тийское государство не желало выполнять просьбы Москвы и вообще в теле-
фонных разговорах русскую речь понимать отказывалось. Тщательный же
обыск, проведенный в его квартире (и тут начиналась неожиданная часть),
не дал ничего, кроме маленького пакетика с таблетками. С теми самыми.
Вернее, с точно такими же. По крайней мере, эксперты утверждали, что
таблетированные препараты, направленные для исследования по делу Юрцева
и по делу Ревенко, совершенно идентичны и без сомнения изготовлены од-
новременно и в одинаковых технологических условиях. "Ну ладно, - вздох-
нула облегченно Настя, - хоть какая-то ясность. Самоубийства Юрцева и
Мхитарова можно складывать в одну кучку, добавив туда трупы Ревенко и
Асатуряна. Лихая компания!"
Сотрудник уголовного розыска, вернувшийся из Белгорода, с унылым ви-
дом сообщил, что работники гостиницы "Юность" без колебаний опознали че-
ловека на фотографии и подтвердили, что во вторник, когда была убита
Маргарита Дугенец, этот человек весь день провел в своем номере.
- Обидно, - хмуро буркнул оперативник, - такая версия была хорошая.
Ранее судимый возвращается из мест лишения свободы и сводит счеты с под-
ружкой, которая его не очень верно ждала. Сейчас бы уже убийство раскры-
ли.
- Да ладно тебе, - ободряюще сказала Настя. - У вас других версий
нет, что ли?
- Есть, да по ним работы выше головы. Ограбление, например. Кто, кро-
ме самой потерпевшей, может знать, пропало ли что-нибудь из квартиры?
Жила одиноко, подружек в гости не водила, предпочитала сама их навещать.
На Сауляка твоего надежда слабая, если его два года не было, то откуда
ему знать точно, какие ценности появились у Дугенец за эти два года.
Есть еще одна версия, прямо на поверхности лежит. Дугенец работала в
Сбербанке старшим контролером, оформляла операции по вкладам и вполне
могла приторговывать разглашением тайны вклада. В этой связи ее и поре-
шили. Или те, на кого она отказалась работать, или те, чьи тайны она
продала. Но судя по обстановке в квартире и вещам, у нее не было больших
дополнительных заработков. Эх, черт, обидно, что Сауляк сорвался!
Настя его понимала. И в то же время с трудом скрывала радость. Ей
очень не хотелось, чтобы оказалось, что Павел ее обманул. И не потому,
что он был ей симпатичен и она хотела уберечь его от следствиями суда,
вовсе нет. Совсем напротив, он был ей неприятен, она постоянно чувство-
вала исходящую от него опасность. Он был ей до такой степени чужим, что
порой казался существом с другой планеты. Но ей очень не хотелось ока-
заться обманутой, причем обманутой именно им. Может быть, оттого, что ей
не хотелось ему верить и она сама не понимала, почему верит.
- Вас просят побыть в Москве еще два-три дня, вдруг что-то понадобит-
ся у вас выяснить, - сказала она Павлу.
- Но потом я могу уехать?
- Видимо, да, если ничего не случится.
Они встретились на Ленинском проспекте. Насте нужно было заехать в
министерство, на Житную, ей позвонили и сказали, что в приемной Конова-
лова для нее лежит пакет. Пакет она забрала, но вскрывать не стала, она
и так уже опаздывала на встречу с Сауляком.
- Вас отвезти куда-нибудь? - спросил он, кивая на свой сверкающий
"сааб".
- Не надо, я на метро доеду, - покачала она головой. Мысль о том,
чтобы оказаться наедине с ним в небольшом замкнутом пространстве, в са-
лоне автомобиля, вызывала в ней неясный ужас. "Господи, неужели я его до
такой степени боюсь? Этого еще не хватало", - недовольно подумала Настя.
Внезапно Павел схватил ее за руку и сильно сжал кисть.
- Быстро в машину, - пробормотал он еле слышно.
Настя хотела было оглянуться, но по его лицу поняла, что лучше не те-
рять время. Она нырнула в теплое нутро комфортабельного "сааба", все еще
пахнущее так, как пахнут совсем новые автомобили. Павел молниеносно ока-
зался за рулем и рванул с места так резко, что шины взвизгнули. Был раз-
гар часа пик, и Настя совершенно не понимала, каким образом он собирает-
ся от кого-то удрать, двигаясь по забитым машинами трассам. Но Сауляк,
видно, знал Москву отлично. Он въезжал в какие-то переулки, нырял в про-
езды между домами и сквозные дворы. Настя терпеть не могла быструю езду,
- всю жизнь она панически боялась попасть в аварию и сейчас сидела сжав-
шись в комочек, втянув голову в плечи и зажмурившись. Наконец ход машины
стал более плавным, Павел сбросил скорость, и она поняла, что можно отк-
рывать глаза и приходить в себя.
- В чем дело? - спросила она, оглядываясь и пытаясь понять, куда он
ее завез. Место было незнакомым, но судя по дымящим многочисленным тру-
бам - какой-то промышленный район на окраине, возле Кольцевой дороги.
- А вы разве не заметили? Наши друзья из Самары. Кажется, вы говори-
ли, что их зовут Николай и Сергей. Не знаю, как вы, а в мои планы не
входит встреча с ними. Хотя, впрочем, - он нехорошо усмехнулся, - я не
исключаю, что это вы их навели на меня.
- Зачем? - Она равнодушно пожала плечами. Только что пережитый страх
от головокружительной гонки еще не прошел полностью, поэтому она даже не
сообразила, что на такие слова можно и обидеться. - Я же знаю ваш адрес.
К чему такие сложности?
- Тоже верно. Но у вас весьма своеобразная логика, так что от вас
можно ожидать чего угодно. Может быть, вы до сих пор скрываете от них,
что работаете в милиции, и продолжаете прикидываться аферисткой. Тогда у
вас не может быть моего адреса, я ведь достаточно успешно скрываюсь от
всех.
- Вы забыли, что аферистка носит вашу фамилию и от нее вы вряд ли
скрываетесь с таким же упорством, как от всех прочих. Не придумывайте,
Павел.
- Они не могли меня выследить, - упрямо повторил он.
- И что дальше?
- Значит, они выследили вас. А я ведь предупреждал, что носить мою
фамилию опасно. Или вы такая храбрая, что ничего не боитесь?
Настя удивленно взглянула на него, потом расхохоталась.
- Чему вы радуетесь? - недовольно спросил Павел. - Не вижу ничего
смешного.
- Это потому, что вы еще не боялись по-настоящему...
- Это потому, что вы еще не боялись по-настоящему, - ответила она.
Сауляк вздрогнул. Во второй раз она произносит эту загадочную фразу.
Впервые она сказала это в Уральске, когда они покупали продукты в мага-
зине. Павел тогда еще хотел спросить, что она имеет в виду, но в это
время подошла их очередь платить в кассу, и разговор прервался. И вот
опять... А ведь он в последнее время часто вспоминал ее слова и жалел,
что не спросил.
- Что вы хотите этим сказать?
- Человек, которому довелось испытать настоящий страх за свою жизнь,
обретает способность ежеминутно радоваться тому, что пока не умер. Вот
удалось нам с вами выскочить из этой погони и не разбиться - я и раду-
юсь.
- Что, сильно испугались?
- Очень, - честно сказала Анастасия.
Она полезла в сумку за сигаретами, а Павел молча смотрел в темное
пространство перед собой. Неужели она права? Неужели он действительно ни
разу не испытывал настоящего, оглушающего, парализующего страха да свою
жизнь?
Наверное, так и есть. Долгое время он жил с ощущением, что ничего
плохого с ним случиться не может. Его товарищи по детским играм то и де-
ло падали, расшибались, ломали ноги или руки, с ним же ничего такого не
происходило. Мама говорила, что его ангел хранит. Вернее, первой это
сказала даже не его мама, а мать его школьного друга Эрне, ревностная
католичка, а его мама потом повторяла. И даже когда он попал в госпи-
таль, ангел-хранитель не дал ему сойти с ума и превратиться в развалину,
он послал ему Булатникова, который его и спас. А эта женщина, сидящая
рядом с ним в машине, похоже, совсем не такая. Молчит, курит, и ему вид-
но, как дрожат ее пальцы.
Неужели эти изверги за ней охотятся? Ему очень хотелось уговорить се-
бя, заставить поверить в то, что она сама виновата, допустила ошибку,
взяв для фальшивого паспорта его фамилию. Но ведь на самом-то деле это
не ее вина. Она же не знала... Минаев должен был ее предупредить, но по-
чему-то не сделал этого. Забыл? Не подумал? Не предусмотрел? Но в конеч-
ном итоге виноват он сам, Павел Сауляк. Если бы он не делал все эти годы
того, что делал, никому бы и в голову не пришло охотиться за женщиной,
носящей его фамилию. Он должен что-нибудь сделать для нее. Однажды она
его спасла, теперь его очередь. А Риту он не уберег... Неужели и в ее
смерти виноват тоже он? Да нет, одернул себя Павел, не может этого быть.
Нелепая случайность. Возможно, попытка ограбления или изнасилования.
Нет, только не из-за него. Раз не выследили его, Павла, то и Риту не
могли выследить. И потом, кто мог бы ее убить из-за ее связи с Павлом?
Никто. Она всегда заботилась о том, чтобы люди, с которыми она контакти-
ровала по его заданиям, не могли вспомнить ее внешность. Павел постоянно
ездил с ней вместе и внимательно следил за тем, чтобы в момент контакта
не было заинтересованных наблюдателей.
- Что вы собираетесь делать? - спросил он Настю.
- Добираться домой.
Голос ее был ровным и спокойным, но Павел уловил в нем легкое напря-
жение.
- Не боитесь?
- Боюсь, но что от этого меняется? Я же не могу сидеть здесь вечно.
Все равно я так или иначе должна ехать домой, а завтра идти на работу.
- Я отвезу вас.
- Да уж, сделайте одолжение. Я вообще не представляю, где мы и как
отсюда выбираться.
- Вы живете одна?
- Сейчас - одна.
- Значит, дома вас никто не ждет?
- Нет. Вы хотите спросить, сможет ли мне ктонибудь помочь в случае
осложнений?
- Ну... Примерно.
- Нет. Муж приедет только через несколько дней. Он сейчас у родите-
лей.
- Давайте я отвезу вас в другое место. К вашим друзьям, например.
- У меня нет друзей, к которым можно приехать на ночь.
- Тогда к родителям. У вас есть родители?
- Есть, но я не хочу их волновать. Они сразу поймут, что у меня
что-то случилось.
- Хотите, я отвезу вас к себе? На ту квартиру, о которой никто не
знает.
- А завтра утром вы повезете меня на работу? Павел, вы предлагаете
мне совершенно невозможные вещи.
- Почему невозможные?
- Потому что я предпочитаю спать в собственной постели, отвечать на
телефонные звонки и не объясняться с мужем по поводу сомнительных ноче-
вок у неизвестных мужчин.
- У вас что, муж ревнивый?
- Муж у меня нормальный, но даже нормальный характер имеет свои гра-
ницы, и нарушать их я не собираюсь. Если я скажу ему правду и объясню,
почему ночую не дома, он с ума сойдет от волнения и тревоги.
- Тогда у вас только один выход, - сказал Павел. - Я отвезу вас к вам
домой и останусь с вами. Полагаю, вас не должно это смущать, мы с вами
уже ночевали вместе.
Анастасия повернулась и внимательно посмотрела на него.
- Вы серьезно?
- Более чем. Вы же разумный человек, вы должны понять, что это
единственный выход. Вам нельзя оставаться одной.
Она снова замолчала, закурила вторую сигарету.
- Знаете, в чем разница между нами? - внезапно спросила она. - Кроме
того, разумеется, что вы мужчина, а я женщина.
- В чем же?
- Вы - практик с тактическим мышлением, а я - стратег и аналитик. За-
чем вы убегали с Ленинского проспекта? Это было глупо и неосторожно. И
теперь в итоге мы с вами сидим здесь и пытаемся придумать, как выкру-
титься. Перед вами стояла задача скрыться от наблюдения, и на данный мо-
мент вы ее блестяще выполнили. Но у меня-то совсем другие задачи.
- Какие же?
- Я не стала бы убегать. Побег в этой ситуации неизбежно влечет за
собой массу сложностей. Ну убежали мы с вами. А дальше? Дальше-то что?
Вы обрекаете меня на то, чтобы постоянно прятаться, опасаться, убегать.
У вас нет конструктивного мышления. Вы не ставите стратегические задачи.
- А вы, стало быть, ставите, - усмехнулся он.
- Конечно. Если бы вы просто сказали мне, что видите наших знакомых,
я бы придумала, как их обмануть. Я бы вывела на них своих коллег, этих
двоих - задержали бы и душу из них вынули. Я спровоцировала бы их на та-
кие действия, после которых их встреча с милицией оказалась бы неизбеж-
ной. Но предварительно мы бы проследили за ними и выяснили, на кого они
работают. А что теперь? Мы с вами здесь, они - неизвестно где. Страху я
натерпелась, а ни одного ответа на свои вопросы не получила. Сплошные
потери, и ни одного очка в плюсе.
- Извините, - сухо сказал он. - Я больше думал о вашей безопасности,
чем о ваших стратегических задачах. И все-таки я настаиваю на том, чтобы
вы не оставались одна по крайней Мере сегодня.
Она ничего не ответила, и он принял ее молчание как знак согласия.
- Где вы живете?
- На Щелковском шоссе.
Он довез ее довольно быстро, на Кольцевой дороге заторов не было. До
самого ее дома они не произнесли ни слова.
- Проходите, - устало сказала Настя, распахивая перед Павлом дверь
своей квартиры. - Хотя я и не уверена, что поступаю правильно. Вероятно,
вам лучше уехать к себе. Вы меня доставили, спасибо вам за это. Теперь
со мной уже ничего случиться не может.
Павел, не отвечая, критически оглядел входную дверь.
- Она даже не укреплена штырями, - заметил он. - И замочек у вас хи-
лый. Легкомысленная вы дама, должен вам заметить.
- А у меня красть нечего.
- Ну как же, а вы сами? За свою безопасность не боитесь?
- Боюсь, но жалко деньги тратить на дверь. Бессмысленно. Меня можно и
на улице взять живьем, если, конечно, кому-то понадобится. Раздевайтесь,
раз пришли.
Каждая минута, проведенная наедине с Павлом, отзывалась в ней почти
физической болью. Как плохо, что Лешки нет в Москве! Впрочем, нет, она
не права, хорошо, что он у родителей. Алексей видел ее насквозь и сразу
понял бы, что она чем-то встревожена.
Павел, раздевшись, сразу же прошел в комнату и стал изучать вид из
окна, а Настя занялась ужином. Что бы такое приготовить на скорую руку?
Она достала из морозильника куриные окорочка и засунула их в микроволно-
вую печь размораживаться. Из двух огурцов и трех помидоров получится
вполне пристойный салат, а если в кастрюлю к окорочкам бросить крупно
нарезанный картофель и пачку сметаны, то через пятнадцать минут будет
готово нечто вроде жаркого. Правда, выяснилось, что в хлебнице, которая
была пустой еще три дня назад, почему-то ничего не появилось. Ладно, ре-
шила она, без хлеба обойдемся.
- Эй, - позвала она громко, - вы там уснули?
- Отнюдь, - отозвался Павел. - Я любуюсь роскошным автомобилем марки
"ауди", который только что подъехал к вашему дому.
- Питаете слабость к иномаркам? - поддела она.
- Нет, к пассажирам.
Настя бросила резать зелень для салата и подскочила к окну в кухне. С
высоты девятого этажа, да еще в темноте она ничего существенного не
разглядела.
- Что вы там можете видеть? Темно же.
- А они имели неосторожность сначала остановиться под фонарем и даже
вышли на минутку. Потом спохватились и переставили машину. Так что позд-
равляю вас, они уже и адрес ваш знают.
- Не факт, - возразила она, но не очень уверенно. - Они могли клюнуть
на вашу машину.
Она по-прежнему стояла у окна спиной к двери и вздрогнула, когда го-
лос Павла раздался совсем рядом. Он умел ходить совершенно бесшумно.
- Не стройте иллюзий, - усмехнулся он. - За два часа разыскать в ог-
ромной Москве машину без помощи милиции невозможно. Да и с ее помощью не
всегда удается.
Настя отвернулась от окна и снова принялась за зелень для салата. Па-
вел стоял, прислонившись спиной к стене, и наблюдал за ней.
- Вы не очень-то ловко управляетесь, - наконец заметил он. - Нервни-
чаете?
- Навыка нет, - коротко бросила она, ссыпая мелко порезанную петрушку
и укроп с разделочной доски в миску с помидорами и огурцами.
- Что, долго жили с заботливой мамой?
- Наоборот, долго жила одна, привыкла обходиться блюдами попроще.
- А муж что же? Не кормите его?
- Он сам меня кормит. Послушайте, у нас с вами что-то не вяжется. Ес-
ли они знают мой адрес, значит, выследили меня не сегодня, а раньше. А
коль так, то должны были бы проследить меня до работы и сообразить, что
я не преступница и не авантюристка. То есть для них никакого интереса не
представляю. Стало быть, не я им нужна, а вы. Они ходят за мной только
потому, что ждут, когда я встречусь с вами. Вам так не кажется?
- Возможно.
- Тогда вам незачем меня охранять.
- Вы хотите, чтобы я ушел?
Настя подняла голову и посмотрела ему в лицо, но глаза Павла по-преж-
нему убегали от нее.
- Хочу, - сказала она спокойно. - Это, конечно, не означает, что я
выставляю вас за дверь. Мы поужинаем, а потом вы поедете домой.
Он сделал шаг от стены и сел на табуретку, скрестив на груди руки.
- Вы непоследовательны. То вы говорите мне, что вам жаль своих трудов
по вызволению меня из Самары, то отдаете меня на съедение этой парочке.
Выйдя из вашего дома, я попаду прямо в их объятия. Вас это не смущает?
- Вы очень ловко умеете удирать. Вы мне сегодня это продемонстрирова-
ли.
- А вы не боитесь, что ошиблись? Вдруг так выйдет, что я уеду, а они
останутся здесь? Вспомните Уральск. Вы мне тогда пригрозили, что уйдете
гулять, а я останусь в номере один и без оружия. Меня тогда защищало од-
но только ваше присутствие. Пока я здесь, они сюда не сунутся. А как
только я уеду, они начнут звонить в вашу дверь. И что вы будете делать?
Настя закончила заправлять салат и тоже села за стол напротив Павла.
"Он прав, - думала она. - Я не до конца понимаю, что происходит, но чув-
ствую, что он прав. Почему они не сунутся сюда, пока он здесь? Я этого
не знаю, но Павел, судя по всему, в этом уверен. Над этим надо подумать.
И если им нужен он, а не я, то бессовестно выгонять его на улицу. Выго-
нять зверя прямо на ловца... Он прав, я непоследовательна. Но Боже мой,
как мне не хочется оставаться с ним! Его присутствие раздражает меня,
как скрип металла по стеклу. Надо же, я провела вместе с ним трое суток,
пока мы добирались до Москвы, и ничего такого не чувствовала. Наверное,
это оттого, что у меня было задание, которое нужно было выполнить неза-
висимо от собственных желаний, эмоций и субъективных ощущений. Надо - и
все. Нравится не нравится - спи, моя красавица. А теперь никто меня не
заставляет терпеть его присутствие, я сама поддалась на его доводы, поз-
волила себя убедить и мучительно пытаюсь сообразить, не совершила ли
ошибку. Отсюда и эмоции".
- Хорошо, - холодно сказала она, - можете остаться. Только спать вам
придется на полу, раскладушки у меня нет.
- Не беспокойтесь, я посижу на кухне.
- И спать не будете?
- Могу не спать. Это не принципиально. В конце концов, я могу спать
сидя в кресле или на стуле. Вас это не должно волновать.
Раздался мелодичный звон - микроволновая печь деликатно сообщила о
том, что жаркое готово. Настя нехотя поднялась и стала доставать из
шкафчика тарелки, вилки и ножи. Аппетит у нее пропал, запах тушенной в
сметане курицы вызывал отвращение, но она понимала, что должна поесть,
иначе скоро свалится в обморок от слабости. Через силу запихивая в себя
еду, она старалась отвлечься и думать о работе, о муже, о чем угодно,
только не о сидящем напротив нее за столом человеке. Есть люди, и к ним
в первую очередь относился ее муж Алексей, в обществе которых ей легко
было молчать и чувствовать себя при этом уютно и комфортно. В при-
сутствии Павла ей было неуютно и неудобно, она не могла расслабиться,
как неудобно бывает в слишком узкой одежде на людях, когда не можешь
расстегнуться, ослабить ремень и развалиться в кресле, вытянув ноги.
Сауляк тоже ел без особого аппетита, угрюмо уставившись в свою тарел-
ку. Но вежливость все-таки проявил:
- Спасибо, было очень вкусно.
Настя молча собрала тарелки, поставила их в раковину и налила чай.
Павел подошел к окну.
- Ну что там? - спросила она без интереса.
- Машина стоит.
- А пассажиры?
- Не видно. Может, внутри сидят, а может, гуляют вокруг дома или в
подъезде дожидаются. Но это хороший признак.
- Почему? - удивилась Настя.
- Если они до сих пор здесь, значит, пока еще ничего не подложили в
мой "сааб". Если бы они уехали, я был бы уверен, что меня дожидается
симпатичная бомбочка.
Все так же молча они выпили чай, напряжение нарастало, и Настя с тру-
дом удерживалась от того, чтобы не начать бить посуду. Разговаривать с
Павлом ей не хотелось, и она подумывала о том, как бы сделать так, чтобы
разойтись по разным помещениям. Пусть бы он сидел в комнате, пусть даже
телевизор включит, а она устроится на кухне и займется чем-нибудь, пора-
ботает или просто почитает.
- Я пойду, - внезапно сказал Сауляк, вставая. - Зачем же вам так му-
читься? Вы просто места себе не находите.
Настя вздрогнула и подняла голову.
- Куда вы пойдете?
- Все равно. Домой или еще куда-нибудь. Вы правы, мне не нужно с вами
оставаться.
- Почему вы передумали?
- Потому что вы с трудом терпите мое присутствие.
С таким трудом, что даже не можете это скрыть. Простите. Напрасно я
все это затеял.
Настя испытала огромное облегчение, но уже в следующую секунду усты-
дилась. Что это она, в самом деле? Мало ли неприятных людей было в ее
жизни, но ей всегда удавалось четко отделять вкусовое от принципиально-
го, эмоции от интересов дела. Меньше месяца прошло с тех пор, как она
спасала Павла от этих самых людей, прилагая всю свою фантазию и изобре-
тательность, и это казалось ей нужным и правильным. А сейчас? Он точно в
таком же положении, но она отказывает ему в помощи? Почему же? Неужели
только потому, что ей никто не приказал помогать ему сейчас?
- Оставайтесь, - сказала она как можно приветливее и мягче. - И не
сердитесь на меня. Я вообще не очень-то разговорчива, а тогда, во время
нашей первой встречи, просто корчила из себя болтушку. Так что не отно-
сите мою молчаливость на свой счет. Скажу вам откровенно, мне было бы
куда легче, если бы вы снизошли до хотя бы каких-нибудь объяснений. Кто
эти люди, которые крутились возле нас в Самаре и которых вы видели се-
годня? Я не верю в то, что вы их не знаете. Почему они появились возле
нас? Что им нужно? Я уверена, вы прекрасно знаете ответы на мои вопросы,
но вы молчите, и меня это настораживает.
Настя сделала ровно полшага - именно столько она отмерила себе для
этой фразы. Следующие полшага она сделает мысленно. Не может человек,
имеющий такой опыт работы в качестве агента-профессионала, вести себя
так, как повел себя сегодня Павел Сауляк. Он не должен был просто убе-
гать, не сделав ни малейшей попытки выяснить, кто такие его преследова-
тели. Любой опытный человек постарался бы придумать хоть какую-нибудь
комбинацию, которая заставила бы преследователей раскрыться. Но Павел
этого не сделал. Стало быть, для него в этой ситуации секретов нет, а
есть только необходимость избежать контакта. Это первое, и это и были те
полшага, которые Настя Каменская сделала, что называется, "вслух". А вот
второе нравилось Насте куда меньше. Павел не просто знает, кто такие эти
люди и откуда они взялись. И Павел совсем не дурачок, неопытный и им-
пульсивный, который, увидев подозрительных личностей, хватает ноги в ру-
ки и изо всех сил кидается удирать. Кроме того, он целых три дня провел
в обществе Анастасии по пути из Самары в Москву, он встречался с ней
после загадочной гибели Риты, он сам обратился к ней за помощью, иными
словами, он знает о Насте вполне достаточно, чтобы сообразить, что она
никогда не будет сломя голову удирать от неясной ситуации, она сунет го-
лову в пекло и начнет с любопытством оглядываться по сторонам, при этом
стараясь сделать так, чтобы само пекло работало в режиме рефрижератора.
Ведь все три дня пути она вела себя именно так, то и дело провоцируя
преследователей и с интересом глядя, как они отреагируют, чтобы по этой
реакции делать какие-то выводы. И когда Павлу нужно было выйти там, в
баре, она не стала придумывать ничего хитроумного, а просто подошла к
двоим преследователям и нагло завела с ними разговор, да не о чемнибудь,
а именно о том, что они тащатся за Павлом от самой колонии. И то, как
Павел повел себя сегодня, буквально запихнув Настю в машину и увозя ее
от Николая и его молодого напарника, говорило само за себя весьма и
весьма красноречиво: он не только прекрасно знал, кто такие эти люди, он
не хотел, чтобы это узнала Настя. Он не хотел, чтобы она проделывала все
те действия, которые потом так детально описала ему, когда упрекала его
в том, что он недальновиден и не дал ей решить свою стратегическую зада-
чу. Настя поняла это еще тогда, в машине, когда с досадой говорила Павлу
о том, что он поступил поспешно и необдуманно. Говорила и внимательно
наблюдала за его реакцией. Не такой Павел Сауляк человек, чтобы молча
проглотить упреки со стороны женщины, если это упреки не по поводу невы-
мытой посуды, а связаны с его профессией.
И тот факт, что он молча выслушал ее и ничего не возразил, не привел
никаких аргументов в пользу своего образа действий, более того - изви-
нился, говорит только об одном: он готов все стерпеть, только бы Настя
никогда не узнала, кто эти люди, их преследователи. Он готов делать вид,
что оберегает ее, Настю Каменскую, от контакта с ними. На самом же деле,
и теперь Настя была в этом абсолютно убеждена, он оберегает их, Николая
и Сергея, от контакта с ней.
И теперь она ждала, как же Сауляк отреагирует на ее высказывание. В
том, что он не станет рассказывать правду, она и не сомневалась, но ей
было интересно, как он будет выкручиваться. Ведь в конце концов, она
оказывает ему услугу, позволяя остаться в своей квартире до утра, и не
может он в ответ на это проявить грубость и сказать что-нибудь типа "не
ваше дело". То, что в ответ она услышит уклончивую ложь, было понятно
заранее, зато по содержанию этой лжи можно будет составить некоторое
представление о личности самого Павла. Ведь она сама говорила ему: не
старайся понять, правду ли тебе сказали, попытайся понять, почему этот
человек в этой ситуации счел необходимым и правильным сказать тебе имен-
но эти слова, и тогда ты узнаешь правду.
- Видите ли, мне не хотелось бы вдаваться в подробности моей дея-
тельности под руководством Булатникова, - ответил Павел, по-прежнему не
глядя на Настю. - Вы не можете не понимать, что генераллейтенант, руко-
водитель управления в таком могущественном ведомстве, имел дело с очень
деликатными и щепетильными ситуациями, и даже сейчас, когда после его
смерти прошло больше двух лет, я не считаю себя вправе разглашать то,
что знаю. Это чужие секреты, чужие тайны, и я полагаю, что вы меня пой-
мете правильно.
"Так, - мысленно прокомментировала Настя, - уклончивость уже имеем.
Теперь будем ждать, когда появится ложь".
- Разумеется, - кивнула она, - я и не посягаю на все ваши профессио-
нальные секреты. Но меня интересуют только эти двое, которые с завидным
упорством ищут встречи с вами. И знаете, что меня особенно интересует?
То, что от наших преследователей осталась ровно половина. Волчья шапка
от вас отстала, мой поклонник тоже. Им вы больше не нужны. А вот эта па-
рочка проявляет достойную похвалы настойчивость. И я не верю, что у вас
нет объяснения этому. Если же объяснение у вас есть, но вы не хотите
сказать об этом мне, то я вынуждена констатировать, что вы пытаетесь ме-
ня обмануть, вы неискренни со мной. Вы обратились ко мне, когда вам нуж-
на была помощь, когда вы разыскивали свою девушку, и потом, когда нужно
было как-то доказать ваше алиби, не разгласив при этом пикантные детали
вашего сотрудничества с генералом Минаевым. Я была вам нужна, я и сейчас
вам нужна, и вы просто пользуетесь мной, как вещью, которой не нужно ни-
чего объяснять, потому что вещь - она и есть вещь, она должна исправно
функционировать, а не задавать вопросы.
- Я полагаю, что это чистая случайность, - ответил Павел. - В Екате-
ринбурге все четверо нас потеряли, а найти нас в Москве удалось только
этим двоим. Дело, как мне кажется, совсем не в том, что у двоих надоб-
ность во мне отпала, а у Николая и его приятеля Сережи интерес к моей
скромной особе оказался более стойким. Интерес есть у всех, просто этим
двоим повезло больше. Я ведь уже говорил, я достаточно успешно скрывал-
ся, именно потому и уехал из Москвы. Если бы я не вернулся сейчас из-за
Риты, они бы не нашли меня.
- Вы забыли, - мягко напомнила ему Настя, - что они нашли не вас, а
меня. А только потом - вас. Сам факт того, что им известен мой адрес,
говорит о том, что они выследили меня раньше, чем мы с вами сегодня
встретились. И мне очень хотелось бы знать, как развивались бы события,
если бы вас не было в Москве сейчас.
В его лице что-то дрогнуло, и Настя поняла, что подобралась к непри-
ятной для Павла истине слишком близко. "Хватит на первый раз, - решила
она. - Отступим чуть-чуть назад, пусть передохнет. Настасья, тебя ничто
и никогда не исправит. Полчаса назад ты готова была визжать от раздраже-
ния и отдать все ценное, что у тебя есть, только бы Сауляк убрался из
твоей квартиры. А сейчас ты затеяла игру, ты начала работать, и раздра-
жения как не бывало. Твоя любовь к решению задачек до добра тебя не до-
ведет".
- Впрочем, справедливо говорят, что история не знает сослагательного
наклонения. Поэтому нет смысла рассуждать о том, что было бы, если бы...
Хотите еще чаю?
- Нет, благодарю вас. Я хотел сказать...
- Да?
- Вам не обязательно развлекать меня разговорами. Занимайтесь тем,
чем занимались бы, не будь меня здесь. Не обращайте на меня внимания.
"Ах ты Боже мой, какие мы деликатные, - ответила Настя мысленно. - Не
хочешь со мной разговаривать, стало быть. Боишься, что ли? Не понрави-
лось тебе, Павел Дмитриевич, куда наш разговор зашел? Ладно, помолчим".
Она быстро вымыла посуду и ушла в комнату, оставив Павла на кухне.
Наконец-то она осталась одна, и можно вскрыть конверт, оставленный для
нее генералом Коноваловым. В конверте оказалось всего несколько листов -
ксерокопии документов, из которых весьма недвусмысленно следовало, что
таинственный "палач" привел в исполнение приговор еще одному преступни-
ку, убившему в конце 1992 года всю семью депутата, известного своими де-
мократическими взглядами. Жертв было пять - сам депутат, его жена, двое
детишек трех и восьми лет и пожилая мать депутата, приехавшая погостить
в семье сына. Все жертвы были застрелены из пистолета, а сам пистолет
лежал на груди у депутата, и конец ствола касался подбородка убитого
мужчины. "Палач", расправившийся со своей очередной жертвой, позаботился
о том, чтобы пистолет был положен на тело убитого в точном соответствии
