Тут же фонарик упал на землю. Попугай забился в рвоте. Веретено зас-
тыл, как соляной столб.
Лис осветил их фарами. Сбоку появился Литвинов в насквозь мокром ком-
бинезоне. В руке он держал кривой кинжал. Попугай упал на колени. Вере-
тено закрыл голову руками и сел прямо на землю. Хотя оба были вооружены,
ни один не потянулся за пистолетом.
- Ну, песики, расскажите, как моего друга убивали...
Литвинов, поигрывая кинжалом, приближался к убийцам.
* * *
Почти до утра Лис и Литвинов пили водку в кабинете командира СОБРа.
- Нет, говно есть говно, - скрипел зубами майор. - Этот хваленый Ам-
бал готов был мне ноги лизать. И сдавать всех подряд. Они крутые, пока
на крутость не наткнутся! А те двое... жаль ты их сразу пристрелил...
- Я зверства не люблю...
- А как зверей укрощать? Добрыми словами и благостными напутствиями?
Лицо Литвинова было страшным. Лис отвернулся.
- Давай еще выпьем! - Майор звякнул бутылкой о стакан.
- Мне хватит, - Лис встал. - Надо еще одну "чернуху" запустить по на-
шему делу.
- Сейчас?!
- Самое подходящее время.
Лис постучал в окно Лешего осторожно, чтобы не испугать агента. Но
тот все равно выглядел так, будто приготовился к немедленному аресту.
- Новость слышал? Амбала с дружбанами пришили. Не надо было Короля
убивать и Кресту гранатой грозить. А уж Гангрену вообще нельзя было тро-
гать. Доигрались! На куски попластовали!
Леший зевнул.
- Не наши! Сходняк не собирался и Крест не решал...
- А говорят - ваши! - Лис не выглядел пьяным и, хотя водочный дух ис-
ходил от него крепкий, взгляд был как всегда твердым и пронизывающим.
- А-а-а-а... Ты мне только это и хотел сказать? Проинформировать о
последней оперативной сводке? Или в сводку это еще не попало?
- Спокойной ночи, Петруччо! - Лис захлопнул за собой хлипкую латаную
дверь.
Проснулся Лис около одиннадцати. Он бы спал еще, если бы не телефон-
ный звонок.
- Минутку, сейчас с вами будут говорить, - пробасил мужской голос.
Следом прозвучал другой, властный, вначале показавшийся незнакомым.
- Здравствуйте, Филипп Михайлович! Это Калашников.
- Кто? - Лис спросонок ничего не понимал. К тому же болела голова,
мутило.
- Крест, - пояснил голос. - Вы мне помогли, жизнь спасли, я ваш долж-
ник. Да и вообще, с вами в городе порядка больше. Если что от меня пона-
добится - обращайтесь.
- Постойте, - спохватился Лис. - Телефон-то откуда знаете? Я тут вре-
менно, никому его не давал...
- Телефон? - удивленно переспросил Крест. - Так я просто сказал ребя-
там, они и соединили... Все знают, чертяки! Ну, бывай!
Приняв душ, Лис позвонил Хондачеву.
- Какие новости?
- Только что с актива в администрации. Ночью трем бандитам головы от-
резали. Они с ворами что-то не поделили.
Банкир помолчал, ожидая вопросов, но Лис их не задал.
- А Воронцова сегодня не было. Заболел, говорят, тяжело. Ты не в кур-
се?
- Я же не доктор, - равнодушно ответил Лис. - Хочу сегодня отгул
взять. Устал немного.
- Гуляй, - разрешил Хондачев.
Лис набрал номер Натахи.
- Как дела? Почему не на работе?
- Ох, это ты? - В голосе слышалась радость. - У меня отгулы за пере-
работки.
- Совпадение! И у меня отгул.
- Хочешь - приезжай, - нейтральным тоном предложила Натаха.
Лис прислушался к своим ощущениям.
- Очень хочу!
- Ну, давай... - он почти видел улыбку на лице Близнецов.
- Еду!
Пепла на ступенях не было. Он позвонил, и дверь открылась очень быст-
ро.
- Я думала, ты про меня забыл...
Лис молча развязывал поясок легкого халата.
- Давай попьем чаю, - предложил целомудренный Близнец.
Лис распахнул шелковые полы. Второй Близнец предусмотрительно снял
белье. Он уже отвык от Натахиного тела и сейчас жадно рассматривал белые
отвисающие, но с торчащими сосками груди, тонкую талию и округлые бедра,
пышный кучерявый лобок и ноги с большими ступнями.
- Чаю, говоришь?
Лис развернул Натаху спиной к себе.
- А как ты пол моешь?
- Давай хоть в комнату войдем, - сказала она, нагибаясь.
Отработав Натаху прямо у входной двери, Лис перевел дух.
- Теперь можно и чаю...
Натаха хлопотала на кухне, он молча смотрел на нее, размышляя. Она
еле сводила концы с концами, жила от зарплаты до зарплаты. Любовники не
баловали ее дорогими подарками, да и сама она не просила ничего взамен
секса. А ведь в принципе... Томка Федотова профессионально занималась
тем, что Натаха делает из любви к искусству, решила все финансовые проб-
лемы. Конечно, это явно постыдное занятие. Но сейчас существует множест-
во облагороженных форм... Секретарь в процветающей фирме. Уколы на дому
для солидных пациентов. И так далее, и тому подобное.
Натаха просто не умела извлекать с помощью своего тела материальную
выгоду. Как-то она рассказала, что встретила старого приятеля и тот наз-
вал ее непрактичной. "Другая на твоем месте уже бы и должность хорошую
получила, и упаковалась. Сейчас время такое..."
Лис не стал уточнять ни степени близости приятельских отношений, ни
предмета разговора, но с выводом Натахиного знакомца согласился. Сейчас
времяПИПядей. А она действительно непрактична...
- Какой чай: индийский заварной или английский в пакетах?
- Французский, - ответил Лис.
Второй Близнец откровенно улыбнулся. Они Изредка практиковали такую
игру: минет с чаем. Натаха отхлебывала от чашки янтарную дымящуюся жид-
кость, неторопливо глотала, а дальше делала все как обычно, но рот ста-
новился горячим - это обостряло ощущения.
- Соседка пришла с базара, там рассказали кошмарную историю, - скром-
ный Близнец поспешил уйти от неприличной темы. - Молодые преступники на-
пали на старых, стали чего-то требовать. А те их убили, разрезали на
мелкие куски, положили в машины, а машины подогнали к милиции.
Рассказывая страшные вещи, Натаха смешно округляла глаза.
- А к милиции-то зачем?
- Наверное, чтоб страшнее...
Лис лучше кого бы то ни было знал, что "мерседес" и БМВ остались в
лесополосе, но он хорошо знал и механизмы разрастания слухов.
- Да, я хотела тебя спросить, - женщина даже отставила чайник и всем
телом повернулась. - Президента убили или нет? Люди разное болтают...
- А чего ты у Коли не спросишь? - прищурился Лис.
- Он куда-то пропал, - печально сообщила Натаха. - Я уж думаю, не
случилось ли с ним чего... И потом, откуда он знает?
Глаза у нее были чистые и озабоченные.
- Уж он-то знает, - усмехнулся Лис. - Ведь это он и убил Президента.
Правда, зовут его не Коля, а Витя.
- Ты шутишь? Да?
Озабоченность сменилась вопросом. Глаза Натахи легко меняли выраже-
ние.
- Его тоже шлепнули. Прямо на месте.
Лис бросил на стол фотографию убитого Мастера. Натаха медленно опус-
тилась на стул, всмотрелась в снимок, неверяще покачала головой.
- Не может быть... Какой ужас!
- В чем, по-твоему, ужас? В том, что ты скрыла профессионального
убийцу и благодаря этому он застрелил Президента страны? Или в том, что
негодяя обезвредили?
- Почему я скрыла? - Теперь глаза стали испуганными и наполнялись
слезами.
- Если бы ты правильно ответила на мои вопросы, его арестовали бы в
тот же день! - "нагонял колоду" Лис. - А ты соврала! Значит, кто виноват
в убийстве Президента?
У Натахи начали дрожать губы. Сейчас она разревется, а Лис не выносил
женских слез.
- Что мне теперь будет?
- Придется искупить вину перед органами правопорядка и трахнуться со
мной немедленно! - победно закричал Лис и, вскочив, закружил Натаху по
кухне.
- Подожди, дай я в себя приду, - Натаха терла глаза. - Но я же ничего
не знала. Я не хотела его укрывать, правдаправда!
- Забудь, - Лис поставил женщину на пол. - Он мертв.
Насколько я понимаю, все нити, ведущие к тебе, оборваны.
- А как же... - Натаха осеклась. - Как же...
Глаза Близнецов беспокойно бегали.
- Он тебе что-то оставил? - спокойно, как о само собой разумеющемся,
спросил Лис, - Неси, посмотрим.
Натаха долго возилась в шифоньере, извлекая укрытый тряпьем кейс.
- Вот! - Она положила чемоданчик на стол.
Не прикасаясь, Лис тщательно осмотрел кейс, обнюхал, прижавшись ухом,
долго вслушивался.
- Кажется, ничего... Но лучше на балконе. Дай дрель и удлинитель.
- Почему на балконе?
- В замкнутом пространстве взрыв опасней, - пояснил Лис. И добавил:
- Но для того, кто открывает, это значения не имеет.
- Так может не надо?
- Неси дрель!
Аккуратно просверлив тонким сверлом по кругу с десяток отверстий, Лис
осторожно выломал кусок пластмассы.
- Так-так-так, - удовлетворенно проговорил он и повторил операцию с
другой стороны кейса.
- Бояться нечего. Сделай музыку погромче, - сказал Лис, возвращаясь с
балкона в комнату.
Натаха включила магнитофон.
Лис рассверлил замок и распахнул крышку. Включилась тоненькая немощ-
ная сирена, замигала красная лампочка. Оборвав проводок питания, он вык-
лючил сигнализацию.
- Смотри!
Натаха, осторожно ступая, подошла, близоруко наклонилась.
- Ой, доллары! Сколько же здесь?
- Думаю, миллион, - прикинул Лис. - Это гонорар твоего Коли-Вити. Це-
на головы Президента.
- Кому их надо отдать?
Лис молчал. Он тоже был непрактичным. Много зная и умея, он понятия
не имел, как превратить лежащее перед ним богатство в счет в швейцарском
банке, особняк на Кипре или виллу во Флориде. Купить "мерседес-600" за
сто сорок тысяч - дело не хитрое, но это прямая "засветка" и пристальное
внимание обеспечено. Еще одна крупная трата, и обязательно найдутся лю-
ди, желающие эти деньги забрать. В современных условиях он вряд ли суме-
ет удержать столь жирный кусок или хотя бы сохранить жизнь.
- Они не фальшивые?
Он посмотрел на Натаху.
- Не похоже. И потом, видишь, желтые полоски? Их проверяли не так
давно...
- И чьи они теперь?
Лис впился взглядом в ее глаза. Действительно, непрактичная баба. Она
явно не могла представить, что гигантская сумма принадлежит ей. И не по-
нимает, что если бы он решился оставить деньги, то вынужден бы был сразу
же избавиться от свидетельницы. То же, стопроцентно, собирался сделать и
Мастер.
- Государственные, конечно!
Похоже, иного ответа она и не ожидала.
- Надо отнести, или они сюда приедут?
- Не спеши...
Лис размышлял, какую пользу можно безопасно извлечь из свалившегося
богатства. Заныкать пачку-другую? Но неполнота суммы вызовет подозрения,
хотя они и недоказуемы, однако породят сплетни, домыслы, пересуды, вок-
руг его имени поднимется волна информационного шума, что не способствует
жизни и здоровью. Отдать чудом свалившееся богатство, не попользовав-
шись, тоже глупо... Внезапно он придумал.
Натаха непонимающе смотрела, как Лис раскладывает денежные пачки по
широкой тахте.
- Что ты делаешь?
- Ты когда-нибудь трахалась на миллионе долларов? Нет! И я нет. Такой
случай выпадает раз в жизни. Грех им не воспользоваться...
- Ну ты и придумщик, - сказала Натаха, расстегивая халат.
Шаман умер в больнице от лейкемии. Его хоронили с почетом и уважени-
ем. Траурная церемония получилась такой же величественной и торжествен-
ной, как у Короля и Черномора.
То, что осталось от Амбала и его дружков, зарыли в дальнем углу клад-
бища без цветов и оркестра. В криминальном мире, несмотря на разные слу-
хи, склонялись к мысли о том, что менты отомстили за убитого Крылова.
Это способствовало законности и правопорядку в городе, так как авторитет
сотрудников милиции возрос, число неповиновении и сопротивлений им резко
снизилось.
Север стал хозяином рынка, воры подмяли группировщиков и молодых, хо-
тя все понимали: это временное явление. Жизнь изменяет ситуации, переве-
шивает чаши весов, меняет расстановку сил. Подрастает новое племя - го-
лодных, жадных, малограмотных и жестоких, плюющих на любые законы и не
признающих никаких авторитетов.
Лис отыскал Вартаняна.
- Знаешь, друг, я подумал, подумал и решил: ты - моя крыша! Своим ре-
бятам сказал - они сразу отскочили: "Какие разговоры!" И Левон хочет те-
бе платить, и "Спасительный круг", все хотят! Потому что уважают!
Лис как раз переезжал в трехкомнатную квартиру: Хондачев сдержал сло-
во.
- Давай, чтоб у меня голова не болела, организуй все: мебель, сантех-
нику, - сказал он. - Если не трудно, конечно.
- Какой "трудно"! - обрадовался Вартанян. - Все сделаем.
И хотя жизнь Лиса обустроилась, но одно чувство жгло душу, не давая
покоя. Любой выкинутый из Системы сотрудник милиции считает необходимым
в ней восстановиться. Чтобы доказать торжество справедливости. Завтра он
может уйти, но уже по собственному желанию: с пенсией, выходным пособи-
ем, торжественными проводами, правом пользования спецполиклинникой и
правом на бесплатные похороны с залпом комендантского взвода. А главное
- с чувством удовлетворения.
С рапортом о восстановлении и постановлением о прекращении уголовного
дела Лис явился в кадры.
- У меня к тебе никогда претензий не было, - прогудел толстенький
низкий подполковник Федундов. - Мы решение прокуратуры исполняли. А раз
оно отменено - сыграем обратно. Жди приказа!
В коридоре Лис столкнулся с Нырковым.
- Восстанавливаешься? - Колорадский Жук крепко взял его под локоть и
отвел в сторону, к большому окну, выходящему на Центральный проспект. -
Это хорошо. Есть предложение. Пойдешь ко мне на место Крылова? Подпол-
ковничья должность и перспектива... работу ты нашу знаешь.
Коренев молчал.
- Так что?
- Я подумаю.
- Давай! - Нырков крепко пожал ему руку. - Думай. Двух дней тебе хва-
тит?
В тот же день серьезный разговор завел и Хондачев.
- Вы полностью решили мою проблему. И насколько я осведомлен, много
своих. Сейчас "Золотой круг" будет расширять сферу деятельности. Откры-
вать филиалы, выпускать ценные бумаги, расширять инвестиции. Это связано
с вторжением в зоны чужих интересов и вызовет определенные противо-
действия.
Банкир закурил, предложил Лису, но тот отказался.
- Я хочу предложить вам создать силовую структуру, гарантирующую банк
от любых неожиданностей. Придется решать и другие задачи: многие не
возвращают кредиты, а деньги обесцениваются... Арбитража сейчас никто не
боится, зато боятся людей, способных к решительным действиям.
Лис чему-то улыбался.
- Новая работа повлечет и новые условия оплаты. Вы станете соучреди-
телем, будете получать дивиденды. Банк выделит ссуду на строительство
дома и организует работы так, что через год справите еще одно новоселье.
Это предварительный разговор. Все условия мы позже оговорим подробно. Вы
согласны?
- Мне нужно подумать, - сказал Лис.
Хотя на самом деле он уже принял решение.
Переделкино - Ростов-на-Дону
1994-1995 гг.
ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
АНТИКИЛЛЕР-2
Изд. "ЭКСМО", 1998 г.
OCR Палек & Alligator, 1998 г.
Внуку Даниилу посвящается
"Нетерпимое и позорное
положение, сложившееся с
финансированием федеральной
судебной системы, вынуждает нас
констатировать невозможность су-
дебной защиты ваших прав и
интересов".
Из обращения Совета судей к
гражданам России. "Российская
газета" от 25.10.96 года
Глава первая
ПЕТЛИ КРИМИНАЛА
В кинобоевиках люди красиво
живут, красиво одеваются,
красиво проводят время, среди
сказочно яркой жизни совершаются
эффектно-изощренные преступления,
которые главный герой, нарядный и
элегантный, раскрывает легко и
непринужденно.
В повседневной же реальности
замордованные убогим бытием
серые человечки лепят
примитивные, хотя и жуткие
преступления, над которыми
замордованный жизнью опер бьется
долго и тягомотно, преодолевая
невиданные для киноколлег
трудности.
Наблюдение автора
Применять табельное оружие легко и весело только в кино. Бум! Бум! И
готово. Злодейство наказано, добродетель торжествует. Мудрый всепонимаю-
щий начальник похвалит за решительность и смелость, дружный коллектив
поддержит морально, добрый психолог снимет последствия стресса, прокурор
вообще остается за кадром, но подразумевается, что он хотя и строг, но
справедлив... А о злодее вообще речи нет: собаке - собачья смерть! И о
родственниках, друзьях - приятелях, корешах, дружбанах, кентах - тоже не
вспоминают сценарист с режиссером: куда им выступать против милиции,
напьются на поминках, поскрипят зубами в бессильной злобе и сделают вы-
воды: супротив власти ни-ни...
Но подобные представления имеют столь же малое сходство с ре-
альностью, как любая милицейская физиономия с добродетелью. Сержанты
Трофимов и Бабочкин не составляли исключения, за что в отличие от тысяч
других в конечном счете и поплатились. Впрочем, если быть предельно точ-
ным, поплатились они, конечно, не за отсутствие лубочной святости, ха-
рактерное не только для российских ментов, но и для всех их зарубежных
коллег: и французских ажанов, и английских бобби, не говоря уже о заоке-
анских копах, - а за вполне конкретные действия, связанные с нарушением
сухих и малохудожественных, но точных милицейских инструкций.
Сержант Бабочкин и старший сержант Трофимов были командированы в Ар-
хангельск, где тамошние сыщики задержали по всероссийскому розыску неко-
его Титкова, за которым числились двенадцать разбоев как в родном Кисло-
водске, так и в соседних курортных городах. Теперь негодяя следовало
доставить для ответа на родную землю, эту миссию и поручили сержантам.
Официально они именовались спецконвоем, хотя ничего "специального" ни в
их простецких физиономиях, ни в неподходящем для бобби, ажана или копа
росте - сто шестьдесят восемь и сто семьдесят сантиметров, ни в потре-
панной гражданской одежонке, ни в чем-либо другом не наблюдалось. Просто
в отличие от плановых вэвэшных конвоев, сопровождающих арестованных в
решетчатых безоконных вагонзаках, сержанты должны были провезти закован-
ного в наручники Титкова через всю страну в отдельном купе самого обыч-
ного вагона, сдавая его при пересадках и внеплановых остановках в линей-
ный отдел милиции соответствующей станции.
Весьма сложная, ответственная задача и предопределяла специальность
задания, требовала специального инструктажа, специальной подготовки и
специальной экипировки. Потом, когда случится то, что случилось, стро-
гие, не знающие снисхождения комиссии насчитают в процедуре командирова-
ния сержантов пятнадцать отступлений от приказов и инструкций, за что
поплатятся безупречностью послужных списков и должностями двадцать три
офицера - от лейтенанта до подполковника, которые имели хоть какое-либо
касательство к отправке злополучного спецконвоя.
Ветераны органов знают, что, хотя подобные отступления встречаются
повсеместно и столь же повсеместно на них до поры до времени закрывают
глаза, когда случается ЧП - шутки в сторону, тут уж любое лыко идет в
строку. Таковы правила игры, и они не обсуждаются. Хотя в случае с сер-
жантами действительно роковую роль сыграли лишь три допущенных нарушения
из пятнадцати: гражданская одежда вместо форменной, отсутствие вагонных
ключей и карманного электрического фонарика. Но и они не сами по себе
послужили толчком к развитию событий, а лишь усугубили неправильные
действия спецконвоя, от которых комиссары, замполиты и замы по работе с
личным составом безуспешно предостерегают этот самый личный состав на
протяжении последних восьми десятилетий.
Бабочкин и Трофимов рассматривали командировку спецконвоем не как от-
ветственное и важное задание, а как нежданно-негаданно свалившуюся неде-
лю отдыха от тяжелой, грязной и неблагодарной работы, придирчивого на-
чальства, тягот неустроенного нищенского быта. И полная самостоя-
тельность, и смена впечатлений, и длительное путешествие с пересадкой в
самой Москве, где ни один ни другой отродясь не бывали, да и вряд ли
имели шансы побывать по собственной инициативе в силу вечного безде-
нежья, отсутствия твердых жизненных перспектив и врожденной сельской
опаски перед большими городами, - все это поднимало настроение, будора-
жило и веселило. Но недостаточно, ибо у закрепощенных людей въевшиеся в
кровь, плоть, кости и мозг ограничения и запреты окончательно растворя-
ются только сорокаградусной жидкостью. И такой жидкости они захватили
две бутылки.
- Давай, за хорошую дорогу! - Трофимов как старший спецконвоя первым
поднял стакан, и спецконвоир Бабочкин последовал его примеру. Звякнуло
стекло, плеснулась и отправилась по назначению прозрачная "заводская"
водка.
Сержанты, как им казалось, проявили предусмотрительность: выждали
время и начали "обмывку" пути только тогда, когда поезд миновал ма-
ленькие, некогда уютные и приветливые, а теперь небезопасные городки
Кавказских Минеральных Вод, прошел узловую станцию и вышел наконец на
долгий перегон, где опасность встретить знакомых и сослуживцев стреми-
тельно снижалась. По вагону прошли их коллеги из транспортного отдела -
такие же сержанты, только более рослые, в форме, с открыто висящими ат-
рибутами власти: резиновыми палками, наручниками и оружием в потертых,
исцарапанных кобурах.
Пистолеты спецконвоя лежали в дешевой полупустой сумке Трофимова, ко-
торую тот бережливо засунул в ящик для чемоданов. При оружии пить запре-
щено - это аксиома, известная даже рядовому, прошедшему только курсы
первоначальной подготовки. В дороге, незнакомых местах, в окружении пос-
торонних людей лучше сохранять ясный ум и трезвую голову - это знает лю-
бой здравомыслящий человек.
- Давай за ребят! - теперь проявил инициативу Бабочкин, кивнув вслед
патрулю сопровождения, и, согретые чувством корпоративности к незнакомым
людям в знакомой форме, милиционеры опрокинули по второй. Водку меланхо-
лично заедали варенными вкрутую яйцами и дешевой вареной колбасой. Обру-
чи запретов и ограничений постепенно разжимались, приходило редкое и по-
тому непривычное ощущение свободы, ради которого, собственно, все неу-
дачники мира и льют в себя любую опьяняющую жидкость.
В купе, кроме них, ехала ничем не примечательная женщина средних лет,
ей тоже из вежливости предлагали, но она компанию не поддержала, напро-
тив - под каким-то предлогом вышла в коридор. Четвертая полка вообще
пустовала. Но им и вдвоем было хорошо.
- Открывай! - Бабочкин кивнул на запечатанную бутылку.
- Может, на завтра оставим?
- Завтра другую купим! - залихватски подмигнул сержант, и старший
сержант с ним согласился, хотя на гроши командированных и скудные занач-
ки в дальней дороге дай Бог просто свести концы с концами, а уж пить по
две бутылки водки в день совершенно нереально. Впрочем, сейчас они не
оценивали реальностей окружающей обстановки. События катились по тради-
ционным для таких ситуаций рельсам, прямиком к трагической развязке.
Как ни банально это звучит, но факт: водка, разгильдяйство и неосмот-
рительность дали толчок последующим событиям, искалечили судьбы сержан-
тов, испортили карьеры их многочисленного начальства, привели к смерти
одного и инвалидности другого работника вагона-ресторана, породили трех-
томное уголовное дело и противоречивые судебные решения.
Но в силу причудливого стечения обстоятельств последовавшее за "рас-
питием" ЧП помогло раскрыть опасную банду и спасти жизни десятка офице-
ров милицейского спецназа. Вряд ли это можно поставить в заслугу сержан-
там, скорей капризу судьбы, наугад выбрасывающей свои непредсказуемые
кости.
- Схожу за пивом, - поднялся Бабочкин. Мелкого телосложения, с мелки-
ми чертами лица, он допускал очередную ошибку, отправляясь нетрезвым на
поиски приключений в ночном поезде.
В грохочущем тамбуре курил сутулый, с резким профилем человек. Бабоч-
кин остановился. Незнакомец казался на кого-то похожим.
- Гражданин! - сержанту казалось, что голос звучит уверенно и власт-
но. На самом деле это было не так. Но официальный тон и казенное обраще-
ние подействовали. Человек мгновенно развернулся, в прищуренных жгу-
че-черных глазах полыхнула такая злоба, что Бабочкин чуть не попятился.
"Титков, - промелькнуло в затуманенном мозгу. - Сбежал, гад!"
Титков был очень опасен, и, хотя, даже сбежав, он никак не мог ока-
заться в этом поезде, у сержанта все сжалось внутри.
- Милиция, сержант Бабочкин! - магическая формула представления всег-
да служила спасательным кругом в любой ситуации, но в последние годы эф-
фект ее здорово уменьшился, также, как и красного удостоверения, которое
сержант автоматически извлек из нагрудного кармана видавшего виды пид-
жачка.
- Попрошу предъявить документы!
Брызнув искрами, сигарета врезалась в железный пол. Если перед ним
стоял и не Титков, то не менее опасный зверь - милиционер почувствовал,
что сейчас его разорвут на куски вместе с некогда грозным удостоверени-
ем. Но ничего подобного не произошло.
- Что я такого сделал, почему документы? - обиженно произнес человек.
- Смотрите, пожалуйста, если надо!
Смиренность тона не соответствовала исходящей от незнакомца волне тя-
желой смертельной ненависти, которую листающий паспорт Бабочкин ощущал
каждым сантиметром своего тела. Паспорт был в порядке.
- Откуда и куда едете? - привычно спросил он, хотя уже и не был рад
тому, что ввязался в эту проверку.
- Из Кисловодска. В санатории был. Могу путевку показать, - спокойно
ответил проверяемый. - Теперь домой, в Тиходонск.
Все правильно, вот штамп прописки... Бабочкин вернул документ.
- Счастливо доехать!
- Спасибо, - человек улыбнулся одними губами. Волна ненависти пошла
на убыль.
"Боятся власти-то", - с удовлетворением подумал сержант, хотя глубоко
внутри шевелилось понимание того, что никакого страха проверяемый не вы-
казал и что покорность его была притворной.
В следующем вагоне навстречу попался коллега из патруля сопровожде-
ния. Форменная куртка расстегнута, галстук болтается на заколке, в ладо-
ни - добрая жменя семечек. Он придирчиво осмотрел невзрачную фигуру
спецконвоира, принюхался.
- Чего шляешься пьяным? Иди ложись спать!
Минуту назад Бабочкин хотел отрекомендоваться, спросить про обстанов-
ку в поезде, сообщить, что тоже поддерживает порядок и проверяет подоз-
рительных типов, но грубый тон и явное недружелюбие патрульного задели
за живое, поэтому он, стиснув зубы, обиженно протиснулся между любителем
семечек и твердой стенкой купе.
В вагоне-ресторане посетителей уже не было, сухая, как вобла, офици-
антка собирала грязную посуду, за буфетной стойкой считал выручку здоро-
венный молодой парень в тельняшке, как потом выяснилось - шеф-повар. От
него исходил явственный запах спиртного.
- Чего надо? - буркнул он, смазав сержанта презрительным, сверху
вниз, взглядом.
- Пива. Пару бутылок, - Бабочкин пожалел, что он не в форменной одеж-
де - тогда бы этот наглец разговаривал более почтительно.
- Нету пива. Такие же алкаши, как ты, все выжрали...
Парень перехватил пачку купюр резинкой, небрежно бросил деньги в ящик
и ухмыльнулся.
- Сам ты алкаш! - раздраженно бросил Бабочкин, совершив свою послед-
нюю, роковую, ошибку.
Полосатая рука резко распрямилась, мосластый кулак смачно впечатался
в лицо сержанта. Из носа брызнула кровь. От боли и обиды потемнело в
глазах. Следующий удар пришелся по шее, ноги подкосились, но какая-то
сила придержала оседающее тело за лацканы пиджака, взметнула вверх и уже
с ускорением шмякнула об пол.
- Я тебе покажу, рвань сучья! - лениво и без особой злости процедил
шеф-повар. Он любил и умел драться, буйный нрав и бычья сила, дополняя
друг друга, помогали выходить победителем из каждой потасовки, которые
почти всегда он же и затевал, ибо в кулачном бою чувствовал себя уверен-
нее, чем в словесной перепалке или любом другом виде состязаний. Но на
этот раз он тоже допустил ошибку, еще не последнюю, но не менее роковую,
чем ошибка сержанта. С учетом финала последующих событий, пожалуй, даже
более.
Бабочкин с трудом поднялся, по лицу текли кровь и слезы, в горячке он
не ощущал серьезности увечий, хотя потом выяснится, что у него сломаны
ребра и треснули два шейных позвонка. Последняя травма относилась к ка-
тегории тяжких телесных повреждений. Сейчас он чувствовал только стращ-
ную слабость, онемение в левой части груди и одеревенелость шеи. Все его
маленькое существо переполняла острая обида от явной незаслуженности
столь жестокой расправы. На подламывающихся ногах он доковылял до бли-
жайшего стула, тяжело повалился на него и заплакал.
- Сволочи, сволочи, сволочи...
Тощая официантка протянула мокрое полотенце:
- На, оботрись.
Но Бабочкин оттолкнул ее руку.
- Сволочи! Вот вам!
Он смахнул со стола несколько тарелок, раздался звон разбитого стек-
ла. Этот жалкий жест прорвавшейся обиды при последующем расследовании
будет квалифицирован как злостное хулиганство, отличающееся особой дер-
зостью. Сейчас на шум выглянули посудомойка Маша и кухонный рабочий -
такой же здоровый парень, как шеф-повар.
- Что случилось, Николай?
- Все нормально, Игорек. Алкаш хулиганит, посуду бьет. Вера его обте-
реть хотела, а он...
- Совсем обнаглели! - громко заверещала официантка. - К нему с доб-
ром, а он с говном! Надо его в милицию сдать! Где Васятка?
Бабочкин вскочил.
- Ах так! Да я сам милиция! Смотрите сюда... Видите? Видите, на кого
