дой встретиться. Далеко за полночь - всем спать. Каждый должен выспаться
на много недель вперед, каждому по десять часов сна. Все окна в казармах
плотно завешены, чтобы утром никто не проснулся рано. Сон у каждого глу-
боким должен быть. Для этого небольшой секрет есть. Нужно лечь на спину,
вытянуться и расслабить все тело. А потом - нужно закрыть глаза и под
закрытыми веками закатить зрачки наверх. Это нормальное состояние глаз
во время сна. И приняв это положение, человек засыпает быстро, легко и
глубоко. Поднимут нас очень поздно. Это не будет: "Рота, подъем! Постро-
ение через 30 секунд!" Нет, несколько солдат и сержантов, которые не
прыгают на этот раз, которые несут охрану рот, их вооружения и парашю-
тов, будут подходить тихо к каждому и осторожно будить: "Вставай, Коля,
время", "Вставайте, товарищ старший лейтенант, время". Время. Время.
Время. Вставайте, ребята. Наше время.
4.
Сорок третья диверсионная группа 296-го отдельного разведывательного
батальона Спецназ в своем составе имеет 12 человек. Я, офицер информа-
ции, иду с группой тринадцатым. Я - посредник, контролер действий груп-
пы. Мне легче всех. Мне не нужно принимать решений. Моя задача - в самые
неожиданные моменты задавать вопросы то солдатам, то командиру группы,
то его заместителю. У меня с собой лист с сотней вопросов. На многие из
них я пока не знаю точных ответов. Мое дело задать вопрос и ответ зафик-
сировать. После офицеры третьей группы под руководством подполковника
Кравцова разберут, кто ошибался, а кто нет.
Диверсионная группа несет с собой две радиостанции типа Р-351М, аппа-
ратуру засекречивания, аппаратуру сверхскоростной передачи сигналов.
Сегодня ночью будет произведена массированная операция по ослеплению
радиолокационных станций 8-й гвардейской танковой Армии, против которой
мы сейчас действуем. Одновременно с этим будет произведен массовый ра-
кетный и авиационный удар по ее командным пунктам и скоплениям войск, и
в ходе этого удара будут высажены двадцать восемь первых диверсионных
групп нашего батальона. Группы имеют разные задачи и разный состав, от
трех до сорока человек. Во главе некоторых групп - сержанты, во главе
других - офицеры.
В последующие ночи будет производиться выброска все новых групп. От
трех до восьми групп в ночь. Выброска производится в разных районах, с
разных маршрутов, с разных высот. Нас сегодня бросают со сверхмалой вы-
соты. Сверхмалая - это сто метров. У каждого из нас только по одному па-
рашюту. Раскрытие не свободное, а принудительное. Второй парашют на
сверхмалой высоте совсем не нужен.
5.
Страх животный видел в глазах людских? А я видел. Это когда на сверх-
малой высоте с принудительным раскрытием бросают. Всех нас перед полетом
взвесили вместе со всем, что на нас навешано. И сидим мы в самолете в
соответствии с нашим весом. Самый тяжелый должен выходить самым первым,
а за ним чуть менее тяжелый, и так до самого легкого. Так делается для
того, чтобы более тяжелые не влетели в купола более легких и не погасили
бы их парашюты. Первым пойдет большой скуластый радист. Фамилии его я не
знаю. В группе у него кличка Лысый Тарзан. Это большой угрюмый человечи-
ще. В группе есть и потяжелее. Но его взвешивали вместе с радиостанцией,
и оттого он самым тяжелым получился, а потому и самым первым. Вслед за
ним пойдет еще один радист по кличке Брат Евлампий. Третьим по весу чис-
лится Чингисхан - шифровальщик группы. У этих первых троих - очень слож-
ный прыжок. Каждый имеет с собой контейнер на длинном, метров в пятнад-
цать, леере. Каждый из них прыгает, прижимая тяжелый контейнер к груди,
и бросает его вниз после раскрытия парашюта. Контейнер летит вместе с
парашютистом, но на пятнадцать метров ниже его. Контейнер ударяется о
землю первым, после чего парашютист становится как бы легче, и в послед-
ние доли секунды падения его скорость несколько падает. Приземляется он
прямо рядом с контейнером. От скорости и от ветра парашютист немного
сносится в сторону, почти никогда не падая на свой контейнер. От этого,
однако, не легче. И прыжок с контейнером - очень рискованное занятие,
особенно на сверхмалой высоте. Четвертым идет заместитель командира
группы старший сержант Дроздов. В группе он самый большой. Кличка у него
Кисть. Я смотрю на титаническую руку и понимаю, что лучшей клички приду-
мать было нельзя. Велик человек. Огромен.
Уродит же природа такое чудо! Вслед за Кистью пойдет командир группы
лейтенант Елисеев. Тоже огромен, хотя и не так, как его заместитель.
Лейтенанта по номеру группы называют: 43-1. Конечно, и у него кличка ка-
кая-то есть, но разве в присутствии офицера кто-нибудь осмелится назвать
кличку другого офицера?
А вслед за командиром сидят богатырского вида, широкие, как шкафы,
рядовые диверсанты: Плетка, Вампир, Утюг, Николай Третий, Негатив, Шо-
пен, Карл де ля Дюшес. Меня они, конечно, тоже как-то между собой назы-
вают за глаза, но официально у меня клички нет, только номер 43-К. Конт-
роль, значит.
В сорок третьей диверсионной группе я самый маленький и самый легкий.
Поэтому мне - покидать самолет последним. Но это не значит, что я сижу
самым последним. Наоборот, я у самого десантного люка. Тот, кто выходит
последним, - выпускающий. Выпускающий, стоя у самого люка, в самый пос-
ледний момент проверяет правильность выхода и в случае необходимости
имеет право в любой момент десантирование прекратить. Тяжелая работа у
выпускающего. Хотя бы потому, что сидит он в самом хвосте и лица всех
смотрят. Куда я ни гляну, всюду глаза диверсантов на меня в упор смотрят.
Шальные глаза у всех. Нет, пожалуй, командир группы - исключение. Дремлет
спокойно. Расслаблен совсем. Но у всех остальных глаза с легким блеском
помешательства. Хорошо с трех тысяч прыгать! А тут только сто. Много всяких
хитростей придумано, чтобы страх заглушить, но куда же от него уйдешь? Тут
он, страх. С нами в обнимку сидит.
Уши заломило, самолет резко вниз пошел. Верхушки деревьев рядом
мелькают. Роль у меня плохая: у всех вытяжные тросики пристегнуты к
центральному лееру, лишь у меня он на груди покоится. Пропустив всех ми-
мо себя, я в последний момент должен свой тросик защелкнуть над своей
головой. А если промахнусь? А если сгоряча выйду, не успев его застег-
нуть? Открыть парашют руками будет уже невозможно: земля рядом совсем
несется. Я вдруг представил себе, что валюсь вниз без парашюта, как кот,
расставив лапы. Вот крику-то будет! Я представляю свой предсмертный вой,
и мне смешно. Диверсанты на меня понимающе смотрят: истерика у проверяю-
щего. А у меня не истерика. Мне просто смешно.
Синяя лампа над грузовым люком нервно замигала.
- Встать! Наклонись!
Первый диверсант, Лысый Тарзан, наклонился, выставив для устойчивости
правую ногу вперед. Брат Евлампий своей тушей навалился на него. Третий
навалился на спину второго, и так вся группа, слившись воедино, ждет
сигнала. По сигналу задние напрут на передних, и вся группа почти однов-
ременно вылетит в широкий люк. Хорошо им. А меня никто толкать не будет.
Гигантские створки люка, чуть шурша, разошлись в стороны. Морозом в
лицо. Ночь безлунная, но снег яркий, слепящий. Все как днем видно. Зем-
ля-вот она. Кусты и пролески взбесились, диким галопом мимо несутся.
ПОШЛИ! Братцы! ПОШЛИ!!!
Хуже этого человечество ничего не придумало. Глаза сумасшедшие мимо
меня все сразу. Сирена кричит, как зверь умирающий. Рев ее уши рвет. Это
чтоб страх вглубь загнать. А лица перекошены. Каждый кричит страшное
слово: ПОШЛИ! Увернуться некуда. Напор сзади неотвратимый. Передние по-
сыпались в морозную мглу. Поток ветра каждого вверх ногами бросает. ПОШ-
ЛИ!!! А задние, увлекаемые стадным инстинктом, тут же в черный снежный
вихрь вылетают. Я руку вверх бросил. Щелчок. И вылетаю в морозный мрак,
где порядочные люди не летают. Тут черти да ведьмы на помеле, да Витя
Суворов с парашютом.
Все на сверхмалой высоте одновременно происходит: голова вниз, жаркий
мороз плетью-семихвосткой по роже, ноги вверх, жуткий рывок за шиворот,
ноги вниз, ветер за пазуху, под меховой жилет, удар по ногам, жесткими
парашютными стропами опять же по морде, а в перчатках и в рукавах по ло-
коть снег горячий и сразу таять начинает. Противно...
Парашюты в снег зарыли, какой-то гадостью вокруг посыпали. Это против
собак. Вся местная милиция, КГБ, части МВД, все сейчас тренируются. Все
они сейчас против наших несчастных групп брошены. А у нас руки, считай,
связаны. Если бы война, мы захватили бы себе несколько бронетранспорте-
ров или машин, да и разъезжали бы по округе. Но сейчас не война, и
транспорт нам захватывать запрещено. Драконовский приказ. Ножками, нож-
ками. От собак.
Лыжи у нас короткие, широкие. Снизу настоящим лисьим мехом отделаны.
Такие легко на парашюте бросать. Такие лыжи скользят вперед, а назад от-
дачи нет. Лисий мех дыбом тогда становится, не пускает. Лыжи эти дивер-
сионные, часто следа не оставляют, особенно на плотном лежалом снегу.
Они широкие очень, не проваливаются. Из таких лыж и избушку в снегу сло-
жить можно - мехом внутрь, спите, ребята, по очереди. Но самое главное,
лыжи эти не обмерзают, ледяной коркой не покрываются.
6.
К утру выбились из сил. Три часа из района выброски уходили, следы
путали. Куртки мокрые. Лица красные. Пот ручьями. Сердце наружу рвется.
Язык вываливается, как у собаки на жаре. Это всегда так сначала бывает.
На четвертый-пятый день втянемся и будем идти как машины. Но первый
день всегда очень тяжелый. Первая ночь и двое последующих суток - ужас-
ны. Потом легче будет.
- Командир, в деревне собаки брешут. Не к добру. Значит, там чужие
люди.
Это любому понятно. Кто в такой глуши, в такую рань деревенских собак
потревожить мог?
- Обходить будем. Влево пойдем.
- Влево засада КГБ. Вон в том лесочке. Смотри, командир, птицы над
лесом кружат.
Тоже правильно. Кто их в такой мороз с мест поднял? Птицы сейчас на
ветках нахохлившись сидят, инеем покрытые. Туда идти, конечно, нельзя.
Остается только путь через овраги, через бурелом, где добрые люди не хо-
дят. Там только волкам дорога да диверсантам из Спецназа.
- Готовы? Вперед.
7.
Нормы жестокие. Восемь километров в час. Вечер. Мороз силу набирает.
За день прошли 67 километров. Отдыхали дважды. Пора бы и еще в снегу по-
лежать.
- Ни черта, дармоеды, - командир подбадривает, - вчера спать надо бы-
ло.
Злой командир. Группа маршевой скорости не выдерживает. Группа злая.
Ночь надвигается. Плохо это.
Днем иногда группа может залечь в снегу, в кустах, в болоте и переж-
дать. Но ночью этого никогда не случается. Ночь для работы придумана. Мы
как проститутки - ночами работаем. Если днем не отдыхал, то ночью не да-
дут.
- Снег не жрать! - командир суров. - Сокрушу!
Это не ко мне относится. Это он Чингисхану и Утюгу угрозы адресует.
Меня положение обязывает. Проверяющий. Нельзя мне снег в рот брать. А
если бы непроверяющим я был, то обязательно тайком белой влаги наглотал-
ся бы. Горстями бы в глотку снег запихивал. Жарко. Пот струйками по лбу
катит. Хорошо, голова бритая, иначе волосы в один комок слиплись бы.
Куртки у всех на спинах парят. Все потом пропитано, все морозом прихва-
чено. Одежда вся колом стоит, как из досок сшитая. Перед глазами оранже-
вые круги. Группа маршевой скорости не выдерживает... Не жрите снег!..
Сокрушу!.. Лучше вниз смотреть, на концы лыж. Если далеко вперед смот-
реть, сдохнешь. Если под ноги смотришь, дуреешь, идешь чисто механичес-
ки, недосягаемый горизонт не злит.
- Окорока чертовы! Желудки! - командир свиреп. - Вперед смотреть! В
засаду влетим! Негатив слева огонек не заметил. Смотри, Негатив, зубы
палкой лыжной вышибу!
Группа знает, что командир шуток не любит. Вышибет.
- Вперед, желудки!
8.
Над миром встает кровавая заря. В морозной мгле над лиловыми верхуш-
ками елей выкатилось лохматое, надменное солнце. Мороз трещит по просе-
кам леса.
Мы в ельнике лежим. За ночь второй раз. Ждем высланный вперед дозор.
Лица у всех белые, ни кровиночки, как у мертвецов. Ноги гудят. Их вверх
поднять надо. Так кровь отливает. Так ногам легче. Радисты спинами на
снегу лежат, ноги на свои контейнеры положили. Все остальные тоже ноги
вверх подняли. После десантирования прошло уже более суток. Мы все время
идем. Останавливаемся через три - четыре часа на пятнадцать-двадцать ми-
нут. За обстановкой наблюдают двое, и двое выходят вперед, остальные ло-
жатся на спины и засыпают сразу. Карл де ля Дюшес запрокинул спящую го-
лову, из-под расстегнутой его куртки медленно струится пар. Аккуратно
вырезанная снежинка медленно опустилась на его раскрытое горло и плавно
исчезла. Мои глаза слипаются. Под веки вроде бы золы насыпали. Промор-
гать бы, да и закрыть их, и не раскрывать минут шестьсот.
Командир группы подбородок трет: нехороший признак, мрачен командир.
И заместитель его Кисть мрачен. К узлу связи танковой армии шли одновре-
менно с разных сторон пять диверсионных групп. Приказ прост был: кто до
трех ночи к узлу связи доберется, тот в 3.40 атакует его. Те, кто к ус-
ловному времени не успеет, в бой не вступают, обходят узел связи большим
крюком и идут к следующей цели. Наша 43-я группа ко времени не успела.
Мрачен потому командир. Вдали мы слышали взрывы и стрельбу длинными оче-
редями. В упор били, значит. С нулевой дистанции. Ко времени успели ми-
нимум три группы. Но если даже и только одна группа ко времени успела,
сняла часовых и появилась на узле связи в конце холодной неуютной но-
чи... О, одна группа много может сделать против узла связи, пригревшего-
ся в теплых контейнерах, против очкастых ожиревших связистов, против
распутных телефонисток, погрязших в ревности и блуде. Жаль командиру,
что не успели его солдаты к такой заманчивой цели. Знает командир навер-
няка, что группа лейтенанта Злого уж точно ко времени поспела. Наверное,
и старший сержант Акл своих молодцов вовремя успел привести. Акл - это
Акула значит. У старшего сержанта зубы острые, крепкие, но неровные,
вроде как в два ряда. За то его Акулой величают. А может, не только за
это. Скрипит командир зубами. Ясно, он сегодня группе расслабляться не
позволит. Держитесь, желудки!
9.
Спим. Идет одиннадцатый день после выброски. Днями поднять головы не-
возможно. Вертолеты в небе. На всех дорогах кордоны. На опушке каждого
леса - засада. Появилось много ложных объектов: ракетные батареи, узлы
связи, командные пункты. Диверсионные группы выходят на них, но попадают
в ловушку. Батальон уже потерял десятки своих диверсионных групп. Мы не
знаем сколько. Нам бросают посылки с неба каждую ночь: боеприпасы,
взрывчатку, продовольствие, иногда спирт. Такое внимание означает только
одно: нас мало осталось. За эти дни наша группа нашла линию радиорелей-
ной связи, не известную нашему штабу раньше. По ориентировке приемных и
передающих антенн группа нашла мощный узел связи и тыловой командный
пункт. Тогда на пятый день операции группа впервые вышла в эфир, сообщив
о своем открытии. Группа получила благодарность лично от командующего
13-й Армии и приказ из этого района уходить. Наверное, его обработали
ракетами или авиацией. На седьмой день группа объединилась с четырьмя
другими, образовав диверсионный отряд капитана по кличке Четвертый Лиш-
ний. Отряд в полном составе успешно атаковал аэродром прямо днем, прямо
во время проведения взлета истребительного авиаполка. Отряд без потерь
ушел от преследования и рассыпался на мелкие группы. Наша 43-я временно
не существовала, превратившись в две-431-ю и 432-ю. Теперь они вновь
объединились. Но работать активно пока - не удается: вертолеты в небе,
кордоны на дорогах, засады в лесах, ловушки у объектов. А все же мы свое
дело делаем: 8-я гвардейская танковая Армия парализована почти пол-
ностью, и, вместо того чтобы воевать, она ловит нас по своим тылам.
День угасает. Никто нас днем не тревожил. Отдохнули. Нашу группу пока
не накрыли, ибо командир хитер, как змей. Змеем его, оказывается, и зо-
вут. Он нашел склад боеприпасов наших врагов, у этого склада мы проводим
дни. Тут у нас и база, все тяжелое снаряжение тут свалено. А по ночам
часть группы налегке уходит далеко от базы и там проводит дерзкие напа-
дения, а потом на базу возвращается. Все группы, которые по лесам непро-
ходимым прятались, давно уже уничтожены. А мы пока нет. Трудно нашим
противникам поверить и понять, что наша база прямо под самым носом спря-
тана, и потому вертолеты нам не докучают. А с засадами и кордонами надо
быть просто осторожным.
- Готовы, желудки?
Группа готова. Лыжи подогнаны, ремни проверены.
- Попрыгали.
- Перед выходом на месте прыгать положено, убедиться, не гремит ли
что, не звенит ли.
- Время. Пошли.
10.
- Слушай, Шопен, представь себе, что мы на настоящей войне. Замести-
тель командира убит, а у командира прострелена нога. Тащить с собой -
всех погубишь, бросить его - тоже смерть группе. Враги из командира пе-
чень вырежут, а говорить заставят. Эвакуации у нас в Спеиназе нет.
Представь себе, Шопен, что ты руководство группой принял, что ты с ране-
ным командиром делать будешь?
Шопен достает из маленького карманчика на рукаве куртки шприц-тюбик
одноразового действия. Это "блаженная смерть"..
- Правильно, Шопен, правильно. На войне у нас единственный способ вы-
жить: убивать своих раненых самим. - В контрольной тетрадке я рисую еще
один плюс.
Идет семнадцатый день после выброски. Активно действуют только
пять-шесть диверсионных групп, и наша в их числе. Группа Акулы, как и
группа Злого, давно поймана. Командир 43-й знает это каким-то особым
чутьем. И Злой и Акула - его друзья и соперники. Наверное, лейтенант
Змей думает о них сейчас и слабо сам себе улыбается.
- Готовы? Попрыгали. Время. Пошли, ребята.
Своих солдат он больше не называет желудками.
* ГЛАВА IV *
1.
Я иду по красному ковру. Тут я не был двадцать три дня. Отвык от ти-
шины, от ковров, от тепла, вообще человек дичает быстро и возвращается в
животный мир легко и свободно, без затруднений.
В коридорах штаба спокойно и уютно. Тут сытые чистые люди, тут бритые
лица. Тут нет простуженного командирского хрипа и нетерпеливого повизги-
вания собак, которых вот-вот спустят с поводков.
Нашу 43-ю диверсионную группу захватили в числе последних. Обложили,
загнали в овраг. Все, как на войне настоящей. И собаки настоящие были. А
они, четвероногие друзья человека, разницы совсем не понимают: настоящая
травля, учебная... Им один черт.
Тонкий, гибкий солдат Плетка вывернулся и из этого переплета. Его
первого от группы отбили и погнали к реке, на которой уже тронулся лед.
Думали к берегу прижать. Но он сбросил куртку, бросил автомат и поплыл
между льдин. Вертолет за одним не послали, а собаки в воду не пошли: не
дурные. Через четыре дня он пришел в казармы своего батальона, вконец
отощавший, в темно-синей милицейской шинели. Украл.
За это Плетке было пожаловано сержантское звание и пятнадцать суток
отпуска. Вообще таких ребят в батальоне немало. По одному они возвраща-
ются в батальон на сломанных лыжах, в изорванных куртках, иногда с кро-
вавыми ранами.
Нашу группу захватили в глубоком овраге, отрезав все пути.
Нас привезли в казармы полка МВД. Встретили, как старых друзей. Выпа-
рили в бане, накормили, дали сутки отоспаться. Для захваченных групп бы-
ла заранее освобождена одна казарма, и санитарная часть полка работала
только на нас.
В бане солдаты МВД на нас с уважением и таким испугом смотрят: скеле-
ты.
- Тяжкая вам, братишки, служба выпала.
Не спорим. Тяжкая. Да только каждый год в Спецназе за полтора года
службы учитается. Прослужи десять лет - пятнадцать запишут. Соот-
ветственно с этим и по полторы получки платят, и за прыжки платят, да за
каждый рейдовый день особо добавляют. А жиру мы скоро нового нагуляем.
Не зря нас желудками зовут.
Отоспался я. Отдохнул. И вот вновь по мягкому ковру иду. Штаб меня
шутками встречает:
- Расскажи, Витя, как ты вес сбрасываешь?
- Эй, разведчик, ты откуда такой загорелый?
Лицо мое обожжено морозом, ветром и безжалостным зимним солнцем. Губы
черные, растрескались. Нос облупился.
- Давай, Витя, в воскресенье на лыжах покатаемся!
Это жестокая шутка. Такие шутки я переношу с трудом. И вообще после
Спецназа я больше всего в мире ненавижу людей, которые добровольно наде-
вают лыжи просто из-за того, что им нечего делать.
- Мой путь - к начальнику разведки.
- Разрешите войти? Товарищ подполковник... Извините...
На новеньких погонах Кравцова не по две, по тpи звезды...
- Товарищ полковник, старший лейтенант Суворов с выполнения учеб-
но-боевого задания прибыл!
- Здравствуй.
- Здравия желаю, товарищ полковник! Поздравляю вас.
- Спасибо. Садись. - Он смотрит на мои обтянутые скулы. - Эко тебя
обтесало. Отоспался?
- Да.
- Работы много. За время твоего отсутствия мир изменился. В кратчай-
ший срок постарайся войти в курс дела. Все забыл в рейде?
- Старался все, что знаю, повторять в уме...
- Тебя проверить?
- Да.
- Шпангдалем.
- Шпангдалем - авиабаза ВВС США в Западной Германии. 25 километров
севернее города Трир. Постоянно базируется 52-е тактическое истреби-
тельное крыло. Семьдесят два истребителя "F-4". Взлетная полоса одна.
Длина - 3050 метров. Ширина 45 метров. В состав крыла входят...
- Хорошо. Иди.
2.
Мир стремительно меняется. Двадцать три дня я не имел доступа к ин-
формации, и вот теперь передо мной толстые папки с разведывательными
сводками, приказами, шифровками. За двадцать три дня мир изменился неуз-
наваемо. Я понимаю, что начальник разведки пощадил мое самолюбие и задал
легкий вопрос о неподвижном объекте, об авиабазе. Если бы он спросил о
6-й мотопехотной дивизии Бундесвера, например, то я непременно попал бы
в неловкое положение. За обстановкой нужно следить постоянно, иначе
превратишься в носителя устаревшей информации. Итак... Совершенно сек-
ретно... Агентурной разведкой Белорусского военного округа обнаружено
усиление охраны стартовых батарей ракет "Першинг" на территории Западной
Германии... Совершенно секретно... 5-й отдел разведывательного управле-
ния Балтийского флота зарегистрировал полную смену системы кодирования в
правительственных и военйых каналах связи Дании... Совершенно секретно..
Агентурной разведкой Генерального штаба вскрыты... Совершенно секрет-
но... Агентурной разведкой 11-й гвардейской Армии Прибалтийского военно-
го округа на территории Западной Германии зарегистрированы работы по
строительству колодцев для ядерных фугасов. Приказываю начальнику Второ-
го главного управления Генерального штаба, начальникам разведки ГСВГ,
СГВ, ЦГВ, Прибалтийского, Белорусского и Прикарпатского военных округов
обратить особое внимание на сбор информации о системе ядерных фугасов на
территории ФРГ. Начальник Генерального штаба генерал армии Куликов.
Двадцать три дня назад никто не слышал ничего о ядерных фугасах... А
теперь колоссальные силы агентурной разведки брошены на вскрытие этой
таинственной системы самозащиты Запада... Меняется лицо и нашей армии...
Секретно... О результатах экспериментальных учений 8-й воздушно-штурмо-
вой бригады Забайкальского военного округа. Не было таких бригад еще
двадцать три дня назад... Совершенно секретно... Приказываю принять на
вооружение истребительно-противотанковой артиллерии изделие "Малютка-М"
с системой наведения по двум точкам... Министр обороны маршал Советского
Союза А. Гречко... Совершенно секретно... Только для офицеров Спецна-
за... Расследование обстоятельств гибели иностранных курсантов Одесского
особого центра подготовки в ходе учебных боев с "куклами"... Приказываю
усилить контроль и охрану... Особое внимание обратить...
Этот приказ я перечитываю три раза. Ясно, как нужно обходиться с
"куклой", как ее содержать и охранять. Только не ясно, что такое "кук-
ла".
3.
Нелегко готовить иностранных бойцов и агентуру Спецназа. Мы, советс-
кие бойцы Спецназа, будем действовать во время войны, а эти ребята
действуют уже сейчас и по всему миру. Они бесстрашно умирают за свои
светлые идеалы, не подозревая, что и они бойцы Спецназа.
Удивительные люди! Мы их готовим, мы тратим миллионы на их содержа-
ние, мы рискуем репутацией нашего государства, а они наивно считают себя
независимыми. Тяжело иметь дело с этой публикой. Приходя к нам на подго-
товку, они приносят с собой дух удивительной беззаботности Запада. Они
наивны, как дети, и великодушны, как герои романов. Их сердца пылают; а
головы забиты предрассудками. Говорят, что некоторме из них считают, что
нельзя убивать людей во время свадьбы, другие думают, что нельзя убивать
во время похорон. Чудаки. Кладбище на то и придумано, чтобы там мертвые
были.
Особый центр подготовки эту романтику и дурь быстро вышибает. Их тоже
рвут собаками, их тоже по огню бегать заставляют. Их учат не бояться вы-
соты, крови, скорости, не бояться смерти чужой и собственной, когда мол-
ниеносным налетом они захватывают самолет или посольство. Особый центр
их учит убивать. Убивать умело, спокойно, с наслаждением. Но что же в
этой подготовке может скрываться под термином "кукла"?
Наша система сохранения тайн отработана, отточена, отшлифована. Мы
храним свои секреты путем истребления тех, кто способен сказать лишнее,
путем тотального скрытия колоссального количества фактов, часто и не
очень секретных. Мы храним тайны особой системой отбора людей, системой
допусков, системой вертикального и горизонтального ограничения доступа к
секретам. Мы охраняем свои тайны собаками, караулами, сигнальными систе-
мами, сейфами, печатями, стальными дверями, тотальной цензурой. А еще мы
охраняем их особым языком, особым жаргоном. Если кто-то и проникнет в
наши сейфы, то и там не многое поймет.
Когда мы говоримо врагах, то употребляем нормальные, всем понятные
слова: ракета, ядерная боеголовка, химическое оружие, диверсант, шпион.
Те же самые советские средства именуются: изделие ГЧ, специальное ору-
жие. Спецназ, особый источник. Многие термины имеют разное значение.
"Чистка" в одном случае - исключение из партии, в другом - массовое ист-
ребление людей.
Одно нормальное слово может иметь множество синонимов на жаргоне. Со-
ветских диверсантов можно назвать общим термином Спецназ, а кроме того -
глубинной разведкой, туристами, любознательными, рейдовиками. Что же в
нашем языке кроется под именем "кукла"? Используют ли "кукол" и для тре-
нировки советских бойцов или это привилегия для иностранных курсантов?
Существовали ли "куклы" раньше или это нововведение, наподобие воздуш-
но-штурмовых бригад?
Я закрываю папку с твердым намерением узнать значение этого странного
термина. Для этого есть только один путь: сделать вид, что я понимаю, о
чем идет речь, и тогда в случайном разговоре кто-либо действительно ака-
ющий может сказать чуть больше положенного. А одной крупицы иногда дос-
таточно, чтобы догадаться.
4.
296-й отдельный разведывательный батальон Спецназ спрятан со знанием
дела, со вкусом. Есть в 13-й Армии полк связи. Полк обеспечивает штаб и
командные пункты. Через полк проходят секреты государственной важности,
и потому он особо охраняется. А на территории полка отгорожена особая
территория, на которой и живет наш батальон. Все диверсанты носят форму
войск связи. Все машины в батальоне - закрытые фургоны, точно как у свя-
зистов. Так что со стороны виден только полк связи и ничего больше. Мало
того, и внутри полка большинство солдат и офицеров считают, что есть три
обычных батальона связи, а один необычный, особо секретный, наверное,
правительственная связь.
Но и внутри батальона Спецназ немало тайн. Многие диверсанты считают,
что в их батальоне три парашютные роты, укомплектованные обычными, но
только сильными и выносливыми солдатами. Только сейчас я узнал, что это
не все. Кроме трех рот существует еще - особый взвод, укомплектованный
профессионалами. Этот взвод содержится в другом месте, вдали от ба-
тальона. Он предназначен для выполнения особо сложных заданий. Узнал я о
его существовании только потому, что мне как офицеру информации предсто-
ит обучать этих людей вопросам моего ремесла: правильному и быстрому об-
наружению важных объектов на территории противника. Я еду в особый взвод
впервые и немного волнуюсь.
Везет меня туда полковник Кравцов лично. Он представит меня.
- Догадайся, какую маскировку мы для этого взвода придумали?
- Это выше всех моих способностей, товарищ полковник. У меня нет ни-
каких фактов для анализа.
- Все же попытайся это сделать. Это тебе экзамен на сообрази-
тельность. Представь их, на то у тебя воображение, и попытайся их спря-
тать, вообразив себя начальником разведки 13-й Армии.
- Они должны четко представлять местность, на которой им предстоит
действовать, поэтому они должны часто выезжать за рубеж. Они должны быть
отлично натренированы... Я бы их, товарищ полковник, объединил в спор-
тивную команду. И маскировка, и возможность за рубеж ездить...
- Правильно, - смеется он. - Все просто. Они - спортивная команда об-
щества ЦСКА: парашютисты, бегуны, стрелки, боксеры, борцы. Каждая армия
и флотилия имеет такую команду. Каждый военный округ, флот, группа войск
имеют еще более мощные и еще лучше подготовленные спортивные команды. На
спорт мы денег не жалеем. А где бы ты этим своим спортсменам учебный
центр спрятал?
- В Дубровице.
Он разведчик. Он владеет собой. Только зубы слегка заскрипели да жел-
ваки на щеках заиграли.
- Отчего же в Дубровице?
- В составе нашей любимой 13-й только один штрафной батальон для не-
покорных солдат, и он в Дубровице. Военная тюрьма. Из нашей дивизии час-
то туда солдатиков загребали. Заборы там высокие, собаки злые, колючей
проволоки много рядов. Отгородил себе сектор, да и размещай любой особо
секретный объект. Людей нужных туда в арестантских машинах возить можно
никто не дознается...
- Мало ли в нашей 13-й объектов, хорошо охраняемых. АПРТБ', к приме-
ру...
- В АПРТБ, товарищ полковник, "куклу" негде содержать...
Он только подарил мне долгий тяжелый взгляд, но ничего не сказал.
—————
АПРТБ - Армейская подвижная ракетно-техническая база - подразделение
в составе общевойсковых и танковых армий, занимается транспортировкой,
