7
Лодка плавно и беззвучно подплыла к берегу, граф Чезаре выбрался на
песок и крепко привязал ее к шесту.
Затем пошел вверх по пляжу, задумчиво закурив сигаретку, все еще
поглощенный результатами своей поездки. Он чуть не натолкнулся на Эмму
прежде чем увидел ее - сжавшийся комок в оранжевом полотенце. Она лежала
подложив руку под голову и крепко спала. Но ее глаза опухли от недавних
слез, следы которых все еще были видны на щеках.
Приглушенно вскрикнув, он отбросил в сторону сигарету, и упал на
колени рядом с нею. Он поступил жестоко, как животное. Ведь знал же, что
необъявленный отъезд взволнует ее, но не ожидал, что ее реакция будет
такой сильной. Он убеждал себя, что она поймет, что рано или поздно он
вернется, и оправдывал свое поведение важностью дела, которое ему надо
было выполнить. Но это не оправдывало тот факт, что он использовал ее в
своих целях, какими бы благородными они ни были. Это нельзя было простить.
- Эмма, - прошептал он мягко, но настойчиво, легко потянув за
полотенце.
Полотенце съехало и открыло мягкую детскую линию ее плеча и шею, в то
время как мокрый купальник четко подчеркнул оформившуюся полноту ее груди.
Чезаре, хотя и привык к формам и коварству женского тела, обнаружил,
что его чувства пробудились независимо от него, и он не смог удержать
пальцы, ласково скользнувшие по гладкой коже ее рук.
- Эмма, - произнес он снова, слегка встряхнув ее. Большие зеленые
глаза широко открылись, и она непонимающе посмотрела на него.
- Чезаре, - сказала она с удивлением. - Где... О! - Память вернулась
к ней и она резко села, освободившись от его рук. - Вы... Вы вернулись!
Чезаре все еще стоял на коленях и смотрел на нее.
- Да, вернулся, - спокойно согласился он. - Извини, если я тебя
напугал.
- Вы... вы не напугали меня, - возразила она, стараясь говорить
сердито, хотя это было трудно теперь, когда он вернулся.
- Тогда почему ты плакала? - спросил он слегка прищурившись.
- Я... я не плакала, - горячо запротестовала она. - Ради бога, я не
ребенок.
- Разве? - пробормотал он, погладив ее по щеке ласковой рукой. - Мне
ты не кажешься очень взрослой.
- О, прекратите! - закричала она, отталкивая его руку, и наклоняя
голову, чтобы не смотреть на него.
- Эмма, - сказал он торжественно. - Я прошу извинить меня за то, что
сделал. Это непростительно, но тем не менее было очень необходимо.
Эмма взглянула на него. В глазах ее вспыхнуло пламя.
- Я сказал вам, забудьте это! Просто отвезите меня назад в Палаццо. Я
хочу уехать отсюда немедленно!
Чезаре внимательно посмотрел на нее. Оранжевое полотенце сползло с ее
плеч, и она сидела в лучах заходящего солнца, маленькая сердитая девочка,
которая тем не менее, казалось, воплощала в себе все то, что было теплым,
сладким и женственным.
- Эмма... - он произнес ее имя мягко и увидел, как она испуганно
вздрогнула.
Его пальцы погладили кожу ее руки, она была так близко, он ни на
мгновение не сводил с нее пристального взгляда. Затем рука скользнула по
затылку, он слегка наклонил ее голову назад, чтобы она не могла опустить
глаза. Подавшись вперед, он опустил голову и прикоснулся губами к ее шее,
ее глаза закрылись, и он мягко опустил ее на песок.
Его рот раздвинул ее губы медленным вялым поцелуем, который стал
глубже и сильнее, когда он почувствовал ее мгновенную реакцию. Для Эммы,
только что пробудившейся, и все еще полусонной, его губы были теплыми и
желанными, и ее реакция была более откровенной в этом летаргическом
состоянии.
- Dio, - простонал он, чувствуя под собою податливую мягкость ее
тела. Юные уста чувственно двигались под его губами и языком, возбуждая
его, несмотря на то, что он невероятным усилием воли сдерживал себя. Видал
почувствовал, что теряет голову.
Он хотел успокоить ее, как-то сгладить свое жестокое поведение, но
вместо этого его мягкость превращалась в страсть, и он понял, презирая
себя за то что делает, что хочет ее как женщину.
Сверхчеловеческим усилием он заставил себя оторваться от нее и встал
приглаживая волосы слегка дрожащими руками.
- Ради бога, Эмма, - произнес он более резко, чем намеревался, злясь
на самого себя за свои дикие желания, - вставай и перестань вести себя как
cortigiana! - В его голосе была насмешка и неприязнь.
Эмма поднялась с песка, заворачиваясь в полотенце.
- Что значит это слово? - спросила она тихо. - Оно не из нашего
словарика.
- Cortigiana! - его тон был все таким же насмешливым. - Найдешь его в
словаре. А теперь пошли! Одевайся и будем возвращаться в Палаццо. Твоя
мачеха, наверно, интересуется, где ты? Матерям свойственно волноваться о
своих детях, не так ли?
- О, Чезаре! - воскликнула она. - Как ты можешь?
Он отвернулся. Было ужасно стыдно и за свои действия и за
произнесенные слова, чтобы уничтожить чувства, которые он мог в жней
пробудить. Он был свиньей и беззаботным дураком, думающем только о своих
собственных удовольствиях. Но она была такой удивительно желанной и
нетронутой, и все мысли о Селесте, или о какой либо другой женщине
исчезли, когда его губы прикоснулись к ее. Было бы так восхитительно
научить ее искусству любви, но он был более чем на двадцать лет старше,
опытный и пресыщенный, и не имел права похищать эту свежесть. Ей нужен
более молодой мужчина, намного моложе чем он, с которым она могла бы
разделить трудности и ошибки неопытности. Кроме того, он жил опасной
жизнью, ходя по лезвию бритвы, и ни одна женщина не заслуживала такого
отношения, даже Селеста. Он должен решить это дело прежде, чем Селеста и
ее миллионы все погубят.
Когда Эмма переоделась, она вернулась к нему, заворачивая купальник в
полотенце.
- Я готова, - сказала она бесцветным голосом, он кивнул и выбросил
окурок сигареты, которую он курил дожидаясь ее.
Он забрался в лодку, затем протянул девушке руку, чтобы помочь ей
сделать то же самое. Она споткнулась о борт и едва не упала на дно,
удержавшись только благодаря его телу. Эмма почувствовала, как напряглись
его мышцы в тот момент, когда она прижалась к нему, и умоляюще произнесла:
- Чезаре, пожалуйста!
Он стиснул зубы и оттолкнул ее, отвязал веревку и бросил ее в воду.
- Мы должны найти тебе парня, Эмма, - сказал он сухо. - Похоже, ты
стала одержима мыслью о том, чтобы заняться любовью. Может быть,
какой-нибудь юноша твоего возраста сможет погасить это пламя.
Эмма не могла поверить своим ушам. Мгновение она молча смотрела на
него широко открытыми глазами, потом сердито топнула ногой, благодаря
какой-то чисто женской интуиции понимая, что это не вся правда.
- Я сама буду выбирать себе друзей, спасибо, - ответила она холодно.
- И не воображайте, что я попытаюсь спровоцировать вас, сеньор граф. Ничто
не заставит меня снова заговорить с вами, разве только у меня не будет
другого выхода.
- Очень хорошо, синьорина. Это меня очень радует. Я не привык иметь
дело с импульсивными подростками, которые бросаются мне на шею.
- О! О! - Эмма не находила слов для ответа, и чувствовала, что
предательские слезы снова выступили на глазах. Она отвернулась от него,
спустилась вниз в каюту и не покидала ее на протяжении оставшейся части
пути.
У Селесты был очень раздражающий день. Головная боль, беспокоившая ее
во сне и заставившая ее проснуться в таком подавленном состоянии, быстро
исчезла после двух таблеток, принесенных ей служанкой с чашкой утреннего
кофе. Селеста никогда не испытывала такого внезапного облегчения и одарив
служанку снисходительной улыбкой, сказала:
- Ты можешь наполнить мне ванну, Анна. Я чувствую себя довольно
хорошо и думаю, что в конце концов, составлю графу компанию.
На лице Анны не было никаких эмоций.
- К сожалению, сеньор граф уже покинул Палаццо, - спокойно
проговорила она. - Невозможно, чтобы мадам присоединилась к нему.
У Селесты мелькнуло подозрение, что служанка наслаждается ролью
советчицы. Ее голос тут же стал резким:
- Не понимаю! Мы с сеньором графом должны были отправиться на пикник
сегодня утром. Не мог же он поехать один!
Анна покачала головой.
- Нет, мадам. Синьорина Эмма поехала с ним. Они покинули Палаццо
почти час назад.
Пальцы Селесты с ярко красными наманикюренными ногтями судорожно
вцепились в покрывало, но она сумела сдержать приступ ярости, охватившей
ее.
- Понятно, - произнесла она спокойно. - В таком случае, хорошо, Анна.
Но ты все равно можешь наполнить мне ванну. Я не могу лежать здесь целый
день, и мне интересно осмотреть Венецию.
Анна подняла темные брови.
- Si, si, мадам, - ответила она, и с неохотой наполнила огромную
ванну, и добавила пену, которую указала Селеста.
- Это все, - злорадно улыбнулась Селеста. Анна вежливо кивнула и
удалилась.
Но успех Селесты с Анной ни в коем случае не успокоил ту ярость,
которая все еще бушевала в ее груди при мысли о том, что Эмма будет
наедине с графом Чезаре целый день. Как она осмелилась? Внутри Селесты все
кипело. Не может быть, чтобы он интересовался таким ничтожеством как Эмма.
Селеста не сомневалась в своей собственной красоте и знала, что рядом с
ней светлые волосы и бледное лицо падчерицы казались бесцветными и
безжизненными.
И все же, временами, даже Селеста замечала ее более теплую и более
интересную натуру, и немного боялась, что вскоре, когда она постареет, а
Эмма достигнет расцвета, они поменяются местами. Но она была уверена, что
когда наступит это время, жизнь Эммы и ее собственная разойдутся навсегда.
Днем Селеста отдыхала, затем стала готовиться к возвращению графа
Чезаре и падчерицы. Важно, чтобы Чезаре не заметил, что его отсутствие
как-то задело ее. Но Эмма узнает остроту ее языка за то, что посмела
ослушаться и не посчиталась с указаниями, которые она дала относительно
графа.
Ближе к вечеру в Палаццо приехал молодой человек. Селеста отдыхала в
лоджии, ее напускное спокойствие было только лицевой стороной,
предназначенной для графини, в то время как глаза и уши настороженно ждали
приближения моторной лодки.
Молодого человека представили ей как Антонио Венкаре, двоюродного
брата графа Чезаре и сына дочери графини Джузеппины. Он был не таким
высоким как граф, но имел очень привлекательную внешность без признаков
женственности. По оценкам Селесты ему было года двадцать три, и пристально
посмотрев на графиню, она догадалась, что должно быть, старая женщина
неожиданно пригласила этого молодого человека ради Эммы. В конце концов,
она не меньше Селесты желала, чтобы граф женился на ее крестнице, а Эмма
мешала им обеим.
Если это было действительно так, а Селеста была почти уверена в этом,
это был интересный план, который она всем сердцем одобряла.
Она с энтузиазмом приветствовала Антонио, задала ему несколько
вопросов о нем самом и о карьере, которую он для себя планировал. Антонио
был удивлен ее интересом, потому что она выглядела особенно привлекательно
в обтягивающем платье из зеленого шифона, подчеркивавшем совершенство ее
фигуры и великолепие золотисто-рыжих волос.
- Мой отец - судовладелец, - объяснил он, улыбаясь. - У него много
кораблей и как только я окончу колледж, то начну заниматься делом, вы
понимаете?
Его английский был не настолько хорошим, как у графа Чезаре, но
акцент был приятным и Селеста с удовлетворением подумала, что ему будет
легко очаровать неопытную Эмму.
Графиня оставила их вдвоем и отправилась похлопотать о дневном чае,
привычка, которую она переняла у своих английских друзей, и моторная лодка
почти незамеченной причалила к ступенькам внизу.
Эмма выпрыгнула из нее, оставив Чезаре разбираться с вещами и
побежала вверх по ступенькам к своей комнате. Ее щеки пылали, а глаза
горели. Она резко остановилась, увидев мачеху и красивого молодого
итальянца, входивших в лоджию. Их внимание мгновенно обратилось к ней. Она
не знала, что непривычный бег вверх по стольким ступенькам вызвал на ее
щеках здоровый румянец, придав ее обычно бледным чертам необычную живость,
а огонь, горевший в глазах осветил ее лицо ярким сиянием.
- О! - удивленно вскрикнула она, а рука автоматически прикоснулась к
горлу, так как она пыталась восстановить дыхание.
Глаза Селесты были холодными, но губы улыбались, когда она
произнесла:
- А, ты вернулась, Эмма. Как видишь у нас гость. Это двоюродный брат
графа Чезаре, Антонио Венкаре. Антонио, это моя падчерица Эмма Максвелл.
Антонио с вежливой уверенностью, которую он приобрел за несколько лет
общения с женщинами, галантно взял руку Эммы и поднес ее к губам. Затем
увидев, что девушка покраснела еще больше, произнес:
- Рад с вами познакомиться, синьорина. Нечасто этот палаццо украшает
присутствие двух таких очаровательных леди.
- Очень красиво сказано, - раздался насмешливый голос, Эмма
напряглась и резко выдернула руку, и тут же поняла, что ее реакция на
графа Чезаре не укрылась от глаз Селесты.
- Buon pomeriggio, Чезаре, - сказал Антонио, улыбаясь сарказму своего
брата. - Полагаю, ты хорошо провел день.
Чезаре пожал плечами и посмотрел на Селесту.
- А, cara, - пробормотал он. - Надеюсь, тебе лучше?
Селеста подошла к нему и по-хозяйски взяла за руку.
- Намного, намного лучше, дорогой, - ответила она тепло улыбаясь. -
Но я скучала по тебе. - Она состроила игривую гримасу. - Но я рада, что ты
взял Эмму с собой. Ей было бы скучно здесь одной. - Она бросила взгляд на
свою падчерицу, которая, казалось, была занята тем, что сплетала и
расплетала пальцы. - Ну, а теперь здесь Антонио, так что Эмма, наверно, не
будет одинока.
Антонио слегка поклонился.
- Я буду рад сопровождать синьорину Эмму, куда бы она не пожелала.
Чезаре вдруг наскучило все происходившее.
- Не говори раньше времени, брат мой, - сказал он. - Дай синьорине
время узнать тебя. Она англичанка, а англичанкам нужно время, чтобы все
обдумать. Они не... как бы это сказать?.. Не такие порывистые, как мы,
итальянцы.
Эмма быстро посмотрела на них.
- Не надо обо мне беспокоиться, - поспешно перебила она.
- Не будь такой, Эмма, - мягко сказала Селеста. - Антонио подумает,
что ты ужасно бестактна.
Эмма никогда еще не чувствовала такую неловкость и замешательство и
беспомощно пожав плечами, убежала в свою комнату, предоставив Селесте
строить любые подлые планы, какие только могли прийти в ее сообразительный
ум. Именно в это мгновение ей было все равно, что устроит Селеста. Ей было
необходимо побыть одной, несколько божественных минут в одиночестве, чтобы
вновь обрести утраченное достоинство и самоуважение.
8
Антонио остался на обед, проходивший совсем неофициально, во время
которого Селеста единолично владела разговором. У нее еще не было
возможности поговорить с Эммой наедине, но она была уверена, что такое
время настанет. Селеста не позволит нахалке провести целый день в компании
графа без очень неприятных последствий. Но в любом случае этот день стоил
того, несмотря на довольно несчастливый конец. Утро и полуденные часы
прошли восхитительно, и, казалось, им было очень хорошо вдвоем, ситуация,
которую Эмма оценила как очень опасную.
Сегодня вечером она ела восхитительный рыбный суп, приготовленный
Анной, но не чувствовала его вкуса, а бифштекс с салатом могли бы быть
посыпаны опилками, все равно она бы этого даже не заметила. На ней было
одно из платьев, выбранных Селестой. Блеклый розовый креп, она была
уверена в этом, придавал ей ужасный вид. Волосы были стянуты на затылке
лентой и она чувствовала себя исключительно непривлекательной.
Селеста же, напротив, в своем шелковом платье королевского синего
цвета выглядела живой и волнующей. К тому же ей, казалось, доставляло
садистское удовольствие бросать в адрес падчерицы колкие замечания.
Но впервые насмешки Селесты не трогали девушку. Боль, причиненная ей
сегодня графом Чезаре, заставила Эмму с головой спрятаться в свою раковину
и ей, казалось, было безразлично, что говорит мачеха.
Когда обед был окончен, графиня встала и сказала:
- Вечер еще только начался, Чезаре. - Она улыбнулась Селесте. - Так
как вы оба в вечерних туалетах, почему бы вам не отправиться в казино? В
Лидо приятно в такой вечер как этот.
Селеста захлопала в ладоши.
- О, да, Видал! Пойдем?
Антонио был недоволен.
- Но... Бабушка! Я не в вечернем костюме и не могу пойти! Чезаре, вы,
конечно, могли бы пойти вместо этого в ночной клуб.
- Я мог бы, - сухо заметил Чезаре, закуривая мантильскую сигару, - но
не собираюсь делать этого.
- Антонио может куда-нибудь сводить Эмму, - предложила графиня, и
Эмма почувствовала себя униженной.
- О, нет... - начала она протестующе. - Я... я бы предпочла пораньше
лечь спать, если никто не возражает.
Антонио, который явно не пришел в восторг от мысли выйти на люди с
девушкой, одетой таким ужасным образом, с облегчением вздохнул, но у
графини была какая-то особая причина не сдаваться.
- Ерунда, Эмма. Вы здесь на отдыхе. Я не хочу, чтобы из-за меня вы
ложились спать так рано. Нет, Антонио, ты согласен, не так ли?
- Si, - пробормотал Антонио без энтузиазма, и щеки Эммы запылали. Она
чувствовала долгий задумчивый взгляд Чезаре, потом он неожиданно сказал:
- В таком случае идем, Селеста. У Антонио есть своя моторная лодка.
После того, как они ушли, Эмма снова попробовала протестовать, но все
было бесполезно. Графиня, когда она чего-то хотела, была очень упряма, и
Эмме ничего не оставалось, как согласиться.
- Я... я только вымою руки, - попросила она неловко и вышла из
комнаты.
В своей спальне она критически посмотрела на свое отражение в
зеркале. Неудивительно, что Антонио не хотел никуда с ней идти. Розовое
платье доходило ей до колен и бесформенно висело на бедрах. Волосы,
стянутые сзади лентой, привлекали внимание к бледности щек, подчеркнутой
цветом платья.
Девушка вздохнула и развязала ленту. Она больше не станет ходить в
таком виде. Если Селеста задумала сделать свою падчерицу как можно менее
заметной, она будет разочарована. В конце концов, если выбросить графа
Чезаре из головы, Антонио Венкаре был очень привлекательным молодым
человеком и, может быть, его компания поможет избавиться от всех
нежелательных мыслей, которые могут попытаться снова заполнить ее разум.
Но нельзя ожидать, что Антонио заинтересуется жалкой неэлегантной
иностранкой, когда ясно, что другие девушки лезут из кожи вон, чтобы
встретиться с ним.
Она решительно стянула ненавистное розовое платье и открыла дверь
огромного гардероба, внутри которого скромный запас ее платьев совершенно
потерялся. Какое из них можно было бы надеть? Какое не было ни ношенным,
ни вышедшим из моды и не старило ее?
Кроме тех нарядов, которыми снабдила ее Селеста, оставалось только
два: темно-синее кремпленовое, хотя и было современным, но скорее
повседневное, и бархатное абрикосового цвета, купленное уже несколько лет
назад, которое она надевала только на вечеринки. Она выбрала бархатное,
потому что неизвестно куда они пойдут, а оно годилось для любого места.
Платье было очень простым по фасону, с низким круглым вырезом и рукавами в
три четверти, с расклешенной юбкой до лодыжек. Она причесала волосы и
оставила их распущенными и увидела, что те блестят под теплым светом бра
над ее трюмо. Теперь, по крайней мере, она чувствовала, что похожа на ту
Эмму Максвелл, которой была до болезни и до расставанья со своей старой
жизнью.
Она нервно вышла из спальни и обрадовалась, увидев, что глаза Антонио
расширились от изумления, затем чудесным образом их взгляд смягчился.
- Эмма, - произнес он с сомнением.
Графиня уставилась на нее.
- Ну, Эмма, вы выглядите так привлекательно! - Ее выражение было
таким же изумленным как и у Антонио и девушка подумала какая у нее до
этого, должно быть, была ужасная внешность.
- Я хорошо выгляжу? - спросила она, наслаждаясь своим триумфом после
неловкости за обедом.
Антонио взял ее за руку.
- Вы выглядите прелестно, - сказал он, тепло улыбаясь. - Ну, а
теперь, куда бы вы хотели пойти?
Они отправились в маленький ночной клуб, который, хотя и был дорогим,
как подумала Эмма, тем не менее оказался приятным местом, где музыка
звучала тихо и ритмично, кабаре было отличным, а ударник с солистом
образовывали замечательный дуэт.
Они вернулись в Палаццо около половины второго уставшие и довольные и
даже Эмма, казалось, перестала чувствовать себя несчастной девочкой, какой
была до этого. Так как было уже поздно, Антонио простился с ней у ступенек
лестницы, ведущей на второй этаж и мягко поцеловал прежде чем сказать
arrivederci.
Эмма медленно поднялась по ступенькам, лениво думая о том, как было
бы хорошо забраться сейчас в постель. Ноги болели от танцев, а вино,
которое они пили, казалось, слегка вскружило ей голову. Лестница была
длинной и бесконечной, она решительно схватилась за перила, улыбнувшись
при мысли о том, что такое простое дело может оказаться таким
утомительным.
Услышав внизу какой-то звук, она посмотрела в его направлении, но все
было погружено в темноту, глубокая чернота заполняла широкий зал внизу, и
она подумала, каким таинственным он казался ночью по сравнению с ясным
днем.
Задрожав, она невольно ускорила шаг задыхаясь от чувства, что там
внизу кто-то есть, кто-то наблюдает за ней. Она споткнулась и перепрыгивая
через ступеньки, побежала оставшуюся часть лестницы. Добравшись до верха,
она толкнула дверь, ведущую к меблированным апартаментам и увидела, что
там горит свет, хотя внутри никого не было.
Она закрыла дверь, нащупала ключ и повернула его в замке. Затем села
на стул и перевела дыхание. Вероятно, она вела себя глупо, как настоящая
дура, но после такого дня, это было уже чересчур.
Распрямив плечи, она пошла к двери своей спальни и с благодарностью
вошла в нее. Эмма настороженно осмотрелась, но все было так, как
оставалось до ухода, и она облегченно вздохнула.
Девушка быстро разделась и забралась в постель. Она слышала слабый
шорох воды в канале, мягко плескавшейся у стен Палаццо, и ее веки устало
сомкнулись. Должно быть, она спала некоторое время, потому что ее разбудил
стук. Она открыла глаза, недоумевая, что происходит. Затем вспомнила. Она
закрыла дверь, а граф Чезаре и Селеста, наверно, к тому времени еще не
вернулись домой.
Она быстро выскользнула из кровати, поспешно натянула халат и,
чувствуя себя довольно глупо, пересекла гостиную и отперла дверь.
Селеста промчалась мимо нее, окутав Эмму волной дорогих духов. Граф
Чезаре подождал пока Эмма повернулась и последовала за мачехой, вошел,
закрыл дверь и на мгновение тяжело прислонился к ней.
Какое-то предчувствие беды заставило Эмму оглянуться, и ее глаза
расширились от ужаса. Граф был ранен, кровь текла из его плеча, а на
безукоризненно белой рубашке алело пятно.
- Что случилось? - Эмма не задумывалась над тем, что делает. Ее
профессиональная реакция быстро проявила себя и она бросилась к Видалу,
помогая ему стянуть пиджак, причинив как можно меньше боли.
Но графу Чезаре не нужна была ее помощь.
- Приведите Джулио, - приказал он скрипя зубами, так как движение
рукой открыло рану. - Не занимайтесь тем, чего не понимаете!
- О, но я понимаю... - начала Эмма, но ее тут же оборвала Селеста.
- Делай как сказал граф, - приказала она сердито. - Не спорь!
Эмма сжала губы, с отчаяньем взглянув на изорванную плоть, которая
обнажилась теперь, когда Чезаре с трудом расстегнул рубашку, и побежала
через комнату в сторону кухни. Она знала, что рану надо зашивать и знала,
что графу необходима помощь врача - кого-то, кто способен справиться с
ранением такого рода, но он позвал только Джулио. Что мог сделать Джулио?
И как вообще это случилось?
Джулио помог своему хозяину дойти до спальни и дверь закрылась перед
лицом трех женщин ибо теперь к ним присоединилась Анна. Старая графиня не
проснулась, что при данных обстоятельствах было к лучшему.
Эмма закурила сигарету и взглянула на Селесту.
- Как... Я хочу сказать, что случилось?
Селеста небрежно сбросила накидку и глубоко затянулась сигаретой. Она
казалась бледной и обеспокоенной и Эмма подумала, что впервые видит
Селесту в таком состоянии. Она видела ее в гневе много раз, но никогда не
видела такой нервной.
Селеста покачала головой.
- Это произошло так быстро, - сказала она будто разговаривала сама с
собой. - Мы только вошли в нижний зал, как этот человек бросился на графа
Чезаре сзади. Я не могла даже закричать. Я онемела от ужаса. Они боролись,
но было так темно... и у напавшего был нож, в то время как Видал... - она
задрожала. - Это было ужасно! И так бессмысленно!
- Вор, - твердо сказала Анна, складывая руки на груди.
Эмма нахмурилась.
- В нижнем зале нет ничего, что могло бы привлечь вора, - возразила
она, вспомнив свое собственное чувство - такое отчетливое - приближающейся
опасности, когда поднималась по лестнице.
Но если это было так, и она подсознательно почувствовала приближение
беды, что делал этот человек? Если это был простой вор, то у него было
достаточно времени, чтобы скрыться между ее прибытием и гораздо более
поздним возвращением графа Чезаре и ее мачехи. В этом не было смысла. В
зале никого не было, так что этот человек ждал Чезаре. Но почему?
Ее мозг не мог найти причину и она в отчаянии сдалась. Казалось,
существует слишком много такого, что она не понимает. Как, например,
неожиданное отсутствие графа сегодня, нет уже вчера, днем, потому что уже
занимался рассвет следующего дня.
Селеста обратила свой взгляд на падчерицу, глаза ее были холодными.
Она погасила сигарету, затем подняла накидку и сказала.
- Пойдем, Эмма, я хочу поговорить с тобой.
Эмма могла догадаться о чем. Ее временная отсрочка закончилась.
- Но граф... - начала она, посмотрев на Анну.
- Анна даст нам знать, если понадобится наша помощь, - сказала
Селеста, - не так ли, Анна?
Анна пожала широкими плечами.
- Ничего не надо, мадам, - сказала она без всякого выражения. -
Джулио справится сам. - Она слегка улыбнулась Эмме. - Спокойной ночи,
синьорина, мадам.
Селеста, взбешенная, пересекла комнату, раз и навсегда решив, что,
как только она станет графиней Чезаре, Анне придется уйти. Эмма беспомощно
развела руками и последовала за ней. Она чувствовала невероятную
усталость, и ее совсем не радовала мысль о выяснении отношений с Селестой
в столь поздний час. Кроме всего, она ужасно волновалась о графе. Раны
такого рода могут легко привести к инфекции, а чтобы это предотвратить
необходимы были антибиотики. У Джулио наверняка нет необходимых знаний,
подумала она с тревогой.
В огромной спальне, отведенной Селесте, мало что говорило о том
месте, где они жили. Стулья и шкафчики были завалены вещами Селесты -
трюмо трещало под весом косметики и духов, которыми она непрерывно
пользовалась, чтобы сохранить цвет лица и мягкость кожи, Селесте нужна
была служанка и у нее была таковая до тех пор, пока она не поняла, что
Эмма может послужить более чем удачной заменой.
- Ну, а теперь, - сказала она, когда дверь за ними закрылась, - ты
знаешь, почему я хочу поговорить с тобой? Не так ли?
Эмма вздохнула.
- Могу догадаться.
- Не старайся казаться дерзкой. Вспомни, что у меня есть способ
заставить тебя пожалеть о том, что ты пошла против меня!
- О, Селеста! - воскликнула Эмма. - Я так хотела выйти куда-нибудь из
этого дома сегодня. И когда граф Чезаре пригласил меня... - ее голос
отказался подчиняться ей.
- Ты дождаться не могла, чтобы поехать куда-нибудь с ним! - рявкнула
Селеста. - Не воображай, что можешь обмануть меня, Эмма. Я знаю тебя
слишком хорошо! Боюсь, что тебя видно насквозь, а еще прекрасно видно, что
ты воображаешь будто влюбилась в Видала!
- Влюбилась! - эхом повторила Эмма. - Не будь такой глупой!
- Я не глупая, - возразила Селеста с мрачной улыбкой. - Я много раз
видела, как девочки-подростки влюбляются в пожилых мужчин, а Видалу еще
далеко до этого возраста. О, я не виню тебя. - Селеста потянулась за
сигаретой. - Увидев его, я удивилась не меньше, чем ты. Фактически, думаю,
что даже если бы он не был графом Чезаре, я все равно хотела бы выйти за
него замуж. Я действительно думаю, что впервые влюбилась!
Эмма отвернулась.
- Это все?
- Нет, черт тебя возьми, не все! Я еще не закончила. Я хочу, чтобы ты
знала, что если ты еще раз попытаешься сделать то, что сделала сегодня, я
найду способ унизить тебя так, что ты пожалеешь, что вообще появилась на
свет, поверь мне!
- О, Селеста! - Эмма сжалась. - Если дошло до этого, то почему ты не
найдешь какую-нибудь причину, чтобы отослать меня домой?
Селеста покачала головой.
- Нет. Это не пойдет. Сейчас нет стоящей причины, которую я могла бы
отыскать, чтобы абсолютно убедить графиню. Она уже знает и разделяет мои
надежды на этот брак, и думаю, что она пригласила Антонио, чтобы
уравновесить ситуацию. Она поверила, благодаря моему поведению, что я ни
за что на свете не захотела бы расстаться с моей любимой маленькой
падчерицей. Но так как она, так же как и я, видит чего ты добиваешься в
том, что касается графа Чезаре, то в качестве замены нашла Антонио!
Эмма резко повернулась к Селесте, ее щеки пылали.
- Не может быть, чтобы ты говорила серьезно.
- О, но так оно и есть. Графиня, может быть, и стара, но в здравом
уме. И так как она знает о пристрастии графа к противоположному полу, а
тем более, когда ему предлагают на тарелочке... ну, он мужчина, и в конце
концов ничто человеческое ему не чуждо! - Она жестоко улыбнулась. - Бедная
маленькая Эмма! - насмешливо произнесла она. - Не могла же ты серьезно
воображать, что такой мужчина как он, может заинтересоваться тобой!
- Какое ты ничтожество! - воскликнула Эмма, едва удерживаясь на
