не было рядом смертельной опасности, а была просто необходимость немного
изменить режим.
- Нельзя, Лешенька. Из квартиры выходить не нужно, - терпеливо объяс-
няла Настя, не сводя глаз с Ларцева.
- А мусор вынести? - иногда профессор Чистяков проявлял просто-таки
чудеса дотошности. А Настин друг юности Лешка, рыжий, лохматый, рассеян-
ный и чудной, ее первый мужчина и самый близкий человек, бывал порой на
удивление прозорлив и догадлив.
- Мусор вынести можно, - великодушно разрешила Настя, продолжая сле-
дить за Володей. "Поддается, - обрадовано думала она, - поддается".
- Нет, я все-таки не понимаю, как же без хлеба? - сердито сказал Ле-
ша. - В магазин я сегодня сходил, к Новому году купил кучу продуктов,
так что пять дней мы нормально продержимся, но хлебом-то я не запасся на
такой срок. И молоком, между прочим, тоже. Я без хлеба и молока не могу,
ты же знаешь, Настасья. Ты попроси своего майора, может, он сделает поб-
лажку?
"Перебор, - быстро подумала она. - До сих пор Леша делал все пра-
вильно. Ситуацию надо довести до абсурда, тогда она перестанет казаться
серьезной. А вот насчет поблажки - это уже ерничество. Как бы Ларцев не
взбрыкнул".
Ларцев упорно смотрел в стену. Настя смотрела на Ларцева.
Леша Чистяков смотрел на Настю. И он заметил, как непроизвольно дрог-
нули ее губы, готовые недовольно скривиться.
- Ладно, ребята, - миролюбиво произнес Леша, будто ничего особенного
и не произошло. - Я в ваши дела не лезу. Раз надо - значит надо, чего ж
тут обсуждать. Работа у вас специфическая, мне все равно ее не понять.
Только вы мне объясните, при чем тут табельное оружие майора Ларцева.
- А при том, - тихо ответила Настя, - что майор Ларцев считает меня
безмозглой и бездушной тварью. Его дочь похитили, и возвращение девочки
полностью зависит от моего, то есть от нашего с тобой, поведения. И он
думает, что я могу сделать что-нибудь такое, что может повредить ребен-
ку. Он думает, что для меня чужой ребенок - это пустой звук, потому что
своих детей у меня нет и отцовских чувств мне не понять. Он считает, что
я могу наплевать на одиннадцатилетнюю девочку.
Леша перевел напряженный взгляд на Ларцева.
- Ты что, действительно так считаешь?
Ларцев не шелохнулся. Он стоял боком к Леше, и о том, что происходит
с ним, Чистяков мог судить только по Настиному лицу, на котором, как в
зеркале, отражались малейшие изменения мимики их ночного гостя. По тому,
как затрепетали крылья ее носа, как внезапно запали щеки и четче обозна-
чились скулы, он понял, что настал момент наивысшего напряжения. Нужен
последний толчок, после которого Ларцев либо выстрелит, либо опомнится.
Толчок должен быть легким, незаметным, но безупречно точным. И этот тол-
чок должен сделать он, Чистяков. Сейчас он - на манеже. На него смотрит
весь зал, и он должен произнести реплику, после которой зрители либо
взорвутся аплодисментами за эффектно законченную репризу, либо забросают
его гнилыми помидорами за скучный и безлико исполненный номер.
- Ну и дурак же ты, майор! - в сердцах сказал Леша, вложив в свои
слова как можно больше искренности.
Настино лицо сразу смягчилось, и он понял, что попал точно в цель.
Ларцев вышел из оцепенения, спина расслабилась, голова опустилась. Он
ссутулился и в один миг будто постарел лет на десять.
- Обещай мне, что ты сделаешь все как надо. Обещаешь?
- Ну конечно. Конечно, обещаю, - мягко ответила Настя. - Не волнуйся.
Пойдем на кухню, там теплее.
В молчании они пили кофе с печеньем и думали об одном и том же. Когда
часы показали ровно два, Настя, встретилась глазами с Ларцевым. Оба мед-
ленно поднялись и пошли в комнату, где стоял телефон. Через минуту оглу-
шительно прозвенел звонок.
Глава двенадцатая
Сорокашестилетний Евгений Морозов считал себя неудачником.
Большинство его ровесников уже стали подполковниками, а то и полковника-
ми, а он так и засиделся в капитанах, не получив даже майорской звезды.
Основным его занятием был розыск без вести пропавших людей, а также
скрывшихся от следствия и суда подозреваемых и обвиняемых. Работа каза-
лась ему серой и безрадостной, он уже давно расстался с надеждой на
продвижение по службе и скучно и безынициативно "дорабатывал" до пенсии.
В последние годы он начал пить, понемногу, но регулярно.
Настю Каменскую он невзлюбил сразу, с самого первого дня их совмест-
ной работы. Во-первых и в-главных, его приводила в бешенство мысль о
том, что он должен работать бок о бок с этой пигалицей, которая младше
его больше чем на десять лет, а уже дослужилась до майора. Да не просто
работать, а подчиняться ей! Большего удара его самолюбию нельзя было на-
нести. Во-вторых, он не понимал и не признавал методов ее работы. Заумь
какая-то: архивные дела, книжки на иностранных языках, бесконечные доп-
росы-передопросы, скрипичный ключ и прочая муть. Его, Морозова, в свое
время учили работать по-другому, не сидеть с умным видом на диване, а
брать ноги в руки и искать, искать, искать... Не зря же служба, которой
он посвятил свою жизнь, называется "уголовный розыск". Вот именно, ро-
зыск, а не что-нибудь другое. А один из главных методов его работы назы-
вается личным сыском. И ни про какие аналитические методы он и слыхом не
слыхивал, да и знать о них не хотел.
Злость на девицу с Петровки, 38 привела капитана Морозова к плодот-
ворной идее раскрыть убийство Вики Ереминой самому. Самостоятельно. В
одиночку. Назло всем. В отделении милиции, где он работал, недавно отк-
рылась вакансия, заняв которую можно было быстро получить звание майора,
а еще через четыре года - подполковника. Это был хороший шанс, и упус-
кать его было бы глупо. Нужно добиться успеха, яркого, громкого, утереть
нос сыщикам из МУРа. Тогда и начальник отделения будет доволен, он тоже
недолюбливает элиту из ГУВД. Но посвящать начальника в свои планы Моро-
зов пока не собирался.
Когда поступило заявление об исчезновении Ереминой, он, по обыкнове-
нию, сильно не напрягался. Молодая, красивая, пьющая, незамужняя - како-
го рожна ее искать? Протрезвеет, натешится очередным хахалем, да и вер-
нется домой, никуда не денется. Уж сколько раз в его многолетней практи-
ке такое бывало. Однако когда Вику нашли задушенной на 75-м километре
Савеловской дороги, Евгений взглянул на это дело другими глазами. В пер-
вую же неделю после обнаружения трупа он добросовестнейшим образом отра-
батывал Савеловскую железную дорогу, разговаривал с милиционерами, про-
чесывал все электрички в поисках постоянных пассажиров, которые могли
обратить внимание на броскую красавицу. Морозов по опыту знал, что люди,
не пользующиеся пригородными электричками регулярно, не имеют обыкнове-
ния разглядывать соседей по вагону. Постоянные же пассажиры часто "шарят
глазами" в поисках "своих", знакомых, жителей своего городка или посел-
ка, чтобы скоротать время в пути за ничего не значащими разговорами.
Упорная кропотливая работа принесла некоторые результаты. Морозову
удалось отыскать двоих мужчин, видевших в электричке Еремину в сопровож-
дении каких-то "качков". Оба пассажира обратили на девушку внимание, по-
тому что она и ее спутники заняли купе, в котором обычно ехали они сами.
Эти пассажиры были из Дмитрова, жили по соседству, работали в Москве на
одном предприятии и в одну смену и уже много лет ездили в столицу и об-
ратно одними и теми же поездами, почему-то обязательно во втором вагоне
от головы электрички, во втором купе справа по ходу движения. Многолет-
ние привычки порой оказываются сильнее любых резонов. Дошло до того, что
они специально приезжали на вокзал загодя, чтобы занять свое место. Но в
этот раз их опередили, и это было так непривычно, что поневоле запомни-
лось.
В дороге они исподтишка разглядывали непонятную компанию, вполголоса
обсуждая, что общего может быть у такой красивой, холеной, дорого одетой
девушки с надменным лицом и каким-то больным, обращенным внутрь себя
взглядом с этими "качками" без признаков интеллекта на гладко выбритых
лицах. "Качки" неоднократно пытались заговорить с ней, но красавица от-
вечала односложно или вообще отмалчивалась. Иногда девушка выходила в
тамбур с сигаретой, и один из парней непременно ее сопровождал. Через
полтора часа, покидая в Дмитрове электричку, друзья-пассажиры пришли к
выводу, что девушка едет куда-то по делу, а "качки - ее личная охрана.
Хотя непонятным оставался тот факт, что она едет в поезде. Если у нее
хватает денег на охрану, то уж машина-то должна быть...
Итак, было установлено, что Вика Еремина в сопровождении трех молодых
мужчин ехала в электропоезде Москва - Дубна в воскресенье, 24 октября.
Поезд отошел от станции Москва - Савеловская в 13.51, на платформу "75-й
километр" прибыл в 15.34. Труп Вики нашли через неделю, время наступле-
ния смерти датировали 31 октября - 1 ноября. Нужно было установить, где
же она находилась целую неделю.
Как раз в этот момент Морозову сообщили, что он включен в оперативную
группу, возглавляемую Каменской. Он был далеко не новичком в деле пост-
роения отношений с людьми в нужном для себя ключе. Отношения с Настей не
стали исключением. Евгений постарался сделать все, чтобы отбить у нее
всякое желание общаться с ним, и это ему вполне удалось. Настя не обре-
меняла его поручениями, и он мог свободно распоряжаться своим временем,
чтобы работать по убийству Ереминой. Те же задания, которые ему дава-
лись, он выполнял тщательнейшим образом, только вот о результатах докла-
дывал Насте весьма своеобразно. Нет, он не искажал полученную информа-
цию, упаси Бог. Он просто недоговаривал, а то и вовсе скрывал ее, "отда-
вая" в Настино распоряжение лишь те сведения, которые не нужны были ему
самому для разработки собственной версии. Она, например, так и не узна-
ла, что Морозов нашел очевидцев Викиной поездки в электричке, установил
точное время этой поездки и даже составил весьма подробные словесные
портреты ее попутчиков. Официально считалось, что "отработка" маршрута
ничего не дала.
Пока Настя вместе с Андреем Чернышевым опрашивала друзей и знакомых
Вики Ереминой, пока разбиралась в сложных взаимоотношениях, связавших ее
с Борисом Карташовым и с супругами Колобовыми, пока выясняла, кто и за
что избил Василия Колобова, и делала массу других необходимых вещей, все
это время капитан Морозов изучал поселки вокруг 75-го километра, показы-
вал Викину фотографию, описывал внешность "качков" и пытался найти мес-
то, где могла бы жить Еремина в ту пресловутую неделю. И когда Насте
удалось выяснить, что Вика каким-то образом попала на Савеловский вокзал
и случилось это, скорее всего, в воскресенье, 24 октября, с момента по-
ездки прошло столько времени, что отрабатывать маршрут повторно было
бессмысленно. В это время Морозов уже нашел дом, где, по свидетельству
жителей одного из поселков, жила девушка в обществе молодых людей. Де-
вушку видели только один раз, когда она приехала. Больше она местным жи-
телям на глаза не попадалась. Но зато Евгений познакомился с продавщицей
из поселкового магазина, которая, как могла, припомнила, что и в каких
количествах покупали временные жильцы "дяди-Пашиного" дома. По всему вы-
ходило, что было их никак не меньше троих, и среди них одна женщина.
Добрался Морозов и до дяди Паши, Костюкова Павла Ивановича, сдавшего
дом на месяц. Сам он жил в соседней Яхроме, в семье дочери, нянчился с
внуками, а дом с удовольствием сдавал в любое время года и на любой
срок. Из разговора с хозяином дома выходило, что ни один из "качков",
ехавших с Викой в поезде и затем живших вместе с ней в поселке Озерки,
не был тем человеком, который договаривался о сдаче дома внаем. Тот, по
словам Павла Ивановича, был человеком солидным, лет около пятидесяти
(может, чуть моложе, но уж точно "за сорок"), вызывающим доверие. За дом
заплатил вперед и не торговался, хотя хитрый дед сразу заломил непомер-
ную цену, чтобы потом, когда, поторговавшись, он делал солидную уступку,
у нового жильца возникало чувство, что он все-таки добился своего и вы-
гадал на арендной плате.
Как добраться до загадочного арендатора, Морозов не знал.
Документов Костюков, у своих жильцов не спрашивал, если они платили
вперед. Конечно, это было нарушением, но в местной милиции Павла Ивано-
вича хорошо знали и смотрели на непрописанных жильцов сквозь пальцы, тем
более что в летнее время старик все делал строго по закону. Но осенью,
когда дороги развезло, ехать из Яхромы на 75-й километр, чтобы оформить
жильцов по всем правилам, ему ой как не хотелось. Однако все свои дела,
связанные с домом, Костюков непременно фиксировал в толстой школьной
тетрадке, из которой и узнал Морозов, что договор о сдаче дома в Озерках
сроком на 1 месяц с 24 октября, воскресенье, по 23 ноября, вторник, был
заключен в субботу вечером, 23 октября.
А дальше Евгений положился на удачу и очертя голову ринулся прочесы-
вать автомобильную трассу, соединяющую Москву и Яхрому. Он надеялся на
то, что человек, снявший дом Костюкова, приехал на машине. В этом случае
надежда, хоть и слабая, но была бы. Если же он прикатил в Яхрому на
электричке, тогда пиши пропало. Всю неделю, пока Каменская была за гра-
ницей, он, проклиная мокрый снег, ветер, хлюпающую грязь под ногами и
непроходящий насморк, метр за метром шел по Дмитровскому шоссе, останав-
ливаясь у каждого поста ГАИ с одним-единственным вопросом: о водителях,
задержанных за нарушения или остановленных для проверки в субботу, 23
октября.
Ему давали толстые папки с подшитыми в них протоколами за октябрь, и
Евгений тщательно выписывал все данные о водителях, остановленных на
посту в тот день. Он не искал когото конкретного, потому что понимал,
что за рулем мог быть и сам "арендатор", и кто угодно другой. Более то-
го, Морозов был абсолютно уверен, что если уж этот человек приехал в Ях-
рому на машине, то с ним непременно должен был быть один из тех "кач-
ков", которые на следующий день поселились в Озерках вместе с Ереминой.
А как же иначе? Жители поселка видели новых жильцов, но ни один из сви-
детелей не припомнил, чтобы они спрашивали дорогу к дому Костюкова.
Это означало, что дорогу-то они уже знали. Стало быть, за день до
этого, заплатив за дом и получив ключи, "арендатор" должен был поехать в
Озерки, найти тот дом и показать своему попутчику, чтобы назавтра стран-
ная компания не светилась на весь поселок бесконечными расспросами.
Был у Морозова еще один вопрос: почему же в субботу, 23 октября,
"арендатор" сумел найти дом Костюкова, не задав, судя по всему, ни одно-
го вопроса жителям Озерков? Компанию, приехавшую в воскресенье, кое-кто
увидел и запомнил, а вот двоих мужчин (или все-таки одного? Нет, пожа-
луй, двоих) на машине, приехавших в субботу и искавших дом дяди Паши, не
заметил никто. Это было странным, и объяснения у Евгения этому факту не
нашлось. Но все равно он был убежден, что в той машине, которую он ис-
кал, должно было быть, как минимум, два человека. Если, конечно, вообще
была такая машина. Но мысль о том, что они могли воспользоваться элект-
ричкой, Морозов гнал от себя, ибо мысль эта лишала его всяких перспектив
на успех.
В одном из отделений ГАИ его спросили:
- Кого ищешь-то, капитан? Может, мы его знаем"?
- Кабы я сам знал, - тяжело вздохнул Морозов. - Так, проверяю на вся-
кий случай, вдруг повезет.
- И имени не знаешь?
- Нет.
- А марку машины?
- Тоже нет. Может, они и проезжали здесь, но их ни разу не останови-
ли.
- Да-а, парень, - покачал головой пожилой сержант ГАИ, - тебе не по-
завидуешь. Ты знаешь чего сделай? Поспрашивай вокруг Икши. У них в конце
октября ЧП было, двое малолеток из колонии сбежали, так они целую неделю
все до единой машины шерстили, пока ребят тех не поймали. Твой клиент
куда ехал-то?
- В Яхрому.
- Ну, стало быть, мимо Икши ему никак не проехать. Если он как раз в
ту неделю попал, кода проверки шли, его обязательно должны были остано-
вить и все данные зарегистрировать.
В Икшу Морозов летел как на крыльях. Да, здесь его ждала удача. Из
расположенной в Икше колонии для несовершеннолетних преступников как раз
накануне, 22 октября, в пятницу, сбежали двое подростков. Впрочем, под-
ростками их можно было назвать весьма условно: обоим уже исполнилось по
18 лет, и они ждали этапа, чтобы отправиться досиживать свои немалые
сроки в колонии для взрослых. Оба беглеца шли по одному делу - вооружен-
ный разбой и убийство, в зоне для малолеток отбыли чуть меньше года, и
теперь им предстояло провести оставшиеся 9 лет в условиях куда более
жестких и куда менее комфортных. Побег, судя по всему, был организован
кем-то "с воли". Парни считались опасными, склонными к насилию, поэтому
сразу же после обнаружения побега Икшу взяли в плотное кольцо, через ко-
торое проскочить незамеченным было невозможно. Было достоверно известно,
что беглецы прячутся где-то в радиусе 10 километров, и их успешно выло-
вили, когда они на пятый или шестой день попытались выбраться из город-
ка...
Вечером того же дня перед Морозовым лежал невероятной длины список
водителей и их машин, проезжавших через Икшу в направлении Яхромы 23 ок-
тября. Надо было начинать отсев.
Костюков утверждает, что человек, пожелавший снять дом, появился у
него после обеда. Из списка, таким образом, сразу были исключены те, кто
проследовал в направлении Москва - Яхрома до 12 часов дня и после б ве-
чера. Затем были вычеркнуты грузовики-транзитники, затем машины, в кото-
рых ехали семьи с детьми (при условии, разумеется, что среди них был
только один мужчина), затем настал черед машин, в которых ехал только
один водитель, либо по возрасту не похожий на "арендатора", либо женщи-
на.
Евгений просидел над списком до поздней ночи, пока в нем не осталось,
наконец, 46 машин, в которых ехало в общей сложности 119 человек. 85 из
них были жителями Москвы, и ими Морозов планировал заняться в первую
очередь. К моменту возвращения Каменской из Италии у капитана появился
реальный подозреваемый: некто Николай Фистин, руководитель молодежного
спортивного клуба "Варяг". Вместе с ним в машине следовал Александр
Дьяков, москвич. Помня о том, что свидетели, давая словесное описание
спутников Ереминой в электричке и в поселке, характеризовали их как
спортивных молодых людей с накачанной мускулатурой, Морозов понял, что
здесь, пожалуй, "горячо". Попробовать, во всяком случае, стоило. Если
след окажется ложным, - что ж, в списке оставалось еще 29 машин, будем
работать дальше, решил он. На 19 декабря, понедельник, у него была наз-
начена важная встреча с человеком, который мог кое-что порассказать о
клубе "Варяг" и его руководителе. Поэтому когда накануне Каменская, едва
приехав домой из Шереметьева, собрала всю группу и попыталась впрячь Ев-
гения в очередное заумное мероприятие, он сделал все возможное, чтобы
уклониться от участия в этом, хотя бы в понедельник. Впрочем, эта пига-
лица с Петровки оказалась на удивление уступчива, не давила на него и не
командовала. "Не можешь - так не можешь, - сказала она, пожав плечами. -
Подключишься во вторник".
Ко вторнику уверенность капитана Морозова в том, что Фистин и Дьяков
- те, кто ему нужен, несколько окрепла, хотя изрядная доля сомнений все
же оставалась. Он решил понаблюдать за клубом, и очень скоро обнаружил,
что Фистиным и Дьяковым интересуется не только он один. Наметанным про-
фессиональным глазом он сразу определил работу коллег. Выходило, что эта
Каменская (как ни пытался, он не мог придумать женского эквивалента сло-
ву "молокосос", дальше "молокососки" его фантазия не шла, поэтому про
себя Морозов называл ее либо пигалицей, либо по фамилии), так вот, выхо-
дило, что Каменская все-таки подобралась к клубу, только с какой-то дру-
гой стороны. Злости и разочарованию капитана не было предела. Но, пораз-
мышляв некоторое время, он вдруг сообразил, что может гордиться собой:
он один сумел получить тот же результат, что и Каменская, у которой в
подчинении была целая группа. Конечно, Евгений при этом изрядно кривил
душой, ведь он-то скрывал добытую информацию, в то время как все ос-
тальные щедро делились с ним, так что на деле выходило, что у него было
весьма ощутимое преимущество. Но это не помешало ему воспрянуть духом и
испытать прямо-таки мальчишеский спортивный азарт. Раз силы равны, думал
он, то можно еще потягаться. Пусть мы в какой-то момент оказались в од-
ной точке, но мы пришли к этой точке разными путами, наши дороги и
дальше разойдутся. Вот и поглядим, кто свой маршрут пройдет быстрее!
Но долго соревноваться с Каменской Евгению Морозову не удалось.
Дьяков куда-то пропал, а буквально на следующий же день рано утром Ка-
менская позвонила и сказала, что работа по делу об убийстве Вики Ереми-
ной прекращается и он, Евгений, может считать себя свободным. Все воз-
можные версии проверены, ни одна из них к успеху не привела, сразу после
праздников будет вынесено соответствующее постановление следователя.
- Спасибо за помощь. Женя. С наступающим Новым годом тебя, - попроща-
лась Каменская, но голос у нее был почему-то убитый.
"Что, пигалица, не привыкла проигрывать? - злорадно подумал Морозов.
- Расстроилась? Погоди, еще не так расстроишься, когда я найду убийц.
Локти себе будешь кусать, что отступилась. Как же ты, голубушка, промор-
гала Фистина с Дьяковым? Ведь сидела же у них на хвосте, значит, было у
тебя что-то против них. Чего ж ты бросила дело на полдороге? Не уверена,
а подпереть свои подозрения тебе нечем. А мне - есть чем. Потому что я
знаю то, чего не знаешь ты. Я знаю, что Фистин снял дом, где его подруч-
ные, в том числе и Дьяков, целую неделю держали Вику Еремину. Я знаю,
где этот дом. Я знаю хозяина, который может опознать Фистина, и продав-
щицу, которая опознает троих "качков". У меня есть также два человека,
которые смогут опознать парней, ехавших с Викой в электричке. Если это
окажутся парни из клуба "Варяг", то Фистин не отвертится, он к убийству
Ереминой пришит намертво".
Евгений как-то не задумывался над тем, зачем, собственно, Николаю
Фистину, руководителю молодежного спортивного клуба, организовывать всю
эту историю с Викой: увозить ее из города, держать целую неделю взаперти
и под охраной, а потом - задушить. Мотивы и вся эта субъективно-психоло-
гическая муть мало заботили капитана. Фистин - дважды судимый, и этим,
по мнению капитана Морозова, было все сказано. Какая разница, почему?
Важно установить, кто это сделал, а уж на вопросы "почему" да "зачем"
пусть суд ищет ответы. Таким уж был капитан Морозов, и, может быть, эта
черта характера и отличала его от Насти Каменской, которая пыталась по-
нять, что опасного для убийцы знала или сделала Еремина и почему ее надо
было убивать.
После Настиного утреннего звонка по телефону Виктор Алексеевич Горде-
ев решил на работу не идти.
- Ночью зуб разболелся, - коротко сообщил он своему заместителю Павлу
Жерехову. - Пойду к врачу. Если кто спросит - буду после обеда.
Отправив жену на работу, Гордеев забегал по квартире, стараясь при-
вести мысли в порядок. Настин телефон прослушивается, они это уже уста-
новили. Что же с ней случилось? Кто ее так крепко прихватил? И на чем?
Надо найти возможность хоть какого-то контакта с ней... Она, кажется,
сказала, что заболела и будет вызывать врача. Можно попробовать, попытка
- не пытка. Колобок метнулся к телефону.
- Регистратура, - услышал он равнодушный девичий голос.
- Полковник Гордеев, начальник отдела МУРа, - бодро представился Вик-
тор Алексеевич. - Скажите, пожалуйста, моя сотрудница майор Каменская
вызывала сегодня врача на дом?
- Справок не даем, - так же равнодушно ответил голос.
- А кто дает справки?
Но в трубке уже пищали короткие гудки. "Вот стерва!" - зло фыркнул
Колобок вслух и принялся набирать другой номер.
- Диспансерное отделение, слушаю вас.
Этот голос показался Виктору Алексеевичу более обнадеживающим.
- Здравствуйте, вас беспокоит полковник Гордеев из МУРа, - проворко-
вал наученный предыдущим неудачным опытом Колобок и сделал паузу в ожи-
дании ответа.
- Здравствуйте, Виктор Алексеевич, - послышалось в трубке, и полков-
ник с облегчением вздохнул: он попал на человека, который его знает.
Дольше дело пойдет более гладко.
На всякий случай он потратил еще несколько секунд и два десятка слов
на выражение радости по поводу того, что его знают в диспансерном отде-
лении поликлиники, и только потом перешел к главному. Прежде чем доб-
раться до выезжающего по вызовам врача, ему пришлось сделать еще шесть
телефонных звонков, но желанная цель была наконец достигнута.
- Вам повезло, что вы меня застали, - сказала ему врач Рачкова, - я
уже на пороге стояла.
Она молча, не перебивая, выслушала путаные и туманные объяснения Гор-
деева.
- Теперь я повторю. Вы хотите, чтобы я сказала Каменской о вашем
звонке и спросила, не хочет ли она что-нибудь вам сообщить. Я должна,
невзирая на реальное состояние здоровья, выписать ей больничный на мак-
симально допустимый срок. Более того, я должна усмотреть основания для
экстренной госпитализации и обсудить этот вопрос с больной. В случае по-
ложительного ответа я должна позвонить из квартиры Каменской в госпи-
таль. И последнее. Я должна, насколько это возможно, убедиться, что она
действует под чьим-то контролем либо без такового. Все верно?
- Все верно, - с облегчением вздохнул Гордеев. - И я очень прошу вас,
Тамара Сергеевна, поезжайте к ней сразу же и потом перезвоните мне. Я
должен как можно скорее понять, что с ней происходит.
- Звонить вам, разумеется, следует не от нее? - усмехнулась в трубку
Рачкова.
- Разумеется, - подтвердил полковник. - Я вам заранее благодарен.
Положив трубку, Виктор Алексеевич лег на диван, поставил перед глаза-
ми будильник и начал ждать.
Тамара Сергеевна Рачкова назвала водителю первый адрес и принялась
листать амбулаторную карту Каменской А. П., прикидывая, какой диагноз
проще всего будет "натянуть", не тратя слишком много времени. Она пови-
дала в жизни достаточно и к своим шестидесяти двум годам имела за плеча-
ми сорокалетний опыт работы в медицинских учреждениях, обслуживающих
"компетентные органы". Поэтому просьба, с которой обратился к ней пол-
ковник Гордеев, ее не слишком шокировала. В ее практике бывало и не та-
кое. Однажды ей даже пришлось удалять несуществующую опухоль молодому
оперативнику, добровольно подставившему себя под нож, потому что настоя-
щего больного необходимо было срочно тайком перевезти в другое место, а
отменять операцию в целях конспирации было нельзя...
Карта Каменской ее разочаровала. За восемь лет - всего один больнич-
ный, и тот выписан после того, как бригада "Скорой помощи" доставила ее
прямо с улицы. Диагноз - сосудистый криз. Правда, записи о ежегодных
диспансерных обследованиях воодушевили врача. Жалобы на боли в спине
после травмы. Вегетососудистая дистония. Аритмия. Бессонница. Хроничес-
кий бронхит. Плохие анализы крови - следствие перенесенных "на ногах"
острых вирусных инфекций (а как же иначе, чего ж еще ждать, если она
больничные не берет?) Подъезжая к дому на Щелковском шоссе, Тамара Сер-
геевна уже мысленно составила запись, которую она сделает в карте, и вы-
брала диагноз, который, скорее всего, поставит Каменской А.П., 1960 года
рождения.
Маленькая, грузная, неуклюже переваливающаяся на коротких толстых
ножках, с коротко стриженными седыми волосами, с близорукими глазами за
толстыми линзами очков, Рачкова больше походила не на врача, а скорее на
характерную комедийную актрису, играющую роли подпольных самогонщиц,
ростовщиц, старых своден и тому подобных малосимпатичных персонажей.
Только тот, кто долго общался с ней, мог оценить ее живой юмор и острый
ум и поверить, что в молодости она была неотразимо обаятельна и даже
по-своему пикантна. Впрочем, муж Тамары Сергеевны помнил об этом очень
хорошо и до сих пор относился к ней с нежностью и уважением.
Осматривая Настю, измеряя давление, считая пульс и слушая фонендоско-
пом сердечные тоны, Рачкова думала о том, что молодой женщине и в самом
деле не мешало бы подлечиться в госпитале. Состояние-то у нее не ахти
какое.
- Вам бы надо в госпиталь лечь, - сказала она, не поднимая головы от
карты, в которую записывала результаты осмотра. - У вас очень плохие со-
суды. Один криз уже был, похоже, что и до второго недалеко.
- Нет, - резко и быстро ответила Настя. - В госпиталь я не хочу.
- Почему? - Врач оторвалась от карты и полезла в сумку за бланками
больничных листов. - В нашем госпитале хорошо. Полежите, отдохните, вам
это пойдет на пользу.
- Нет, - повторила Настя, - я не могу.
- Так не можете или не хотите? Кстати, ваш начальник Гордеев очень
обеспокоен вашим здоровьем. Он просил вам передать, что не возражает,
если вы ляжете в госпиталь. Вы ему нужны здоровой.
Настя молчала, зябко кутаясь в теплый халат и укрывая ноги пледом.
- Я не могу ложиться в госпиталь. В самом деле не могу. Может быть,
попозже, через месяц-другой. Но сейчас - нет. А вы что, разговаривали
сегодня с Гордеевым?
- Да, он мне звонил, просил отнестись к вам повнимательней, поскольку
вы сообщили ему, что заболели. - Рачкова заполнила больничный лист, ак-
куратно сложила тонометр в футляр и внимательно посмотрела на Настю. -
Гордеев волнуется за вас. Вы ничего не хотите ему передать?
- Передайте ему, что он был прав. Еще передайте, что я хотела бы сде-
лать очень многое. Но я не могу. Я связана по рукам и ногам. Я дала сло-
во и обязана его сдержать. Спасибо ему за заботу. И вам спасибо.
- Пожалуйста, - со вздохом ответила врач, тяжело поднимаясь из-за
письменного стола. - Кстати, прелестный юноша на подоконнике этажом ниже
- не ваш ли поклонник?
- Кажется, мой, - Настя скупо улыбнулась.
- Муж в курсе?
- Да, конечно, правда, он не муж.
- Это неважно. Гордееву сказать?
- Скажите.
- Ладно, скажу. Лечитесь, Анастасия Павловна, я говорю совершенно
серьезно. Вы относитесь к своему здоровью просто безобразно, так нельзя.
Воспользуйтесь передышкой, раз уж все равно дома сидите, попейте ле-
карства, отоспитесь. И ешьте как следует, у вас нездоровая худоба.
