обнаружил, что ему все труднее следить за обсуждением, которое становится
все более шумным. Он думал об изумрудных глазах и маленьких свежих грудях.
От "Максима" обратно в здание министерства флота, а позже снова
потребовалось дипломатическое искусство, когда капитан пригладил усы и
подмигнул Питеру.
- Есть очаровательный маленький клуб, очень близко, там к нам
прекрасно отнесутся...
В шесть часов Питер наконец освободился от общества француза, с
заверениями в дружбе и обещанием встретиться снова через десять дней. Час
спустя он оставил своих помощников в отеле "Морис" после быстрого, но
тщательного разбора достижений дня. Все трое согласились, что начало
неплохое, но впереди еще длинная-длинная дорога.
Питер пошел назад по Риволи. Несмотря на усталость после долгого дня
бесконечных переговоров и необходимости быстро думать на чужом языке,
несмотря на легкую боль в глазах от вина и коньяка и сигарного и
сигаретного дыма, которым дышал весь день, Питер испытывал возбуждающие
предчувствия, потому что его ждала Магда, и шел он быстро.
Остановившись на переходе в ожидании зеленого света, он увидел
собственное отражение в стекле витрины. Он улыбался, не сознавая этого.
Ожидая своей очереди заплатить за стоянку и влиться в поток уличного
движения, Питер посмотрел в зеркало заднего обзора. Он приобрел эту
привычку давно, когда у захваченного террориста обнаружили список
приговоренных к смерти; Питер был в этом списке; с тех пор он привык
оглядываться через плечо.
Он запомнил "ситроен" на удалении в две машины за собой, потому что у
того была трещина на ветровом стекле и царапина на крыле, в которой
сверкал металл.
Ожидая на Елисейских Полях, когда пройдут пешеходы, он снова увидел
маленький черный "ситроен" - по-прежнему отделенный двумя машинами; он
наклонил голову, пытаясь рассмотреть водителя, но "ситроен" зажег фары,
мешая ему, и в этот момент загорелся зеленый свет, и Питер поехал дальше.
На площади Этуаль "ситроен" отодвинулся назад, но Питер снова увидел
его в серых дождливых сумерках ранней осени, когда был на полпути к авеню
де ла Гран Арми, потому что теперь уже искал его. "Ситроен" сразу же
затерялся на боковой улице, и Питер забыл бы о нем и сосредоточился бы на
удовольствии вести "мазерати", но его охватило какое-то мрачное
предчувствие, и, преодолев путаницу пригородных улиц и выбравшись на
дорогу, верущую к Версалю и Шартре, он обнаружил, что непрерывно меняет
ряды и все время оглядывается.
Миновав Версаль и выехав на дорогу к Рамбуйе, он смог просматривать
ее на милю вдоль ровной линии деревьев за собой и убедился, что других
машин нет. Он успокоился и начал готовиться к последнему повороту, который
выведет его к "Ла Пьер Бенит".
Впереди развертывался гладкий черный питон дороги, потом он резко
поднимался. Питер миновал подъем на скорости в 150 километров в час и тут
же начал искусно действовать тормозом и сцеплением, избегая искушения
спускаться слишком быстро, чтобы не рисковать на скользком неровном
бетоне. Впереди показался жандарм в блестящем белом платиковом плаще,
влажном от дождя, он размахивал красным фонариком; виднелись красные
предупредительные огни, в кювете лежал "пежо", его фары смотрели в небо,
дорогу перекрывал синий полицейский фургон комби, и в свете его фар видны
были два тела, аккуратно положенные рядом; и все это смягчала пелена
дождя. Типичная картина дорожного происшествия.
Питер прекрасно владел "мазерати". Он уменьшил скорость, так что
машина начала ползти, опустил боковое стекло, электрический мотор негромко
взвыл, и в теплую машину ворвался порыв ледяного ветра. Жандарм фонариком
просигналил ему, чтобы он проезжал в узкую щель между живой изгородью и
полицейским фургоном, и в этот момент Питер краем глаза уловил неожиданное
движение. Шевельнулось одно из тел, лежащих у дороги. Слегка изогнулась
спина, как у человека, собирающегося сесть.
Питер видел, что этот человек слегка поднял руку, чуть-чуть, но
достаточно, что он держит за бедром какой-то предмет, и даже в дождь и в
сумерках Питер узнал охладительный кожух с отверстиями, в котором
помещается короткий ствол складного ручного пулемета.
Мгновенно мысли его устремились таким быстрым потоком, что все вокруг
стало словно в замедленном кино.
"Мазерати", - подумал он. - Они охотятся за Магдой".
Жандарм обошел "мазерати" со стороны водителя, правую руку он положил
на рукоять пистолета.
Питер нажал на газ, и "мазерати" взревел, как бык, которому
прострелили сердце. Завертелись на влажной поверхности задние колеса, и
легким прикосновением Питер направил серебряную машину к жандарму. Она
перерезала бы его надвое, но тот оказался слишком проворен. Он отпрыгнул к
изгороди, и Питер видел, что у него в руке пистолет, но сейчас он слишком
занят, чтобы стрелять.
"Мазерати" боком задел изгородь, зашелестела листва, Питер поднял
правую ногу, справился с рассерженной машиной и повернул ее в сторону. В
то же мгновение, как она выпрямилась, он снова нажал на газ, и "мазерати"
взвыл. На этот раз от задних колес пошел синеватый резиновый дымок.
За рулем синего полицейского комби сидел водитель, он пытался
полностью перекрыть дорогу, но оказался недостаточно быстр.
Две машины соприкоснулись, со звоном и хрустом раздираемого металла,
отчего у Питера заныли зубы, но беспокоило его то, что два тела на обочине
больше не лежали. Ближайший стоял на одном колене и разворачивал
короткоствольный ручной пулемет - похоже на чешский "скорпион" или
немецкий "ВП70", но этот человек пользовался складной рукоятью и тратил
несколько мгновений на то, чтобы поднести пистолет к плечу. К тому же он
перекрывал линию огня второму, который скорчился за ним тоже с ручным
пулеметом, готовый к стрельбе. Питер узнал работу профессионалов, и мозг
его работал так быстро, что он даже успел восхититься.
"Мазерати" прорвался мимо полицейского комби, и Питер поднял правую
ногу, чтобы уменьшить трение задних колес, и резко развернул руль вправо.
"Мазерати" со скрипом шин повернулся и перешел на левую сторону, к двум
людям на дороге. Питер пригнулся. Он сознательно свернул налево, чтобы
прикрыться двигателем и кузовом.
И тут же услышал знакомый звук, словно гигант разрывает толстый
брезент: стрельба из автоматического оружия со скоростью почти в две
тысячи выстрелов в минуту. Пули разорвали бок "мазерати", с оглушительным
звоном ударялись о металл, стекло разбилось и осыпало Питера блестящей
пеной, как волна, гонимая бурей, ударяет о скалу. Осколки впивались Питеру
в спину, обжигали щеки и шею. Они сверкали, как алмазная тиара, в его
волосах.
Стрелявший, несомненнно, в несколько секунд опустошил магазин, и
Питер поднялся на сидении, защищая глаза от осколков стекла. Он увидел
впереди темную линию изгородей и повернул руль, чтобы удержать "Мазерати".
Машина покачнулась, и Питер мельком увидел двоих стрелков, барахтающихся в
полном воды кювете, но в этот момент заднее колесо ударилось о бордюр, и
Питера бросило на ремни безопасности с силой, которая выдавила из легких
воздух, "Мазерати" встал на дыбы, как жеребец, учуявший кобылу, и начал
выписывать зигзаги на дороге, а Питер отчаянно вцепился в руль и тормоза,
чтобы справиться с машиной. Должно быть, он описал полный круг, потому что
перед ним мелькнули фары, бегущие и катящиеся фигуры, и снова показалась
открытая дорога, и он бросил машину вперед, одновременно взглянув в
зеркало.
Он увидел синие облака дыма и пара от собственных шин, а сквозь них
фигуру второго стрелка, стоящего по пояс в кювете. Тот держал ручной
пулемет, и у его ствола расцвела яркая вспышка.
Питер услышал, как первый залп ударил "мазерати", но не смог снова
пригнуться, потому что прямо впереди был поворот, приближающийся с
ошеломляющей скоростью, и сжал зубы в ожидании.
Второй залоп достиг машины, как стук града по металлической крыше, и
что-то рвануло тело.
- Попали! - понял он. Сомнений не было: у него бывали раны и в
прошлом. Впервые, когда он со своим патрулем очень давно попал в засаду на
Кипре; он спокойно оценил рану, обнаружил, что по-прежнему владеет обеими
руками и всеми чувствами. Либо рикошет, либо пуля потеряла всю убойную
силу, пробивая заднее стекло и сидение.
"Мазерати" аккуратно вписался в поворот, и только тут Питер услышал
перебои в двигателе. И тут же салон заполнился резким запахом бензина.
- Подача топлива, - сказал сам себе Питер, почувствовал теплый
неприятный поток собственной крови на спине и боку и понял, что ранен в
левое плечо. Если пуля проникла глубоко, она могла задеть легкое, и он
прислушался, нет ли соленого вкуса во рту и не вырывается ли воздушная
пена из груди.
Двигатель заглох, снова заработал, заглох, словно ему не хватало
топлива. Первый залп, должно быть, разорвал всю систему подачи горючего, и
Питер сухо подумал, что в кино "мазерати" уже вспыхнул бы в великолепии
пиротехники, как миниатюрный Везувий. Хотя в действительности этого не
происходит, все же бензин мог пролиться на клапаны и в другие места.
Последний взгляд назад перед тем, как поворот полностью скроет его:
он увидел троих бегущих к полицейскому фургону. Трое и еще водитель:
плохие у него шансы. Они сразу погонятся за ним, и искалеченная машина
сделала последний мужественный рывок, который пронес их еще пятьсот ярдов,
и двигатель окончательно заглох.
Впереди, в пределах досягаемости фар, Питер видел белые ворота "Ла
Пьер Бенит". Засаду устроили в таком месте, где постороннего транспорта
почти не бывает, так что в сети попал только серебряный "мазерати".
Питер быстро осмотрелся, вспоминая характер местности за главными
воротами поместья. Он был здесь только раз, и тогда тоже было темно, но
местность он запоминал, как солдат, и помнил густой лес по обе стороны
дороги вплоть до низкого моста через узкий быстрый ручей с крутыми
берегами, левый поворот и подъем к дому. Дом в полумиле за воротами -
долгий путь, когда ты ранен, а за тобой четверо вооруженных
преследователей. И никакой гарантии, что в доме безопасность.
"Мазерати" по небольшому наклону катился к воротам, постепенно
останавливаясь. Запахло разогретым маслом и горящей резиной. Краска на
копате двигателя начинала вздуваться пузырями и обесцвечиваться. Питер
выключил зажигание, чтобы электрический насос больше не подавал горючее в
горящий двигатель, и сунул руку под пиджак. Рана оказалась там, где он и
предполагал: низко слева. Она начинала болеть, и рука стала влажной и
липкой от крови. Он вытер ее о брюки.
За ним в ореоле дождя показались отраженные огни фар. Свет становился
все сильнее. В любой момент они покажутся из-за поворота, и Питер открыл
отделение для перчаток.
9-миллиметровая "кобра" давала мало утешения, когда он достал ее из
кобуры и сунул себе за пояс. Запасного магазина нет, а казенник пуст.
Теперь о жалел об этой предосторожности, потому что теперь у него только
девять патронов - один лишний может иметь сейчас огромное значение.
Из-под капота двигателя вырвались маленькие язычки пламени, найдя
щель. Питер расстегнул ремень, открыл дверцу и свободной рукой направил
машину к бордюру. За ним местность круто уходила вниз.
Питер резко повернул руль в противоположную сторону, так что смена
направления выбросила его из машины, а "мазерати" пошел к центру дороги и
покатился дальше, постепенно останавливаясь.
Питер приземлился, словно после прыжка с парашютом, сведя вместе
колени и подогнув ноги, чтобы смягчить удар, и тут же покатился. В плече
вспыхнула боль, он почувствовал, как что-то рвется. Привстав, он,
согнувшись, побежал к краю леса, и горящий автомобиль озарил темные
деревья оранжевым мерцающим светом.
Пальцы на левой руке распухли и онемели; он ощутил это, вставляя
магазин в "кобру", и в этот момент показались яркие фары из-за поворота, и
у Питера появилось впечатление, что он на освещенной сцене "Палладиума"
[Известный лондонский эстрадный театр]. Он упал на живот в мягкую влажную
от дождя траву, рана продолжала болеть, кровь текла под рубашкой. Питер
пополз к деревьям.
По дороге с ревом несся полицейский фургон. Питер распластался и
прижался лицом к земле, она пахла прелыми листьями и грибами. Фургон
пролетел мимо него.
"Мерседес" остановился в трехста ярдах ниже по дороге, два его колеса
удержались на покрытии, а два съехали, он наклонился и горел.
Фургон остановился на почтительном расстоянии от него, те, кто
находится в нем, понимают опасность взрыва; вперед побежал только жандарм
в пластиковом плаще, бросил один взгляд внутрь и что-то крикнул. Язык
похож на французский, но огонь разгорелся и шумел, да и расстояние слишком
велико, чтобы услышать ясно.
Фургон начал разворачиваться, перевалил через бордюр, медленно
двинулся назад. Две мнимые жертвы происшествия, по-прежнему с ручными
пулеметами в руках, бежали перед ним, как псы на поводке, опустив головы и
разглядывая обочины в поисках следов. Жандарм в белом плаще стоял на
подножке, время от времени подбадривая охотников.
Питер уже встал. Пригнувшись, он бежал к лесу. И на всем бегу налетел
на ограду из колючей проволоки. Тяжело упал. Ощутил, как стальные шипы
разрывают ткань его брюк и, поднимаясь, с горечью подумал: "Сто сорок семь
гиней".
Костюм был сшит на Савил Ру [Улица в Лондоне, на которой расположены
мастерские фешенебельных мужских портных]. Питер пробрался через ограду и
услышал сзади крик. Нашли след. И когда он преодолевал последние ярды
открытого пространства, услышал другой крик, торжествующий.
Его заметили в свете горящего "мазерати", и снова послышался рвущий
звук автоматической стрельбы. Но для такого короткого ствола и оружия с
низкой скоростью дальность слишком велика. Питер услышал над собой словно
шорох крыльев летучих мышей - это пролетали пули - и тут же добрался до
первых деревьев и нырнул за них.
Дышал он тяжело, но в хорошем спокойном ритме. Рана пока не очень
мешает ему, и его охватил холодный гнев, от которого не теряют голову: так
всегда происходило с ним в схватке.
До изгороди от него пятьдесят метров, решил он, одна из лучших его
дистанций - международный стандарт для стрельбы из пистолета по круглой
мишени 50 миллиметров в диаметре, - но судей здесь нет, поэтому он взял
пистолет обеими руками и дал возможность преследователям наткнуться на
изгородь.
Столкнувшись с изгородью, упали двое, и крикнули в гневе они явно
по-французски. Вставали они, хорошо освещенные сзади огнем машины, а у
"кобры" есть люминисцентная мушка. Питер прицелился в живот одному из
пулеметчиков.
Пуля ударилась в тело и кость с огромной силой. Звук такой, как от
удара бейзбольной биты об арбуз. Удар приподнял человека и отбросил его
назад, и Питер повернулся к другой цели, но перед ним были профессионалы.
И хотя выстрел со стороны леса был для них полной неожиданностью, они
среагировали мгновенно и исчезли, прижавшись к земле. Цели не видно, а у
Питера слишком мало патронов, чтобы удерживать их в лежачем положении
огнем.
Один из них выпустил залп, полетели ветви, листья, кора деревьев.
Питер в качестве предупреждения выстрелил в сторону пламени ствола, потом
нырнул, и, пригибаясь, чтобы не попасть под случайную пулю, побежал в
глубь леса.
Изгородь и угроза выстрелов задержит их на две-три минуты, и Питер
хотел, чтобы к тому времени между ними была открытая местность.
Он хорошо ориентировался по свету горящего "мазерати" и быстро
двигался в сторону реки; не успел пройти и двух ярдов, как начал
неудержимо дрожать. Городской костюм промок от дождя и от ливней, которые
он получал под каждым кустом. Туфли у него легкие, из телячьей коди, с
кожаными подошвами, а он шел по лужам грязи и через мокрую высокую траву.
Холод пробирался сквозь одежду; Питер чувствовал, как болезненно сжимается
рана, ощутил первые приступы тошноты; каждые пятьдесят ярдов он
останавливался и прислушивался к звукам преследования. Один раз послышался
шум двигателя со стороны дороги: вероятно, просто проехала машина;
интересно, что подумают о покинутом полицейском фургоне и горящем
"мазерати". Если даже сообщат настоящей полиции, когда прибудет патруль,
все уже закончится, и Питер отбросил мысль о помощи с этого направления.
Он ждал пять минут, лежа совершенно неподвижно, напрягая все чувства,
держа "кобру" в вытянутых руках, готовый мгновенно откатиться вправо или
влево.
Прошло еще десять минут, прежде чем он подумал, что преследователи
могли понять, что перед ними не та добыча. Им нужна Магда Альтман, а
теперь им должно быть ясно, что перед ними мужчина, к тому же вооруженный.
Он обдумывал их реакцию. Почти несомненно, уйдут. Может, уже ушли.
Поняли, что перед ними не женщина, стоящая двадцати-тридцати
миллионов выкупа, а один из ее работников, вероятно, вооруженный
телохранитель, который вел "мазерати" либо для отвлечения, либо просто
доставлял его в имение. Да, решил Питер, они уйдут, прихватят своего
раненого и исчезнут. И Питер был уверен, что не дал им никаких намеков на
то, кто он такой на самом деле. Хорошо бы допросить одного из них, подумал
он и поморщился от острой боли в плече.
Он ждал еще десять минут, неподвижный и настороженный, контролируя
спазмы холода и реакции, которые охватывали его тело, потом неслышно встал
и пошел к реке. "Мазерати", должно быть, догорел, потому что небо было
совершенно черным, и приходилось полагаться при ориентировании только на
чувство направления. И хоть он считал, что теперь один, все равно каждые
пятьдесят ярдов останавливался, чтобы прислушаться и оглядеться.
Наконец он услышал реку. Она прямо перед ним и очень близко. Питер
пошел чуть быстрее и чуть не свалился с берега в темноте. Тут он немного
посидел, потому что плечо болело уже очень сильно, а холод отнимал
энергию.
Особенно неприятной представлялась перспектива переправляться через
речку вброд. Уже несколько дней непрерывно шел дождь, течение быстрое и
мощное; вода, несомненно, ледяная и будет ему не по пояс, а скорее по
плечи. Мост должен быть всего в нескольких сотнях ярдов ниже по течению, и
Питер встал и пошел по берегу.
Холод и боль не дают сосредоточиться, и Питеру приходилось прилагать
большие усилие, чтобы оставаться настороженным. Он ощупывал поверхность
перед собой на каждом шагу, прежде чем перенести тяжесть тела вперед.
"Кобру" держал в вытянутой правой руке, чтобы стрелять немедленно, и
постоянно мигал, очищая глаза от дождя и холодного пота боли и страха.
Но предупредило его обоняние. Острый запах дыма от турецкого табака;
этот запах ему никогда не нравился; Питер ощутил его мгновенно, хотя он
был очень слаб.
Питер застыл на полушаге, пытаясь осмыслить неожиданность. Он почти
убедил себя, что остался один.
Теперь он вспомнил звук двигателя на дороге и понял, что люди,
устроившие такую сложную засаду: поддельное дорожное происшествие,
полицейский фургон, мундиры - конечно, постараются заранее изучить
местность между засадой и тем местом, куда направляется жертва.
Они теперь лучше Питера знают расположение леса, реки и моста и сразу
поняли тщетность преследования по лесу в темноте. Самое умное - проехать
вперед и подождать, и они решили ждать на берегу или на самом мосту.
Теперь Питера тревожила только их настойчивость. Сейчас они должны
уже знать, что перед ними не Магда Альтман, и тут, в этот напряженный
момент размышлений, он вспомнил "ситроен", следовавший за ним с Елисейских
Полей. Ничего случайного тут не было, и Питер медленно завершил шаг,
посредине которого замер.
Он стоял совершенно неподвижно, собравшись, подготовив все мышцы и
нервы, но вокруг темно, а шум воды скрывает все звуки. Питер ждал. Другой
обязательно двинется, если подождать подольше, и Питер ждал с терпением
затаившегося леопарда, хотя холод приник в тело до костей, а дождь
скользил по щекам и шее.
И человек наконец шевельнулся. Хлюпанье грязи и шелест ветви об
одежду, потом тишина. Он очень близко, футов десять, но совсем темно, и
Питер очень осторожно переместил вес, чтобы повернуться в сторону звука.
Старый трюк: выстрелить и при свете пламени ствола выстрелить вторично,
сразу же. Но их трое, а на расстоянии в десять футов ручной пулемет
рассечет надвое. Питер ждал.
И тут выше по течению снова послышался звук двигателя, слабый, но
приближающийся. И сразу кто-то негромко свистнул: двойной восходящий
сигнал в сторону моста, явно заранее оговоренный знак. Захлопнулась дверца
машины - гораздо ближе, чем звук двигателя, взвыл стартер, заработал
другой двигатель, более мощный, зажглись в дожде фары, и Питер, мигая,
смотрел на освещенную сцену перед собой.
В ста ярдах впереди мост через реку, поверхность воды сверкающая и
черная, как только что добытый уголь. Она струится между опорами моста.
На въезде на мост стоял синий фургон, очевидно, ожидая Питера, но
сейчас он отъезжает: по-видимому, его вспугнул звук двигателя машины,
приближающейся со стороны "Ла Пьер Бенит". Водитель направляется назад, к
главной дороге, фальшивый жандарм бежит рядом, пытаясь заскочить на ходу
через открытую дверцу, плащ его хлопает на ветру, и тут из темноты, совсем
рядом с Питером, послышался тревожный возглас:
- Attendez [Подождите (фр.)]!
Третий не хотел оставаться и побежал вперед, уже не скрываясь. Он
бежал спиной к Питеру, отчаянно размахивая ручным пулеметом, хорошо
освещенный фарами фургона, и расстоняие - всего десять футов. Верный
выстрел, и Питер инстинктивно поднял пистолет - и лишь перед тем как
нажать на курок и пробить пулей спину бегущего, Питер смог удержаться.
Этот человек бежит спиной, и на таком расстоянии это просто убийство.
Питер давно избавился от подобных джентльменских рассуждений. Удержала его
от выстрела необходимость знать. Питер должен знать, кто эти трое, кто их
послал, за кем они были посланы.
Теперь, когда этого человека бросили, он оставил все попытки
скрываться и бежал так, словно догонял автобус. Питер увидел возможность
взять его. Роли полностью переменились, и Питер бросился вперед, переложив
"кобру" в раненую левую руку.
Он догнал бегущего за четыре шага, пригибаясь, чтобы не попасть в
поле периферического зрения, хотел обхватить здоровой рукой за горло,
сделав полунельсон и поворот, который лишил бы противника ориентировки, и
только потом ударить его по виску рукоятью.
Но этот человек был быстр, как кошка, что-то предупредило его - может
быть, хлюпанье промокших туфель Питера, он пригнул подбородок к груди,
согнул плечи и начал поворачиваться лицом к Питеру.
Питер не смог схватить его за горло, ударил локтем в рот, и
неожиданный поворот слегка нарушил его равновесие. Если бы он мог
полностью пользоваться левой рукой, он все же развернул бы противника, но
тут сразу понял, что потерял преимущество, противник уже напряг шею,
вырывая голову, согнул плечи, и Питер сразу ощутил, что у него стальные
мышцы.
Ствол у ручного пулемета короткий, его можно прижать к телу Питера,
как только поворот будет завершен, и он разрежет Питера на куски, как
пила.
Питер слегка изменил хватку, он больше не сопротивлялся повороту, но
бросил весь свой вес и силу здоровой руки в том же направлении; они
развернулись вдвоем, как пара вальсирующих, но Питер знал, что как только
они оторвутся друг от друга, у противника снова будет убийственное
преимущество.
Его единственный шанс - река, это он понял инстинктивно, и прежде чем
преимущество перешло к противнику, бросился в сторону, удерживая голову
человека.
Они упали в темное пространство, Питер оказался внизу. Он подумал,
что если внизу камни, он будет раздавлен весом противника.
Они упали в быструю черную воду, и леденящий холод ударил, как
дубиной, так что Питер рефлекторно едва не выпустил воздух из легких.
Шок от холодной воды, казалось, на мгновение оцепенил его противника,
Питер слышал, как у того из легких вырывается воздух. Питер сменил хватку,
сунув локоть под подбородок, но за горло все же схватить не смог -
противник начал дико биться, как человек, который с пустыми легками
оказался под поверхностью ледяной воды.
Свой ручной пулемет он выронил, потому что теперь рвал лицо и руки
Питера обеими руками, а вода несла их обоих по направлению к мосту.
Питер не давал ему вдохнуть; удерживая драгоценный вздух в легких, он
старался остаться сверху.
Пальцы впились ему вначале в закрытые глаза, потом в рот, противник
отчаянно пытался выбраться наверх. Питер слегка открыл рот, и человек
глубже просунул пальцы, пытаясь вырвать язык. Питер мгновенно сжал зубы с
такой силой, что заболела челюсть, и рот его наполнился тошнотворной
теплой кровью.
Борясь с отвращением, он продолжал сжимать зубы и руки. Свое оружие
он тоже потерял, выронил в темную воды из онемевших пальцев, а противник
бился с силой дикого животного; каждый раз как он пытался вырвать руку изо
рта Питера, с треском рвалась плоть, и Питер давился свежей кровью.
Они вынырнули на поверхность, и Питер смутно увидел над собой мост.
Синий фургон исчез, но в центре моста стоял "мерседес" Магды Альтман, и в
свете его фар он узнал двоих телохранителей. Они наклонялись через перила,
и Питер с ужасом подумал, что один из них может выстрелить; и тут его и
его противника ударило об опоры моста с такой силой, что они оторвались
друг от друга.
Водоворот под мостом понес их к берегу. Тяжело дыша, борясь с
истощением, холодом и болью, Питер пытался нащупать дно. Пулеметчик уже
нашел дно и, шатаясь, двигался к берегу. В свете фар лимузина Питер видел,
что два телохранителя бегут по мосту, чтобы перехватить его.
Питер понял, что этот человек раньше его доберется до берега.
- Карл! - крикнул он переднему телохранителю. - Задержи его! Не дай
ему уйти!
Телохранитель перемахнул через перила, приземлился, как кошка,
сохраняя равновесие, держа обеими руками пистолет.
Под ним пулеметчик по пояс уже выбрался из воды. И только тут Питер
понял, что происходит.
- Нет! - Он подавился кровью и водой. - Возьми его живым! Не убивай
его, Карл!
Телохранитель не слышал или не понял. Выстрел, казалось, соединил его
и бредущую по воде фигуру кроваво-оранжевой полосой пламени. Пули ударили
пулеметчика в грудь и живот, как дровосек валит дерево.
- Нет! - беспомощно кричал Питер. - О, Боже, нет! Нет!
Он бросился вперед и перехватил тело, прежде чем оно погрузилось в
воду. Вытащил его за одну руку на берег. Телохранитель принял его и
потащил вверх, голова мертвеца болталась, а кровь стала в свете фонарей
бледно-розовой.
Питер трижды пытался взобраться на берег, но каждый раз соскальзывал
в воду, потом Карл спустился и схватил его за руку.
Питер согнулся на берегу, по-прежнему давясь водой и проглоченной
кровью, его вырвало.
- Питер! - послышался встревоженный голос Магды, он поднял голову и
вытер рот тыльной стороной ладони. Она выбралась из задней двери лимузина
и бежала по мосту, длинноногая, в высоких черных ботинках и лыжных брюках,
лицо у нее мертвенно-бледное, в глазах тревога.
Питер с трудом выпрямился и пошатнулся, как пьяный. Она подхватила
его и удержала на ногах.
- Питер, о Боже, дорогой! Что случилось...
- Этот красавец и несколько его друзей хотели пригласить тебя на
прогулку, но ошиблись адресом.
Они смотрели на труп. Карл стрелял из "магнума .357", и рана была
страшной. Марта отвернулась.
- Отличная работа, - с горечью сказал Питер телохранителю. - Теперь
он уже ни на какие вопросы не ответит.
- Вы приказали остановить его, - проворчал Карл, пряча пистолет в
кобуру.
- Интересно, что бы вы сделали, если бы я велел его убить. - Питер
начал с отвращением отворачиваться, но его остановила боль. Он ахнул.
- Ты ранен. - Магда снова встревожилась. - Возьмите его за другую
руку, - приказала она Карлу, и они помогли Питеру перебраться через
парапет к лимузину.
Питер снял остатки изорванной одежды, и Магда закутала его в
шерстяной ангорский плед, предварительно при внутреннем освещении осмотрев
его рану.
Пуля оставила небольшое посиневшее отверстие и застряла между ребрами
и твердой плоской трапециевидной мышцей. Ее очертания были хорошо видны -
размером с крупный желудь, раздувшийся и пурпурный.
- Слава Богу... - прошептала она и сняла с шеи шарф работы Жана Пату.
Осторожно перевязала рану. - Мы отвезем тебя сразу в больницу в Версале.
Поезжайте быстрей, Карл.
Она открыла бар с крышкой из каштанового дерева и налила полбокала
виски из хрустального графина.
Виски смыло вкус крови, от него стало теплее внутри, перестало
сводить живот.
- Почему ты пришла? - спросил он, голос его звучал еще хрипло от
крепкого напитка. Ему показалось странным такое своевременное ее
появление.
- Полиции в Рамбуйе сообщили о дорожном происшествии, они знают мой
"мазерати", и инспектор сразу позвонил в "Ла Пьер Бенит". Я предположила,
что произошло что-то плохое...
В этот момент они добрались до ворот и выезда на главную дорогу.
Сбоку от дороги лежали сгоревшие остатки "мазерати", вокруг, как бойскауты
у костра, расположилось с десяток жандармов в белых пластиковых плащах и
маленьких шапках. Они как будто не знали, что им делать дальше.
