светом. Питер не сомневался, что она его узнала; подойдя к ней, он понял,
что она высокая, но прекрасные пропорции тела делают это незаметным. Юбка
у нее из тонкого шерстяного крепа, который подчеркивает длинные красивые
ноги балерины.
- Баронесса, позвольте представить моего брата. Генерал Страйд.
- Здравстуйте, генерал. - Английский ее почти безупречен, голос
низкий и чуть хриплый, очень привлекательный легкий акцент, но его звание
она произнесла отчетливо, в три слога [В английской разговорной речи слово
General "генерал" может произноситься как двусложное и даже односложное].
- Питер, это баронесса Альтман.
Ее густые блестящие черные волосы убраны со лба под стреловидным
концом вдовьего головного убора, подчеркивая широкие славянские скулы и
безупречное совершенство кожи. Однако линия челюсти слишком сильная и
квадратная для красавицы, а рот приобретает чуть высокомерные очертания.
Великолепная, но не прекрасная, и Питер сразу почуствовал, что его
неудержимо тянет к этой женщине. Такое чувство, от которого захватывает
дыхание, он не испытывал уже двадцать лет.
Она, казалось, воплощает все, чем он восхищался в женщинах.
Тело у нее как у тренированного спортсмена. Под нежным шелком блузки
обнаженные руки с четко выделяющимися мышцами, узкая талия, груди
маленькие и ничем не стесненные, их прекрасная форма хорошо видна сквозь
тонкий материал. Чистая свежая загорелая кожа светится от здоровья и
тщательного ухода. Все это вносит свой вклад в ее привлекательность.
Но все же главный элемент ее привлекательности - в сознании Питера.
Он знал, что это женщина исключительной силы и поразительных достижений, и
это усиливало его стремление, к тому же ее окружает ореол недосягаемости.
Взглядом королевы или богини она насмешливо оценивала его мужественность и
казалась недоступной и отдаленной. Она словно внутренне улыбается,
улыбается холодной покровительственной улыбкой его откровенному
восхищению, но принимает его как должное. Питер быстро припомнил все, что
знал о ней.
Она начала работать у барона как его личная секретарша и за пять лет
стала для него незаменимой. Барон признал ее способности, быстро продвинув
в совет директоров, первой из группы младших служащих, и в конце концов
поручил ей руководство своей главной холдинговой компанией. Когда в
безнадежной схватке с раком жизненные силы барона стали угасать, он все
более и более опирался на нее и, как оказалось, вполне оправданно. Потому
что она руководила империей мощных промышленных компаний, корпораций по
производству электроники и вооружения, банками, торговыми сделками,
вложением капиталов, как сын, которого у барона никогда не было. Когда он
на ней женился, ему было пятьдесят восемь лет, он был на тридцать лет
старше ее, и она стала прекрасной женой, как была прекрасным деловым
партнером.
Она собрала и лично доставила огромный выкуп, который требовали
похитители; вопреки советам французской полиции, пошла одна, без охраны,
на встречу с безжалостными убийцами, и когда они вернули ей изуродованный
труп барона, она оплакала его и похоронила и продолжала править империей,
которую унаследовала, с проницательностью и силой, которые совершенно не
соответствовали ее возрасту.
Теперь ей двадцать девять лет. Нет, прошло уже два года, понял Питер,
склонившись к ее руке, но почти не касаясь гладких холодных пальцев
губами. Ей тридцать один. На пальце у нее одно кольцо с бриллиантом, не
очень большим, не больше шести карат, но такой превосходной белизны и
блеска, что он, казалось, наделен собственной жизнью. Это выбор женщины,
обладающей огромным богатством и превосходным вкусом.
Распрямившись, Питер понял, что она оценивает его так же тщательно,
как он ее. Он словно ничего не может скрыть от этих чуть раскосых
изумрудных глаз, но уверенно ответил на ее взгляд, зная, что способен
выдержать любую проверку; впрочем, он был заинтригован, откуда она его
знает.
- Ваше имя недавно часто появлялось в новостях, - словно объясняя,
сказала она.
На ланч собралось шестнадцать человек, включая трех детей Стивена и
Пат, а также Мелиссу-Джейн. Приятная и спокойная обстановка, но баронесса
сидела далеко от него, и Питер не мог непосредственно разговаривать с ней,
и хотя он пытался прислушиваться к ее словам, она говорила негромко и в
основном обращалась к Стивену и к издателю одной из общенациональных
ежедневных газет, сидевшему рядом с ней. А Питеру пришлось изо всех сил
обороняться от восхищенного внимания хорошенькой, но совершенно пустой
блондинки слева от себя.
Однако он успел заметить, что хотя баронесса подносила к губам бокал,
уровень красного вина в нем не опускался, а ела она совсем немного.
Питер поглядывал на нее украдкой, а баронесса ни разу не посмотрела в
его сторону. Но за кофе она прямо и непосредственно обратилась к нему.
- Стивен сказал мне, что в поместье есть развалины строений римлян, -
сказала она.
- Я могу показать их вам. Прекрасная прогулка по лесу.
- Спасибо. Но до этого мне нужно кое-что обсудить со Стивеном; можем
мы встретиться в три часа?
Она переоделась в твидовую юбку и просторный жакет, который на менее
высокой и более полной женщине показался бы нескладным, и в высокие сапоги
того же лавандового цвета. Под жакетом кашмировый джерси, а на шее шарф из
тонкой шерсти. Шляпа с широкими полями и ярким пером за лентой была
надвинута почти на глаза.
Шла она молча, глубоко засунув руки в большие карманы жакета, не
делая попыток уберечь дорогие сапожки от грязи, шипов и сломанных ветвей.
Двигалась она грациозной плывущей походкой, чуть покачиваясь, так что ее
плечи и голова плывут рядом, только чуть пониже плеч и головы самого
Питера. Он решил, что не будь она признанным лидером в области мировой
промышленности и финансов, из нее вышла бы отличная манекенщица. У нее
способность заставлять одежду выглядеть важной и элегантной, в то же время
относясь к ней равнодушно.
Питер уважал ее молчание, довольный тем, что идет с ней рядом; они
шли по темному лесу, пахнущему плесенью и холодным дождем, с ветвей
капало, стволы дубов заросли мхом, каазалось, они молят серое небо, высоко
подняв руки, пораженные артритом.
Наконец они вышли на открытое возвышенное место, ни разу не
остановившись, хотя тропа была крутая, а почва мягкая.
Она дышала глубоко, но ровно, и раскраснелась лишь чуть-чуть. Он
решил, что она в отличной физической форме.
- Вот они. - Питер указал на едва заметную поросшую травой канаву на
вершине холма. - Не очень впечатляют, но я не хотел заранее разочаровывать
вас.
Теперь она улыбнулась.
- Я бывала здесь раньше, - сказала она своим интригующим хрипловатым
голосом.
- Ну, у нас с вами старт с хода. С первой встречи мы обманываем друг
друга... - усмехнулся Питер.
- Я прилетела из Парижа, - объяснила она. - Не очень удобно. Дело
можно было обсудить с сэром Питером за пять минут по телефону. Но то, о
чем я хочу поговорить с вами, можно обсуждать только лицо с лицом... - И
тут же поправилась. - Простите, лицом к лицу. - Редкая ошибка. Стивен был
странно настойчив, когда приглашал Питера на этот уикэнд в "Тисовое
Аббатство". Несомненно, он соучастник организации это встречи.
- Я польщен интересом такой прекрасной женщины...
Она сразу нахмурилась и раздраженным жестом оборвала его комплимент.
- Недавно к вам обратилось отделение "Нармко" компании "Седдлер Стил"
с предложением возглавить их торговый отдел, - сказала она, и Питер
кивнул. Со времени своей отставки он получил уже много предложений. - Вам
предложили исключительно щедрые условия.
- Верно.
- Может, вы предпочитаете уединенную академическую жизнь? - спросила
она, и хотя выражение лица Питера не изменилось, он был выбит из
равновесия. Невозможно, чтобы она знала о предложении одного американского
университета занять кафедру новейшей военной истории, предложение, о
котором он все еще размышляет между делом.
- Есть книги, которые я хотел бы прочесть и написать, - сказал Питер.
- Книги. У вас хорошее собрание, и я читала написанное вами. Вы
человек с противоречивыми свойствами, генерал Страйд. Человек прямого
действия и в то же время с глубокими политическими и социальными мыслями.
- Иногда я сам себя не понимаю, - улыбнулся Питер. - Как же вам меня
понять?
Она не поддалась на его улыбку.
- Многое из того, что вы пишете, совпадает с моими убеждениями. А что
касается ваших действий, то будь я мужчиной и в вашем положении, я
действовала бы так же.
Питер напрягся, отвергая всякие ассоциации с 070, и снова она
инстинктивно поняла его.
- Я имею в виду всю вашу карьеру, генерал. От Кипра до Йоханнесбурга
- включая Ирландию. - И он слегка расслабился.
- Почему вы отвергли предложение "Нармко"? - спросила она.
- Потому что за ним скрывалось невысказанное убеждение, что я не
смогу отказаться. Потому что условия были такими щедрыми, что от них
неприятно запахло. Потому что мне показалось, что от меня потребуют
действий в соответствии с репутацией, которую я приобрел после захвата
рейса 070.
- Какую репутацию? - Она слегка склонилась к нему, и он ощутил ее
особый запах. Запах лепестково гладкой кожи, разогретой ходьбой и подъемом
на холм. Она слегка пахла раздавленными цветками лимона и чистой здоровой
зрелой женщиной. Он чувствовал собственное физическое возбуждение, почти
непреодолимое желание коснуться ее, ощутить тепло и гладкость ее кожи.
- Может быть, репутация человека, способного добиться согласия, -
сказал он.
- А что, по-вашему, от вас потребовали бы?
На этот раз он пожал плечами.
- Вероятно, предлагать взятки моим бывшим коллегам по НАТО, чтобы
ускорить покупку вооружения, производимого "Нармко".
- Почему вы так думаете?
- Мне приходилось в НАТО принимать такие решения.
Она отвернулась от него и посмотрела на специфическую зелень
английского зимнего ландшафта, аккуратные поля и пастбища, темные клинья и
геометрические очертания лесов и рощ.
- Знаете ли вы, что через "Альтман Индастриз" и другие компании я
контролирую большую часть акций "Седдлер Стил" и, естественно, "Нармко"?
- Нет, - сознался Питер. - Но не могу сказать, что я удивлен.
- Знаете ли вы, что предложение "Нармко" исходило от меня лично?
На этот раз он ничего не ответил.
- Вы правы, конечно, ваши связи с верхними эшелонами НАТО, с военными
ведомствами Великобритании и Соединенных Штатов стоят всех денег до
последнего сантима из той щедрой платы, что вам предложили. А что касается
взяток... - она неожидано улыбнулась, и улыбка совершенно изменила ее
лицо, оно стала казаться гораздо моложе, и была в нем теплота и озорство,
о которых он и не подозревал. - Это капиталистическое общество, генерал.
Мы предпочитаем говорить о комиссионных и представительских.
Он обнаружил, что улыбается ей в ответ, не из-за ее слов, а потому
что ее улыбка неотразима.
- Однако даю вам свое торжественное обещание, что вы никогда не
будете подвергнуты этому. Нет, с того времени, как "Локхид" проявил
неосторожность, правила изменились. Ничто незаконное не может быть связано
с "Нармко", в особенности с ее руководителями. Прежде всего с вами.
- Вопрос представляет чисто академический интерес, - заметил Питер. -
Я уже отказался.
- Я не согласна, генерал Страйд. - Поля шляпы прикрывали ее глаза, и
она смотрела вниз. - Возможно, выслушав, чего я хотела добиться, вы
передумаете. Прежде всего я допустила ошибку, не связавшись с вами
непосредственно. Я рассчитывала, что щедрость предложения убедит вас. Я
обычно не ошибаюсь так серьезно в людях... - Она подняла взгляд и снова
улыбнулась, но на этот раз взяла его за руку. Пальцы ее, как и конечности,
были длинные и тонкие, но заостренные к концу, а ногти прекрасной формы
выкрашены розовым лаком. Она продолжала говорить, держа его за руку.
- Мой муж был исключительным человеком. Человеком с обширным
кругозором, сильным и способным к сочувствию. Поэтому его пытали и
убили... - голос ее перешел в хриплый порывистый шепот, - убили самым
подлым образом. - Она смолкла, но не отвернула голову, не стыдилась слез,
которые заполнили оба глаза, но не сорвались с век. Она даже не мигнула, и
первым отвел взгляд Питер. Только тут она переместила руку, просунула ее
Питеру под локоть и встала с ним рядом, почти касаясь бедром.
- Скоро пойдет дождь, - ровным контролируемым голосом сказала она. -
Нам пора спускаться. - И когда они пошли вниз, она продолжала говорить.
- Мясники, сотворившие это с Аароном, остались на свободе, а
бессильное общество только смотрело им вслед. Общество, систематически
лишающее себя защиты от следующего нападения. Америка буквально распустила
свои разведывательные службы, она так опутала их и выставила напоказ, что
они практически бессильны. Ваша страна обеспокоена только своими
собственными проблемами, как и все остальные в Европе. Нет международного
подхода к проблеме, международной по своей сути. "Атлас" - это отличная
идея, но его возможности ограничивает то, что он используется только для
возмездия и только в исключительных обстоятельствах. Но если только
заподозрят о его существовании, левые разорвут его на клочки, как
охотящаяся стая гиен. - Она слегка сжала его руку и искоса посмотрела на
него своими серьезными раскосыми изумрудными глазами. - Да, генерал, я
знаю об "Атласе", но не спрашивайте меня, откуда.
Питер ничего не сказал, и они вошли в лес, ступая осторожно, потому
что тропа скользкая и крутая.
- После смерти мужа я много думала о том, как уберечь мир, который мы
знаем, оставаясь в рамках закона. Вместе с "Альтман Индастриз" я
унаследовала обширную систему сбора международной информации, естественно,
настроенную исключительно на соображения коммерции и промышленности... -
Она продолжала говорить негромким напряженным голосом, который
гипнотически действовал на Питера, описывала, как с помощью своих денег и
влияния сумела проникнуть за границы, недоступные большинству людей, и
увидеть в целом новый мир насилия и страха. - У меня не было ограничений
Интерпола; это самоубийственное правило не связываться с преступлениями,
имеющими политическую мотивацию. И только узнав все, я снова оказалась
перед самоуничтожительным состоянием ума, который маскируется как
демократия и свобода индивидуума. Я смогла предусмотреть удар террористов
и предупредила власти, но намерение не преступление, сказали мне, и обоих
преступников тихо проводили до границы и освободили, чтобы они открыто
готовились к следующему удару. Мир должен ждать этого удара, ему запрещено
принимать превентивные меры, а когда наступает время этих мер, мешает
путаница в ответственности между разными государствами и усложненная
концепция минимальных затрат... - Баронесса смолкла. - Но вы все это
знаете! Вы много писали на эту тему!
- Интересно услышать повторение.
- Скоро я подойду к интересной части, но мы почти дошли до дома.
- Пойдемие, - сказал ей Питер и провел ее мимо конюшен к павильону
плавательного бассейна. От подогретой воды поднимался пар, и роскошные
тропические растения представляли странный контраст с зимней сценой за
стеклянными стенами.
Они сидели на качелях, близко, чтобы говорить негромко, но напряжение
как-то смягчилось. Она сняла шляпу, шарф и жакет и бросила на плетеное
кресло напротив, вздохнула, садясь на подушки.
- Со слов сэра Стивена я поняла: он хочет, чтобы вы работали в банке.
- Она искоса взглянула на него. - Должно быть, трудно, когда за тобой так
присматривают.
- Не думаю, чтобы у меня было почтение Стивена к деньгам.
- Это приходит со временем, генерал Страйд, - заверила она. - И может
стать привычкой.
В этот момент в буре острот, криков и смеха появились дети обоих
Страйдов; их шумливость уменьшилась лишь чуть-чуть, когда они увидели на
качелях Питера и баронессу.
Младший сын Стивена, с выпирающей из костюма детской полнотой, с
серебряными скобками на зубах, закатил глаза в их направлении и громким
сценическим шепотом сказал Мелиссе-Джейн:
- Je t'aime, ma cherie [Я тебя люблю, моя дорогая (фр.)], падай в
обморок! - Акцент у него ужасный, он получил отповедь хриплым шепотом и
толчок в спину, от которого отлетел в глубокую часть бассейна.
Баронесса улыбнулась.
- Ваша дочь очень заботится о вас, - она слегка повернулась и
посмотрела в лицо Питеру. - Или это ревность? - И, не дожидаясь ответа,
задала другой вопрос. Из-за шума и смеха детей Питеру показалось, что он
не расслышал.
- Что вы сказали? - осторожно спросил он, стараясь не выдать себя
выражением лица, и она повторила:
- Означает ли для вас что-нибудь имя Калиф?
Он слегка нахмурился, делая вид, что задумался, и в памяти его
всплыли ужасные микросекунды смертельной схватки, дыма, пламени и
выстрелов, темноволосая девушка в красной рубашке, кричащая:
- Не убивайте нас! Калиф сказал, что мы не умрем! Калиф... -
Остальное прервала его собственная пуля, попав ей в открытый рот. С тех
пор его преследовало это слово, и он испробовал тысячи вариаций, искал
смысл и значение, рассматривал возможность того, что услышал неправильно.
Теперь он знал, что это не так.
- Калиф? - переспросил он. Ему казалось важным отрицать, просто
потому что нужно что-то оставить в резерве, что его не несет в потоке воли
и личности этой женщины. - Это мусульманский титул. Мне кажется, он
буквально означает "наследник Мухаммеда, преемник пророка".
- Да. - Она нетерпеливо кивнула. - Титул религиозного и гражданского
руководителя. Но слышали ли вы, чтобы его использовали как кодовое имя?
- Нет. Простите, не слышал. А что оно означает?
- Я не вполне уверена, даже мои собственные источники не дают точных
сведений. - Она вздохнула, и они стали молча следить за Мелиссой-Джейн.
Девочка ждала, когда Питер обратит на нее внимание, а когда дождалась,
легко пробежала по доске для прыжков и перешла, легкая, как ласточка, в
прыжок в полтора оборота, войдя в воду почти без брызг; тут же вынырнула с
прилипшими к лицу волосами и посмотрела на Питера в ожидании одобрения.
- Прекрасный ребенок, - сказала баронесса. - У меня нет детей. Аарон
хотел сына - но нет. - В ее глазах была настоящая печаль, и она
постаралась ее скрыть. На другой стороне Мелисса-Джейн выбралась из
бассейна и быстро завернулась в полотенце и прикрыла груди: они уже
достаточно велики и в то же время настолько новы, что составляют для нее
постоянный источник замешательства и стыдливой гордости.
- Вы говорили о Калифе, - напомнил Питер, и баронесса повернулась к
нему.
- Впервые я услышала это имя два года назад в обстоятельствах,
которые никогда не забуду... - Она помолчала. - Я полагаю, вы в кусре всех
подробностей похищения и убийства моего мужа. Не хочу повторять эту
ужасную историю без необходимости.
- Я все знаю, - заверил ее Питер.
- Вы знаете, что я лично доставила выкуп.
- Да.
- Свидание происходило на покинутом летном поле вблизи
восточногерманской границы. Меня ждали в легком двухмоторном самолете,
разведчике советского производства, но со стертыми обозначениями... -
Питер вспомнил тщательное планирование и особое оборудование,
использованное при похищении 070. Все совпадало. - Их было четверо, в
масках. Говорили они по-русски, вернее, двое говорили по-русски. Остальные
двое вообще не сказали ни слова. Русский был ломаный... - Питер вспомнил,
что баронесса говорит по-русски и еще на пяти языках. Она происходит из
Восточной Европы. Питер пожалел, что не познакомился с ее досье в
разведке. Отец сбежал вместе с ней из ее родной Польши, когда она была еще
ребенком. - Почти несомненно, и самолет, и этот русский язык должны были
скрыть истинную принадлежность похитителей, - продолжала она. - Я провела
с ними немного времени. Мне нужно было доставить сорок пять миллионов
швейцарских франков, и хоть они были в крупных купюрах, все равно на борт
нужно было погрузить громоздкий и тяжелый багаж. После первых нескольких
минут, когда они поняли, что у меня нет полицейской охраны, они
успокоились и шутили друг с другом, когда грузили деньги. Слово "Калиф"
было произнесено в английской транскрипции; в переводе с русского это
звучало так: "Калиф снова прав" и ответ: "Калиф всегда прав". Может, я
запомнила это так отчетливо из-за того, что они воспользовались английским
словом... - Она снова замолчала, и в ее глазах было откровенное обнаженное
горе.
- Вы рассказали полиции? - мягко спросил Питер, и она покачала
головой.
- Нет. Не знаю почему. Полиция тогда действовала так беспомощно. Я
ужасно рассердилась, была опечалена и смущена. Именно тогда я решила, что
буду искать сама - и это было единственное, с чего я могла начать.
- Это был единственный случай, когда вы слышали это имя? - спросил
Питер, и она ответила не сразу. Они смотрели на играющих детей - казалось
фантастичным обсуждение источника зла в таком окружении, на фоне смеха и
невинных детских шуток.
Когда баронесса ответила, она, казалось, совершенно сменила тему.
- Международный терроризм временно сократился. Казалось, американцы
справились с воздушным терроризмом после соглашения с Кубой и при помощи
тщательных проверок в аэропортах. Ваша собственная успешная кампания
против Временного крыла Ирландской Республиканской Армии, рейд израильтян
в Энтеббе и немцев в Могадишу - все это были несомненные победы. Арабы
были слишком заняты войной в Ливане и внутренними разногласиями. - Она
покачала головой. - Но терроризм - очень выгодное занятие. Риск здесь
меньше, чем при финансировании большого кинофильма. Вероятность успеха -
шестьдесят семь процентов, минимальный вклад капитала, огромная прибыль
наличными, известность, немедленные результаты. А потенциальные результаты
даже подсчитать невозможно. И даже если акт завершается неудачей, все
равно процент выживания участников свыше пятидесяти. - Она снова
улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке ни было ни веселья, ни теплоты. -
Любой бизнесмен скажет вам, что это лучше, чем рынок обычных товаров.
- Единнственный недостаток этого бизнеса: им занимаются либо
любители, либо профессионалы, ослепленные ненавистью, с узкими
ограниченными интересами и целями, - сказал Питер.
При этих словах она повернулась к нему, сложив под собой длинные ноги
в женской манере, недоступной мужчинам.
- Вы меня опережаете, Питер. - Она спохватилась. - Простите, но
гененрал Страйд - это слишком длинно, к тому же у меня такое чувство,
будто я вас знаю очень давно. - Теперь улыбка ее была легкой, но теплой. -
Меня зовут Магда, - просто сказала она. - Будете называть меня так?
- Спасибо, Магда.
- Да. - Она вернулась к теме разговора. - Бизнес в руках любителей,
но он слишком заманчив, чтобы так оставалось долго.
- И тут вступает Калиф, - догадался Питер.
- Я слышала только шепоты, обычно без имени. Просто слухи о встречах
в Афинах, в Амстердаме, в Восточном Берлине или Адене - только раз я снова
услышала имя Калифа. Но если он существует, сейчас это один из богатейших
людей в мире, а скоро станет наиболее влиятельным.
- Один человек? - спросил Питер.
- Не знаю. Может, группа. Может, даже правительство. Россия, Куба,
одна из арабских стран? Кто может сказать?
- А цель?
- Прежде всего деньги. Богатство, чтобы добиваться политических
целей... а в конечном счете власть, абсолютная власть. - Магда Альтман
остановилась и сделал легкий жест, словно умаляя значение своих слов. -
Все это догадки, мои собственные догадки, основанные на нескольких
происшествиях. Теперь у них есть деньги - от ОПЕК и мои, среди многих
других. Теперь он или они заинтересованы в политических целях. И начали с
наиболее легкой. Расистское правительство меньшинства в Южной Африке, не
имеющее могущественных союзников. И должно было получиться. Ценой
нескольких жизней они захватили бы всю страну, исключительно богатую
ресурсами страну. И даже если бы основной цели они не достигли бы,
утешительный приз - сорок тонн золота. Хороший бизнес, Питер. Дело должно
было окончиться успешно. Оно и шло успешно. Западные державы надавили на
жертву, заставили принять требования - все сработало великолепно. Если бы
не один человек.
- Я испуган так, как никогда в жизни, - негромко сказал Питер.
- Да. Я тоже, Питер. Я боюсь все время с того ужасного ночного
звонка, когда захватили Аарона, и чем больше я узнаю, тем сильнее боюсь.
- Что же будет дальше?
- Не знаю - но избранное им имя говорит о мании величия, возможно, он
видит себя в роли бога... - Она протянула узкие ладони, и белым огнем
сверкнул бриллиант. - Мы не можем постигнуть разум человека, вставшего на
такой путь. Вероятно, он верит, что его действия направлены на благо
человечества. Может, он хочет победить богатых, собрав огромное богатство,
уничтожить тиранов жестокой тиранией, освободить человечество, сделав его
рабом террора. Может быть, он стремится исправить мир путем зла и
несправедливости.
Она снова коснулась его руки, и на этот раз Питера удивила сила ее
длинных пальцев.
- Вы должны помочь мне найти его, Питер. Я все вкладываю в эту охоту,
не будет никаких ограничений, все мое богатство и влияние будет в вашем
распоряжении.
- Вы выбрали меня, потому что считаете, что я убил раненую
террористку? - спросил Питер. - Это мои рекомендации? - Она чуть
отшатнулась от него, посмотрела своими слегка раскосыми монгольскими
глазами, потом плечи ее чуть обвисли.
- Ну, что ж, отчасти и из-за этого, но это лишь малая часть. Вы
знаете, я прочла написанное вами, вы должны понимать, что я очень
внимательно изучала вас. Вы лучший из доступных для меня людей, и вы
доказали, что вовлечены в это дело. Я знаю: у вас хватит силы, искусства и
безжалостности, чтобы найти Калифа и уничтожить его... прежде чем он
уничтожит нас и весь мир, такой, каким мы его знаем.
Питер задумался. Он считал, что у зверя тысяча голов, и с каждой
срубленной отрастает новая. Но теперь впервые он отчетливее представил
себе очертания зверя, еще не очень ясные: зверь в засаде. Но у него только
одна голова. Возможно, он все же смертен.
- Вы поможете мне, Питер? - спросила она.
- Вы знате, что помогу, - негромко ответил он. - У меня нет выбора.
Она летела в ярком солнечном свете, отраженном от ослепительно белых
снежных полей, с гибкой элегантностью проходила повороты, на каждом
повороте резко хрустел снег, а она чуть раскачивалась, спускаясь с горы,
как в сложном балете.
На ней был жемчужно-серый облегающий лыжный костюм, с черными
полосами на плечах и манжетах, черные снеговые ботинки, а лыжи у нее тоже
черные - длинные, марки "Россиньоль", какими пользуются профессионалы.
Питер спускался за ней, он очень старался не отстать намного, но
повороты его старомодны, без отклонений, когда чуть уменьшается вес, и на
каждом повороте он немного проигрывал.
Скакун летел, как мощный олень,
Как олененок, неслась кобыла...
Стихи Киплинга словно описывали их, и она опередила его на сто ярдов
при входе в лес.
На тропу падали тени сосен, хрупкий наст скрипел под лыжами. Она все
время была впереди, мелькала на своих длинных стройных ногах, как
серебристо-серый призрак, крепкие круглые ягодицы уравновешивали узкую
талию и ритмично раскачивались на поворотах, она прекрасно владела своим
телом, двигалась быстро и легко, словно подхваченная ветром, и спереди до
Питера долетал ее легкий смех. Должно быть, она на лыжах с детства,
подумал он и вспомнил, что она полячка, вероятно, встала на лыжи еще до
того, как ее отняли от груди. И он подавил раздражение, которое всегда
охватывало его, когда другой человек в чем-то его превосходил. Особенно
если этот человек женщина.
Он вышел из очередного крутого поворота, справа - стена снега высотой
в пятнадцать футов, - слева, на одном уровне с ним, вершины больших сосен.
Гора очень круто уходит здесь вниз.
Мимо промелькнули предупредительные знаки, впереди деревянный мост,
он покрыт зеленоватым льдом. Выйдя на жесткую гладкую поверхность, Питер
почувствовал, что теряет контроль. Мост пересекал глубокое мрачное ущелье,
внизу замерзший водопад приколочен к склону горы собственными сосульками,
словно гвоздями к кресту.
Любая попытка затормозить приведет к катастрофе, постараться
откинуться назад значит быть прижатым к прочным деревянным перилам.
Поравнявшись в узким мостом, Питер устремился вперед и полетел с чувством
смешанного возбуждения и ужаса, он смеялся вслух, хотя сердце грозило
выскочить из груди, а дыхание стало таким же шумным, как рев ветра в ушах.
Она ждала его там, где тропа выходила на открытую равнину.
Передвинула очки на лоб, сняла перчатки, прочно воткнула за собой палки в
снег.
- Вам никогда не понять, как мне это нужно. - Она прилетела в Цюрих
сегодня утром на своем личном реактивном "лире", Питер - самолетом
швейцарской авиакомпании из Брюсселя, и они вместе поднялись вверх. -
Знаете, чего я хочу, Питер?
- Скажите, - попросил он.
- Хочу иметь целый месяц, тридцать великолепных дней, и делать только
то, что хочется. Быть обычной, подобной всем остальным людям и не
испытывать чувства вины.
После встречи в "Тисовом Аббатстве" он за шесть недель видел ее лишь
трижды. Три коротких и для Питера совершенно неудовлетворительных встречи.
Одна - в его новом кабинете в административном здании "Нармко" в
Брюсселе, вторая - "Ла Пьер Бенит", ее сельском доме вблизи Парижа, но там
