правда.
- Теперь я это понимаю.
- Ну, а в таком случае мы можем договориться о компромиссе?
- Почему нет?
- Хорошо, - Жакелина поднесла бокал к губам. - И вы увидите, что это
будет устраивать всех.
- Теперь... это уже не столь важно, - его едва было слышно и он знал
это. Что он сказал? Что он только что сказал? Туман вновь подступал к нему
со всех сторон, грохот взрывов усиливался, боль возвращалась.
- Я полагаю... я полагаю, как вы сказали, это будет лучше для нас
всех, - он ощутил ее пытливый взгляд. - Да, это весьма обдуманное решение.
- Конечно... Вам плохо?
- Я уже сказал, что со мной все в порядке. Это пройдет.
- А теперь, можно я отойду на минутку?
- Нет! - Джейсон схватил ее за руку.
- Но, пожалуйста, месье. Мне надо немного привести себя в порядок.
Если хотите, то можете постоять у двери.
- Нам надо уходить. Вы можете сделать это по пути, - Борн подозвал
официанта, чтобы расплатиться.
- Как вам угодно, - промолвила она, продолжая за ним наблюдать.
Он стоял в темном коридоре, который слабо освещался двумя лампами под
потолком. Вдоль прохода располагались двери туалетных комнат, за одной из
которых скрылась Жакелина Лавьер. Она отсутствовала уже почти десять
минут, хотя он мог и потерять счет времени, так как пронизывающая его боль
не позволяла ему сосредоточиться. Прошлое, о котором он только что узнал,
стояло перед ним, как кошмарный сон.
"Кейн... Кейн... Кейн!"
Он покачал головой и взглянул на темный круг, изображенный на каждой
двери. Необходимо было принимать решение.
"Мари, Мари... Боже мой! Мы были так неправы!"
Но где же Жакелина Лавьер? Он всмотрелся в глубину коридора. Почему
она не выходит. Неожиданно возникла слепящая вспышка света. Он резко
повернулся, закрывая глаза руками. Боль не стихала! Его глаза видели
только огонь!
И тогда он услышал голос, переходящий в легкий смех:
- В память о вашем обеде в "Аржентале", месье, - это была девушка с
камерой и фотовспышкой. - Фотография будет готова через несколько минут.
Борн старался следить за собой, так как понимал, что не может разбить
эту камеру. Ужас происходящего пронзил его.
- Зачем она мне?
- Ее заказала ваша подружка, месье! - воскликнула девушка, кивая на
дверь туалетной комнаты. - Мы там поговорили внутри. Вам очень повезло с
таким выбором. Она просила передать вам это. - Девушка протянула ему
свернутую записку. Джейсон развернул ее, когда она уже направлялась к
выходу из ресторана:
"Ваша болезнь беспокоит меня, видимо так же, как и вас, мой новый
друг. Может быть, вы тот, за кого себя выдаете, а может быть и нет. Я
получу верный ответ через полчаса. Фотография уже на пути в Париж. И вам
не удастся ее перехватить. Потом мы сможем поговорить с вами по поводу
нашего компромисса, но это, когда появятся мои помощники.
Говорят, что Кейн, как хамелеон, принимает разные облики, всегда
очень естественные и убедительные. Говорят также, что он склонен к смене
настроений. Не объясняются ли эти переходы болезнью?"
Джейсон выбежал на улицу, но не успел поймать такси, которое скрылось
за углом. Он остановился, учащенно дыша и глядя по сторонам в поисках
другой машины. Вновь он угодил в лабиринт, двигаясь вслепую и понимая, что
выхода в конце нет. Но эта гонка по лабиринту должна быть проделана в
одиночку: это решение было неизменным. Теперь он знал, кем он был
раньше... Он был виновен, как и предполагал это ранее. Чуть позже он
проведет с ней час или два, не говоря ничего и беседуя о различных
пустяках. Он не скажет ей ни слова о том, что узнал. После этого он уйдет.
Она никогда не должна узнать эту страшную правду, и он никогда не скажет
ей, почему он так поступил. Этот жестокий поступок будет для него легче,
чем боль, вызванная позором Кейна.
Кейн!
- Мари, Мари! - простонал он. - Что мне делать?
Из-за угла появилась машина.
- Такси! Такси!
18
"Надо уезжать из Парижа! Немедленно! Бросить все дела и уехать! Это
приказы твоего правительства... Они хотят, чтобы ты отсюда уехала. Они
хотят, чтобы он остался один".
Мари раздавила очередную сигарету. Ее взгляд остановился на старом
издании "Таймс", а ее мысли - на той ужасной игре, в которую заставил ее
играть Джейсон.
- Я еще нормальная и не хочу этого слышать! - сказала она и удивилась
звукам собственного голоса в пустой комнате. Затем она подошла к окну, к
тому самому окну, у которого несколькими часами раньше стоял он, пытаясь
осмыслить происходящее.
"Они хотят его изолировать".
- Кто "они"? - прошептала Мари.
Ответ находился в Канаде, а Канада была еще одной ловушкой. Джейсон
оказался прав относительно Парижа. Если что-то и существует, то оно должно
быть здесь. Все зависело от того, какую информацию и от кого он мог
получить. Вполне реальной могла быть ситуация, когда он вновь принял бы на
себя все нагромождения лжи и роковых обстоятельств, и снова уверовал бы в
преступления, которых не совершал. Она чувствовала, что тогда он исчезнет.
Но если она сумеет его переубедить, то не потеряет его и наоборот. Тогда
"они" получат его.
"Они".
- Кто вы? - прокричала она в окно в море огней, рассыпанных внизу. -
Где вы?
На минуту ее дыхание остановилось, но этот протест организма быстро
прошел и она пришла в норму. Правда, это испугало ее. Точно также было с
ней на бульваре Сен-Мишель, когда он находился в библиотеке Сорбонны, а
она поджидала его на ступеньках церкви.
Позже она поняла, почему это так получилось. В этот же момент, в
нескольких кварталах от нее, в библиотеке Сорбонны, он принял решение не
возвращаться к ней.
- Прекрати! - отчаянно закричала она. - Это ужасно, - добавила Мари,
глядя на часы. Его не было уже более пяти часов. Где же он мог быть? Где?
Борн вылез из такси перед элегантным отелем на Монпарнасе. Следующий
час должен быть самым трудным в его быстро восстановленной жизни, которая
была сплошной пустотой до Порт-Нойра, а после него - сплошным кошмаром.
Этот кошмар может продолжаться и еще, но сейчас он обязан пережить его в
одиночку. Он слишком сильно любил ее, чтобы позволить ей оставаться с ним.
Необходимо найти способ скрыться, забрав с собой все доказательства ее
связи с Кейном. Это можно проделать весьма просто. Он мог отправиться на
несуществующую встречу и больше не возвращаться. И в течение этого часа он
должен написать ей записку.
"Наконец, все кончено. Я нашел свою дорогу. Возвращайся в Канаду и не
говори ничего ради нашей общей безопасности. Я знаю, где тебя разыскать".
Последняя фраза была фальшивой: он никогда не должен с ней
встречаться, но все равно в записке должна быть и слабая надежда, и
небольшой намек на возможную встречу в Оттаве. Со временем их
взаимоотношения превратятся в прозрачные воспоминания, станут чем-то
далеким и нереальным. В конце концов, ведь никто кроме него не может
предложить лучший выход из ситуации, в которой они очутились.
Борн быстро прошел через холл, кивнув консьержу, который, сидя в
своем углу, был занят чтением газет и, который взглянул на него, почти не
отрываясь от своего занятия. Лифт доставил Борна на четвертый этаж.
Хамелеон должен проделать остаток своего пути через лес, не оставляя ни
малейшего следа. Он знал, что он должен сказать. Он все тщательно обдумал,
так же как и содержание записки, которую напишет позднее.
- Большую часть времени я провел, прогуливаясь вокруг, - начал он
свой рассказ. - Ле Классик был явной потерей времени - это типичный
зоопарк. Не думаю, что там есть хоть кто-то, кто может реально знать о
происходящем. Однако, На мой взгляд, такая возможность там все-таки
появилась. Это оператор на узле связи. Мне он показался французом с явными
признаками американского стиля. Я согласился встретиться с ним в полночь.
- Что он сказал?
- Очень немного, но и это заинтересовало меня. Я заметил, что он
наблюдает за мной, когда я обращался с расспросами к продавщицам и
служащим. В магазине было достаточно многолюдно, так что это было нетрудно
сделать.
- Вопросы? Какие ты мог задать там вопросы?
- Самые разные, какие только мог придумать. Главным образом меня
интересовало, кто там управляющий и как его зовут. Судя по сегодняшнему
происшествию, это должна быть женщина, и если она действительно связана с
Карлосом, то ее состояние должно быть близким к истерике. В конце концов,
я увидел ее. Но она держалась очень хорошо.
- Но ведь она должна осуществлять связь, как ты сам это ранее
утверждал. И де Амакур сказал то же самое... "Фише".
- Не прямую связь. Просто ей сообщают, что надо говорить, если
раздастся телефонный звонок. После этого она обязана ждать дальнейших
указаний.
- Но ты не мог провести там столько времени, задавая вопросы. Это
было бы подозрительно! - запротестовала Мари Сен-Жак.
- Это можно делать сколько угодно, если ты американский писатель,
работающий над статьей о примечательностях Сен-Оноре для солидного
журнала.
- Это уже гораздо лучше.
- Да, это сработало. Никто не отказывался от предоставления
информации.
- И что же ты захотел узнать и что узнал?
- Как и большинство подобных мест, ле Классик имеет своих собственных
постоянных клиентов. И именно для них организована специальная служба
информации. Карлос знает, что делать. Это информационная служба работает
без перерывов: вопросы-ответы о ценах, новых моделях, выставках, заказах и
при этом отсутствие сведений о ней в телефонном справочнике.
- Все это рассказали тебе там? - поинтересовалась Мари, дотрагиваясь
до его руки и глядя ему в глаза.
- Не прямо и не в таких выражениях, - ответил Джейсон, стараясь
рассеять тень ее недоверия. - Акцент делался на талант Бержерона, а дальше
одно цеплялось за другое. Ты легко можешь все это себе представить. Каждый
старается показать свою осведомленность и приближенность к этому человеку.
- Почему ты встречаешься с этим французом так поздно?
- Он подошел ко мне, когда я уже собирался уходить, и сказал очень
странную вещь, - Джейсон не хотел ничего придумывать в этой части
рассказа. Он просто читал слова записки, полученной им почти час назад в
элегантном ресторане Арженталь. - Он сказал: "Может быть, вы тот, за кого
себя выдаете, а может быть и нет". Тогда-то он и предложил выпить
где-нибудь попозже и вдали от Сен-Оноре.
Борн почувствовал, что ее сомнений почти нет. А почему бы и нет? Ведь
он был человек необъятных способностей и чрезмерной изобретательности.
- Он может быть одним из них, Джейсон. Ты сказал, что тебе нужен хотя
бы один! Он может быть им!
- Вот это мы увидим позже, - Борн посмотрел на часы. Отсчет времени
его исчезновения уже начался, и он не должен оглядываться. - У нас есть
почти два часа. Где ты оставила кейс?
- В отеле Мюрей. Я сняла там номер.
- Давай его возьмем и заодно пообедаем. Ты ведь еще ничего не кушала?
- Нет... - Мари была очень удивлена. - Почему бы нам не оставить его
там? Ведь он находится в сейфе и нам не нужно о нем беспокоиться.
- Он может понадобиться, если нам неожиданно придется уехать, -
заявил он как можно более естественно, направляясь к бюро.
"Все сейчас определяется его поведением. Все должно быть весьма
естественным и, главное, спокойным. Достаточно и того, что она поймет всю
правду значительно позже, когда прочтет его записку. Наконец, все
закончено. Я нашел свою дорогу".
- В чем дело, дорогой?
- Пока все в порядке, - улыбнулся "хамелеон". - Я просто устал и
немного озадачен.
- Но почему? Человек, который хочет встретиться с тобой, может
сообщить тебе что-нибудь чрезвычайно важное, ведь он работает на
коммутаторе.
- Я не уверен, что смогу это объяснить, - теперь он смотрел на ее
отражение в зеркале. - Но мне кажется, что я могу и ошибаться.
- Ладно, сейчас я переоденусь и мы пойдем.
- А может, ты сперва позвонишь в Канаду?
- Нет, сейчас уже поздно, - Мари вышла из комнаты.
Борн подошел к столу, открыл ящик и взял там ручку и лист бумаги,
после чего быстро написал заготовленные ранее фразы:
"Наконец, все закончено. Я нашел свою дорогу. Возвращайся в Канаду и
не говори ничего ради нашей общей безопасности. Я знаю, где тебя можно
будет разыскать".
Он положил лист в конверт, добавив туда швейцарские и французские
банкноты. После этого он заклеил конверт и сделал на нем последнюю
надпись: "Мари". Потом он положил конверт в карман.
- Я готова, - сообщила Мари, входя в комнату.
Когда подошла кабина лифта, джейсон неожиданно вспомнил:
- О, я забыл свой бумажник! Подожди меня внизу, в холле. - Он помог
ей спуститься, а сам быстро вернулся назад. Войдя в номер, он вытащил
конверт и положил его на маленький столик.
- Прощай, моя любовь... - прошептал он.
Борн ждал ее под моросящим дождем неподалеку от отеля Мюрей на улице
Риволи, наблюдая сквозь застекленные двери.
Мари вышла на улицу и протянула ему кейс. Они медленно направились
вниз по улице.
- Я хочу поймать такси: дождь все усиливается. Того и гляди хлынет
ливень.
Джейсон взглянул на Мари. Ему показалось, что она дрожит. Сперва он
подумал, что это от дождя, но потом понял, что она вовсе не дрожит. С
почти окаменевшим лицом она вглядывалась во что-то, что вызывало в ней
неподдельный ужас. Неожиданно Мари вскрикнула и приложила руку к губам.
Борн обхватил ее, стараясь укрыть ее голову своим пальто. Она не
переставала вскрикивать. Он повернулся, пытаясь разыскать причину этого, и
в тот же момент понял, что отчет времени, начавшийся полчаса назад,
закончился и больше никогда не возобновится. Его последняя уловка
завершилась, он мог отбросить ее в сторону и никогда больше не
использовать.
На первой секции электрифицированного табло бежали броские заголовки
утренних газет:
УБИЙЦА В ПАРИЖЕ!
В СВЯЗИ С УБИЙСТВОМ В ЦЮРИХЕ РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЖЕНЩИНА!
ПОДОЗРЕНИЕ В КРАЖЕ МИЛЛИОНОВ!
Под этими кричащими заголовками была помещена фотография Мари
Сен-Жак.
- Успокойся! - шепнул Борн, стараясь загородить ее от любопытного
взгляда продавца газет.
Он протянул деньги и, взяв две газеты, быстро увел ее в темноту
заполненной дождем улицы. Теперь они угодили в лабиринт уже в вдвоем.
Борн открыл дверь и пропустил Мари вперед. Она застыла на месте,
глядя на него. Ее лицо выражало страх и растерянность, дыхание было
учащенным.
- Тебе надо выпить, - заявил он, направляясь к бюро.
Неожиданно он услышал ее резкий вскрик и понял, что вовремя не
успеет. Как он мог забыть! Она нашла конверт на столике и прочла его
записку.
- Джейсон!!!
- Пожалуйста, перестань... Не надо! - подбежав к ней, он нежно обнял
ее. - Теперь это не имеет никакого значения! - он был беспомощен, глядя
как бегут по ее личику слезы. - Выслушай меня! Это было раньше, сейчас все
не так!
- Ты уходишь! Бог мой, Джейсон, ты собираешься покинуть меня! Я это
знала, я это чувствовала!
- Теперь все это позади. Я остаюсь. Выслушай меня! Я остаюсь с тобой!
- Мне холодно! Я не могу дышать! Почему!? Почему ты решился на это?
- Сейчас мы не будем это обсуждать. Давай вернемся к этому чуть
позже.
Прошло несколько минут и реальность стала приобретать свои обычные
очертания. Мари сидела в кресле.
- Почему ты решился на это? - снова повторила она.
- Потому что мне казалось, что я должен это сделать. Вот самый
простой и правдивый ответ.
- Точнее, никакого ответа. Мне хотелось бы услышать от тебя гораздо
больше.
- Да, я понимаю, и поэтому расскажу тебе все. Я должен сделать это
сейчас. Ты должна выслушать меня и попытаться понять. Для собственной
самозащиты...
- Защиты?
Джейсон поднял руку, прерывая поток ее нескончаемых вопросов.
- Если ты захочешь, обо всем мы поговорим позже. А сейчас первое, что
мы должны сделать, это узнать, что случилось не со мной, а с тобой. Вот с
чего мы должны начать. Можешь ли ты разъяснить мне этот вопрос?
- Ты имеешь в виду не себя, а меня? Ты имеешь в виду газету?
- Да, именно ее.
- Об этом только бог знает. Мне и самой интересно это выяснить, -
Мари слабо улыбнулась.
- Вот газеты, - Джейсон подошел к кровати, на которой они лежали. -
Мы оба будем читать.
- Без игры?
- Да, без игры.
В полнейшей тишине они читали это длинное сообщение, где говорилось о
происшествии в Цюрихе. Иногда Мари совсем останавливалась, чтобы прийти в
себя от шока, в другой раз она качала головой, не соглашаясь с
напечатанным. Борн читал молча. Он отчетливо видел руку человека по имени
Илич Рамирес Санчес. "Карлос будет преследовать Кейна во всех концах земли
и даже под водой и убьет его". Мари Сен-Жак была разменной монетой в этой
смертельной игре и должна была погибнуть в ловушке, которую приготовил
Карлос.
"Я - Кейн. Я несу смерть".
Статья на самом деле состояла из двух частей - невообразимого месива
из фактов и догадок, причем спекуляции превосходили всевозможные пределы
там, где не было никаких доказательств. В первой части предъявлялось
обвинение женщине по имени Мари Сен-Жак, являющейся экономистом на службе
у правительства Канады. Она связалась, вернее ее связали с участием в трех
убийствах, при этом ее отпечатки пальцев подтверждались официальными
властями Канады. В дополнение к этому полиция нашла ключ из отеля
"Кариллон дю Лак", потерянный по предположению во время происшествия на
Гуизон Квей. Это был ключ от номера Мари Сен-Жак, который она получила от
дежурного клерка, отлично ее запомнившего. Последним фактом, доказывающим
ее причастность к преступлениям, был пистолет, обнаруженный неподалеку от
Степпдекштрассе, в алее, рядом с двумя другими трупами. Баллистическая
экспертиза подтверждала, что это именно то оружие, которое было тут
использовано, и вновь отпечатки пальцев были подтверждены канадскими
официальными лицами. И опять они принадлежали женщине по имени Мари
Сен-Жак.
Это было первое место, где содержание отклонялось от фактов, там где
речь шла о слухах вокруг Банкофштрассе. Газета сообщала, что
многомиллионная кража была совершена с помощью компьютерных махинаций,
которые были проделаны над строго охраняемым счетом, принадлежавшим
американской корпорации Тредстоун, 71. Здесь было и название банка и,
конечно, это был Джементшафт-Банк. Но все остальное было весьма туманным,
неясным, похожим больше на спекуляцию, чем на факты.
Согласно "неназванным источникам", некий американец, пользуясь
соответствующим кодом, перевел несколько миллионов в парижский банк,
причем там был открыт новый счет, на который обеспечивались права владения
отдельными получателями. Те уже поджидали в Париже и, получив миллионы,
благополучно скрылись. Успех операции объяснялся тем, что американцу
удалось узнать исходные данные кодовых комбинаций, которые включали
цифровую последовательность относительно года, месяца и даты открытия
счета, что является ответственной процедурой для всех вкладчиков, так
называемая стандартная процедура. Это операция могла быть проделана лишь
при помощи использовании специальной компьютерной техники, а также
благодаря званиям о практической стороне операций в швейцарских банках.
Ответственный чиновник Вальтер Апфель подтвердил, что расследование этого
дела, связанного с американской компанией, продолжается. Он также отметил,
что следуя законам Швейцарии, банк не обязан делать никаких дальнейших
комментариев по этому делу. Никаких и никому!
Здесь подчеркивалась и взаимосвязь с Мари Сен-Жак. Она представлялась
как экономист, являющийся экспертом по части международных банковских
операций, особенно в части их программного обеспечения для компьютерной
реализации. Она подозревалась в прямом соучастии в этой краже, что
подтверждалось показаниями свидетелей, видевших ее в компании американца в
отеле "Кариллон дю Лак".
Мари закончила чтение и бросила газету на пол. Джейсон поднял глаза,
привлеченный этим звуком. Он быстро закончил чтение своей статьи и ему
понадобилось немного времени, чтобы придти в себя.
- Все это ложь, - проговорил он, стараясь найти нужную интонацию, - и
все это написано из-за меня, потому что они знают, кто я такой и что из
себя представляю. Обнаружив себя этими статьями, они показали, что хотят
добраться до тебя и далее до меня. Мне очень жаль, так жаль, что трудно
сказать!
Мари взглянула на Джейсона и сказала:
- Это гораздо сложнее, чем обыкновенная ложь. Здесь есть и правда.
- Правда? Единственная правда здесь та, что ты была в Цюрихе! Ты
никогда не дотрагивалась до этого пистолета, ты никогда не находилась в
алее на Степпдекштрассе рядом с трупами, ты никогда не теряла ключ от
номера и ты никогда не была возле Джементшафт-Банка.
- С этим я согласна, но это не та правда, которую я имела в виду.
- Тогда что же?
- Джементшафт-Банк, Тредстоун 71, Апфель... Эти имена абсолютно
реальны и тот факт, что они упоминаются тут все вместе, особенно заявление
Апфеля, является просто невероятным. Швейцарские банкиры весьма осторожные
люди. Они не будут игнорировать закон таким образом. Его же заявление
противоречиво. Положение относительно полной тайны банковских операций
является одним из наиболее священных в Швейцарии. Апфель может провести
несколько лет в тюрьме за заявление подобное тому, которое он сделал для
того, чтобы сослаться на этот счет, не говоря уже об упоминании имен. Если
ему только приказали так поступить весьма влиятельные люди, для которых
нарушение закона допустимо... - Она замолчала. Ее глаза вновь уставились в
стену. - Почему? Почему Джементшафт-Банк, Тредстоун 71 и Апфель включены в
это сообщение?
- Но я ведь уже сказал тебе. Они хотят отыскать меня. Они знают, что
мы вместе. Поэтому, обнаружив тебя, они доберутся и до меня.
- Нет, Джейсон, это проходит помимо Карлоса. Ты действительно не
совсем понимаешь сущность швейцарских законов. Даже Карлос не сможет
заставить их сделать подобную уступку. - Мари снова посмотрела на него, но
ее глаза заволакивал туман и ей приходилось всматриваться в едва
различимый силуэт напротив. - Это не одна история, их тут целых две. Обе
построены на лжи, причем первая соединена со второй очень тонкой, синими
нитками шитой, спекуляцией о банковских делах, которые никогда не могут
быть достоянием широкой гласности, по крайней мере, до тех пор, пока
расследование докажет все факты. И эта вторая история, несомненно
фальшивое заявление о миллионах, украденных из Джементшафт-банка, была
присоединена к одинаково лживой истории, будто меня преследуют за убийство
трех человек в Цюрихе. Она была "добавлена" преднамеренно.
- Объясни мне это, пожалуйста.
- Все это так, Джейсон. Поверь мне, когда я тебе это скажу. Это лежит
прямо перед нами.
- Что "это"?
- Кто-то пытается послать нам сообщение.
19
Тяжелый армейский автомобиль пронесся по Манхеттен Ист Ривер Драйв,
освещая огнями остатки грязного мартовского снега. Майор дремал на боковом
сиденье, а его длинные ноги располагались по диагонали. В его руке
находился небольшой чемоданчик. Тонкий шнур был прикреплен к его руке с
помощью металлической защелки, а сам шнур проходил через рукав и был
закреплен на поясе офицера. Специальное устройство было переставлено
только два раза в течение последних девяти часов. Акция не позволяла
делать этого чаще. Первый раз это было, когда майор вылетел из Цюриха, и
второй раз во время прибытия в аэропорт Кеннеди. В обоих случаях
чемоданчик находился под тщательным наблюдением вооруженных
государственных чиновников.
Неожиданно раздался резкий продолжительный звонок. Майор открыл глаза
и поднес левую руку к лицу. Звук был ни чем иным, как сигнальным
устройством, вмонтированным в часы. Нажав на кнопку блокировки, он перевел
взгляд на второй циферблат, показывающий нью-йоркское время. Первый же
показывал время по Цюриху. Сигнал был установлен 24 часа назад, когда
офицер получил распоряжение по спецсвязи. Новое сообщение должно поступить
через три минуты после условного сигнала.
"Теперь, - подумал он, - оно придет вовремя, если Железный Осел будет
так же точен, как и всегда".
Офицер привстал и наклонился к водителю.
- Сержант, установите на своем приемнике частоту 14-30.
- Слушаюсь, сэр, - он переключил две ручки на панели радиостанции,
смонтированной под приборным щитком автомобиля. - Все готово, сэр.
- А где здесь микрофон?
- Не знаю. Я никогда им не пользовался, сэр, - водитель отыскал
небольшой пластмассовый микрофон в специальном углублении и, распутав
шнур, протянул через сидение. - Кажется, я его нашел.
- Тредстоун! Тредстоун! Подтвердите, пожалуйста, прием, - раздался
голос из динамика.
- Тредстоун подтверждает, - ответил майор Гордон Вебб. - Слышу вас
хорошо. Продолжайте...
- Где вы находитесь?
- Около мили на юг на Ист Ривер Драйв.
- Ваше расписание вполне приемлемо.
- Рад слышать. Это делает мой день...
Возникла пауза. Комментарий майора не был оценен.
- Следуйте один-четыре-ноль, семьдесят первый восточный. Подтвердите
прием.
- Один-четыре-ноль, восток семьдесят первый.
- Держите автомобиль в зоне. Приближение на фут.
- Вас понял.
- Конец.
- Конец, - Вебб возвратил кнопку передачи в прежнее положение и
протянул микрофон водителю. - Забудьте этот адрес, сержант. Теперь ваше
имя попало в очень короткий список.
- Где вас высадить, сэр?
- Не далее, чем в двух кварталах. Я могу уснуть в канаве, если
придется идти больше этого.
- Как насчет Лекс и Семьдесят второй?
- Это в двух кварталах?
- Не более трех.
- Если это три, то ты вполне скрыт.
Вебб прикрыл глаза. После двух лет он вновь собирался увидеть
Тредстоун 71. Он знал, что у него должно быть определенное волнение, но
его не было. Он ощущал только усталость и пустоту. Что с ним случилось?
Непрекращающийся шум колес по асфальту был гипнотизирующим, и этот
ритм в его сознании прерывался какими-то посторонними звуками, вторжение
которых он не мог объяснить. Эти звуки будили память, унося воображение на
какое-то время назад, где разнообразные шумы джунглей сливались в
единственный тон. Затем была сплошная ночь, прерывающаяся слепящими
вспышками взрывов, которые окружали его со всех сторон, не обещая ничего,
кроме смерти. Но он не умер. Чудо было совершено человеком, который
возвратил его к жизни... и хотя с того момента прошли годы, эти дни
никогда не забывались. Что за чертовщина происходит?
- Мы приехали, майор.
Вебб открыл глаза и вытер со лба пот. Затем взглянул на часы,
подхватил чемоданчик и открыл дверь.
- Я буду тут около 23 часов, сержант. Если не найдете место для
парковки, то курсируйте поблизости, и я вас увижу.
- Хорошо, сэр, - водитель повернулся к нему лицом. - Не могли бы вы
сказать, майор, сколько нам еще придется ехать?
- А зачем тебе это знать?
- Это тяжелая машина, сэр, расходует много бензина. Если мы поедем
дальше, то я должен заправиться.
- Мы поедем на частный аэродром в Нью-Джерси. Мне необходимо быть там
не позже ноля тридцати.
Вебб вышел на тротуар, закрыл дверь машины и направился на юг в
сторону Семьдесят первой.
Через пять минут он уже стоял перед фасадом хорошо ухоженного
кирпичного дома, строгий и богатый дизайн которого отлично сочетался с
роскошным видом улицы. Это местечко в Манхеттене едва ли кто мог
подозревать в принадлежности к самым секретным операциям в стране. Майор
Гордон Вебб был одним из восьми или десяти людей в стране, которые знали о
его существовании.
Тредстоун 71.
Он поднялся по ступеням, зная, что от его веса решетка,
вмонтированная в каменные ступени, уже включает электронные устройства,
которые в свою очередь приводят в действие камеры, передающие его
изображение на внутренние экраны. Кроме этого он знал очень мало, за
исключением того, что Тредстоун 71 никогда не был закрыт. Он
функционировал 24 часа в сутки с помощью нескольких специально отобранных
людей, которые оставались неизвестными для окружающих.
Дойдя до двери, он нажал на звонок. Самый обычный звонок, но только
не в обычной двери, что и разглядел майор. Толстая стальная плита была
скрыта под декоративной деревянной отделкой. Вебб взглянул на окна. Каждый
лист стекла был толщиной около дюйма и был способен выдержать обстрел
пулями 30-го калибра.
Наконец, дверь отворилась и майор непроизвольно улыбнулся, глядя на
фигуру в дверях, которая в данной обстановке выглядела весьма необычно.
Это была седовласая женщина с мягкими аристократическими манерами.
- Если это действительно вы, то я очень рада. Хорошо, что вы решили
нас навестить, майор. Джереми писал нам, что вы, возможно, будете.
Входите. Приятно видеть вас снова.
- А мне очень приятно увидеть вас, - произнес Вебб, входя в холл и
закрывая за собой дверь. - Но я не уверен, что мы встречались с вами
раньше.
Женщина рассмеялась.
- О, мы так часто обедали вместе!
- Вместе с Джереми?
- Конечно.
- Кто же такой Джереми?
- Наш племянник, который, кроме всего прочего, и ваш преданный друг.
Такой прекрасный молодой человек и так прекрасно, что он не существует, -
она взяла его за локоть, пока они спускались длинным коридором. - Это все
для соседей, которые могут прогуливаться где-нибудь рядом. Теперь прямо,
они уже ждут.
Они миновали арку, которая вела в большую комнату. Майор заглянул в
нее. Там находилось большое пианино, стоявшее напротив окна и кругом,
