спиной. Четыре наших пистолета ответили одновременно, и некоторые. не по
одному разу.
Уидден повалился навзничь. Когда мы подошли к нему, он был мертв-три
пули в груди, одна в голове.
Мы нашли Габриэлу Коллинсон: она сидела забившись в нору-длинную тре-
угольную пещеру с узким горлом; лаз был расположен в каменной стене под
таким углом, что с берега не разглядишь. Там были одеяла, настланные по-
верх кучи сухих водорослей, консервы, керосиновый фонарь и еще одна вин-
товка.
Маленькое личико Габриэлы горело, а голос охрип: она простудилась.
Вначале она была так напугана, что не могла связно говорить и не узнала
ни Фицстивена, ни меня.
Катер наш вышел из строя. Лодка Уиддена могла безопасно увезти через
прибой не больше трех человек. Тим и Ролли отправились на ней в Кесаду,
за судном побольше. Туда и обратно-полтора часа. Пока их не было, мы за-
нимались Габриэлой, успокаивали ее, убеждали, что с ней друзья, что те-
перь ей нечего бояться. Испуг в ее глазах постепенно проходил, дышать
она стала спокойнее, и ногти уже не так вонзались в ладони. Через час
начала отвечать на вопросы.
Она сказала, что ничего не знает о попытке Уиддена похитить ее в чет-
верг ночью и о телеграмме, которую послал мне Эрик. В пятницу она проси-
дела всю ночь, дожидаясь его с прогулки, а когда рассвело, в отчаянии
пустилась на поиски. И нашла-как я. После этого она вернулась в дом и
попыталась покончить с собой, чтобы положить конец проклятью.
- Два раза пробовала, - прошептала она, - и не сумела. Не сумела.
Струсила. Не могла в себя целиться. В первый раз я попробовала стрелять
в висок, а потом в грудь, но не хватило смелости. Оба раза я отдергивала
пистолет перед выстрелом. А после второго раза уже и пробовать боялась.
Тогда она переоделась-сняла вечернее платье, перепачканное и порван-
ное во время поисков, - и уехала из дому. Она не сказала, куда собира-
лась поехать. По-видимому, сама не знала. Может быть, никуда конкретно и
не собиралась-просто уехала из того места, где "проклятье" настигло му-
жа.
Она успела проехать совсем немного, когда увидела встречную машину,
которую вел человек, привезший ее сюда. Он поставил свою машину поперек
дороги, преградил путь. Чтобы избежать столкновения, она свернула и на-
летела на дерево-и больше ничего не помнит до той минуты, когда просну-
лась в пещере. Так она и просидела в ней до сих пор. Почти все время од-
на. Ни сил, ни смелости, чтобы уплыть, у нее не нашлось, а другого пути
отсюда не было.
Человек этот ничего не объяснял, ни о чем не спрашивал, да и не раз-
говаривал почти-только: "Вот еда", или "Пока не привезу воды, будете об-
ходиться томатами из банок", или еще что-нибудь в таком же роде. Нас-
колько она помнит, прежде он ей не встречался. Имени его не знает. Это
был единственный человек, которого она видела после смерти мужа.
- Как он к вам обращался-спросил я. - Миссис Картер или миссис Кол-
линсон
Она задумчиво нахмурилась, потом покачала головой:
- Мне кажется, он ни разу не назвал меня по имени. Да и не разговари-
вал со мной без особой нужды. Я почти все время была одна.
- Сколько времени он здесь провел в последний раз
- Приплыл перед рассветом. Меня разбудила лодка.
- Вы уверены Это важно. Вы уверены, что он здесь с рассвета
- Да.
Я сидел перед ней на корточках. Коттон стоял слева от меня, рядом с
шерифом. Я поднял глаза на полицейского:
- Получается, что это вы, Коттон. В двенадцатом часу, когда мы увиде-
ли вашу жену, она была еще теплая.
Он выпучил на меня глаза и произнес запинаясь:
- Что Что вы сказали
Я услышал, как справа от меня Вернон лязгнул зубами.
Я сказал:
- Ваша жена боялась, что Уидден ее убьет, и написала записку. Но он
ее не убивал. Он с раннего утра был здесь. Вы нашли записку и выяснили,
что они были чересчур дружны. Ну и что вы после этого сделали
- Это вранье! - крикнул он. - Тут ни слова правды. Я увидел ее уже
мертвую. Я не...
- Вы ее убили! - рявкнул у меня над головой Вернон-. Вы ее задушили в
расчете на то, что после записки подозрение падет на Уиддена.
- Это вранье! - снова крикнул полицейский и сделал ошибку, потянув-
шись к пистолету.
Фини ударил полицейского по голове и защелкнул на нем наручники
раньше, чем тот успел подняться.
10. АПЕЛЬСИН
- Все нелепо, - сказал я. - Полная галиматья. Когда мы схватим этого
человека-мужчину или женщину, окажется, что он ненормальный и ждет его
не эшафот, а желтый дом.
- Очень характерно для вас, - ответил Оуин Фицстивен. - Вы растеряны,
ошеломлены, обескуражены. Признаете, что столкнулись с мастером, ищете
преступника, который умнее вас Да ни за что. Он вас перехитрил, следова-
тельно, он идиот или сумасшедший. Ну, ей-богу же. Эта оценка и вам ведь
не льстит.
- Но он должен быть ненормальным, - настаивал я-. Смотрите: Мейен же-
нится...
- Вы что, - спросил он с отвращением, - снова будете декламировать
вашу сагу
- У вас непоседливый ум. В этом деле непоседливость мешает. Развлекая
себя интересными мыслями, преступника не поймаешь. Надо сесть, разложить
все собранные факты и крутить их, крутить, пока они не сцепятся.
- Ваша метода-вы и мучайтесь, - ответил он. - Но почему я должен
страдать-убейте, не понимаю. Вчера вечером вы воспроизвели сказание о
Мейене-Леггете-Коллинсоне раз пять во всех подробностях. И сегодня с
завтрака ничем другим не занимались. С меня хватит. Нельзя превращать
тайны в такое занудство.
- Черт возьми, после того, как вы отправились на боковую, я просидел
еще полночи и пересказывал всю историю самому себе. Надо крутить ее и
крутить, мой милый, пока все не сцепится.
- Мне больше нравится школа Ника Картера. Неужели ни одна догадка не
забрезжила у вас после этого кручения
- Да, одна догадка появилась. Вернон и Фини напрасно решили, что Кот-
тон помогал Уиддену в похищении, а потом его предал. По их мнению, Кот-
тон составил план и убедил Уиддена выполнить черную работу, а сам прик-
рывал его, пользуясь своим официальным положением. Коллинсон помешал их
затее и был убит. Тогда Коттон заставил жену написать записку, - это, и
в самом деле, липа, написано под диктовку, - убил жену и навел нас на
Уиддена. Коттон первым выскочил на берег, когда мы поплыли к убежи-
щу-чтобы Уидден наверняка был убит при задержании и не успел заговорить.
Фицстивен провел длинными пальцами по рыжеватым волосам и спросил:
- Вы не считаете, что Коттоном могла двигать ревность
- Могла. Но чего ради Уидден стал бы плясать под его дудку Да и как
такой расклад согласуется с делами в Храме
- А вы уверены, - спросил Фицстивен, - что не напрасно ищете между
ними связь
- Уверен. В течение нескольких недель убиты отец Габриэлы, врач и
муж-все самые близкие люди. Для меня этого достаточно, чтобы искать
связь. Если вам нужны еще звенья, могу указать. Аптон и Рапперт, очевид-
ные виновники первой трагедии, были убиты. Холдорн, виновник второй, был
убит. Уидден-третьей, был убит. Миссис Леггет убила мужа; Коттон, по-ви-
димому, убил жену; и Холдорн убил бы свою, если бы я не помешал. Габриэ-
лу в детстве заставили убить мать; служанку Габриэлы заставили убить Ри-
за и натравили на меня. Леггет оставил письмо, объяснявшее. не вполне
удовлетворительно-все события, и был убит. То же самое произошло с мис-
сис Коттон. Назовите любую из этих пар совпадением. Назовите любые две
пары совпадениями. И все равно за этим виден человек, который действует
по одной излюбленной схеме...
Фицстивен задумчиво посмотрел на меня и согласился:
- Звучит убедительно. В самом деле, кажется, что действовал один ум.
- Свихнувшийся.
- Вам угодно настаивать на этом-сказал он. - Но даже у вашего свих-
нувшегося должны быть мотивы.
- Почему
- Ну что за гнусный способ рассуждений, - сказал он с добродушной
улыбкой. - Если его мотивы не связаны с Габриэлой, почему преступления с
ней связаны
- А мы не знаем, все ли они с ней связаны, - возразил я. - Мы знаем
только о тех, которые связаны.
Он улыбнулся и сказал:
- Хлебом не корми, дай поспорить.
Я ответил:
- С другой стороны, преступления этого ненормального могут быть свя-
заны с Габриэлой потому, что он с ней связан.
Серые глаза Фицстивена снова сделались сонными, он поджал губы и пог-
лядел на дверь, отделявшую мою комнату от комнаты Габриэлы.
- Хорошо, - сказал он, снова повернувшись ко мне-. Кто же этот
маньяк, близкий Габриэле
- Самый ненормальный и самый близкий Габриэле человек-это сама Габри-
эла.
Фицстивен встал, прошел через всю комнату-я сидел на кровати-и тор-
жественно потряс мне руку.
- Вы несравненны, - сказал он. - Вы меня изумляете. Потеете по ночам
Высуньте язык и скажите: "А-а".
- Предположим, - начал я, но тут в мою дверь тихонько постучали из
коридора.
Я поднялся и открыл дверь. В коридоре стоял человек в мятом черном
костюме, худой, моих лет и роста. Он робко смотрел на меня карими глаз-
ками и тяжело дышал носом. нос был в красных прожилках.
- Вы меня знаете, - виновато начал он.
- Да. - Я представил его Фицстивену: - Это Том Финк, один из помощни-
ков Холдорна в Храме Святого Грааля.
Укоризненно взглянув на меня, Финк стащил с головы мятую шляпу, про-
шел в другой конец комнаты и пожал руку Фицстивену. После этого он вер-
нулся ко мне и сказал:
- Я пришел сообщить вам одну вещь.
- Да
Он мялся и вертел в руках шляпу. Я моргнул Фицстивену и вышел с Фин-
ком в коридор. Затворив за собой дверь, я спросил:
- Ну что у вас
Финк провел по губам языком, потом тыльной стороной костлявой руки. И
все так же полушепотом ответил:
- Я пришел сообщить вам одну вещь, вам надо знать это.
- Да
- Это насчет Уиддена, которого убили.
- Да
- Он был...
Дверь моей комнаты разлетелась. Пол, стены, потолок. все вздрогнуло.
Грохот был настолько силен, что его не слышало ухо-он воспринимался всем
телом. Тома Финка отбросило от меня. Меня швырнуло в другую сторону, но
я успел кинуться на пол и отделался ушибом-просто стукнулся плечом о
стену. Полет Финка остановил дверной косяк, затылок его пришелся на ост-
рый угол. Он упал лицом вниз и затих, только кровь лилась из головы. Я
встал и побрел в номер. Фицстивен лежал посреди комнаты кучей тряпья и
растерзанного мяса. Постель моя горела. Ни стекла, ни сетки в окне не
осталось. Я отметил все это механически, когда уже ковылял к комнате
Габриэлы. Дверь туда была распахнута-наверное, взрывом.
Габриэла на четвереньках стояла на кровати, головой к изножью, коле-
нями на подушке, ночная рубашка была разорвана у нее на плече. Зеле-
но-карие глаза блестели из-под свалившихся на лоб каштановых локонов-бе-
зумные глаза животного в западне. На остром подбородке блестела слюна.
Больше никого в комнате не было.
- Где сиделка? - прохрипел я.
Она ничего не ответила. В глазах стыл ужас.
- Лезьте под одеяло, - приказал я. - Хотите схватить воспаление лег-
ких
Она не пошевелилась. Я подошел к кровати, поднял одной рукой край
одеяла, а другой стал укладывать ее, приговаривая:
- Ну-ка, укройтесь.
Она издала горлом какой-то странный звук, опустила голову и острыми
зубами впилась мне в руку. Было больно. Я накрыл ее одеялом, вернулся в
свою комнату, и, пока выталкивал тлеющий матрац в окно, начали соби-
раться люди.
- Вызовите врача, - велел я первому из них, - и не входите сюда.
Едва я избавился от матраца, как сквозь толпу, уже заполнившую кори-
дор, протолкался Мики Линехан. Мики, мигая, посмотрел на останки Фицсти-
вена, на меня и спросил:
- Что за чертовщина
Углы его вялых, толстых губ опустились, изобразив нечто вроде пере-
вернутой улыбки.
Я лизнул обожженные пальцы и сварливо сказал:
- Сам не видишь, что за чертовщина
- Вижу. Опять неприятности. - Улыбка на красивом его лице приняла
нормальное положение. - Как же: где ты, там и они.
Вошел Бен Ролли.
- Тц, тц, тц, - произнес он, озирая комнату. - Как по-вашему, что тут
произошло
- Апельсин, - сказал я.
Вошел доктор Джордж и стал на колени перед телом Фицстивена. Джордж
наблюдал за Габриэлой со вчерашнего дня, когда мы привезли ее из пещеры.
Это был коротенький, средних лет мужчина, весь, кроме губ, щек, подбо-
родка и переносицы, заросший черными волосами. Волосатыми руками он ощу-
пывал Фицстивена.
- Что делал Финк-спросил я у Мики.
- Ничего интересного. Я пристроился за ним вчера днем, как только его
выпустили на солнышко. Из тюрьмы пошел в гостиницу на Генри-стрит и снял
номер. Весь конец дня просидел в публичной библиотеке, читал в подшивках
про неприятности нашей девицы-со вчерашнего дня и дальше, дальше назад.
Потом поел, вернулся в гостиницу. Мог улизнуть от меня через черный ход.
Если не улизнул, то ночевал в номере. Свет у него погас, и я ушел в две-
надцать ночи, чтобы к шести быть обратно. Он появился в восьмом часу,
позавтракал, на поезде приехал в Постон, там пересел на местный авто-
бус-и в гостиницу, спросил тебя. Вот и все дела.
- Будь я проклят! - раздался голос врача. - Он не умер.
Я ему не поверил. У Фицстивена оторвало правую руку и почти всю пра-
вую ногу. Тело было исковеркано так, что даже не поймешь, много ли от
него осталось; но от лица осталась только половина. Я сказал:
- Там в коридоре еще один, с разбитой головой.
- А, там ничего страшного, - пробормотал врач, не поднимая головы. -
Но этот... нет, будь я проклят!
Он вскочил на ноги и стал отдавать распоряжения. Он был взволнован.
Из коридора вошли двое. К ним присоединились сиделка Габриэлы миссис
Херман и еще один человек с одеялом. Они унесли Фицстивена.
- Который в коридоре, это Финк-спросил Ролли.
- Да. - Я повторил ему то, что сказал мне Финк. - Он не успел закон-
чить, помешал взрыв.
- А может быть, бомба была для него, именно, чтобы он не успел закон-
чить
Мики сказал:
- Из Сан-Франциско за ним никто не ехал, кроме меня.
- Может быть, - сказал я. - Мики, пойди посмотри, что там с ним дела-
ют.
Мики вышел.
- Это окно было закрыто, - объяснил я Ролли. - Такого звука, как если
бы что-то бросили в стекло, перед взрывом не было; и осколков стекла в
комнате нет. Кроме того, на окне была сетка, значит, можно утверждать,
что бомба попала сюда не через стекло.
Ролли вяло вздохнул, глядя на дверь в комнату Габриэлы. Я продолжал:
- Мы с Финком разговаривали в коридоре. Я побежал сюда и сразу в ее
комнату. Если бы кто-то выскочил после взрыва из ее комнаты, я непремен-
но бы увидел или услышал. Я видел ее дверь почти все время-сперва снару-
жи, из коридора, потом изнутри; перерыв был такой, что вы бы чихнуть не
успели. Сетка на ее окне цела.
- Миссис Херман с ней не было-спросил Ролли.
- Не было, хотя полагалось быть. Это мы выясним. Предполагать, что
бомбу бросила миссис Коллинсон, бессмысленно. Со вчерашнего дня, с тех
пор как мы привезли ее с Тупого мыса, она лежит в постели. Устроить так,
чтобы бомбу оставили заранее, она тоже не могла-она не знала, что займет
эту комнату. Кроме вас, Фини, Вернона, доктора, сиделки и меня, никто
туда не заходил.
- Да разве я говорю, что это ее рук дело-вяло возразил помощник шери-
фа. - А что она говорит
- Пока ничего. Сейчас попробуем, но вряд ли мы много от нее услышим.
Мы и не услышали. Габриэла лежала на кровати, подтянув одеяло к само-
му подбородку, словно готова была нырнуть под него при малейшей опаснос-
ти, и в ответ на все наши вопросы впопад и невпопад мотала головой.
Пришла сиделка, грудастая, рыжая женщина на пятом десятке; ее некра-
сивое веснушчатое лицо и голубые глаза производили впечатление честнос-
ти. Она поклялась на гостиничной библии, что покинула больную не больше
чем на пять минут-только спустилась за конвертами и бумагой, чтобы напи-
сать письмо племяннику в Вальехо; больная в это время спала, а так она
от нее ни разу за весь день не отходила. В коридоре ей никто не встре-
тился, сказала она.
- Дверь вы оставили незапертой-спросил я.
- Да, чтобы не будить ее, когда вернусь.
- Где бумага и конверты, которые вы купили
- Я услышала взрыв и побежала обратно. - На лице ее выразился страх,
и даже веснушки побледнели. - Вы что думаете?!..
- Займитесь-ка лучше больной, - сказал я грубо.
11. ВЫРОДОК
Мы с Ролли перешли в мою комнату и прикрыли смежную дверь. Он сказал:
- В ком, в ком, а в миссис Херман я не сомневался.
- А надо бы, раз сами ее порекомендовали, - заворчал я. - Кто она та-
кая
- Жена Тода Хермана. У него гараж. До замужества была медсестрой. Я
считал ее надежной.
- У нее есть племянник в Вальехо
- Ага. Шульц. Парнишка работает на Кобыльем острове. Как же она умуд-
рилась впутаться в -.
- Скорей всего, никуда она не впутывалась, иначе показала бы нам поч-
товую бумагу, за которой пошла. Сюда нужно поставить сторожа, чтобы ни-
кого не пускал, пока не приедет из Сан-Франциско эксперт по бомбам.
Помощник шерифа вызвал из коридора какого-то человека, и тот с важным
видом занял свой пост. Спустившись в холл, мы нашли там Мики Линехана.
- У Финка проломлен череп, - сообщил он. - Обоих раненых повезли в
окружную больницу.
- Фицстивен еще жив-спросил я.
- Да, и доктор думает, что, если больница у них хорошо оборудована,
его спасут. Только зачем В таком виде все равно не жизнь. Но нашему ко-
новалу-сплошное развлечение.
- Аронию Холдорн тоже выпустили-спросил я.
- Да. Ее пасет Ал Мейсон.
- Позвони Старику и справься, нет ли от Ала донесений. Расскажи ему,
что здесь произошло, и узнай, нашли ли Эндрюса.
- Эндрюса-спросил Ролли, когда Мики отправился к телефону. - А с ним
что
- Насколько мне известно-ничего. Просто не можем найти. Надо ему со-
общить, что миссис Коллинсон вызволили. В конторе его не видели со вче-
рашнего утра, и никто не говорит, где он.
- Тц, тц, тц. А нет ли особой причины искать его
- Не хочу нянчиться с девицей до конца жизни, - сказал я. - Он ведет
ее дела, вот и передам с рук на руки.
Ролли неопределенно кивнул.
Мы вышли на улицу и принялись задавать всем людям подряд все вопросы,
приходившие нам в голову. Ответы лишь подтвердили, что оттуда бомбу ник-
то не кидал. Нашлось шесть человек, которые стояли неподалеку от окон во
время взрыва или за секунду до него, и ни один не заметил ничего, даже
отдаленно похожего на попытку бросить бомбу.
После телефонных переговоров Мики передал, что из городской тюрьмы
Арония Холдорн сразу уехала в Сан-Матео к семье Джеффрисов и до сих пор
гостит у них, а Дик Фоули надеется отыскать Эндрюса в Сосалито.
Из округа прибыли прокурор Вернон и шериф Фини со свитой репортеров и
фотографов. Они развили бурную исследовательскую деятельность, но в ре-
зультате добились лишь места на первых страницах всех газет Сан-Францис-
ко и ЛосАнджелеса, чего, собственно, и добивались.
Гамбриэлу Леггет я перевел в другой номер, посадил в смежной комнате
Мики Линехана и оставил дверь незапертой. Она теперь могла отвечать Вер-
нону, Фини, Ролли и мне. Узнать у нее удалось немного. Она спала, прос-
нулась от грохота и от того, что кровать заходила ходуном, а потом поя-
вился я. Вот и все.
Ближе к вечеру подъехал Макгрох-эксперт полицейского управления в
Сан-Франциско. Исползав паркет и изучив осколки того и обломки сего, он
вынес предварительное заключение: бомба была маленькая, из алюминия, с
фрикционным нитроглицерином и детонатором-устройство несложное.
- Сработано профессионалом или любителем-спросил я.
Макгрох сплюнул табак-он принадлежал к той породе людей, которые жуют
сигареты-и сказал:
- Думаю, что в "апельсинах" он разбирается, но хорошего материала под
рукой не оказалось. Скажу точнее, когда изучу весь этот хлам в лаборато-
рии.
- Часового механизма не было
- Вроде бы нет.
Из окружного центра вернулся доктор Джордж с новостью-останки Фицсти-
вена все еще дышат. Он так и светился от восторга. Мне пришлось заорать,
чтобы до него дошли мои вопросы о Финке и Габриэле. Финк, сказал доктор,
- вне опасности, а у девушки простуда уже проходит, так что с постели ей
можно встать. Я справился о ее нервах, но ему было не до того-не терпе-
лось назад к Фицстивену.
- Хм, да, конечно, - бормотнул он, проскользнув мимо меня к машине. -
Покой, отдых, поменьше волнений-. И испарился.
Вечером я ужинал в гостиничном кафе с Верноном и Фини. Оба подозрева-
ли, что я рассказал им про бомбу далеко не все, и целый вечер допрашива-
ли, хотя прямо в сокрытии фактов не обвиняли.
После ужина я поднялся в свою новую комнату. Мики лежал с газетой на
кровати.
- Пойди поешь, - сказал я. - Что наша детка
- Встала. Как ты думаешь, у нее все шарики на месте
- Она что-нибудь выкинула
- Да нет. Просто в голову лезут мысли.
- Это от голода. Пойди перекуси.
- Слушаюсь, ваше детективное величество, - сказал он.
В соседней комнате было тихо. Я постоял у дверей, затем постучал.
- Войдите, - раздался голо миссис Херман.
Она сидела у кровати с пяльцами и вышивала на желтоватой тряпке ка-
ких-то ярких бабочек. Габриэла Леггет ссутулилась в качалке на другой
стороне комнаты, хмуро разглядывала сжатые на коленях руки-сжатые так
крепко, что побелели костяшки пальцев и расплющились подушечки. На ней
был твидовый костюм, в котором ее похитили, уже очищенный от грязи, но
все еще мятый. При моем появлении она даже не подняла головы. У миссис
Херман от вымученной улыбки на щеках сдвинулись веснушки-
- Добрый вечер. - Я старался говорить повеселее-. Инвалидов, похоже,
у нас поубавилось.
Габриэла не ответила, но сиделка тут же оживилась.
- И правда, - воскликнула она с наигранным воодушевлением. - Миссис
Коллинсон, раз она встала с постели, больной уже не назовешь... даже
немного жаль... хе-хе-хе... такой приятной пациентки у меня никогда не
было... наши девушки, когда я стажировалась при клинике, часто говорили:
чем приятнее пациентка, тем быстрее она уходит от нас, а всякие зануды
живут... я хочу сказать, остаются на наших руках... чуть ли не до скон-
чания века. Помню еще...
Я скорчил физиономию и показал головой на дверь. Слова застряли у нее
в горле. Лицо покраснело, потом побледнело. Она бросила вышивку, подня-
лась и дурацки забормотала:
- Да, да, именно так. Мне надо проверить... ну, вы знаете что... Из-
вините, на несколько минут отлучусь.
Она быстро засеменила к двери, боком, словно боялась, что я подкра-
дусь и наподдам ей коленом.
Когда дверь закрылась, Габриэла подняла глаза и сказала:
- Оуин умер.
Она не спрашивала, а скорей утверждала, но по сути это был вопрос.
- Нет. - Я сел на стул миссис Херман и вытащил сигареты. - Жив.
- Не умрет-Голос у нее был все еще хриплым.
- Врачи считают, выживет, - преувеличил я.
- Но останется. - -вопроса она не докончила. Ее хриплый голос пока-
зался мне довольно равнодушным.
- Да, останется полным калекой.
- Еще лучше, - сказала она, обращаясь скорее к самой себе, чем ко
мне.
Я улыбнулся. Если я не переоцениваю свои актерские таланты, в моей
улыбке было лишь веселое добродушие.
- Хорошо вам смеяться, - сказала она печально. - Но от него не отшу-
тишься. Не выйдет. Оно существует. И будет всегда. - Она посмотрела себе
на руки и прошептала:. Проклятье.
С другой интонацией это слово могло бы показаться мелодраматическим,
до смешного манерным. Но она произнесла его как-то машинально, без вся-
ких эмоций, словно по привычке. Я представил, как она лежит в темноте
под одеялом и часами шепчет себе это слово, шепчет его своему отражению
в зеркале, когда одевается, - и так изо дня в день.
Я поежился и проворчал:
- Бросьте вы. Оттого, что стервозная баба выплеснула на вас свою зло-
бу и ненависть, вовсе не следует...
- Нет, нет. Мачеха выразила словами то, что я чувствовала всегда. Я,
правда, не знала, что это в крови у Дейнов, но что у меня в крови-знала.
И как не знать Вон сколько у меня следов вырождения. - Она подошла, при-
подняла обеими руками кудряшки со лба и висков и повернулась в профиль.
- Посмотрите на уши-без мочек, кверху заостряются. У зверей такие уши, а
не у людей. - Не опуская волосы, она снова повернулась ко мне лицом. -
Теперь посмотрите на лоб-узенький, звериный. А зубы-Она обнажила белые
острые зубки. - А лицо-Ее пальцы скользнули вниз по щекам и сошлись под
странно узким подбородком.
- Все-спросил я. - Или раздвоенные копыта тоже покажете Пусть вы пра-
вы, и все это не совсем обычно. Ну и что В жилах вашей мачехи текла
кровь Дейнов, и она была чудовищем, но где вы видели у нее следы вырож-
дения Нормальная, здоровая женщина-здоровее некуда.
- Это не довод, - досадливо помотала она головой-. Пусть внешне у нее
было все в порядке. А я ненормальная и внешне и внутренне... умственно.
Я. - .-она присела рядом со мной на край кровати и, упершись локтями в
колени, обхватила бледное, измученное лицо ладонями. - В отличие от дру-
гих людей, я не умею ясно думать даже о самых простых вещах. В голове
одна каша. О чем ни подумаешь, все тут же заволакивается туманом, нале-
зают другие мысли, отвлекают, путаются... я теряю ниточку, ловлю ее в
тумане, а только поймаю-все начинается сначала. Понимаете, как ужасно
Жить так годами и знать, что ничего не изменится, если не станет еще ху-
же.
- Нет, не понимаю, - сказал я. - По мне это нормально. Никто не умеет
ясно мыслить, разве что притворяется. Думать вообще чертовски трудно:
всегда приходится ловить какие-то мельтешащие туманные обрывки и по воз-
можности составлять из них целое. Потому-то люди и цепляются за свои
мнения и взгляды-они им так тяжело достаются, что даже самые дурацкие,
но готовые убеждения начинают казаться ясными, здравыми и не требующими
доказательств. А стоит их растерять-и снова ныряй в туманную неразбери-
ху, чтобы выудить новые.
Габриэла отняла ладони от лица и застенчиво улыбнулась:
- Странно, что раньше вы мне не нравились. - Она снова стала серьез-
ной. - Однако...
- Никаких "однако", - сказал я. - Вы уже не маленькая, должны знать,
что все люди, кроме совсем помешанных и совсем тупых, время от времени
находят в себе признаки ненормальности. Чем больше в себе копаешься, тем
больше на руках доказательств. А уж как вы в себе копались. такое мало
кто выдержит. Ходить и твердить: я-сумасшедшая! Удивительно еще, что вы
на самом деле не свихнулись.
- А может быть, свихнулись.
- Нет, вы-нормальный человек, можете мне поверить. Впрочем, не хоти-
те-не верьте. Просто пошевелите мозгами. Ваша жизнь началась чертовки
неудачно. С раннего возраста вы попали в плохие руки. Мачеха была чудо-
вищем и сделала все, чтобы сгубить вас, а в конце даже убедила, что над
вами тяготеет особое семейное проклятье. Я знаком с вами всего месяца
два. За это время на вашу голову свалились все известные людям беды, к
тому же из-за веры в проклятье вы считали себя виноватой в них. Так Ну и
как это на вас сказалось Почти все время вы находились в трансе, часто.
в истерике, а когда был убит муж, решили покончить с собой... но оказа-
лись достаточно разумной, чтобы представить, как пуля будет раздирать
тело.
Нет, милочка! Я всего лишь наемный сыщик, и ваши беды касаются меня
постольку-поскольку, но кое-что из случившегося даже меня выбило из ко-
леи. Кто, как не я, пытался укусить привидение в этом чертовом Храме А я
ведь не молод и ко многому притерпелся. Мало того, сегодня утром чуть ли
не у вашей кровати взрывают бомбу с нитроглицерином. И что Вечером вы
уже на ногах, и спорите о своем здоровье.
Если вас и можно назвать ненормальной, то лишь в том смысле, что вы
выносливее, здоровее и уравновешеннее обычных людей. И бросьте думать о
наследственности Дейнов, подумайте о Мейене. Откуда у вас такая выносли-
вость, как не от него Почему он выжил на Чертовом острове, в Центральной
Америке, в Мексике и не согнулся до самого конца Вы похожи на него
больше, чем на любого из знакомых мне Дейнов. И если есть у вас следы
вырождения-хотя Бог знает, что это такое, - они тоже от него.
Моя речь пришлась Габриэле по душе. Глаза ее сделались почти счастли-
выми. Но пока я, выдохнувшись, искал другие слова, они опять потускнели.
- Я рада... и признательна, если, конечно, вы говорили искренне. -
Она снова прижала ладони к щекам, а в ее голосе появилась безнадежность.
- Не знаю, на кого я похожа, но мачеха все же права. И ничего тут не по-
делаешь. Вы же не станете отрицать, что над моей жизнью и жизнью всех,
кто связан со мной, висит черное проклятье
- А надо мной Последнее время я только тем и занимаюсь, что торчу
около вас, влез во все ваши дела, и ничего не случилось, во всяком слу-
чае, ничего серьезного.
- Вы-иное дело, - медленно произнесла она, морща лобик. - Мы с вами в
других отношениях. Для вас это работа.
Я засмеялся:
- Такой аргумент не пройдет. А Фицстивен Он, конечно, знал вашу семью
раньше, но здесь, в гостинице, оказался благодаря мне и поэтому был от
вас еще дальше, чем я. Так почему не я пострадал первым Может быть, бом-
ба предназначалась мне Вполне вероятно. Но тогда тут замешано не ваше
неотвратимое проклятье, а люди, которые могут допустить промах.
- Вы ошибаетесь, - сказала она, уставившись в коленки. - Оуин любил
меня.
Я решил не выказывать удивления.
- Неужто вы. - -начал я.
- Пожалуйста, не надо. Не заставляйте меня рассказывать. Особенно
после того, что случилось утром. - Она выпрямилась, вздернула плечи и
решительно продолжала:. Вы тут заговорили о неотвратимости. То ли вы не
поняли, то ли притворяетесь и делаете из меня дурочку. Я вовсе не верю в
неотвратимое проклятье, идущее от дьявола или от Бога, как в случае с
Иовом, например. - Она теперь говорила с жаром и уже не хотела менять
тему. - Но не может ли быть... разве не существуют люди, которые... до
мозга костей порочны и могут вызвать самое плохое во всех, кто с ними
общается
- Существуют, - согласился я. - И могут, когда хотят.
- Нет, нет! Не важно, хотят или не хотят. Вызывают даже тогда, когда
отчаянно не хотят. Именно так. Я любила Эрика, он был хороший, чистый.
Вы сами это прекрасно знаете. Вы разбираетесь в людях, а с ним были хо-
рошо знакомы. Я его любила, хотела, чтобы он был... Но когда мы пожени-
лись...
Она вздрогнула и протянула мне руки. Руки у нее были сухие, горячие,
а кончики пальцев-словно лед. Мне пришлось крепко сжать их, чтобы ногти
не вонзились мне в ладони.
- До замужества вы были девушкой
- Да. Была. Я и сейчас...
- Тут не из-за чего волноваться. Как и у многих, у вас на этот счет
идиотские понятия. К тому же вы привыкли к наркотикам. Правильно
