Особенно в Голливуде.
В кинобизнесе все до одного знали, что с Клифтоном Лоуренсом все
кончено! Знали еще до того, как он сам это понял.
Клифтон не получал никаких известий от Тоби и Джилл в течение недели,
которая прошла с тех пор, как они вернулись из свадебного путешествия. Он
послал им дорогой подарок и три раза пытался застать их по телефону, но
все напрасно: его игнорировали. Джилл... Каким-то образом ей удалось
восстановить Тоби против него. Клифтон понимал, что ему придется с ней
помириться. Они с Тоби слишком много значили друг для друга, чтобы
позволить кому-то встать между ними.
Клифтон приехал к ним домой утром в тот день, когда у Тоби была
работа в студии. Джилл увидела, как он идет по подъездной аллее, и открыла
ему дверь. Она выглядела потрясающе, и Клифтон сказал ей об этом. Джилл
приняла его дружески. Они сидели в саду, пили кофе, и Джилл рассказывала
ему о свадебном путешествии и о тех местах, где они с Тоби побывали.
- Извини, что Тоби не перезвонил тебе, Клиф. Ты не можешь себе
представить, какая тут все это время суета, - вежливо сказала она.
Джилл улыбнулась извиняющейся улыбкой, и Клифтон решил, что был не
прав по отношению к ней. Она не стала его врагом.
- Я хотел бы начать все сначала и чтобы мы стали друзьями, -
предложил он.
- Спасибо, Клиф. Я бы тоже этого хотела.
Клифтон почувствовал безмерное облегчение.
- Я хочу устроить обед в вашу с Тоби честь. Закажу отдельный зал в
"Бистро". Через неделю, считая от субботы. Смокинги, сто самых близких
ваших друзей. Ну как?
- Чудесно! Тоби будет рад.
Джилл выждала до второй половины того дня, когда должен был
состояться обед, потом позвонила и сказала:
- Прости, Клиф. Боюсь, что я никак не смогу быть сегодня вечером. Я
немного устала. Тоби считает, что мне лучше посидеть дома и отдохнуть.
Клифтон постарался не выдать своих чувств.
- Очень жаль, Джилл, но я понимаю. Тоби ведь сможет прийти, да?
Он услышал в трубке, как она вздохнула.
- Боюсь, что нет, дорогой. Он без меня никуда не ходит. Но все равно,
желаю тебе приятного вечера.
И она повесила трубку.
Отменять обед было слишком поздно. Счет составил три тысячи долларов.
Но Клифтону он обошелся гораздо дороже этих денег. К нему не пришел его
почетный гость, его единственный клиент, и все, кто там был - управляющие
студиями, кинозвезды, режиссеры, все, кто что-то значил в Голливуде, - это
чувствовали. Клифтон попытался скрыть истинную причину отсутствия дорогого
гостя, объяснив, что Тоби не совсем здоров. Когда на следующий день он
купил номер "Херальд Эгзэминер", то увидел там фотографию мистера и миссис
Тоби Темпл, сделанную накануне вечером на стадионе "Доджерс".
Теперь Клифтон Лоуренс понимал, что борется за собственную жизнь.
Если Тоби откажется от него, то податься ему будет абсолютно некуда. Ни
одно из крупных агентств не возьмет его, потому что он не приведет им
клиентов, а мысль о том, чтобы начать все сначала самому, была ему
невыносима. Уже слишком поздно! Ему обязательно надо найти способ
помириться с Джилл. Он позвонил ей и сказал, что хотел бы приехать
поговорить с ней.
- Конечно, - обрадовалась она. - Я только вчера говорила Тоби, что
последнее время мы что-то редко стали видеться.
- Я буду у вас через пятнадцать минут, э... - пообещал Клифтон.
Он подошел к шкафчику с напитками и налил себе двойную порцию
шотландского виски. Последнее время он стал частенько это делать. Дурная
привычка - пить в течение рабочего дня, но кого он обманывает? Какая
работа? Он ежедневно получает важные предложения для Тоби, но не может
добиться, чтобы Великий человек сел и хотя бы обсудил с ним эти
предложения. А ведь когда-то они обговаривали абсолютно все. Он помнит,
как им тогда было здорово, какие поездки у них были, какие сборища, какое
веселье, какие девушки, как они были близки. Тоби нуждался в нем и
рассчитывал на него. А сейчас... Клифтон налил себе еще и с удовольствием
заметил, что руки у него не так сильно дрожат.
Когда Клифтон приехал к Темплам, Джилл сидела на террасе и пила кофе.
Заметив его, она подняла голову и улыбнулась. "Ты же коммерсант, - сказал
себе Клифтон. - Убеди ее!"
- Рада видеть тебя, Клиф. Садись.
- Спасибо, Джилл.
Он сел напротив нее за большой стол из кованого железа и стал ее
рассматривать. На ней было белое летнее платье, и контраст с черными
волосами и золотистой, загорелой кожей был ошеломляющим. Она казалась
очень молодой и - другого слова ему просто почему-то не приходило на ум -
невинной. Джилл наблюдала за ним, и глаза ее смотрели ласково и
дружелюбно.
- Не хочешь ли чего-нибудь на завтрак, Клиф?
- Нет, спасибо. Я уже давно позавтракал.
- Тоби нет дома.
- Я знаю. Я хотел поговорить с тобой наедине.
- Чем могу быть полезна?
- Прими мои извинения! - с чувством сказал Клифтон. Он никогда в
жизни никого ни о чем не умолял, но сейчас ему приходилось это делать. -
Мы... я неудачно начал. Может быть, я сам виноват. Наверное, так оно и
есть. Тоби так давно был моим клиентом и другом, что я... я хотел уберечь
его. Ты можешь это понять?
Джилл кивнула, не сводя с него карих глаз, и сказала:
- Конечно, Клиф.
Он сделал глубокий вздох.
- Не знаю, рассказывал он тебе когда-нибудь эту историю, но старт
Тоби дал именно я. Как только я увидел его, так сразу понял, что он станет
великим артистом. - Клифтон заметил, что полностью владеет ее вниманием. -
В то время у меня было очень много важных клиентов, Джилл. Я от всех
отказался, чтобы иметь возможность заниматься исключительно карьерой Тоби.
- Тоби рассказывал мне, как много ты для него сделал, - сказала она.
- Правда? - Ему стало противно от того, как заискивающе это
прозвучало.
Джилл улыбнулась.
- Он рассказал мне тот случай, когда он подстроил, будто тебе звонил
Сэм Голдуин, и когда ты все равно пошел посмотреть его выступление. Это
было так мило с твоей стороны.
Клифтон наклонился вперед и заговорил умоляюще:
- Я не хочу ничем испортить отношения, существующие между мной и
Тоби. Мне нужно, чтобы ты была на моей стороне. Я прошу тебя забыть все,
что между нами произошло. И простить меня за неуместное вмешательство. Я
думал, что оберегаю Тоби. Что ж, я был не прав. Уверен, что с тобой ему
будет великолепно.
- Я этого хочу. Очень-очень!
- Если Тоби от меня откажется, то я... я думаю, это меня доконает. Я
имею в виду не только деловую сторону. Он и я... Он был мне как сын. Я
люблю его. - Клифтон презирал себя за это, но опять заговорил умоляющим
тоном: - Пожалуйста, Джилл, ради всего святого... - Он не мог продолжать,
у него прервался голос.
Она долго смотрела на него своими глубокими карими глазами, потом
протянула ему руку.
- Я не злопамятна, - дружелюбно произнесла Джилл. - Придешь завтра к
нам ужинать?
Клифтон глубоко вздохнул, потом счастливо улыбнулся и сказал:
- Спасибо. - Его глаза затуманились слезами. - Я... я этого не
забуду. Никогда!
На следующее утро, когда Клифтон явился к себе в офис, там лежало
заказное письмо, которым его уведомляли, что услуги его больше не
потребуются и что он теперь не уполномочен действовать в качестве агента
Тоби Темпла.
30
Замужество Джилл Касл стало самым потрясающим событием в жизни
Голливуда после изобретения кинескопа. В киногороде, где все играли в
восхваление платья императора, Джилл работала языком, словно косой. Там,
где лесть была повседневной расхожей монетой, Джилл бесстрашно высказывала
собственное мнение. У нее рядом был Тоби, и она пользовалась его
могуществом, словно дубинкой, атакуя всех высших должностных лиц на
студиях. Им никогда еще не приходилось иметь дело ни с кем подобным. Они
не осмеливались задевать Джилл, потому что боялись обидеть Тоби. Он был в
Голливуде ценностью, приносящей самый высокий доход, он был нужен им,
необходим.
Темпл был в зените популярности. Его телевизионное шоу все еще шло на
первом месте по еженедельному нильсеновскому рейтингу, фильмы с его
участием давали колоссальные кассовые сборы, а когда он выступал в
Лас-Вегасе, все казино удваивало свои прибыли. На Тоби Темпла был самый
большой спрос во всем шоу-бизнесе. Все хотели заполучить его - для
гостевых снимков, альбомов, пластинок, персональных концертов, рекламы
товаров, бенефисов, фильмов и еще многого другого.
Самые важные в городе люди лезли из кожи вон, чтобы угодить Тоби. Они
быстро поняли, что угодить Тоби можно, угождая Джилл. Она сама стала
расписывать все его встречи и организовывать его жизнь таким образом, что
в ней находилось место лишь тем, кто получал ее одобрение. Она окружала
его непроницаемым барьером, через который разрешалось проходить лишь самым
богатым, самым знаменитым и самым могущественным персонам. Она была
хранительницей огня. Когда-то бедная польская девушка, она теперь
принимала у себя и приглашалась губернаторами, послами, артистами с
мировым именем и Президентом Соединенных Штатов. Этот город творил с ней
ужасные вещи. Но больше такого никогда не будет. Во всяком случае, пока у
нее есть Тоби Темпл.
Хуже всего пришлось тем, кто был занесен в список ненавистных Джилл
людей.
Она лежала с Тоби в постели, приводя его в экстаз своими чувственными
ласками. Когда Тоби умиротворенно расслабился, она поудобнее устроилась в
его объятиях и сказала:
- Милый, я тебе когда-нибудь рассказывала о том времени, когда я
искала агента и попала к этой женщине - как же ее звали? - ах, да!.. Роз
Даннинг. Она сказала мне, что у нее есть для меня роль, и уселась на
кровать, чтобы почитать со мной.
Тоби повернулся и посмотрел на нее, сузив глаза.
- И что произошло?
Джилл усмехнулась.
- Бедная дурочка, я стала читать и вдруг почувствовала, что она
щупает меня за ляжку. - Джилл откинула голову и засмеялась. - Я
перепугалась до смерти. Никогда в жизни я так быстро не бегала.
Десять дней спустя городской лицензионный комитет навсегда
аннулировал лицензию, ранее выданную Роз Даннинг на открытие агентства.
Конец следующей недели Тоби и Джилл проводили в своем доме в
Палм-Спрингс. Тоби лежал на массажном столе во внутреннем дворике, на
толстом мохнатом полотенце, ватные тампоны защищали его глаза от жгучих
лучей солнца, а Джилл делала ему долгий расслабляющий массаж.
- Ты прямо глаза мне открыла на Клифа, - возмущался Тоби. - Он был
просто паразит, доил меня. Я слышал, он бегает по городу, ищет, не возьмет
ли кто его в компаньоны. Никому он не нужен. Без меня он даже за решетку
не может попасть.
Немного помолчав, Джилл сказала:
- Мне жаль Клифа.
- В этом, черт побери, вся и беда с тобой, дорогуша. Ты думаешь не
головой, а сердцем. Тебе надо научиться быть пожестче.
Джилл мягко улыбнулась.
- Я ничего не могу с этим поделать. Я такая, какая есть.
Она занялась ногами Тоби, медленно продвигая руки кверху, по
направлению к бедрам, легкими, возбуждающими движениями. У него началась
эрекция.
- О Господи! - простонал он.
Руки ее двигались еще выше, приближаясь к паху Тоби, и эрекция
усилилась. Она просунула руки у него между ногами, подвела их под него, а
смазанный кремом палец легко скользнул в анус. Его огромный пенис стал
твердо-каменным.
- Скорее, бэби, - проговорил он, задыхаясь, запрыгивай на меня!
Они были в гавани, на борту "Джилл" - большой парусной моторной яхты,
которую Тоби для нее купил. Первое телешоу Тоби нового сезона должно было
записываться на следующий день.
- Это был самый лучший отпуск за всю мою жизнь, - сказал Тоби. - Так
не хочется возвращаться к работе.
- Это шоу такое замечательное, - произнесла Джилл. - Мне так хорошо
было работать в нем. Все так мило относились ко мне. - Она секунду
помолчала, потом тихо добавила: - Почти все.
- Что ты имеешь в виду? - Голос Тоби прозвучал резко. - Это кто же
плохо к тебе относился?
- Никто, милый. Мне не стоило вообще упоминать об этом.
Но под конец она позволила Тоби выпытать у нее это имя, и на
следующий день Эдди Берригэн был уволен.
В последующие месяцы Джилл рассказывала Тоби свои маленькие сочинения
о других режиссерах, внесенных в ее список, и они последовательно
исчезали. Все, кто когда-либо использовал ее, заплатят за это. "Это что-то
вроде обряда спаривания с пчелиной маткой, - думала она. - Они все
получили удовольствие и теперь должны быть уничтожены".
Она охотилась и на Сэма Уинтерса, человека, который сказал Тоби, что
у нее нет таланта. Она ни разу не сказала о нем худого слова, напротив,
хвалила его в разговорах с Тоби. Но всегда чуточку больше хвалила других
руководителей студий... На других студиях снимали фильмы, которые больше
подходили для Тоби... работали режиссеры, которые по-настоящему понимали
его. Джилл не забывала добавить, что Сэм Уинтерс, как ей все время
кажется, не ценит талант Тоби по достоинству. Вскоре и сам Тоби стал
думать точно так же. Теперь, когда рядом не было Клифтона Лоуренса, у Тоби
не было никого, с кем он мог бы поговорить, кому мог бы довериться, кроме
Джилл. И когда Темпл решил снимать свои фильмы на другой студии, то
считал, что эта идея принадлежит ему. Однако Джилл постаралась, чтобы Сэм
Уинтерс узнал правду.
Возмездие!
В окружении Темпла были люди, которые считали, что Джилл здесь
ненадолго, что она просто временное наваждение, затянувшийся каприз.
Поэтому они либо терпели ее, либо относились к ней с едва завуалированным
презрением. И это было их ошибкой. Джилл их ликвидировала одного за
другим. Она хотела, чтобы рядом не было тех, кто играл важную роль в жизни
Тоби или кто мог повлиять на него в ущерб ей. Она добилась, чтобы Тоби
сменил адвоката и фирму, которая занималась его связями с прессой, и
наняла людей, которых выбрала сама. Она избавилась от трех Маков и
окружавших Тоби коммерческих партнеров. Она сменила весь обслуживающий
персонал. Это был ее дом, и она была в нем хозяйкой.
Быть приглашенным к Темплам стало в городе вопросом престижа. Если вы
среди приглашенных, значит, вы что-то собой представляете. Актеры общались
со светскими знаменитостями, губернаторами и главами могущественных
корпораций. Пресса всегда находилась в полном составе, и это было
дополнительным призом для тех, кому посчастливилось оказаться среди
гостей: мало того, что они побывали у Темплов и чудесно провели там время,
но еще и всем становилось известно, что они _п_о_б_ы_в_а_л_и_ у Темплов и
чудесно провели там время.
Когда Темплы не принимали сами, они ходили в гости. Приглашения
сыпались на них лавиной. Их приглашали на премьеры, на благотворительные
обеды, на политические мероприятия, на церемонии открытия ресторанов и
отелей.
Тоби был бы рад посидеть дома вдвоем с Джилл, но ей нравилось везде
бывать. Случалось, что им надо было пойти в три или четыре места в один
вечер и она тащила Тоби из одного в другое.
- Боже мой, - смеялся Тоби, - тебе бы заведовать отделом общественной
жизни у Гроссинджера.
- Я стараюсь для тебя, милый, - отвечала Джилл.
Тоби снимался в фильме на Эм-джи-эм, и график у него был
изнурительный. Однажды вечером он вернулся домой поздно, совершенно
измотанный, и увидел, что для него приготовлен вечерний костюм.
- Неужели мы опять куда-то идем, бэби? Мы же не посидели дома ни
одного вечера за целый год, черт побери!
- У Дэвисов юбилей. Они страшно обидятся, если мы не придем.
Тоби тяжело сел на край кровати.
- А я-то мечтал полежать в горячей ванне и скоротать тихий вечерок.
Вдвоем с тобой.
Но Тоби пошел на званный вечер. Ему всегда приходилось быть в форме,
находиться в центре внимания, и, черпая новые силы из своего огромного
энергетического ресурса, он развлекал гостей так, что все хохотали, и
аплодировали, и говорили друг другу, какой Тоби Темпл блестящий комик.
Поздно вечером, лежа в постели, Тоби не мог уснуть: тело его было
разбито, но в мыслях он заново прокручивал успехи прошедшего вечера, фразу
за фразой, один взрыв смеха за другим. Он чувствовал себя очень счастливым
человеком. И все благодаря Джилл.
Мама просто обожала бы ее!
В марте они получили приглашение на Каннский кинофестиваль.
- Нет уж, дудки, - заявил Тоби, когда Джилл показала ему приглашение.
- Меня хватит только на то, чтобы доползти до унитаза в собственном
туалете. Я устал, родная! Работал так, что вся задница стерлась.
Джерри Гутман, ведавший связями Темпла с общественностью и прессой,
сказал Джилл, будто есть неплохой шанс на то, что фильм Тоби получит
премию за лучшую киноленту, и его присутствие будет полезным. Он считал,
что Тоби надо поехать, это важно.
В последнее время Тоби жаловался на постоянную усталость и
бессонницу. На ночь он принимал снотворное, от которого утром чувствовал
себя разбитым. В качестве средства, снимающего усталость, Джилл за
завтраком давала Тоби бензедрин, чтобы он мог продержаться в течение дня.
И вот теперь этот цикл подстегиваний и расслаблений начал на нем
сказываться.
- Я уже приняла приглашение, - разочарованно произнесла Джилл, - но
это можно переиграть. Ничего сложного, милый!
- Давай поедем в Спрингс на месяц и просто поваляемся на сале.
Она удивленно посмотрела на него:
- На чем?
Он сидел замерев.
- Я хотел сказать "на солнце". Не понимаю, почему у меня вышло
"сало".
Она засмеялась.
- Потому что ты смешной. - Джилл сжала его руку. - Так или иначе,
Палм-Спрингс звучит чудесно. Мне нравится быть вдвоем с тобой.
- Не понимаю, что со мной творится, - вздохнул Тоби. - Просто нет
больше пороху. Старею, наверное.
- Ты никогда не постареешь. Еще меня переживешь.
Он расплылся в улыбке.
- Ты думаешь? Наверно, мой дух будет жить еще долго после того, как я
умру. - Он потер затылок и сказал: - Пожалуй, пойду посплю немного. По
правде говоря, что-то я себя не особенно хорошо чувствую. Надеюсь, у нас
ничего не запланировано на сегодняшний вечер?
- Ничего такого, чего нельзя отложить. Я отпущу прислугу и сама
приготовлю сегодня ужин. Будем только мы с тобой.
- Ну, это будет замечательно.
Он смотрел ей вслед и думал: "Господи, я же самый везучий парень на
свете!"
Поздним вечером в тот день они лежали в постели. Джилл сделала Тоби
горячую ванну и расслабляющий массаж, размяла его уставшие мышцы, мягко
сняла напряжение.
- Ух, какая красота, - пробормотал он. - И как это раньше я обходился
без тебя?
- Не представляю себе. - Она теснее прижалась к нему. - Тоби,
расскажи мне про Каннский кинофестиваль. Я ни на одном еще не была.
- Это просто толпа ловкачей, которые съезжаются со всего мира, чтобы
продавать друг другу свои паршивые фильмы. Это самое большое мошенничество
в мире.
- Ты так говоришь, что становится интересно!
- Да? Вообще-то это действительно интересно в своем роде. Там полно
всяких персонажей. - Он с минуту изучающе смотрел на нее. - Тебе в самом
деле хочется поехать на этот идиотский кинофестиваль?
Она быстро покачала головой.
- Нет. Мы поедем в Палм-Спрингс.
- Черт возьми, в Палм-Спрингс мы можем поехать когда угодно.
- Правда, Тоби, это не имеет значения.
Он улыбнулся:
- Знаешь, за что я тебя так безумно люблю? Любая другая женщина стала
бы приставать ко мне и проситься на фестиваль. Тебе до смерти хочется
поехать, но разве ты говоришь хоть слово? Нет. Ты хочешь поехать со мной в
Спрингс. Ты уже аннулировала наше согласие?
- Еще нет, но...
- Не делай этого. Мы едем в Индию. - Его лицо приняло озадаченное
выражение. - Я сказал "в Индию"? Я хотел сказать "в Канны".
Когда их самолет приземлился в Орли, Тоби вручили телеграмму. Его
отец скончался в клинике. Тоби не успевал вернуться на похороны. Он
распорядился, чтобы к клинике пристроили новое крыло и назвали его в честь
родителей Тоби Темпла.
В Канне собрался весь мир.
Здесь был Голливуд, и Лондон, и Рим, перемешавшиеся в одной
великолепной многоязычной какофонии, снятой в системах "Техниколор" и
"Панавижн". Кинематографисты со всего света стекались на французскую
Ривьеру с коробками грез под мышкой, с мотками целлулоидной ленты на
английском, французском, японском, венгерском и польском языках, которые
за одну ночь должны принести им богатство и славу. Яблоку негде было
упасть среди профессионалов и любителей, ветеранов и новичков, подающих
надежды и сошедших со сцены - и все боролись за престижные награды.
Получить премию Каннского кинофестиваля означало деньги в банке; если
лауреат не имел контракта на прокат, он мог заключить таковой, если же
контракт уже был, то он мог улучшить его условия.
Все отели в Канне были переполнены, а те, кому не досталось места,
растеклись вверх и вниз по побережью до Антиба, Болье, Сен-Торопеза и
Ментоны. Жители маленьких деревушек смотрели, открыв рот, на всем
известные лица, заполнившие их улицы, рестораны и бары.
Все гостиничные номера заказывались за много месяцев вперед, но Тоби
Темпл без труда получил большой люкс в "Карлтоне". Где бы Тоби и Джилл не
появились, всюду их ждал праздничный прием. Непрерывно щелкали камеры
фоторепортеров, и фотографии рассылались по всему миру. "Золотая пара",
"король и королева Голливуда". Журналисты брали интервью у Джилл и хотели
знать ее мнение обо всем, начиная с французских вин и кончая африканской
политикой. Как далеко она ушла от Жозефины Чински из Одессы, штат Техас!
Фильм Тоби не получил премии, но за два дня до закрытия фестиваля
жюри объявило, что награждает Тоби Темпла специальной премией за его вклад
в эстрадное искусство.
Это был торжественный вечерний прием, и большой банкетный зал отеля
"Карлтон" был полон гостей. Джилл сидела за столом на возвышении рядом с
Тоби. Она заметила, что он не ест.
- Что с тобой, милый? - встревоженно спросила она.
Тоби покачал головой.
- Наверное, я сегодня перегрелся на солнце. Чувствую себя немного не
в своей тарелке.
- Завтра я позабочусь о том, чтобы ты отдохнул.
На утро Джилл запланировала для Тоби интервью "Пари Матч" и
лондонской "Таймс", потом официальный завтрак с группой тележурналистов,
затем коктейли. Она решила, что отменит все менее важное.
В конце обеда мэр города встал и торжественно произнес: "Дамы и
господа, уважаемые гости! Мне выпало большое счастье представить вам
человека, чья работа доставляет удовольствие и радость всему миру. Я имею
честь вручить ему эту особую медаль в знак нашей любви и благодарности".
Он показал всем золотую медаль на ленте и поклонился Тоби: "Мосье Тоби
Темпл!" Публика бурно зааплодировала и все, кто находился в банкетном
зале, поднялись со своих мест и стоя устроили овацию. Тоби остался сидеть
и не пошевелился.
- Встань, - прошептала Джилл.
Тоби медленно встал, он был бледен и покачивался. Секунду постояв, он
улыбнулся и пошел к микрофону. На полпути он споткнулся и рухнул на пол,
потеряв сознание.
Тоби Темпла перевезли в Париж на транспортном самолете французских
ВВС и спешно направили в американский госпиталь, где его поместили в
палату интенсивной терапии. К нему вызвали лучших во Франции специалистов,
а в это время Джилл сидела в одной из комнат госпиталя и ждала. В течение
тридцати шести часов она отказывалась есть, пить и отвечать на бесконечные
телефонные звонки со всех частей света.
Она сидела в одиночестве, уставившись на стены, не видя и не слыша
окружавшей ее суеты. Мысли ее были сфокусированы на одном: Тоби должен
поправиться! Он был ее солнцем, и если солнце погаснет, то тень умрет. Она
не могла допустить, чтобы это случилось.
Было пять часов утра, когда главный врач доктор Дюкло вошел в
комнату, которую частным образом занимала Джилл, чтобы быть ближе к Тоби.
- Миссис Темпл, боюсь, что нет смысла пытаться смягчить удар. У
вашего мужа случился обширный инсульт. По всей вероятности, он никогда уже
не сможет ни ходить, ни говорить.
31
Когда Джилл разрешили наконец войти к Тоби в палату парижского
госпиталя, его вид потряс ее. За одну ночь Тоби постарел и высох, словно
из него ушли все жизненные соки. Он частично потерял способность двигать
руками и ногами и говорить он не мог, а только произносил
нечленораздельные звуки.
Через шесть недель врачи позволили перевезти Темпла. Когда Тоби и
Джилл прилетели в Калифорнию, на аэродроме их встречала толпа газетчиков и
тележурналистов, а также сотни доброжелателей. Болезнь Тоби Темпла стала
большой сенсацией. Непрерывно раздавались телефонные звонки от друзей,
справлявшихся о здоровье Тоби, о течении болезни. Телевизионные группы
пытались проникнуть в дом, чтобы сфотографировать его. Пришли послания от
президента и сенаторов и тысячи писем и открыток от почитателей, которые
любили Тоби и молились за него.
Но приглашений больше не было. Никто не приходил справиться о
самочувствии Джилл, пригласить ее на нешумный обед, прогулку на автомобиле
или в кино. Никто во всем Голливуде ни на грош не интересовался Джилл.
Она вызвала личного врача Тоби, доктора Эли Каплана, и тот пригласил
двух лучших невропатологов, одного из Медицинского центра Калифорнийского
университета в Лос-Анджелесе, а другого из "Джонса Хопкинса". Их диагноз
полностью совпадал с вердиктом доктора Дюкло из Парижа.
- Важно понимать, - объяснял Джилл доктор Каплан, - что разум Тоби ни
коим образом не поврежден. Он слышит и понимает все, что вы говорите, но
его речевые и моторные функции парализованы. Он не может ответить.
- Он... он навсегда останется таким?
Доктор Каплан ответил не сразу.
- Конечно, быть абсолютно уверенным нельзя, но, по нашему мнению, его
нервная система слишком сильно повреждена, так что лечение вряд ли
принесет ощутимый результат.
- Но наверняка вы не знаете?
- Нет...
Однако Джилл знала.
В дополнение к трем сиделкам, которые круглосуточно ухаживали за
Тоби, Джилл договорилась, чтобы каждое утро для занятий с Тоби к ним домой
приходил физиотерапевт. Он относил Тоби в бассейн и держал его на руках,
осторожно растягивая ему мышцы и связки, пока Тоби делал слабые попытки
двигать ногами и руками в теплой воде. Улучшения не было. Через три недели
пригласили врача-логопеда. Она приходила на час во второй половине дня и
пыталась помочь Тоби вновь научиться говорить, произносить звуки, из
которых состоят слова.
Прошло два месяца, но Джилл не видела никаких перемен. Совершенно
никаких. Она послала за доктором Капланом.
- Вы должны сделать что-нибудь, чтобы помочь ему, - потребовала она.
- Нельзя же оставлять его в таком состоянии.
Он беспомощно посмотрел на нее.
- Мне очень жаль, Джилл. Я пытался объяснить вам...
Еще долго после ухода доктора Каплана Джилл сидела одна в библиотеке.
Она чувствовала приближение сильного приступа головной боли, но сейчас
было не время думать о себе. Она поднялась наверх.
Тоби сидел в постели, опираясь на подушки, и смотрел в пустоту. При
появлении Джилл его синие глаза загорелись. Блестящие и живые, они следили
за Джилл, пока она шла к кровати. Когда она подошла и посмотрела на него,
его губы шевельнулись и произвели какой-то невнятный звук. Слезы отчаяния
показались на его глазах. Джилл вспомнила слова доктора Каплана: "Важно
понимать, что его разум никоим образом не поврежден".
Она села на край кровати.
- Тоби, послушай, что я скажу. Ты выберешься из этой кровати! Ты
будешь ходить, ты будешь говорить. - Слезы уже катились у него по щекам. -
Ты сделаешь это, - твердо произнесла Джилл. - Ты сделаешь это ради меня!
На следующее утро Джилл уволила сиделок, физиотерапевта и логопеда.
Услышав эту новость, доктор Каплан поспешил повидать Джилл.
- Я согласен с вами относительно физиотерапевта, Джилл, но сиделки!
Надо, чтобы с Тоби кто-то был круглые сутки.
- С ним буду я.
Он покачал головой:
- Вы просто не представляете себе, на что решились. Один человек не
может...
- Если вы будете нужны, я вас вызову.
Она отослала его.
Хождение по мукам началось.
Джилл решила попытаться сделать то, что, по уверениям врачей, сделать
было невозможно. Когда она первый раз взяла Тоби на руки и посадила в
кресло-каталку, то испугалась ощущения его невесомости. Она спустилась с
ним вниз на лифте, который был специально установлен, и стала работать с
Тоби в бассейне, как это делал физиотерапевт. Но теперь все было иначе. В
отличие от врача - осторожного и терпеливого, Джилл была строгой и
неумолимой. Когда Тоби пытался показать, что устал и больше не может,
Джилл говорила ему:
- Мы еще не закончили. Еще один раз. Ради меня, Тоби.
И заставляла его делать упражнение еще раз.
И еще раз, пока он не начинал беззвучно плакать от безумной
усталости.
Во второй половине дня Джилл принималась заново учить Тоби говорить.
- Ооо... ооо.
- Ааа...
- Нет! Ооо. Округли губы, Тоби. Заставь их повиноваться. О-о-о!
- А-а-а...
- Нет, черт побери, нет! Ты будешь говорить! Ну, давай: О-о-о!
И он снова делал попытку.
Каждый вечер, покормив Тоби, Джилл ложилась к нему в постель и
обнимала его. Она медленно проводила его неподвижными руками по всему
своему телу, по груди и по мягкому углублению между ногами. "Потрогай это,
Тоби, - шептала она, - все это твое, милый. Это принадлежит тебе. Я хочу
тебя! Я хочу, чтобы ты выздоровел, чтобы мы снова могли заниматься
любовью. Я хочу, чтобы ты меня трахал, Тоби!"
Он смотрел на нее своими живыми, блестящими глазами и издавал
