наискось кинулся на человека с пистолетом.
— Нет! — вскричал Чиун, но было уже поздно.
Стрелок развернулся навстречу Мэнгену и нажал на курок прежде, чем Чиун
успел встать между ним и его жертвой.
Президента "Нэшнл автос" с силой отбросило назад на кровать. Но раны в его
груди не было. Он стонал.
Черт, опять пуленепробиваемый жилет, подумал стрелок и направил свой
пистолет на приближающегося китайца. Но китаец больше не приближался. Он
лежал на полу лицом вниз.
Стрелок увидел струйку крови, выбежавшую из-под седых прядей над ухом.
Надо же, рикошет. Один случай на миллион. Пуля отскочила от Мэнгена и попала
прямо в голову старику.
Стрелок с облегчением рассмеялся.
Мэнген на кровати громко стонал, лежа поверх тела своей мертвой любовницы.
— Так, теперь разберемся с тобой, — стрелок схватил Мэнгена за лацкан
пиджака. Ткань холодила пальцы.
Костюм из кевлара. Ну вот все и объяснилось. Мэнген на всякий случай надел
костюм из пуленепробиваемой ткани. В наши дни костюмы из кевлара популярны
среди бизнесменов и политиков, потому что легки, сравнительно удобны и
поддаются не всякой пуле.
— Что вы делаете? — спросил Мэнген, когда стрелок принялся стягивать его
галстук.
— То, что было принято в старые добрые времена. Приговоренного доставляли
куда-нибудь побезлюдней, и прежде чем хлопнуть, распахивали ему на груди
рубашку. Это была такая традиция, и сейчас я ее возобновлю.
Стрелок рванул сначала сорочку — да так, что пуговицы полетели, потом
исподнее, левой рукой пригвоздил сопротивляющуюся жертву, приставил пистолет
к обнаженной груди Мэнгена и одним выстрелом попал в сердце.
Дрейк Мэнген дернулся, будто от удара током, и тело его обмякло.
Выпрямившись, стрелок произнес, обращаясь к трупу:
— Нет, на мой вкус, лучше бы в голову!
Он тихо вышел из квартиры, помедлил, чтобы убрать пистолет и стянуть
перчатки. Он не торопился. Спуск вниз занял много времени, но куда ему было
спешить?
Интересно, приплатят ли ему за китайца?
Скорей всего нет. Наверно, дзюдоист какой-нибудь, которому Мэнген
переплатил, взяв в телохранители. Таких сейчас пучок на пятачок.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Ума не приложу, что там могло взорваться в вашей трубке! — пожал
плечами ремонтник из телефонной компании.
— Сейчас-то она в порядке? — спросил Смит.
— Ну да. Я только приберусь и уйду.
— Я сам приберусь. Вы свободны, — сказал Смит.
— Нет, — улыбнулся ремонтник. — Убрать за собой — моя обязанность. Это
входит в пакет услуг, оказываемых "Америкэн телефон энд норт-ист Белл
комьюникейшнз найнекс энд Телеграф консолидейтед, инкорпорейтед". Так
называется наша новая компания.
— Потрясающе, — сказал Смит.
Тут зазвонил телефон, и он выставил ремонтника за дверь:
— Благодарю вас.
— Но я хотел убраться!
— Вот именно. Всего доброго.
Смит заперся на ключ и бегом вернулся к телефону.
— Привет вам, Император Смит, — услышал он голос Чиуна.
— Что-то у меня опять неполадки со связью, — сказал Смит. — Я вас плохо
слышу.
— Ничего, это пустяки, — произнес Чиун. — Я скоро оправлюсь.
— Оправитесь? От чего?
— От стыда, — сказал Чиун.
Только что поставленная ремонтником трубка неплотно прилегала к уху. Смит
прижал ее что было сил.
— Не сомневаюсь, что так и будет, — промолвил он, сильно подозревая, что
начались обычные Чиуновы игры.
— Я горько унижен, — словно оправдывался Чиун, хотя Смит не требовал
объяснений.— Одно меня утешает, что Мастер, воспитавший меня, не дожил до
этого дня. Я бы поник перед ним своей повинной головой; его упреки истерзали
бы мне душу.
Смит вздохнул:
— Чем именно вы унижены?
Без толку разговаривать со стариком, пока он не вы полнит все свои
ритуальные па.
— В древние времена Мастеров Синанджу призывали, чтобы сохранить жизнь
разным особам. Королям, императорам, султанам. Однажды препоручили защите
Мастера Синанджу даже египетского фараона. Когда он вступил на трон, ему
было всего шесть лет, и Мастер, которому он был поручен, присутствовал на
его девяносто шестом дне рождения. Правление этого владыки известно как
самое долгое в истории человечества, и оно не было бы возможно, не будь
Синанджу с ним рядом. Вот это была почетная миссия. О, если бы нынешнему
Мастеру задали столь же величественную задачу!
Смит насторожился:
— Что-то случилось?
— Но нет, такие задачи не для Чиуна! — продолжал скорбный голос. —
Чиуну не королей поручают охранять, нет! Даже не каких-нибудь принцев! Даже
не претендентов! Да, я вполне мог бы высоко держать голову, если бы охранял
какого-нибудь претендента на какой-нибудь достойный престол.
— Что-то произошло с Дрейком Мэнгеном? Он жив?
— Вместо этого мне достался жирный белый торговец, жизнь которого в грош
не ставят даже его близкие! Как человек может работать в полную силу, если
он выполняет работу, его недостойную? Я вас спрашиваю — как?
— Мэнген мертв? — потребовал ответа Смит.
— Тьфу! — сплюнул Чиун. — Да он мертвым родился! И всю свою жизнь он
так мертвым и прожил, да еще ел и пил яд, что делало его еще мертвее. Если
он сейчас мертв, то это лишь вопрос степени. Вся разница между живущим
мертвым белым и умершим мертвым белым состоит в том, что последний не
говорит глупостей. Хотя воняет так же.
— Что случилось? — вымотанно спросил Смит.
Чиун драматически возвысил голос:
— Ужасное создание обрушилось на него! Огромное, величиной с дом!
Настоящее чудище. Однако Мастер Синанджу не испугался этой напасти, не
испугался этой нечисти, необъятность которой могла бы соперничать с великим
храмом. Мастер Синанджу вступил с ним в борьбу. Но было уже поздно. Жирный
белый торговец, мертвый еще до того, как Синанджу узнало его имя, затих
навсегда.
— Понятно, — разочарованно произнес Смит. — Он его убил.
— Нет, — возразил Чиун. — Его убило оружие. Эти пистолеты — зло,
Император. Пожалуй, пришло время запретить их законом.
— Это мы обсудим позднее, — сказал Смит. — Он убил Мэнгена. Но если я
правильно понял, вы прикончили убийцу, не так ли?
Чиун, прежде чем ответить, помолчал.
— Не вполне так.
— Что это значит? — нахмурился Смит, которому довелось увидеть, как
хрупкий кореец пронесся сквозь взвод вооруженных солдат, как ураган сквозь
пшеничное поле.
— Это значит то, что значит, — заносчиво ответил Чиун. — Мастер
Синанджу всегда выражается ясно.
— Хорошо. Каким-то образом он сумел от вас уйти. Но вы его видели? Это не
Римо?
— И да, и нет, — ответил Чиун.
— Как я рад, что вы всегда выражаетесь ясно, — сухо сказал Смит.— Либо
это был Римо, либо нет. Одно из двух.
Чиун понизил голос до конспиративного шепота:
— Он назвался его именем. Это, знаете, очень странно. Дилетанты редко в
полной мере понимают значение рекламы. Но этот — да, он назвался именем
Римо.
— Вот как?
— Он сказал, что его зовут Римо Уильямс. Но он не был Римо Уильямсом.
Зачем же он лгал?
Смит мгновенно привел в действие компьютерную систему КЮРЕ и настроил ее
на поиск.
— Может, это была не ложь, — прошептал он, набирая "РИМО УИЛЬЯМС", и
нажал командную клавишу. Поиск начался, и с такой скоростью, которая привела
бы в изумление операторов "суперкомпьютеров" Пентагона. Все мыслимые архивы
Америки просматривались на наличие в них заданного компьютеру имени. Когда
много лет назад Римо выбрали для работы в КЮРЕ, все его личные дела
подверглись уничтожению и его имя вычистили отовсюду. Если сейчас
обнаружатся какие-то сведения о Римо Уильямсе, значит, его именем пользуется
самозванец.
— Опишите этого человека, — попросил Смит, открывая на экране
дополнительное окно, чтобы ввести в компьютер внешние данные.
— Бледный, как все белые, высокий, слишком высокий, с большими неуклюжими
ногами, как у всех белых. И так же, как у всех белых, из подбородка у него
растут жесткие волосы.
— Борода?
— Нет. Борода — это у меня. У этого белого из лица торчали концы волос.
Смит занес в компьютер: щетина.
— Возраст? — спросил Смит, наблюдая, как в основном окне идет поиск.
Миллионы записей, мерцая зеленью букв, сливались ц информационный поток.
Больно было смотреть. Пальцы Смита замерли над клавиатурой.
— Не более пятидесяти пяти зим, может быть, меньше, — сказал тот. — Вы
уже узнали, кто он?
— Мастер Синанджу, — осторожно сказал Смит, — я вас очень прошу хорошо
подумать. Был этот человек похож на Римо? На нашего Римо?
Трубка очень, очень надолго замолкла.
— Кто знает?! Все белые на одно лицо. Погодите. У него на лице был шрам,
через всю правую скулу. У нашего Римо такого шрама нет.
По дрогнувшему голосу Чиуна Смит понял, что Мастер Синанджу поражен
мыслью, которая мучает и самого Смита. Оба они думали о том, что
случайность, какую люди, основавшие КЮРЕ, предугадать никак не могли,
все-таки произошла.
— Что, если этот стрелок — отец Римо? — спросил Чиун. — Вы ведь об
этом думаете, верно?
Информационный поиск закончился прежде, чем Смит успел ответить. На экране
вспыхнула надпись: "ФАЙЛ НЕ НАЙДЕН. НАЖМИТЕ КЛАВИШУ "ВЫХОД"".
Смит так и сделал, а потом запросил личное дело Римо Уильямса, которое
велось в КЮРЕ.
— Если ему пятьдесят пять, то возраст как раз подходящий. Но очень
сомнительно. Римо всегда считался сиротой. Насколько мы знаем, живых
родственников у него нет.
— Родственники у всех есть, — вздохнул Чиун, имея в виду своего
покойного шурина, не к ночи будь помянут. — Хочешь не хочешь.
— Младенцем его нашли монахини на ступеньках сиротского дома Святой
Терезы, — говорил Смит, просматривая файл с данными на Римо. — Кто дал ему
имя — неизвестно. Может, монахини нашли записку в его вещах, может, сами
придумали. Архив, в котором могла бы найтись разгадка, сгорел за пять лет до
того, как Римо попал в КЮРЕ. Сиротского дома Святой Терезы тоже уже давно
нет.
— Римо не должен знать об этом, — решил Чиун.
— Согласен. — Смит отвел глаза от экрана компьютера.
Читая личное дело Римо, он всегда чувствовал неловкость. Мучила совесть.
Как он поступил когда-то с молодым полицейским... И хотя оправданием этому
была государственная необходимость, легче не становилось.
— Итак, Чиун, тот, кто называет себя Римо Уильямсом, на вашей
ответственности. Надеюсь, вы справитесь.
— Если он связан с нашим Римо кровным родством. мне терять не меньше
вашего, — холодно согласился Чиун. — Даже больше.
Смит кивнул. Он знал, Чиун надеется, что Римо станет его преемником,
следующим Мастером Синанджу, наследником традиций, уходящих в самую глубь
времен. В этом и состоял главный пункт разногласий между Смитом и Чиуном —
каждый считал его своим. И ни один не побеспокоился спросить, что думает об
этом сам Римо.
— Хорошо. Он мне звонил, наш Римо, но я отказался сообщить ему, где вы
находитесь. Я задержу его здесь, сколько смогу, а вы тем временем, надеюсь,
покончите с этим делом.
— Считайте, что уже сделано, Император, — сказал Чиун.
— Двух других автопромышленников зовут Джеймс Ривелл и Хьюберт Миллис.
Они дали согласие присутствовать на завтрашней пресс-конференции Лайла
Лаваллета. Если покушение произойдет, то скорее всего именно там.
— Часы этого бандита сочтены, о Император, — мрачно произнес Чиун. — А
вы знаете, где наш Римо сейчас?
— Звонил из Юты. Думаю, он примчится сюда, чтобы выяснить, где вы
находитесь. Постараюсь его попридержать, пока вы не позвоните, что все
улажено.
— Договорились. — Чиун повесил трубку.
Смит закрыл файл Римо. Чиун позаботится об этом типе, отец он Римо или не
отец. Тем все и кончится, и Римо ни о чем не узнает. Наверно, по отношению к
нему это несправедливо, но что значит еще одна несправедливость, когда их
несметное количество?
Римо Уильяме прибыл в Детройт около полуночи.
После того, как Смит отказался сказать ему, где Чиун, Римо сначала
растерялся, а потом припомнил, что Смит упомянул Детройт. И даже два раза.
Смит думал, что Римо звонит из Детройта. Интересно, с чего бы это?
Тут подходил только один ответ: Смит пришел к заключению, что Римо в
Детройте, поскольку знал, что Чиун уже там.
Рассуждение было самое элементарное, даже обидно, что Смит рассчитывал,
будто Римо на него не способен. И чем больше он думал об этом, тем обиднее
ему становилось, так что, добравшись до детройтского аэропорта, он
направился к стойке проката автомобилей и потребовал самую дорогую машину,
которая там имелась.
Он выудил из бумажника кредитную карточку на имя Римо Кочрена.
— Очень сожалею, сэр, но все наши машины в одной цене.
— Хорошо, — сказал Римо. — Тогда дайте мне четыре.
— Четыре?
— Именно. Не люблю, чтобы меня долго видели в одной и той же дешевке. Это
дурно для репутации.
— Все четыре — вам одному?
— Разумеется. Я что, двоюсь или троюсь у вас в глазах?
— Нет, сэр. Просто я подумал, кто же будет водить остальные?
— Никто, — сказал Римо. — Пусть они мирно ждут здесь на стоянке, пока я
за ними не приеду. И знаете, оформите-ка все четыре на три месяца.
За вычетом скидки за долгосрочный найм и высокую водительскую квалификацию
Римо, но с прибавкой штрафных за найм в пятницу, плюс страховка, на чем
настоял сам Римо, счет составил 7 тысяч 461 доллар 20 центов.
— Вы уверены, что хотите этого, сэр? — спросил клерк
— Да, — кивнул Римо.
Клерк пожал плечами.
— Что ж, деньги ваши.
— Нет, не мои, — сказал Римо. Пусть Смит подавится этим счетом. — Где
тут ближайший телефон?
Клерк указал на будку в трех шагах слева от Римо.
— А я и не заметил! Мерси.
— Простите, сэр, вы в самом деле хотите, чтобы я дала вам телефонные
номера всех отелей города? — испуганно переспросил девичий голос из
справочной по телефону.
— Нет, только самых лучших. В других он не останавливается.
— Простите, сэр, но делать заключения о качестве отелей — противоречит
политике "Америкэн телефон энд Грейтер Мичиган Белл консолидейтед
эмальгамейтед Телефоник энд Телеграфик комьюникейшнз, инкорпорейтед".
— Очень жаль, — сказал Римо, — тогда мне все-таки придется попросить
вас дать мне номера всех отелей Детройта. Без исключения.
— Ну, может, попробуете вот эти, — девушка неохотно назвала Римо с
полдюжины номеров, после чего он принялся названивать.
— Отель "Пратер", — ответил коммутатор первого отеля.
— Скажите, не остановился ли у вас пожилой кореец, который прибыл, я
думаю, с дюжиной, не меньше, лакированных дорожных сундуков и доставил вашим
посыльным много мороки?
— Пол каким именем он зарегистрирован?
— Не знаю. Может, мистер Парк, может, Его Внушающее Страх Великолепие. В
зависимости от настроения.
— Как? Вы не знаете его имени?
— Не знаю, — сказал Римо. — Но, будьте любезны. назовите мне точное
число соответствующих этому описанию пожилых корейцев, которые остановились
в вашем отеле.
Оператор проверил. Такие корейцы в отеле "Пратер" не проживали.
Римо задал тот же вопрос еще в трех отелях. На пятом звонке ему
подтвердили, что точь-в-точь такой кореец поселился в "Детройт-плаза" и что
главный посыльный, отвечавший за переноску багажа джентльмена по двадцати
пяти лестничным пролетам, поскольку джентльмен опасался доверить свой багаж
лифту, который может застрять или оборваться, уже вполне оправился после
операции по удалению грыжи. Не угодно ли Римо позвонить джентльмену в номер?
— Нет, благодарю вас, — сказал Римо. — Я хочу сделать ему сюрприз.
Номер Чиуна был заперт на ключ, и Римо два раза постучал. До него донесся
профильтрованный дверью голос:
— Кто тревожит меня? Кто топает по коридору мимо моей двери, как вымерший
як, да еще долбит в дверь, прерывая мою медитацию?
Римо покачал головой. Старик не мог не услышать, что он приближается, едва
Римо вышел из лифта в сотне футов по коридору, и не мог не узнать его шагов,
несмотря на толстое ковровое покрытие.
— Ты чертовски хорошо знаешь, кто это, — сказал Римо.
— Уходи. Мне никто не нужен.
— Открывай, не то я вышибу дверь.
Чиун дверь отпер, но не открыл. Когда Римо распахнул ее, старик сидел на
полу спиной ко входу.
— Очень гостеприимно. — Римо оглядел апартаменты.
Как и следовало ожидать, номер для новобрачных.
Чиун фыркнул. Вместо ответа.
— И ты не хочешь узнать, где я был? — спросил Римо.
— Нет. Мне достаточно знать, где ты не был.
— Да? И где же я не был?
— Ты не был у Нелли Уилсона, чтобы договориться о благотворительном
концерте в пользу наемных убийц. А мне приходится унижаться, выпрашивая
разрешение у этого безумного Смита.
— Мне было некогда, папочка, — попытался оправдаться Римо. — Я попал в
авиакатастрофу.
Чиун опять фыркнул, отмахнувшись от таких пустяков.
— Знаешь, Чиун, я кое-что понял.
— Это никогда не поздно, — сказал Чиун.
— Я понял наконец, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что
необходимость кормить твою деревню — не только долг, но и привилегия. — Он
увидел, что Чиун медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. —
Я помог спасти людей, попавших в авиакатастрофу. Ненадолго мне показалось,
что они — моя семья, и, я думаю, теперь мне понятно, что ты чувствуешь к
Синанджу.
— Как можно сравнивать благоденствие моей бесценной деревни со спасением
кучки бестолковых и жирных белых! — пожал плечами Чиун.
— Знаю, знаю, знаю, — согласился Римо. — Это понятно. Я только хотел
сказать, что идея, в принципе, та же самая.
— Что ж, может, ты не так безнадежен, как я думал. — Взгляд
коричневато-зеленых глаз смягчился. — Дай-ка мне твои руки! — ни с того ни
с сего сказал Чиун.
— Зачем?
Чиун нетерпеливо хлопнул в ладоши, отчего дрогнул кофейный столик и
задребезжало оконное стекло.
— Руки, быстро!
Римо протянул ладони. Чиун взял их в свои и внимательно осмотрел.
Принюхиваясь, сморщил нос.
— Может, за ушами проверишь? — поинтересовался Римо.
— Из огнестрельного оружия в последнее время ты не стрелял, — заключил
Чиун.
— Я не стрелял уж не помню сколько лет, и ты это знаешь, — удивился
Римо. — Что с тобой?
— Ты со мной, — ответил Чиун и отвернулся. — Но ненадолго. Ты должен
вернуться в "Фолкрофт". Император Смит имеет в тебе нужду.
— Отчего это мне кажется, будто ты хочешь выпроводить меня отсюда?
— Меня не интересует, что тебе кажется, — сказал Чиун. — Я здесь по
своим личным, Мастера Синанджу, делам, которые никого не касаются. Тебя,
например. Уходи. Уезжай к Смиту. Может, ты ему пригодишься.
— Не надейся. Послушай... — начал было Римо и замер на полуслове. Под
редкими седыми волосами над левым ухом Чиуна он увидел красную полоску
шрама. — Э, да ты ранен!
Он потянулся к Чиуну, но тот сердито шлепнул его по руке.
— Порезался, когда брился, — небрежно бросил Чиун.
— Ты не бреешься, — сказал Римо.
— Ну и что? Это просто царапина.
— Тебя не поцарапает даже ракетно-бомбовым залпом! Что, черт возьми,
произошло?
— Ничего. Псих с пистолетом. Завтра я с ним покончу. Тогда и поговорим о
других делах. Например, о концертной программе.
— Кто-то с пистолетом сделал это с тобой? — Римо присвистнул. — Должно
быть, он и впрямь хоть куда!
— У него хоть куда только имя, — сказал Чиун. — Ничего. Завтра
отправится на корм собакам. А ты возвращайся в "Фолкрофт".
— Ни за что!
Чиун сердито вскинул руки, располосовав мимоходом ногтями тяжелую камчатую
штору, и заявил:
— Мне ты не нужен.
— Ну и ладно. Все равно останусь.
— Тогда сиди здесь и не смей меня беспокоить. Мне не о чем с тобой
говорить.
Чиун вышел в спальню и захлопнул за собой дверь.
— Останусь, и все тут! — крикнул Римо.
— Но чтоб я тебя не видел!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Римо услышал, что дверь из спальни в коридор открылась и закрылась.
Значит, Чиун уходит. Он подошел к своей двери, прислушался и услышал шум
закрывающихся дверей лифта.
Чиун ехал вниз.
Выскочив из номера, Римо в момент достиг лестницы клетки и гигантскими
прыжками кинулся по ней вниз, безо всяких видимых усилий касаясь только
одной ступеньки.
При этом Римо не слишком торопился, поскольку знал, что времени у него,
чтобы раньше лифта добраться до холла, достаточно. Там он спрячется, потом
пойдет за Чиуном и посмотрит, что же это за такое сверхважное, о чем Чиун не
может ему сказать.
В холле он уселся в глубокое мягкое кресло и прикрыл лицо развернутым
газетным листом. Поверх газеты была видна контрольная панель лифта. Лифт
спускался в холл.
Спустился. Двери распахнулись. Лифт был пуст.
Где же старик? Римо встал, огляделся и обнаружил Чиуна точно в таком же
кресле спиной к нему.
— Сядь, недоумок, — сказал Чиун. — Не привлекай внимания! Ты ведешь
себя так, словно потерял собаку.
Римо смущенно усмехнулся.
— Я слышал, как ты ушел из номера.
— А я слышал, что ты идешь за мной.
— Я обогнал лифт по лестнице.
— Я тоже.
— Ну и что будем делать? — спросил Римо. — Играть в прятки по всему
Детройту?
— Нет, — ответил Чиун. — Ты пойдешь назад в номер. Или поедешь к
Императору Смиту в "Фолкрофт". Или же найдешь Нелли Уилсона и уговоришь его
спеть на нашем концерте. Выбирай.
— А ты?
— А у меня есть дело, которое тебя не касается.
— Не выйдет, — сказал Римо. — Я тебя не покину Можно сказать, репьем
вцеплюсь.
Чиун развернул свое кресло так, чтобы оказаться рядом с Римо, и глядя на
него прозрачно-карими глазами, очень искренне произнес:
— Римо, есть вещи, которых ты не понимаешь.
— Истинная правда, — кивнул Римо. — Но я рассчитываю на то, что ты мне
их объяснишь. Ты мой учитель, я тебе верю.
— Тогда поверь и сейчас: я действую в твоих собственных интересах, когда
говорю тебе, что узнать некоторые вещи ты еще не готов.
— Нет, так не пойдет, — сказал Римо. — Что именно я не готов узнать?
— О, многое. Какими словами приветствовать персидского императора. Чего
ни в коем случае нельзя говорить фараонам. Как вести себя при заключении
контрактов. Тайное значение легенд. И прочее.
— Так ты морочишь мне голову, потому что я не знаю, как сказать "привет"
персидскому императору? Это, дорогой мой, как-то не убеждает. Я хочу знать,
в чем дело.
— Упрямый и своевольный мальчишка!
— Да, я такой.
Чиун вздохнул:
— Ладно, пойдем. Но вопросов не задавай и под ногами не путайся!
На огромной автомобильной стоянке "Дайнакар индастриз", совсем рядом с
Эдсел-Форд-паркуэй в Детройте, суетились рабочие, пытаясь обвязать нечто
зеленой лентой.
Не будь это нечто шести футов высотой, шести шириной и пятнадцати длиной,
оно напоминало бы свадебный подарок, особенно если учесть элегантную
серебристую бумагу, в которую было упаковано.
До пресс-конференции Лайла Лаваллета оставалось пятнадцать минут, и две
дюжины только что прибывших репортеров, операторов и фотографов бродили
вокруг, гадая, что под оберткой.
— Тачка, что ж еще! Не позвал же нас Лаваллет, чтоб продемонстрировать
холодильник!
— Угу. Его ранили несколько дней назад, а прошлой ночью убили еще и
Мэнгена. Чего доброго, под этой штучкой — взвод автоматчиков, и они
разнесут нас в клочья.
— Надеюсь, начнут с тебя, — предположил первый репортер. — Скорее все—
таки машина, но одно точно — запашок от нее — мерзостный.
— А я думал, мне кажется, — сказал другой. — Может, это от работяг?
— Что ты сказал, мерзавец? — возмутился один из рабочих.
Их было четверо, они гнездились на верху упаковки, пытаясь соорудить из
широкой зеленой ленты идеально правильный бант-цветок.
— Ничего, — нервно ответил репортер. — Ничего не сказал.
— Мы вот-вот сами задохнемся от этой тухлятины, — скривился рабочий. —
И нравится нам тут не больше, чем вам.
— Будто рядом с помойкой стоишь, — пожаловался еще один журналист.
— Ладно, не трави душу. Эй, сдвинь там еще на четверть дюйма! Нормально.
— Рабочий взял радиотелефон, спросил в трубку: — Ну как?
Над стоянкой появился вертолет. Ответный голос из трубки донесся даже до
репортеров:
— Блеск. Теперь закрепляйте.
Рабочие принялись приклеивать бант клейкой лентой.
— Черт бы побрал Лаваллета с его прибамбасами, — пробормотал кто-то из
них.
— А чего б вы ждали от Непризнанного Гения Автоиндустрии? — спросил
кто-то из репортеров.
— Ну уж не вонючих сюрпризов, — сказал один рабочий.
— И чадящих машин, — прибавил второй.
Лайл Лаваллет, между тем, наблюдал за происходящим из окна высотного
здания "Дайнакар индастриз". Чувствовал он себя хорошо, ибо знал, что хорошо
выглядит. Новый корсаж для беременных, разработанный в Европе, еще на
полдюйма уменьшил его талию.
Личный консультант по внешнему виду, который в "Дайнакар индастриз"
числился координатором по дизайну, только что сделал ему омолаживающую маску
и к тому же нашел способ приклеить тот непокорный волос, который так
взволновал Лаваллета тремя днями раньше, к другому волосу, так что теперь
тому уж не выбиться и не смутить хозяина в самый неподходящий момент.
— Чудненько, — бормотал Лаваллет. — Пресса почти вся собралась. Миллис
и Ривелл здесь? — обратился он к мисс Блейз.
Его секретарша сегодня была в умопомрачительно облегающем свитере цвета
фуксии. Сначала, впрочем, она была в красном, но Лаваллет заставил ее
сменить свитер, потому что сам он был в оранжевом галстуке и, на его взгляд,
сочетание получалось кричащим. Переодеться проблемы не составляло, поскольку
Лаваллет настоял на том, чтобы мисс Блейз всегда держала в офисе дюжину
разноцветных свитеров на радость забредшим на огонек репортерам.
— Мистер Ривелл и мистер Миллис еще не приехали, — ответила секретарша.
— Но я позвонила в их офисы, и там сказали, что они уже в пути.
— О'кей. Я боялся, что они дадут отбой — из-за того, что вчера убили
Мэнгена.
— Нет, едут, — сказала мисс Блейз.
— О'кей. Пожалуйста, встретьте их внизу и усадите на помосте.
— Хорошо. Какие-нибудь специальные места, мистер Лаваллет?
— Да. С левой стороны.
— Для этого есть причина? — поинтересовалась секретарша.
— Еще бы, — улыбнулся Лаваллет. — Туда ветер дует.
— Ну и в местечко ты меня привел! — присвистнул Римо.
— Никто не просил тебя составлять мне компанию, — проворчал Чиун.
— Воняет, как на городской свалке.
— Это потому, что собралось столько белых, — съязвил Чиун. — Я уже
давно заметил это их свойство.
— А с чего это мы явились на автозавод? "Дайнакар индастриз". Сроду о
таком не слышал.
— Я здесь потому, что это мой долг, — сказал Чиун. — Ты — потому, что
ты репей.
У входа на стоянку их остановил охранник в форме и, протянув им картонку с
прикрепленным к ней списком гостей, попросил пометить свои имена.
Чиун просмотрел список сверху вниз, потом снизу вверх, поставил крестик у
какого-то имени, вернул бумагу охраннику и прошел в открытые ворота.
Охранник поглядел на имя, потом на Чиуна, потом опять на имя.
— Что-то не слишком он похож на Роберта Редфорда, — сказал он.
— Грим, — объяснил Римо, — он сейчас без грима.
Охранник понимающе кивнул и протянул список Римо. Тот проглядел его и в
самом низу увидел аккуратно напечатанным свое собственное имя: РИМО УИЛЬЯМС.
Рядом с ним стоял крестик.
— Меня кто-то уже отметил.
— Ну? Дайте-ка посмотреть. Где?
— Вот. Римо Уильямс. Это я. Видите? А рядом крестик.
Охранник пожал плечами:
— Ну и что мне теперь делать? Знаете, по идее, каждый, кто приходит,
должен сам пометить свое имя. Так что теперь я не вправе впустить вас, пока
вы не сделаете пометку в списке. Такая здесь система, и наш долг
придерживаться ее.
— Что за вопрос! — сказал Римо. — Я — само понимание.
Взял список, поставил крестик и прошел в ворота.
Охранник взглянул на имя и крикнул вслед:
— Рад вас видеть, мисс Уотерс! Всегда смотрю вашу передачу!
Римо догнал Чиуна, когда тот шел сквозь толпу журналистов, которых
набралось уже больше полусотни. Точнее сказать, маленький кореец не шел, а
маршировал по-командирски, властной рукой отбрасывая с пути болтающиеся на
ремнях камеры журналистов. Те было подняли крик, но тут на помост, вызвав
дружный вздох восхищения, ступила мисс Блейз. Она привела за собой Джеймса
Ривелла, главу "Дженерал автос", и Хьюберта Миллиса, президента "Америкэн
автос", и рассадила их по местам.
— Какая грудь! — потрясенно сказал один фотограф другому.
