- Почему бы нет?
- Я подумал, что возможно, твоя падчерица обрадовалась бы такой
возможности. В конце концов, она не купалась в море с тех пор, как
приехала сюда, не так ли? А молодые люди любят пляж, ведь так?
Селеста провела языком по сухим губам.
- Эмма должна сама развлекать себя, - ответила она холодно. - Я ее не
держу.
- Тем не менее, я думаю, будет не очень гостеприимно снова оставить
ее на целый день дома с моей бабушкой. Знаю, они прекрасно проводят время
вместе, моя бабушка мне вчера рассказывала, какая Эмма способная ученица.
Бабушка учит ее кое-чему об искусстве, как отличить одного автора от
другого и тому подобное, кажется, твоей падчерице нравятся эти уроки.
- Перестань называть ее моей падчерицей, - произнесла Селеста сквозь
зубы.
- Почему? Она ведь тебе падчерица, не так ли?
- Конечно, я бы не привезла к вам в дом кого-нибудь другого.
- Прекрасно, в таком случае. Послушай, Селеста, моя дорогая, вы в
Палаццо уже несколько дней, и за это время у Эммы было не много
возможностей выйти, конечно, не считая первого дня, - пробормотал он
задумчиво. - Мы были в лагуне.
Глаза Селесты стали злыми и холодными.
- Как я поняла, в наш первый день в Палаццо Эмма отправилась за
покупками. Как она делала и несколько раз после этого.
Чезаре засомневался, стоило ли ему вообще упоминать об этом Селесте.
С ее характером, она, наверняка, по возвращении назад устроит Эмме
скандал.
- Я встретил Эмму на лестнице. Она была свободна, я тоже. Я предложил
показать ей Венецию. Вот и все, - теперь его тон был холодным, почти
резким от раздражения на самого себя за то, что распустил свой язык.
Мгновение Селеста пристально смотрела на него, потом отвернулась. По
тому, как она закусила губу, он понял, что Эмма об этом обязательно
услышит.
- Селеста, - сказал он, намеренно прибегнув к ласковому тону, cara
mio, это была абсолютно невинная поездка. Чем еще это могло быть? Но моя
дорогая, если мы собираемся познакомиться ближе, вполне естественно, что я
хочу узнать девочку, которая является моей... ну... твоей падчерицей.
Он произнес эти слова таким образом, что Селеста на время была
обезоружена. Когда он становился очаровательным, она была не в состоянии
перечить ему, и к тому времени, как они достигли Палаццо, Чезаре был почти
уверен, что она забыла их предыдущий разговор.
Он был бы менее доволен, если бы стал свидетелем сцены в спальне
Селесты, после того, как ленч был окончен, и графиня удалилась отдохнуть.
Чезаре исчез сразу же после ленча, никто не знал куда, и Селеста позвала
Эмму в свою комнату под тем предлогом; что хотела, якобы, чтобы девушка
починила ей кой-какое белье. Но как только закрылась тяжелая дверь,
которая не пропускала звуков ни изнутри, ни снаружи, она повернулась к
Эмме, как кошка бросающаяся на мышь.
- Ты маленькая лгунья! - прокричала она в ярости, - мне следовало бы
положить тебя на колено и отшлепать тапочком за то, что ты делаешь из меня
дуру!
Эмма выпрямилась в изумлении.
- Это легче сказать, чем сделать, - спокойно заметила она, более
спокойно, чем она себя чувствовала. Но было смешно представить, как такое
маленькое существо, как Селеста, набросится на нее, молодую Амазонку, с
тапочком.
- Не умничай со мной, Эмма, - зло предупредила Селеста.
- Ну, в чем дело? Что случилось? Что я такого сделала, что вызвало
такой взрыв?
- Ты ездила на прогулку с Видалом, вот что случилось! - не унималась
Селеста. - А мне сказала, что идешь за покупками!
Щеки Эммы пылали, но ей удавалось сохранять достоинство.
- Небольшая поправка, - произнесла она спокойно. - Я сказала, что иду
за покупками, когда уходила. Когда же вернулась, ты не спрашивала меня,
где я была.
- Ах ты хитрая распутница! - воскликнула Селеста. - Конечно, я тебя
не спрашивала. Естественно, я предположила, что ты ходила по магазинам.
- Ну, и что из этого? - спросила Эмма устало. - В любом случае, во
всем этом нет ничего особенного, Граф покатал меня на своей моторной
лодке, мы съездили в лагуну, вот и все. Он был очень вежливым, очень
любезным, и конечно же, мы не делали ничего такого, чего можно было бы
стыдиться.
Селеста слегка успокоилась.
- Тем не менее, ты больше никогда не сделаешь ничего подобного,
поняла? И если граф пригласит тебя прогуляться с ним, неважно, какой бы
невинной не была ваша прогулка, ты откажешься. Слышишь?
- Я вижу, что ты - злая и ревнивая женщина, - выкрикнула Эмма, глаза
ее блестели. - Ну почему ты не разрешаешь мне уехать домой, в Англию?
Здесь от меня никакой пользы. Отпусти меня. Пожалуйста!
- От тебя много пользы, - возразила Селеста, к ней вернулся ее
обычный самодовольный вид. - Граф сказал мне, что графине ты понравилась.
Как я поняла, она учит тебя разбираться в искусстве.
- В живописи, да. Тинторетто и Каналетто работали здесь довольно
много. Графиня рассказывает мне о них, очень интересно, - Эмма вздохнула,
- но я все равно хотела бы вернуться домой.
- Я скажу тебе, когда ты сможешь отправиться домой. - А теперь можешь
идти. Я хочу отдохнуть. Сегодня было очень активное утро, в прямом и
переносном смысле.
6
Тем вечером граф Чезаре отправился с Селестой на обед. Их пригласили
на бал, который проходил в палаццо, принадлежащем другу графа Чезаре, и
несколько ближайших друзей, включая графа и его даму, были приглашены на
обед перед балом.
На Селесте было сверкающее серебристое парчовое бальное платье. Целое
состояние в виде бриллиантов украшало ее шею и запястья, и Эмма видела из
окна своей спальни, как они сели в огромную гондолу. Граф казался еще
более смуглым и убийственно привлекательным в вечернем костюме. Эмма
задумалась над тем, не приснилось ли ей та мгновенная реакция, которую она
вызвала у него, когда он прижал ее к себе. Конечно, в течение двух
последних дней он не проявлял ни малейших признаков того, что между ними
что-то произошло и обращался к ней с вежливым безразличием, хотя почти все
время они встречались только на глазах либо его бабушки, либо ее мачехи.
Такое отношение вызвало у нее много неприятных чувств, потому что она
не могла так легко забыть тот случай. И каждый раз, когда он проходил мимо
нее, она вспоминала теплую настойчивость его тела, и приятный мужской
запах.
На следующее утро Селеста завтракала в своей комнате. Со времени
переезда в Палаццо, она всегда поднималась, чтобы сесть за стол в
гостиной, как думала Эмма, просто для того, чтобы увидеть графа Чезаре, но
сегодня Анна объявила, что после бала прошлым вечером у сеньоры болит
голова, и что не простит ли ее графиня, если она проведет часть, если не
весь день, в постели.
- Ну, конечно, - мягко проговорила графиня и добавила Анне, -
пожалуйста, передай синьоре мои искренние сожаления и скажи ей, что она
может оставаться в кровати сколько пожелает.
- Si, si, графиня, - кивнула Анна и пошла выполнять поручение, а
когда вернулась, обратилась к графу Чезаре, который лениво потягивал кофе
и рассматривал журнал.
- Signore, корзина для пикника, которую вы просили собрать, теперь
она не нужна?
Чезаре поднял глаза и пристально посмотрела на Эмму.
- Si, - ответил он, кивая. - Она нужна. Синьорина Эмма и я
воспользуемся ею, так?
Графиня посмотрела на своего внука странным взглядом.
- Ты едешь с Селестой на пикник сегодня?
- Да, графиня. Но как вы только что слышали, она не может поехать.
Графиня прикусила губу.
- И теперь ты намерен взять... Эмму?
Эмма непроизвольно содрогнулась, несмотря на утреннюю жару. Слова
графа Чезаре одновременно наполнили ее радостью и напугали, и она была
уверена, что лицо выдало ее эмоции.
Чезаре сделал беспокойное движение.
- Если Эмма хочет поехать. А ты ведь хочешь поехать, Эмма?
Эмма тяжело глотнула.
- Куда вы едете?
- На остров, который я знаю. В лагуне. Один из маленьких пустынных
островков, о которых я тебе говорил. Там есть маленький домик, где можно
переодеться, а пляж просто идеален для купания. Вода теплая, и у нас будет
много времени, чтобы позагорать и поплавать.
Графиня протянула руку и прикоснулась к плечу внука.
- Чезаре, ты уверен... - она не закончила фразу. - Ты сделал так, что
Эмме ужасно трудно отказаться, даже если бы она хотела. - Она с тревогой
посмотрела на падчерицу своей крестницы. - Эмма, ты уверена, что хочешь
поехать?
По какой-то причине графиня хотела, чтобы она отказалась. Но почему?
Разве только она знала, что ее внук является опасным спутником для
впечатлительной молодой девушки, а пустынный остров едва ли подходящее
место для любых двух, не связанных семейными узами, людей.
Эмма также знала, что должна была бы отказаться, хотя бы потому что,
даже соглашаясь составить ему компанию, она создает ужасно сложную для
себя ситуацию с Селестой, и несомненно долгое время, проведенное вместе с
Видалом Чезаре создаст трудности совсем другого и более соблазнительного
характера. Но она хотела поехать, провести несколько часов наедине с ним,
и в тот момент не особенно заботилась о том, что может сказать или сделать
Селеста после их возвращения.
- Я очень хочу поехать, - произнесла она не глядя на Чезаре... - Это
в том случае, если вы не возражаете, графиня.
Графиня откинулась назад и убрала руку с плеча внука.
- Конечно, у меня нет возражений, почему я должна возражать? - Вид у
нее был какой-то побежденный.
Чезаре посмотрел через стол на Эмму.
- У тебя есть купальник?
- Да.
- Тогда возьми его и мы отправимся. Прежде чем кто-нибудь придумает,
какую-то причину, чтобы этого не сделать. Корзина для пикника готова,
Анна?
- О, si, signore, как вы сказали, - Анна кивнула.
- Bene. Неси ее Анна. Эмма! Вы закончили завтракать?
Эмме не пришлось заходить в комнату к Селесте и говорить до свидания,
так как Анна сообщила ей, что мачеха снова закрыла глаза и отдыхает и
лучше было бы ее не беспокоить. Эмма была уверена, что Анна правильно
оценила ситуацию и хотела избавить ее от прощальных нравоучений.
Живописный утренний пейзаж, когда солнце позолотило шпили и
колокольни города, избавил Эмму от необходимости поддерживать вежливый
разговор с графом, который направлял моторную лодку по узким каналам и
протокам, ведущим от Палаццо Чезаре к водам лагуны. Она сделала вид, что
поглощена окружающим и не обращает особого внимания на него, в то время
как на самом деле тело ее дрожало от осознания его близости, от вида
красивых загорелых рук, лениво покоящихся на руле, от гибкой силы его тела
и загадочных взглядов, которые он иногда бросал в ее сторону. Она сменила
нешедшее ей платье, одно из купленных Селестой, на широкие ярко-желтые
штаны и свободную длинную блузу. Материал блузы имел тропическую расцветку
и живые цвета придавали обычно бледным щекам девушки теплоту и
привлекательность, волосы ее свободно падали на плечи, гладкие и
шелковистые.
Наконец, когда острова города остались позади, Эмма почувствовала,
что должна что-то сказать и повернувшись к Чезаре, произнесла:
- Извините, что я навязываюсь вам таким образом.
В глазах графа появилась насмешка.
- Милая Эмма, не начинай все это снова. Я думал, что прошлый раз,
когда я брал тебя с собой, мы договорились, что будем друзьями и больше
ничего. И в качестве такового хочу узнать тебя получше. Выяснить, что тебя
интересует.
- Меня все интересует, - заметила Эмма, намеренно прерывая его. - А
что интересует вас?
Чезаре улыбнулся.
- Многое! Как и ты я открыт для предложений.
- Перестаньте смеяться надо мной, - сказала она с легким
раздражением. Она не привыкла вести разговор в такой
наступательно-оборонительной манере.
- С чего бы это? Ты так легко попадаешься на крючок. Эмма, почему ты
не можешь принимать вещи такими, каковы они есть? Почему непрерывно
пытаешься найти причины всего? Если я решил взять тебя на пикник, это не
так ужасно, не так ли? У тебя была возможность отказаться.
- Я думаю, вы пытаетесь заставить Селесту ревновать, - наконец
ответила Эмма. - А может быть вам забавно мучить кого-нибудь. Как и ваши
древние предки, вы, возможно, наслаждаетесь поиском новых пыток.
Какое-то мгновение Чезаре пристально смотрел на нее, потом
расхохотался и покачал головой.
- О, Эмма, тебе нравится быть упрямой, не так ли? - Он немного
успокоился. - Может быть, тебе будет интересно узнать, что, несмотря на
разницу в наших годах, мне нравится твоя компания, и поверь мне, у меня
нет ни малейшего желания вызывать гнев твоей мачехи. Напротив, моя бабушка
многого ждет от нашей дружбы.
- Я слышала, - ответила Эмма и повернулась к нему спиной.
Он достал сигареты и предложил одну ей: одной рукой обнял ее и
протянул ей пачку. Эмма взяла сигарету, надеясь успокоить нервы, затем
рывком отодвинулась от него, так что он сердито выругался, потому что уже
протянул ей зажигалку.
- Лучше сделай это сама, - холодно произнес он, так как ты, очевидно,
не можешь избавиться от чувства тревоги в моем присутствии. - Он
усмехнулся. - Я что, должен тебе снова повторить, что ты мне в дочери
годишься?
Эмма неловко щелкнула зажигалкой, едва не уронив ее в воду, и Чезаре,
наблюдавший за нею, вздохнул.
- Дай ее мне, - сказал он нетерпеливо, и взял зажигалку, легко зажег
ее и протянул к сигарете девушки. Эмма придержала его руку кончиками
пальцев и задрожала от прикосновения. Его кожа была прохладной и упругой,
и когда она неожиданно взглянула вверх, то встретилась с его пронзительным
пристальным взглядом.
Затем его длинные ресницы прикрыли глаза, он прикурил свою
собственную сигарету и сунул зажигалку назад в карман узких синих брюк. На
нем была темно-синяя вязаная рубашка с короткими рукавами, и эта темная
одежда подчеркивала его иностранную внешность, что сегодня бросалось в
глаза как никогда.
Эмма курила сигарету, стоя и глядя вниз в крошечную каюту внизу. Две
койки, разделенные полированным деревянным столом, рядом с которым
находились маленькая плита и раковина, на противоположной стене - шкафчики
для посуды. В углу каюты она увидела книжные полки с большим количеством
романов в мягких обложках. Все вместе придавало каюте жилой и уютный вид.
Чезаре некоторое время наблюдал за нею, потом сказал:
- Пойди приготовь кофе. Ты найдешь все необходимое в шкафчиках.
Обрадовавшись тому, что у нее появилось какое-то занятие, Эмма поспешила
вниз по маленьким ступенькам. Было приятно играть роль стюарда на этом
маленьком катере. Когда молоко нагревалось на плите, она взглянула на
корешки книг, которые, к сожалению, были все итальянскими, и открыла
дверцы шкафчика, чтобы познакомиться с его содержимым.
Это был шкафчик для коктейля со всем необходимым, с большим запасом
напитков и посудой из цветного стекла и фарфора, и настоящим столовым с
серебром.
Эмма состроила презрительную гримасу, задумавшись над тем, насколько
все эти вещи действительно были важны для графа Чезаре. Было очевидно, его
бабушка считала, что все способы приемлемы, если они помогут
восстановлению богатства семьи Чезаре, но неужели графу действительно
безразлично, что он продает себя за такую цену? Эмма вздохнула и покачала
головой. Сейчас мысль об этом была ей также отвратительна, как и в тот
момент, когда Селеста впервые коснулась этой темы, и она знала, что не
должна чувствовать ничего кроме презрения к человеку, торгующему собой
таким образом.
Она наклонилась и открыла шкафчик под маленькой раковиной, удивляясь,
почему Чезаре ее так интересует. Не в ее характере пытаться исследовать
чью-то личность. С Селестой все было просто, определить ее эгоистичную
натуру было легко. Но с графом Чезаре все было по-другому, она словно
пыталась найти причину того, что он делает, оправдать то, что она сама
того не желая, постоянно думала о жнем и ощущала его присутствие.
В шкафчике ничего не было, кроме футляра от гитары, и она
нахмурилась, внезапно вспомнив, что видела, как он входил в Палаццо
крадучись в то первое утро с таким футляром. Эмма вытащила его из
шкафчика. Она была знакома с парнем, который играл на гитаре и сама
пыталась немного бренчать. Парень сказал, что у нее есть способности,
потому что она хорошо чувствует музыку, а гитара очень успокаивающий
инструмент.
Подняв крышку, она с изумлением обнаружила внутри совсем не то, что
ожидала: не гитару, а костюм для подводного плавания, блестящий черный
резиновый костюм, очки и трубки. Не хватало только баллонов с кислородом.
Как странно!
- Basta! Dio, что, черт возьми, ты там делаешь, как ты думаешь?
Эмма виновато обернулась, прижав руку к горлу.
- Signore? - пробормотала она.
Чезаре спустился по ступенькам и встал рядом с ней.
- Я спросил что, по-твоему, ты делаешь? - сердито набросился он на
нее. - Как ты посмела совать свой нос повсюду и вынюхивать, словно
какой-то вышедший на охоту кот?
Щеки Эммы вспыхнули.
- Прошу прощения, мне жаль, что так получилось, signore, - выдавила
она, все еще не в состоянии связать свой проступок с его яростью.
- Я думаю! Не помню, чтобы я давал тебе разрешение осматривать мои
личные вещи.
Эмма начала приходить в себя, и замешательство стало сменяться
гневом.
- Ради всего святого! - воскликнула она возмущенно. - Что я сделала?
Открыла старый футляр от гитары, в котором гитары не оказалось.
Чезаре, казалось, уже тоже овладел собой, и закрыл футляр с громким
щелчком.
- Scusi, signorina, - произнес он холодно. - Я был груб. Но в будущем
я был бы вам признателен, если бы вы не позволяли своему любопытству так
свободно обращаться с моими вещами.
Эмма вздохнула. В конце концов, она виновата, и что бы не думала, он
имел право возмущаться.
- Я тоже прошу прощения, - произнесла она медленно. Затем, когда они
оба почувствовали запах горелого, она воскликнула: - О! Молоко! Ну, вот,
смотрите, что получилось!
Чезаре поднял с газа сгоревшую кастрюлю, и закрыл вентиль. Затем
опустил ее в раковину и наполнил водой. Он странно посмотрел на Эмму и
пожал своими широкими плечами.
- Идем, мы больше не будем об этом говорить. Давай выпьем по баночке
пива вместо кофе. Жарко и я хочу пить.
Эмма кивнула и поднялась на палубу, Чезаре достал пару банок пива,
взял два стакана и последовал за ней. Девушка села на корме лодки и
неловко приняла стакан с пивом от своего хозяина. Она чувствовала себя
невероятно наивной и глупой и была уверена, что испортила остаток дня.
Чезаре сел рядом с ней на низкое деревянное сидение. Он с
удовольствием отхлебнул пива и лениво вытер губы тыльной стороной руки.
- Прекрасно, - прокомментировал он и неожиданно улыбнулся. - Ну
ладно, Эмма, ну ладно. Я извинился. Иногда происходят вещи, для которых не
существует иного объяснения, кроме очевидного, и в данном случае есть
объяснение, но я не могу разглашать его.
Эмма отпила немного, затем подняла на него глаза.
- Я не знаю, что вы имеете в виду.
- Знаю. И может быть в один прекрасный день, ты узнаешь.
Единственное, что я могу сказать, так это то, что я очень хочу, чтобы ты
забыла, что когда-то вообще открывала этот футляр и видела его содержимое,
si?
Она помрачнела, брови ее нахмурились.
- Забыть?
- Совершенно верно. Я прошу слишком много?
Эмма покачала головой.
- Хорошо. Значит, мы снова друзья. Должен признаться, что мне было
все равно. Когда ты рассматривала мои книги и содержимое шкафчиков.
Эмма смутилась.
- А теперь, ты обещаешь мне, что не станешь упоминать об этом
инциденте никому. Я подчеркиваю, никому.
- Конечно, - коротко ответила Эмма, небрежно приглаживая свои тяжелые
волосы и обратив внимание к водам лагуны.
Остров, который граф выбрал для пикника, был маленьким и совершенно
пустынным. Домик действительно был там, как он и говорил, и как только они
причалили и привязали лодку, Чезаре стянул брюки и рубашку и с восторгом
нырнул в серо-голубую воду, сбрасывая с себя напряжение, охватившее его
после их жаркого разговора.
Эмма была более осторожной и в его отсутствие обследовала домик. Это
было однокомнатное жилище с тонкими, но крепкими стенами и единственным
окном, задвижка которого, казалось, заела. В комнате было несколько
плетеных стульев, стол и шкафчик, оказавшийся к разочарованию Эммы,
пустым.
Когда она вышла из домика, Чезаре уже выбрался из воды и шагал по
теплому белому песку пляжа. Ее желудок резко сжался при виде его
загорелого тела. На нем были только бледно-голубые плавки, мокрые волосы
приглажены, капельки воды стекали на песок.
Он поднял огромное оранжевое полотенце с кучи вещей, которые свалил
на пляже и принялся растирать грудь и плечи. Потом увидел Эмму и спросил:
- Ну? Ты идешь купаться?
Эмма расстегнула длинную змейку своей блузы, затем снова нервно
застегнула ее. Ее купальник был в маленькой сумке, которую она взяла с
собой, но в то время, когда она собирала ее, она была почти уверенна, что
не оденет его. Представить себе, что она купается вместе с графом Видалом
Чезаре казалось ей верхом глупости, но теперь она поняла, что он хотел,
чтобы так было.
- Мне надо переодеться, - сказала она, оглядываясь на домик за
спиной.
- Ну, еще совсем рано. Подойди и садись. Ты сможешь искупаться потом.
Si?
Эмма согласилась, но не переставала удивляться, о чем они будут
говорить, если она сядет. Однако, ей не стоило волноваться. Граф Чезаре
оказался хорошим собеседником, и ей было очень трудно сдержаться, когда
время от времени ей очень хотелось рассказать ему о своих занятиях в
больнице и о недавнем гриппе.
Вместо этого, пришлось притворяться, будто она знает Соединенные
Штаты, чего на самом деле не было и молиться о том, чтобы он не получил от
Селесты других ответов.
Чезаре лениво растянулся на полотенце, наблюдая за нею из-под
полуопущенных век. Сейчас он выглядел намного моложе, чем был на самом
деле. Несмотря на то, что иногда его жизнь была очень беспокойной, он
сохранил здоровье и жизненную энергию, потому что хотя и привык напускать
на себя в казино ленивый и праздный вид, много и активно тренировал свое
тело.
Эмма села, обхватила колени руками и устремила взгляд на воду,
блестевшую под жаркими солнечными лучами. Казалось, она задумалась, и он
спросил:
- Ты все еще думаешь о том инциденте на лодке?
- Нет, - честно ответила она. - Я думала о многих вещах, но не об
этом. - Она вздохнула. - Жаль, что я не говорю по-итальянски. Было бы так
здорово поговорить с обыкновенными людьми.
Граф Чезаре усмехнулся.
- А мы... моя бабушка и я... такие необыкновенные?
- Да. По крайней мере, ну... в любом случае, я бы хотела научиться.
- Хотела бы ты, чтобы я стал твоим учителем? - спросил он.
- А вы можете? - она посмотрела вниз на него, покраснев непонятно
почему.
- Конечно, - он сел и потянулся за солнцезащитными очками. Затем
сказал: - Может быть, сначала будет легче всего выучить отдельные слова.
Иметь что-то вроде словарика, Si? - Он осмотрелся. - Например. Пляж это la
spiaggia, полотенце - l'ascingamato, берег - la costa.
Эмма повторяла за ним слова, спрашивая о названии каждого предмета,
который видела, и впервые совершенно расслабилась его присутствии. Ей было
трудно запомнить все слова, но это их забавляло и они вместе смеялись над
ужасным произношением Эммы, а она больше не чувствовала себя настороже.
Когда стрелки его золотых часов подползли к половине первого, он с
некоторым удивлением сказал:
- Тебе придется отложить купание на более позднее время. Теперь пора
перекусить. Что ты хочешь? Цыпленка? Ветчину? Омара? Анна всегда собирает
столько, что можно накормить целую армию!
Эмма взяла тарелку с омаром и салатом, и крошечные булочки, из
которых сочилось масло. Затем съела немного фруктового салата и мороженое
и запила все это каким-то восхитительным белым вином, которое
порекомендовал граф.
- Это было превосходно, - сказала она наконец, когда Чезаре сунул
остатки еды назад в огромную корзину. - Мне очень здесь нравится.
- Хорошо, - улыбнулся он, доставая портсигар. Затем натянул на голую
грудь рубашку и снова надел брюки. Все его тело было одинаково загорелым,
и Эмма подумала, что он провел много таких дней под открытым солнцем.
Он снова лег на полотенце, надвинув очки на нос. Казалось, он сейчас
не хочет разговаривать, и Эмма подумала о том, почему конец столь
волнующего дня должен оказаться таким неинтересным. И тут же рассердилась
на себя за такие мысли. Когда Селеста узнает, что они были вместе, она
придет в неописуемую ярость. И хотя Эмма не была виновата в обмане своей
хозяйки, старой графини, она была обеспокоена возможным изменением их
отношений. Их союз был достаточно хрупким и без осложнений такого рода.
Кроме того, ясно, что граф развлекает ее, потому что его это забавляет, и
возможно, из-за того, что ему больше нечего делать. Он явно думает о ней
как о своей будущей падчерице, если женится на Селесте. Ему не известно,
что как только их союз будет заключен, вновь приобретенная падчерица будет
отослана назад в больницу в Англию, и он, возможно, ее больше никогда не
увидит.
Но это, по крайней мере, было той перспективой, против которой Эмма
не возражала. Она знала, что никогда не стала бы жить вместе с Селестой и
графом Чезаре, зная, что они поженились и живут интимной жизнью. Эта мысль
была ей отвратительна, но она отказывалась объяснять сама себе, почему это
так.
Тихонько встав, чтобы не побеспокоить его, она пошла по пляжу к
домику и к зеленевшим за ним кустам и деревьям, образовавшим центр
островка. Это был очень маленький атолл, которых было множество здесь, где
довольно легко можно было найти безлюдное место. В дальней части острова
виднелся еще один пляж, правда, не такой привлекательный и затененный
листвой.
Затем она повернулась и медленно пошла назад к тому месту, где лежал
граф Чезаре. Она подумала, что переоденется, пока он отдыхает, а потом
позже поплавает.
Но к ее изумлению и тревоге, когда она вернулась на пляж ниже домика,
графа там не было. Он исчез. Полотенце все еще лежало на том месте, где
оставался он, но его самого нигде не было видно.
Стараясь не поддаваться панике, Эмма в замешательстве осмотрелась, и
ее взгляд остановился на маленьком суденышке, двигавшемся через лагуну с
большой скоростью. Напрягая зрение под слепящими лучами солнца, Эмма
тяжело глотнула. Это была моторная лодка, она была в этом уверена. Он
уехал и оставил ее!
Ее ноги подкосились, она покачнулась и села на песок. "О, Боже, -
подумала она с отчаяньем. - Что он делает? Как мог он уехать вот так, не
сказав ни слова?"
Она почувствовала, что сейчас расплачется и заставила себя оставаться
спокойной. Нужно подумать логически. Такие вещи не случаются просто так.
За всем этим должна стоять какая-то причина, раз он оставил корзину и
полотенце, то должен вернуться.
При этой мысли она немного воспрянула духом, но все равно причина
неожиданного отъезда была неясна. Плечи ее уныло поникли. Замечательный
день был испорчен, и теперь она едва сдерживала слезы.
Эмма решительно подняла руку и потерла влажные глаза. Она не станет
вести себя как идиотка. Если уж дело приняло такой оборот, то всегда можно
привлечь внимание проплывающих мимо, во всяком случае, у нее еще много
времени. Было всего три часа.
Она открыла свою сумку и достала желтый цельный купальник, купленный
в Лондоне перед самым отъездом. Он был отделан темно-коричневым бисером и
гармонировал с ее бледной кожей и светлыми волосами.
Девушка переоделась в домике и направилась к кромке воды. Она была
теплой, такой непохожей на холодную воду Ламанша, в которой она обычно
плавала, смело бросилась в море и лениво поплыла вперед.
Некоторое время спустя она перевернулась на спину, и замерла,
покачиваясь на воде, ее волосы, подобно водорослям плавали вокруг нее.
Затем, опасаясь судорог, она поплыла к берегу и вышла на песок.
Только тут она вспомнила о том, что забыла взять полотенце. С
неохотой она подняла огромное оранжевое полотенце, оставленное графом
Чезаре, и обернула вокруг своего мокрого тела.
Полотенце на солнце нагрелось и укутало ее как одеяло. Эмме
показалось, что она чувствует слабый запах его лосьона для бритья и едва
уловимый запах тела.
Внезапно она испугалась, но не того, что оказалась одна на пустом
острове, а своих собственных чувств к Видалу Чезаре. Она слишком много
думала о нем, позволив его делам завладеть ее мыслями, вытеснив все
остальное. Пусть о нем думает Селеста, а не она. Именно Селеста была ему
нужна, Селеста и ее миллионы долларов, для того чтобы он мог восстановить
пришедший в упадок старый палаццо и вернуть богатство семьи. И неважно,
что при этом Селеста установит центральное отопление и, пожалуй, лифт,
потому что к тому времени они будут женаты и их жизни сольются в одну. В
этот момент ей больно было представлять графа Чезаре рядом с Селестой.
Интересно, как все сложится, когда они поженятся?
Эмме стало нехорошо, и она спрятала лицо в полотенце, почувствовав,
как горячие слезы потекли по щекам. Она презирала себя и свои глупые
чувства. Как она могла вести себя таким образом? Почему она не
сопротивлялась чувству подавленности, которое овладевало ею?
Девушка легла на песок и глубоко вздохнула. Солнце обдало теплом лицо
и она устало закрыла глаза. Все что угодно, только бы убежать от
бесполезности мыслей, от осознания чувств к человеку, не только
недосягаемом для нее, но к тому же совсем не думавшем о ней. Который даже
не потрудился объяснить ей причину своего отъезда, прежде чем оставить в
одиночестве на пустынном острове посреди лагуны.
