Стоя в пустой комнате, он видел себя в один из редких моментов
откровения, видел подлинным революционером, и ему на мгновение захотелось
посмотреть на свое отражение в зеркале, укрепленном поверх обвисших обоев
над кроватью.
Он увидел холодное смуглое лицо истинного революционера и
почувствовал гордость тем, что принадлежит к избранным, он карающее лезвие
меча, вот кто он такой.
Он взял брезентовую сумку и пошел на кухню.
- Готов? - спросил он.
- Помоги мне.
Джилли опустил сумку и подошел к окну. Быстро темнело, на небе видны
были последние розовые и перламутровые отблески заката. Облака казались
такими низкими, что их можно коснуться рукой. Деревья в заросшем саду уже
сливались с сумерками. Приближалась ночь.
- Я не могу нести ее один, - скулил врач, и Джилли отвернулся от
окна. Пора снова уходить. В его жизни так было всегда: он уходил, а
охотники шли по его запаху. Пора бежать, бежать, как лиса.
Он прошел во вторую комнату. Врач завернул девочку в серое шерстяное
одеяло и пытался поднять ее с кровати, но не смог. Она лежала, наполовину
свесившись на пол.
- Помоги мне, - повторил врач.
- Убирайся с дороги! - Джилли О'Шоннеси грубо оттолкнул его и
наклонился к девочке. На секунду их лица оказались рядом.
Глаза у нее были открыты, она в сознании, хотя зрачки расширены из-за
наркотика. Веки покраснели, и в углах рта комки желтой, как масло, слизи.
Губы высохли и покрылись белыми чешуйками, в трех местах они потрескались
до крови.
- Скажие папе, - прошептала она. - Пожалуйста, скажите папе, что я
здесь.
Ноздри Джилли задрожали от кислого болезненного запаха ее тела, но он
легко поднял ее одной рукой под коленями, другой за плечами, и вынес в
кухню, пинком открыл дверь, так что замок оторвался, а дверь провисла на
петлях.
Он быстро пронес девочку через двор к гаражу. Врач торопился за ним,
неся коробку с медикаментами и оборудованием, жалобно бранясь на холоде,
скользя и чуть не падая.
Джилли О'Шоннеси подождал, пока врач откроет заднюю дверцу, потом
бросил девочку так грубо, что она слабо заплакала. Он не обратил на это
внимание и распахнул ворота гаража. Теперь было уже так темно, что он не
видел дальше моста.
- Куда мы едем? - заскулил врач.
- Я еще не решил, - резко ответил Джилли. - На севере есть безопасный
дом, или мы можем вернуться через пролив в Англию... - Он снова подумал о
фургоне. Хорошая мысль...
- Почему мы уходим? Так неожиданно?
Джилли не побеспокоился ответить, но вышел из гаража и бегом вернулся
на кухню. По-прежнему, как всегда, был одержим мыслью запутать следы, не
оставить никакого знака охотникам.
Он разбил кухонный шкаф и расколол ногами доски в щепки. Потом
нагромоздил их в центре комнаты. Смял газеты, лежащие на столе, и добавил
к груде, потом сверху нагромоздил стол и стулья.
Зажег спичку и поднес к смятым газетам. Они тут же вспыхнули, и он
распрямился и раскрыл окна и дверь. Холдный ветер раздул пламя, и оно
жадно поднялось, вспыхнули обломки досок.
Джилли О'Шоннеси взял сумку и вышел в ночь, согнувшись под ветром и
дождем, но на полпути к гаражу неожиданно выпрямился и прислушался.
Со стороны берега ветер донес какой-то звук. Возможно, грузовик
поднимается по склону холма, но к шуму мотора примешивался какой-то
странный свист, и свист этот быстро усиливался. Он быстро приближался,
казалось, заполнил весь воздух, исходил от самих облаков.
Джилли О'Шоннеси стоял, поднял лицо к дождю, осматривая облака, пока
пульсирующий правильный звук не заполнил все небо, и в тот момент как он
его узнал, ударил прожектор с низко летящего аппарата; в тот же момент
Джилли понял, что свист исходит от роторов, несущих охотников.
И, почувствовав предательство и неизбежную гибель, он громко
закричал:
- Почему? Боже, почему? - Он призвал Бога, от которого давно отрекся,
и побежал.
- Нехорошо! - Пилот крикнул это Питеру, не отрывая взгляда от
приборов, которые вели его нескладную большую машину по курсу. Контакт со
вторым вертолетом они утратили.
- Мы ослепли. - Впереди кипел белый туман. - Я поднимусь и полечу
назад в Эннискерри, пока мы не столкнулись со вторым номером.
Риск столкновения со вторым вертолетом был теперь вполне реален.
На машине горит фонарь, отражаясь в непроницаемом облачном покрове,
но второй пилот заметит его слишком поздно.
- Подождите! Еще минуту! - крикнул в ответ Питер, лицо его в свете
инструментальной панели исказилось. Вся операция на глазах распадалась,
она скоро кончится трагедией или поражением, но он должен продолжать.
- Нехорошо... - начал пилот, но сразу закричал со страхом и бросил
вертолет в сторону, в то же мгновение увеличив число оборотов и высоту;
машина вздрогнула и встала на дыбы, словно столкнувшись с препятствием,
потом пошла вверх, сразу уйдя на сто футов.
Из облака появился, как хищник из засады, шпиль церкви, он пролетел
всего в нескольких футах под ними и сразу исчез.
- Церковь! - закричал Питер. - Это оно! Поворачивайте назад!
Пилот овладел машиной; она слепо повисла в хаосе дождя и тумана.
- Ничего не вижу! - крикнул он.
- По радиоальтиметру сто семьдесят футов, - сказал второй пилот; это
истинная высота над поверхностью; по-прежнему ничего не было видно.
- Спуститесь ниже. Ради Бога, спуститесь ниже, - взмолился Питер.
- Не могу рисковать. Мы понятия не имеем, что под нами. - Лицо пилота
в свете инструментов казалось болезненно оранжевым, глаза - темные провалы
в черепе. - Я поднимаюсь и направляюсь назад...
Питер опустил руку, и в нее прыгнула рукоять "вальтера". Он холодно
подумал, что в состоянии убить пилота и заставить второго пилота
приземлиться - но в этот момент в облаках появилась щель, и в ней они
увидели темную землю.
- Видна земля, - крикнул Питер. - Опускайтесь! - И вертолет пошел
вниз, неожиданно прорвавшись на открытый воздух.
- Река. - Питер увидел блеск воды. - И мост...
- Вот кладбище! - кричал Колин. - А вон цель.
Показалась продолговатая черная тростниковая крыша, окна с одной
стороны освещены, и видна высокая окружающая стена. Пилот развернул
вертолет на оси, как стрелку компаса, и нырнул к зданию.
Колин Нобл пробрался в салон и крикнул своей команде: "Дельта"!
Переходим к "Дельте"!" Бортинженер раскрыл люк. Тут же салон заполнился
тонким клубящимся туманом, роторы продолжали рвать наполненный дождем
воздух.
Бойцы "Тора" встали по обе стороны люка, а Колин вместе с
бортинженером был впереди - занял "острие", как он всегда говорил.
Темная земля устремилась им навстречу, Колин выплюнул окурок и легко
подскочил к люку.
- Бейте все, что движется! - крикнул он. - Но ради Бога следите за
ребенком! Пошли, банда! Вперед!
Спуск прижал Питера к сидению, он не мог встать, теряя драгоценные
секунды, но зато он все ясно видел через переднее стекло.
Свет в окнах здания неестественно дрожит, и Питер понял, что это
пожар. Огонь. Тревога его усилилась, но некогда было раздумывать над этим
новым осложнением. В тени двора за стеной он уловил движение, какое-то
мелькание в отблесках пожара и того, что еще оставалось от дня, но он
увидел: это человек, он бежит, пригнувшись, и сразу исчезает в одной из
пристроек, примыкающих к огражденной стенами дороге.
Преодолевая перегрузку, Питер выбрался из сидения, неуклюже добрался
до салона, а вертолет в это время преодолевал последние футы и потом
повис, слегка раскачиваясь в открытом дворе за домом; из него посыпались
одетые в черное люди, они легко приземлялись на ноги и сразу, коснувшись
земли, бежали и словно чудом исчезали в дверях и окнах здания. Даже в
такой напряженный момент Питер ощутил гордость, настолько легко и слаженно
это делалось; казалось, бойцы не прилагают никаких усилий, передний мешком
с песком разбил стекла и деревянные ставни, а второй за ним тут же
устремился в это отверстие.
Питер последним оставался на борту, что-то заставило его задержаться
в открытом люке, не прыгать. Может, то движение, что он заметил за главным
зданием; он оглянулся, неожиданно вспыхнули фары и осветили каменную стену
- фары автомашины, в тот же момент машина выпрыгнула из продолговатой
пристройки и устремилась по дороге.
Питер покачнулся в открытом люке, потому что уже начинал прыжок,
отчаянно схватился за нейлоновый шнур у двери. Машина замедлила ход,
поворачивая на главную дорогу к мосту, а Питер схватил бортинженера за
плечо и затряс, указывая на уходящую машину. Губы его были всего в
нескольких дюймах от лица бортинженера.
- Не дайте ей уйти! - крикнул он, и бортинженер действовал
стремительно и уверенно, он заговорил в свой микрофон, говорил
непосредственно с пилотом в рубке над ними, вертолет послушно развернулся,
звук двигателя изменился, роторы взревели - и машина устремилась вперед, в
нескольких футах пролетела над крышей гаража и устремилась в преследование
уходящего света фар.
Питер высунулся из люка, чтобы посмотреть вперед, и ветер ударил по
голове, рвал тело; машина неслась по извилистой дороге, но вертолет быстро
нагонял ее.
Она всего в двухста ярдах впереди; темные вершины деревьев пролетают
словно рядом с Питером. Машина в ста ярдах, и Питер сквозь дождь увидел в
свете ее фар изгороди и каменные стены.
Теперь они достаточно близко, так что Питер видит небольшую
машину-фургончик, водитель на большой скорости искусно ведет ее по узкой
извивающейся дороге, но вертолет теперь висит над самой машиной.
- Пусть выключит прожекторы, - Питер повернулся внутрь, чтобы
крикнуть в ухо бортинженеру. Он не хотел, чтобы водитель знал о вертолете,
но в тот момент как бортинженер поднес к губам микрофон, фары внизу
погасли. Водитель о них узнал. После яркого света фар ночь казалась
абсолютно черной, и машина исчезла в ней.
Питер почувствовал, как вздрогнул вертолет: пилот был захвачен
врасплах; и сам Питер ощутил отчаяние.
- Мы их потеряем, - подумал он; он понимал, что самоубийственно
лететь в полной темноте в нескольких футах над деревьями, но пилот
выровнял машину, и неожиданно земля внизу осветилась ослепительным белым
светом; Питер изумился, но тут же понял, что пилот включил посадочные
прожекторы. Их два, по одному с каждой стороны фюзеляжа; они нацелены вниз
и слегка вперед.
И уходящая машина оказалась ярко освещена.
Вертолет опустился еще ниже, протискиваясь между телеграфными
столбами и деревьями по обе стороны дороги.
Теперь Питеру было видно, что машина - темно-синий "остин", с
багажником, прикрепленным к крыше, И именно этот багажник решил дело. Без
него человек не смог бы приземлиться на гладкой крыше несущейся
раскачивающейся машины.
Первым заметил вертолет доктор с заднего сидения "остина". Шум
двигателя и ветра заглушали свист роторов, и Джилли О'Шоннеси мрачно и
самодовольно усмехался. Он сознательно подождал, пока бойцы выгрузятся из
вертолета, прежде чем включить фары и вылететь из гаража на дорогу.
Он знал: потребуется немало минут, чтобы боевая группа поняла, что
здание пусто, перестроилась, снова погрузилась в вертолет и продолжила
охоту - а к тому времени он уйдет, в Дублине у него есть безопасное
убежище, вернее, было - четыре года назад. Может, уже нет. В таком случае
придется избавиться от отродья и доктора Джеймисона, каждому пулю в
затылок, и загнать "остин" в море.
Его снова охватило возбуждение опасности и смерти, ожидание окончено,
он снова живет так, как сам себе выбрал: лиса, убегающая от собак, он
снова жив. Правой ногой он жал на педаль, и "остин" летел в ночи.
Девочка на заднем сидении слабо плакала в боли и страхе; врач пытался
успокоить ее, и Джилли вслух рассмеялся.
- Они идут за нами! - закричал врач на очередном повороте, и Джилли
оглянулся через плечо. Он ничего не увидел в заднем окне.
- Что?
- Вертолет...
Джилли опустил окно и, держа руль одной рукой, высунул голову. За ним
вверху виднелся огонь вертолета. Джилли втянул голову и посмотрел вперед,
чтобы убедиться, что дорога ровная, поворотов нет. И тут же выключил фары.
В полной темноте он не уменьшил скорость, и теперь в его смехе
звучали дикие безумные нотки.
- Ты спятил! - закричал врач. - Ты нас всех убьешь!
- Ты прав, доктор! - Но глаза его уже приспособились к темноте, он
перехватил "остин", прежде чем тот ударился о каменную стену слева, и в то
же мгновение вытащил из-под накидки пистолет и положил рядом с собой на
сидение.
- Ничего не может... - начал он и замолчал: вспыхнул ослепительный
свет. Вертолет включил посадочные прожекторы, дорога впереди ярко
осветилась, и машина со скрипом шин миновала очередной поворот.
- Остановись! - кричал доктор, удерживая полубессознательную девочку
в раскаивающейся машине. - Сдадимся, пока нас не убили.
- На борту нет бойцов! - крикнул ему в ответ Джилли. - Они ничего не
могут сделать.
- Давай сдадимся! - завывал доктор. - Останемся живы. - И Джилли
О'Шоннеси откинул голову и затрясся от хохота.
- Я сохраню три пули, доктор, для каждого их нас...
- Они над нами.
Джилли схватил пистолет и снова высунул голову и плечи, глядя вверх.
Ослепительный свет совсем близко над ним. Больше ничего он не увидел
и выстрелил по свету. Грохот выстрелов смешался с громом роторов и свистом
ветра.
Стоя в открытом люке, Питер увидел ярко-оранжевые вспышки выстрелов.
Их было три, но ни свиста пролетающих пуль, ни ударов не было слышно.
- Ниже! - крикнул он бортинженеру, подкрепляя приказ жестом, и машина
послушно опустилась еще ближе к "остину".
Питер собрался, выжидая момент, и, когда он наступил, выпрыгнул из
люка. Внутренности словно подступили к горлу.
Он расставил конечности, готовясь к приземлению; на мгновение ему
показалось, что он промахнулся и упадет за "остином", на покрытую щебенкой
дорогу, и инерция падения с вертолета разобьет его.
Но "остин" в этот момент повернул и чуть замедлил скорость, и Питер с
ошеломляющей силой ударился о крышу; он чувствовал, как прогнулся под ним
металл, и покатился в сторону. Левый бок онемел от удара, и Питер отчаянно
цеплялся правой рукой, царапая ногтями краску, но продолжал катиться в
сторону, болтая ногами.
В последнее мгновение, когда его должно было сбросить на дорогу, он
вцепился пальцами в рейку багажника и повис, как летучая мышь, на одной
руке. Потребовалась доля секунды, и водитель "остина" понял, что на крыше
человек. Он стал бросать машину из стороны в сторону. Резко заскрипели
шины, Питера бросало взад и вперед, мышцы и сухожилия его правой руки
трещали от напряжения, но теперь силы быстро возвращались в онемевшую
левую сторону.
Действовать нужно быстро, он долго не выдержит эти повороты. Он
собрался, оценивая движения "остина", использовал очередной толчок, чтобы
перевернуться, упираясь мягкими подошвами в одну из распорок багажника, и
прижался животом, вцепившись руками и ногами в дико дергающуюся машину.
В ярком свете прожекторов вертолета впереди показался очередной
крутой поворот, и "остин" выровнялся, готовясь к нему. Водитель повернул
машину, и впереди открылся пологий спуск, дальше дорога вилась между
холмами к берегу.
Питер приподнялся, готовясь свеситься спереди, и в этот момент металл
в шести дюймах перед его носом вывернулся наружу, оставив в крыше круглое
отверстие; крошечный осколок металла ударил в щеку; и одновременно по
барабанным перепонкам ударил грохот выстрела. Водитель "остина" вслепую
стрелял сквозь кузов и промахнулся на несколько дюймов. Питер отчаянно
бросился в сторону, на мгновение чуть не потерял опору - и еще один
выстрел пробил металлическую крышу; этот выстрел попал бы ему в живот, и
Питер на мгновение представил себе, какую рану он причинил бы: пуля
сплющилась о металл и разорвала бы ему все внутренности.
Питер отчаянно бросился в другую сторону, стараясь перехитрить
стрелка внизу, снова звук выстрела и крыша вспучилась маленькой оспиной,
краска отлетела, и края отверстия блеснули чистым металлом, как
полированнный серебряный шиллинг. И снова, если бы он не повернулся, пуля
попала бы в него.
Питер снова перекатился, напрягая мышцы живота в ожидании рвущего
парализующего удара, в ожидании выстрела, но его не последовало. Только
тут онвспомнил о выстрелах по вертолету. Водитель опустошил свой пистолет,
и, поняв это, Питер одновременно услышал звук, очень слабый в реве
двигателя и ветра, но безошибочный. Плакала девочка. И этот звук вызвал у
Питера возбуждение, какого не могла вызвать даже угроза смерти.
Он, как кошка, встал на пальцы руки и ног и двинулся вперед и вправо,
пока не оказался непосредственно над водителем.
Девочка снова закричала, и он узнал голос Мелиссы-Джейн. Сомнений
нет. Он достал "вальтер" из кобуры, тем же движением взвел курок, бросил
взгляд вперед, на узкую дорогу. Приближался очередной поворот. Водителю
придется держать руль обеими руками, чтобы справиться с раскачивающейся и
прыгающей маленькой машиной.
"Пора!" - подумал он и свесился с крыши, так что повис вниз головой и
прямо перед собой увидел бледное лицо водителя на расстоянии всего в
восемнадцать дюймов.
В тысячную долю секунды Питер узнал эти смуглые волчьи черты лица и
холодные безжалостные глаза убийцы. Много лет он охотился на этого
человека, бесконечно изучал его фотографии с тех пор, как поиски
террористов стали целью его жизни.
Джилли О'Шоннеси правил обеими руками, в то же время держа одной
пистолет. Магазин открыт для перезаряжения. Он зарычал на Питера, как
зверь через прутья решетки, и Питер выстрелил. Ствол "вальтера" при этом
коснулся ветрового стекла.
Стекло покрылось сетью трещин, стало белым и непрозрачным, и тут же
ветер вдавил его внутрь, заполнив "остин" тучей сверкающих осколков.
Джилли О'Шоннеси обеими руками закрыл лицо, из-под пальцев его
брызнула кровь, потекла по груди, скрываясь в густых черных завитках.
По-прежнему вися вниз головой над кабиной "остина", Питер просунул в
разбитое окно "вальтер" и еще два раза выстрелил в грудь; здесь разрывные
пули "велекс" застрянут у костей и не пробьют сидение, не повредят больше
никому внутри. Убивая Джилли О'Шоннеси, Питер по-прежнему ясно слышал крик
Мелиссы-Джейн. Он сделал это так же хладнокровно, как ветеринар умерщвляет
животное, больное бешенством, и с таким же отсутствием удовольствия; пули
пригвоздили Джилли О'Шоннеси к спинке сидения, голова его болталась из
стороны в сторону, и Питер ожидал, что машина остановится, потому что нога
мертвеца сдвинулась с акселератора.
Но этого не произошло. Мотор работал по-прежнему, тело сползло вперед
и застряло, коленом упираясь о приборный щит; оно всем весом налегало на
педаль, и маленькая машина летела вниз по склону холма, мимо мелькали с
обеих сторон каменные стены, словно они несутся в туннеле под землей.
Питер еще больше свесился, просунул руки в разбитое окно, ухватился
за руль и принялся его вертеть. Он удержал машину и снова повернул ее на
дорогу, она бешено качалась и виляла, но все же вышла на дорогу и
продолжала спускаться.
Почти невозможно было рассчитать движения, чтобы удерживать ее так.
Питер висел вниз головой, держась только коленями и пальцами ног, и в
такой позиции ему приходилось работать рулем. При этом предплечья его
касались неровных острых краев лопнувшего ветрового стекла.
Ветер рвал его, тело Джилли О'Шоннеси упало на руль, заклинив его в
самый критический момент, так что Питеру пришлось одной рукой отбрасывать
его назад; со скрежетом, ревом разорванного металла и снопом оранжевых
искр бок "остина" задел за каменную стену. Питер вернул машину на дорогу,
и она начала дико поворачивать из стороны в сторону, каждый раз касаясь
стен, отскакивала на середину и снова устремлялась к стене.
Питер понял, что машина вот-вот перевернется, его раздавит под
металлической крышей, размажет по твердой поверхности щебеночной дороги.
Нужно спрыгнуть - но он мрачно оставался с взбесившейся машиной, потому
что в ней Мелисса-Джейн. Он не может спрыгнуть.
Машина выдержала еще один поворот, и Питер увидел впереди закрытые
деревянные ворота в стене. Он сознательно повернул машину туда, не
стараясь больше предотвратить столкновение, напротив, приближая его. Он
правил прямо на ворота, и "остин" ударил в них.
Деревянный брус пронесся над головой Питера, обжигающий пар из
разбитого радиатора ударил по лицу и рукам, и "остин вылетел в открытое
поле, подпрыгивая на камнях. Влажная почва тормозила движение, тормозил и
крутой подъем на холм, и, проехав пятьдесят ярдов, маленькая машина
добралась до дренажной канавы и остановилась, повиснув под нелепым углом.
Питер соскользнул в сторону и приземлился на ноги. Рывком открыл
заднюю дверцу, и на него из машины выпал человек. Он упал на колени в
гразь, бормоча что-то непонятное, и Питер коленом ударил его в лицо. Кость
и хрящ хрустнули, послышался стук сломанных зубов. Голос человека резко
оборвался, и тут же Питер нанес ему режущий удар ребром правой ладони,
удар расчетливый - человек потеряет способность двигаться, но не умрет, и
прежде чем бессознательное тело упало на землю, Питер уже перепрыгнул
через него.
Он вынес дочь из "остина", и ее хрупкое тело показалось ему
невесомым; он ощутил жар ее лихорадки.
Его охватило почти непреодолимое желание изо всех сил прижать это
тело к груди, но вместо этого он понес ее так бережно, словно она сделана
из какого-то хрупкого драгоценного вещества, осторожно перешагивая через
камни поля. Понес туда, гле в темноте садился вертолет.
На борту по-прежнему находился врач "Тора"; он выпрыгнул, прежде чем
вертолет коснулся земли, и в ярком свете посадочных прожекторов побежал
навстречу Питеру.
Питер обнаружил, что негромко приговаривает:
- Все хорошо, дорогая. Все кончено. Все кончено, моя девочка... я
здесь, малышка...
Тут он сделал еще одно открытие. Не пот течет по его щекам и капает с
подбородка. И Питер без всякого стыда подумал, когда же он плакал в
последний раз. И не мог вспомнить, но это казалось неважным, не сейчас,
когда дочь у него на руках.
В Лондон прилетела Синтия, и Питер вновь пережил ужасы их брака.
- Все, кто рядом с тобой, страдают, Питер. Теперь очередь
Мелиссы-Джейн.
Он не мог избежать ее, ее обвинений, потому что она все время была
рядом с Мелиссой-Джейн. Выдерживал ее упреки и ядовитые обвинения и думал:
неужели когда-то она была веселой, молодой и привлекательной? Она на два
года моложе его, но тело у нее уже бесформенное, а думает она так, словно
на двадцать лет старше.
Мелисса-Джейн оправлялась под действием антибиотиков с чудотворной
быстротой, и хотя была еще бледна и худа, на третий день ее выписали, и
Питер и Синтия в последний раз принялись ссориться, Мелисса-Джейн сидела
между ними.
- Мама, я еще боюсь. Можно, я поеду с папой? Всего на несколько дней?
Наконец Синтия со вздохом и обиженным видом согласилась, и оба они
почувствовали себя виноватыми. По дороге в "Тисовое Аббатство", куда их
пригласил пожить Стивен, пока Мелисса-Джейн не поправится, она сидела
рядом с ним тихо, левая рука еще на перевязи, а на пальце белая повязка.
Она заговорила, только когда они у "Хитроу" свернули на дорогу М4.
- Я все время знала, что ты придешь. Не могу многого вспомнить.
Всегда было темно, и кружилась голова, все вокруг менялась. Я смотрела на
лицо, а оно расплывалось, и потом оказывался кто-то другой...
- Тебе давали наркотики, - объяснил Питер.
- Да, я знаю. Помню уколы... - Она рефлекторно потерла предплечье и
вздрогнула. - Но даже тогда я знала, что ты придешь за мной. Помню, как
лежала в темноте и слушала, ждала твой голос...
Было сильное искушение делать вид, что ничего не случилось, и до сих
пор Мелисса-Джейн об этом не говорила, но Питер знал, что должен дать ей
выговориться.
- Хочешь рассказать мне, дорогая? - мягко спросил он, понимая, что
это важно для выздоровления. Молча слушал, а она вспоминала обрывки
разговоров и впечатлений, искаженные наркотиками. И когда она говорила о
смуглом человеке, в голосе ее снова звучал ужас.
- Он иногда смотрел на меня. Я помню, как он смотрел на меня... - И
Питер вспомнил холодные глаза убийцы.
- Сейчас он мертв, дорогая.
- Да, я знаю. Мне сказали. - Она помолчала, потом снова заговорила. -
Он очень отличался от второго, седого. Тот, старый, мне нравился. Его
звали доктор Джеймисон.
- Откуда ты знаешь? - спросил Питер.
- Так его называл смуглый. - Она улыбнулась. - Доктор Джеймисон. От
него всегда пахло микстурой от кашля, и он мне нравился...
Тот самый, что произвел ампутацию и отрезал бы и руку, мрачно подумал
Питер.
- А еще одного я не видела. Я знала, что он здесь, но никогда его не
видела.
- Еще одного? - Питер резко повернулся к ней. - Какого, дорогая?
- Был еще один. И даже смуглый его боялся. Они все его боялись.
- Ты его не видела?
- Нет, но они все время о нем говорили, спорили, что он сделает...
- Ты помнишь его имя? - спросил Питер, и Мелисса-Джейн сосредоточенно
нахмурилась.
- У него было имя?
- Обычно они просто говорили "он", но да, я помню. Смуглый называл
его Каспером.
- Каспером?
- Нет, не Каспером. Не могу вспомнить. - В голосе ее прозвучала нотка
ужаса, он стал резок.
- Не волнуйся. - Питер попытался ее успокоить, но она раздраженно
покачала головой.
- Не Каспер, но что-то похожее. Я знаю, это из-за него все со мной
произошло. Они просто делали, что он им велел. Его я по-настоящему
боялась. - Она всхлипнула и выпрямилась на сидении.
- Все кончено, дорогая. - Питер свернул к обочине и остановил машину.
Обнял ее, она оставалась напряженной, тело ее дрожало. Питер встревожился
и прижал ее к груди.
- Калиф! - прошептала она. - Так его звали. Калиф! - Она
расслабилась, прижавшись к нему, и вздохнула. Дрожь прекратилась. Питер
продолжал держать ее, пытаясь справиться с нахлынувшим на него гневом, и
прошло какое-то время, прежде чем он понял, что Мелисса-Джейн уснула.
Как будто это имя вызвало катарсис, освобождение от ужаса, и теперь
она готова к быстрому выздоровлению.
Питер уложил ее на сидение и укрыл ангорским ковром. Потом снова
поехал, но каждые несколько секунд посматривал на нее, чтобы убедиться,
что она спокойно спит.
Из "Тисового Аббатства" Питер дважды звонил Магде Альтман, оба раза
по ее личному номеру, но ее не было, и она не оставила для Питера никаких
сообщений. Прошло уже пять дней после "Дельты", когда освободили
Мелиссу-Джейн, а он все не мог с ней связаться. Она как будто совершенно
исчезла, и Питер размышлял над этим в течение спокойных дней, которые
проводил почти наедине с дочерью.
Потом в "Тисовое Аббатство" приехал Кингстон Паркер, и сэр Стивен
Страйд радовался, что у него в гостях такой видный политик.
Обаяние Кингстона Паркера заполнило весь старый дом. Когда он хотел
этого, сопротивляться его обаянию было невозможно. Стивен восхищался им,
особенно когда обнаружил, что наряду со своей репутации либерала и борца
за человеческие права, Паркер защищает капиталистическую систему и
считает, что его страна должна серьезней относиться к своему долгу перед
Западным миром. Оба они сожалели об отказе от программы создания
бомбардировщика Б1, о затяжках в осуществлении нейтронной бомбы, о
перестройке американской системы разведки. Большую часть первого дня они
провели в отделанном красным деревом кабинете Стивена, изучая взгляды друг
друга, и вышли оттуда друзьями.
Выйдя, Паркер завершил завоевание семьи Стивена, продемонстрировав,
что разделяет научные познания Патриции Страйд и ее любовь к античному
фарфору. Теплота по отношению к Мелиссе-Джейн, радость от ее освобождения
были слишком непосредственны, чтобы не быть искренними. И совершенно он
завоевал юную леди, когда вместе с ней прошел в конюшню, познакомился с
Флоренс Найтингейл и показал, что является знатоком лошадей.
- Хороший человек. Мне он кажется человеком чести, - сказала Питеру
Мелисса-Джейн, когда он вечером зашел к ней в спальню пожелать спокойной
ночи. - Он такой добрый и интересный. - И сразу, чтобы он не усомнился в
ее верности, добавила: - Но ты по-прежнему мой самый любимый мужчина во
всем мире.
Она почти совершенно оправилась, и, присоединяясь к обществу, Питер
удивлялся устойчивости молодого тела и мозга.
Как обычно, за обедом в "Тисовом Аббатстве" собралось блестящее
общество, и центром его был Кингстон Паркер. Но потом они с Питером
обменялись взглядом над покрытым серебром и украшенным свечами столом Пат
Страйд, оставили остальных за портвейном, коньяком и сигарами и незаметно
выскользнули в огражденный стенами розарий.
Пошли по скрипящей гравием тропинке, Кингстон Паркер достал свою
пенковую трубку и негромко заговорил. Однажды негромко кашлянул его
телохранитель, державшийся так, чтобы не слышать разговора, но это было
единственной помехой, а весенний вечер был тихим и ароматным. Разговор их
совершенно не соответствовал окружению - разговор о смерти и насилии, о
правильном и неправильном пользовании властью, об огромных суммах, которые
перемещает какая-то одинокая загадочная фигура.
- Я уже пять дней в Англии... - Кингстон Паркер пожал плечами. - По
гулким коридорам Уайтхолла трудно двигаться быстро. - Питер знал, что он
дважды встречался с премьер-министром. - Дело не только в "Атласе". -
Паркер был одним из самых близких в президенту людей, и американцы
