большой опыт службы. Поэтому младший сержант утешал себя тем, что, как
бы ни были неприятны ему эти парни, они полноправные граждане своей
страны, никаких законов не нарушают, а следовательно, никакого вмеша-
тельства с его стороны не требуется. Но ему тоже очень хотелось, чтобы
они ушли и унесли свою потенциальную опасность куда-нибудь подальше. Про
подъехавшие ко главному входу джипы сержант ничего не знал.
На мерцающем синем экране монитора появился список госпитализирован-
ных сегодня пациентов.
- Как их фамилии? - хмуро поинтересовался дежурный врач.
Шакал растерялся.
- Одного зовут Султан, фамилию не знаю... А второй Джафар... Не знаю,
фамилия это или нет...
- Сейчас узнаешь, козел вонючий! - раздался сзади решительный голос,
и быстро обернувшийся Шакал увидел живого и невредимого Джафара, возг-
лавлявшего с десяток затянутых в черные кожаные куртки боевиков. От нео-
жиданности "отморозок" даже потерял дар речи. Он был уверен, что враг
при смерти и лежит на больничной койке, где станет легкой добычей. Сей-
час он понял, что поверил слухам, верить которым не было никаких основа-
ний: Джафар ушел на его глазах, и никто не успел бы уложить его на кой-
ку. Эта задача поручалась ему самому, но он ее не выполнил. И за это
сейчас придется расплатиться.
- Ты что, Джафар, ты же Юрке палец начисто откусил, - заныл он.
Джафар внимательно осмотрел всю команду Шакала, отыскивая знакомые
лица. "Отморозки" сунули руки кто в карманы, кто за пазуху, чернью курт-
ки проделали то же самое. Врач медленно встал и, стараясь не привлекать
к себе внимания, пошел к двери в глубине помещения. Милиционер потянулся
к телефону.
- Я тебе сейчас нос откушу!
Джафар подскочил, схватил Шакала в охапку и действительно укусил за
лицо, нацелившись в нос. В последний миг тому удалось уклониться, и
крепкие зубы горца выхватили кусок щеки. "Отморозок" залился кровью, ис-
тошно закричал и попытался вырваться, но Джафар не отпускал и явно наме-
ревался довести свой замысел до конца. Ермолай пришел на помощь бригади-
ру и вытянул Джафара цепью по спине. Тот охнул и выпустил свою жертву.
Ермолая тут же трахнули арматурным прутом по плечу, он уронил цепь, но в
левой руке у него оказалась опасная бритва, мигом распоровшая и черную
куртку, и бок обидчика.
В следующую секунду в приемном отделении закрутилась жестокая кару-
сель кровавой драки не на жизнь, а на смерть. Один из бойцов Джафара по-
лучил ножом в живот, другому отрезком трубы проломили голову. Шипастый
кастет изуродовал лицо высокого "отморозка", молоток на длинной ручке
раздробил локоть рыжего парня с бритой наголо головой. Цепи свистели в
воздухе, хлестко обвивая разгоряченные тела, сдирая с них кожу и ломая
кости. С сухим звоном арматурный прут сталкивался с отрезком трубы, зве-
нели о кафель выбитые ножи, с треском пропарывали одежду и мягкую плоть
те, которые еще были в деле. Раненые падали на пол, или отбегали в сто-
рону, пытаясь остановить кровь, или продолжали драться.
Ермолай, как обезьяна, прыгал в опасном водовороте, к правой руке
постепенно возвращалась чувствительность, и радиус взмахов отсверкиваю-
щей бритвы увеличился: уже несколько черных курток вышли из игры, зажи-
мая узкие и глубокие порезы...
Милиционер после нескольких безуспешных попыток дозвонился наконец до
дежурного.
- Да, драка... Большая, с ножами, палками...
Он сел на пол, спрятавшись за барьером, чтобы бандиты не увидели, что
он вызывает подмогу. Но и он перестал видеть происходящее.
- Сколько человек дерется? - будничным тоном спросил дежурный.
- Много, точно не знаю...
- Так посчитай!
- Бах! Бах! Бах! - три выстрела рванули замкнутое пространство, дав
понять, что события перешли на другой уровень.
- Стреляют, здесь стреляют! - кричал в трубку младший сержант.
- Кто стреляет? Из чего? Ты скажешь наконец, сколько там человек? -
расспрашивал дежурный.
Он не был идиотом или разгильдяем, просто он являлся маленькой де-
талью громоздкой и неповоротливой машины и действовал в соответствии с
теми правилами, по которым эта машина работала. Чтобы принять решение,
следовало собрать исчерпывающую информацию, ибо от масштабов драки и ха-
рактера используемого оружия зависело, кого послать на место происшест-
вия: обычный патрульный автомобиль, усиленную группу или дежурный взвод
СОБРа. За ошибочное решение в первую очередь спрашивали с него, поэтому
приходилось перестраховываться. Задавая вопросы, дежурный по райотделу
думал в первую очередь о себе. О том, чего стоит на них ответить, дежур-
ный не думал, потому что это была проблема того, кто просил подмоги.
- Бах! Бах!
Младший сержант, набрав полную грудь воздуха, вынырнул из-за стойки.
Стрелял Джафар. Двумя руками он держал большой черный пистолет, целясь в
прыгающего под пулями Ермолая. Остальные прекратили драку и оцепенело
следили за происходящим.
- Бах! Бах!
Ермолай опрокинулся на спину.
Воздух кончился, и милиционер снова нырнул под стойку.
- Их человек двадцать, стреляет один, из пистолета, он убил парня - я
сам видел!
- Вас понял! - невозмутимо отозвался дежурный. - Поднимаю СОБР. Ждите
подмоги.
В трубке раздались гудки. Младшего сержанта трусило, словно в лихо-
радке. По многочисленным фильмам он знал, какой может оказаться его
судьба: убийца подойдет к стойке, перегнется через нее и спокойно выпус-
тит несколько пуль ему в голову. Чтобы не оставлять свидетелей.
- Бах! Бах! Бах! - раздалось от входной двери, и звук этих новых
выстрелов был уже другим, милиционер решил, что это прибыл СОБР. Правда,
тогда выходило, что спецотряд летел на крыльях, но о лихих спецназовцах
ходило столько легенд, что младший сержант готов был в это поверить, тем
более что поверить в то, во что хочется верить, очень легко.
Но это, конечно же, был не СОБР. В вестибюль больницы ворвалась бри-
гада Севера. Пистолеты были у троих - у самого Севера, у Гришки и у Сил-
ка. У остальных - ножи и залитые свинцом резиновые шланги. Но когда идет
перестрелка, холодному оружию делать нечего. Поэтому Север с порога отк-
рыл огонь в Джафара, тот заскочил за выступ стены и ответил, Севера под-
держали два друга... При соотношении три ствола против одного преиму-
щество "беретты" перед "макарами" утрачивается, Джафар прекратил
стрельбу и бросился в глубину помещения. Север погнался за ним, Гришка и
Силок бежали следом. Остальные вместе с ободрившимися "отморозками" при-
нялись добивать джафаровских бойцов. Те, вяло сопротивляясь, бросились
наутек: кто прямо сквозь окно выбросился на улицу, кто прорвался к вход-
ной двери, кто побежал в глубину больницы.
Джафар выскочил в длинный коридор, сбив с ног полную медсестру, выбе-
жал к черному ходу и с облегчением вырвался на улицу. Звериное чутье
подсказало, что не следует бежать дальше, подставляя спину под выстрелы
преследователей. Увидев маленький неработающий фонтан, он спрятался за
ним и навел "беретту" на дверь черного хода. На свою беду первым появил-
ся обогнавший Севера Силок.
- Бах!
Пуля вошла ему в середину груди. Безжизненное тело шмякнулось о ка-
менные ступени. Больше в проеме никто не появлялся.
Джафар отполз, потом побежал, сильно пригибаясь к земле. Достаточно
отдалившись от здания, он выпрямился и перевел дух; Но туг же вой сирены
заставил его вновь пригнуться и завертеть головой. К больнице под мигаю-
щим синим маячком несся автобус СОБРа. Джафар достал платок, быстро об-
тер пистолет и сунул в щель между железобетонными плитами, грудой нава-
ленными в ожидании какого-то строительства. Затем быстро, но без паники
пошел к забору и перелез через него как раз в тот момент, когда автобус
въезжал во двор больницы.
Через несколько минут одетые в бронежилеты и черные маски собровцы
взяли ситуацию под контроль. Убитых и раненых поскладывали у стены, уце-
левших положили мордами на асфальт. Тех, кто успел выбежать во двор,
преследовали так же неотвратимо и целеустремленно, как гончая травит
зайца. Фигура с черным лицом довольно быстро сокращала дистанцию и в
прыжке сбивала преследуемого наземь, так что в себя он приходил минут
через пятнадцать.
Кроме Джафара, сумели уйти Север с Гришкой и Шакал. Однако и ос-
тальных задержанных освободили: кого через три часа, кого - через трое
суток. Оружие все успели выбросить, признательных показаний никто не да-
вал, получалось - преступников среди них нет, одни потерпевшие. Обесси-
левшая за последние годы Фемида снисходительно поверила в объяснения о
беспричинном нападении неизвестных. Вдвойне не повезло шестерым убитым:
на них и взвалили ответственность за нападение...
А Джафар, добравшись до дома, собрал своих ближайших соратников и на
Коране поклялся отомстить врагам. Весть об этой клятве быстро распрост-
ранилась по Тиходонску и всерьез озаботила братву. Все знали Джафара и
знали, что такими клятвами не шутят.
Глава четвертая
НРАВЫ УГОЛОВНОЙ СРЕДЫ
Я к вам пишу - чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Из письма Татьяны к Онегину.
А. С. Пушкин
В любой сфере человеческой жизнедеятельности существует множество
достаточно устойчивых нравоучительных сентенций, изначально предполагае-
мых правильными, но на самом деле таковыми не являющимися. В юриспруден-
ции к ним относятся утверждения типа: "Жестокость наказания не способна
предотвратить преступление", "Смертная казнь - нарушение прав человека",
"Преступники - такие же люди, как и все остальные"...
В основе перечисленных высказываний лежат прекрасные человеколюбивые
чувства и высокоидейные побуждения, они подкрепляются аморфными, расп-
лывчатыми и малоубедительными аргументами и никем не подтвержденными
фактами, например, таким, что в средневековом Париже воры-карманники
якобы активно опустошали карманы горожан, собравшихся поглазеть на казнь
очередного разбойника.
Но абстрактный гуманизм, как водится, превращается в свою противопо-
ложность: российское государство расплодило невиданное числом чрезвычай-
но жестоких преступников, беспрепятственно расправляющихся с ни в чем не
повинными гражданами под благожелательный аккомпанемент разномастных
"борцов за права человека", отличительной чертой которых является, с од-
ной стороны, ущербность, страх перед властью и полная личная никчем-
ность, а с другой стороны - завышенный уровень притязаний, разницу между
которыми они и компенсируют вроде бы оппозиционной правозащитной дея-
тельностью.
Между тем многочисленные туристы, побывавшие в последние годы в Сау-
довской Аравии или Объединенных Арабских Эмиратах, взахлеб рассказывают
о полном отсутствии там преступности и связывают это не с чьей-то право-
защитной трепотней или "хорошей профилактической работой", а с беспощад-
ным исламским законом и сохранившейся практикой публичных казней.
Утверждение о том, что все люди одинаковы и преступник ничем не отли-
чается от добропорядочного законопослушного гражданина, относится к од-
ной из вышеупомянутых сомнительных истин. И дело даже не в том, что одни
люди с легкостью, не испытывая угрызений совести, совершают такие зло-
действа, о которых нормальный человек не может даже подумать без содро-
гания. Дело в том, что наряду с обычным человеческим обществом, парал-
лельно, а часто и пересекаясь с ним, существует огромный и жуткий уго-
ловный мир. В нем правят бал вовсе не "обычные" люди, такие, как мы с
вами, а биологически схожие с людьми, но совершенно другие в социальном
смысле существа, создающие свою субкультуру, собственную мораль, особые
правила и нормы поведения.
Преступники создали свой сленг, который не понимают нормальные люди.
"Блатная феня", или "музыка" - это особый язык, на нем нельзя разговари-
вать о возвышенном или прекрасном, у него совершенно другие задачи и
специфическая смысловая нагрузка, поэтому Татьяна Ларина и превращается
в воровку и проститутку, Евгений Онегин - в "идейного шпанюка", а Гамлет
- в крутого блатаря.
Они разработали систему татуировок, несущих немаловажную коммуника-
тивную нагрузку: характер, расположение и содержание картинок отражают
криминальную биографию их носителя, его преступный опыт и положение на
иерархической лестнице, это своего рода паспорт, удостоверение личности,
опознавательный знак, по которому угадывают своего.
Избыток свободного времени и недостаток свободы делают людей чрезвы-
чайно изобретательными, поэтому зеки придумали тысячи всевозможных ухищ-
рений: "мастырок", "примочек", "подлянок", "заморочек", направленных на
то, чтобы увильнуть от работы, попасть в больницу (они ласково называют
ее больничкой), уйти в побег, провести время и развлечься, наказать со-
товарища за какой-то подлинный или мнимый проступок, поглумиться над ад-
министрацией, поддержать посаженных в карцер, просто выделнуться и пока-
зать свой характер.
Несмотря на режимные мероприятия, камеры тюрьмы или следственного
изолятора общаются между собой с помощью зековского телефона - приложен-
ной к стене или трубе кружке, выкриков в заплетенное проволокой и закры-
тое решеткой и "намордником" слепое окно, оставленной в прогулочном дво-
рике малевки, для более материального общения они соединены "дорогами"
из ниток, по которым "гоняют коней" - передают записки, чай, деньги,
наркоту... Администрация регулярно обрывает нитки, но они появляются
вновь, словно паутина, без конца воспроизводимая не знающим усталости
пауком.
Существует связь даже между зонами, расположенными в разных концах
страны: очередной этап приносит то "постановочное письмо", то деньги в
общак, то устное сообщение для Смотрящего, то решение последней сход-
ки... Если надо передать чтото очень важное или расправиться с укрывшим-
ся за решеткой иудой, с воли направляется "десант" - специально подоб-
ранный человек умышленно "берет срок" и выполняет поручение "бродяг".
Уголовный мир - неважно, в зоне ли, на воле - живет не по законам
Госдумы или президентским указам, а по своим "законам", "понятиям", ре-
шениям сходок. И эти правила соблюдаются куда строже писаных официальных
постановлений. Больше того, в последнее время они вытесняют настоящие -
слабые и бездействующие законы. Уже вполне легальные бизнесмены при воз-
никновении материального спора обращаются не в арбитраж с его многоме-
сячной волокитой и зачастую неисполняемыми решениями, а к авторитетам,
которые без всякой бумажной карусели и переносов заседаний разрешат спор
на месте, с гарантией обязательного исполнения.
Так бизнес сливается с криминалом, "черные", плохо отмытые деньги
направляются на политическую борьбу, в кресла руководителей фирм, мэров,
губернаторов, президентов в изобилии плодящихся банановых суверенных
республик усаживаются деятели, чьи отпечатки пальцев еще хранятся в дак-
тилоскопических картотеках органов внутренних дел, хотя и имеют тенден-
цию к постепенному исчезновению из оных.
"Блатную музыку" все чаще можно услышать не только в бытовой сфере,
но и в коридорах Госдумы, аппарате правительства, президентском окруже-
нии. Наряду с этим все чаще отклоняются законопроекты о борьбе с прес-
тупностью и укреплении правоохранительных органов, все чаще принимаются
законы, прямо или косвенно выгодные "братве", "бродягам" или слегка за-
маскированному "черному бизнесу". Открыто создаются "фонды помощи осуж-
денным", представляющие собой не что иное, как легализованные воровские
общаки. Утверждение о том, что преступники такие же люди, как все ос-
тальные, - из того же ряда, потому что выгодно криминалитету.
* * *
Светка и Зойка познакомились на зоне, в детской колонии с неудобова-
римым названием "Воспитательно-трудовая колония для несовершеннолетних
осужденных женского пола". Слово "трудовая" впоследствии из названия вы-
пало, все остальное осталось. Очевидно, придумать другой вариант было
трудно: "колония для девочек" - явно не годилось, потому что девочек в
буквальном, физиологическом смысле этого слова здесь не было, а если
иногда и попадались, то наличие небольшого клочка плевы превращало их
жизнь в кошмар, ибо служило упреком всем остальным обитательницам зоны и
подтверждало правоту воспитательниц, что не все начинают трахаться, едва
поднявшись с горшка.
Мириться с такой явной несправедливостью несовершеннолетние осужден-
ные женского пола не могли и расставляли все по местам, объявляя добро-
детель пороком и строго наказывая за него. Девственница объявлялась
"соской", ибо другого способа сохранить невинность, по мнению здешних
обитателей, не существовало, и, хотя основной состав вовсе не чурался
орального секса, равно как и анального, группового и лесбийского, полу-
чившая такой ярлык новенькая становилась существом униженным и презирае-
мым. Ее избивали, ставили на колени, рвали за волосы, заставляли лизать
ноги или заднепроходное отверстие, мочились на несчастную, насильно на-
калывали точку возле рта или над глазом - позорящий знак "вафлистки". Не
говоря уже о том, что сам предмет, послуживший основанием к гонениям,
уничтожался самым варварским и жестоким способом.
Зойка, на свою беду, оказалась девственницей. Если бы Светка узнала
об этом заблаговременно, она подсказала бы, как надо себя вести. Но выш-
ло по-другому. Вечером, после отбоя, новенькая была поставлена для "про-
верки на вшивость". Это своего рода "прописка", но в отличие от мальчи-
шеских зон испытуемой не загадывают загадки, не устраивают подлянок с
"играми", не выписывают "морковки", "макаронины" или "хлысты". Просто
определяют, чем дышит новенькая, и в зависимости от этого определяют ей
место в зоновской иерархии.
Дело в том, что среда осужденных, как, впрочем, и любая другая, неод-
нородна. Во главе стоят "шишки", потом идет основная масса "правильных"
девчонок, или "пацанок", ниже стоят презираемые "шкуры", которые, в свою
очередь, делятся на три масти: "машек", "чушек", "задрочек". "Машки" -
это слабохарактерные или физически слабые девочки, которые не могут за
себя постоять. С ними никто не считается: отталкивают назад в любой оче-
реди, отбирают передачи, могут и в хрюк втереть. Но они стоят выше двух
остальных категорий, над "чушками".
"Чушки" - это те, кого умышленно опустили, "опомоили", "опарафинили".
В принципе они ничем не отличаются от своих сверстниц, но либо допустили
какую-либо ошибку, именуемую здесь "косяком", либо совершили привычный,
но недопустимый в неволе поступок. Например, воровка шепнула что-то у
товарок. Она с малолетства знает, что красть плохо, но все равно ворует.
Однако, позарившись на добро другой зечки, она узнает, насколько плохо
воровать у своих. Мало того, что изобьют до потери пульса, так еще сунут
головой в парашу, или вымажут дерьмом, или еще что-либо подобное утво-
рят... И все! Сколько ни сиди - на малолетке ли, на взросляке, никогда
тебе не стать равной с остальными, всегда и везде ты презираемое, второ-
сортное существо.
В отличие от "машек" и "чушек", "задрочек" можно узнать с первого
взгляда. Потому что это по жизни лентяйки и грязнули. У них грязные пот-
репанные пятки, сальные волосы, разрушенные зубы и дурной запах изо рта,
порванные чулки, провонявшая потом, неглаженая одежда. Если "задрочка"
возьмется за ум и примется следить за собой, у нее есть шанс постепенно
поднять свой социальный статус и выйти из числа "шкурок". Но такое слу-
чается нечасто. Обычно они смиряются со своим положением и не пытаются
изменить его.
После "проверки на вшивость" новенькая может стать "правильной" де-
вочкой, а может оказаться среди "шкурок". Зойку проверяли, как обычно,
после отбоя. В длинном помещении отряда с рядами железных двухъярусных
кроватей, именуемых на жаргоне "шконками", как и положено, выключили
свет, но яркий свет ртутных фонарей проникал сквозь раздвинутые занавес-
ки, разжижая сумрак и позволяя различать очертания фигур несовершенно-
летних зечек, толпящихся вокруг места "прописки".
Кто-то зажег свечу, и в призрачном свете колеблющегося огонька темные
фигуры обрели белые и маловыразительные лица, на которых лежала печать
жадного любопытства. Ссутулясь и сцепив пальцами руки, Зойка насторожен-
но стояла в углу актива, вокруг уверенно и властно расселись на кроватях
и табуретках "шишки" - неформальные лидеры отряда.
Кряжистой мужеподобной разбойнице Оле Песковой уже исполнилось девят-
надцать, но за хорошее поведение ее не стали переводить на взросляк и
оставили доматывать оставшийся год на детской зоне, рядом грациозно от-
кинулась на матраце красивая, со стройной фигурой Люда Кислова - Марки-
за, по которой сохли больше половины девчонок, а Надя Дугина даже вскры-
вала из-за нее вены, самая хитрая - Нелька Лупоглазка подобралась к но-
венькой сбоку и пытливо разглядывала ее, усиливая Зойкину неуверенность
и предчувствие чего-то недоброго. Приблатненная Валентина Гусакова по
прозвищу Жало широко расставила крепкие кривоватые ноги, оперлась ладо-
нями на колени и тоже буравила прописываемую маленькими наглыми глазка-
ми.
Чуть в стороне толпились не входящие в "верхушку", но приближенные к
ней "правильные девчонки", среди которых находилась и Светка, остальные
наблюдали за действом издали, со своих шконок. У самой двери, в "шкур-
ном" углу, притаились "чушки" и "задрочки", затаенно ожидающие, чтобы
новенькая провалила "проверку" и была брошена в их куток.
- Как зовут? Откуда родом? - спросила Пескова, которую называли Оле-
гом Ивановичем. Она была коротко острижена, затылок и виски высоко подб-
риты. Тельняшка без рукавов и обрезанные по колено тренировочные штаны
составляли ее наряд. На левом предплечье наколот спасательный круг с ло-
дочкой под парусом внутри, на круге написано "ЯХТА". Зойка подумала, что
мускулистая девушка имеет какое-то отношение к морю, и ошиблась - аббре-
виатура расшифровывалась "Я хочу тебя, ангелочек", а сам знак являлся
обозначением кобла.
- Зоя Муравлева, из Тиходонска, - тихо произнесла Зойка и, предполо-
жив, каким будет следующий вопрос, продолжила: - Статья сто сорок чет-
вертая, часть вторая, срок - два года.
Она снова ошиблась. Все официальные сведения, содержащиеся в личном
деле вновь прибывающей, непостижимым образом сразу же становятся извест-
ны всей зоне. При "проверке на вшивость" выясняются скрытые факты и обс-
тоятельства.
- На суде раскололась? - спросила Жало и ударила новенькую по сцеп-
ленным впереди ладоням. - Стой ровно, колхоз!
Зойка опустила руки и затравленно кивнула:
- Все в сознание были. Пацанов с вещами взяли и у меня два кольца
нашли...
- Ну и дура! - осудила Лупоглазка. - Никогда в сознанку не иди!
Нелька гордилась своей хитростью и любила хвастать, как заморочила
голову следователю. Правда, ровно никакой выгоды от этого она не поиме-
ла.
Маркиза вытянула вперед красивую ногу, обутую в розовый тапок с пом-
поном - предмет запрещенный и подчеркивающий исключительность его обла-
дательницы. И бигуди в коротких по правилам внутреннего распорядка воло-
сах практического значения не имели, но демонстрировали, что она краса-
вица и даже в условиях зоны следит за собой.
- Где жила, с кем кентовалась? - промурлыкала примадонна зоны, зади-
рая розовым помпоном подол форменной юбки новенькой. Зойка сжалась и от-
шатнулась.
- Стой на месте, сука! - рявкнула Кислова и больно пнула Зойку в ко-
лено. Миловидное лицо исказила гримаса бешенства, будто сквозь благопри-
стойную маску проглянула ее настоящая сущность. Собственно, так оно и
было. Маркиза отбывала восьмилетний срок за убийство из корыстных побуж-
дений. Она топором зарубила своего приятеля, чтобы забрать у него десять
миллионов рублей.
На суде, сделав с помощью жженой бумаги и отварного бурака броский
макияж, Кислова вела себя не как подсудимая, а как актриса, исполняющая
главную роль в художественном фильме. Роль красивой, воспитанной и чис-
той девушки, случайно оступившейся в жестокой и несправедливой жизни.
Публика в зале, естественно, не могла знать, что в перерывах солдаты
конвоя в очередь приправляют ей минет, но образ все равно портила непро-
извольная мимика, невзначай слетающие с языка вульгарные словечки и про-
рывающаяся наружу порочность натуры.
Когда мать убитого с плачем рассказывала, каким хорошим парнем был ее
сын, Маркизу разобрал смех, и она низко нагнулась, пряча лицо за ограж-
дающим скамью подсудимых барьером. Очередной свидетель характеризовал
Кислову как шалаву, шляющуюся с неграми по барам. Тут Маркиза гневно
вскочила. Лицо выражало крайнюю степень возмущения, ноздри гневно разду-
вались.
- Я протестую! - громко выкрикнула она. - В то время как прави-
тельство и весь советский народ исповедуют принцип пролетарского интер-
национализма, никто не имеет права упрекать меня в дружбе с гражданами
африканских государств!
Но благоприятного впечатления Кислова на состав суда не произвела и
получила восьмерик - почти предел для несовершеннолетних.
- Отвечай, мандавошка! - Она пнула Зойку еще раз.
- Жила на Богатяновке... С Галкой Длинной ходила, с Рамой... Попугая
знала, Рынду...
- Скажи, Светик, кто они такие? - промурлыкала прежним тоном Маркиза,
обращаясь к землячке проверяемой. Таков был обычный порядок. Напрямую
друг друга девчонки могли и не знать, но общие знакомые должны были
объявиться обязательно, и, если они окажутся авторитетными, это будет
довод в пользу новенькой.
Светка на минуту задумалась; Ни Галку Длинную, ни Раму она не знала и
никогда о них не слышала, только Попугай - тощий ПИПдурок с идиотским
панковским гребнем - путался пару раз под ногами, по отзывам подруг он
был полным ничтожеством и импотентом. Но сказать так, значило здорово
осложнить жизнь новенькой. А Зойка ей понравилась. Во-первых, статьей -
сама Светка тоже сидела за соучастие в кражах. Во-вторых, внешностью -
правильные, хотя и мелковатые черты лица, тоскливые карие глаза... К то-
му же землячка, а в зоне это много значит, даже если живешь в сотне ки-
лометров друг от друга - уже "земели", а тут из одного города...
- Правильные девчонки, - ответила она. - И пацаны деловые.
- Ну ладно...
Маркиза как будто потеряла интерес к происходящему.
- С ментами по воле гужевалась? - спросила Лупоглазка.
Зойка испуганно закрутила головой.
- Предъявы к тебе у кого-нибудь есть? - пробасила "Олег Иванович".
- Нет...
- В "хате" тебя не парафинили? - с кривой усмешкой поинтересовалась
Лупоглазка.
- Нет...
"Проверка на вшивость" обещала благополучный конец. Интерес к действу
начал угасать.
- А целка у тебя есть? - вдруг спросила Маркиза, и "Олег Иванович"
насторожилась.
Зойка покраснела.
"Нет! Говори - нет!" - заподозрив неладное, мысленно подсказывала
Светка. Главное сейчас проскочить, потом проткнешь ее тихонько, никто и
не узнает... Но новенькая совета не услышала.
- Есть, - тихо произнесла она, совершив тем самым главную свою ошиб-
ку. Послеотбойная тишина взорвалась яростными криками.
- Соска!
- Вафлерша!
- Помойная пасть!
Маркиза пнула Зойку в живот. Жало вцепилась в волосы, Лупоглазка изо
всех сил молотила по спине.
- Паскуда! Минетчица! Параша!
"Олег Иванович" порылась в тумбочке и не торопясь извлекла столовую
ложку.
Новенькую свалили на пол и пинали ногами. Она перекатывалась с боку
на бок, поджав ноги к животу и закрыв голову руками. "Олег Иванович"
внимательно осмотрела ложку, будто хирург проверял инструмент перед опе-
рацией.
- Разложите ее!
Новенькую повалили поперек кровати, задрали к голове юбку, сорвали
грубые казенные трусы. Парализованная ужасом Зойка не сопротивлялась.
- Показывай свою поганую минжу!
"Олег Иванович" расставила белеющие в полумраке Зойкины ноги и подня-
ла их кверху, как будто гинеколог смотрел пациентку на своем кресле.
Глаза кобла лихорадочно блестели, на лице выступили капли пота. Маркиза
внимательно наблюдала и чуть заметно улыбалась. В отряде наступила тиши-
на, только в "шкурном" кутке оживленно шептались.
"Олег Иванович" нацелилась черенком ложки, зачем-то пощупала съежив-
шуюся сухую плоть влажной рукой, сделала резкое движение. Зойка закрича-
ла, Жало туг же ударила ее по лицу, и крик оборвался. Кобел, сопя и при-
чавкивая, долго возился ложкой во чреве новенькой. Маркиза внезапно
громко расхохоталась:
- Ты чего, Олька, аборт ей делаешь? Здорово похоже...
Лупоглазка стащила через голову майку, расстегнула лифчик, обнажая
дрябловатые груди. Вокруг сосков синели неровные буквы, образующие до-
вольно традиционную надпись: "Только для Тебя". Неторопливо сбросив юб-
ку, она сняла трусы и кокетливо повертела низко посаженным задом. Над
лобком у Нельки красовалась еще одна надпись: "Добро пожаловать". Она
получила свой трешник за злостное хулиганство, отличающееся особым ци-
низмом.
- Давно мне жопу не лизали! - объявила она и выразительно посмотрела
на корчащуюся от боли Зойку. - Да и поссать хочется...
Маркиза сбросила тапки и выставила ноги.
- Вначале пусть мне пятки оближет...
На пути в "чушки" Зойке предстояло выдержать много унизительных про-
