том, что сошедшая с ума Вика ушла из дома в неизвестном направлении и
попала в руки к какому-то негодяю. Потом, когда выплыла фигура Бризака и
сомнения в психическом здоровье девушки отпали, началось прямое давление
сначала на меня, а потом на Ларцева. Результат ты видел сегодня ночью
своими глазами.
- Но при чем тут Ларцев?
- Они заставили Володю искажать свидетельские показания, чтобы ярче
обрисовывалась выгодная для них версия. Когда это не прошло, взялись за
меня, но ты мне помог какоето время продержаться. Понимаешь, Лешик, они
очень осторожны. С Ларцевым они уже имели дело и знают, что он от страха
за ребенка совершенно теряет рассудок. С ними он общается не как профес-
сионал, а как отец, который ради безопасности своей дочери сделает все,
что угодно. Они нашли у него слабое место, они хорошо его изучили. Что
делать со мной - им пока не очень ясно, я веду себя глупо и нестандарт-
но, и они еще не разобрались, то ли я дура, то ли очень хитрая. Поэтому
они решили на всякий случай таскать каштаны из огня чужими руками. Они
похитили дочку Ларцева и велели ему заставить меня делать то, что им
нужно. Ведь если Володя их до сих пор слушался, то будет слушаться и
дальше. А со мной никаких гарантий дать нельзя.
- Не знаю, - пожал плечами Леша. - Я бы на его месте...
- Вот именно, - жестко ответила Настя. - Ты бы. Но ты - Леша Чистя-
ков, со своими мозгами и со своим жизненным опытом. А он - Володя Лар-
цев, со своей прожитой жизнью, со своими утратами и со своими ценностя-
ми, со своим характером и со своим жизненным опытом. Все люди разные,
оттого и поступают все по-разному. Многие наши беды как раз от того, что
мы пытаемся мерить других людей собственной меркой.
- Когда Ларцеву вернут дочь? Можем мы с тобой сделать что-нибудь,
чтобы это произошло побыстрее?
Настя не ответила. Она молча разглядывала остатки кофе в чашке, как
будто пыталась увидеть там ответ на Лешин вопрос.
- Ты меня слышишь? - настойчиво повторил он. - Что можно сделать,
чтобы помочь девочке?
- Боюсь, что ничего, - едва слышно сказала она.
- То есть как?..
- Заложников не возвращают, как показывает опыт.
- И ты так спокойно об этом говоришь?! Не может быть, чтобы ничего
нельзя было сделать. Я тебе не верю. Просто у тебя опустились руки, и ты
не можешь ничего придумать. Ну встряхнись же, Настя, надо же что-то сде-
лать!
- Помолчи, - резко оборвала она Лешу. - Ты, видно, плохо меня знаешь,
если думаешь, что у меня могут опуститься руки. Девочка слишком большая,
чтобы ее можно было вернуть домой. Если бы ей было года два-три - тогда
был бы шанс, потому что от нее как свидетеля никакого толку. А одиннад-
цатилетняя девочка их всех запомнит и детально опишет. И расскажет, чем
ее кормили, и о чем они между собой разговаривали, и какие любимые сло-
вечки употребляли в разговоре, и какой вид из окна, и какие звуки доно-
сились с улицы, и много чего другого. После этого их найти - дело терпе-
ния и техники. Именно поэтому заложников никогда не возвращают. Но есть
и еще один закон, и мы можем надеяться только на то, что он сработает.
- Какой закон?
- Через неделю после совместного пребывания преступнику становится
трудно убить заложника. Они привыкают друг к другу, между ними складыва-
ются какие-то отношения, они вынуждены общаться. И чем дольше держат за-
ложника, тем труднее его убить. Тогда у нас появляется пусть микроскопи-
ческий, но шанс. Они девочку, конечно, не отпустят так запросто, но и не
убьют, по крайней мере сразу. Ларцев ничего этого не хочет понимать, он
в отчаянье и вынужден верить им. Если это опытные преступники, то девоч-
ки, скорее всего, уже нет в живых.
- Ты - чудовище, - выдохнул Леша. - Как у тебя язык поворачивается
спокойно рассуждать о таких вещах.
- Ты еще скажи, что я моральный урод. Просто у меня хладнокровия и
рассудительности больше, чем у Ларцева. Может быть, потому, что у меня
нет детей, тут он прав. И от того, что я начну рвать на себе волосы, ры-
дать и причитать, ситуация, к сожалению, не изменится. Если девочка
мертва, мы можем делать все, что считаем нужным, но с риском, что Ларцев
явится нас с тобой убивать. Если же она еще жива, то нужно сидеть тише
воды, ниже травы, чтобы, не дай Бог, не спровоцировать преступников, и
молиться о том, чтобы затянуть игру на как можно больший срок. Каждый
день, каждый лишний час, который Надя проводит с ними - это, конечно,
травма для нее, это дни и часы переживаемого страха, но это и надежда на
то, что она останется в живых. Вот я и пытаюсь придумать, как потянуть
время, не вызывая у них подозрений. А ты со своими новостями по радио
мне закатываешь скандалы.
- Ну извини, старушка. Сойдемся на том, что мы оба не правы. Но сог-
ласись...
Леша не успел договорить, как его прервал телефонный звонок.
- Как чувствуешь себя, Стасенька? - заботливо осведомился Колобок.
- Плохо, Виктор Алексеевич. Был врач, дал мне больничный на десять
дней, ведено лежать, спать и не дергаться.
- Хорошо тебе, - с завистью вздохнул Гордеев. - А на меня тут ушат
помоев выливают.
- Кто?
- Сначала Ольшанский. Его, видите ли, вызвал начальник следственной
части и устроил разнос за дело Ереминой. Кричал, что если не знают, как
раскрыть преступление, так пусть честно признаются в своей несостоя-
тельности и приостанавливают дело, а не изображают видимость активности.
Попросил принести дело, сам лично его прочитал, ткнул носом в то, что в
деле после шестого декабря не появилось ни одного нового документа,
обозвал Костю бездельником и велел немедленно готовить постановление.
Костя, конечно, на меня собак спустил, ну а я, как водится, на него. У
меня сыщики по горло загружены, света белого не видят, а такие следова-
тели, как он, тянут резину, ничего сами не делают, все только и дожида-
ются, пока им оперативники дело раскроют. На том и расстались. Потом
Гончаров, который наружниками командует, прилетел весь в мыле отношения
выяснять. Орал, что у него людей не хватает и если я у самого генерала
рапорт не подпишу, он своих ребят с наших объектов снимает. Так что все,
кто у нас фигурировал по делу Ереминой, остаются без прикрытия.
- Ну так подпишите бумагу у генерала, в чем проблема-то?
- Ходил.
- Ну и?
- Как пришел, так и ушел. Еще и наслушался и про себя, и про тебя, и
про Божью матерь. Ты, может, еще не слышала, убит председатель правления
банка "Юник", так что теперь это у нас будет преступление номер один,
все силы бросаем на него, а убийство каждой проститутки расследовать -
без штанов останешься, зато с кучей выговоров. Вот так примерно.
- Лихо, - посочувствовала Настя. - Достается вам.
- Это точно. Только сдается мне, деточка, что кто-то где-то давит на
все клавиши, чтобы мы дело Ереминой прикрыли.
"Все пропало, - вмиг похолодев, подумала Настя. - Черт его дернул го-
ворить об этом. Он ничего не понял. Или врач ему ничего не передала. Все
пропало".
- И... что же теперь? - осторожно спросила она.
- А ничего. Дело-то мы и так собирались прикрывать, ты же мне сама
сегодня утром сказала, что все возможности исчерпаны, да и Костя
Ольшанский с этим в принципе согласен. Просто мы оба не любим, когда на
нас пытаются давить. Строптивый я стал к старости. Одно дело, когда ты
сам решение принимаешь, и совсем другое - когда тебе его навязывают.
Времена-то уже не те, чтобы с прежним аппетитом жрать такое дерьмо. Ког-
да на меня начальство давит, меня так и тянет назло ему сделать напере-
кор.
- Да ладно вам, Виктор Алексеевич, нынешние начальники те же, что и
раньше были, откуда им новых привычек набраться. Вот и работают по-преж-
нему. Не обращайте внимания, здоровье дороже, - посоветовала Настя.
- И то сказать. Ну вот, поплакался тебе в жилетку, вроде легче стало.
Тебе нужно что-нибудь? Может, продукты, лекарства?
- Спасибо, у меня здесь Леша, так что я всем обеспечена.
- Слушай, а может, тебя к тестю в клинику отвезти на консультацию?
Все-таки сердце, с этим не шутят.
Тесть Гордеева профессор Воронцов был руководителем крупнейшего кар-
диологического центра и как врач пользовался мировой известностью.
- Не надо, я еще не при смерти, - отшутилась Настя. - Полежу нес-
колько дней, и все пройдет.
- Ну смотри. Если что надо - звони.
Положив трубку, Настя присела на диван, чтобы унять бешено колотящее-
ся сердце. Колобок вступил в игру. Пора и ей, Насте, делать свой ход.
Евгений Морозов, распрощавшись с Настей, с удовольствием занялся ра-
ботой самостоятельно. Перво-наперво он решил все-таки разыскать неиз-
вестно куда запропастившегося Александра Дьякова и для этого отправился
в Северный округ, где был прописан Дьяков и где у самого Морозова жил
надежный источник информации. Имя у "источника" было замысловатое - На-
фанаил Анфилохиевич, но окружающие называли его проще - Нафаня. С воз-
растом к смешному сокращенному имени прибавилось слово "дед".
Отсидок у деда Нафани было не счесть, но к воровской элите он не при-
надлежал, сидел в основном по хулиганскому пьяному делу, в кратких пере-
рывах между ходками исправно работал, пил, правда, не менее исправно.
Природа наградила Нафаню завидным здоровьем, и несмотря на систематичес-
кое пьянство, алкоголиком он не стал. К старости решил осесть поближе к
детям и внукам, и хотя понимал, что никакой любви родня к нему не испы-
тывает, но все же надеялся, что в старческой немощи его не бросят поды-
хать под забором.
Пенсию дед Нафаня себе своими приключениями в зоне не высидел, поэто-
му, несмотря на возраст, продолжал по мере сил работать вахтером в трех
разных местах по режиму "сутки через трое". Ну и еще кое-чего по мелочи.
Надо же расплачиваться за предоставление московской прописки с таким-то
ворохом судимостей.
Морозов познакомился с Нафаней, когда был еще старшим лейтенантом,
отчего и называл его дед не иначе как "старшой". Отношения их были ров-
ными, скорее теплыми, чем прохладными. Нафаня Морозову ничем обязан не
был, но из всех милиционеров, которые пользовались услугами деда, "стар-
шой" был единственным, кто платил, во-первых, всегда, во-вторых, налич-
ными, а главное - сразу, а не откладывал на потом.
- Здоров, старшой, - приветствовал капитана дед Нафаня, увидев знако-
мую фигуру в вестибюле учреждения, где в этот день старик нес вахту.
- Здравствуй, дед, - приветливо кивнул Морозов. - Как живешь-можешь?
- Живем-то хорошо, а вот можем плохо, - выдал традиционное при-
ветствие Нафаня. - С чем пожаловал?
- Покалякать, чайку попить. Примешь?
- А чего ж, дело хорошее. Сегодня короткий день, в час дня все уж по
домам разбегутся, так что мы с тобой и чаю напьемся в тишине, и накаля-
каемся. Или тебе горит?
Морозов посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. С одной стороны,
полтора часа погоды не сделают, тем более что бег наперегонки с пигали-
цей окончен, но с другой... Чем черт не шутит.
- Не то чтобы горит, но припекает маленько, - признался капитан.
- Во как, - удовлетворенно хмыкнул дед. - Как припекает, так все к
Нафане бежите, куды вам без меня-то. Садись-ка вот сюда, в креслице, да
ты подвинь ко мне поближе, подвинь, чтобы нам и разговаривать удобно бы-
ло и чтоб мне до телефона можно было дотянуться. Во дожил! - Старик тор-
жествующе улыбнулся. - Милиция ко мне приходит вроде как на прием, а я
ей предлагаю в креслице присесть. Прямо предрайисполкома из лучших вре-
мен. Ну, выкладывай, старшой, в каком таком месте у тебя припекает.
Старческая болтовня не могла обмануть Морозова. Он слишком давно знал
Нафаню, чтобы придавать значение его демонстративной радости по поводу
усаживаемой "в креслице" милиции. Капитан знал, что за дружелюбной бол-
товней скрывается напряженная работа мысли: за чем пожаловал старшой, и
что ему можно сказать, а что - нельзя, дабы не разгневать другую сторо-
ну.
- Паренька я ищу, Сашу Дьякова. Пропал куда-то, найти не можем.
- А чего ищешь-то? Провинился чем этот Дьяков или так, из любо-
пытства?
- Ну, ты, дед, даешь! Ты же знаешь, я розыском пропавших занимаюсь.
Кто пропал, того и ищу, и не спрашиваю, в чем и перед кем он провинился.
Мое дело - найти.
- А чего ж ты его здесь ищешь?
- А он здесь прописан, в Северном округе. Это ж азбука милицейская:
начинать надо с места жительства, с родителей и друзей.
- Это ты меня, что ли, к нему в родители записал? Или в друзья?
- Ладно, дед, пошутили - и будет. Можешь чем помочь?
Дед Нафаня вмиг стер с лица дурашливую ухмылку. Имя Саши Дьякова было
ему незнакомо, поэтому он успокоился и стал всерьез старательно сообра-
жать, как помочь старшому.
- Адрес говори.
Выслушав адрес, по которому был прописан Дьяков, дед тут же назвал
капитану несколько "точек", где ту суются живущие в микрорайоне молодые
парни, а также дал имя человека, который "держит" эту часть территории и
все про всех знает. Этот человек, по сведениям деда Нафани, много лет
работал на КГБ, потом его за ненадобностью "забыли", а он от обиды пошел
и продался одновременно милиции и местной торговой мафии, контролировав-
шей черный рынок автомобильных запчастей.
- Если уж он не знает, то не знает никто, - заверил капитана дед. -
Только ты не вздумай сказать, что ты из милиции или от меня. Ты сперва
пойди к Сайду, он на рынке главный, можешь на меня сослаться, а уж он
тебя, если захочет, к этому мужику сведет. Но с Саидом трудно догово-
риться, недоверчивый он, уж и не знаю прямо, что придумать, чтобы он те-
бя принял.
- Не боись, дед. Сайда твоего я уговорю. Не первый день на свете жи-
ву. Или ты забыл, сколько раз ты мне такие наводки давал? И ведь ни разу
у меня осечек не было. И тебя ни разу не подвел. Я же не с пустыми рука-
ми к ним хожу, не новичок.
- И то верно, - кивнул дед Нафаня, насыпая в заварочный чайничек ин-
дийский чай и заливая его кипятком. - С тобой, старшой, мне всегда спо-
койно было, твое слово - кремень. Ты старой закваски мент, теперь таких
уж и не осталось почти, повывелись все. А эти-то, молодые, они разве
знают, как работать надо? Они и разговаривать с нами, стариками, не уме-
ют. Тебе покрепче?
Дед разлил в стаканы заварку, долил кипятком, открыл коробку с саха-
ром, достал откуда-то из-под конторки полиэтиленовый пакет с сушками.
- Обижаешь, старик, - укоризненно сказал Морозов, доставая из спор-
тивной сумки большую круглую коробку, на которой были нарисованы веселые
конькобежцы на катке. - Нахлебником никогда не был. Угощайся, печенье
голландское.
- Это дело, - оживился Нафаня. - Вот народ скоро разойдется, мы с то-
бой по пять капель в чай примем в честь наступающего Нового года. Вкус-
ное! - похвалил он, открыв коробку и сунув в рот пару печений разом.
- Ешь на здоровье, - улыбнулся Морозов. - А насчет молодых - тут ты,
дед, прав на все сто. Нет больше старой школы, не умеют они ничего. Черт
его знает, то ли не учат их этому больше, то ли сами не хотят. Раньше,
когда раскрываемость надо было держать на уровне, так мы из-под себя
выпрыгивали, чтоб преступление раскрыть. Не дашь процент - выговор полу-
чишь, а то и в должности понизят. Получишь выговор - премии не будет.
Пять выговоров - с очереди на жилье снимут, и так далее. Нас в ежовых
рукавицах держали, вот мы и старались. А теперь на раскрываемостъ всем
наплевать, бесплатные квартиры кончились, партию отменили, кого бояться?
Вот они и работают кое-как, и учиться ничему не хотят. А на нас, которые
постарше, смотрят свысока.
- Вот-вот, - подхватил старик, - это ты верно заметил, ничего они не
умеют, но главное - учиться не хотят. Ко мне тут подвалил один, мол,
парнишка в местное отделение придет, на месячишко всего, навроде практи-
кант, так ты уж помоги ему, Нафанаил Анфилохиевич, показатель сделать,
чтоб, значит, с блестящими характеристиками с практики вернулся.
Это ж ты только представь себе, старшой, как мир должен был переме-
ниться, если ко мне, многократно судимому, милиция обращается, чтобы я
кому-то помог за просто так высокую раскрываемость сделать, чтоб потом
этот "раскрыватель" одним махом хорошее место получил за блестящие успе-
хи в работе. Ладно бы меня попросили его уму-разуму научить, территорию
показать, обсказать, что у нас тут к чему, у кого какие расклады, подс-
казать, если надо. Одним словом, если б тот парнишка к нам работать при-
шел и его надо было в курс дела ввести - это я бы понял. Но помочь чис-
тую липу выдать? Совесть совсем потеряли.
- А что же парнишка? - полюбопытствовал Морозов. - Помог ты ему?
- Не довелось, слава Богу.
- Что так?
- Так не появился он. Упреждали, с первого декабря появится, и вот до
сих пор нету. Может, передумали или в другое какое место практиковаться
направили. Вот тебе еще пример, - разволновался старик. - Необязательные
они какие-то. Пришел, договорился со мной и пропал. Ну, не нужен я, не
придет парнишка на практику, так подними задницу-то, дойди до меня и
предупреди: мол, извиняйте, накладочка вышла, услуга ваша не потребует-
ся. Мне-то, конечно, никакого беспокойства, не пришел - ну и не надо, но
порядок должен быть. Ты как считаешь, старшой?
Слова деда Нафани доходили до капитана как сквозь вату. Он вспомнил,
как стажер Мещеринов говорил: "Я на Петровку в последний момент попал.
Вообще-то я должен был проходить стажировку в Северном округе, отделение
"Тимирязевское".
Кем же должен быть обыкновенный слушатель школы милиции, чтобы о нем
так заботились? По меньшей мере, сыном министра внутренних дел. Или...
Он-то, дурень, удивлялся, что пигалица от дела отказалась, руки опусти-
ла. А вдруг это стажер ее запутал? Вдруг он так же, как и сам Морозов,
скрывал от нее информацию, только с другой целью? Зачем? Ответ на этот
вопрос был не просто неприятным. Он был пугающим.
Но еще более страшным казался капитану завтрашний день. Если в не-
раскрытии убийства Ереминой оказались заинтересованы такие силы, то
завтрашнего дня он, Евгений, может уже не увидеть. Он шел напролом, хва-
ля себя за профессиональную хватку, настойчивость, розыскной опыт, за
то, что сумел на кривой обойти пигалицу Каменскую. А оказывается, он хо-
дил по краю пропасти, и просто чудо, что он до сих пор жив.
Не сегодня, так завтра вдруг дед Нафаня скажет, кому надо, что инте-
ресовались Сашей Дьяковым, после чего Морозов пробудет на этом свете от
силы сутки. Просить старика, чтобы не говорил? Тогда он тем более проин-
формирует своего покровителя из местной милиции, а может, и не только
его.
- Ты чего, старшой? - окликнул его старик. - О чем задумался?
- Да так, - вяло ответил капитан, - о жизни. На пенсию мне пора, ус-
тал я. Выслуга есть, чего лямку тянуть понапрасну, все равно с новыми, с
молодыми-то, мне не договориться. Сживут они меня. Я вот к тебе пришел
парня искать, а у самого мысли про садовый участок, парник надо ставить,
сам-то не умею, а денег нет, чтобы рабочих нанять. Да и вообще...
Выйдя на улицу и вдохнув холодный воздух, Евгений немного взбодрился.
Он попытался припомнить все, что знал об Олеге Мещеринове, как тот хо-
дит, как говорит, как работает.
Но сколько ни напрягал капитан свою память, не смог он увидеть ни од-
ного признака того, что стажер так или иначе противодействовал их рабо-
те. Зато он ясно, как в кино, увидел, что пигалица никому не доверяла, в
том числе и стажеру.
Выходит, она уже тогда знала, что он-с "той стороны"? Мысли капитана
очень быстро сбились с направления и запутались, осмысливать сложные
комбинации он не умел, ему не хватало четкости и умения анализировать.
Выругав себя за бестолковость, он попытался начать все сначала и вдруг
понял, что это бесполезно. Преступники нынче уже не те, что прежде. И
работать против них старыми методами нельзя. То есть можно, конечно, но
теперь этого недостаточно. Теперь нужны такие, как Каменская, которая
сутками вчитывалась в иностранные книжки и по три раза читала одно и то
же архивное дело двадцатитрехлетней давности. А он, старый пень, хотел
голыми руками, в одиночку раскрыть убийство и справиться с такой махи-
ной, которая даже слушателей-стажеров своих имеет. Нет, это действи-
тельно чудо, что он еще жив.
Капитан Евгений Морозов сел в поезд метро, вышел на станции "Чеховс-
кая" и направился на Петровку, 38.
Но еще до того, как он успел ступить на эскалатор, информация о том,
что капитан Морозов ищет Сашу Дьякова, достигла нужных ушей, и из этой
информации были сделаны соответствующие выводы. Дед Нафаня добросовестно
оплачивал свою спокойную старость. И в отличие от Морозова, к новому
криминальному поколению приспособился уже давно.
Пронзительные светлые глазки Арсена метали молнии. Он с самого начала
чувствовал, что добром это дело не кончится. Все, все было не так, все
пошло не по разработанной схеме, и вот результат. Не надо было браться
за него, ох, не надо было!
Первой ошибкой было то, что он подключился к работе слишком поздно.
Те, кто пользовался услугами конторы не в первый раз, знали, что лучше
всего идти к Арсену не после совершения преступления, а до того. Опытные
консультанты подскажут, что и как надо сделать, чтобы потом можно было
обойтись минимальным давлением на минимальное число людей. Чем меньше
работы, тем меньше доход, но и риск меньше, это Арсен усвоил твердо. По-
этому за такие консультации брал огромные гонорары. Идеальные клиенты
спрашивали у него совета не только о том, "как" сделать, но и о том,
"когда" и "где", и Арсен назначал время и место в соответствии с графи-
ком дежурств "своих" людей, которые будут выезжать на место происшест-
вия. Девиз Арсена - "работай на упреждение" - оправдывал себя всегда и
во всем. А с этим Градовым он вступил в дело спустя несколько дней после
двух убийств, да еще потом оказалось, что до убийства девчонку целую не-
делю держали в деревенском доме. Одним словом, люди Градова сработали
непрофессионально и оставили много следов, которых только слепой не за-
метит. Основные усилия пришлось направить на замывание и затирание этих
следов.
Второй промах Арсен допустил, когда согласился использовать людей
Градова. Не надо было этого делать, надо было настоять на том, что всю
работу сделает его собственная бригада, а не Черноморовы пацаны. Градов
скуп, да что там скуп, откровенно жаден, те деньги, которые он платит
дяде Коле, ни в какое сравнение не идут с колоссальными тарифами, уста-
новленными Арсеном. Решил сэкономить, уговорил, что работать будут его
ребята, а Арсен согласился. И оказался не прав.
Третью ошибку Арсен допустил, когда пропустил мимо ушей причитания
Градова о том, что он зря связался с его конторой. Ведь не один раз, а
два, целых два проговаривался Сергей Александрович, что был у него выход
на группу, курирующую следственную часть прокуратуры, и надо было бы,
наверное, обратиться к ним, а не к Арсену. В первый же раз, когда только
Градов заикнулся об этом, следовало бы немедленно и жестко поставить его
на место, а еще лучше - преподать наглядный урок. Столько сил было пот-
рачено Арсеном на то, чтобы создать маленькие независимые агентства с
абсолютно непересекающимися полями воздействия. Стоит только кому-то за-
подозрить, что сетью охвачена вся система правоохранительных органов, а
не только то подразделение, в котором он работает, - и под угрозу будет
поставлено все.
Только что Арсену сообщили, что Каменской звонил ее начальник, и по
содержанию разговора стало понятно, что Градов задействовал какие-то до-
полнительные рычаги, поставив под сомнение его, Арсена, способности до-
вести дело до конца. Каков наглец, вы только подумайте! Задетыми оказа-
лись не только интересы безопасности, но и самолюбие Арсена. Он знал,
что в этом случае следует немедленно расторгать контракт с клиентом,
можно даже заплатить ему неустойку, а можно и не платить, а примерно на-
казать за нарушение правил безопасности, дабы другим неповадно было. С
Градовым надо кончать немедленно, но, к сожалению, Арсен был вынужден
признать, что это не так-то просто сделать. Выходка Сергея Александрови-
ча привела к определенным последствиям, волна этих последствий докати-
лась до Каменской, и теперь надо постараться выйти из ситуации с наи-
меньшими потерями.
Она считает, что на нее давит тот, кто убил Еремину. Если вдруг это
давление прекратится, не принеся желаемого результата, она может сообра-
зить, что у того, кто организовал все это, нет собственного интереса. А
тут уж недалеко и до мысли о посредниках. Каменская девочка умненькая,
хоть и неопытная, но из нее может выйти крепкий профессионал, если ее
поднатаскать. Делать она, конечно, ничего не умеет, несколько дней за
ней по пятам ходили люди Арсена и дяди Коли, а она ни одного из них не
засекла. Но головка у нее светлая и устроена правильно, поэтому надо с
девочкой дружить, у Арсена на ее счет появились далеко идущие планы. Де-
вочке четкости мышления и хватки досталось от Господа полной мерой.
Арсен вообще определял людей по тому, сколько каких качеств им доста-
лось от Бога: одному - большим ковшом, другой опоздал и урвал лишь
горстку, а третий поленился стоять в очереди и остался ни с чем...
Встречаться с Градовым Арсен не боялся. Если бы на Петровке докопа-
лись до Сергея Александровича, давно бы уже с ним побеседовали или на
худой конец пустили за ним "наружку". Но к Градову никто не приходил, а
наблюдателей люди Арсена не обнаружили. Каменская, конечно, что-то про-
нюхала про семидесятый год, но явно недостаточно, чтобы выйти на Градо-
ва. Другое дело дядя Коля - его мальчишка. Дьяков этот, почти наверняка
прокололся, но это пока не особенно опасно, он про Градова ничего не
знает.
К месту встречи Арсен пришел с опозданием на восемь минут. На самом
деле он явился в условленное место загодя, внимательно осмотрелся, про-
верился, потом понаблюдал за улицей после прихода Градова и только после
этого, убедившись в отсутствии подозрительных личностей, зашел в бар.
- Вы, Сергей Александрович, ведете себя неправильно, - спокойно начал
он, переливая ликер из крохотной рюмочки в чашку с кофе.
- Что вы имеете в виду? - вздернул красивые брови Градов.
- Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Ругаться и скандалить с ва-
ми я не собираюсь, давайте разойдемся по-хорошему.
- Но почему? Что произошло?
- Дорогой мой, вам уже достаточно лет, чтобы забыть детсадовские за-
машки. Только маленькие дети, зная за собой вину, упорно отрицают ее,
надеясь на то, что взрослые ничего не знают. Я не блефую, или выражаясь
уголовным языком, не беру вас "на понт".
- Хоть убейте, не понимаю, о чем вы.
- А что, это неплохая мысль! - усмехнулся Арсен. - Это решило бы ра-
зом множество проблем. Может быть, убийство - это единственный способ
заставить вас прекратить вашу дурацкую самодеятельность. Более того, вы
упорно продолжаете мне врать. Почему вы скрыли от меня историю с Ники-
форчуком? Вы мне не доверяете? Прекрасно, крутитесь сами, как умеете,
вместе со своим ПИПдурковатым Черномором и его бандой недоносков. Я свою
задницу подставлять не собираюсь.
- Я ничего не понимаю, - растерянно пробормотал Градов. - Я вам кля-
нусь... Я ничего не сделал такого, что могло бы повредить нам...
- Сергей Александрович, дискуссия окончена. Сейчас мы с вами попроща-
емся и расстанемся, я надеюсь, навсегда. Вы с самого начала мешали мне
работать, вы утаивали от меня важную информацию, из-за чего мне и моим
людям приходилось по нескольку раз на ходу перестраивать продуманные
комбинации. Вы подсунули мне своих мускулистых ублюдков, заверив меня,
что они опытные и квалифицированные исполнители, а они оказались без-
мозглыми идиотами, провалившими все дело. А все потому, что вам жалко
денег. И я подозреваю, что вы и сейчас не все рассказываете мне, а это
для меня опасно, потому что из-за вашего, простите, жлобства я могу по-
пасть в сложную ситуацию. Вы не доверяете мне, я не доверяю вам, поэтому
нам лучше всего расстаться, и немедленно. Считайте наш договор утратив-
шим силу.
- Но как же... Как же мое дело?
- Оно меня больше не интересует.
- Но ведь я заплатил вам! Арсен, вы же не можете меня бросить на про-
извол судьбы! - взмолился Градов. - Вы сами говорили, что осталось потя-
нуть всего несколько дней, до третьего января, почему же вы меня бросае-
те? Если я где-то был не прав - ну простите меня, если я что-то сделал
неправильно - так ведь не со зла, Арсен, я умоляю вас, вы не можете
так...
- Я? - холодно удивился Арсен. - Я могу все. И так, и не так, и как
угодно. Вы мне неинтересны, вы мне не нужны, поймите это наконец. У меня
своя работа, свое дело, я его делаю с удовольствием и, смею надеяться,
неплохо. Потом появляетесь вы и пытаетесь заставить меня работать не
так, как я привык, и не с теми людьми, как обычно. В этих условиях рабо-
та у меня не клеится, вы мне мешаете, ну и ради чего я буду корячиться и
лезть из кожи вон? Ради ваших прекрасных глаз? Вы, господин Градов, в
Думе имеете большую силу, а для меня вы никто, ничто и звать вас никак.
Ради гонорара? Вы со своей местечковой жадностью добились только одного:
я готов вернуть вам все выплаченные вами деньги, потому что личная безо-
пасность мне дороже. Может быть, вы думаете, что, расторгнув с вами до-
говор, я испорчу себе репутацию в том мире, который пользуется моими ус-
лугами? Уверяю вас, эта история только пойдет мне на пользу. Завтра же
все заинтересованные лица будут знать, что, во-первых, я ставлю интересы
безопасности выше денежных расчетов, а во-вторых, что меня надо слу-
шаться и мне нельзя мешать, иначе я брошу своего клиента на произвол
судьбы без малейших сожалений. Запомните, Сергей Александрович, еще не
родился на свет такой клиент, ради которого я пошел бы на уступки. Вы
хотите что-то сказать?
- Я хочу... Что я должен сделать, чтобы вы продолжали работать? Назы-
вайте свои условия, я согласен на все.
Арсен с интересом разглядывал породистое красивое лицо Градова. Даже
в растерянности и страхе оно не потеряло своей привлекательности, лишь
приобрело какое-то трагическое выражение. Поторговаться с ним, что ли?
Конечно, ни о какой дальнейшей работе не может быть и речи, с такими ти-
пами надо рвать сразу и бесповоротно, но просто любопытно, на что он го-
тов пойти ради спасения собственной шкуры. Если отозвать людей с дела
Ереминой, оно может быть раскрыто за сутки, максимум - за двое. Интерес-
