которой нужно восстанавливаться. Разве артисту кто-нибудь в этом помога-
ет? Нет. И нам никто не помогает. И никто нас к этому не готовит. Зато
сколько разговоров о том, что работники милиции жестокие, бездушные, в
лучшем случае равнодушные! А как же ей не быть, деформации этой? Чтобы
сохранить физическую целостность, разрабатывают целые тома инструкций по
технике безопасности. А о душе, как водится, забыли.
На кухне появился эксперт Зубов, вечно хмурый и чем-то недовольный,
но аккуратный и дотошный. Вместе с Ольшанским они составляли взрывоопас-
ную смесь. Следователь по достоинству ценил эксперта и очень любил с ним
работать. Зубов же терпеть не мог Константина Михайловича за его посто-
янные подсказки и руководящие указания, без которых работал ничуть не
хуже. Конечно, Зубов в глубине души признавал, что Ольшанский и в самом
деле прекрасно разбирался в криминалистике. Ах, кабы не его назойливость
и приказной тон...
Настя глянула на Зубова и подумала, что он, похоже, скрежещет не
только зубами, но и всеми костями и суставами.
- Ольшанский велел передать, что ты можешь быть свободна, - обратился
он к Насте, презрительно скривившись на слове "велел". - Так что не жди
нас, если не хочешь.
- Вам еще долго? - спросила она.
- Там полный джентльменский набор: пальцы, обувь, кровь, слюна, за-
пах, микрочастицы. Еще час, наверное, провозимся, если не два.
Зубов повернулся к Борису и сказал ему, щелкая зажигалкой и прикури-
вая:
- Спасибо, что сделали все, как я просил. Очень удачно получилось.
Стол и стакан просто стерильные, работать одно удовольствие, никакой
лишней грязи.
Настя неохотно поднялась со стула. После нескольких часов ожидания на
улице она только-только согрелась.
- Я, пожалуй, поеду. Поздно уже.
В прихожей Карташов быстро вкрутил в светильник лампочку, заботливо
вывернутую в ожидании посетителя. У самых дверей Настя вдруг останови-
лась.
- Борис, вы не могли бы мне помочь?
Настя совсем потеряла сон. Лежа в постели рядом с Лешей, она не спеша
подводила итоги и готовилась к завтрашнему дню. Жаль, что спектакль, ра-
зыгранный в квартире у Карташова, не принес тех результатов, на которые
она надеялась. Конечно, следов там осталось более чем достаточно, чтобы
в случае необходимости доказать присутствие в квартире человека, лич-
ность которого они установили буквально через час. Теперь за ним по пя-
там будут ходить люди, и уже завтра станут известны хоть какие-то его
связи. Но на провокацию Бориса, обвинившего его в убийстве, гость не
поддался. Он прекрасно собой владеет, очень хорошо подготовлен, потому
что сразу выдал себя за вора, несмотря на внезапное нападение хозяина
квартиры, и ни разу не ответил ударом на удар, хотя мускулатура у него,
по словам Бориса, весьма впечатляющая. Да и тренировка сказалась: поби-
тый "воришка" что-то подозрительно быстро оклемался настолько, что сумел
смыться из квартиры и даже не очень при этом нашуметь. Что ж, отсутствие
результата - тоже результат. Пусть этот "качок" сумел скрыть свое истин-
ное лицо и не выдал тех, кто его послал, но уже из самого этого факта
можно извлечь полезную информацию. Не все же удается так легко и просто,
как блеф с Василием Колобовым, который с перепугу верит всему. Да и ве-
зение тоже сыграло свою роль, ведь отправленным Колобову письмом они
стреляли наугад. Хотя нет, это не совсем верно. Как бы ни отреагировал
он на письмо, это была бы информация. Он мог бы, например, совсем не ис-
пугаться, выбросить письмо в мусорное ведро и никуда в назначенное время
не пойти, и это означало бы, что Настина гипотеза неверна. Или он мог бы
испугаться настолько сильно, что прибежал бы в милицию и сам рассказал,
кто и за что его избил после убийства Вики Ереминой. Но Колобов сделал
то, что сделал, и теперь она, Настя, знает, что Вика сказала своим убий-
цам, будто Василий Колобов видел ее вместе с ними на Савеловском вокза-
ле. А труп ее нашли в районе платформы "75-й километр" Савеловской доро-
ги...
Когда Настя вернулась от Карташова, Леша передал ей список звонивших.
Было уже очень поздно, но один звонок она все-таки решила до утра не
откладывать. Спустившись к соседке Маргарите Иосифовне, любившей смот-
реть телевизор допоздна, потому что около полуночи по Московскому теле-
каналу начинались старые кинофильмы, Настя набрала номер Геннадия Грине-
вича. Увы, ничего принципиально нового режиссер сообщить ей не мог. Его
знакомые журналисты знали о беллетристе Бризаке едва ли больше, чем на-
писано в рекламной аннотации на книжных обложках. Да, говорили они, имя
известное, книги пользуются большим спросом, но настоящим литератором
его не считают. Крепкий ремесленник, хотя и не без искры божией. Умело
набивает себе цену, изображая таинственность. Нет, они, журналисты,
убеждены, что никакого криминала за этим не стоит, все это - не более
чем рекламный трюк для подогрева интереса читателей. "Господи, - с тос-
кой думала Настя, - неужели опять "пустышка"? Неужели я опять ошиблась?"
...От телефонного звонка Леша сразу проснулся и вопросительно посмот-
рел на нее. Настя отрицательно помотала головой и села на постели.
- Алло! - сказал Леша в трубку сонным голосом.
- Я прошу прощения за поздний звонок, - послышался приятный баритон,
- но мне необходимо срочно поговорить с Анастасией Павловной.
- Она спит.
- Разбудите ее, пожалуйста. Это действительно очень важно и срочно.
- Не могу. Она приняла снотворное и просила ее не беспокоить.
- Уверяю вас, это очень важно для нее. Она ждет моего звонка и будет
крайне недовольна, когда узнает, что я звонил, а вы не дали нам возмож-
ности поговорить. Это касается работы.
Но Чистяков держался как кремень. Может, он и был, как считала Настя,
наивен и доверчив, но сбить его с толку было невозможно.
Настя зажгла лампу у изголовья, схватила сумку, вытащила из нее про-
пуск в поликлинику и сунула его Леше под нос. Леша понимающе кивнул.
- Послушайте, - взмолился он как можно жалобнее, - у нее сейчас труд-
ная полоса, неприятности и все такое. Она совсем не спит уже несколько
ночей, у нее болит сердце и вообще она плохо себя чувствует. Завтра ей
предстоит проходить диспансеризацию в поликлинике, и она не хочет в та-
ком состоянии показываться врачам. Она ведь офицер, вы должны понимать.
Поэтому она приняла три таблетки снотворного и пораньше легла спать,
чтобы завтра все прошло благополучно. Ей будут давление мерить, к невро-
патологу пошлют, кардиограмму снимут. В конце концов, даже если я смогу
ее добудиться сейчас, она ничего не будет соображать.
- Очень жаль, - непритворно огорчился собеседник. - Хорошо, я позвоню
ей завтра. Всего доброго.
- До свидания, - буркнул Леша.
Настя стояла посреди комнаты, плотно запахнувшись в теплый махровый
халат. Ее бледное лицо в полумраке казалось неживым.
- Это они? - спросил Чистяков.
Она молча кивнула.
- Почему бы тебе не поговорить с ними? В этой ситуации прослушивание
твоего телефона роли не играет, они же сами его и слушают.
- Не люблю, когда меня пугают. Я уже достаточно напугана и не хочу
выслушивать очередные "страшилки", которыми они собираются меня накор-
мить.
- Я тебя что-то не понимаю, Настюша. Что ты затеяла?
Прячешь голову в песок, как страус?
- Ничего я не затеяла. Они хотят меня выбить из колеи.
Вот и пусть себе думают, что им это удалось, что я на стенку лезу от
страха, что у меня от этого нервное расстройство. Что нового они мне
скажут? Что взорвут папину машину? Предпочитаю этого не слышать. Машину
они взорвут только после того, как я не выполню их требования, иначе это
теряет смысл.
Вот я и не даю им возможности высказать эти требования.
- По-моему, не очень умно, - с сомнением произнес Леша. - Они же мо-
гут подойти к тебе на улице. Что ты тогда будешь делать? Скажешь, что ты
- это не ты и вообще ты у соседки? Глупо как-то.
- Как знать, Лешенька. Не будут они подходить ко мне на улице, это
опасно. После такой встречи их можно выследить, они это отлично понима-
ют. Единственное, что не оставляет следов, - это телефонные звонки. И
непременно ночью, чтобы было пострашнее. И из телефона-автомата, чтобы
на определителе не было номера, если такой определитель у меня есть. И
не более трех минут, чтобы не засекли, если я все-таки пожаловалась на-
чальнику и мой телефон взяли "на кнопку".
- Слушай, неужели ты их совсем не боишься?
- Еще как боюсь, милый, - горько усмехнулась Настя. - Не боятся
только умственно неполноценные, потому что не умеют реально оценивать
опасность и не понимают, что такое жизнь и как страшно ее терять. Нор-
мальный человек должен бояться, если у него есть инстинкт самосохране-
ния. А я вообще жуткая трусиха, ты же знаешь. Погаси-ка свет, будь добр.
- Зачем?
- Они могут наблюдать за окнами. Я же сплю, согласно вышеизложенной
легенде.
- Ты-то спишь, но меня-то они разбудили, - возмутился Леша.
- Не спорь, солнышко, - устало сказала Настя. - Гаси свет, поговорить
можно и в темноте.
Она легла, свернувшись калачиком, и прижалась к Лешиному плечу. Он
гладил ее по голове и спине, успокаивал, баюкал, что-то рассказывал ше-
потом. Наконец под утро ей удалось задремать.
Спортивный, подтянутый дядя Коля, снисходительно улыбаясь и посверки-
вая железными зубами, смотрел на коротко стриженного "ежиком" парня.
- Не переживай, Санек, ты ни в чем не виноват. Бывает.
Он налил себе стакан минеральной воды и залпом выпил. Санек и в самом
деле не виноват. Виноват этот старый хрыч Арсен, который слепо доверяет
"своим людям" и не удосужился подстраховаться, перепроверить полученную
информацию. Выполнение задания сорвалось, придется искать другие пути,
например, подсунуть художнику привлекательную телку, чтобы она пошустри-
ла у него в хате. Художник-то, судя по всему, слабоват по части женского
пола, не успел одну красавицу похоронить, а с другой уже так закрутил,
что теперь приходится от нее прятаться. Ай да Борис Григорьевич, ай да
неутешный вдовец!
- Если б ты знал, чего мне стоило не врезать ему как следует, -
вздохнул Санек так жалобно, что дядя Коля не смог сдержать смех.
- Ты молодец, Санек, - одобрительно сказал он, - вор - он и есть вор.
Ты должен был убедить его, что ты - безобидный неопытный домушник.
Драться нельзя было.
- Да-а, нельзя, - продолжал ныть Санек. - Знаешь, как он меня моло-
тил! Тренированный, гад, все точки знает. Я чуть сознание не потерял.
- Тем более. Если он тренированный, то в два счета раскусил бы, что
ты никакой не воришка, а боевик-профессионал. Кончай сопли распускать.
Удивляюсь я вам всем: бравые бойцы, а характер - как у бестужевских ба-
рышень.
- У кого? У каких барышень?
- Темный ты, Санек, - вздохнул дядя Коля. - Ты хоть буквы-то помнишь
еще?
- Какие буквы?
- Алфавит. Ты когда последний раз книжку в руках держал, а?
- Да ну тебя, дядя Коля, чего ты измываешься. И без того паскудно.
- Паскудно? - Дядя Коля повысил голос и припечатал ладонями об стол.
- Ах ты Боже мой, какие нежности при нашей бедности! Морду ему набили и
сдачи дать не позволили! Терпи! Ты дело делаешь и за это деньги получа-
ешь. Не нравится - милости просим, уходи. Только имей в виду, что покры-
вать тебя уже никто не будет. Сколько на тебе покойников, не забыл? Пока
мы в одной связке с хозяином, можешь спать спокойно. Уйдешь - конец те-
бе. Так что выбирай.
- Да я уж выбрал...
- Тогда не жалуйся и не хнычь.
- Обидно же... Каждый день в зал хожу, качаюсь, железки кидаю, а все
для чего? Чтобы какой-то мазила бил меня, как тряпичную куклу?
- Ох, Санек, плохо у тебя с мозгами. Зато самолюбия выше крыши. Ты
посмотри на Славика: опытный автогонщик, чемпион, а запретили ему вре-
менно пользоваться машиной - и ходит себе пешочком как миленький. И не
ноет. Потому что понимает: дело есть дело. И ты постарайся понять.
- Ладно, не шуми. Понял я.
- Вот и ладушки, - с облегчением улыбнулся дядя Коля.
Отпустив парня домой, он долго сидел неподвижно в маленькой комнатуш-
ке позади спортзала. Взглянул на часы - двадцать пять минут одиннадцато-
го. Через две минуты можно позвонить. Дядя Коля пододвинул поближе теле-
фонный аппарат, снял трубку и принялся медленно набирать номер. Крутанув
диск в последний раз, он прижал палец к перемычке и не отпускал до тех
пор, пока на циферблате электронных часов не появились цифры 22.27. На
другом конце трубку не брали. Дядя Коля насчитал семь длинных гудков и
отсоединился. Снова набрал номер, на этот раз подождал до пяти гудков и
перезвонил опять. Три длинных сигнала. Все. Больше можно не звонить.
Комбинация из семи, пяти и трех сигналов означала, что задание не выпол-
нено и возникли осложнения, которые, однако, срочного вмешательства не
требуют.
Он аккуратно погасил всюду свет, запер двери и отправился домой.
Услышав телефонный звонок, человек в инвалидной коляске взял ручку и
стал тщательно заносить в блокнот данные: номер телефона, с которого
звонят, точное время, количество звонков. Через некоторое время ему поз-
вонят, сначала будет шесть гудков, потом три, потом одиннадцать, и
только на четвертый раз он может снять трубку. На все остальные звонки
отвечать было категорически запрещено. Человек в коляске безупречно вы-
полнял все инструкции, потому что понимал всю важность и ответственность
своего задания.
Ему было тридцать четыре года, из которых почти десять он был прико-
ван к креслу. Всю жизнь он любил технику, радиоаппаратуру, с удо-
вольствием возился с микросхемами. Окончил институт электронной радио-
техники и автоматики и, осуществляя давнюю мечту, поступил на техничес-
кий факультет Высшей школы КГБ, но приступить к учебе не успел. Вместе с
родителями и бабушкой он попал в автокатастрофу, в которой погибли все,
кроме него. Отныне его судьбой стали одиночество, инвалидная коляска и
костыли, на которых он хоть и с огромным трудом, но мог перемещаться по
квартире.
Придя в себя после шока, вызванного резким переломом жизни, он поста-
рался взять себя в руки и вернуться к своим микросхемам. С детства увле-
каясь шпионскими романами, начал придумывать разные хитрые штуковины...
Ему очень хотелось быть полезным, служить укреплению безопасности Оте-
чества, и в один прекрасный день он, превозмогая робость, написал письмо
в КГБ, предлагая ознакомить специалистов со своими придумками. Поэтому
ни капли и не удивился, когда к нему пришел человек из Комитета и пред-
ложил работать на благо Родины.
- Вы, судя по всему, человек аккуратный и пунктуальный, - польстил
ему комитетчик, - и именно эти качества так необходимы нам для того,
чтобы обеспечивать деятельность контрразведки. Вы же понимаете, сколько
врагов засылается к нам в страну и сколько неустойчивых граждан вербует-
ся иностранной разведкой. Чтобы предотвратить подрыв безопасности нашей
Родины, мы всех этих людей окружаем нашими контрразведчиками. Так вот,
чтобы контрразведчики могли работать в полной безопасности и чтобы враги
их не раскрыли, необходимо создавать систему надежной бесконтактной свя-
зи. Вы меня понимаете?
Конечно, он понимал. Про будни контрразведчиков и происки врагов он
прочитал тонну книжек. И конечно же, он с радостью согласился помогать
комитетчику.
Функции его были несложными, но требующими внимания и точности. Запи-
сывать время звонков, количество сигналов и номер телефона, высвечивае-
мый на табло определителя. Вот и все. В строго определенное время и со
строго определенной последовательностью сигналов ему звонил тот самый
комитетчик, и инвалид докладывал ему, какие и когда поступали звонки.
Условием хорошо оплачиваемой работы на благо Родины была полная изо-
ляция инвалида. Ежедневно люди комитетчика приносили ему продукты, ле-
карства и все необходимое. Если он плохо себя чувствовал, тот же коми-
тетчик присылал своего врача. Если он хотел что-то купить, все доставля-
лось ему на дом в лучшем виде, стоило только заикнуться. Ему приносили
книги, как художественные, так и специальные, по радиотехнике, детали,
инструменты, приборы - все, чтобы он мог заниматься любимым делом и ни в
чем не испытывать недостатка. Запрещено было только общение с кем бы то
ни было, кроме людей из КГБ. Инвалид даже не знал номера своего телефо-
на, чтобы не было соблазна кому-нибудь его дать.
Он не знал и не мог знать, что над письмом его в КГБ посмеялись и
выбросили в корзину. И только один сотрудник осторожно расправил смятые
листы и решил использовать больного человека в своих целях, не имеющих
ничего общего с безопасностью страны. Не знал он и того, что несколько
раз в год номер его телефона изменялся.
Он делал то, что ему нравилось, верил в свою полезность и был счаст-
лив.
Глава девятая
Ровно в восемь утра Настя Каменская подошла к поликлинике ГУВД. Про-
тив обыкновения, сегодня она была одета в ярко-красную длинную курт-
ку-пуховик, а голову украшала большая пушистая шапка из чернобурки.
Подойдя к окошку регистратуры, она получила свою медицинскую карту,
оставила куртку и шапку в гардеробе и поднялась на третий этаж в диспан-
серное отделение. Получив все талоны и направления, Настя вышла на лест-
ницу, ведущую к запасному выходу. Там ее ждал Чернышев с большой сумкой
из тонкой синтетической ткани. Чмокнув Андрея в щеку, она, не говоря ни
слова, взяла сумку и зашла в женский туалет, расположенный здесь же, а
спустя десять минут вышла оттуда с ярко накрашенными глазами, в распах-
нутом темном пальто, из-под которого ослепительно сверкал белоснежный
врачебный халат. На шее у нее висел фонендоскоп, а в руках была стопка
медицинских карт. Замечательная сумка из тонкой ткани лежала теперь в
кармане пальто, сложенная до размеров маленького пакетика.
Настя спустилась по лестнице к служебному входу, ведущему во двор, и
села в машину с синей полосой и надписью красными буквами "медслужба".
Таких машин во дворе стояло по меньшей мере еще три, и скоро в каждую из
них сядут точно такие же женщины в белых халатах, с болтающимися на шее
фонендоскопами и медицинскими картами в руках - врачи, выезжающие по вы-
зовам на дом.
Сидевший за рулем Чернышев взглянул на Настю и рассмеялся.
- Ты что? - удивилась она. - Что-нибудь не так?
- Увидел тебя с накрашенными глазами и вспомнил, как ты от Кирюши
удирала, когда брали Галла. Я тебя с тех пор ни разу не видел с макия-
жем. Знаешь, а ты очень хорошенькая, когда накрасишься.
- Да ну? - скептически бросила она.
- Честное слово. Даже красивая. И чего бы тебе каждый день такой не
быть? Нам, мужикам, на радость, твоему самолюбию на потеху. Лень одоле-
ла?
- Угу, - промычала Настя, пристраивая на коленях кипу бутафорских ме-
дицинских карт. - Лень одолела, ваши мужицкие радости меня не волнуют, а
самолюбия у меня просто нет. Ты выяснил, как туда ехать?
Андрей не ответил, осторожно выезжая из подворотни на оживленное шос-
се.
- Почему ты мне не перезвонила вчера вечером? - спросил он. - Я же
оставлял твоему Леше телефон и просил, чтобы ты обязательно перезвонила.
- Я очень поздно пришла, а у тебя сынишка маленький, боялась разбу-
дить. Что-то случилось?
- Случилось. Бывший следователь Григорий Федорович Смелков живет те-
перь под Дмитровом, и мы с тобой едем туда по шоссе вдоль Савеловской
железной дороги.
Аккуратно сложенная стопка карт посыпалась с Настиных колен на пол.
- Попали, - еле слышно выдохнула она немеющими губами. - Пока не в
"десятку", но куда-то очень близко. Наконецто! Даже не верится.
- Может, ты мне объяснишь, как нам это удалось?
- Сама не знаю. Интуиция, наверное. Помнишь, я спросила тебя, чем за-
рабатывала на жизнь мать Ереминой?
- Я тебе ответил, что она была портнихой.
- Вот-вот. Я все пыталась понять, почему на рисунке Карташова скри-
пичный ключ салатного цвета. Что может быть в домашнем обиходе такое,
чем можно нарисовать светло-зеленый ключ?
- И что же?
- Мелок. Обыкновенный цветной мелок из обыкновенного набора, который
продавался во всех канцелярских магазинах. Такой набор есть у каждой
портнихи, мелками пользуются для раскроя тканей. Тогда я поехала в архив
сама и своими глазами прочитала уголовное дело по обвинению Ереми-
ной-старшей. Странное это дело, Андрюша. Я такие дела называю учебными.
- Почему?
- А оно гладкое, как методическое пособие для следователя. Все доку-
менты выполнены идеально, все подшито в хронологическом порядке, прото-
колы отпечатаны на машинке, чтобы читать было удобно, чтобы глаз ни за
что не зацепился. Не уголовное дело, а игрушечка, рождественский подарок
в нарядной упаковке. Настоящие дела такими не бывают.
- А ты не преувеличиваешь? Я ведь тоже читал дело, но ничего такого
мне в глаза не бросилось.
- Так ведь ты не дело читал, а высматривал в нем полезную для нас ин-
формацию. Поэтому и внимания не обратил на качество самих документов.
Некоторое время они ехали молча.
- Ты договорился с Карташовым?
- Да, он будет ждать нас в Водниках, у яхт-клуба.
- Я прошу тебя, Андрюша, будь целый день на виду. Лучше всего покру-
тись у нас на Петровке.
- Не маленький, сам сообразил.
- Я опять пытаюсь руководить? - смутилась Настя. - Извини, пожалуйс-
та.
Возле яхт-клуба она пересела в машину к Борису Карташову. Андрей
отогнал "жигули" с надписью "медслужба" к местному отделению милиции и
на электричке вернулся в Москву.
Из автомобиля, припаркованного неподалеку от поликлиники ГУВД, вышел
молодой мужчина приятной наружности: Предъявив вахтеру пропуск, он уве-
ренно взбежал по ступенькам и подошел к регистратуре.
- Здравствуйте, Галочка, - обратился он к девушке-регистратору.
Та расплылась в улыбке, увидев знакомого.
- Здравствуйте! Что случилось? Заболели? - сочувственно спросила она.
- Ни в коем случае. Коллегу разыскиваю, Каменскую Анастасию Павловну.
Она мне позарез нужна, а на работе сказали, что она проходит диспансери-
зацию. Я, конечно, грешным делом, думаю, что на самом деле она на свида-
ние побежала, но на всякий случай решил к вам заскочить. А вдруг да по-
везет!
- Как, вы сказали, фамилия?
- Каменская А. П.
- Сейчас посмотрю.
Девушка скрылась между длинными высокими стеллажами.
- Карты нет, - сообщила она, возвращаясь к окошку. - Значит, ваша Ка-
менская где-то здесь.
- А где мне ее искать, не подскажете?
- Спросите в диспансерном, 302-й кабинет. Они вам точно скажут.
- Галочка, я ваш должник!
Мужчина отошел от регистратуры, постоял несколько секунд возле гарде-
роба, нашел глазами ярко-красную куртку и направился по лестнице на тре-
тий этаж.
Дверь 302-го кабинета была распахнута настежь. В коридоре возле вклю-
ченного телевизора сидели люди с медицинскими картами в руках. Мужчина
заглянул в кабинет.
- Здравствуйте, я из МУРа, из отдела Гордеева.
- Вы на диспансеризацию? - откликнулась симпатичная толстушка, что-то
искавшая в картотеке.
- Не совсем. Мне начальник велел проверить, была ли у вас сегодня Ка-
менская Анастасия Павловна. Она у нас часто на работе отсутствует, гово-
рит, что ходит в поликлинику. Ну вот начальник и решил, сами понимае-
те...
- Каменская? - толстушка сосредоточенно наморщила лоб. - Не помню.
- Была, была, - раздался из другого угла комнаты звонкий голосок,
принадлежащий молоденькой медсестре с рыжей челочкой. - Помнишь, мы еще
удивлялись, что она - майор, а выглядит лет на двадцать пять.
- Ах, эта, - заулыбалась толстушка, - конечно, помню. Такая стройная
блондинка, да?
- Да-да, это она. Ну, спасибо, красавицы. Теперь можно с чистой со-
вестью доложить начальнику, что Каменская не прогуливает. Кстати,
сколько нужно времени, чтобы пройти всех врачей? Часа два?
- Что вы, придется целый день потратить. У нас в каждый кабинет ог-
ромные очереди.
Еще немного поболтав с девушками из диспансерного отделения, мужчина
распрощался. К выходу он шел не оглядываясь, поэтому не заметил, что в
спину ему смотрят чьи-то внимательные глаза.
- Он сказал, что работает в вашем отделе. Среднего роста, волосы тем-
ные густые, плечи узкие. Лицо правильное, красивое, на правом ухе дефект
мочки. Голос звучный, высокий.
- Не мой, - уверенно откликнулся Гордеев. - У меня всего двое краси-
вых, один, правда, брюнет, но очень высокий, под "средний рост" никак не
подходит. Другой - блондин. Дефекта мочки ни у кого нет. Дальше что бы-
ло?
- Сел в машину, поехал в сторону Садового кольца. Вел себя как-то
странно. В одиннадцать двадцать остановился возле телефона-автомата, но
вышел из машины не сразу, дважды смотрел на часы. Потом не торопясь за-
шел в будку, снял трубку, тут же повесил ее и пулей помчался к машине.
Видно, таксофон не работал, а время поджимало. Рванул с места, подъехал
к другому автомату, сильно нервничал. На второй раз ему повезло, телефон
был исправен. Набрал номер и почти сразу же нажал на рычаг. Ни с кем не
разговаривал. Снова набрал номер, подождал чуть подольше, ему опять не
ответили; Позвонил в третий раз, ждал еще дольше и тоже ни с кем не го-
ворил. Вышел из будки, сел в машину и двинулся в сторону Измайлова.
- Человек позвонил в три места и никого не застал. Что ты видишь в
этом странного?
- Он смотрел на часы и явно ждал наступления условленного времени.
Значит, его звонка кто-то должен был ждать. Почему же ему никто не отве-
тил? И потом, у него ничего не было в руках - ни монетки, ни жетона. Как
же он собирался разговаривать?
- Ты прав. Я подумаю над этим. Глаз с него не спускайте.
- Виктор Алексеевич, раз его пропустили в поликлинику, значит, он наш
сотрудник. Мы не имеем права...
- Ты видел его служебное удостоверение? - резко оборвал собеседника
Гордеев.
- Нет, но...
- И я не видел. Домыслы свои оставь при себе. И до тех пор, пока ты
своими глазами не увидишь его удостоверение, не подделанное и не просро-
ченное, он для тебя не сотрудник, а объект наблюдения.
- Ну, как скажете.
Борис Карташов еще раз сверился с картой.
- По-моему, мы проскочили поворот на Озерки. Надо разворачиваться.
Он развернул машину, и уже через минуту они увидели нужный поворот, а
оттуда до дома Смелякова было совсем близко.
Бывший следователь Григорий Федорович Смеляков жил в большом двухэ-
тажном кирпичном доме, окруженном яблоневым садом. Всюду чувствовалась
умелая и заботливая хозяйская рука: в аккуратно подстриженных кустах, и
в свежевыкрашенном заборе, и в расчищенной дорожке, ведущей от калитки к
дому.
- Хозяин вас ждет? - спросил Борис, запирая машину.
- Нет.
- А вдруг мы его не застанем, что тогда?
- Вот когда не застанем, тогда и решим, что делать, - ответила Настя,
стараясь казаться беззаботной. На самом деле она ясно понимала, что се-
годня они получили выигрыш во времени, и если не смогут его использо-
вать, если Смеляков куда-нибудь уехал, то... Додумывать мысль до конца
ей не хотелось. Очевидно, что второй раз примитивный фокус наподобие се-
годняшнего, с поликлиникой, у них не пройдет. ОНИ ждут от нее сложных
ходов, и только поэтому удалось при помощи дешевого "бородатого" трюка
выиграть хоть немного времени. Завтра ОНИ будут знать об обмане, и тогда
она не сможет даже выйти в туалет, чтобы это не осталось незамеченным.
Так что сегодня - главный день, решающий во всей операции, и исход ее
зависит от того, сколько ей, Насте, удастся за этот день сделать.
Она решительно толкнула калитку, и в ту же секунду на крыльце появил-
ся пожилой мужчина с красивой окладистой бородой и седыми волосами.
- Вам кого? - вопросил он зычным басом.
- Григорий Федорович?
- Я.
Настя подошла к крыльцу и уже полезла было в сумку за удостоверением,
но внезапно решила сыграть наугад.
- Можно нам войти?
- Проходите.
Смеляков посторонился, пропуская гостей в дом. Изнутри жилище напоми-
нало городскую квартиру, комфортабельную, даже роскошную. Стены обшиты
деревом, на окнах тяжелые шторы из дорогой ткани. В большой центральной
комнате горел камин, не электрический, а самый что ни есть настоящий.
Перед камином - кресло-качалка с небрежно брошенным теплым пледом, рядом
с креслом на полу - два огромных ньюфаундленда, которые тут же вскочили
при появлении посторонних и настороженно застыли.
- Как у вас хорошо! - непроизвольно вырвалось у Насти.
Хозяин довольно улыбнулся. Было видно, что он любит свой дом и гор-
дится им.
- С чем пожаловали? - спросил он, принимая у Насти пальто.
- Григорий Федорович, можно поговорить с вами о событиях тысяча де-
вятьсот семидесятого года?
Реакция Смелякова была совершенно неожиданной. Он радостно улыбнулся.
- Значит, все-таки опубликовали! А я уж и надеяться перестал. Как от-
дал рукопись в прошлом году, так из журнала ни слуху ни духу. Думал,
забраковали. А вы, выходит, прочли и заинтересовались? Только имейте в
виду, там не все правда, там и авторский вымысел есть. Да вы садитесь,
садитесь, я сейчас чай сделаю, а потом отвечу на все ваши вопросы.
Настя вцепилась в локоть Карташова, чтобы не упасть. Как всегда в ми-
нуты внезапных озарений, спазм сосудов приводил к тому, что у нее кружи-
лась голова и слабели ноги.
- Вам плохо? - шепотом спросил Борис, осторожно усаживая ее на мягкий
диван.
- Хуже не бывает, - пробормотала она, прикладывая ко лбу ледяную ла-
донь и стараясь выровнять дыхание. - Ничего, сейчас пройдет. Борис...
- Да?
- Я, кажется, поняла. Мы влипли в чудовищную историю. Это может ока-
заться крайне опасным. Поэтому уезжайте отсюда, уезжайте прямо сейчас. Я
как-нибудь сама доберусь.
- Не говорите глупостей, Анастасия. Я никуда не уеду.
- Поймите же, я не имею права втягивать вас в это. Мне за риск зарп-
лату платят, а вы, посторонний человек, можете при этом пострадать. По-
жалуйста, прошу вас, уезжайте. Если с вами что-нибудь случится, я себе
никогда не прощу.
- Нет. Не уговаривайте меня. Если не хотите, чтобы я присутствовал
при разговоре, я могу посидеть в машине. Но одну я вас здесь не оставлю.
Настя попыталась было возразить, но в комнату вернулся хозяин, толкая
перед собой сервировочный столик на колесах.
- Вот и чай! Батюшки, какая вы бледная, - охнул он, взглянув на Нас-
тю. - Не заболели?
Она уже почти пришла в себя, даже улыбнулась.
- Я всегда такая, не обращайте внимания.
Они пили чай, заваренный с мятой, зверобоем и брусничным листом, и
Григорий Федорович Смеляков рассказывал им про дело об убийстве, совер-
шенном Тамарой Ереминой. Бывший следователь ничего не скрывал: слишком
