застремились ни с каких дел и свалили с концами.
Лакировщик пригладил ладонями редкие белесые волосы:
- Мне пригоняли новенькую "шестерку", похоже, с трассы. Какой-то лох,
видать, подставной. Я ему сказал: кого не знаю, с тем дел не делаю.
Пусть хозяин приходит, с ним говорить буду. Он развернулся и уехал...
- Я ничего не слыхал, - покачал головой Крот, и Серый повторил его
Жест.
- Я тоже ничего.
Не высказался один Хромой, он будто вспоминал что-то под ожидающими
взглядами сотоварищей.
- Объявилась какая-то крутая группа... - медленно, будто подбирая
слова, проговорил наконец он. - Некоторые пацаны про нее слышали, но ни-
кто ничего толком не знает. Вроде у главаря кликуха Колдун, больше ниче-
го не известно... Только то, что очень отвязанные, замочить могут зап-
росто. Как эти, помните... Амбал со своими бритоголовыми...
У присутствующих мгновенно испортилось настроение. Несколько лет на-
зад молодой "отморозок" собрал кодлу беспредельщиков и "наехал" на во-
ровскую общину, да так, что у всех мороз пошел по коже. Первым расстре-
ляли авторитетного вора по прозвищу Король с двумя телохранителями и шо-
фером. Крест послал на разбор "гладиаторов", чьи прозвища наводили ужас
на любого блатаря в городе и его окрестностях: Гангрену, Черта и Фому.
Но через несколько часов ему под дом подбросили мешок с головами всех
троих!
А вскоре Амбал сам заявился к пахану на разборку: обставил дом тачка-
ми с бритоголовыми уродами - рыл пятьдесят с собой привез, сам зашел в
дом, стал рядышком и сорвал кольцо с гранаты:
- Хочешь жить - живи, не хочешь - умирай!
Крест дал слабину и выбрал жизнь, потому это воспоминание было ему
особенно неприятно. Если следовать старым правилам и традициям, следова-
ло сказать наглецу так:
- Ты мне, форшмак козлиный, загадки не загадывай! Если гром достал,
дуру не гони! Делай, что можешь! А я посмотрю...
И посмотреть, что будет. Хватит у того характера, разожмет пальцы - и
оба поднимутся на воздух. Не хватит - подожмет хвост, потеряет лицо, тут
ему и конец... Но Крест дал слабину, и Амбал ушел победителем...
- Что же выходит? - зловеще сказал Крест. - Ничейная мокрушная группа
появилась, вы ничего не знаете и ждете, пока нас опять мочить начнут?
Как Короля и Гангрену?
- Такого уже не будет, - высказался Серый. - Все помнят, чем этот Ам-
бал закончил!
Конец "отморозка" действительно оказался ужасным: его и его ближайших
приятелей порезали в куски, остальные разбежались, загремели в зону или
не без помощи воров бесследно исчезли. Но это не было торжеством воровс-
кого "закона". Все знали, хотя и не говорили об этом вслух: Амбалу
отомстили за убитого милиционера, друга Лиса, у которого в криминальном
мире была пугающая репутация.
- Надеешься, что и этих Лис уберет? - холодно спросил Крест. - Он у
тебя не в обязаловке! У него свои расклады, у тебя - свои! После Джафара
надо нам этими хренами заняться!
- Давай вначале с Джафаром разберемся, - напомнил Север.
Крест, соглашаясь, кивнул:
- Хромой пойдет, лично позовет Валета, он обидчивый, надо уважение
показать. Серый Битку передаст...
Подготовка предстоящей сходки продолжалась.
* * *
У каждого времени - свои кумиры и свои ценности. Канули в Лету замше-
лые идеологические догмы - главные святыни коммунистической эры, вытес-
нившие за десятилетия промывания мозгов "так называемые общечеловеческие
ценности": совестливость, честь и достоинство, порядочность, честность.
Теперь на пьедестале открыто царил золотой телец, "его величество чисто-
ган", словно перенесенный с бездуховного прогнившего Запада в самом без-
застенчивом и ненасытном варианте.
Эпоха массового разграбления всего и вся обходилась без драпировки,
маскировки и гримировки. Должностным лицам любого уровня уже не требова-
лось совмещать безудержное личное обогащение с имитацией служебной доб-
росовестности, идейной выдержанности или радения за интересы дела. Един-
ственным требованием являлась безусловная лояльность к вышестоящим чи-
нам, включающая в себя обязанность регулярно отстегивать часть дохода и
безоговорочно выполнять все распоряжения, указания, пожелания и даже не-
высказанные мысли. Тот, кто соответствовал этому требованию, продвигался
по ступеням служебной лестницы, все остальные выдавливались из Системы.
Происходил естественный отбор наоборот: преимущество получали примитив-
ные, жадные и нахальные особи.
Бездарность и бесцветность постепенно стали привычными признаками
"своего", которого надо поддерживать, тянуть за уши, рассчитывая на раб-
скую покорность в дальнейшем. Полноценная, яркая и творческая личность
никогда не станет лакействовать и угадывать желания патрона, поэтому та-
кие люди считались "чужими" и не заслуживали доверия. Перерождение но-
менклатуры произошло быстро: пестрящие "тройками" аттестаты, косноязыч-
ная речь, неправильные ударения и ошибки при письме стали непременной
принадлежностью руководителей любого ранга.
И хотя объективности ради следует отметить, что и прежние начальники
не сплошь были отличниками и знатоками орфографии, сито отбора все же
существовало. Тогда генеральные директора предприятий не дрались в рес-
торанах, не палили друг в друга из легально хранимых пистолетов, не са-
жали контрагентов в подвалы и не взрывали конкурентов. И, конечно, никак
не мог просочиться в органы власти уголовник с судимостью за спиной.
Другие времена, другие нравы...
Но некомпетентность, трусость и непрофессионализм, хотя и заретуширо-
ванные выигрышными ракурсами, заказными интервью и хором славословия
щедро оплачиваемых подхалимов, требуют постоянной дани и собирают ее -
проигранными войнами, авиакатастрофами, постоянными уступками во внут-
ренней и международной политике, падением авторитета страны, безудержным
ростом преступности, экономическим хаосом, массовым обнищанием населе-
ния, кризисом морали... Как ни парадоксально, самих руководителей это не
касается: расплачиваются другие - неимущие и никому не известные "прос-
тые люди", гибнущие сотнями и тысячами при полном отсутствии виновных и
ответственных за это. Главная задача - набивание собственных карманов -
продолжает выполняться при любых, самых неблагоприятных для страны усло-
виях. Хотя нахапывание денег всегда сопряжено с немалым риском, и здесь
заинтересованные лица проявляют несвойственные им обычно мудрость, осто-
рожность и предусмотрительность.
- А не получится ли так, как с "Тихпромбанком"? - выслушав докладчи-
ка, спросил Пастряков и провел ладошкой по сильно лысеющей голове. -
Тогда Тахиров тоже уверял нас, что все будет нормально. Ну и где он те-
перь?
Докладчиком выступал Балабанов, он внимательно посмотрел на замести-
теля губернатора и едва заметно пожал плечами.
- Павел Сергеевич, я говорю только о модели... "Тихпромбанк" имел
"комитетскую" крышу, а Тахир переоценил свои возможности. У Хондачева
солидного прикрытия нет... Но, повторяю, это только модель... На стадии
практического исполнения могут случиться любые неожиданности и осложне-
ния, от них никто не застрахован. Но мы не должны вникать в частности,
для этого есть другой исполнительский уровень, другое люди...
Олег Степанович Балабанов руководил всеми автозаправками в Тиходонске
и прилегающих районах, и он знал, что говорит. Раньше в этом бизнесе бы-
ло много хозяев, он смоделировал схему перехода отрасли в одни руки, а
год спустя стал единоличным и полновластным владельцем. Здесь немаловаж-
ную роль сыграли льготы по налогообложению и щедрые кредиты, предостав-
ляемые областной администрацией, налаженные связи с поставщиками, умение
Балабанова вести дела и его авторитет еще с тех времен, когда он возг-
лавлял Управление нефтепродуктов в областном исполкоме.
Имели место и всевозможные эксцессы криминального характера: где-то
сожгли заправку особо упрямого конкурента, где-то слили прямо в поле со-
держимое "дикого" бензовоза, а связанного водителя положили рядом с заж-
женной сигаретой в зубах, оптовик, поставлявший в область бензин в обход
фирмы Балабанова, взорвался в своем "Мерседесе", несколько человек заст-
релили... Но Олег Степанович, естественно, в подобные вещи не вникал -
это был не его уровень, хотя и был осведомлен, что за "острые" акции от-
вечает Акоп Чебанян, с которым он ни в какие отношения не вступал и ко-
торого даже ни разу в глаза не видел.
- Эти ваши "частности" приводят к очень неприятным результатам... -
недовольно сказал Пастряков, обводя взглядом сидящих за овальным орехо-
вым столом солидных, номенклатурного вида мужчин.
Холеные лица, с, казалось бы, навсегда отпечатавшимся выражением са-
модовольства и высокомерия, презрительно опущенные уголки губ, полуприк-
рытые веками глаза, под которыми темнели алкогольные мешки более или ме-
нее выраженных размеров, двойные подбородки - чисто российская примета
достатка, связываемого с неумеренным потреблением пищи, костюмы, сорочки
и галстуки, далеко не всегда безукоризненно подобранные, - все пятеро
будто выращены в одном инкубаторе.
Так оно и было, собравшиеся вышли из партийно-комсомольской конюшни,
где питомцы были обязаны соответствовать заданным, раз и навсегда усто-
явшимся стандартам, отклонения от которых не поощрялись.
Строгий взгляд белесых глаз переходил с одного сподвижника на друго-
го, как бы просвечивая каждого, хотя их прошлое и настоящее было Пастря-
кову хорошо известно.
Низкорослый, с тщательно расчесанным пробором Жарков в былые времена
заведовал отделом пропаганды обкома ВЛКСМ, а в новейшей истории возглав-
лял кредитно-финансовое Управление областной администрации, бойкий толс-
тячок Возгонов (с ударением на последнем слоге, обязательно подчеркивал
он) некогда служил инструктором в одном из райкомов партии, потом руко-
водил автобазой и теперь обрел себя в лице генерального директора треста
"Урожай", осуществляющего закупки сельхозпродуктов у населения.
Крепенький, как гриб-боровик, коротко стриженный, с гладко выбритыми
розовыми щеками, Каргаполов имел вид повзрослевшего комсомольского вожа-
ка. В застойные годы он служил в КГБ и покинул службу при вуалируемых им
самим обстоятельствах с официальной формулировкой "по состоянию здо-
ровья". Сейчас он работал в областной администрации куратором правоохра-
нительных органов. Самый молодой, Андрей Хорошилов, возник ниоткуда, из
дикого бизнеса. Став зятем областного губернатора Лыкова, он сделал го-
ловокружительную карьеру и теперь занимал кресло главы администрации од-
ного из прилегающих к городу богатых районов.
Завершая осмотр, Пастряков остановил взор на Балабанове, простоватое
лицо которого изображало живейшее внимание и неподдельный интерес. Он
умел нравиться начальству, как, впрочем, и все остальные.
Люди, собравшиеся в каминном зале бывшей обкомовской гостиницы малых
форм - небольшом комфортабельном дворце, в живописном месте города, ко-
торый в новейшие времена перешел под эгиду областной администрации, кро-
ме официальных должностей и депутатских мандатов, обладали целой сетью
приносящих доход предприятий, торговых точек, крупными паями в уставном
капитале приватизированных гигантов местной промышленности, огромными
личными состояниями, укрытыми в оффшорных фирмах на Кипре и Каймановых
островах, а также в солидных европейских банках. Это отличало их от пра-
вящей элиты прошлых времен, которая обладала только властью и ничем бо-
лее: дачи, машины, мебель, авиалайнеры и все остальное оставались госу-
дарственными и передавались в пользование на время занимания соот-
ветствующих должностей.
Они были тесно связаны семейными и иными узами: родниться в последнее
время стало хорошим тоном, и члены команды старались переженить сыновей
и дочерей, сдружить жен, обзавестись влиятельным крестным или посаженым
отцом. Они вместе охотились, парились в банях, нередко совместно отмеча-
ли праздники и юбилеи.
Но главное, они вместе и каждый по отдельности делали деньги.
Собственно, с позиций обычного человека деньги им были вроде бы и не
нужны, потому что и имеющиеся было очень трудно потратить, даже если
специально поставить такую цель. Но в этих кругах другие мерки, деньги
здесь выступают мерилом возможностей человека, его авторитета, к тому же
деньги приносят деньги, и кто попробовал вкус этой азартной игры, тот
никогда из нее не выйдет.
Они были далеки от криминала и никогда не говорили о столь неприятных
вещах, как поджоги, грабежи и убийства, считая, что грязная уголовщина
не имеет к ним никакого отношения. Но все прекрасно поняли, о каких
"неприятных результатах" упомянул Павел Сергеевич.
Сейчас им нужен был свой банк. "Прокрутка" денег и получение из воз-
духа баснословных процентов, перегонка средств за рубеж, манипуляции с
кредитами... Они могли пользоваться любым и делали это, но рано или
поздно отношения с банкиром должны были стать полностью доверительными,
он превращался в своего человека и неизбежно мог претендовать на равную
долю.
Дело не только в доле - посторонний человек не должен входить в свой
круг. Поэтому нужен был собственный банк. Создавать его заново - очень
долгая и сложная история. Кредитные отношения налаживаются годами. Нужен
готовый банк. Но готовые банки на дороге не валяются, его надо у когото
отбирать. Тахир попытался это сделать и был убит вместе со своими
друзьями. Кровавая бойня в "Маленьком Париже" взбудоражила весь город.
- Нам неприятности такого рода не нужны, - подчеркнул Пастряков, -
поэтому сделать все мы должны исключительно по закону. И я не соглашусь
с Олегом Степановичем в том, что у Хондачева нет надежного прикрытия...
Белесые глаза остановились на Балабанове.
- Вы знаете, что наш уважаемый коллега и депутат Воронцов пытался
взять "Золотой круг" под себя. Он очень серьезный человек, он умеет до-
биваться поставленных целей, но у него ничего не вышло. Больше того, он
вдруг скоропостижно скончался!
Пастряков печально покачал головой:
- А ведь это очень неприятный факт. И очень жаль, что на него никто
не обратил внимания...
- Я все проверю, - встрепенулся Каргаполов. - Проверю и доложу.
Сказанное не произвело на присутствующих особого впечатления. Мало ли
кто и где умирает... Это происходит на другом уровне.
* * *
Телефонный звонок разбудил Алекса в шесть утра.
- Еще дрыхнешь? - грубо спросил Николай Иванович. - Выгляни во двор!
С трубкой в руках Алекс подошел к окну и отдернул занавеску. Внизу
стоял пятитонный грузовик, водитель выглядывал через опущенное стекло,
махал рукой и скалился неизвестно с какой радости во весь рот. Кузов был
до краев наполнен черно-коричневой картошкой. Алекс застонал.
- Увидел? - снова ожила трубка. Голос шефа звучал строго и требова-
тельно. - Надевай штаны и пристраивай товар. Послезавтра передашь пят-
надцать "лимонов".
- Какие пятнадцать "лимонов"? - чуть не плача спросил Алекс. - На
рынке отборная по три штуки за кило. А эта вся в земле, как прошлый
раз... Я тогда еле по две сдал...
- По сколько хочешь сдавай. А передашь пятнадцать "лимонов". Или свои
доплачивай, или не связывайся с оптовиками - сам становись торговать!
У Алекса было три палатки и два места в овощном ряду. Но рынок зава-
лен картошкой, и за два дня продать пять тонн второсортного товара было
совершенно нереально. Николай Иванович это прекрасно знал.
- Давай, давай, шевелись! Выгони этуПИПядь и дуй на рынок! Только не
мочись пока...
- Почему не мочиться? - клюнул он.
Шеф довольно захохотал:
- Потому что потом пойдешь в вендиспансер на анализы! Чтобы диагноз
точно поставили!
Николай Иванович положил трубку.
- Что там случилось? - спросила Светка. Шеф обозвалПИПядью не персо-
нально ее, а любую бабу, которая должна была находиться у Алекса. Но
пришлось на Светку. А она не попадала под это определение. Или попадала?
Черт его знает - все границы постирались, представления перемешались...
Раньше как считалось? Проститутка ложится за деньги,ПИПядь - за веселое
времяпрепровождение, выпивку, шумные компании, рестораны... Алекс-то сам
не помнил, как оно раньше было, все Кривуля рассказывал. А сейчас, поди,
и он не разберется...
- Чего застыл? - Светка скорчила гримасу: наморщила лоб и выпучила
глаза, явно копируя его физиономию. - Опять кто-то наезжает?
Она сидела на не очень свежей простыне, поджав ноги и упираясь тугими
сиськами в крепкие бедра. Девятнадцать лет, еще не успела истаскаться.
Хотя трахается с четырнадцати. Рыжие волосы растрепаны, вечерняя тушь
размазана. В рестораны он ее не водил, денег не давал, так, подбрасывал
иногда мелочь на колготки... Все развлечения - видешник, пара стаканов
сладкого вина с мороженым да постель или что окажется вместо нее: прила-
вок, мешки с картошкой, брошенный на пол ватник... Ездили, правда, пару
раз в Анталью да в Эмираты, по воскресеньям выбирались к Кривуле в сад,
шашлыки жарили, но это уже давно, когда шеф еще не взял за горло.
- Не твое дело, - нехотя буркнул Алекс, чувствуя, что испорченное
настроение требует разрядки. - Идти надо. Вставай, умывайся, а то совсем
на ведьму похожа!
- Вчера совсем другое говорил, - огрызнулась Светка. - Набросился,
как голодный солдат, даже в ванную не пустил!
Она неторопливо поднялась, аптечной резинкой стянула на затылке воло-
сы, так что обнажились некрашеные корни, и зашлепала босыми ногами по
щелястому облезлому полу. Бледные ягодицы играли, синяя мушка на правой
расправляла крылья, будто собиралась взлететь. Высоченная, со сводчатым
потолком, растрескавшаяся комната была почти пуста. Старый диван, теле-
визор с видиком на обеденном столе - и все. Единственным украшением быв-
шей коммуналки являлась стройная Светкина фигурка.
"Честная давалка", - всплыло в памяти определение из Кривулиной клас-
сификации, и он двинулся следом. Светка упруго журчала в туалете, Алекс
пока стал умываться. Туалет и ванную разделяло нечто среднее между сте-
ной и забором из необработанных почерневших досок, которых хватило
только на два метра, дальше объемы служб сливались и вытягивались к пя-
тиметровому потолку гигантским, поставленным на попа пеналом. Ремонт и
перепланировка квартиры требовали больших вложений, не говоря о расходах
на мебель: при нынешней ситуации такие траты становились нереальными.
Уныло излился проржавевший бачок, щелкнула задвижка.
- От кого ты запираешься? - лениво поинтересовался он.
- Привычка...
Светкина манера расхаживать голой по квартире возбуждала Алекса, и
сейчас он ощутил прилив мужской силы, еще не полный прилив, а так - пер-
вый толчок, обещающий, впрочем, быстрое восстановление. Только что он
собирался зайти в туалет, но сейчас изменил намерение, тем более что пе-
реполненный мочевой пузырь усиливал сексуальные ощущения.
Раковина была разбита, мыться приходилось над огромной, сильно обшар-
панной ванной. Выждав, пока Светка наклонилась чистить зубы, Алекс при-
сел и стал рассматривать место, где упругие бедра соединялись, переходя
в ягодицы и еще кое во что. Лицезрение густо заросших волосами складок
оправдало порыв первого толчка, он выпрямился и стал пристраиваться сза-
ди, она вертела задом и отбрыкивалась.
- Хватит, хватит, сам говорил...
Ухватив белое тело цепкими пальцами, он прекратил верчение и попал,
куда хотел. Светка сразу же замерла, привычно уперевшись руками в край
ванны. Уже с месяц под ней лежал принесенный Кривулей тяжелый сверток.
"Карданные валы", - объяснил тот. Но зачем прятать их у Алекса под ван-
ной? И откуда у массажиста автомобильные запчасти? И почему у него была
такая физиономия, будто на башку кирпич падает?
- Ну ты чего?
Мысли перешли в другое русло, и порыв пропал.
- Давай, чего ты? - Светка добросовестно пыталась поправить дело. -
Хочешь, в рот возьму...
- Чего, чего... Сама брыкается... Не хочешь, не надо!
- Да брось! Пошли в кровать, я тебе все сделаю!
- Некогда уже, - буркнул Алекс и вышел из ванной. С виноватым видом
Светка потащилась следом.
Через час Алекс бегал по рынку, пытаясь пристроить товар, но выходило
даже хуже, чем он ожидал. Торговать надо было себе в убыток и приходи-
лось очень сильно изворачиваться, чтобы снизить уровень потерь.
- Давай по два с полтиной, - уговаривал он горбоносого Томаза, кото-
рый держал шесть палаток на рынке и две в городе. - В следующий раз я
тебе ходовой товар со скидкой сдам... Клубника пойдет, груши, абрико-
сы... Слово даю! Сам меньше наварю, но с тобой расквитаюсь!
- Нэ могу, дарагой, - флегматично отвечал тот, глядя в сторону. -
Груш, клубнык, это харашо, у мэна в Гагре много был. Картошка плохой,
да. Ее по два рубла торговать нада, а то сгныет весь...
- Если по два, я треть потеряю, - убито проговорил Алекс.
- Зачэм так дорога брал? - резонно спросил Томаз. - Цэн нэ знаэш?
- Меня один гад за горло держит, - пожаловался Алекс.
- Нэ работай с ным. Ко мнэ иди, два палатка возле вокзала скоро ста-
выть буду...
Томаз замолчал, глядя за спину Алекса. Тот обернулся и похолодел.
- Гад, говоришь? - высокий импозантный мужик в белой рубашке, желтой
замшевой курточке, тщательно отглаженных черных брюках, спадающих склад-
кой на черные, с квадратными носами туфли, иронически улыбался. - С га-
дами работать нельзя. Придется тебе действительно к Томазу идти...
Николай Иванович поправил дорогие очки с желтыми стеклами, машинально
провел ладонью по подстриженным "ежиком" седым волосам.
- Только вначале со мной рассчитаешься. Я ведь не люблю, когда мне
должны. И длинные языки не люблю.
- Да я не про вас...
Язык плохо слушался Алекса, в голове помутилось.
- Знаю, про кого! Я все про вас,ПИПядей, знаю... Помнишь, что ты Иго-
рю говорил? Дескать, этот кровосос выжимает нас насухо, все себе в кар-
ман гребет!
- Я не говорил, - уныло произнес Алекс. Он понимал, что произошла ка-
тастрофа, не знал только, какими будут ее размеры.
- Не говорил? - импозантный мужчина удивленно развел руками. - А если
я Игорька приведу и тебе в жопу паяльник вставлю?
Алекс молчал.
- Заткнулся? То-то... Значит, понял, что дурак. Игорек поумней тебя,
потому я ему твои палатки и отдам. Да еще посчитаем все... Сколько я те-
бе в кредит давал, сколько ты вернул, да сколько процентов набежало. Мо-
жет, придется у тебя и хату отобрать...
Шеф повернулся и пошел вдоль овощного ряда.
- А за картошку чтоб отчитался, как положено! - бросил он напоследок.
На ватных ногах Алекс добрел до "штабной" палатки, где в подсобке
оборудовал себе что-то вроде кабинета. Опустившись на украденную из мо-
лочных рядов скамейку, он привалился к стене и долго сидел, закрыв глаза
и дыша влажновато-гниющим духом мокрых овощей.
Шеф как сказал, так и сделает. Куда пожалуешься? Ни партии, ни проф-
союза, ни вышестоящего начальства... Выкинет с работы, отберет все, что
есть...
От волнения и нервотрепки разболелась голова, хотелось выпить пентал-
гина, а лучше засадить водки и забыться.
- Чую, хозяин на месте, - услышал он знакомый голос. Вовчик подоспел
вовремя, теперь обойдемся без пенталгина...
- Можно в вашу хату? - дверь распахнулась, и в подсобку ввалился Кри-
вуля в своем обычном наряде: черной водолазке, короткой, не сходящейся
на животе курточке того же цвета, широких мятых штанах и разношенных
туфлях. На огромной башке криво сидела крохотная кепочка, через плечо
висела неизменная сумка.
- Ну, чего киснешь? Башка болит? - как всегда, безошибочно определил
он, входя в подсобку и сразу вытягивая огромные корявые руки. От ладоней
исходило успокаивающее тепло, боль постепенно прошла, да и отчаяние отс-
тупило, он успокоился.
- Спасибо, Вовчик, - расслабленно произнес Алекс.
- Какие проблемы? - снова не ошибся приятель.
- Хреновые дела, старик. Шеф ко мне докопался, сил нет. Вначале на
башли подставлял - то три тонны, то пять своих докладывал... А сейчас
вообще решил выгнать, ларьки отобрать...
- Почему? - стокилограммовый, скособоченный на левую сторону Вовчик
сел на лавку. Дерево заскрипело.
Алекс подумал:
- Точно не знаю... Ребята болтали, что он педик, ну и я, может,
что-то ляпнул... Ему все передают. Потом еще... А сегодня я его гадом
назвал, а он услышал. Он и вправду гад! Только теперь мне кранты. Расчет
сделает - знаешь, как они считают? Сказал, квартиру отберет... Короче,
сожрет с потрохами! Он все время кого-то жрет, чтоб другие боялись. Те-
перь моя очередь...
- Не подавится? - Кривуля презрительно прищурился, окончательно оп-
равдывая свое прозвище.
- А чего ему сделается?
- Чего, чего... Когда я на зоне чалился, то знаешь, какую вещь понял?
- Ты там, похоже, вообще все за жизнь понял...
Старший товарищ любил учить Алекса уму-разуму, и вся его мудрость
имела один источник: исправительно-трудовую колонию усиленного режима в
Мордовии, где он на заре туманной юности провел почти восемь лет.
- Верно. А где, ты думаешь, жизни учатся? В институтах? Там ненастоя-
щая жизнь...
- И чего ты понял?
Алекс насторожился: по ту сторону прилавка кто-то гортанно закричал.
Но Светка молчала, значит, к ним это не имело отношения.
Кривуля выпучил глаза.
- Никого обижать нельзя! Раз сойдет, два, три, сорок три, а в один
прекрасный день - бац! И ты на заточке Повис, только лапами дрыгаешь,
как таракан раздавленный... И неважно, что ты авторитет, а пришил тебя
петух проткнутый - за этой чертой все сравнивается...
- Берите картошку, дама, берите, - пронзительно закричала Светка. -
Ну и что, что грязная, зато без радиации!
Алекс усмехнулся: молодец, девка, не только передком, но и головой
хорошо работает!
- Ну а шефу чего сделается-то? К чему ты это начал?
Кривуля огляделся и перешел на шепот:
- Чего? А того! Нельзя человека в угол загонять, лишать всего. Тебе
сейчас куда деваться?
Алекс пожал плечами.
- То-то и оно, что некуда. Он думает, что разорит тебя, а у него все
хорошо будет. А о том, что мы его "заказать" можем, не думает. Если б
думал, так бы не сделал. Значит, упорол косяк. Дело-то простое: "зака-
жем" - и дело с концом... Он тебя всю жизнь доить будет, знаю я таких
волчар! Лучше один раз деньги заплатить и все навсегда уладить. Ни клят,
ни мят, никому не должен, работай на себя. Никто хату не отбирает, никто
не душит...
- Ну ты даешь, - присвистнул Алекс. - Замочить его, что ли, хочешь? Я
думал, ты только по массажу спец...
- Не сами же, не сами, - лихорадочно шептал Кривуля. Глубоко посажен-
ные рачьи глаза сошлись к переносице. - А как ты по-другому от него об-
мажешься? Да никак!
Алекс закрыл дверь в подсобку. Гомон рынка сразу стал тише. Теперь
Светка ничего не услышит, даже если специально навострит уши. А она, су-
чонка, любит подслушивать...
- А где нужных людей найти? - прицельно спросил он. Разговор пошел
всерьез.
- Подумаешь, - зевнул Кривуля. - У меня есть приятель, он многих зна-
ет. Можно переговорить.
Алекс задумался. С большим трудом ему удалось влезть в бизнес, но шеф
умышленно не давал развернуться. А теперь вообще - разорит, вышвырнет,
как бездомного котенка. И что тогда? А Кривуля предлагает дельный вари-
ант. Дал деньги - и все. Ничего своими руками не делаешь, ничего не ви-
дишь. Все очень просто.
- Давай переговорим. Он кто такой?
- Из спортсменов. Карате, айкидо. У него и кликуха - Каратист. Я его
лечил, так и познакомились. А потом то на массаж ходил, то с травмами
обращался. Дела кой-какие делали. С полгода кентуемся.
- Надежный?
- А ты посмотришь. Здоровый лось, метра под два, вот такие плечи...
- Не это главное.
- Не скажи. Снаружи крепкий, значит, внутри тоже каменный. А что до
остального - он сам не мокрушник, но болтнул как-то; - что людей нужных
знает. Вроде уже приходилось такие дела устраивать.
- Так он сам, без нас все сделает?
- Конечно. Твое дело - деньги заплатить!
В овощной палатке наступила тишина. Только где-то в углу шебуршились
мыши. Другого выхода, пожалуй, не было...
- Ладно, - решился Алекс. - Давай попробуем.
- Тогда заходи ко мне на работу вечерком. Я уже в новое помещение пе-
решел, посмотришь... Обмоем новоселье, вмажем, расслабимся... Там я вас
и познакомлю. Могу тебе наконец и "спутника" вставить! Не передумал еще?
Кривуля добродушно захохотал:
- Тогда тебя в "угадайке" и в "ромашке" тоже сразу узнавать станут!
Смех внезапно оборвался, и добродушие из Кривулиного облика мгновенно
исчезло.
- Можно устроить, чтобы этого твоего козла притащили, и ты его отпе-
тушишь по полной программе! Чтобы знал, падла!
- А кто притащит? - поинтересовался Алекс, чтобы что-нибудь сказать.
Петушить кого бы то ни было не входило в его планы.
- Найдутся люди...
Кривуля туманно рассказывал о причинах своей отсидки, глухие слухи
связывали его имя с опасной бандой, действовавшей в Тиходонске в конце
семидесятых, Алекс слухам не верил, но бывали минуты, когда неверие ус-
тупало место убеждению, что так и было.
- Жрать охота, - вновь сменил тему Кривуля. - Пойдем к Илье мяса по-
хаваем!
- Дорого...
- Ничего, дядя платит, - подмигнул толстяк.
Время шло к обеду, и настроение у Алекса улучшилось, потому он согла-
сился и скомандовал Светке закрываться. Через несколько минут троица вы-
валилась на главную аллею Центрального рынка: грузный мужик лет сорока
во всем черном, с сумкой через плечо, двадцатишестилетний светловолосый
парень в спортивном костюме и симпатичная вертлявая девчонка в джинсах и
свитере.
Они прошли мимо овощных рядов. Кривуля пару раз останавливался, при-
дирчиво рассматривал восково-неживые тепличные помидоры и длинные, слов-
но фаллоимитаторы, только изогнутые, огурцы, пробовал резкую квашеную
капусту, злую корейскую морковку, но купил в конце концов тугие, с терп-
ким запахом, моченые яблоки и гордо нес их в прозрачном кульке, напол-
ненном мутноватым рассолом. Пестрая базарная толпа обтекала их со всех
сторон, и наметанный взгляд легко отличал обычных покупателей от всех
тех, кто кормится с рынка: чиновников дирекции, карманников, контроле-
ров, санитарных инспекторов, проституток, охранников, сдатчиков подвалов
под товар и квартир для торгующих.
Постоянные обитатели рынка из тех, кто помельче, здоровались с Алек-
