- Никогда не слыхала о таковом.
Но глаза ее стали внимательными.
- И он не был тут, например, на прошлой неделе?
- Возможно... Я не могу сторожить дом целыми днями... Повторите,
пожалуйста, фамилию...
- Эл Свитнер. Он был убит вчера вечером. Полиция в Лос-Анджелесе
установила, что это заключенный, совершивший побег из тюрьмы в Фолсоме.
Ее темные глаза блеснули, словно глаза ночного зверька в свете
фонаря.
- Ах, так...
- Не давали ли вы ему денег, миссис?
- Немного. Я дала ему пять долларов. Я не знала, что он сбежал из
тюрьмы.
- Почему вы дали ему денег?
- Мне стало его жаль.
- Вы с ним дружили?
- Этого я бы не сказала. Но ему нужен был бензин, чтобы выехать из
города, и я выделила пять долларов...
- Я слыхал, что вы дали ему двадцать...
Она смотрела на меня, не моргнув глазом.
- Даже если так? У меня не было мелких денег. И я не хотела, чтобы он
крутился тут, когда Фредерик вернется с работы.
- Он был другом Фредерика?
- Я не назвала бы его другом. Эл не был другом никому, себе в том
числе...
- Значит, вы знали его?
Она аккуратно присела на краешек кресла на колесиках, я тоже сел в
ближайшее кресло. Ее лицо было застывшим и замкнутым. Было такое
впечатление, словно она глубоко вдыхает воздух перед тем, как нырнуть в
воду.
- Не стану возражать, я его знала. Мальчиком он какое-то время жил у
нас. У него уже тогда были неприятности с законом и для него подыскивали
опекунов, которые взяли бы его в семью. В противном случае ему грозил
исправительный дом. Мой муж тогда еще был жив и мы, посоветовавшись,
решили взять его на воспитание.
- Это было очень мило со стороны вашей семьи...
Она покачала головой.
- Я не ставлю это себе в заслугу, нам просто нужны были деньги. У нас
был Фредерик и мы не могли допустить, чтобы наш дом распался окончательно.
Мой муж в то время постоянно болел, а цены росли. Одним словом, мы взяли
Элберта и делали все, что было в наших силах. Но все было бесполезно, мы
не оказывали на него никакого влияния... Более того, он плохо влиял на
Фредерика. Собственно, мы думали, что с ним делать, когда он сам развязал
нам руки. Угнал машину и удрал с девочкой.
- Фредерик был замешан в это, не так ли?
Она глубоко вздохнула, словно ныряльщик, выплывший на поверхность
воды, чтобы зачерпнуть воздуха.
- Вы слыхали об этом?
- Кое-что.
- Но вы наверняка слышали неправду! Многие во всем винили Фредерика,
потому что он был старшим из них. Но Элберт Свитнер был слишком развит для
своих лет, девушка тоже. Ей было всего пятнадцать лет, но вы можете
поверить мне, мистер, она уже не была невинна. А Фредерик легко поддавался
влиянию и был словно воск в их руках...
- Вы знали эту девушку?
- Разумеется, знала.
- Как ее звали?
- Марта Никерсон. Ее отец был строительным рабочим, если вообще
работал. Они жили в меблированных комнатах в конце улицы. Я ее знала,
потому что семья Броудхаст приглашала ее помогать в кухне, когда они
давали приемы. Марта была очаровательным созданием, лишенным малейших
комплексов и сомнений. Всю эту историю затеяла она, если уж хотите знать,
мистер. И, разумеется, она единственная вышла сухой из воды.
- А что конкретно произошло?
- Они угнали машину, как я уже говорила. Это наверняка была идея
Марты, потому что они угнали машину ее знакомого, хозяина меблированных
комнат, в которых она жила. Ну, и всей троицей удрали в Лос-Анджелес. Это
тоже была ее идея. Она хотела попасть в Лос-Анджелес любой ценой, вбила
себе в голову, что станет кинозвездой! Они перебивались там три дня,
как-то добывая еду и ночуя в машине. В конце концов, всех троих поймали на
краже в новой пекарне...
Она рассказывала об этом так, словно сама принимала участие в
эскападе сына. Вдруг отдав себе в этом отчет, она натянула на лицо маску
каменной непроницаемости.
- И что хуже всего, оказалось, что Марта Никерсон беременна. Она была
несовершеннолетней, а Фредерик признался, что между ними была половая
близость. В результате всего судья и инспектор по делам несовершеннолетних
поставили его перед трудным выбором: или ему придется защищаться перед
обычным судом под угрозой тюрьмы, или он признает себя виновным перед
судом для несовершеннолетних и отделается судебным надзором и полугодом
принудительных работ в службе охраны леса. Адвокат считал, что спорить не
стоит, потому что суды для несовершеннолетних не любят, когда им
возражают. И Фредерик отработал в лесной службе...
- А что произошло с остальными?
- Марта вышла замуж за того самого человека, у которого угнала
машину. Ее даже не вызывали в суд.
- Где она сейчас?
- Я не слишком много знаю. У ее мужа было какое-то дело в северной
части графства. Возможно, она до сих пор живет там с ним...
- Как ее фамилия по мужу?
Она задумалась.
- Что-то не припомню... Я могу узнать, если это важно. Она имела
наглость после всего этого прислать Фредерику рождественскую открытку.
Кажется, он до сих пор прячет ее в ящике вместе с другими своими
сокровищами.
- А что же Эл?
- Эл другое дело. Это было не первое его нарушение. Он уже был под
надзором, так что его поместили в исправительный дом в Престоне вплоть до
совершеннолетия. Я помню, как он вышел оттуда, летом минуло ровно
пятнадцать лет с того момента. Как раз зацветали жакаранды, когда он
пришел за своими вещами. Я все их сохранила в коробке: школьные учебники,
вишневый костюм, полученный им в опекунской службе, чтобы было в чем
ходить в церковь... Но из костюма он к тому времени вырос, а на книжки ему
было наплевать. Я накормила его и дала немного денег...
Она покачала головой, словно я что-то сказал.
- Это не было актом милосердия с моей стороны. Я хотела избавиться от
него, прежде чем Фредерик опять с ним свяжется. Он в то время работал в
лесной охране и мне не хотелось, чтобы Элберт снова сманил его на дурную
дорожку. Но это случилось...
- Что же случилось?
- Элберт довел его до потери места и к тому же до нервного
расстройства. Я не хотела бы живописать все подробности. Что случилось, то
случилось... Во всяком случае, Элберт не переступал порога моего дома
вплоть до прошлой недели. И вот сейчас я узнаю, что он мертв...
- Он был убит вчера ночью в Нортридже. Мы не знаем, кто убил его и
почему. Но, возможно, нам помогло бы, если бы вы рассказали, что произошло
пятнадцать лет назад. Каким образом Элберт довел Фредерика до нервного
заболевания?
- Впутал его в жуткую историю. Все как всегда...
- В какую историю?
- Взял бульдозер Фредерика и устроил себе прогулку по холмам. Только
это ведь не был бульдозер Фредерика, он принадлежал лесной охране. И беда
случилась. Фредерик едва вместе с Элбертом не попал в федеральную тюрьму.
К счастью, все окончилось тем, что его выгнали с места. И все из-за
Элберта!
Я понемногу начинал терять терпение.
- Я не могу сейчас поговорить с Фредериком, миссис?
- Не вижу в этом необходимости. Я отвечала на все ваши вопросы.
Фредерик сказал бы вам то же самое.
- Возможно, вы о чем-то и не знаете?
- Мне кажется, вы не понимаете, - чуть свысока проговорила она. - Мы
очень близки с Фредериком. - Немного подумав, она добавила: - Что вы имели
в виду?
- Я предпочел бы поговорить с ним. Вы его мать и стараетесь оберечь
его. Это так понятно...
- Я должна его оберегать. Фредерик не сможет оберегать себя сам. Со
времени своей болезни и потери места он винит себя во всем. Нужно было
видеть, до чего его довел ваш вчерашний допрос!
- Он ничего отягощающего мне не рассказал.
Она окинула меня скептическим взглядом.
- А что он вам рассказал?
- Я не вижу повода повторять вам его слова. Ваш сын взрослый мужчина.
- Вы ошибаетесь. Не смотря на свой возраст, это мальчик. Со времени
нервного расстройства он перестал быть самим собой.
- И это произошло пятнадцать лет назад, не так ли?
- Да. Тем летом, когда уехал капитан Броудхаст.
- Фредерик любил капитана?
- Любил ли? Он боготворил его! Капитан Броудхаст был ему вторым
отцом, он боготворил его и всю их семью. Он изболелся душой после
исчезновения капитана. Словно его собственный отец умер во второй раз. Это
не мои слова, это сказал мне сам доктор Жером.
- Это он должен прийти к Фредерику?
Она кивнула.
- С минуты на минуту.
- Доктор Жером - психиатр?
- Я не верю психиатрам, - заявила она не терпящим возражений тоном. -
Доктор Жером хороший врач. Если бы это было не так, он не лечил бы миссис
Броудхаст. Когда Фредерик расхворался, миссис Броудхаст попросила доктора
Жерома заняться им и оплачивала все счета, включая пребывание в клинике. А
когда он вернулся оттуда, то получил у нее место садовника. - Миссис Сноу
усмехнулась, словно эти воспоминания хоть немного утешали ее. - Но боюсь,
что теперь он потеряет и это место...
- Я не понимаю, почему он должен его потерять, если он не сделал
ничего плохого. Честно говоря, я не понимаю, почему он потерял работу и в
Службе охраны леса...
- Я тоже не понимаю. Элберт взял ключи от бульдозера без его ведома.
Но главный лесничий не поверил Фредерику, наверное, из-за этого дела в
суде для несовершеннолетних. Если парень один раз столкнется с законом, то
это пятно на всю жизнь...
22
Миссис Сноу встала и направилась к двери, словно желая выпустить
меня. Атмосфера ее дома угнетала меня, но уйти я еще не был готов. Я не
двинулся с места и она, потягавшись со мной в молчании, вернулась и
опустилась на диван.
- Еще что-то?
- Да. Я хотел бы, чтобы вы помогли мне, миссис. Это непосредственно
не связано ни с вами, ни с Фредериком. Вы, кажется, работали в семействе
Броудхаст, когда капитан Броудхаст сбежал из дома?
- Да, работала.
- Вы случайно не знали эту женщину?
- Эллен Килпатрик? Разумеется, знала. Она была женой здешнего
посредника по продаже недвижимости. Преподавала рисование в школе. Это не
так давно ее муж стал владельцем Каньона Истейтс, а тогда они едва сводили
концы с концами. Видно, миссис Килпатрик увидела возможность поправить
свои дела и расставила сети на капитана Броудхаста. Все происходило на
моих глазах. Как только миссис Броудхаст выходила за порог, они
подбрасывали мне Стенли и шли в охотничий домик. Считалось, что миссис
Килпатрик учила капитана рисовать, но, разумеется, она учила его совсем
другому... Им казалось, что они всех водят за нос, но это только казалось.
Я часто ловила их на тайных взглядах, словно они жили в собственном мире,
за границами которого ничего не существовало.
- А миссис Броудхаст знала об их романе?
- Как она могла не знать? Я видела, как она страдает. Но она никогда
ни слова не проронила, по крайней мере, в моем присутствии. Я думаю, она
хотела избежать разрыва. Понимаете, она из известной в городе семьи... Во
всяком случае, в свое время это была очень известная семья. Возможно, она
думала также и о Стенли. Хотя, когда я думаю об этом теперь, мне кажется,
что откровенный разрыв ему пошел бы больше на пользу. Он все время
спрашивал меня, что папа делает с этой дамой в охотничьем домике. Мне
приходилось изобретать невероятные истории, но на самом деле он мне
никогда не верил. Дети всегда все знают...
- Значит, это продолжалось долгое время?
- По меньшей мере, год. Это был удивительный год, даже для меня. Я
была экономкой в доме миссис Броудхаст, находилась там, но у меня было
впечатление, словно я смотрю на все это снаружи. Со временем эти двое
перестали стесняться меня и вели себя так, словно я была мебелью. Под
конец даже не всегда отправлялись в охотничий домик. Может быть, потому,
что Фредерик тогда работал как раз на строительстве дороги на верху
каньона. Словом, они оставались в доме в отсутствие миссис Броудхаст. Они
закрывались на ключ в маленькой комнате и выходили оттуда с горящими
щеками, а я должна была объяснять Стенли, почему скрипела козетка... - ее
лицо под толстым слоем пудры тронул легкий румянец. - Не знаю, зачем
рассказываю все это вам, мистер. Я дала себе слово, что унесу все это с
собой в могилу...
- Вы не знаете, что подтолкнуло их к отъезду?
- Думаю, все это становилось слишком тягостным. Сил не хватало даже у
меня. Думаю, если бы они не сбежали, я не смолчала бы.
- Куда они поехали?
- В Сан-Франциско, по крайней мере, так говорилось. Во всяком случае,
никто из них уже не вернулся. Я не знаю, на что они жили. У капитана не
было ни занятия, ни состояния. Зная их, я допускаю, что это именно она
достала себе место и кормит их обоих до сегодняшнего дня. Капитана трудно
было бы назвать человеком практичным...
- А ее?
- О, она артистического типа. Но на самом деле она была намного
практичнее, чем старалась показать. Она делала вид, что витает в облаках,
а на самом деле твердо стояла обеими ногами на земле. Иногда мне было
искренне жаль ее - она следила за ним глазами, как собака за своим
хозяином. Я часто думала об этом позднее. Как женщина, у которой есть муж
и сын, может так сохнуть по чужому мужу?..
- Судя по фотографии, капитан был весьма красивым мужчиной...
- Да, так оно и было. А где вы видели его фотографию?
Я показал ей объявление Стенли. Она его узнала.
- Эта газета была у Элберта Свитнера. Он хотел увериться, что это
капитан Броудхаст, я подтвердила.
- А о женщине он не спрашивал?
- Это не было нужно, он давно уже знал миссис Килпатрик. Она была его
учительницей, когда он жил у нас, - протерев очки, она вновь склонилась
над фотографией. - Кто дал это объявление в газету?
- Стенли Броудхаст.
- Откуда он взял тысячу долларов награды? У него же цента за душой не
было...
- У матери, во всяком случае, так он планировал.
- Понятно... - она подняла на меня глаза, в которых стояло прошлое. -
Бедный маленький Стенли! До конца хотел понять, что происходило в
охотничьем домике...
Интуиция этой женщины не переставала меня удивлять. Годы хлопот и
защиты Фрица заострили ее ум необычайно. Я понимал, что она рассказывает
мне все это не без умысла, словно престарелая Шахерезада, возводя стену из
слов между мной и своим сыном. Я глянул на часы, было без четверти час.
- Вы должны идти? - быстро спросила миссис Сноу.
- Если бы я мог поговорить с Фредериком...
- Это невозможно. Я этого не позволю. Он всегда винит себя в том,
чего не делал.
- Я буду иметь это в виду...
Она покачала головой.
- Вы не должны просить меня об этом. Я вам рассказала даже больше,
чем вы узнали бы у Фредерика, - помолчав немного, она прибавила с
раздражением: - Спросите у меня, если вы хотите знать еще что-то!
- Только одно. Вы вспомнили о рождественской открытке, которую Марта
Никерсон прислала Фредерику...
- Собственно, это не была рождественская открытка, обыкновенная
почтовая карточка с поздравлением... - она поднялась. - Постараюсь найти
ее, если это для вас так важно.
Она исчезла в дверях кухни, я слышал, как открылись и закрылись
другие двери. Потом сквозь тонкие стены до меня долетел шум голосов,
истерический - Фредерика и успокаивающий - его матери.
Через минуту миссис Сноу вернулась с открыткой в руке. На цветной
фотографии был изображен фасад одноэтажного отеля с надписью: "Юкка Три
Мотор Инн". На штемпеле значилось: "Петролеум-Сити, 22 декабря 1959г.".
Текст был написан выцветшими зелеными чернилами:
"Дорогой Фриц!
Мы не виделись так давно! Что слышно в нашей старой доброй
Санта-Терезе? У меня маленькая дочурка, она родилась под самое Рождество,
15 декабря, и весила почти три с половиной килограмма! Настоящая куколка,
скажу тебе! Мы решили назвать ее Сьюзан. Я очень счастлива и надеюсь, что
ты тоже счастлив. Передай мои наилучшие рождественские пожелания своей
маме.
Марта (Никерсон) Крендалл".
Едва я окончил чтение, в кухне зазвонил телефон. Миссис Сноу
подскочила, словно при звуке пожарной сирены, но прежде, чем поднять
трубку, аккуратно прикрыла за собой дверь. Через минуту дверь снова
распахнулась:
- Это вас. Мистер Килси, - заявила она, кривя губы, словно у этого
имени был горький привкус.
Она отошла в сторону, пропуская меня, а потом застыла в дверном
проеме, прислушиваясь. У Килси был встревоженный голос:
- Пилот береговой охраны выследил "Ариадну". Она села на мель в
Заливе Дюн.
- А что с пассажирами?
- Дело темное, и выглядит все это не слишком розово. Судя по моим
сведениям, прибой в любую минуту может разбить яхту.
- Обрисуйте точнее, где это?
- Сразу за национальным парком, чуть пониже. Вам знакомо это место?
- Да. Где вы находитесь? Я могу подхватить вас по дороге.
- К сожалению, в данный момент я не могу покидать город. Я вышел на
один след в деле об убийстве Стенли Броудхаста. Да и район пожара я не
должен оставлять...
- Какой след?
- Вчера в окрестностях видели этого вашего типа в парике. Он ехал в
старом белом автомобиле по Дороге Грешников. Его видела студентка,
гулявшая там незадолго до пожара.
- Она могла бы опознать его?
- Пока не знаю. Как раз еду поговорить с ней.
Килси повесил трубку. Отвернувшись от телефона, я заметил, что дверь
в комнату Фрица приоткрыта. В щелке блестел его влажный глаз, словно глаз
рыбы между подводных камней. Мать следила за ним, словно акула, из
противоположных кухонных дверей.
- Как себя чувствуешь, Фриц? - спросил я.
- Отвратительно...
Он приоткрыл дверь пошире. В мятой пижаме он был больше похож на
неаккуратного мальчишку, чем на взрослого мужчину.
- Возвращайся к себе и сиди тихо! - рявкнула на него мать.
Он покачал всклокоченной головой.
- Не хочу сидеть! Меня мучают видения!
- Какие видения, Фриц? - спросил я.
- Мистер Броудхаст в могиле...
- Это ты похоронил его?
Он кивнул и расплакался. Так он и стоял, кивая и заливаясь слезами,
пока мать не встала между нами. Она всем своим маленьким весом налегла на
его безвольное тело и втолкнула его обратно в комнату. Потом закрыла
дверь, повернула в замке ключ и, держа его, словно оружие, повернулась ко
мне.
- Я прошу вас выйти отсюда! Вы опять выбили его из равновесия!
- Если это он вчера закопал Стенли Броудхаста, вам не удастся этого
скрыть, миссис. Нужно быть сумасшедшей, чтобы пытаться...
Она выдавила звук, долженствовавший символизировать смех, но
прозвучавший как тявканье терьера:
- Это не я сумасшедшая. Он имеет такое же отношение к смерти Стенли,
как и я. Вы все так напугали его, так все перепутали в его бедной голове,
что он уже сам не знает, где был и что делал! Но я абсолютно уверена в
том, что ничего плохого он не сделал! Я хорошо знаю своего сына...
Она говорила это с такой уверенностью, что я почти поверил ей.
- Однако, я уверен, что он знает больше, чем говорит...
- Вы хотели сказать "знает меньше", не так ли? Он сам не знает, что
он знает. И не стыдно вам преследовать бедную вдову и ее единственного
ребенка?! Если доктор увидит его в таком состоянии, он захочет поместить
его в сумасшедший дом.
- Он уже бывал там когда-нибудь?
- Нет, но чуть не попал туда. Если бы миссис Броудхаст не заплатила
за лечение...
- Это было в 1955 году?
- Да. А теперь я прошу вас покинуть мою кухню. Я не приглашала вас
сюда и прошу выйти!
Я поблагодарил ее и вышел. Возле дома стоял желтый спортивный
автомобиль, из которого вышел не первой молодости мужчина в тренировочном
костюме. Он достал из багажника докторскую сумку и двинулся в мою сторону.
Седые волосы и голубые глаза резко контрастировали с его загаром.
- Доктор Жером?
- Да.
Он окинул меня вопросительным взглядом, я сообщил, кто я и чем
занимаюсь.
- Меня пригласила Джин Броудхаст. Кстати, как себя чувствует Элизабет
Броудхаст?
- Она измучена и потрясена, это привело к сердечному приступу. В
целом, все не слишком серьезно.
- Я мог бы поговорить с ней?
- Не сегодня. Быть может, завтра. Но я бы не советовал говорить с ней
о сыне. Да и о внуке тоже, - доктор глубоко вздохнул и произнес с
неожиданным глубоким сочувствием:
- Я осмотрел в морге тело Стенли. Печально, когда умирает такой юный
человек!
- Причиной смерти была колотая рана?
- Вероятно.
- Вы были его врачом?
- Большую часть его жизни. Пока он жил дома, я осматривал его
достаточно регулярно. Потом он временами наведывался ко мне. Он любил
спросить моего совета, когда его что-то тревожило.
- Что именно его тревожило?
- У него были скорее эмоциональные, семейные тревоги. Я не считаю это
темой для беседы с посторонними лицами.
- Стенли это уже не повредит. Он мертв.
- Бог его знает... - не без горечи произнес доктор. - Дорого я дал
бы, чтобы узнать, кто убил и закопал его.
- Ваш пациент, Фриц Сноу, утверждает, что закопал его он.
Я следил за его реакцией, он не отвел взгляда своих спокойных глаз и
его загорелое здоровое лицо оставалось все таким же. Он даже слегка
усмехнулся:
- На вашем месте я бы в это не верил. Фриц во всем признается.
- Откуда вы знаете, что это не так?
- Он является моим пациентом вот уже двадцать лет...
- Он душевнобольной?
- Этого я не сказал бы. Он болезненно впечатлителен, склонен к
самооговорам, во всем обвиняет себя. Если его вывести из равновесия, он
полностью теряет ощущение реальности. Сколько я его знаю, бедняжка Фриц
остается маленьким запуганным мальчиком.
- А чего он, собственно, боится?
- Помимо прочего, матери.
- Я бы тоже боялся...
- Все мы боялись бы на его месте, - пошутил доктор. - Это, хоть и
хрупкая, но железная женщина. Что ж, ее сделала такой жизнь. Ее бедняга
муж был очень похож на Фрица. Он не удерживался ни на одной работе.
Подозреваю, что в основе всего лежит какое-то генетическое нарушение.
Собственно, если дело касается наследственности, мы абсолютно бессильны...
Мы оба глянули в сторону дома. Миссис Сноу наблюдала за нами в окно,
заметив, что мы смотрим в ее сторону, она опустила занавеску.
- Я должен навестить пациента, - произнес доктор.
- Может, мы поговорим о нем еще как-то? Даже если Фриц невиновен, как
вы утверждаете, чем-то он, несомненно, связан с основным подозреваемым в
убийстве Стенли, - я рассказал ему об Элберте Свитнере и найденной Килси
студентке, которая его видела. - С другой стороны, известно, что Фриц имел
доступ к орудиям, которыми выкопана могила. Более того, он признается, что
похоронил Стенли...
Доктор медленно покачал седой головой.
- Если бы рухнуло небо, Фриц также приписал бы себе вину. Честно
говоря, весьма вероятно, что Стенли сам себе вырыл могилу.
- Мы с помошником коронера допускали возможность этого...
- Учитывая факты, это более чем возможность, - отрезал Жером. -
Осматривая тело Стенли, я обнаружил мозоли на его руках.
- Что за мозоли?
- Самые обычные. На обеих ладонях, - доктор похлопал широкими
пальцами правой руки по открытой ладони левой. - Появились в результате
механического воздействия, идентичны тем, которые появляются от лопаты на
руках непривычного человека. Хотя, конечно, трудно поверить, чтобы кто-то
сам копал себе могилу...
- Возможно, кто-то вынудил его, - ответил я. - Эл Свитнер, этот
человек в парике, был рецидивистом. Он мог стоять над Стенли с пистолетом
в руке. А, возможно, у Стенли были другие поводы копать...
- Какие?
- Не знаю. Возможно, он сам хотел закопать кого-то. С ним была
молодая девушка... И его сынишка...
- Что же случилось с ними?
- Именно это я еду сейчас выяснять.
23
К Заливу Дюн вела крутая боковая дорога, отходящая от шоссе N_1. Над
созданными ветром дюнами, уходящими вдоль берега на север, вглубь
континента плыли тучи, словно развивающиеся флаги. Они предвещали шторм.
Павильон при въезде в национальный парк был заперт и пуст. Не
задерживаясь, я доехал до стоянки, с которой открывался вид на океан.
Метрах в ста от берега, там, где разбивались волны, лежала на боку
"Ариадна". Дальше кружила стая пеликанов, время от времени ныряющих за
рыбой.
С пляжа за яхтой наблюдали три человека. Не те, кого я искал. Ближе
всех стоял мужчина в форме охранника национального парка, а рядом с ним -
двое парнишек с длинными, выгоревшими на солнце волосами, опирающиеся на
серфинговые доски.
Я вынул из багажника бинокль и навел его на яхту. Шлюп потерял мачту,
такелаж свисал через борт, словно порванная сеть. Корпус, казалось,
раздулся от воды. Яхта тяжело двигалась на прибойной волне, то и дело
снова тяжело опускаясь на бок. Я поймал себя на том, что тяжело дышу в
такт прибою.
По деревянной лестнице, полузасыпанной песком, я спустился на пляж.
Охранник повернулся в мою сторону и я спросил его, спасена ли тройка с
яхты.
- Да. Они добрались до берега.
- Все трое?
- Да, сэр. Вот эти парни очень помогли.
Следуя за движением его руки, я повернулся к парнишкам с досками. Они
глядели на меня не больно уважительно, видно, не слишком доверяли
взрослым.
- Ничего с ними не случилось, - заявил старший, и оба в унисон
кивнули светлыми головами.
- А где они теперь? - спросил я.
Парнишки пожали гибкими плечами.
- Кто-то приехал за ними на машине.
- На какой машине?
Паренек указал на охранника:
- Спросите у него.
Я повернулся к мужчине, производившему впечатление устроенного на
теплое местечко по чьей-то протекции. Он отвечал с расстановкой.
- Это был голубой "Шевроле-комби" последней модели. Я не обратил
внимания на номер, так как не считал это необходимым. Я же не знал, что
они - беглецы...
- Ну, малыш не беглец, скорее - жертва похищения.
- Он вел себя не как жертва...
- А как он себя вел?
- Был испуган. Но тех двоих он не боялся. Шел с ними без
сопротивления...
- Куда они вели его?
- В машину...
- Это я понимаю. Кто за ними приехал?
- Стройная женщина в ковбойской шляпе.
- Откуда она узнала, что они тут?
- Я разрешил девушке позвонить от себя. Откуда мне было знать...
- Вы не могли бы установить, куда она звонила?
- Каким образом? Разве что она говорила по междугородному...
Попробую.
Он поплелся к лестнице, заслоняя лицо от песчаного ветра. Я двинулся
следом за ним к павильону у въезда. Он вошел внутрь, чтобы позвонить, а я
остался ждать снаружи. Через некоторое время он вышел, покачивая головой и
безнадежно разводя руками.
- На станции нет ни малейшего следа...
- А с полицией вы говорили?
- Они приехали и уехали. Капитан из службы шерифа в Петролеум-Сити
появился, когда вся троица уже исчезла.
Я вновь спустился к океану, чтобы еще раз взглянуть на "Ариадну". Она
трепетала в прибое, словно птица, которая не может подняться на облитых
нефтью крыльях. Повернувшись, я увидел, что старший из пареньков тихо
подошел ко мне по песку.
- Обидно, когда такая яхта гибнет, - сказал он. - В дрожь бросает!
- Что, собственно, произошло?
- Мотор полетел. Ну, так говорил этот, бородатый. Он не успел
поставить парус, как ветер выбросил яхту на мель. От удара сломалась
мачта. Мы с братом все это видели. Ну, поплыли и вытащили их на досках...
- Со всеми все в порядке?
- Бороде не повезло. Стукнуло по руке сорванным такелажем...
- А как малыш?
- С малышом все нормально. Он замерз, так братишка отдал ему свой
плед. Он, бедняга, так трясся, словно никогда не перестанет. Ей Богу!
Парнишка сам дрожал от холода, однако держался стоически, словно сын
первобытного племени при обряде инициации.
- Куда они поехали? - спросил я.
Он еще раз подозрительно окинул меня взглядом.
- А вы кто? Агент?
- Я - частный детектив. И я ищу мальчика.
- Бороду?
- Нет, малыша.
- Когда вы говорили о похищении, вы говорили... правду?
- Да.
- Так они не родственники? Они так сказали...
- А что они еще сказали?
- Борода говорил, что вы... что его ищут за наркоманию. Это правда?
- Нет, я только хочу найти мальчика. Его отца вчера убили.
- Борода?!
- Возможно. Я не знаю.
Паренек отошел, обменялся несколькими словами с братом и вернулся ко
мне. Я встретил его вопросом:
- Что за тайны?
- Я хотел только уточнить у брата. Девушка сказала, что мы можем
забрать плед в Петролеум-Сити, она должна его оставить у администратора
отеля "Юкка Три Инн".
По дороге к Петролеум-Сити я миновал целые поля буровых вышек и
нефтяных скважин. Дальше на горизонте маячили ракетные установки воздушной
базы Вандерберг. Сам Петролеум-Сити был провинциальным городком, который,
благодаря внезапной конъюнктуре, растекся, минуя былые границы, целыми
милями небольших усадеб, заледеневших в своей обыкновенности.
Отель "Юкка Три Инн" за пятнадцать лет, прошедших со времени
отправления открытки, разросся. Он располагался на южной окраине городка и
занимал три стороны небольшого квартала, замкнутого с четвертой стороны
зданием концертного зала. Бегущие буквы на фронтоне над центральным входом
рекламировали "бифштексы, омаров и музыку нон-стоп". Припарковывая машину
у отеля, я слышал мелодию из вестерна, словно предсмертный стон гибнущего
пограничного запада.
Женщина-администратор была одета, словно пародия на ковбоя - яркая
клетчатая рубаха и широкополая шляпа из искусственной кожи. У нее было
красивое крупное тело, с которым она словно не знала, что делать, не
смотря на годы практики.
- У вас никто не оставлял плед? - спросил я. - Мокрый?..
Она без улыбки окинула меня изучающим взглядом.
- Это не вы одолжили Сьюзи плед, мистер.
- Я этого и не утверждаю. Сьюзи тут?
- Нет, они поехали дальше... - она застыла с приоткрытыми губами,
