьюик" с двумя дверцами и двух цветов. Он
украл ее, да?
- Думаю, он действительно ее нашел. Он не сказал, где?
- Нет, но должно быть в городе. До этого у него машины не было, а в
десять часов он уже приехал в "бьюике" забрать меня. Но где парень может
найти "бьюик"?
- Это интересный вопрос. Оденьтесь, Флори, я отвернусь.
- Вы меня не арестуете? Я ведь ничего не сделала плохого... ничего
плохого...
- Я просто хочу, чтобы вы кое-кого опознали, вот и все.
- Кого?
- Тоже интересный вопрос.
Я отошел к окну и попытался его открыть. Я уже с трудом выносил жару
и вонь в комнате. Окно поднялось сантиметров на десять и застряло
навсегда. Оно выходило на север, в направлении к зданиям муниципалитета и
отеля "Миссион". На замершей в лучах яркого солнца улице устало тащилось
несколько пешеходов и фырча ползли машины. За своей спиной я слышал
шарканье расческой с поломанными зубьями, спокойное дыхание Флори,
щелканье застежек, шелест шелковых чулок, стук каблуков по полу и шум
бегущей в раковине воды. Под окном на остановке автобус принимал
пассажиров: беременную мексиканку со стадом полуголых кирпичного цвета
ребятишек, рабочего с фермы в комбинезоне, который мог быть и отцом этих
детей, старика с палкой, отбрасывающего на асфальт трехногую тень, и двух
молодых солдат, по всему своему виду презирающих любое путешествие по
любой земле и под любым солнцем. Толпа медленно продвигалась, пьяная от
солнца, пестрая как змея.
- Готово, - сообщила Флори.
Поверх батистовой блузы она надела ярко-красный жакет. Волосы
зачесала назад, обнажив лицо, выглядевшее более жестким под бело-красной
косметической маской. Она с беспокойством посмотрела на меня и щелкнула
замком красной сумочки из искусственной кожи.
- Куда мы поедем?
- В больницу.
- Он в больнице?
- Увидим.
Я отнес ее картонный чемодан вниз. Хэйс заплатил за комнату вперед.
Старый клерк не спросил меня про телеграмму. Игроки проводили нас
понимающими взглядами.
Очутившись в моей машине, Флори погрузилась в угрюмое молчание. Я
повел машину через город к больнице. Сквозь запыленные окна с
колеблющимися на жаре занавесками, улицы и здания казались похожими на
изображение города, преломленное восприятием Флори. Асфальт под каблуками
был мягким как живая плоть.
А в морге было холодно.
25
Она вышла, дрожа и прижимая к груди сумочку, как сердце, которое
никак не может успокоиться. Я поддерживал ее под локоть. У выхода из
больницы она вырвалась от меня и сама пошла к машине. Ослепленная слишком
ярким светом, она спотыкалась на своих высоких каблуках.
Когда я сел за руль, она посмотрела на меня с таким ужасом, как будто
у меня было обожженное лицо, и отодвинулась подальше. Глаза ее были похожи
на большие шарики из черного стекла.
Я достал из кармана желтый конверт. На нем стояло: "Мистеру Джулиану
Десмонду, отель "Великий Запад", Белла-сити, Калифорния". Пока Хэйс был
жив, вскрыть конверт было преступлением. Теперь же, после его смерти,
подобные действия считались законными поисками улик.
В конверте лежало письмо-телеграмма, посланная из Детройта неким
"Беном".
"Только что получено сообщение о Дюрано. В 1925 году, в возрасте
двадцати лет, Лео был арестован по обвинению в изнасиловании. Просидел
шесть месяцев. В 1927 году арестован по делу о похищении, не осужден,
видимо выгорожен членами "Пурпурной банды". В 1930 арестован по подозрению
в убийстве, но у обвинения не было свидетелей. В 1932 году подозревался в
убийстве, представил полное алиби. Банда распадается, Лео организует в
Чикаго группу головорезов. Руководит ею три-четыре года, потом руководит
синдикатом, связанным с легальной концессией. Арестован по обвинению в
хищении имущества шахт, направлен в начале 1942 года в больницу штата.
Диагноз неизвестен. Освобожден в октябре 1942 года под опеку сестры Уны,
стенографистки и бухгалтера. В 1943 году многочисленные попытки сколотить
банду, стычки с полицейскими. В 1944 году Лео и Уна организуют в Детройте
банду, находящуюся под надежным покровительством, и еженедельно получают
доход в две-три тысячи. В Мичигане не появлялся с января. Дом в Ипсиланте
закрыт, финансами заведует Уильям Гарибальди, он же Гарбольд, бывший
питомец "Пурпурной банды". О Элизабет Беннинг сведений нет. Лео жил с Бесс
Виановской до отъезда в Мичиган. Нужно ли копать дальше?"
- Мне бы хотелось поехать куда-нибудь и лечь, - тихо сказала Флори. -
Вы не сказали мне, что он умер. Такая неожиданность может просто убить.
Я убрал телеграмму.
- Мне очень жаль, но я не знал, кто это, пока вы не опознали его.
Почему вы так уверены?
- Одно время я работала у дантиста. Я обращаю внимание на зубы. Я
сразу узнала его по пломбам.
Она закрыла руками свои блестящие глаза.
- Не отвезете ли вы меня туда, где я смогу лечь?
- Сначала в полицию.
Брейк сидел за свои столом с куском сандвича в руке. Откушенная часть
его была у него за щекой и ритмически перекатывалась при жевании. Он
проговорил с полным ртом:
- Жена не знала, что пикник отменяется, и наготовила столько
сандвичей, что ими можно накормить целую армию. Я велел ей принести часть
сюда, чтобы сэкономить деньги на ленч. Расходы на ленч все возрастают.
- Даже при сверхурочной работе?
- Эти деньги я откладываю на яхту.
Мне было известно, что ни одному фараону не платят сверхурочных, и
Брейк знал об этом.
- Мисс Гутиерец только что опознала вашу сгоревшую жертву.
Я обернулся к ней.
- Это лейтенант Брейк.
Флори, все еще стоявшая в дверях, сделала робкий шаг вперед.
- Рада с вами познакомиться. Мистер Арчер убедил меня выполнить свой
долг.
- Очень мило с его стороны.
Брейк отправил в рот остатки своего сэндвича. Что бы ни произошло, он
все равно покончил бы с ним.
- Она знала Синглентона?
- Нет, это не Синглентон.
- Черта с два. Номер мотора и номер лицензии совпали.
Брейк постучал желтым пальцем по папке "входящие".
- Машина принадлежала Синглентону, но тело - нет. Это тело Максфилда
Хэйса. Он был лос-анжелесским детективом. Флори знала его хорошо.
- Вовсе не так уж хорошо. Он ко мне приставал, пытался выудить
сведения о моих хозяевах.
- Входите, мисс Гутиерец, и закройте за собой дверь. А теперь
расскажите мне, кто ваши хозяева.
- Доктор и миссис Беннинг, - сказал я.
- Пусть она сама расскажет. Что он пытался о них узнать, мисс
Гутиерец?
- Когда миссис Беннинг вернулась к нему, покрасила ли она волосы и
тому подобное.
- Что-нибудь об убийстве?
- Нет, сэр. Джулиан ничего не говорил об убийстве.
- Кто такой Джулиан?
- Хэйс пользовался этим псевдонимом, - пояснил я. - Нам следует
заняться Беннингами.
- Вы можете принести присягу в опознании, мисс Гутиерец?
- Думаю, смогу, если вы настаиваете.
- Почему вы сказали "думаю"?
- Я никогда не любила эти присяги, они не для леди.
Брейк фыркнул, встал и вышел, оставив меня наедине с Флори. Он
вернулся с женщиной-полисменом в форме, блондинкой с глазами как гранит.
- Миссис Симпсон побудет здесь с вами, миссис Гутиерец, до моего
возвращения. Не думайте, что вы под стражей.
Мы с Брейком отправились к стоянке.
- Сядем в мою машину. Я вам дам кое-что прочитать.
Я вручил ему ночное сообщение из Детройта.
- Надеюсь, в нем больше смысла, чем в этой дамочке. Она просто
слабоумная.
- Она умеет видеть и запоминать.
Усмехаясь, Брейк сел в машину.
- И что же она видела? - спросил он.
- Кровь. Засохшую кровь на полу в кабинете для осмотра у Беннинга.
Она там убиралась.
- Когда? Вчера?
- Две недели назад. В понедельник после уикэнда, когда был застрелен
Синглентон.
- Вы твердо уверены в том, что его застрелили?
- Прочтите телеграмму. Посмотрим, что она скажет вам.
Я включил мотор и поехал к дому Беннингов.
Брейк поднял глаза от желтой бумаги.
- Она немного мне сказала. В основном это сообщение о банде, о
которой я никогда не слышал. Кто этот Дюрано?
- Мичиганский рэкетир. Сейчас он в Калифорнии. И именно его сестра
Уна наняла меня сначала.
- Для чего?
- Думаю, что Синглентона застрелил ее брат. Люси была свидетельницей,
а Уна Дюрано хотела найти ее и заставить молчать.
- Где он сейчас?
- Не знаю.
Но богохульствующий человек с игрушечным пистолетом неотрывно стоял у
меня перед глазами.
- Любопытно, что вы не сообщили мне этого раньше.
Немного неискренне я ответил:
- Не мог же я вам рассказать того, что сам не знал. Я только что
раздобыл эту телеграмму в отеле, где останавливался Хэйс.
- Из такой маленькой телеграммы вы раздули целую историю. И улик
никаких нет, если вы не доберетесь до парня, который ее послал. Кто это
Бэн.
- Похоже, что он какой-то информатор из детройтского агентства.
- Работа агентства стоит кучу денег. Этот Хэйс был крупной птицей?
- Вряд ли, но он надеялся ею стать. Он уже думал, что у него в
кармане большие деньги - вознаграждение за Синглентона.
- Что он делал в машине Синглентона?
- Флори он сказал, что нашел ее. Это была улика. Она должна была
помочь ему получить премию. А раньше он пытался выставить Люси своей
свидетельницей. Но премия за Синглентона была для него только началом. У
него на уме была более крупная сумма.
- Шантаж Дюрано?
- Возможно.
- Так вы думаете, что его поджарил этот бандит?
- Это тоже возможно.
Мы подъехали к кварталу, где стоял дом Беннингов. Я остановил машину
возле парикмахерской за его домом. Брейк не выказывал намерения выйти из
машины.
- Значит, вы считаете возможным то, о чем говорили? - спросил он.
- Я ничего не знаю наверняка. В этом деле много странностей. У нас
чертовски мало конкретных улик и чертовски мало честных свидетелей. Нет ни
одной достаточно прочной детали, на которую можно было бы уверенно
опереться. Но я уже представляю себе контуры всей картины.
- Что?
- Назовем это предвидением того, как она строится. В ней участвует
много людей, так что это непросто. Даже когда всего два человека, и то все
не так просто.
- Бросьте философствовать, ближе к делу. Если убийство совершила
банда, то что нам здесь делать? Миссис Беннинг никак не может быть
причастна к этому.
- Миссис Беннинг - центральная фигура картины, - возразил я. - Она
держала на привязи троих: Дюрано, Синглентона и Беннинга. Из-за нее Дюрано
убил Синглентона. Она испугалась расследования, и поэтому сорвалась с
места и примчалась за помощью к Беннингу.
- Что у нее за дела с Синглентоном?
- Об этом вам лучше спросить у нее.
26
Слепой и серый дом Беннинга казался застывшим в собственных сумерках.
Дверь открыл доктор. Он был бледный и щурился, будто вышел из темноты,
когда подошел открыть нам дверь.
- Добрый день, лейтенант.
На меня он посмотрел молча. Брейк сверкнул значком, давая понять, что
пришел не с дружеским визитом. Беннинг резко повернулся, снял со стоявшей
в передней вешалки шляпу и надел ее.
- Вы куда-нибудь собираетесь, доктор?
- Нет, нет. Я часто ношу шляпу дома.
Он робко улыбнулся.
В прихожей было сумрачно и сыро. Запах гнилого дерева, на который я
раньше не обратил внимания, забивал все другие. Этот неудачник, Беннинг,
не мог выбрать более подходящего места, чем это прибежище для неудач,
которое, должно быть, притягивало их как магнит. Я пытался уловить звуки -
признаки присутствия в доме женщины, но ничего не услышал. Лишь где-то
ритмично, как кровь из пореза, капала вода.
Брейк сказал официальным тоном:
- Я хочу видеть леди, известную под именем миссис Беннинг.
- Вам нужна моя жена?
- Да.
- Тогда почему же вы прямо не сказали? - резко вырвалось у Беннинга.
Он весь съежился.
- Она здесь?
- В данный момент - нет.
Доктор прикусил длинную верхнюю губу и стал похож на верблюда,
жующего что-то горькое.
- Прежде чем ответить на любой вопрос, пусть даже заданный в самой
вежливой форме, я бы хотел знать, правомочен ли ваш визит. Или вы просто
получаете удовольствие, играя своим значком?
Брейк покраснел.
- Никакого удовольствия в этом нет, доктор. У меня два убийства на
шее, и маячит еще одно.
Беннинг несколько раз глотнул слюну, и его адамово яблоко поднималось
по горлу, как потревоженный шар.
- Неужели вы всерьез полагаете, что существует какая-то связь...
Наступила тишина, и это, видимо, обеспокоило его, потому что он
поспешно добавил:
- Между моей женой и этими убийствами?
- Я прошу у вас помощи, доктор. Сегодня утром вы мне ее дали. Я не
могу раскрывать преступления без помощи граждан.
С минуту они молча смотрели друг другу в лицо. Молчание Брейка было
тяжелым, давящим и плотным как ствол дерева. Беннинг был напряжен и
взволнован. Он как будто прислушивался к неким слишком высоким для нашего
слуха звукам.
Он откашлялся. Потревоженный шар качнулся туда-сюда.
- Миссис Беннинг уехала на несколько дней в Сан-Франциско. Ей было
трудно заново привыкать к Белла-сити и... к семейной жизни. После
неприятностей двух последних дней... э... нам обоим нужен отдых. Она
